Рыцарь Шестопер Соколовский Фёдор
Да и разве он в чем-то нуждается в данный момент? Только за два дня поступления из кузницы достигли почти семидесяти золотых, и приток денег некоторое время ожидается вполне стабильный. Неужели трудно отправить родственникам десяток золотых? А ведь можно и больше! Все двадцать!.. Если не тридцать…
Услыхав о такой сумме, внутренний хомяк чуть не умер от жадности. А вот смерчень, беседа с которым почти не прекращалась все это время, неожиданно поддержал задумку доминанта: «Отсылай! Мало ли как жизнь сложится. Вдруг домой придется возвращаться на постоянное место жительства? Или твоя денежка поможет сестре удачно замуж выйти? Надо всегда дальновидно действовать, готовя достойные плацдармы для своего возможного отступления. Да и кому я рассказываю? Сам в свои истинные годы должен знать!»
Райкалин знал. А потому откладывать доброе дело в долгий ящик не стал. Узнал о системе передачи средств через местные торговые дома, собрал почти все деньги да и поспешил по указанному адресу. Пока собирал и шел, довел в себе хомяка до истерики, но сумма намерений возросла до сорока золотых. А уже непосредственно в самом торговом доме дождался, пока хомяк хлопнется в обморок по причине десяти процентов, взимаемых за доставку, и поднял окончательную сумму отправки до полусотни. Жесткое решение, отнесенное к категории «полоумное».
В итоге расстался с пятьюдесятью пятью золотыми, но, возвращаясь домой, чувствовал себя великолепно. Словно камень с души свалился. Оставалось лишь продиктовать короткое письмо родным, а потом, если успеется до раннего обеда, постараться прочитать переданный ему Зареславой дневник.
Старательно работающие швейники уже заканчивали возиться с карманами, когда вошедший рыцарь поинтересовался:
— Орлы! Кто мне сегодня письмо домой напишет под диктовку?
— Что значит «кто»? — удивился Ольгерд. — Петри этим всегда занимался, вот пусть он и пишет.
— Мало ли, вдруг он пальцы сильно исколол иголкой, — выкрутился Василий, радуясь, что все решается весьма просто. Оказывается, данное ему тело и раньше не заморачивалось собственноручным написанием писем, используя оруженосцев по максимуму.
Но в самом деле удобно, тем более что Петри, положив перед собой лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу и деловито поинтересовался:
— Писать стандартное письмо?
Не иначе раньше писал как под копирку: «Здравствуйте, со мной все хорошо. До свидания!»
— Нет, сегодня мы немножко похвастаемся своими успехами.
Похвастался. В том числе и тем, что прекратил увлекаться азартными играми, придумал, как заработать деньжат, да и вообще начал несколько иное существование, которое раньше было нежелательно по приказу вышестоящего командования. После подсказки Петри и про дом дописали, и про доставшееся наследство всего рыцарского отряда. Про оружие, лошадей, боевые отличия — ничего не забыли. Ну и о деньгах напоследок добавили.
Надо было видеть, как после этого стал коситься парень на своего господина. Зауважал, что ли? Зато и с отправкой он же управился, стоило ему только отдать распоряжение:
— Запечатывай письмо и отправляй! А мне надо еще кое-что почитать.
С дневником пришлось повозиться — слишком уж неразборчивый почерк, да и буквы иные, непривычные. Но только начал вчитываться, как Олли позвала обедать. Опять все у нее получилось очень вкусно, сытно и достаточно много. Возле такой хозяйки как бы не растолстеть.
Но долго не рассиживались. Тем более что конюх оседлал Грома для показательного выезда на подворье цитадели. Еще двух коней, для оруженосцев, седлать посчитали излишним, пешком пройдут пятьсот метров. А обратно на Громе и вернутся.
Потому что князь выделил для отряда сопровождения лучших лошадок из личных конюшен. Каждому рыцарю — по основной и заводной. По прибытии в цитадель оруженосцы занялись окончательной подготовкой казенных лошадок, навешивая на них седельные сумы и оружие господина, а он сам поспешил к великому светлому волхву.
Тот его встретил недовольным ворчанием:
— Мог бы и пораньше прийти… Компромата на Грина Шестопера нет, зато много всего о твоих родственниках собрано, да и о тебе самом не совсем приятные характеристики. Бери, води глазами по строкам для усовершенствования навыков чтения, а я буду вслух тебе пересказывать да свои комментарии добавлять. Лучше усвоишь…
И начал с самого неприятного: негативных откликов с прежнего места службы. Первый год своего рыцарства Грин провел в самом южном княжестве Литовско-Новгородского королевства. Там было весьма и весьма спокойно, и хотя на тренировках и простых спаррингах молодой рыцарь показывал отличные результаты, ни один вызов он не принял, ни на один поединок так и не вышел. Так что уже там его зачислили в трусишки, которые боятся крови.
Около года назад Шестопера перевели в Вищин. По дороге сюда он и отыскал себе нынешних оруженосцев, потому что старые от него ушли еще на юге. Как и чем сагитировал он Петри и Ольгерда — не упоминалось, только указывалось место, откуда они, и что парни из богатых, весьма обеспеченных семей. Но и в Вищине товарищи по оружию довольно скоро заметили отсутствие отваги у молодого рыцаря. По отзывам баннерета Варширока, угоревшего недавно на костре, отношение к новенькому в отряде сложилось весьма неприязненное. Заслуженный, опытный рыцарь при свидетелях как-то заявил: «Этот размазня и трусишка у меня долго не задержится! Либо сам пришибу, либо другим позволю голову ему срубить!»
Да и в казарме Грина не жаловали. Друзей у него не нашлось. Поэтому в последнее время все только и поражаются невероятным изменениям в облике Шестопера и в его поведении.
— Теперь послушай о своих предках. — Старик ткнул пальцем в нужные листы и уважительно хмыкнул: — Хорошую славу они себе подвигами и отвагой снискали, есть чем хвастаться…
Что отец, что дед, что прадед — сражались как берсерки и только на одних добытых в походах трофеях поддерживали высокое благосостояние своего семейства. Ну а замок построил еще прапрадед Грина. Ему за особые подвиги тогдашний король даровал землю и право возведения родового замка. Был еще титул барона, но ненаследственный, пропавший из-за неудачной женитьбы героя на простолюдинке.
Про остальных взрослых родственников сведений было немного, пять-шесть строчек о каждом. Даже о старшем брате, бродящем где-то по империи бриттов, оказалось мало сведений. Но похоже, что у него не было в активе славных побед, баснословных трофеев или стремительной карьеры. По крайней мере, стать баннеретом ему в ближайшие годы не светило.
Благодаря предусмотрительности волхва и его заботе Райкалин теперь имел весьма четкое представление о себе нынешнем и мог хотя бы поддержать беседу в нужный момент на нужную тему. Что его еще интересовало, так это время пребывания в столице:
— Когда миссия окажется в Слуцке, как долго нас там продержат?
— Нисколько! — хмуро заверил Гонта. — Мы тут же разворачиваемся и возвращаемся в Вищин. Таковы распоряжение князя, мое условие, наказ Рагнары и твои пожелания. — Удовлетворившись кивком рыцаря, волхв погнал его из башни: — Ладно, иди к отряду. А мне надо кое-какое барахлишко собрать в дорогу.
Возле конюшен было не протолкнуться, но Ольгерд с готовой парой коней уже стоял в сторонке, ближе к княжеским палатам. Там заканчивали погрузку вещей в кареты, потому что громадный дилижанс русских так и не успели починить. Грин, случайно оказавшийся рядом с двумя баннеретами и двумя воеводами, стал свидетелем их оживленного спора. Говорили о перехваченном послании. Прорвавшегося за стены города голубя сбил на землю сокол, но короткая записка, которую нес вестник, сохранилась и содержала важную информацию: «Выступают завтра утром. Сведения перепроверены».
