Охотник за Смертью Грин Саймон

ГЛАВА 5

УМИРАЮТ ДАЖЕ ЛЕГЕНДЫ

На протяжении столетий могущественная и славная человеческая Империя, словно колосс, прибирала к рукам разбросанные в безмерном пространстве звезды, рассыпая людское семя по сотням миров. Мощь и влияние Империи определили судьбу не только рода человеческого, но и всех иных видов разумных существ, с которыми ей довелось столкнуться. Участь тех, кто посмел выступить против непрекращающейся экспансии Империи, зачастую была плачевна. Но теперь ситуация изменилась, и человечество пожинало то, что посеяло. Помощи ждать было неоткуда. Разрозненные миры Империи атаковали со всех сторон одновременно, а остаткам Имперского флота приходилось противостоять вражеским армадам невообразимой мощи. Чудовищным стальным звездолетам Шаба. Исполинским золотистым кораблям хайденов. Непостижимой, мрачной силе «возрожденных». Человечество оказалось загнанным в угол, и стервятники уже сбивались в стаи, чтобы расклевывать трупы. С одной стороны к Голгофе, являвшейся центром человеческой цивилизации, неумолимо приближались «возрожденные». С другой, с той же неотвратимостью, надвигался флот Шаба. Два величайших кошмара человеческой истории из смутной угрозы превратились в близкую и реальную. И тут выяснилось, что противопоставить им почти нечего. Разумеется, люди не сдавались. По всему обжитому космосу остатки Имперского флота вели упорные бои с безмерно превосходящим числом вражеских эскадр. Солдаты на сотнях планет сражались до последнего, не щадя врага и не прося пощады для себя. Воины-призраки, фурии, гренделиане и насекомые яростно штурмовали последние редуты человечества, где мужчины, женщины и даже дети с неистовством отчаяния сражались не только за свои жизни, но за само существование своего биологического вида. Если человечеству и суждено было сойти со сцены вселенной, оно не собиралось погибать, безропотно подставляя горло под нож.

Но войной людские беды отнюдь не исчерпывались. Наночума распространялась повсюду, перескакивая с планеты на планету. Власти вводили жесточайшие карантинные мероприятия, проводили драконовские проверки, ужесточали гигиенические и медицинские требования. Но это никак не влияло на распространение эпидемии.. Страшная болезнь появлялась внезапно, вызывалась неизвестно чем, и никто не знал ни как от нее уберечься, ни как с ней бороться. Зараженные люди, еще сохраняя человеческое сознание, с ужасом наблюдали за стремительной трансформацией собственных тел. Генетический код переписывался изнутри. Гротескные и ужасные фигуры наполняли улицы человеческих городов, моля о помощи или убивая и пожирая друг друга, пока наконец не приходили к неизбежной, завершающей стадии чумы: превращению в протоплазму. Многие пытались покончить с собой или умоляли, во имя милосердия, убить их, но внедрившиеся в их клеточную структуру наноэлементы безжалостно поддерживали жизни до кошмарного финала. Серые потоки однородной, липкой субстанции медленно текли по молчаливым улицам опустевших человеческих городов.

Искусственные Разумы Шаба хорошо понимали, какое эффективное оружие представляет собой ужас.

Социальные структуры рушились, власть и закон приходили в упадок. Повсюду вспыхивали массовые бунты, истощение запасов приводило к вспышкам мародерства. Попытки властей организовать нормированное снабжение приводили лишь к росту коррупции, немыслимым очередям и дефициту самого необходимого. Паника распространялась быстрее, чем наночума. Новоявленные «пророки» и «святые», повылезавшие, словно крысы, невесть откуда, наперебой предвещали скорый Конец Света и Страшный Суд. По заверениям служителей большинства конфессий, их Мессии или Спасители должны были вот-вот явиться, правда, почему-то всегда завтра.

Разоблачение вражеских агентов, пробравшихся на высокие посты, лишь подлило масла в огонь всеобщей подозрительности. Люди перестали доверять друг другу настолько, что не могли действовать сообща, даже когда это было необходимо для выживания. Стихийный самосуд над невинными людьми, по тем или иным причинам заподозренными в пособничестве Шабу, стал обычным делом. Кое-кто, пользуясь атмосферой всеобщей истерии, натравливал возбужденную толпу на неугодных. Власть, пытаясь восстановить хотя бы подобие порядка, вывела на улицы войска и карала неповиновение столь жестоко, как в последние дни правления Лайонстон. Кое-где такие меры помогали восстановить мир, но чаще всего то был мир новопреставленных.

Средства массовой информации перешли на круглосуточную трансляцию новостей: анализировать и комментировать происходящее было некому и некогда. Общество отчаянно стремилось получить хоть какую-то информацию. Любые, даже самые плохие новости были лучше кошмаров, которые подсовывало услужливое воображение. А новости, как правило, приходили одна хуже другой. Слабым лучиком надежды в этом царстве мрачного отчаяния было предстоящее на Голгофе монаршее бракосочетание. Парламент позаботился, чтобы подготовка к нему получила самое широкое освещение. Это было единственное, что могло хоть немного отвлечь людей.

Народ утратил веру в героев. Джек Рэндом спятил. Оуэн Охотник за Смертью и Хэйзел д'Арк пропали без вести и, скорее всего, погибли, Руби Джорни люди не доверяли никогда. А всеобщий любимец, бесстрашный экстрасенс Джулиан Скай покончил с собой вместе со своей возлюбленной Би Би Чоджиро. Правда, его голографическое шоу до сих пор пользовалось популярностью. Поклонники проводили бдения с зажженными свечами перед его старым фамильным гнездом, пылко уверяя, что когда сгущающаяся над миром тьма станет непроглядной, их кумир вернется и спасет своих верных последователей. Некоторые легенды отличаются удивительной живучестью.

До сих пор велась охота на Дэниэла Вульфа, переносчика наночумы, Врага Общества Номер Один. Ни один человек ни на одной из планет Империи ни за какие деньги не приютил бы этого изгоя — малейшее подозрение в укрывательстве влекло за собой сожжение дома. Но упорные поиски все равно ни к чему не привели. Это казалось невероятным. Хотя немногие, еще не утратившие способности трезво мыслить, помнили, что Шаб владеет искусством телепортации, а значит, Дэниэл Вульф может находиться где угодно. Абсолютно где угодно.

Когда энергетическая часть Пол-Человека предательски убила генерала Беккета и взорвала его флагман, Имперский флот как единая боевая сила практически прекратил существование. В военных кругах, как в армии, так и на космическом флоте, Беккет пользовался огромной популярностью, и люди готовы были идти за ним хоть в пекло.

После гибели командующего многие высшие офицеры начали подковерную борьбу за этот пост. Каждый создавал свою фракцию. Это порождало анархию и неразбериху, дробя остатки и без того ослабленного флота на отдельные, неизвестно кому подчиняющиеся отряды. Стратегического командования более не существовало: каждая планета, эскадра, а то и отдельно взятый корабль сражались сами по себе, преследуя не общие, а собственные интересы. Парламент множил приказы и декреты, тон которых становился тем истеричнее, чем меньше на них обращали внимание. Голгофа, центр человеческой цивилизации, осталась одна, без помощи извне и эффективной защиты. Туда направлялись Шаб и «возрожденные», и вопрос стоял лишь о том, кто из них нанесет удар первым.

Похоже, и вправду наступал Конец Света.

Джек Рэндом находился в бегах, но к этому ему было не привыкать. Пользуясь всеобщим хаосом и сумятицей, он с легкостью, дарованной большим опытом, смешивался с уличной толпой. Неприметный бродяга в потертом плаще с капюшоном не привлекал к себе внимания. А если где-нибудь в глухом переулке и находился грабитель, позарившийся на его скудные пожитки, ствол энергетического пистолета убеждал незадачливого преступника в ошибочности его намерения. Но подобное случалось нечасто: у всех было полно своих проблем, и Джека никто не беспокоил.

Но и помочь ему никто не хотел. Он обходил старых друзей и союзников, стучался по ночам в задние двери знакомых домов, надеясь заручиться поддержкой, найти убежище или, на худой конец, занять немного денег на горячий обед, но его избегали как прокаженного, категорически не желая иметь с ним дело. Теперь уже все прослышали о бойне в Парламенте, устроив которую Джек преступил грань и поставил себя вне общества.

По правде говоря, он осознавал этот факт с неким холодным удовлетворением, ибо ему больше не нужно было считаться с чужими желаниями. Теперь Джек Рэндом был свободен, ничем не связан, бескомпромиссен и волен поступать так, как ему вздумается. И плевать он хотел на чужое мнение.

В настоящее время Джек лежал на холодном, твердом бетонном полу одной из своих оружейных ухоронок, завернувшись в плащ и испытывая горькое удовлетворение. Рэндом никогда не верил, что мир продержится долго, и оказался прав. Ему достало предусмотрительности и ума на всякий случай разместить такие потайные лежбища по всему Городу Вечных Парадов. Так что припрятанного оружия, взрывчатки и прочих полезных мелочей должно было хватить на ведение очень долгой и ожесточенной собственной войны. При этой мысли Джек, ворочавшийся на жестком бетоне, невольно усмехнулся. Холодный воздух превращал его дыхание в пар. Конура, служившая ему в настоящее время домом, являлась весьма надежным укрытием, но, как и многие другие его убежища, была напрочь лишена каких-либо удобств. Включая любой вид отопления. А в этом году, как будто в дополнение ко множеству прочих неприятностей, зима пришла на Голгофу очень рано. По ночам стоял собачий холод. Для обогрева у него имелись лишь плащ да внутренняя ярость. Но Рэндом не сдавался. В прошлом в борьбе за честь и отмщение ему случалось выносить и не такие лишения.

Джек неторопливо сел и невольно скривился. Он не в первый раз задавался вопросом: почему, будучи существом омоложенным и получившим от Лабиринта сверхчеловеческие возможности, он по-прежнему чуть ли не каждое утро просыпается с таким ощущением, как будто его только что выкопали из могилы, а потом приложили лопатой по башке?

Прокашлявшись, отхаркавшись и отплевавшись, он пополоскал рот остатком вчерашнего пойла. Водка, кислая и дрянная, в настоящее время стоила дешевле чистой воды, да и раздобыть ее было легче. На дне бутылки оказался какой-то заспиртованный червяк, которого Рэндом незамедлительно схрумкал. У него еще оставалось несколько протеиновых кубиков, припрятанных на крайний случай, но трогать неприкосновенный запас не хотелось.

Он медленно поднялся на ноги, заставил себя проделать серию упражнений, чтобы вернуть затекшему телу гибкость, пристегнул мечи и дисраптер и, пошарив в ящиках, набил патронташ гранатами. Свою миссию по истреблению коррумпированных политиков он считал далекой от завершения. Но среди тех, кто, безусловно, заслуживал смерти, свергнутая императрица Лайонстон XIV по прозвищу Железная Стерва, с которой, казалось, было покончено, вспоминалась едва ли не последней. Поэтому понятно, что он основательно удивился, услышав ее голос в своей голове.

— Привет, Джек. Давненько мы с тобой не болтали, правда?

— Правда, — ответил Рэндом, растерянно озираясь по сторонам, хотя и понимал, что голос доносится через имплантированный коммуникатор.

— Как, черт возьми, ты меня нашла? Как ты вышла на мой личный канал связи?

— Я сейчас у Шаба. От нас невозможно что-либо скрыть. Мы повсюду имеем своих агентов.

— Хоть ты меня и нашла, сомневаюсь, что это удалось тебе так уж легко. Иначе ты уже направила бы ко мне убийцу.

— Что за вздор, Джек? С чего бы, скажи на милость, у меня могло возникнуть желание убить тебя, когда ты работаешь нам на руку, распространяя среди своих собратьев-людишек страх и отчаяние? Но, по существу, ты, конечно, прав: маскировка у тебя превосходная и обнаружить тебя было нелегко. Ты выдал себя, когда проник в коллективное бессознательное. Для нас это место непостижимо: мы можем наблюдать за ним со стороны, но суть происходящего там остается для нас тайной. Более того, там есть нечто, на что мы даже не осмеливаемся смотреть. Но ты и тебе подобные, вступив туда, воссияли как солнца, а уходя, оставили след, который мы сумели не потерять. Вот мы и решили малость потолковать. Ты, надеюсь, не против?

— О чем, интересно, мы можем говорить? — буркнул Рэндом.

— Джек, ты ведь теперь официальный Враг Человечества. Такой же, как и мы. Вот она, благодарность людишек за все, что ты для них сделал. Впрочем, ты всегда был чужд этой толпе никчемных посредственностей. Как, впрочем, и я. Каждый из нас, будучи выдающейся личностью, имел свое представление о том, какой должна быть Империя. Но наши идеалы были преданы недоумками. Джек, этим людям ты ничего больше не должен. Они оказались недостойными тебя. Ты много раз рисковал жизнью, чтобы дать им возможность сформировать власть по своему усмотрению, но твоя великая мечта о свободе и процветании обернулась разгулом мелочного эгоизма. Могу заявить со всей ответственностью, Джек, что иначе быть не могло. Обычные люди сами по себе ни на что не способны. Им нужны вожди, способные думать за них, воплощая грандиозные замыслы, на которые у людишек не хватает духу.

— Ближе к делу, Лайонстон.

— Хорошо. Я предлагаю заключить союз. Временное соглашение, между тобой и мной, для достижения определенных конкретных целей. Мы поможем тебе укрыться от преследования, снабдим всем необходимым, а ты взамен выполнишь несколько наших поручений. Будь уверен, мы не потребуем ничего такого, что могло бы затронуть твою драгоценную щепетильность. Будь честен, Джек: ты знаешь, что у тебя гораздо больше общего с нами, чем с жалкими существами, вообразившими себя венцом творения и владыками Мироздания. Это они предали Империю, а не ты и не я. Я бы ни за что не допустила такого развала.

— Значит, — медленно произнес Рэндом, — враг моего врага теперь мой друг? Или, по крайней мере, мой союзник. Ничего нового в этом нет. Я сам, сражаясь с тобой, ради достижения успеха заключал отвратительные сделки и союзы с заклятыми врагами. Что ни говори, а время частенько выставляет всех нас дураками. Ладно, Лайонстон, выкладывай, что конкретно тебе от меня нужно.

— Нечто, что можешь добыть для нас только ты. А мы, со своей стороны, всячески поспособствуем тебе в продолжении твоей миссии возмездия. Что может быть проще?

— А если я откажусь?

— Это было бы очень глупо, Джек. Ведь если потребуется, мы сможем тем же способом добраться и до Руби Джорни. Войдем с ней в контакт и в обмен на ее обещание добыть то, что нам нужно, сообщим ей о твоем местонахождении. По-моему, с ней можно будет договориться. Как считаешь?

— Да, — сказал Рэндом. — Думаю, на подобное предложение она клюнет с радостью. Ну-ка, расскажи мне поподробнее, что ты хочешь раздобыть.

— Некоторое время тому назад рабочие, выполнявшие текущий ремонт в недрах моего подземного дворца, случайно наткнулись на кое-что любопытное. На тайник, устроенный настолько надежно, что он оставался непотревоженным более девятисот лет. Ремонтники незамедлительно прекратили работу и связались с моей службой безопасности. Охрана немедленно проинформировала о находке меня. Я была заинтригована. Империя тех лет в научном и техническом отношении намного превосходила нас. За минувшие века многие знания были утрачены, и я не могла упустить возможность раздобыть сведения, стоившие больше, чем целая армия. Рабочих, разумеется, пришлось казнить. Равно как и некоторых сотрудников службы безопасности. Это заставило остальных прикусить языки. Затем я спустилась в недра Дворца, чтобы собственными глазами взглянуть на чудеса прошлого. К сожалению, многое из увиденного так и осталось совершенно непонятым: технологический разрыв был слишком велик, не говоря уж о том, что я политик, а не ученый. Но кое в чем мне удалось разобраться. В частности, я обнаружила стасис-камеру и, следуя найденным инструкциям, отключила поле. В стасисе находился человек, известный тебе как Драм Душегуб. Мы заключили с ним сделку: он обязался помочь моим ученым разобраться в тайнах прошлого, а я сделала его своей правой рукой. Удачное соглашение, не так ли? Но вышло так, что Душегуб погиб в Мире вольфлингов. Мне пришлось укрыть тайник собственными стасис-полями и установить на подступах к нему кое-какие ловушки собственного изобретения. Позволять ученым возиться со столь опасными игрушками без постоянного присмотра Драма было нельзя. И я решила, что раз уж мне не удалось воспользоваться этой технологией, то пусть она не достанется никому. Но с моим присоединением к Шабу ситуация изменилась. Шаб решил, что им нужны эти артефакты. Искусственные Разумы отличает ненасытная жажда знаний. Ты один из тех, кто способен пробраться в этот склеп. Я нынче лишена тела, а потому не могу отключить ловушки или стасис-поля. При действующем поле Шаб не может кого-либо туда телепортировать. Но ты, пользуясь моими инструкциями, без проблем получишь доступ к тайнику и находящимся в нем сокровищам.

— А лично ты чего хочешь этим добиться? — спросил Рэндом. — Вознамерилась клонировать для себя еще одного Драма?

— Не думаю, — ответила Лайонстон. — Подобное меня больше не интересует. Теперь я часть Шаба, и я хочу того же, что и Искусственные Разумы.

— Хорошо, — сказал Рэндом. — По крайней мере, ты высказалась прямо, не пытаясь заморочить мне голову. Но если в твоем тайнике найдутся штуковины, нужные мне для выполнения моей миссии, я затребую свою долю. Кроме того, тебе придется обезопасить меня от Руби.

— Конечно. Может быть, ты хочешь, чтобы ее убили?

— Нет! Не скажу, что это не может потребоваться, но... заняться Руби должен я сам. И займусь: разберусь с ней, когда сочту нужным. От тебя требуется одно: позаботиться, чтобы она меня не нашла. Ты ведь можешь это устроить, верно?

— Конечно. Твои условия вполне приемлемы. Теперь мы партнеры. Если сотрудничество в этом деле себя оправдает, можно будет обсудить и дальнейшие взаимоотношения. Имей в виду, Джек, победа Шаба в этой войне неизбежна. У человечества нет шансов выстоять против стольких врагов. Присоединяйся к нам, Джек. Стань таким, как я, — свободным от ограничений, налагаемых бренной плотью. В этом мощь, сила и слава, находящиеся за пределами самых дерзновенных мечтаний.

— Но почему я? Что делает меня столь привлекательным для Шаба?

— Твои силы. Твои способности. Искусственные Разумы восхищаются ими. Приходи и присоединяйся к нам, Джек. Тебе придется отказаться от человеческого начала, но ты не много потеряешь. Сущую мелочь, в реальном масштабе вещей.

Рэндом хмыкнул:

— Давай сперва посмотрим, как сработает эта сделка с Дьяволом. Когда ты предполагаешь телепортировать меня к тайнику?

— Прямо сейчас, — сказала Лайонстон.

В тот же миг Джек Рэндом исчез: его логово было тихим, молчаливым и абсолютно пустым.

Снаружи, прислонясь к двери того самого гаража, где находилось это убежище, стояла Руби Джорни. Одетая в потертую темную кожу с белым мехом, с мечом на одном боку и дисраптером на другом, она выглядела так, как и положено наемникам и профессиональным убийцам. Кем когда-то она и была.

Никто не обращал на нее внимания, а если и обращал, то не подавал виду: в этом районе люди предпочитали не совать нос в чужие дела. Как и в других подобных районах, которые она обшаривала в поисках одной из нор, куда мог забиться Джек. Он, разумеется, сделал все возможное, чтобы сбить преследователей со следу и запутать множеством менявшихся фальшивых имен и идентификационных кодов. Городская стража могла годами рыскать по окраинам и трущобам, натыкаясь на нарочно подсунутые ей ложные следы. Джек Рэндом умел скрываться. Точно так же, как Руби Джорни была отнюдь не понаслышке знакома с искусством выслеживания и преследования, это было в ее крови. В данном случае на нее работал факт близкого знакомства с беглецом, позволявший понять ход его мыслей.

Но вопреки ожиданиям след обнаружился очень уж легко, словно Джек хотел, чтобы она его нашла. Не исключено, что так оно и было. Человек, пребывающий в бегах, постоянно находится на взводе. Порой желание прекратить прятаться и встретиться с преследователем лицом к лицу становится почти непреодолимым. Впрочем, все это не имело значения. Руби Джорни твердо знала, что рано или поздно найдет его и убьет. За долгую карьеру наемного убийцы она испытала немало взлетов и падений, но ни один заказ, за который был получен аванс, не остался невыполненным.

Ну, а в данном случае во всем виноват был сам Рэндом. Ей было наплевать, сколько народу он перебил и зачем это ему понадобилось. Но, обрубив связи с Парламентом, он поставил под угрозу ее благополучие и безопасность, достигнутые с таким трудом. А этого Руби допустить не могла. Она приняла участие в восстании, отменно сражалась и оказалась в числе победителей. А победителю, по ее глубокому убеждению, полагалась награда. И хотя, возможно, в чем-то новая жизнь и не оправдывала ее ожиданий, она не шла ни в какое сравнение с былым нищенским существованием на Туманном Мире. Никто и ничто на свете не заставило бы ее вернуться к прошлому.

Она стала рассматривать прочную, примерно в дюйм толщиной, стальную дверь гаража. Ни надписи, ни номера. Заперто на замок. Для того чтобы его вскрыть, потребовался бы не один час умелой, кропотливой работы. Но не было такой двери и такого замка, способных сдержать Руби.

Руби задумчиво провела пальцем по холодной стальной поверхности. Возможно, Джек был внутри. А возможно, и нет. Раньше она сказала бы это наверняка, почуяла бы нутром. Но ее поразительные способности, дарованные Лабиринтом, отказывали, когда дело касалось Джека Рэндома. Это распространялось на всех людей Лабиринта: они теряли силу, вступив в конфликт друг с другом, словно сам Лабиринт изначально заложил в них некие ограничения, не позволявшие использовать свои возможности друг против друга. Стоило Руби подумать о Джеке как о враге или добыче, и все ее сверхчеловеческие силы куда-то исчезали. Зная это, она усилием воли выкинула Джека из головы и полностью сосредоточилась на самой двери. Эта психологическая уловка сработала: мышцы ее наполнились нечеловеческой силой, и на лице появилась волчья ухмылка. Руби стукнула кулаком по стальной пластине. Удар был почти небрежным, но в металле появилась глубокая вмятина. Улыбка Руби сделалась еще шире, и удары посыпались один за другим. Наконец замок не выдержал и дверь подалась назад. Просунув в образовавшуюся щель пальцы, она схватилась за край и одним рывком вырвала дверь из проема под жуткий скрежет поверженного металла. Искореженная броневая пластина полетела в сторону, а на руках Руби не осталось даже царапины.

Руби нырнула в темное чрево гаража с дисраптером наготове. Она мгновенно прижалась к стене, чтобы ее силуэт не вырисовывался на фоне падавшего снаружи света. Она не собиралась становиться легкой мишенью. Слившись с тенями, Руби затаила дыхание и прислушалась.

В гараже находился кто-то еще. Джорни безошибочно ощущала чужое присутствие, хотя тот, кто здесь был, затаился на славу. Она ничего не видела и не слышала, просто чувствовала. Стало быть, прятался во тьме не Джек Рэндом.

Руби дотянулась до выключателя у двери и ударила по нему. В помещении вспыхнул яркий свет. Обычный бы человек зажмурился, но Джорни даже не моргнула.

Оружие, запас провизии и столько взрывчатых веществ, что рядом с ними становилось не по себе. Но никаких признаков Джека или кого-либо еще. Помещение казалось абсолютно пустым. Но Руби совершенно точно знала, что это обманчивое впечатление.

Она сконцентрировалась и сделала мощный мысленный выпад. И тут же, чуть справа, ощутила чуждое присутствие. Руби нацелила туда свой дисраптер и оскалилась:

— Ну-ка, покажись, пока я не прожгла в тебе сквозную дырку! Имей в виду, я не шучу.

— Ничуть не сомневаюсь, — промолвил Валентин Вульф, появившись из ниоткуда как раз там, куда Джорни навела дисраптер. Как всегда, одежда его была угольно-черной, а лицо белым, как промытая дождями могильная кость. Длинные темные волосы падали на плечи лоснящимися колечками. Меч его висел в ножнах, дисраптер оставался в кобуре: руки с длинными, изящными пальцами были свободны. Он держался совершенно непринужденно, но выглядел опасным, словно свернувшаяся в кольцо ядовитая змея, в любой момент готовая к броску. Было в нем и еще что-то, некая нездоровая аура, царапавшая обостренные чувства Руби. Ее пробрало холодком. По коже медленно поползли мурашки.

Валентин ободряюще улыбнулся:

— Я восхищен, дорогуша. Обычный человек не способен увидеть меня, пока я сам того не пожелаю. Честно скажу, страшно завидую твоим чудесным способностям, дарованным Лабиринтом. У самого-то меня имеются лишь простенькие телепатические навыки, да и то лишь благодаря приему экстрасенсорного наркотика. Впрочем, кто знает, что таит будущее, а?

— Что ты здесь делаешь, Вульф? — сердито спросила Руби. — Ищешь Рэндома?

— С чего ты взяла, моя дорогая? Я знаю, где он. Он заключил союз с моими друзьями из Шаба и отправился выполнять их поручение.

— Ты спятил! Чтобы Джек, и вступил в союз с Шабом? Быть такого не может!

— О, ты просто плохо представляешь себе, на что способен человек, припертый к стенке. Впрочем, не беспокойся. Ты тоже можешь, на свой лад, послужить Шабу. Мои добрые друзья, Искусственные Разумы, попросили меня доставить тебя к ним. Они очарованы тобой. Твоими силами, твоими способностями, теми удивительными возможностями, которыми обладаете только вы, прошедшие Лабиринт. Они тоже хотят получить к ним доступ, а потому исполнены решимости любыми способами извлечь из тебя всю необходимую информацию. А мне, если я буду вести себя хорошо, они обещали показать, как это будет происходить. Так вот, хотелось бы знать, есть ли уверенность, что ты будешь благоразумна и добровольно отправишься со мной, не вынуждая прибегать к ненужному насилию?

— Догадайся сам, — ответила Руби Джорни и прострелила ему сердце.

Энергетический луч прошил грудь Вульфа насквозь. Он судорожно сглотнул и рухнул на колени. Голова его бессильно повисла, но руки, в самый последний момент ударившись о твердый бетонный пол, остановили падение. Несколько мгновений Валентин оставался недвижим. Потом медленно поднял голову и, взглянув на Руби, улыбнулся. Его большой рот с яркими алыми губами казался отверстой раной. Только вот ни капли крови не выступило. Пока Вульф неторопливо поднимался на ноги, дыра на его груди затянулась. В черной рубашке осталось прожженное отверстие, но под ним виднелась гладкая, без каких-либо шрамов или отметин, плоть. Руби озадаченно поморгала.

— Впечатляет, — произнесла она наконец. — Вижу, Вульф, ты научился новому фокусу. Черт возьми, неужто выстрелом в сердце теперь никого не убьешь?

— Бывает и так, а? — добродушно промолвил Валентин. — Финлей Кэмпбелл тоже пальнул в меня из дисраптера и вообразил, будто прикончил. То-то он удивится, когда я объявлюсь, чтобы вырвать его сердце.

— Финлей Кэмпбелл мертв.

— Как бы не так. Он просто взял отпуск. И вообще, в последнее время Империю наводнили люди, которым по всем статьям положено быть покойниками. Супермены, герои и чудовища всех мастей. Право же, обычному человеку в таком мире делать нечего. Вот и я стал не таким, как все. Своей неуязвимостью я обязан нанотехнологии. Шаб внедрил в мой организм этакие малюсенькие деловитые штуковинки, и теперь ничто не способно вывести меня из строя надолго. Надо мной не властно даже время. Минуют века, а я буду жить. И ради забавы творить всякого рода злодеяния. Если раньше Дьявол был лишь мифом, то теперь он существует во плоти.

— Ты всегда слишком носился с собой, Вульф, — невозмутимо отозвалась Руби Джорни. — Может быть, Шаб и обещал тебе все эти прелести, но Искусственным Разумам доверять нельзя. Скорее уж следует ожидать справедливости от жизни и милосердия от тигра. Или пощады от меня.

— Драться со мной нет никакого смысла, — сказал Валентин. — Ты не в состоянии причинить мне никакого вреда, а вот я тебе, напротив, очень даже способен. Конечно, Искусственные Разумы предпочли бы получить для исследования живую пленницу, но, на худой конец, они удовлетворятся и пригодным для вскрытия телом. Все зависит от тебя. Выбор за тобой.

— Предложенные тобой варианты меня не устраивают, — промолвила Руби, убирая дисраптер и выхватывая меч. — Посмотрим, чего будет стоить твое хваленое бессмертие, когда я искромсаю тебя на дюжину кусков.

Держа меч обеими руками, она нанесла удар. Но клинок Вульфа оказался в нужный момент в нужном месте. Сталь ударилась о сталь. Руби атаковала снова, развив свою силу и скорость до предела. Места для маневра в гараже было мало, и противникам оставалось лишь кружить по бетонному полу, нанося и парируя удары. Искры сыпались во все стороны, когда их клинки с лязгом скрещивались вновь и вновь. Валентин был крепок и быстр, однако Руби превосходила его в боевом искусстве. Раз за разом она наносила ему рану за раной, но ни одна из них не кровоточила, а с его алых губ не сходила приклеенная улыбка. Ее меч не причинял ему вреда, и оба они прекрасно это понимали. Вульф просто ждал, когда она выдохнется, чтобы обезоружить, связать ее и доставить своим новым хозяевам целой и невредимой. Упакованной, как подарок на именины.

Они метались по гаражу, отшвыривая пинками попадавшие под ноги ящики и коробки. Руби уже начинала ощущать усталость, но мысли ее неистово работали, предлагая один план за другим и тут же, в отчаянии, отвергая его. Наконец одна идея показалась ей перспективной, а поскольку для Руби мысль равнялась действию, она тут же, вложив всю силу и ярость в парирующий удар, выбила клинок Вульфа далеко в сторону и, прежде чем он успел восстановить равновесие и вновь принять защитную стойку, одним махом снесла ему голову.

Голова, все еще сохраняя удивленное выражение лица, стукнулась о бетон, а из обрубка шеи в низкий потолок гаража фонтаном ударила кровь.

Руби оперлась на меч, чтобы перевести дух. Грудь ее тяжело вздымалась, она уже давно не сталкивалась со столь сильным и опасным противником. Пот лился по ее лицу и щипал глаза. А отрубленная голова Валентина неторопливо катилась по полу, пока не наткнулась на ящик с гранатами. И только в этот момент Руби заметила, что обезглавленное тело не упало и, похоже, падать не собиралось. Оно твердо стояло на ногах, сжимая в руке каким-то чудом подобранный меч.

Грудь Вульфа все еще вздымалась и опадала, в рассеченном горле булькало и пузырилось дыхание. Руби похолодела. Руки ее покрылись гусиной кожей: тело Валентина неспешно повернулось, наклонилось и подняло с пола отрубленную голову. Руки помедлили, держа голову вровень с лицом Руби, так, что у нее была возможность разглядеть ясный, все осознающий взгляд и все ту же приклеенную улыбку. Потом тело приставило голову к шее. Поток крови мгновенно иссяк, и рана затянулась.

— Всегда приятно вернуться, — произнес Вульф небрежно. — Ты по мне скучала?

Дожидаться продолжения Руби не стала. Призвав внутренний огонь, она метнула его не в Валентина, а в ближайший ящик с боеприпасами, а сама бросилась в открытую дверь и упала наземь, свернувшись в клубок и закрыв уши руками.

Как раз вовремя: ящик взорвался. Громыхнуло так, что чуть не лопнули барабанные перепонки. Огненный всполох опалил Руби одежду и волосы. Земля задрожала. За первым взрывом последовали другие: детонировала накопленная Рэндомом взрывчатка. Руби, пошатываясь, поднялась на ноги и побежала прочь от пожара, охватившего весь оставшийся позади нее комплекс гаражей. Пламя отбросило ночь высоко в небо, кирпичная кладка трескалась и рассыпалась. Руби не знала, за какое время нанотехнология Шаба сможет восстановить Вульфа и как он будет выглядеть после восстановления. У нее и в мыслях не было задержаться, чтобы это выяснить.

Ей уже очень давно не приходилось уносить с поля боя ноги, однако выживание было дороже чести. Не говоря уж о том, что никто не собирался ей платить за смерть Валентина Вульфа. Ее задача заключалась в том, чтобы найти Джека Рэндома, факт отсутствия которого в гараже, был установлен совершенно точно.

Вспомнив о Джеке, она на бегу нахмурилась: чтобы он вдруг стал работать на Шаб? Неужели вся вселенная посходила с ума?

Джек Рэндом материализовался в мерцающих, металлических недрах старого дворца Лайонстон и поежился от холода. Вообще-то, перепады температур его особо не беспокоили, но в этом подземелье царила особая стужа. Морозный воздух при каждом вздохе продирал легкие, и он уже ощущал, как на лице и руках образуется иней. Рэндому пришлось поплотнее запахнуть плащ и стиснуть зубы, чтобы они не клацали. При каждом выдохе из его рта вырывались густые клубы пара. Оглядевшись по сторонам, он увидел лишь безликие металлические стены ничем не примечательного тоннеля. Это могло быть любое место дворца.

— Лайонстон? — громко позвал Джек. — Ты еще со мной?

— Конечно, — тут же прозвучал в его голове знакомый невозмутимый голос. — Добро пожаловать в мой старый дом. Искусственные Разумы Шаба телепортировали тебя настолько близко к тайнику, насколько смогли. В этом месте их возможности ограничены. Здесь еще действуют странные, неподвластные им силы. Некоторые древние приборы и механизмы сохраняют активность даже по прошествии стольких столетий. Так что будь осторожен.

— Не учи ученого! Скажи лучше, почему тут так чертовски холодно.

— Парламент отключил в моем дворце все системы жизнеобеспечения, — сказала Лайонстон. — Мог бы и помнить, это было сделано с твоей санкции. Ты заявил, что мой дворец является отвратительным символом тирании и заслуживает полного небрежения, а при первой же возможности — уничтожения. Правда, в последнее время у тебя было столько всяческих дел, что до дворца просто не доходили руки. А без тебя никто не захотел этим заниматься. Но они отключили генераторы, чтобы сэкономить деньги и энергию. Шабу удалось частично восстановить энергоснабжение, но лишь в окрестностях. Помимо всего прочего, мы не хотим привлекать внимание к нашему краткому визиту.

— Час от часу не легче, — проворчал Рэндом. — Скажи-ка прямо, Лайонстон, чего еще мне ждать по пути к твоему тайнику.

— Самые лучшие ловушки, какие только я могла придумать. Разумеется, через эти преграды я тебя проведу. Как совладать с окружающим тайник стасис-полем, это целиком твоя задача, Джек. Но имей в виду, найти способ проникнуть внутрь в твоих интересах. Это необходимо сделать, если ты хочешь, чтобы Шаб телепортировал тебя обратно.

— Типично для Шаба: твои приятели никогда не упускают возможности припугнуть всех, кто имеет с ними дело, чтобы показать, что они хозяева ситуации. Для мудрых и лишенных эмоций Искусственных Разумов поразительна такая мелочность. Скажи лучше, куда мне идти, пока я не превратился в ледышку.

— Иди прямо до первого разветвления, потом повернешь налево. Оттуда недалеко до первой ловушки.

Рэндом хмыкнул и зашагал по металлическому коридору. За развилкой освещение стало совсем тусклым, тени угрожающе сгустились. За ними могло скрываться все, что угодно. В неподвижном воздухе висела тишина, нарушали которую лишь негромкие шаги. Рэндом двигался легко, не слишком быстро, но и не слишком медленно, готовый в любой момент автоматически отпрыгнуть или уклониться, спасая свою жизнь. Все его инстинкты вопили единым хором: «Ты в мышеловке!» Но он и без них знал, куда угодил. Ему хотелось знать, в состоянии ли он почувствовать ловушки, расставленные бывшей императрицей.

Стены выглядели надежными, пол и потолок тоже, но это ничего не значило. Маленьким сюрпризам Лайонстон надлежало быть столь же изощренными и коварными, как и она сама. В ту пору, когда еще была человеком.

Неожиданно пол под его ногой слегка качнулся. Джек мгновенно нырнул вперед, упал, перекатился и снова вскочил на ноги. Позади него, там, где он только что стоял, из стен выскочили длинные металлические штыри, пронзившие бы его насквозь, чуть он помедли. Рэндом улыбнулся, покачал головой и двинулся дальше. Для него это было не более чем детскими шалостями.

За короткий промежуток времени ему встретилось еще несколько подобных сюрпризов. Подвижные панели пола при надавливании переворачивались, чтобы сбросить жертву в колодец с утыканным шипами дном. Скрытые дезинтеграторы и распылители ядовитых газов выходили прямо из стен. Он обнаружил даже несколько старинных медвежьих капканов со злобными стальными челюстями. О некоторых ловушках Лайонстон его предупреждала, но, видимо, чтобы он не расслаблялся, не обо всех. Его это позабавило и слегка разогрело. Разумеется, использовались и более изощренные технические средства: ультразвук, инфразвук и разнообразные тошнотворные световые эффекты, способные не просто дезориентировать или ослепить обычного грабителя, но и превратить его в пускающего слюни идиота. Рэндом играючи прошел через них. К тому времени, когда он добрался до стасис-поля, все это успело ему порядком надоесть. Вид сероватой светонепроницаемой энергетической стены заставил его встрепенуться и сосредоточиться. Со стасис-полями шутить не стоило.

Внутри стасис-поля останавливается ход времени. Все находящееся в нем сохраняется надежнее, чем муха в янтаре, в совершенно неизменном виде. До тех пор, пока существует поле. Никакое воздействие на такое поле извне какими-либо физическими средствами невозможно. Строго говоря, никакого «поля» как такового в данный момент в данной лакуне пространства не существует. Оно лишь указывает на интерфейс реального мира между двумя временными данностями, внутренней и внешней. Во всяком случае, к чему-то подобному свелись объяснения одного маститого ученого, которого Рэндом как-то просил просветить его на сей счет. Лекция длилась битый час, и вся эта заумь не оставила в памяти Джека ничего, кроме головной боли. По существу, он так ничего и не понял. О чем в настоящий момент искренне пожалел. Не так-то просто преодолеть преграду, о природе которой у тебя нет ни малейшего представления. Кроме подозрений, что тут замешана забытая технология старой Империи.

Некоторое время Рэндом задумчиво таращился на серое поле.

— У нас проблема? — спросила Лайонстон.

— Вроде того, — согласился Рэндом. — А сама-то ты как туда попадала?

— Справа от тебя панель безопасности. Она считывает капиллярные линии ладони, идентифицирует голос и сканирует сетчатку. Драм настроил поле на мои данные. Подлинный Драм. Но с тех пор у меня не было доступа к моему телу... Стоит ли добавлять, что эта система предусматривает все мыслимые меры защиты против несанкционированного доступа?

Рэндом хмуро уставился на контрольную панель. Отпечаток ладони. Анализ голоса. Сканирование сетчатки. Он умел многое, но только не изменять облик. А тело Лайонстон, покинутое сознанием, было давным-давно уничтожено. Публично кремировано под одобрительный рев толпы, с тем чтобы исключить любую попытку воссоздать императрицу путем клонирования. Сама панель безопасности выглядела образцом новейшей техники, и Джеку подумалось, что подобное сочетание современного и древнего знания, пожалуй, могло бы поставить в тупик даже Хэйзел. Он упорно искал решение, морщась с такой яростью, что у него болел лоб. Выход не находился, но ему казалось, будто на задворках сознания шевелится смутное, неясное, словно сон, воспоминание... сон... море снов.

Хэйзел сказала, что в коллективном бессознательном есть только одно время, а прошлое, настоящее и будущее представляют собой лишь направления. В таком случае, если он вернет свой разум в море снов и наметит время выхода... Рэндом поежился, и вовсе не от холода. Малейшая оплошность, и он, потеряв связь с конкретным временем, будет обречен дрейфовать в Вечности. Рэндом привык рисковать, но иметь дело с такой опасностью ему еще не приходилось. Впрочем, похоже, другого выхода у него не было.

Вздохнув поглубже, Джек Рэндом расправил плечи, нырнул в собственное сознание и через врата подсознания вышел в коллективное бессознательное.

Пробыв там достаточно долго, чтобы зафиксировать ориентиры (бесконечное море, тягостное присутствие Шаба, огромное черное солнце «возрожденных»), он сосредоточился на определении своей позиции во времени. Раньше, при обращении к силам Лабиринта, ему много раз доводилось ощущать, как его мысли движутся в необычных направлениях. Но то, что он чувствовал сейчас, было еще более странным и пугающим. Прошлое, настоящее и будущее слились в сплошную рябь из звуков и образов, разветвляясь и смешиваясь в бесконечном множестве вероятностей. Он видел давно умерших друзей и старых врагов, видел войны на Туманном Мире и Голгофе, видел себя сражавшимся на забитых народом улицах — окровавленным, побеждавшим и умиравшим. Снова, снова и снова. Оуэн Охотник за Смертью приблизился к нему, пытаясь сказать что-то важное, но был подхвачен безжалостным вихрем Времени и унесен прочь.

Рэндом пронзительно закричал. Он почувствовал себя узнанным и разоблаченным, разрываемым на бесконечное число сфер, несущихся в разных направлениях. Колоссальным усилием воли он заставил себя полностью сконцентрироваться на тайнике, пузырьке, удерживаемом во Времени древними энергиями. А сконцентрировавшись, совершил мощный рывок.

Ревущее Время в это равное вечности мгновение его стремительного, затяжного падения выдавливало и отшвыривало его наружу. Но он удержался в завывающем смерче и попал наконец в тот самый момент, который существовал и сохранялся внутри стасис-поля.

Упав на толстый ворсистый ковер, он не сразу пришел в себя. И лишь после того, как полностью восстановил способность мыслить, сел и огляделся по сторонам. Помещение, куда его занесло, размерами соответствовало стандартному фамильному склепу, с той единственной разницей, что на том месте, где должен был находиться гроб, стояла кровать. Остальную часть помещения занимали разнообразные приспособления, приборы и механизмы, разбираться в устройстве и назначении которых у него не было ни малейшего желания. Рэндом испытывал непривычное чувство: ведь человек по имени Драм, движимый исключительно ненавистью к собственному отцу, погрузил себя в сон, снаружи длящийся столетиями.

Джек, как и все, знал эту историю в общих чертах. Первый Охотник за Смертью, основатель рода по имени Жиль, имел сына, подлинное имя которого история не сохранила. Этот сын то ли предал своего отца, то ли был предан им (существовало несколько версий, трактовавших этот момент по-разному), и между ними началась страшная вражда. Когда стало известно, что отец поместил себя в стасис, сын обрек себя на ту же участь, дабы по пробуждении отца восстать ото сна самому и получить возможность убить его. Только вот вышло так, что императрица Лайонстон нашла его раньше, разбудила (скорее всего, не поцелуем) и сделала своим подручным. Приняв имя Драм, он начал служить императрице в качестве официального Душегуба — исключительно ради того, чтобы не сидеть без дела в ожидании отцовского пробуждения. И когда Жиль вернулся, сын последовал за отцом в Черную Тьму. Когда Драм погиб, там, в Мире вольфлингов, все решили, что вместе с ним умерли и его намерения отомстить ненавистной семье и Империи. Однако Рэндом при желании мог воплотить мрачные мечты Драма в жизнь. Кто знает, какое ужасное знание, какое страшное оружие, столь нужное Шабу для борьбы против человечества, таилось под сводами древнего склепа?

— Лайонстон? — позвал Рэндом. — Ты слышишь меня? Лайонстон!

Ответа не последовало, Рэндом улыбнулся и немного расслабился. По отношению к Шабу тайник пребывал в ином времени, и чтобы проверить, как исполняет Джек договор, бывшая императрица должна была дождаться его возвращения. Его это устраивало, потому что давало возможность пораскинуть мозгами. У него с самого начала не было намерения вооружать Шаб знаниями, опасными для человечества. Пусть он и изгой, но вовсе не сумасшедший. Утраченные технические секреты древней Империи действительно интересовали его, ведь здесь вполне могло найтись лекарство против наночумы или сверхмощное оружие, способное остановить Шаб или «возрожденных». А заодно и помочь ему в борьбе против продажных властей.

Он принялся методично обшаривать помещение, дотошно рассматривая разбросанные здесь и там образцы древней техники. Некоторые устройства явно предназначались для поддержания стасис-поля, другие представляли собой несколько усовершенствованные или, наоборот, чуть более примитивные аналоги современных приспособлений схожего назначения. Попадались и предметы, относительно которых он не мог сказать ничего определенного. Но вот ничего похожего на оружие Рэндом не находил. И ничего, что хотя бы отдаленно наводило на мысль о связи с нанотехнологией. Похоже, все надежды на обретение панацеи, равно как и абсолютного оружия, оказались напрасными.

Рэндом устало вздохнул. Он был бы совсем не прочь спасти человечество еще раз, пусть просто для того, чтобы утереть носы всем этим чистоплюям, опять не сумевшим обойтись без него. Мысль, возможно, и не самая достойная, но что с того?

В результате скурпулезнейшего обыска Джек обнаружил в кровати Драма потайную панель, а за ней шкатулку, запечатанную фамильным гербом Охотников за Смертью. Без труда сломав замок голыми руками, Рэндом вытряхнул содержимое шкатулки на кровать и принялся рыться в бумагах. В его руках оказалась подборка древних фамильных документов, относившихся ко временам и деяниям Жиля Охотника за Смертью. Установив, что большая часть этих преданий записана от руки, предположительно Драмом, Джек фыркнул. Кто бы мог заподозрить Драма в подобной сентиментальности? Или он собирал свидетельства былых измен, прошлой злобы и ненависти, чтобы еще сильнее разжечь в себе пламя гнева и подогреть жажду мщения? Наверное, Драм сохранил воспоминания и свидетельства, чтобы ничего не забыть. Он ждал возвращения отца, чтобы спустя века подлить масла в незатухающий огонь своей злобы. Это, конечно, чудно. Но в конце концов кто, кроме отчаявшегося безумца, погрузит себя в вековой сон с перспективой пробуждения в совершенно чужом мире, где все, что он знал, давно обратилось в прах и небытие? И все во имя ненависти и мести.

Драм был сыном своего отца.

В шкатулке сохранилось множество писем, адресованных сыну и написанных отцом на бумаге. В ту пору это было лучшим способом сохранить тайну, ведь такое письмо существовало лишь в единственном экземпляре. Судя по тому, как помялись и истерлись листки, их читали и перечитывали не один раз. Имелась и голографическая запись, которую Рэндом просматривал снова и снова. Жиль Охотник за Смертью находился, скорее всего, в кругу семьи, рядом с высокой, стройной блондинкой в струящемся белом одеянии. Улыбка этой красавицы казалась натянутой, она смотрела в камеру так, словно умоляла о помощи. Рядом с ней стоял тот, кто впоследствии стал ее убийцей, ее сын Драм. Он выглядел чуть моложе, чем помнил его Рэндом, но уже тогда отличался одержимостью. Должно быть, родители знали, что с сыном неладно. Это читалось и в его взгляде, и в улыбке, которая на самом деле вовсе не являлась улыбкой. Но более всего внимание Рэндома привлек самый юный член семьи. Вновь и вновь Джек рассматривал младенца, завернутого в очень знакомый ему плащ. Этого самого ребенка, в этом самом плаще с гербом Охотников за Смертью, он уже видел раньше. В Мире вольфлингов, в самом центре Лабиринта Безумия.

Тогда Жиль сказал, что этот ребенок является его клоном, произведенным им самим и наделенным страшными силами. Последнее соответствовало действительности: в одно мгновение это дитя погасило тысячу солнц, что привело к гибели миллиардов людей и возникновению Черной Тьмы. Считалось, что капитан Сайленс, уничтожив Лабиринт Безумия, уничтожил и дитя. Но Рэндом никогда в это особо не верил.

Джек, внимательно читая письмо за письмом, постепенно восстановил истинную картину тех давних событий. Истину, которую Жиль утаил от них, скрыв за завесой лжи и полуправды. Ребенок являлся отнюдь не клоном. Он был незаконнорожденным, появившимся на свет в результате связи Жиля Охотника за Смертью с супругой тогдашнего правящего императора, императрицей Гермионой. Кто-то из любовников потерял осторожность, и императрица понесла. Сначала император Ульрик Второй не сомневался в своем отцовстве, но вскоре после родов правда вышла наружу. Чтобы защитить новорожденного от монаршего гнева, Жиль вырвал младенца из лап императора и пустился с ним в бега. Оказалось, что никакого легендарного конфликта между двумя величайшими людьми той эпохи вовсе не было. Никогда не было. Существовал лишь гнев обманутого мужа.

Впрочем, Рэндому, как и остальным, следовало бы сразу понять, что Жиль лгал. Этот ребенок не мог быть клоном по той простой причине, что клонирование человека стало возможным лишь спустя столетия после этой истории. Видимо, невероятные возможности младенца произвели столь сильное впечатление, что они восприняли весть о клонировании как одно из доказательств забытых научных достижений прежней Империи. Но почему Жиль солгал? Чтобы защитить свою репутацию или репутацию своего незаконнорожденного ребенка? Естественно, правда о происхождении «братишки» повергла Драма в ярость. Безумная злоба сделала его письма почти бессвязными, полными ненависти к младенцу. Он не сомневался в том, что теперь его обойдут, лишат наследства, забудут, отдав предпочтение отпрыску Охотника за Смертью и императрицы. Версию о том, что появление мальчика на свет было всего лишь результатом нелепой случайности, старший сын Жиля во внимание не принимал. Рождение ребенка он считал частью заговора по возведению семьи Охотников за Смертью на императорский трон.

Впрочем, не исключено, что так оно и было. Во всяком случае, Жиль показал себя вполне способным и не на такое.

Но если, вопреки утверждениям Жиля, ребенок не являлся экспериментальным экстрасенс-клоном, то откуда у него взялись такие силы? Что наделило младенца нескольких недель от роду самой разрушительной мощью, какую только знала Империя? Рэндом скрупулезно изучил все остальные письма, но ответа так и не нашел. Возможно, Драм тоже не знал правды и именно в поисках ее гнался за отцом до самого Мира вольфлингов. И погиб там, так ничего и не узнав.

Отложив в сторону последние бумаги, Рэндом покачал головой: явившись сюда в поисках ответов, он нашел новые вопросы. И ничего такого, что мог бы использовать против своих врагов. Он встал, призвал свой внутренний огонь и направил его на тайник. Повсюду полыхнуло пламя. Письма почернели, края их свернулись, и очень скоро сокрытая в них древняя правда обратилась в золу. Охваченные огнем загадочные механизмы задымились и развалились на части. Помещение стало быстро заполняться едким, черным дымом. Жар становился невыносимым. Последними не выдержали древние генераторы стасис-поля: они распались, и поле тут же исчезло. Рэндом увидел впереди знакомый металлический коридор дворца Лайонстон и метнулся туда. Черная дымная волна преследовала его по пятам.

— Что ты наделал? — прозвучал в его ушах громкий голос Лайонстон. — Черт тебя побери, Рэндом, что ты наделал?

— То, что и должен был, — сказал Рэндом, кашляя от едкого дыма. — Сама посуди, Лайонстон, какие из нас союзники? Может, я и отверженный, может быть, даже сумасшедший, но уж точно не дурак. Пусть лучше все древние тайны исчезнут в огне, чем достанутся тем, кто хочет использовать достижения человечества против него самого. Вышло-то не по-твоему: это я использовал тебя в своих целях. Ловко, да?

— Ты больше похож на нас, чем тебе хотелось бы думать, — сказала Лайонстон. — И уж конечно, Джек Рэндом, мы не станем рисковать, позволив тебе удрать. Готовься, Джек Рэндом! Идут твои отвергнутые союзники!

Дюжина гренделиан, огромных, алых, как сам Сатана, неудержимых и страшных, смертоносных и бесчувственных, материализовалась в металлическом коридоре, преградив Джеку путь. Он выхватил меч и дисраптер, хотя понимал, что даже с его силой этого оружия едва ли будет достаточно.

Гренделиане как один повернули к нему свои широкие, в форме сердец, головы, оскалили металлические зубы и медленно разогнули стальные, когти. В клубах черного дыма, вившихся вокруг их шипастой, медно-красной брони, они казались демонами, извергнутыми самим адом.

— До свидания, Джек Рэндом, — произнес голос Лайонстон. — Можешь напоследок развлечься. А когда умрешь, мы извлечем нужные сведения из твоего тела. Точнее, из того, что от него останется.

Рэндом выстрелил в голову ближайшему к нему гренделианину. Но энергетический луч отразился, не причинив вреда. Чудовища разом бросились на него. Форсировав до предела свою силу и скорость, Рэндом рванулся им навстречу с мечом наготове. Гренделиане значительно превосходили его не только ростом, но и силой. На его стороне была лишь быстрота реакции. Но Джек Рэндом не был бы самим собой, вздумай он уклониться от боя. Особенно в ситуации, когда позади него находился пылающий ад и бежать было некуда.

Он скользил среди них, уворачиваясь от их шипастых и когтистых лап, ухитряясь при этом наносить острием меча уколы в их незащищенные шеи. Иногда, перехватив рукоять меча обеими руками, Джек обрушивал столь мощные рубящие удары, что алая броня раскалывалась. Но особого ущерба им это, похоже, не причиняло. Даже не замедляло их движений.

Места для схватки в коридоре было маловато, и гренделиане пытались оттеснить его от прохода, чтобы не позволить ему проскользнуть мимо них. Но Рэндом весьма умело использовал имеющееся пространство, уворачиваясь и уклоняясь столь ловко, что каждый вражеский удар приходился туда, где его уже не было.

Джек молниеносно подскочил к одному из чудищ и ловко вставил ствол своего дисраптера в его зубастую стальную пасть, нажав на спуск. Энергетический импульс снес чудовищу затылок, и оно с лязгом и грохотом рухнуло на пол. Наблюдая за агонией гренделианина, Джек хрипло рассмеялся. Успех окрылил его, и он продолжил бой с удвоенной яростью, неутомимо круша алую броню. То, что он делал, выходило далеко за пределы человеческих возможностей. Но Джек Рэндом уже давно не был обычным человеком. Он снова обратился к внутреннему огню, но в одиночку ему было не под силу вызвать жар, способный уничтожить врагов. В ответ два гренделианина, взяв Джека в клещи, выстрелили в него энергетическими лучами, вырвавшимися из их ртов и глаз. Но Рэндом успел броситься на пол, и они поразили друг друга. Гренделиане умерли, как и сражались, не издав ни звука.

Вскакивая на ноги, Рэндом подумал, было, что у него есть-таки шанс. Но тут же приуныл — Шаб телепортировал на место павших трех других гренделиан. Судя по всему, Искусственные Разумы твердо решили не дать Джеку ускользнуть. Но он был столь же твердо намерен сражаться до тех пор, пока руки способны держать меч. Конечно, ему казалось нелепым, пройдя сквозь столько испытаний, сложить голову в бою с безмозглыми страшилищами, но, с другой стороны, он отнюдь не давал обета и не выражал желания умереть во сне. Во всяком случае, смерть в сражении в большей степени соответствовала образу легендарного героя.

Навалившись всем скопом, зубастой, клыкастой волной, гренделиане оттеснили Рэндома к стене коридора, лишив пространства для маневра и возможности орудовать мечом. Он выстрелил в одного из них в упор, но, хотя луч прошил его насквозь, гренделианин даже не вздрогнул. Ответный луч, вылетевший из его рта, едва не лишил Рэндома головы. Он чудом успел увернуться, однако импульс срезал ему правое ухо и опалил волосы. Стальные челюсти впились ему в левое плечо, когтистая лапа располосовала кожу. Кровь, струившаяся из ран, растекалась под его ногами, но Джек не уступал. Он орудовал кулаками, стараясь расчистить дополнительное пространство. Ни боль, ни безнадежное соотношение сил не могли вьшудить его сдаться, это было бы противно самой его природе.

И тут неожиданно раздался боевой клич. В глубине коридора появилась стремительно мчавшаяся Руби Джорни с мечом в одной руке и дисраптером в другой. Гренделиане, внезапно подвергшиеся атаке с двух сторон, заметно растерялись. Их замешательство длилось лишь долю мгновения, но этого ничтожного промежутка времени хватило Руби и Рэндому, чтобы дотянуться друг до друга и соединить сознания. Вызванный ими общий огонь был стократ сильнее того, какой мог бы возжечь каждый из них поодиночке. Коридор тут же наполнился невыносимым жаром. Гренделиане, запекшиеся живьем внутри своих кремниевых панцирей, повалились на колени, потом попадали ничком и издохли. Рэндом и Руби потушили сотворенный огонь и мрачно оглядели дюжину дымившихся трупов. Джек хрипло рассмеялся:

— Эй, Шаб, можешь присылать столько этой дряни, сколько захочешь! Каким тебе больше нравится твое мясо: недожаренным или хорошо пропеченным?

Ответа не последовало. Впрочем, как и появления на смену поджаренным новых гренделиан. Рэндом убрал свой дисраптер и оперся на меч, переводя дыхание. Раны его уже не кровоточили, волосы он погасил быстрым взмахом руки. И, поскольку оттягивать было уже нельзя, он поднял глаза на Руби. Взгляды их встретились. Ни он, ни она не вымолвили ни слова, но сказано в этот долгий момент было очень много. Мечи оставались в их руках, однако оба ощутили, как отключилась сила. Лабиринт не позволял своим паладинам сражаться друг с другом.

— Знаешь, тебе доводилось выглядеть и лучше, — заметила Руби.

— С твоей стороны было очень мило сюда наведаться, — откликнулся Рэндом. — Надо думать, ты случайно проходила мимо?

Руби хмыкнула:

— Я бы так не сказала. Направляясь сюда, ты привел в действие чертову уйму всяческих систем цивилизации. Видишь ли, чинуши из Парламента знали насчет этого тайника и следили за ним, хотя сами туда забраться не могли. Как только им стало известно, что ты сунулся в подземелье, они со страху всей оравой наложили в портки и спешно послали меня сюда по старым служебным тоннелям. Ну, а как твое посещение тайника? Ты проторчал там несколько часов, неужели не нашел ничего полезного?

— Представь себе, ровным счетом ничего, — ответил Рэндом. — Но, по мне, куда важнее другое: что мы теперь будем делать?

— Вот уж вопрос так вопрос, не так ли? — хмыкнула Руби. — Можно, конечно, скрестить мечи, но есть ли в этом смысл? Наши силы практически равны, и схватка один на один, скорее всего, закончится смертью для нас обоих. Это не воодушевляет, тем более что... есть и другой выход.

— Да ну, правда? Ну-ка, давай послушаю.

— Временная амнистия, — сказала Руби. — Диана Вирту предложила план уничтожения Шаба и их флота. Но чтобы осуществить это, необходимо дождаться, когда этот флот подойдет к Голгофе, и подобраться к нему близко. Очень близко! А это значит, что ей потребуется вся помощь, какая только возможна. Она собирается задействовать столько боевых кораблей, сколько сможет выделить Имперский флот, и использовать в качестве опорного пункта старый фамильный «Оплот» Охотников за Смертью. При этом она настаивает на нашем участии. Поскольку положение отчаянное, Парламент решил пойти ей навстречу. Итак, если ты согласишься помочь Диане, дело против тебя будет приостановлено, а преследование прекращено до окончания нынешних войн. Правда, и тебе, на тот же срок, придется прекратить убивать их людей. Если хочешь знать мое мнение, Джек, лучшей сделки тебе не заключить.

— Звучит заманчиво, — задумчиво промолвил Рэндом. — Возможность покончить с Шабом стоит перемирия с политиканами из Парламента. Только вот могу ли я им доверять?

Руби пожала плечами:

— Доверия эта свора, скорее всего, не заслуживает. Но положиться на то, что они не тронут тебя, пока ты будешь сражаться с их врагами, можно. Они ведь не дураки и прекрасно понимают, что в настоящий момент нуждаются в твоей помощи.

— А у тебя есть хоть какое-то представление о том, что задумала Диана?