Vip-зал Лапидус Йенс

Она заглянула в корзину для бумаг. Там лежало несколько рекламных проспектов. Она достала их и добавила к остальным предметам, лежавшим на столе.

Кажется, вещей у Филипа здесь было немного.

Эмили прошла в спальню, где уже была раньше. Большое окно, шторы задернуты. Широкая кровать застелена покрывалом с изображением британского флага. Она зажгла бра над кроватью — тоже современная классика от «Арне Якобсен», как и торшер в кабинете.

На одной из прикроватных тумбочек лежало несколько тюбиков крема. Эмили вспомнилась Юссан.

Встроенные шкафы от пола до потолка, пол целиком покрыт ковром. Эмили отметила про себя, что можно так же сделать в своей спальне, получилось бы уютно.

Она услышала какой-то звук за спиной. Обернувшись, она увидела Карла-Юхана, который стоял и смотрел на нее.

— Вы нашли что-то в кабинете?

Сложно понять, что выражал его взгляд: любопытство или недоверие.

— Кажется, нет. Но все нужно внимательно осмотреть, хотя Ян уже здесь был. Мне нужно и здесь немного осмотреться. Это может занять какое-то время.

Карл-Юхан махнул рукой:

— Делайте что хотите.

Он не ушел.

В спальне пахло духами, может быть, девушка Филипа оставила здесь какие-то вещи.

Эмили по очереди открыла шкафы.

Ничего, кроме дорогой одежды.

Она повернулась к Карлу-Юхану:

— Будет лучше всего, если я смогу немного поработать одна.

Отец Филипа повернулся и вышел в гостиную, что-то пробормотав. Что именно, Эмили не расслышала.

Она чувствовала себя взломщиком. Сорвав с вешалок костюмы, рубашки и брюки, Эмили потрясла их и проверила все карманы. Пошарила под подушкой, одеялом и матрасом.

Нет, она не взломщик. Скорее, тюремный надзиратель, проверяющий камеру.

Она посмотрела под кроватью, встала на кресло и заглянула под абажур торшера, открыла тумбочки: там лежала пара салфеток, детектив Майкла Коннелли и несколько презервативов.

Кажется, ничего интересного.

Теперь все вещи выложены перед ней. Детализация разговоров и список подключений. Счета за такси, которые ей дали в офисе Филипа. Вещи и бумаги из его письменного стола и даже содержимое корзины. Реклама, письма из фондов и приглашения на вечеринки, еще счета, два довольно старых мобильных телефона, ключи и пара газет.

Она пыталась составить общую картину. Она изучала жизнь Филипа за месяцы до исчезновения.

На его номер все еще звонили даже после 12 февраля. Хотя телефон был обычно выключен, это все же указывало на то, что либо Филипа похитили позже, чем они предполагают, либо он время от времени пользовался телефоном в плену, либо похитители специально его включали, чтобы запутать возможные поиски.

Тедди склонялся к последнему варианту, поскольку все разговоры были весьма короткими. Не более двенадцати секунд. Но телефон подключался к сети в разных местах: кто-то носил его с собой.

В этих перемещениях была какая-то система.

До 12 февраля аппарат чаще всего подключался к четырем вышкам: на Карлавэген, у Стуреплан, на Коммандорсгатан в центре и на Хегбергсгатан в Седермальме.

После 12 февраля подключение происходило к тем же вышкам, за исключением Коммандорсгатан.

Первую вышку, на Карлавэген, объяснить было нетрудно: недалеко отсюда находилась квартира Филипа. Если он был дома или где-то поблизости, то при звонках всегда подключался к ней. Со Стуреплан тоже все было просто: если Филип пользовался телефоном в офисе, подключение происходило здесь. Коммандорсгатан тоже не вызывала вопросов, там жила Стефани. Но четвертая вышка поставила ее в тупик. Что Филип мог делать на Хегбергсгатан два раза в неделю?

Согласно распечаткам, чаще всего он бывал там по вечерам, но иногда и среди дня.

Она выписала все даты и время подключений в Седермальме на отдельный лист. Девятнадцать раз с ноября по 11 февраля. Три раза после 12 февраля. Она проверила каждый день в календаре Филипа. Затем нашла нужный номер и позвонила Карлу-Юхану.

Он ответил почти сразу.

— Здравствуйте, это Эмили, простите, что звоню так поздно.

— Что-то случилось?

— Нет, ничего.

— Тогда в чем дело?

— Я тут смотрю на список подключений и сверяюсь с календарем Филипа.

— И?

— Не знаете ли вы, какие у Филипа были причины часто ездить на Хегбергсгатан?

Эмили вкратце объяснила, что привлекло ее внимание.

— Понятия не имею, — ответил Карл-Юхан.

— Кто-то из его знакомых живет там?

— Нет, знаете, я не думаю, что кто-то из его друзей может там жить. Так не принято.

Эмили вынуждена была с ним согласиться, после сегодняшней встречи с друзьями Филипа она бы очень удивилась, узнав, что кто-то из них покидает центр без паспорта и карты в кармане.

— Может быть, кто-то из коллег?

— Нет, вряд ли. Я о таких не слышал. Но все может быть. Возможно, стоит позвонить Яну?

Карл-Юхан замолчал.

Эмили собиралась попрощаться и положить трубку. На часах было полпервого.

Карл-Юхан спросил:

— Эмили, вы можете ответить на один вопрос?

— Конечно.

— Вы сможете его найти? Как вы думаете? Пожалуйста, будьте со мной откровенны.

Эмили захотелось утешить его, подарить ему немного спокойного сна этой ночью.

— Я уверена, что найдем.

— Но как?

— Мы что-нибудь придумаем. Обещаю.

Тьма. Сплошная тьма.

Совсем ничего не видно, даже собственных рук. Он их и не чувствовал, онемели. И разве у него еще есть руки? Или пластик стяжек так глубоко вошел в плоть на запястьях и перерезал их, а он даже не заметил? Даже обрубок мизинца он больше не чувствовал.

Тьма и затхлый запах.

Здесь невозможно спать. Филип лежал на боку, руками к стене. Холод проникал сквозь джемпер, как озноб, овладевая всем телом. Он провел здесь, должно быть, не меньше полусуток. Он перевернулся, подтянув колени к животу.

Попытался губами найти таблетки, которые ему бросил Джокер.

Проглотил две штуки.

Ему не это нужно.

Он рожден, чтобы расти на поверхности жизни, как те овощи, которые зреют наверху, не имея корней. Он не может врастать в землю.

Он не знал, отправили ли похитители договор. Но им не было смысла ждать, раз он все подписал. Может, они надеялись, что Патрик все-таки перевел деньги, не дожидаясь копии. Может, он так и сделал, но они же придурки.

Они ничего не говорили. Не открывали дверь. Не пытались напоить его тем их питьем. Хотя это было и неплохо. Ему нужна ясная голова. Хватит и таблеток.

Да, сейчас мне нужно собраться, подумал он.

Потому что он кое-что придумал.

Кое-что взял.

Кое-что, что поможет ему выбраться отсюда.

Вокруг тишина. Филип не знал, находились ли похитители в доме. Может быть, они заперли дверь и уехали домой, оставив его здесь одного, как все нормальные люди: вот контора закрывается, мы забираем детей из садика, едем домой и все вместе ужинаем.

Он пытался слушать, что происходит. Но не было даже звуков автомобилей, автобусов или самолетов, как в квартире. Ни звонков, ни телевизора, ни музыки.

Он даже не слышал хлопанья дверей.

Он пытался следить за поворотами машины, за временем поездки, посчитать на слух, сколько дверей открылось, сколько раз ключ вставляли в замок — все старался запомнить, но сейчас в голове была пустота. Нужно выбираться отсюда.

И теперь у него созрел новый план.

Шанс появился несколько часов назад, когда они наконец принесли фальшивый договор на подпись. Наверное, его делали так долго из-за неудачной попытки побега и спешного переезда. Возможно, он вел себя как идиот.

— Если вы хотите, чтобы подпись походила на мою, вам придется развязать мне руки, — заявил он Джокеру слабым голосом.

Через пару секунд Джокер вернулся с ножницами.

— Очень мило, — сказал Филип. Он вглядывался в верхнюю часть лица Джокера: были на нем следы сочувствия? Может, он не против облегчить жертве страдания. Но нет, этот странный платок и бьющий в лицо свет мешали увидеть выражение лица.

Он мог прочитать текст. Кроме того, он теперь увидел, как выглядит его тюрьма, где лежит матрас, где стоит ведро, какие здесь стены.

Понял, что нужно сделать.

Ему дали металлическую ручку с клипом, которую можно положить в карман рубашки или пиджака или прикрепить к стопке бумаги.

Он положил договор на колени.

— Так не получится, нужно подложить что-то твердое.

Кажется, они были уверены, что он ничего не сможет предпринять со связанными ногами. Джокер скрылся в комнате. Теперь руки Филипа были свободны. Он притворился, что потирает остаток мизинца. Правой рукой он взялся за клип ручки и, согнув его вверх, отломал. Раздался короткий щелчок, но Филип закашлялся, чтобы скрыть этот звук. Отломанная деталь упала на матрас. Из комнаты ничего не слышно. Филип поставил на обломок колено. Джокер чем-то шуршал в комнате.

Он вернулся с автомобильным журналом в руках.

Филип подложил журнал под договор и поставил свою подпись.

— Вы его отправите? — спросил он.

Джокер наклонился к нему. Он, вообще-то, выглядел не так уж странно, если не обращать внимания на этот ухмыляющийся платок.

При бьющем в лицо свете Филип не мог рассмотреть, какого цвета у него глаза. На лбу тонкие морщинки, еще не такие глубокие, как у стариков. Сколько лет ему может быть? Тридцать? Сорок?

— Ты довольно любезен, — сказал Филип и попытался улыбнуться.

— Я не хочу тебе ничего плохого.

— Спасибо, что развязал руки.

— Сейчас мы тебя снова свяжем. Я тебя теперь знаю и не буду рисковать.

— Сколько вас? Я совсем запутался.

Филип попробовал сыграть на своей беспомощности.

— Неважно. Но все дерьмо делаю я.

— Вы друзья?

— Друзья? — Джокер, кажется, засмеялся. — Что хочешь, только не друзья.

Филип лежал на полу и ковырял стяжки на руках отломанной от ручки железкой.

Она была около четырех сантиметров длиной и сантиметра полтора в ширину. Сделана, скорее всего, из алюминия, может быть, из другого металла. Она холодила руки. Один конец закругленный, но другой, обломанный, острый и неровный.

Он провел пальцем по неровному краю. Царапается.

План.

Он тот, кто действует.

Дома у Эмили горела только лампа на кухне. Свет падал на рабочий островок на столе — единственный в пустой квартире в спящем доме.

Она подумывала позвонить Яну Крона, но плюнула на это. Дело не только в том, что уже поздно. То, как Тедди повел себя с друзьями Филипа, испортило весь настрой на встрече. Нужно подождать, пока все уляжется.

То, как он схватил Акселя за плечо, — разве так делают, чтобы завоевать доверие и расположить к себе?

Тедди ведет себя по-хамски, и завтра она обсудит это с Магнусом. Если он не угомонится, придется прервать это так называемое сотрудничество.

Эмили отложила счета за такси и список подключений, оставив только свои собственные записи.

Теперь она занялась другими бумагами из квартиры Филипа.

Начнем со счетов: айпад, запонки за пятьсот евро из универмага «Ле Бон Марше» в Париже, пара туфель из Лондона за восемьсот фунтов, масса ресторанных счетов: «Театергриллен», «Страндвэген 1», «Бокериа», «Риш», пара солнечных очков «Tom Ford», печатки «Hestra» из фирменного бутика на Норрландсгатан в Стокгольме, ремень от «Gucci», браслет от «Bottega Veneta» за шесть тысяч крон. Обычный люксовый шопинг для тех, кто может его себе позволить, ничего интересного.

Эмили перешла к приглашениям. Открытие ночного клуба с участием приглашенной звезды — имя держится в секрете. Презентация новой «Ауди A6», с тест-драйвом. Открытие третьего сезона в «Hotel toile» и новый бар.

Остальные приглашения — на похожие события: бары, рестораны, клубы, VIP-залы. Приглашения Эмили тоже отложила.

Ее удивило, что в квартире Филипа не нашли диджипасс. Интересно, был ли он у Филипа с собой в день похищения. Или егозабрали прямо из квартиры, прихватив генератор. Из «Редвуда» уже были в квартире и не нашли чьих-либо следов, кроме самого Филипа и Стефани.

Что еще нужно просмотреть? Пара журналов, реклама из почтового ящика, несколько счетов.

Этот Тедди, снова подумала она, ну как можно так работать? Сама не понимая почему, она взяла телефон и набрала его номер.

Пять гудков без ответа. Эмили уже собиралась положить трубку: он, наверное, спит, как и все в это время. Где-то должен быть предел его странностям.

Но тут он ответил.

— Это Эмили.

— Я понял. Ты не думаешь, что поздновато для звонков?

— Ты спал?

— Нет.

— Чем ты занимаешься?

— Думаю, тем же, чем и ты.

— Ты не знаешь, что я делаю.

— Нет, но догадываюсь, — сказал Тедди. — Просто думаю логически. Я сижу со звонками и подключениями и пытаюсь разобраться. И скажи, что ты не тем же занята?

— Тебе удалось что-то выяснить?

Эмили все еще не знала, за что Тедди посадили, но он вроде хотел избавиться от своего прошлого, вырваться из старой жизни, так ей показалось. Иначе зачем ему было интересоваться санацией?

На мгновение промелькнула мысль: она тоже хочет вырваться. Но куда?

Она продолжила:

— Я звоню, потому что хотела бы, чтобы ты не так усердствовал в общении с друзьями Филипа и другими людьми, которые могут оказаться важны для нас. Если ты, конечно, хочешь и дальше с нами работать. Твое поведение может испортить все дело.

Тедди не ответил. Интересно, он вообще понял, что она сказала?

— Или я работаю так, как считаю нужным, или поищите кого другого, — наконец сказал он.

— Ты что, ничего не понимаешь?

— Я не буду обсуждать мои методы с тобой. Если Магнусу что-то не нравится, пусть сам мне скажет. Ты это понимаешь?

Запал пропал. Магнус совершенно ясно выразился, когда сказал, что ему нужен только Тедди. Она все еще не могла понять почему, но не стоит ввязываться в дискуссии с этим уголовником. Пусть Магнус этим займется завтра.

— Уже поздно, — сказал Тедди. — Тебе нужно поспать. Нам обоим нужны будут силы.

Он прав, но она должна спросить его еще об одной вещи.

И пусть думает что хочет.

— За что тебя посадили?

На том конце стало тихо. Эмили вспомнила недавний разговор с Карлом-Юханом. Как же жаль родителей Филипа: что они сейчас должны переживать?

— Час ночи, — ответил Тедди. — Я не говорил, что тебе пора ложиться?

— Ответь на мой вопрос.

— Спи. Кажется, тебе это необходимо.

— А ты не собираешься ложиться?

— «Нечестивым же нет мира», — говорит Господь.

Рекламные проспекты и счета все еще лежали на столе перед ней. В глазах щипало, нужно последовать совету Тедди и лечь спать. Но еще пара минут у нее есть. Похоже, что это просто обычная почта.

«Купите MacBook Pro с дисплеем Retina». «Подпишитесь на журнал "Военная история" — получите бесплатно захватывающую книгу об американских "морских котиках"». «Закажите новые диски для "Porsche" сегодня — получите четыре по цене трех».

И тут она это увидела. Адрес, написанный на рекламе дисков.

«Яну Польонену, Фатбурсгатан, 22».

Почему этот адрес написан на листовке, которая была дома у Филипа?

Фатбурсгатан, 22. Она набрала этот адрес в навигаторе телефона — шестьдесят метров от вышки на Хегбергсгатан.

Она снова положила рекламу на стол.

Она нашла его, место, где бывал Филип.

В этом доме были обычные деревянные двери, «второй класс защиты». На почтовом ящике нужной двери написано «Я. Польонен».

— Дело десяти минут, если у тебя есть лом и зубило. С гвоздодером или бором еще быстрее.

Эмили сделала круглые глаза.

— Даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь.

Они стояли на площадке перед дверью на Фатбурсгатан, 22. Время приближалось к двум ночи. Вскоре после первого разговора Эмили снова позвонила Тедди и рассказала, что, возможно, нашла нужное место у вышки на Хегбергсгатан. Он понял по ее тону, что она звонила неохотно, сначала она пыталась дозвониться Магнусу, уверяла Эмили.

Но вот они здесь.

Вместе.

Дверь в подъезд была закрыта, но раз уж он пришел раньше нее, то решил проблему по-своему. Эти дома выстроены в начале девяностых и все похожи друг на друга: бежевые, серые, коричневые оттенки, скучные балконы и жестяная кровля. Как будто кто-то взял унылый пригород и поместил его сюда, в центр Стокгольма, только без овощных палаток и всех этих киосков, продающих сим-карты. То же архитектурное уныние, то же отсутствие фантазии, то же мерзкое качество: навались на дверь как следует — и ее нет.

Тедди нажал на кнопку звонка, и из квартиры послышался сердитый трезвон. В общем, ничего странного, Ян Польонен или кто там сейчас жил, должно быть, спокойно спал в такое время.

Он позвонил еще и еще, а между звонками Эмили колотила в дверь. Рано или поздно кто-то должен проснуться, если, конечно, там кто-то есть.

Эмили наклонилась к сумке и, порывшись в ней, выудила две связки ключей.

— Я нашла их дома у Филипа.

Она вставила длинный ключ в замок, но он не повернулся.

Она проверила остальные ключи, ни один из них не подходил.

У Тедди появилось странное чувство. Он подошел вплотную к двери и нажал на ручку.

Дверь оказалась не заперта.

Эмили потрясенно наблюдала за ним.

Ему насрать, что она там себе думает.

Он открыл дверь и вошел.

В прихожей не было света, Тедди пришлось пробираться вперед в полумраке, Эмили включила фонарик на телефоне.

Едва закрыв за собой дверь, она позвала:

— Есть здесь кто-нибудь?

В ответ непроницаемая тишина, как когда они звонили в дверь.

В квартире стоял затхлый кисловатый запах, как будто где-то здесь лежала протухшая еда или кто-то забыл смыть за собой в туалете.

Наконец Тедди отыскал выключатель на кухне, и когда зажегся свет, он удивился, какой маленькой оказалась квартирка: одна комната и кухня. Он зажег все лампы, какие смог найти, и сразу заметил, насколько мало обитатели этого жилища заботились об обстановке.

В дальнем углу прихожей лежал свернутый ковер, синтетика, когда-то бывшая кричаще-яркой, а теперь цветом напоминавшая хорошо утоптанный земляной пол. Никакой одежды на вешалках, никакой обуви на полу. Зеркало прислонено к стене.

Кухонная обстановка состояла из двух деревянных стульев и шаткого стола. На столе пепельница без окурков, две пустые коробки из-под пиццы и наполовину пустая бутылка виски, «Лагавулин». В холодильнике ничего, кроме четырех банок энергетика и трех пирожков в морозилке.

Они вытащили все ящики и открыли шкафы, но и здесь бросалась в глаза исключительная экономность хозяина. Несколько ножей и вилок, четыре тарелки и семь стаканов. Все.

Не было даже тряпки, чтобы вытирать мебель.

Тедди открыл шкаф под мойкой, там обнаружилось мусорное ведро с мешком. Он достал мешок и стал разглядывать его в свете кухонной лампы: пара картонок, две пустые банки из-под «Ред Булла». Тедди засунул руку в пакет и обнаружил кое-что еще. Обертку от жевательной резинки, два чека из такси, пару рекламок, скомканную липкую ленту и упаковку из-под замороженного пирога. Также он вытащил три плоские коробочки с надписью «Фентанил Сандоз». Они были пусты.

Все это время Эмили стояла рядом с ним.

— Что ты думаешь? — спросила она, когда Тедди закончил с мусором.

— Интересные дела, — сказал Тедди тихо, кивнув на пакеты. — И говори потише.

— Почему?

— Могли оставить прослушку. Так часто делают. Чтобы знать, если что-то случится.

Он сдержал порыв ей нагрубить. Все-таки она поумерила гонор, когда позвонила ему во второй раз.

Они вошли в комнату. На потолке висела голая лампочка, которая еще не успела как следует разгореться, на полу стояло два массивных торшера, довольно потрепанных.

— Пока я сидел, вся страна явно крепко подсела на этот развод с «экономными» лампами.

— Они экологичные, знаешь ли. Ты когда-нибудь слышал об экологии?

— Давай без сарказма. Им нужно минут пятнадцать, чтобы нормально разгореться. В этой стране люди уже и так живут в вечных сумерках, нам нужно больше света, а не наоборот.

Они огляделись вокруг.

В одном углу была двуспальная кровать, кажется, качеством получше, чем остальная мебель: с толстым основанием и гидроматрасом. Простыни, однако, не блистали чистотой, они выглядели изношенными и засаленными. Покрывало комком валялось в изножье. Эмили нагнулась, чтобы поднять его.

— Нет, — прошипел Тедди, — не трогай его, здесь может быть куча следов, которые мы не видим.

Рядом с кроватью стоял стеллаж, он обрамлял кровать как дополнительная стена. Но книг на нем не было, вместо этого полки, кажется, служили увеличенной моделью прикроватного столика. Тедди нашел пачку сигарет, зажигалку, упаковку презервативов, пару таблеток, лежавших отдельно, и пачку «Золофта». Еще там были две ручки и пара наручников.

Эмили прищурилась.