Суть спора: ложные сведения — это хорошо. Но вот дошла ли информация до врага? И хорошо ли, если не дошла?
Тут же на память Василию пришел разговор с кузнецом и невинный вопрос в конце: «Когда отправляетесь?» Не то чтобы он заподозрил Павлентия, но выяснить все-таки захотелось. Рыцарь довольно смело шагнул к группе спорщиков и спросил:
— А по почерку нельзя определить написавшего?
— Вряд ли, — оглянулся на него Айзек Молнар.
— А по бумаге?
— Хм! Клочок слишком маленький. Одна зацепка — сажей испачкан. А что тебя так заинтересовало?
— Да меня после завтрака тоже спросили о времени нашего выхода. И если говорить о саже… то спрашивал мастер Павлентий. На него самого я не думаю… Но, может, кто из его окружения?
— Прямо сейчас и уточним! — принял решение Молнар, увлекая рыцаря за собой.
Возле кузни толпился народ, окруживший все того же писца, который в уголке под навесом составлял длиннющие списки заказчиков. Да и главный кузнец оказался на месте, восседая в одной из подсобок за столом и поглощая принесенную из дома еду. Выслушав вопрос Шестопера, он наморщил лоб, вспоминая, а потом с облегчением выдал:
— Да никто и не спрашивал у меня, кроме нашего писаря. Он-то и упрашивал заранее поинтересоваться. До сих пор не пойму, на кой оно ему?..
Но ему никто не ответил — рыцари уже шли во двор кузни. Айзек на ходу предупредил:
— Вряд ли это очередной предатель, слишком уж легко мы его вычислили. Но все равно будь начеку, как бы он от нас не сбежал. Да и людей вон сколько…
Писарь на подошедших вне очереди клиентов поначалу и внимания не обратил. Но заметно побледнел, как только баннерет подхватил один из листков со стола и стал всматриваться в буквы:
— Хм! А почерк-то похож! Получается, что записку этот хлыщ и написал…
Договорить он не успел. Опрокинутый на него стол заставил отпрянуть назад, да только шпоры в такой ситуации весьма мешают, и рыцарь банально грохнулся на спину. А взвившийся с тонким кинжалом писарь не таким уж простым и безобидным оказался: не хватило лишь мгновения, чтобы хищное стальное жало впилось в лицо Молнара. Райкалин не успел должным образом среагировать на опасность: ни оружия не выхватил, ни падающего товарища оттолкнуть не получилось. Зато сообразил броском своего тела ударить атакующего предателя.
Вдвоем они откатились в сторону, и Василию даже удалось жестко перехватить правую руку с кинжалом. Но стервец оказался необычайно ловок и изворотлив: перехватил оружие левой рукой, обратным хватом, и вонзил его Шестоперу со всей силы прямо в шею. Точнее, попытался вонзить, намереваясь пробить довольно хлипкий на вид высокий воротник камзола. А тот оказался из одежонки, принадлежавшей когда-то черному колдуну.
Конечно, попади кинжал чуть выше, в ухо, допустим, и оборвалась бы вторая жизнь Василия Райкалина. И не факт, что судьба даровала бы ему третий шанс. Но острие вонзилось в мягкую ткань… да там наглухо и завязло. Вот только удар по шее, пусть и через ткань, все равно получился такой силы, что сознание померкло на несколько мгновений, глаза застлало багровым туманом, а спазм гортани перехватил дыхание.
Это помешало Грину увидеть завершение неожиданно опасной потасовки. Тяжело экипированный баннерет просто прокатился по земле и со всей своей силы впечатал окованный сапог в бок писарю. Ребра у того звучно хрустнули, и сам он отлетал в сторону на добрых два метра. Понятно, что с таким повреждением не то что сопротивляться, вдохнуть толком не получится от невероятной боли. Пока Молнар поднялся на ноги, несколько мужиков из толпы крепко ухватили писаря за руки и прижали к земле.
Убедившись, что враг обезврежен, Айзек склонился над Шестопером:
— Ты как?
— Живой вроде… — прохрипел тот. — Помоги на ноги встать! — Ему казалось, что стоя отдышаться получится быстрей, и он ухватился за протянутую руку помощи.
— Вот уж диковина! — поразился Молнар, поднявший и придерживающий подчиненного. — Кинжал так и торчит в воротнике! Или он настолько тупой, или…
— Повезло! — закончил за него Грин. Правой рукой выдернул с усилием кинжал и, растирая левой ладонью место удара, пожаловался: — Синячище будет…
— Ерунда! Гонта за сутки вылечит, — заверил баннерет, посматривая в сторону ворот. — О! Уже бегут помощнички…
«Да не будет у тебя никакого синяка! — успокоил его Боджи. — Я тебе его прикрою. А потом и лечение кое-какое устрою. Со мной не пропадешь!»
Хотелось в это верить, но с волхвом в любом случае надо будет проконсультироваться.
Кто-то из добровольных помощников уже сбегал к воротам и наделал там надлежащего шума. Примчались несколько рыцарей, несших караул, прибыли воевода и маршал, пришли два княжеских гридня, один из которых плотно занимался следствием и дознанием. Так что с трудом отдышавшегося пленника стали допрашивать прямо на месте, безжалостно тыкая при этом в поломанные ребра. Таких мучений, да еще будучи в шоке от своего разоблачения, несчастный не выдержал. Откровенно ответил на все вопросы.
Завербовали его почти полгода назад. Подкупал его, как потом и расплачивался весьма щедро, один из купцов, привозящий товары с Востока. Но приказы купцу отдавал старый азиат, проживающий возле Западных ворот, — писарь пару раз видел их вместе. Также сообщил, что купец уже несколько дней снабжает мясом, овощами и свежей зеленью кого-то, кто остановился лагерем на тракте, ведущем в столицу, — об этом писарю вчера проболтались помощники торгаша, заказавшие срочно три тележки.
По некоторым соображениям, получалось, что лагерь находится на третьей четверти пути.
Тут же послали хватов, чтобы арестовали обоих лазутчиков, о которых до сих пор даже не подозревали. Но хваты вскоре вернулись, как раз к моменту выезда отряда и миссии, с неважными известиями. Еще полтора часа назад купец и азиат покинули город на удобной и вместительной повозке. Их сопровождали несколько вооруженных всадников. Почему они уехали? По словам писаря, враги знали о том, что выезд отряда перенесен на завтрашнее утро. Но при этом заметили обилие лучников на стенах, парящих в небе соколов и догадались, что голубиная почта могла и не добраться к адресату. Вот и отправились сами к основной засаде.
И что делать в сложившейся ситуации?
— Да мы их в любом случае нагоним в пути! — высказался Шестопер, допущенный в кружок высшего командования, ведущего бурные обсуждения.
На него посмотрели скорей с недоумением, но критиковать мнение никто не спешил. Маршал принял решение:
— Он прав! Выезжайте немедленно и гоните, как и собирались. Еще засветло догоните ту самую повозку. И пусть вам сопутствует удача!
Через несколько минут отряд уже покидал город.
Глава тридцать первая
ДОГОНЯЮЩИЕ БЕГЛЕЦЫ ИЛИ УБЕГАЮЩИЕ ПРЕСЛЕДОВАТЕЛИ?
Догнать вражин казалось вполне реальным делом. Те вроде не должны мчаться сломя голову, да и сменных лошадей у них нет. Так что теперь все зависело от скорости сводного отряда. Если ничего в пути не случится и если кареты выдержат взятую со старта скорость, часа через четыре, максимум пять, погоня настигнет беглецов. Дальше только и останется, что действовать по обстановке.
При выезде из города, пока еще толком не разогнались, лошадь Молнара оказалась рядом с Громом. И баннерет воспользовался случаем, чтобы поблагодарить:
— Спасибо, Грин! Ты меня спас.
— Взаимно! — ответил тот. — Если бы не твой удар, этот гад меня бы добил.
— Не скромничай, ты здорово сообразил отбить этого писаря собственным телом. А больше он тебе ничего и не смог бы сделать. Так что… я твой должник!
Сложно было бы переоценить подобные заверения от уважаемого рыцаря. Обычно такие обещания давались после жарких схваток на поле боя, когда рыцари, проявляя особое мужество, выручали друг друга в опаснейших ситуациях. Тут вроде как бытовое столкновение, совсем не поле боя… А все-таки оценено по самому высшему разряду.
«Да в любом случае ты ему жизнь спас! — заявил удобно расположившийся на шее Василия смерчень. Его под шлемом никто не видел, и некую заморозку он в месте удара давал, обещая, что уже завтра синяка не будет. — И можно сказать, что его признание себя должником делает вас боевыми побратимами».
«А какая разница, просто мы дружим и уважаем друг друга или мы стали побратимами? — поинтересовался человек из другого мира и из другой эпохи. — Ты лучше расскажи…»
«Вот зря ты так! — недовольно перебил его Боджи. — Подобные моменты тебе надо знать, пусть я и сам в этом не лучшим образом разбираюсь. Время у нас есть, так что слушай и на ус мотай…»
В самом деле, иное разумное существо, прожившее более ста лет, всегда полезно выслушать. Да и дальняя, утомительная дорога покажется не в пример короче и увлекательнее. Так что Василий от всей души порадовался, что у него имеется такой информированный, доброжелательный попутчик.
И четыре с лишним часа пролетели как один.
А на пятом они стали нагонять сразу узнанную издалека повозку. Тотчас восемь рыцарей отстегнули своих сменных лошадей, передав поводья товарищам, перестроились в колонну по два и максимально ускорили бег своих коней. В этой восьмерке оказались баннерет Молнар и рыцарь Шестопер.
Хорошо, что на данном участке, ближе к столице, тракт стал в два раза шире. И вереницы повозок, подвод или неспешно едущие всадники довольно дисциплинированно двигались ближе к обочинам, оставляя середину для более быстрых карет, почтовых курьеров или несущихся галопом отрядов. Так что восемь рыцарей набрали отличную скорость.
Всадники, сопровождающие повозку с купцом и азиатом, заметили нагоняющую их группу и, видимо, кого-то из рыцарей опознали по шлему. Те значительно отличались друг от друга, да и султаны перьев, торчащие сверху, многое могли подсказать разбирающемуся в этом человеку.
Беглецы поняли, что за ними гонятся из самого Вищина. Иначе с какой стати тут появились мчащиеся во весь опор рыцари именно этого оставшегося далеко позади города?
Справа и слева от тракта простиралось поле, а не лес. Так что возможности свернуть и броситься в спасительную чащу у беглецов не оказалось. Оставалось им только одно: отстреливаясь на скаку из луков, попытаться оторваться от погони. Они ведь не знали, что у преследователей лошади сменные имеются, а скачка во весь опор, да с тяжеленным всадником, убивает лошадей довольно быстро.
Как выяснилось чуть позже, азиат с купцом не только на скорость своих лошадей надеялись, когда пустили их в галоп. Некоторое время дистанция между отрядами сокращалась очень медленно, но и когда их разделяло сорок метров, это не вынудило беглецов попытаться пустить в ход луки. А там и перекресток показался, на котором беглецы собирались дать бой.
Увы, им не повезло. Поперечная дорога оказалась наглухо перекрыта в обе стороны несколькими внушительными телегами. Причем каждая пара впряженных лошадей еще и вожжами была привязана к повозке перед ними. С ходу преодолеть такое препятствие, когда в спину дышат доставшие мечи рыцари, занятие гибельное. Вот повозка с ездоками и промчалась мимо. Всадники тоже останавливаться не стали, зато подняли крик, призывая на помощь людей, расположившихся лагерем в поле.
Много там было народу. Как минимум половина наемников были из Варяжского царства, четверть, а может, и пятая часть — монголами, про остальных трудно было сказать что-то определенное. Монголы скорей всего были частью того отряда, который когда-то преследовал дилижанс русских гораздо южнее этих мест.
Переполох в лагере поднялся знатный. Видимо, никто тут не ждал сегодня ни своих, ни чужих. В седлах оказалось лишь пять-шесть человек, которые выскочили на дорогу и попытались остановить мчащихся рыцарей. И нельзя сказать, что безрезультатно: одного коня им удалось ранить, и тот вместе с всадником врезался в строй повозок. Зато остальные семеро преследователей промчались сквозь хлипкую преграду, как горячий нож сквозь мягкое масло.
Погоня продолжилась в прежнем темпе, но дистанция не сокращалась. Все-таки рыцарские лошади начали уставать.
Монголам своими командами кое-как удалось организовать броуновское движение в лагере в некое единое целое, и первый сборный отряд попытался выехать на тракт. Но ему не повезло: он попал под слаженный удар витязей и остальных рыцарей Вищина. А из карет довольно лихо расстреливали нападающих те самые девицы-амазонки, поразившие свидетелей этого скоротечного боя очередным своим умением.
Иначе говоря, возле места основной — пусть и неподготовленной — засады и главному отряду вместе с каретами миссии удалось проскочить без единой потери.
Купец, азиат и сопровождающие их лица хотели жить. Но никак не могли отыскать удобный съезд в открытое поле. За ними мчались семеро рыцарей, желающие снести головы всем врагам до единого. О взятии пленных в такой обстановке не могло быть и речи.
С отставанием в километр мчался основной отряд, прикрывающий кареты. А уже за ними, в полукилометре скакало около тридцати монголов и более полусотни наемников, готовых на все. Остальные обитатели лагеря, видимо руководствуясь здравым смыслом и осознав, во что они вляпались, отстали. И вот эти полкилометра дистанции сокращались на глазах.
Молнар решил прекратить погоню и смещаться к основным силам, когда удача окончательно отвернулась от беглецов. На их пути, наглухо перекрывая дорогу, вдруг оказался рыцарский отряд в два десятка человек. Судя по единой форме шлемов и малому королевскому штандарту, отряд относился к регулярной королевской армии. Почему он здесь находился, сейчас было не важно. Главное, что его командир заметил излишне ретивые скачки по тракту и принял решение вмешаться в противоправные события.
Ну и сам Айзек в такой ситуации доказал, что он не совсем простой баннерет. Привстав в стременах, он начал мечом показывать какие-то явно условные знаки. Василий бы не удивился, окажись эти знаки прообразом корабельного семафора.
И знаки были не только правильно поняты командиром отряда регулярной армии, но и оказали решающее влияние на итог погони. Стоящие клином рыцари опустили длинные копья, а сбоку клина выдвинулись лучники. Всего шестеро, но их стрел хватило, чтобы опрокинуть лошадей, запряженных в повозку беглецов. Животных было жалко, зато из получившейся кучи дров, колес и мяса вряд ли кто из возниц смог бы выбраться самостоятельно.
Последующие залпы лучников достались всадникам, пытающимся свернуть с тракта в поле и уйти по открытому пространству. Никто не ушел.
А семерка рыцарей уже остановилась и спешно разворачивала своих тяжело дышащих лошадок. Разве что Молнар криками информировал коллегу-армейца, что да как и что лучше всего сделать. Тот оставил нескольких человек разбирать обломки повозки и осматривать раненых, отвел свой отряд вперед, и рыцари выстроились вдоль обочин, готовясь пропустить внутрь строя приближающиеся кареты.
Случившееся на дороге прекрасно рассмотрели и монголы с наемниками. Благодаря своей многочисленности они имели хорошие шансы на победу, так сказать, в общей свалке. Но какой ценой им дастся эта победа? Есть ли в ней смысл? Сколько наемнику ни заплати, он не пойдет на верную смерть. Бесшабашные и бесстрашные авантюристы тоже хотят жить.
Преследователи остановились в полутораста метрах от готовящихся к бою рыцарей, а потом довольно дружно развернулись да и помчались обратно. Даже угроз никаких не последовало, на кои обычно щедры азиаты.
Зато не удержались от восторженных криков рыцари. Засада все-таки существовала, но им удалось с минимальными потерями со своей стороны ее проскочить. Да и купец от возмездия не ушел. Теперь оставалось лишь успокоить коней на малом ходу и уже вполне спокойно двигаться дальше. До столицы было рукой подать, а опустевший в сумерках тракт не предвещал никаких опасностей.
Только вот судьба и тут что-то напутала. Пытающийся радостно пообщаться с командиром армейцев, которого он хорошо знал, Молнар наткнулся на холодный, официальный ответ от вояки, который оказался воеводой:
— Айзек, потом наговоримся. Мы сейчас на службе.
— Да брось, барон, все уже позади!
— Кому как, кому как… — туманно ответил воевода. — Может, нам придется и дальше путь продолжать. А может, и нет… Вдруг Грин Шестопер среди вас?
Тот услышал вопрос и тут же отозвался:
— Вот он я! Здесь! А кто меня разыскивает?
По знаку воеводы его подчиненные окружили рыцаря, а лучники взяли на прицел. Вот тогда воевода и огласил в повисшей гнетущей тишине:
— Разыскивают именем короля. Приказано доставить тебя в столицу немедленно. Причем живого или мертвого. Поэтому сдай оружие! Ты — арестован!
Райкалин понял каждое слово, но общий смысл все равно ускользал от него. Скорей всего, произошла ошибка. С такой формулировкой вылавливают опасных государственных преступников, вина которых уже доказана. А что он мог такого ужасного совершить в свои двадцать лет? Ну был трусом, ну отказывался от дуэлей, но за такое не убивают при аресте!
Кажется, точно так же думали остальные рыцари Вищина. Только вот вступиться за своего товарища никто не спешил. Мало того, подъехавший на своем коне великий волхв посоветовал:
— Не переживай, Грин, разберемся, кто на тебя напраслину возвел. Оружие сдавай смело, я присмотрю, чтобы его никто не затупил. И постараюсь все время находиться рядом.
Боджи поддержал его: «Старик дело говорит, складывай оружие. Бойню никто из-за тебя затевать не станет. И если бы Гонта решил тебя подставить, он бы первым кричать начал, что при тебе боевой смерчень. Тогда бы тебя уже никто не спас. А так… Тут явно какая-то ошибка. Разберемся! А въедешь в столицу под конвоем — только целее будешь. Ха-ха!»
Невесело прозвучал его смешок, ох как невесело!
Но делать было нечего, пришлось разоружаться.
В Слуцк рыцарь Шестопер въехал под конвоем. Даже красивейшим городом толком не полюбовался из-за плохого настроения. Настроение стало и вовсе кошмарным, когда рыцаря сопроводили в тюрьму и заперли в совершенно глухой, без единого окошка, камере.
Будущее представлялось зыбким, неопределенным. И хуже всего, что от опыта, знаний и умений Василия Райкалина ничего больше не зависело. А много ли сумеет Боджи Секатор, немедленно отправившийся на разведку?
О его участи могли позаботиться только новые приятели, знакомые, и очень хотелось бы верить, что новые друзья.
Читать бесплатно другие книги:
