Джек Ричер, или Никогда не возвращайся Чайлд Ли
– Омлет, – сказала Сьюзан. – С грибами, зеленым луком и сыром чеддер.
Никакой реакции со стороны повара.
Ну вообще никакой!
Женщина повторила то же самое, но немного громче.
И вновь полное отсутствие реакции. Никакого движения, только вздернутый подбородок, отведенный взгляд и торжественная тишина, словно опытного коммивояжера оскорбили встречным предложением. Тернер посмотрела на Ричера и прошептала:
– Что это за место?
– Ты же детектив, – ответил ее товарищ. – Ты видишь где-нибудь сковородку для яичницы?
– Нет, на такой сковородке яичницу не готовят.
– Ну, значит, нужно заказать то, что здесь можно приготовить.
Сьюзан задумалась.
– Два яйца с беконом на поджаренном тосте, – попросила она наконец.
– Да, мадам, – отозвался повар.
– И для меня то же самое, – добавил Джек. – А еще кофе.
– Да, сэр.
Повар тут же повернулся к плите и взялся за работу, положил на сковороду новую порцию сала, растопил его и разгладил по всей обширной металлической поверхности. Значит, он был настоящим мастером своего дела. Ричер по опыту знал, что в таких местах работают либо настоящие повара, либо владельцы, но только не в одном лице. Повар – любитель сковородок, сначала позаботится о металле и доведет его до зеркальной гладкости, так что тефлон станет идеальной поверхностью, а владелец сразу принесет кофе. Потому что первая чашка кофе – это уже заключение сделки. Клиент еще может уйти, пока ничего не съел или не выпил. Или если ожидание покажется ему слишком долгим, или если он вдруг вспомнит о срочной встрече. Но он останется, если выпьет чашку кофе. Ведь ему придется заплатить, а кто знает, сколько стоит чашка кофе в кафе? Пятьдесят центов? Доллар? Два доллара?
– Ну, вот, мы сделали заказ, – вздохнула Тернер. – Что ты хотел мне рассказать?
– Пусть сначала принесут кофе, – ответил Джек. – Я не хочу, чтобы нас прерывали.
– Тогда у меня есть пара вопросов, – сказала его собеседница. – Например, я бы хотела побольше узнать о Моргане. Что за человек теперь командует моим подразделением?
– И моим тоже, – заметил Ричер. – Я всегда считал себя худшим командиром Сто десятого, но это не так. Твои парни в Афганистане дважды не вышли на радиосвязь, а он ничего не стал предпринимать.
– Мы знаем, откуда он взялся?
– Понятия не имею.
– Он один из наших врагов?
– Трудно сказать. Очевидно, что подразделению необходим временный командир. Так что доказательств его вины пока недостаточно.
– Но как в их план вписывается твой призыв на службу? Они ведь хотели от тебя избавиться – зачем тогда ты им нужен в части?
– Полагаю, они рассчитывали, что я сбегу. Я бы мог уйти в самоволку на постоянной основе. Морган и адвокаты подчеркнули, что никто не станет меня искать. Никаких агентов по розыску. Они нанесли парочку серьезных ударов, рассказав мне про аффидевит и выдвинув обвинение, которое я не смогу опровергнуть, если останусь. Думаю, большинство на моем месте тут же унесли бы ноги. Именно таким был их стратегический план. Но не сработало.
– Когда внезапно появляется чудовище, ты должен с ним сражаться, верно?
– Или приказ ГСА[12]. В досье может быть дополнение, в котором сказано: если я откажусь сотрудничать, со мной следует разобраться. Из-за каких-то политических тонкостей в аппарате министерства. Несомненно, решение принимал не Морган. Подполковник не имеет соответствующих полномочий. Такие вещи делаются на более высоком уровне.
– Самые старшие офицеры штаба.
– Согласен, но какие именно?
Тернер не ответила, а повар наконец принес им кофе. Две большие керамические кружки и маленькую розовую корзиночку со сливками, пакетиками с сахаром и двумя металлическими ложками, такими тонкими, что они казались невесомыми. Ричер взял чашку, принюхался и сделал глоток. Край чашки был холодным и толстым, но кофе – вполне приличным. Горячим и достаточно крепким.
Джек поставил чашку на стол, обхватил ее ладонями, словно защищая, и посмотрел в глаза Тернер.
– Итак, – сказал он.
– И еще одно. Мне будет трудно это произнести, поэтому я сожалею, – сказала вдруг Сьюзан.
– О чем это ты?
– Мне не следовало спрашивать про количество номеров в мотеле.
– Я не в обиде.
– Но меня это беспокоит. Я не уверена, что готова к одному номеру. У меня ощущение, что я перед тобою в долгу. За то, что ты сегодня для меня сделал. И я не думаю, что это правильное состояние души при данных обстоятельствах.
– Ты ничего мне не должна. Я действовал исключительно из эгоистических побуждений. Я собирался пригласить тебя на обед. В данный момент происходит нечто похожее. В некотором смысле. Возможно, не так, как я планировал. В общем, я получил то, что хотел. Все остальное лишь сопутствующий ущерб. Так что ты ничего мне не должна, – еще раз повторил мужчина.
– И все же, мне немного не по себе.
– И не удивительно! Тебя арестовали, потом ты сбежала из тюрьмы, а теперь спасешь свою жизнь, воруешь машины и деньги…
– Нет, это из-за тебя.
– Почему?
– Я ощущаю дискомфорт.
– Я сожалею.
– Тут нет твоей вины, – вздохнула Тернер. – Просто ты такой.
– Какой именно?
– Я не хочу оскорбить твои чувства.
– У тебя не получится, – заявил Ричер. – Я военный полицейский. И мужчина. У меня нет чувств.
– Это я и имела в виду.
– Я пошутил.
– Нет, вовсе нет. В любом случае в твоих словах была лишь доля шутки.
Сьюзан надолго замолчала, но потом все-таки добавила:
– В тебе есть нечто дикое.
Джек ничего не сказал в ответ. «Дикий» от латинского «feral», неприрученный, от «bestia fera», дикий зверь. Обычно так называют сбежавших домашних животных, вернувшихся к дикому образу жизни.
– Складывается ощущение, что в тебе есть только «да» и «нет», – продолжала Тернер. – Ты и они, белое и черное, жить или умереть. И я спрашиваю себя: какое влияние это оказывает на личность?
– Все просто: жить, а не умереть, – ответил Ричер. – По крайней мере, для меня.
– Ты подобен хищнику. Холодный и жесткий. Взять хотя бы то, что сейчас происходит. Ты все спланировал. Четверо парней в машине и их боссы. Ты плывешь к ним прямо сейчас, и в воде будет кровь. Твоя или их, но кровь будет.
– Сейчас я рассчитываю от них уплыть. И я не знаю, кто они такие и где находятся.
– Но ты узнаешь. Ты постоянно об этом думаешь, я же вижу. Ты встревожен и пытаешься взять след, уловить запах врага.
– А что еще я могу делать? Купить нам билеты на автобус, идущий прямо в Ливенуорт?
– Разве другого варианта нет?
– А ты сама как считаешь?
Женщина сделала первый глоток кофе и немного подумала:
– Я с тобой согласна, и в этом заключается проблема. Причина, по которой мне некомфортно. Я такая же, как ты. Но еще не совсем. Вот что меня тревожит. Смотреть на тебя – значит, смотреть в будущее. Однажды я стану тобой. Когда во мне останется только «да» или «нет».
– Значит, я на тебя похож? Большинство женщин говорят «нет» из-за того, что я совсем другой.
– Ты меня пугаешь. Или будущее, в котором я могу превратиться в тебя. Я не уверена, что готова к этому. И не уверена, что когда-нибудь буду готова.
– Вовсе не обязательно, чтобы все произошло именно так. Это всего лишь выбоина на дороге. У тебя еще остается шанс сделать карьеру.
– Если мы победим.
– Иначе и быть не может.
– Значит, в лучшем случае я сошла с дороги, чтобы потом на нее вернуться. А в худшем – навсегда.
– Нет, в худшем случае ты умрешь или тебя посадят за решетку. Худший случай, когда побеждают плохие парни.
– Для тебя это всегда победа или поражение?
– Разве есть третья возможность?
– А поражение сжигает тебя изнутри?
– Конечно.
– Это парализующее высокомерие. Нормальные люди не выгорают, если терпят поражение.
– Может быть, они не правы, – сказал Ричер. – Но ты не такая, как я. Ты не видишь себя, когда смотришь на меня. И поэтому я приехал. Ты – лучшая версия меня. Вот что я почувствовал по телефону. Ты все делаешь как следует.
– Что делаю?
– Все. Свою работу. Жизнь. Ты живешь, как человек.
– Но я так себя не чувствую. Во всяком случае, сейчас. И не думай обо мне как о лучшей версии. Если я не могу посмотреть на тебя и увидеть, что будет, ты не можешь посмотреть и увидеть то, что должно быть.
Тут к ним подошел повар с тарелками, полными яйцами, беконом и поджаренными тостами – все это выглядело превосходно приготовленным. Очевидно, парень любил свою работу. И хорошо ухаживал за сковородкой.
– Но все это существенно, если у тебя есть определенность, то есть ты знаешь, сколько номеров хочешь снять, – сказала Тернер, когда повар ушел.
– Честный ответ? – спросил Ричер.
– Конечно.
– У меня он есть.
– И каков он?
– Сначала я должен тебе рассказать одну вещь.
– О чем ты?
– Вторая причина, которая должна была заставить меня сбежать.
– И какова она?
– Иск об установлении отцовства, – рассказал Джек. – Возможно, у меня есть дочь в Лос-Анджелесе. От женщины, которую я не могу вспомнить.
Глава 33
Тернер ела, а Ричер рассказывал о том, что знал. Про военный лагерь «Красное облако», находившийся между Сеулом и демилитаризованной зоной, про Кэнди Дейтон, ее дневник и дом в Лос-Анджелесе, которого она лишилась, про ее дочь, машину и визит к адвокату.
– Как зовут ребенка? – спросила Сьюзан.
– Саманта, – ответил ее собеседник. – А уменьшительно, наверное, Сэм.
– Сколько ей лет?
– Четырнадцать. Почти пятнадцать.
– И как ты себя чувствуешь в новой роли?
– Паршиво. Если она моя дочь, мне следовало быть рядом с ней.
– И ты действительно не помнишь ее мать?
– Нет, не помню.
– Это нормально для тебя?
– Тебя интересует, до какой степени я дикий?
– Наверное.
– Обычно я не забываю людей. В особенности женщин, с которыми спал. Но если б так случилось, я бы об этом не знал – по определению. Нельзя что-то забыть и знать, что ты забыл.
– Ты поэтому хочешь попасть в Лос-Анджелес?
– Я должен знать, – сказал Ричер.
– Но это самоубийство. Тебя там будут ждать. Они ведь должны понимать, что Лос-Анджелес – единственное место, где ты наверняка появишься.
– Я должен знать, – повторил Джек.
Тернер промолчала.
– Вот и вся история, которую я должен был тебе рассказать, – добавил ее спутник. – Чтобы между нами не оставалось недоговоренностей. На тот случай, если это имеет какое-то значение. В частности, на выбор количества комнат.
Сьюзан снова не ответила.
Они закончили есть и получили чек: три строчки, под которыми была нацарапана сумма. Сколько стоит чашка кофе? Никто не знает, потому что никогда не спрашивал. Может быть, кофе подают бесплатно. Это было вполне возможно, потому что сумма оказалась весьма скромной. В кармане у Ричера лежало тринадцать долларов и тридцать два цента – оставшиеся восемьдесят центов Салливан и сдача, которую он получил на бензоколонке. Он оставил все деньги на столе, и получились щедрые чаевые. Парень, работавший у громадной сковороды всю ночь, меньшего не заслуживал.
Машина стояла на том же месте, где беглецы ее оставили. Она никак не пострадала, и ее не окружал свет прожекторов или команда спецназа. Далеко слева спокойно светились окна в полицейском участке. Патрульные машины перед входом оставались на прежних местах.
– Остаемся или уезжаем? – спросила Тернер.
– Остаемся, – решил Ричер. – Здесь ничуть не лучше и не хуже, чем где-либо еще. Как ни странно, это даже хорошо, что рядом полицейский участок. Так или иначе, лучше все равно не будет. До тех пор, пока все не закончится.
– До нашей победы, ты хочешь сказать.
– А это то же самое.
Они устроились на низких сиденьях «Корвета», Сьюзан завела двигатель, и машина поехала к мотелю. Возле офиса женщина притормозила.
– Я подожду здесь, – сказала она. – А ты зайди внутрь.
– Хорошо, – кивнул ее товарищ.
Затем он вытащил несколько двадцаток из одной из пачек Билли Боба.
– Два номера, – сказала Сьюзан.
Ночной портье спал за стойкой, но Ричеру удалось довольно быстро его разбудить. Половину дела решил звук открывающейся двери, а потом Джек вежливо постучал костяшками пальцев по стойке. Портье оказался молодым. Может быть, это был семейный бизнес, и он приходился владельцу сыном или племянником.
– У вас есть два номера? – спросил майор.
Парень устроил настоящее шоу – включил компьютер, как делают многие в такой ситуации, что Ричер считал довольно глупым. Здесь ведь не гигантский отель, где останавливаются гости со всех уголков мира. Обычный мотель, все номера которого можно пересчитать по пальцам рук и ног. Ну а если ты случайно потерял счет, можно обернуться и посмотреть на доску с ключами.
Тем временем служащий поднял взгляд от монитора.
– Да, сэр, у нас есть два номера, – сказал он.
– Сколько?
– Тридцать долларов в ночь за каждый. Сюда включен и завтрак в соседнем кафе.
– Договорились, – кивнул Джек и поменял три купюры Билли Боба на два ключа.
Номера одиннадцать и двенадцать. Соседние, любезность со стороны портье. Да и убирать горничной удобнее – утром ей не придется далеко толкать тяжелую тележку.
– Спасибо, – улыбнулся Ричер и вернулся к машине.
Тернер объехала мотель и заглушила двигатель позади последнего здания. Они подняли крышу, заперли двери и поставили автомобиль так, чтобы его не увидели с улицы.
Потом беглецы вернулись обратно и обнаружили, что их номера находятся на втором этаже, куда вела бетонная лестница. Джек отдал Сьюзан ключ от одиннадцатой комнаты, а себе оставил от двенадцатой.
– Когда встаем? – спросила Тернер.
– В полдень, – ответил Ричер. – И я могу сесть за руль, если ты захочешь.
– Посмотрим. Спокойных снов.
– И тебе.
Джек подождал, когда его спутница уйдет к себе, и только после этого отпер свою дверь. Номер представлял собой бетонную коробку с лепным потолком и виниловыми обоями. Лучше, чем в мотеле возле Рок-Крик, но ненамного. Обогреватель был не таким шумным, но тоже ненамного. Чуть более чистый ковер. И покрывало на постели. Душ оказался вполне приличным, а полотенца – тонкими, но не прозрачными. Мыло и шампунь от производителя, имя которого напоминало название фирмы старых бостонских адвокатов. Мебель из светлого дерева, дешевый телевизор с плоским экраном размером с портфель. Телефона и холодильника с мини-баром не было, бутылки с бесплатной водой и шоколадки – тоже.
Ричер включил телевизор, нашел Си-эн-эн и читал бегущую строку до тех пор, пока не завершился цикл. В новостях ничего не говорили о двух беглецах из военной тюрьмы в Виргинии. Тогда майор направился в ванную комнату, включил душ и долго стоял под струями воды даже после того, как смыл с себя мыло и шампунь. В голове у него крутились обрывки разговора за столиком в кафе.
«В тебе есть нечто дикое, – сказала Сьюзан. – Ты подобен хищнику. Холодный и жесткий».
Но последними в его сознании звучали слова, которые он произнес раньше. Тернер спросила его про Моргана, а он ответил ей: «Твои парни в Афганистане дважды не вышли на радиосвязь, а он ничего не стал предпринимать». Стоя под струями воды, Ричер мысленно повторял эту фразу снова и снова, шевелил губами, произносил ее вслух, разбивал на простые предложения…
Твои парни в Афганистане.
Дважды не вышли на связь.
А он ничего не стал предпринимать.
Джек выключил воду и взял полотенце. Потом, все еще мокрый, надел брюки и одну из футболок и босиком вышел на холодный ночной воздух к двери комнаты номер одиннадцать.
И постучал.
Глава 34
Ричер стоял и ждал на холоде, потому что Тернер не стала открывать сразу. Но он знал, что она не спит – в глазке двери был виден свет. Затем он потемнел, как если бы хозяйка подошла проверить, кто к ней заявился. Прошло еще немного времени, и Джек решил, что она одевается – видимо, тоже принимала душ.
Наконец дверь открылась, и Сьюзан Тернер замерла в дверном проеме, держа ладонь на ручке и не давая ему войти – сознательно или нет. Женщина была в армейской футболке и новых рабочих брюках. И босиком. Она пригладила пальцами влажные волосы, убирая их с глаз.
– Я бы позвонил, но в номере нет телефона, – развел руками Джек.
– Как и у меня, – сказала Сьюзан. – Что-то случилось?
– Я кое-что сказал тебе про Моргана. И только сейчас сообразил, что это может значить.
– И что ты мне сказал?
– Я сказал, что твои парни в Афганистане дважды не вышли на связь, но он ничего не сделал.
– Да, мне такая мысль тоже пришла в голову. Получается, что он один из тех. Морган ничего не предпринимал, потому что это было бесполезно. Он знал, что они мертвы и нет никакого смысла организовывать поиски.
– Я могу войти? – спросил Ричер. – Здесь холодно.
Его спутница не ответила.
– Или пойдем в мой номер, – предложил мужчина. – Если ты хочешь…
– Нет, заходи, – сказала Тернер.
Она сняла ладонь с ручки и отошла в сторону. Ричер вошел, и хозяйка комнаты закрыла за ним дверь. У нее был точно такой же номер. Его рубашка висела на спинке стула, а под ним аккуратно стояли ботинки.
– Наверное, теперь я могу позволить себе купить новые туфли, – сказала Сьюзан.
– Если хочешь, можно купить все новое, – предложил ее товарищ.
– Так ты согласен, что Морган из компании наших врагов? – спросила Тернер.
– Или он просто ленив и некомпетентен.
– Ни один командир не может быть настолько глуп.
– Сколько лет ты служишь в армии?
По губам женщины промелькнула быстрая улыбка:
– Ладно, согласна, многие командиры могут быть настолько глупыми.
– Я не думаю, что его бездействие имеет существенное значение, – заметил Ричер.
Женщина села на кровать, а ее гость остался стоять у окна. Брюки сидели на ней свободно, а футболка обтягивала ее стройную фигуру. Джек не сомневался, что под футболкой на Сьюзан ничего нет: он видел ее ребра и изящные линии тела. Когда он говорил с нею по телефону из Дакоты, то представлял ее блондинкой с голубыми глазами, возможно, из Северной Калифорнии, но ошибся. Она была темноволосой и темноглазой, и родилась в Монтане. Однако он оказался прав насчет других вещей.
«В тебе пять футов и пять или шесть дюймов, – сказал он ей когда-то, – но ты стройная. И у тебя грудной голос».
Она весело рассмеялась:
«Ты хочешь сказать, что у меня плоская грудь?»
Он тоже рассмеялся в ответ:
«Тридцать четыре А, не больше».
«Проклятье!» – воскликнула женщина.
Но реальность оказалась куда лучше, чем догадки по телефону, и теперь она нравилась Джеку еще больше.
Оно, несомненно, того стоило.
– А что такого важного было в поведении Моргана? – спросила Тернер.
– Два пропущенных сеанса радиосвязи.
– И почему же?
– Твои парни выходили на связь в тот день, когда тебя арестовали, но в следующие два дня уже не говорили с базой.
– Как и я, потому что находилась в тюрьме. Это две связанные между собой части плана. Они прикрыли нас с двух сторон – там и здесь, одновременно.
– Не одновременно, – возразил Ричер. – Об этом я и говорю. В Афганистане другой временной пояс – там все происходит на девять часов раньше, чем в Рок-Крик. Зимой это практически целый световой день. И никто не станет ходить по козьим тропам в Гиндукуше после наступления ночи. Плохая идея по множеству причин, например, легко упасть и сломать ногу. Значит, не вызывает сомнений, что твоих парней расстреляли в упор в дневное время. Без вопросов. А светлое время суток в Афганистане заканчивается около шести часов по нашему времени.
– Хорошо, допустим.
– Шесть часов вечера в Афганистане соответствуют девяти часам утра здесь.
– Так…
– Но мой адвокат сказала, что ты открыла банковский счет на Каймановых островах в десять часов утра, а в одиннадцать на нем появились сто тысяч долларов. Арестовали тебя в полдень.
– Последнюю часть я хорошо помню.
– Из чего следует, что твои парни были мертвы, по меньшей мере, за час до того, как тебя взяли в оборот. А еще более вероятно, что с момента их смерти прошло много часов. Минимум час, максимум восемь или девять.
– Ладно, все произошло не совсем одновременно. Не две вещи сразу, а одна за другой. И какое это имеет значение?
– Думаю, огромное, – сказал Ричер. – Но сначала нам нужно вернуться на день раньше. Ты послала Уикса и Эдвардса в горы, и ответ был мгновенным. Они завершили свою операцию к полудню следующего дня. Как они могли отреагировать так быстро?
– Удача?
– Предположим, причина в другом.
– Ты думаешь, в Сто десятом есть «крот»?
– Сомневаюсь. Только не твои люди! В мое время такое было невозможно, а с тех пор все изменилось только к лучшему.
– И как же тогда?
– Я думаю, твои переговоры прослушивали.
Читать бесплатно другие книги:
