Злые чары Синей луны Грин Саймон

4. С ВОЗВРАЩЕНЬИЦЕМ

Хок только глянул на таможенников и сразу понял, что не поладит с ними. Перед ним стоял расплывшийся тучный тип, облаченный в яркую, голубую с терракотовым, униформу. Он отличался вздернутым носом и высокомерно-презрительным взором мелкого чиновника, который в глубине души осознает, что его продвинули гораздо дальше пределов его компетенции, но никогда не покажет этого окружающим. Из тех чинуш, которые владеют всеми тонкостями инструкций, мешающих вам получить то, на что вы имеете полное право. Такие вечно повторяют, что просто делают свою работу. И что сделать для вас исключение они не в силах; если только, разумеется, вы не захотите немного смазать колесо государственной машины…

Приданные ему солдаты носили все традиционные атрибуты и цвета Лесной армии, но в их речи, когда они вполголоса переговаривались между собой, явственно слышался редхартский акцент. Наемники. Разумеется, они были достаточно опытны, чтобы распознать потенциальную угрозу в Хоке и Фишер, и не убирали рук далеко от мечей, наблюдая, как таможенный офицер важно приближается к вновь прибывшим.

Чанс спешился и терпеливо остановился рядом со своим Конем. Спустя минуту, к нему присоединились Хок и Фишер просто, чтобы продемонстрировать добрую волю. Чаппи увлеченно вычесывал блоху, пока квестор не пнул его как следует.

Таможенник остановился прямо перед Хоком и попытался пронзить его начальственным взглядом. Что было его первой ошибкой. Когда Хок спокойно отказался пронзиться, чиновник перевел взгляд на Фишер. Это было его второй ошибкой. Фишер в ответ уставилась на него с такой ненавистью, что бедный чинуша отпрянул. В отчаянии он повернулся к третьему, и его поведение мгновенно изменилось. Толстяк расплылся в широкой заискивающей улыбке и низко поклонился Чансу:

— Простите, сэр квестор, не признал вас сразу! Инспектор таможни Понсонби Стаут к вашим услугам! Все королевство с нетерпением ожидало вашего возвращения, но никто не предполагал, что вы вернетесь так быстро. Вы нашли их? Вы привезли обратно наших возлюбленных принца и принцессу?

Он нетерпеливо заглянул Чансу за спину, как будто долгожданные Руперт и Джулия могли прятаться именно там. Он нарочито не обращал внимания на потрепанные фигуры Хока и Фишер — вот уж кто явно не оправдывал его ожиданий, так это злобные оборванцы, которые явились вместе с квестором. Хок не знал, испытывать ли облегчение или счесть себя оскорбленным. Наемные солдаты заинтересовались происходящим и неторопливо подошли поближе. Некоторые вежливо поклонились Чансу; некоторые пренебрегли этим знаком внимания.

— Принц и принцесса не сочли возможным вернуться в Лесное королевство, — осторожно начал Чанс. — Взамен они прислали этих двоих… э-э… особ в качестве своих полномочных представителей для расследования убийства короля Харальда. Это Хок и Фишер, капитаны Стражи южного города-государства Хейвен.

— Хейвен? Никогда не слышал! — воскликнул Стаут. Он нехотя перевел взгляд обратно на Хока и Фишер и испробовал на них самую презрительную из своих ухмылок. — Но если они с юга, им придется пройти досмотр на предмет запрещенной контрабанды. И заплатить все соответствующие налоги и сборы за все, что они с собой привезли. Ты, Хок! Покажи мне свои подорожные.

— У них нет документов, — быстро вклинился Чанс. — Я сам провел их через Трещину, обойдя южную таможню при помощи заклинания Магуса. Как квестор, я ручаюсь за них обоих.

— Все это очень необычно, — произнес Стаут.

Таможенник был весьма доволен тем обстоятельством, что нашлось, наконец, на чем проявить свою власть. Он со снисходительным презрением оглядел неряшливые одеяния Хока и Фишер, и тут его взгляд упал на туго набитые заплечные мешки.

— Требую открыть оба! Немедленно! Я должен удостовериться, что в них не содержится ни один из предметов контрабанды.

— А что считается контрабандой? — поинтересовался Хок у Чанса, нарочно не обращаясь непосредственно к таможеннику.

— В наши дни — практически все, — вздохнул тот. — Позволь мне самому разобраться…

Но в этот момент Стаут заметил торчащую из-под клапана Хокова мешка обгоревшую куколку и восторженно выпучил глаза.

— Колдовство! Магические атрибуты! Вам должно быть известно, что перевозка подобных вещей через Трещину категорически запрещена, сэр квестор. Это очень серьезно, очень. Кто знает, что еще могут иметь при себе подобные люди!

Стаут величественно махнул солдатам, приказывая тем приблизиться. Они охотно подчинились — предстояло небольшое развлечение. Неприятно улыбаясь Хоку и Фишер, Стаут обратился к наемникам:

— Я хочу, чтобы вы перетряхнули оба мешка! А этих двоих — раздеть и обыскать! Будьте очень внимательны, господа. Мне совершенно не нравится вид этой парочки.

Чанс прикрыл лицо рукой.

— О нет…

Фишер взглянула на Хока:

— Как, по-твоему, насколько мы можем испортить им удовольствие?

— Не больше, чем необходимо. Еще не поздно всем проявить благоразумие.

— Раздеть их! — завопил Стаут, разъяренный их непринужденностью и полным отказом чувствовать себя униженными. — Требую полного телесного обыска по всем отверстиям с последующей дозой сильного слабительного на случай, если они что-нибудь проглотили!

Один из наемников бодро протянул руку к груди Фишер и тут же получил сильный удар в переносицу. Голова его дернулась назад, и он грохнулся наземь, как подрубленное дерево. Еще двое наемников сунулись к ней, и Хок прихлопнул обоих прежде, чем они успели осознать его присутствие.

— Очень благоразумно, — спокойно заметила Фишер.

— А какого черта, — легкомысленно отозвался Хок. — Их же всего двадцать!

Прочие наемники уже двинулись на них с мечами наголо, и Хок с Фишер встретили их. Битва получилась короткой и не особенно кровавой, ибо супруги все еще демонстрировали то, что у них считалось примерным поведением.

Чанс не переставая пританцовывал вокруг свалки, заклиная Хока и Фишер: «Не убивайте их! Пожалуйста, не убивайте их! Они только выполняют свою работу! О боже, королева мне за это яйца оторвет!»

Капитаны могли бы поинтересоваться, заинтересованы ли наемники, в свою очередь, в том, чтобы щадить чужаков, но им не хватало времени и дыхания. Весьма непросто остановить человека, только ранив или разоружив его, особенно когда он изо всех сил старается вас прикончить. К счастью, у Хока и Фишер имелся многолетний опыт привода более-менее живых подозреваемых. В самом скором времени двадцать изрядно побитых вояк сидели и лежали на земле, бормоча, стеная и держась за головы в попытках припомнить, какое сегодня число, а таможенный офицер взирал на все это выпученными глазами. Супруги осматривали свою работу с тихим удовлетворением.

— Начинай так, как собираешься продолжать, — изрек Хок.

— Следует проявлять твердость, — поддержала Фишер.

Они повернулись к Стауту, и он сильно побледнел. Он явно был не прочь отступить на несколько шагов, но слишком уж дрожали ноги. Хок улыбнулся ему, и Стаут заскулил.

— Мы не проходим таможню, — твердо произнес принц. — Также мы не платим налоги или сборы и не подвергаемся личному досмотру. Теперь отойди. Сядь со своими солдатиками и не беспокой нас, иначе мы с Фишер скрепим твои верительные грамоты чем-нибудь большим, тяжелым и остроконечным.

Таможенный офицер грустно повиновался. Чанс покачал головой и настойчиво поманил Хока и Фишер к себе, желая отойти с ними на некоторое расстояние. Капитаны приблизились к нему, вытирая с оружия кровь обрывками грязной тряпки. Чаппи улегся рядом с подавленными наемниками и не сводил с них исполненного надежды взгляда — просто на всякий случай. Квестор понизил голос, но тон его был жестким и суровым:

— Очень неразумно. Солдаты, как и Стаут, действовали по приказу королевы. Может, он и дерьмо, но он — государственное дерьмо… Не могу поверить, что я это сказал. Дело в том, что здесь, в Лесу, у меня очень мало власти. Вы больше не капитаны Стражи. Вы отказались заявить о своих королевских привилегиях, поэтому из подпорок у вас только рекомендательное письмо, якобы от принца Руперта. Оно и моя поддержка как королевского квестора дадут вам некоторое преимущество, но вы не можете продолжать вести себя подобным образом! У вас нет оправдания, а моя защита имеет довольно ограниченные пределы. Вы здесь сами по себе.

— Так лучше всего, — спокойно заметила Фишер.

— Если я и научился чему-то за время пребывания в Лесном королевстве, — добавил Хок, — так это тому, что надо стараться произвести впечатление сильного, или тебя растопчут. Если мы с Изабель станем вести себя так, словно имеем право ругаться и раздавать тумаки, то все остальные нам это позволят. Мы являемся Рупертом и Джулией по доверенности, и люди будут относиться к этому с уважением до тех пор, пока мы держимся соответственно.

— А если нет? — спросил Чанс.

— Тогда мы начнем сбрасывать их с бастионов замка, пока не поумнеют.

— Хотелось бы мне думать, что вы шутите, — вздохнул юноша. — Не могу обещать, что сумею защитить вас. Я всего лишь квестор.

— Все в порядке, — утешил его Хок. — Мы изрядно поднаторели в искусстве самообороны. Побеспокойся лучше о том, чтобы защитить королевский двор от нас.

— Я уже беспокоюсь, — откликнулся Чанс. — Поверьте, я уже беспокоюсь об этом.

Оставив позади догорающие палатки таможни, они пустились в путь через Лес. Лесной замок по-прежнему лежал в нескольких днях пути отсюда, но Хок и Фишер не особенно торопились попасть туда. Прошло много времени с тех пор, как они в последний раз любовались сочными красками и великолепием Леса, и супруги наслаждались медленным возвращением старых воспоминаний. Лошади с легкостью следовали по широкой тропе, и хозяева могли спокойно сидеть в седле и глазеть по сторонам.

Стояло лето, и огромные ветви деревьев гнулись под тяжестью листвы. Стволы взмывали в небо, кроны смыкались над головой, сквозь густой зеленый полог листвы проникали толстые столбы золотого солнечного света. Приятно теплый, почти дремотный воздух полнился чистыми, свежими запахами. Птицы пели, насекомые жужжали, и со всех сторон доносились медленные осторожные шорохи, там передвигались олени и другие дикие существа.

— Боже, какая перемена по сравнению с Хейвеном! — наконец подал голос Хок. — Никакой тебе сажи, канализации и колдовства — только лес. Пахнет домом.

— Ты прав, — словно во сне отозвалась Фишер. — Я и забыла, какой он — лес… живой и бесхитростный. Насколько это лучше Хейвена со всей его вонью…

— Поверьте, мы тоже заметили небольшую разницу, — вставил Чаппи, труся рядом с лошадьми. — В Хейвене пахло так дурно, что мне хотелось, чтоб у меня ноздри заросли. Я хочу сказать, я не меньше других люблю иной раз поваляться в какашках, но всему есть предел.

— Славно вернуться, — продолжал Хок, не особенно слушая разглагольствования пса. — Несмотря на все, что здесь случилось, это все-таки мой дом.

— Я-то никогда по-настоящему не считала его таковым, — проговорила Фишер. — Для меня Лес особенный только потому, что здесь я встретила тебя. Я ведь с Гор, забыл?

Хок повернулся в седле и неуверенно посмотрел на нее.

— Можем потом съездить и туда, если хочешь.

— Не хочу. Для меня там ничего нет. А воспоминания о Горах тоже не назовешь счастливыми. Ты мой дом, Хок, — где бы ты ни был.

Они улыбнулись друг другу, а затем некоторое время ехали молча, наслаждаясь звонким стаккато певчих птиц и бесконечным негромким гудением насекомых. Кони неторопливо брели вперед, радуясь отсутствию спешки, а Чаппи тем временем предпринимал короткие вылазки в сторону от тропы в поисках еды и развлечений. Чанс помалкивал, ненавязчиво, как он надеялся, наблюдая за тем, как Хок и Фишер вспоминают, кем были когда-то. Он впервые начал различать в них черты легендарных принца Руперта и принцессы Джулии, которые спасли весь Лес от невообразимых ужасов. Казалось, по мере того как воспоминания возвращались к ним, они становились выше ростом.

— Я знаю это место, — внезапно заявил Хок. — Я уже был здесь, по дороге к драконьей горе. Я так мечтал прославиться, обнаружив и убив дракона. Я думал: если я сделаю это, все проблемы в моей жизни будут решены. Меня оценят по достоинству, я сделаюсь уважаемым, и вся дальнейшая жизнь… Ну, устроится. Я был тогда слишком юн.

— Мы оба были страшно молоды, — сказала Фишер. — А я так боялась своего отца. Герцог Арлик из Герцогства под горой, непререкаемый повелитель всего и вся, насколько хватало его цепких глаз. За исключением, может быть, его собственной семьи. У меня было семь сестер, и все мы искали самоутверждения, каждая по-своему бросая вызов отцу. Когда он отправил меня на смерть в драконью пещеру, я испытала почти облегчение. Это означало, что худшее позади и мне больше не придется его бояться. По крайней мере, оставался шанс, что дракон окажется добрым и убьет меня быстро, вместо того чтобы откусывать по кусочку, как делал мой отец. Интересно, испугаюсь ли я снова, когда увижу его в Лесном замке? Минуло двенадцать лет, и я теперь гораздо старше, чем тогда, но все-таки… Меняется ли наш взгляд на отцов по сравнению с детством?

— По-моему, да, — отозвался Хок. — Нам с отцом так и не довелось по-настоящему узнать друг друга, пока мы оба не стали взрослыми. Только тогда я сумел оценить его по достоинству. А он — меня. Полагаю, это справедливо для многих. Ты никогда особенно не распространялась о своем отце. Трудно поверить, чтобы ты вообще кого-нибудь боялась.

— Ты не знал герцога Арлика, — отозвалась Фишер. — И мне бы тоже хотелось его не знать.

Муж улыбнулся ей:

— Не беспокойся о нем, милая; если он хотя бы не так на тебя посмотрит, я пинками прогоню его по всем лестницам замка.

Жена влюблено посмотрела на него:

— Правда?

— Непременно.

— Вы меня беспокоите, — подал голос Чанс. — Пожалуйста, не забывайте, что герцог Арлик является почетным гостем Лесного двора и ему обещаны все дипломатические права и полная защита от любых форм вреда и притеснений.

— Это все верно, — согласился Хок. — Но я-то ему ничего не обещал! Капитан Хок не является гражданином Лесной страны, так что двор нельзя будет ни в чем обвинить, каких бы ужасов я с ним ни сотворил. Да не кисни так, Аллен! Мы умеем вести себя дипломатично, если потребуется.

— Верно, — поддержала Фишер. — Мы ведь никого из этих солдат на таможне не убили, правда?

— То есть вот как вы представляете себе дипломатичное поведение? — тяжело спросил Чанс. — Не убивать никого по-настоящему?

— Ну, в общем-то, да.

Квестор посмотрел на тропу.

— Будь у меня хоть капля здравого смысла, я бы повернулся и поехал прочь прямо сейчас.

Они продолжали путь через Лес. Проходили дни и Ночи, кругом царили мир и покой. Они никого не встречали, хотя Чаппи всегда где-то находил свежую дичь. Они ели и спали под пологом Леса и звездным небом. Свежие говорливые ручейки, спокойные длинные летние дни… Хок с Фишер начали, почти против воли, расслабляться. В Хейвене они не могли умерить бдительность, даже забаррикадировавшись в своей квартирке. Чанс видел медленную перемену, происходящую в его спутниках, как в вернувшихся с войны домой солдатах, и радовался. Все шло хорошо, пока они не добрались до границ Черного леса.

Черный лес — единственное место в королевстве, где постоянно стояла ночь, и никогда не восходило солнце. Где деревья медленно гнили. Там живут одни только демоны. Когда Синяя луна ушла и Долгая ночь вдруг закончилась, Черный лес вернулся в свои исходные границы, но место было древнее, и уничтожить его окончательно не представлялось возможным.

Хок натянул поводья и долгое время сидел в седле неподвижно, уставясь в темноту, которая появилась перед ним, словно занавес. Ясный день обрывался здесь, словно отрезанный ножом по линейке. Из черноты непрестанно налетал холодный ветер, донося вонь смерти и разложения.

Конь Руперта хотел было отступить, испугавшись темноты и запахов, но всадник удержал животное на месте. Прошло двенадцать лет с тех пор, как Руперт в последний раз взирал на Черный лес, но ужас в его сердце был свеж, как будто это все случилось только вчера.

Зная, какие чувства испытывает муж, Фишер подъехала к нему вплотную. Некоторые душевные раны зарубцевались, но никогда не переставали болеть.

— Зачем ты привел нас сюда, Чанс? — сердито спросила Фишер. — Нам не нужно видеть это.

В ее тоне внезапно прозвучала суровость, холодная и опасная. До сих пор Чанс еще ни разу не ощущал это лезвие направленным на себя. Он замешкался на мгновение, чтобы заставить собственный голос звучать спокойно и взвешенно.

— Вам приходилось пользоваться этим путем, чтобы добраться до Лесного замка. И я подумал, что мы могли бы срезать здесь дорогу. Если проехать по краю, мы экономим два дня пути.

— Ты сам никогда не бывал в Черном лесу, верно? — спросил Хок, не отводя взгляда от черной завесы.

— Ну, нет… это запрещено. Но вы столько раз проходили здесь, вот мне и подумалось: может, вы захотите…

— Нет, — отрезал Хок. — Мне больше ничего не нужно себе доказывать. Поедем в обход.

— В обход, — повторила Фишер.

И они повернули лошадей и двинулись вдоль границ Черного леса. Холодная, безмолвная чернота пугала коней, и они отворачивали головы. Хок тоже избегал смотреть в ту сторону. В его время между Черным лесом и всей остальной землей существовал барьер, Чащоба. Но он давно уже исчез, уничтоженный во время Войны демонов. Больше не осталось предупреждения, позволявшего человеку приготовиться к тому, что его ожидает. Просто внезапный переход от света и жизни к разрушающему душу ужасу и бесконечной тьме.

Хок до сих пор помнил свое первое путешествие через Черный лес вместе с тогдашним товарищем, единорогом по имени Бриз. Помнил, как едва не лишился рассудка. В гнилом сердце Черного леса он столкнулся с духовной тьмой, разъедающей сознание, и оставленная этой встречей отметина никуда не исчезла.

После изгнания Долгой ночи прошло много лет, прежде чем Хок и Фишер смогли заставить себя спать без ночника.

— Простите, — наконец произнес Чанс, обеспокоенный задумчивым молчанием, в которое впали его друзья. — Мне следовало сообразить, как сильно может повлиять на вас это место. Разумеется, ваши воспоминания должны быть ужасны, просто ужасны… Мне следовало бы понять…

— Но ты по-прежнему не понимаешь, — отозвалась Фишер. — Отчасти потому, то мы не хотим убивать новых демонов — теперь, когда знаем, кто они такие. Но здесь заключается нечто большее. Предложить нам вновь отправиться во тьму все равно, что попросить заново пережить собственную смерть. Ты никогда не разговаривал ни с кем, кто прошел через Черный лес?

— Очень немногие согласятся говорить об этом, — ответил Чанс. — Единственный настоящий герой, оставшийся с тех времен, — ландграф, сэр Роберт Хок, а он впадает в неописуемую ярость, если у кого-то хватает тупости поднять при нем эту тему. Он всегда не прочь потолковать о своих подвигах, совершенных во время Войны демонов, и о близкой личной дружбе с принцем Рупертом, но…

Хок фыркнул, явно позабавленный:

— Я бы не рискнул назвать наши отношения дружбой. Мы вместе прошли через тяжкие испытания, мы сражались бок о бок в смертельном бою, но я до сих пор не могу сказать, что хорошо знал сэра Роберта. Времени как следует познакомиться не было. Разумеется, я его уважал: он был храбрым человеком и прекрасным воином. Я даже взял себе его имя, когда отправился на юг. Но настоящими друзьями мы никогда не были.

— Во всяком случае, — продолжил дипломатичный Чанс, — благодаря этой легендарной дружбе он сделал очень недурную политическую карьеру. Героев все любят. — Он помолчал, прежде чем задать следующий вопрос: — Вы можете рассказать мне, каково было там, в Черном лесу?

— Темно, — ответил Хок. — достаточно темно, чтобы сломить любого.

— Я зашел туда однажды, — сказал Чанс. — Там-то я и встретил Чаппи. Шаману было видение… Мол, узрел он, как из Черного леса валят демоны. Он поднял вокруг этого невообразимую шумиху. И дабы заткнуть его, король послал меня — посмотреть. Заметьте, одного меня; никаких тебе солдат или рейнджеров в качестве подкрепления. К счастью, Шаман оказался прав только отчасти. Из Черного леса вышмыгнул всего один демон.

Он шнырял по окраинам небольшого городка, что расположен поблизости отсюда. Горожане были, естественно, до смерти перепуганы, но, насколько я могу судить, демон не причинил никому реального вреда. Поэтому я отправился разбираться.

Юноша на мгновение умолк и уставился прямо перед собой, вспоминая подробности давнего дела.

— Я не хотел убивать его. Я ведь не знал, кем он был раньше. Впрочем, я был готов к тому, что придется его уничтожить — если не удастся убеждением или угрозами загнать его обратно в Черный лес, где ему и место. Я не знал точно, чего ожидать. До того я ни разу не встречал живого демона, да еще так близко. Но, прикинул я, много ли может причинить неприятностей один-единственный демон?

Фишер насмешливо хмыкнула:

— Некоторые твари, с которыми мы сталкивались в долгой ночи, были выше домов.

— И даже такие, что походят на человека, могут представлять серьезную опасность, — добавил Хок. — Откуда, по-твоему, у меня эти шрамы на лице?

— Я просто рассказывал, как чувствовал себя тогда, — тихо напомнил Чанс. — Вскоре я изменил свое мнение. Демона я обнаружил достаточно легко. Как только стемнело, он был уже тут как тут, сидел на городском кладбище перед могилами и читал вслух имена. Он был бел как саван, бледен как труп и наг как червь. Перекрученные тело и лицо. В них сохранялось что-то человеческое. У него были длинные загнутые когти на руках и ногах. Многочисленные клыки во рту мешали ему произносить слова внятно, но я разбирал его речь. Когда я приблизился, демон даже не попытался напасть. Он просто сидел и разглядывал меня, словно пытаясь сообразить, что же я такое. Мы немного поговорили. Бедняга начал вспоминать… Когда-то он был человеком. И жил в этом городке. Он пришел из Черного леса в поисках воспоминаний, в поисках прежней жизни. В сущности, он просто хотел домой.

Разумеется, домой ему было нельзя. Все-таки он оставался демоном со всеми его побуждениями и аппетитами. Несколько домашних котов и собак уже пропали. К тому же он так и не вспомнил точно, кем был раньше. Нетрудно представить ужас его прежней родни, если такая уродливая тварь постучит в дверь и потребует впустить его.

Поэтому я сказал демону, что ему придется вернуться туда, где теперь его место, обратно в Черный лес. Он ткнул пальцем в несколько могильных камней и глухим голосом прочел несколько имен. Все они принадлежали членам одной семьи. Возможно, то была его семья, когда он еще был человеком. А затем он повернулся, взглянул на спящий город и заплакал.

Я ободряюще похлопал его по плечу, и внезапно он бросился на меня, злобно оскалив зубы и выставив когти. Мне следовало выхватить секиру в ту же самую секунду, как я увидел проклятую тварь, но он выглядел так жалобно. Я крепко приложился об землю, демон оседлал меня, и я очень быстро понял, что он гораздо сильнее. Когтистые лапы сомкнулись на моем горле, воздуха уже не хватало. Я изо всех сил вцепился ему в запястья, но не смог сдвинуть их с места.

И тут, откуда ни возьмись, налетел громадный ком рычащей ярости и врезался в демона, сковырнув его с меня. Так я познакомился с Чаппи.

Чанс надолго умолк.

— Что было дальше? — спросила, наконец, Фишер. — Что сталось с демоном?

— Я убил его, — просто ответил Чанс. — Что еще я мог сделать? Нельзя же было позволить ему болтаться в окрестностях города, а отправлять его — вспомнившего, кем некогда был, — обратно в Черный лес было бы жестоко. Поэтому Чаппи прижал его к земле, а я отрубил ему голову. После этого он принял человеческий вид, так что я похоронил его на кладбище рядом с членами его предполагаемой семьи. Разумеется, без памятной надписи. Я не знал его имени, а в городе спрашивать не стал. Это только огорчило бы людей.

— Ты не мог поступить иначе, — сказал Чаппи. — у тебя не было выбора. Кстати, ты не рассказал худшего. Демон успел разорить несколько могил и поживиться их содержимым.

— Он просто хотел домой, — повторил Чанс.

— Как и все мы, — добавил пес.

— Когда мы вернулись в Лесной замок, мне сказали, что в мое отсутствие король Харальд был убит, — продолжал Чанс. — Враги добрались до него, а меня не оказалось рядом, чтобы защитить моего сюзерена. Если бы я не гонялся за этим демоном…

— Король все равно бы погиб! — рявкнул Чаппи. — Короля охраняли сэр Вивиан со своими гвардейцами и волшебные щиты проклятого Магуса, но убийца все равно до него добрался. Что бы ты мог сделать такого, чего не сделали все эти люди?

— Не знаю, — отозвался Чанс. — А поскольку меня там не было, то и не узнаю. Никогда.

Вскоре, оставив позади Черный лес, они выехали на полянку, которую Хок узнал. По идее он не должен был ее узнавать — полянка выглядела в точности так, как любая другая, — но всем своим нутром, душой Хок ощутил ее особенность. Фишер пришлось натянуть вожжи и сдать назад, чтобы поравняться с мужем. Ехавший впереди Чанс заметил задержку не сразу, и Чаппи пришлось окликать его. Юноша быстро развернул коня, рука его уже потянулась к секире, но никаких признаков угрозы не обнаружил. Пели птицы, зеленела роскошная густая трава, высились гордые деревья. Просто очередная лесная поляна.

— Ты тоже узнаешь это место? — спросил Хок у Фишер.

— Разумеется. Как не узнать?

— Эй, не посвятите ли нас в эту тайну? — окликнул супругов Чаппи, подходя к ним вместе с Чансом.

— Здесь мы встретили князя демонов, — сказал Хок. — Тогда здесь билось гнилое сердце Черного леса. Здесь я призвал Радугу, чтобы изгнать темноту. Здесь мы вынырнули из долгой ночи, а Черный лес отошел к своим исходным границам. И здесь Верховный маг сообщил мне о том, что мой отец, король Иоанн, мертв.

— Черт, — негромко произнес Чанс. — Неужели это то самое место? Про него говорится во всех песнях, но никто точно не знал, где конкретно оно находится. Он с энтузиазмом огляделся вокруг, пытаясь увидеть то же, что Хок с Фишер, но видел только лесную поляну. — Это живая история! Здесь должна быть… не знаю, стела или алтарь, или что-нибудь. Чтобы люди могли устраивать сюда паломничества…

— Нет, — сказал Хок. — Пусть это место останется легендой. Реальность только разочарует их, как разочаровывает она сейчас тебя. Никакая действительность не смогла сравниться с тем великолепием, что представало твоему мысленному взору, когда ты пытался вообразить себе это место. Поляна сама по себе не важна. Имеет значение лишь то, что мы тут совершили.

— А кое-что из сделанного или увиденного здесь нам лучше держать при себе, — добавила Фишер. — У нас до сих пор случаются кошмары.

— Я бы отдал все, что угодно, лишь бы стать частью подобного подвига!

Рука Хока медленно поднялась к лицу, словно старые шрамы снова потревожили его.

— Ты смотришь на эту поляну и видишь только благодать, и чудо, и торжество света. А мы вспоминаем ужас и боль. Мы едва не потеряли все. Я видел, как моего отца предал самый старый друг. Я видел мою Джулию, искалеченную живым кошмаром — кошмаром, который был старше самого человечества. Смерть смотрела мне в глаза и ухмылялась. Я призвал Радугу, она была яркой, и прекрасной, и чудесной… но в итоге в мое сознание врезалась вовсе не она.

— Мы помним мрак, — сказала Фишер. — И всегда будем помнить один только мрак.

Чанс услышал в их голосах отвращение и снова оглядел поляну, напряженно пытаясь разглядеть хотя бы частицу их воспоминаний, но у него ничего не получалось. Чанс решил сменить тему:

— Ваше высочество, вы сказали, что на этом месте видели своего отца в последний раз.

— Хок. Теперь я просто Хок. Но — да. Он был жив, когда мы изгнали князя демонов, и успел увидеть, как Черный лес отступает, но напряжение оказалось слишком сильным для короля. Он умер здесь, и Верховный маг колдовством заставил тело исчезнуть. Он так и не объяснил почему. Мол, он сделал то, что было необходимо, — и все. А, зная то, что я знаю о своем отце и его роли в наступлении долгой ночи, я никогда не расспрашивал Верховного мага. Не думаю, что мне хотелось бы услышать ответ.

— То, что ты слышишь сейчас, не является частью легенды, — напомнила квестору Фишер. — И если достаточно умен, ты не станешь повторять услышанное.

— Разумеется, нет, — поспешно согласился юноша, хотя на языке вертелась еще уйма вопросов.

— Долгое время я до конца не верил в отцовскую смерть, — продолжал Хок. — Я не видел тела. Я так и не попрощался с ним… Но чем больше я слышал о том, что творится в Лесном королевстве, тем яснее мне становилось: король Иоанн должен быть мертв. Он просто не мог продолжать скрываться, когда столько всего происходит. Он вернулся бы с берегов самой смерти, чтобы отомстить за убитого сына! Стало быть, он умер. Как и Харальд. Следовательно, остаюсь только я. Последний в роду. Конечно, есть еще Стефен, Харальдов сын, но он наполовину принадлежит Горам. Я мог бы стать королем, если б захотел, у меня есть такое право. Можно сказать, это мой долг.

— Но ты не хочешь быть королем, — напомнила Фишер.

— Нет, — ответил Хок. — Не хочу.

«Снова пора менять тему» — подумал Чанс.

— Боюсь, смерть Верховного мага также не подлежит сомнению. Магус сообщил нам о ней, когда явился ко двору объявить себя избранным преемником старика. Король Харальд счел необходимым убедиться в том, что Верховный маг действительно почил, поэтому он послал нескольких эмиссаров проверить истинное положение дел, что те и исполнили. Признаться, весьма неохотно. Они обнаружили Верховного мага скончавшимся. Он сидел в кресле в опустевшей башне. Посланники короля обрушили проклятую башню ему на голову, превратив ее в надгробный памятник. А может, они попросту понадеялись, что тяжести камней хватит, чтобы удержать его дух, дабы он не начал бродить по окрестностям.

— Я все еще в ярости по этому поводу, — вставил Чаппи. — Варвары! Это был мой дом.

— Сколько смертей, — устало проговорил Хок. — Неудивительно, ведь мы так долго отсутствовали.

Они продолжали путь через лес. Шли дни. Теперь им попадалось немало участков с погибшими деревьями на бесплодной земле — мрачные отметины долгой ночи. Эти участки до сих пор не возродились. Может быть, они вообще не возродятся никогда. Встречались деревья без листьев, чьи темные, сгнившие стволы рассыпались от одного прикосновения, и целые поляны, где ничего не росло, а сама земля высохла и потрескалась. Там стояла тишина, потому что ни одна живая тварь не заходила в такие места, и даже птицы и насекомые избегали их.

То были старые раны, что никогда не затянутся. Кони не желали ступать по таким прогалинам. Когда другой дороги не находилось, всадникам приходилось до предела натягивать поводья, а животные мотали головами, вращали глазами, и из-под копыт летели прах и пепел. Сменится несколько поколений, прежде чем Лес окончательно оправится.

То и дело на полянках и прогалинах путники натыкались на маленькие часовни и алтари. Большинство оказывались христианскими, но имелись и другие, посвященные более старым богам и более сомнительным силам. Долгая ночь вселила в души людей Леса страх божий, и они искали утешения, где могли. Встречались менгиры и простые алтари, отмечающие старые места силы или поставленные добрым духам этих мест — древним полям битвы в нескончаемой борьбе добра со злом, света с тьмой — украшенные недавними отметинами камни были обвиты гирляндами из свежих цветов. Гладкие камушки с нарисованными на них открытыми глазами прижимали к земле клочки бумаги, на которых были нацарапаны бесхитростные молитвы о хорошей погоде и добром урожае, о том, чтобы страшные времена никогда не возвращались.

Изредка попадались даже небольшие алтари принца Руперта и принцессы Джулии, а также старого короля Иоанна, покрытые цветами и скромными подношениями. В своих записках селяне умоляли этих героев вернуться в их земли хоть когда-нибудь.

Теперь путешественники углублялись в населенные края. Они проезжали через множество новых городков и деревень, построенных взамен разрушенных во время Войны демонов. Ярко блестели свежеотесанные камни и бревна, на многих постройках еще не высохли краска и штукатурка.

В городах побольше новые здания вырастали среди прежних, словно свежие цветы в старинном саду. Жизнь била здесь ключом, повсюду сновали деловитые люди, и многие все еще говорили с сильным редхартским или горским акцентом. Переселенцы повсюду оставляли свой след. Это замечалось во всем: и в незнакомом прежде архитектурном стиле, и в обычаях и традициях, перенесенных на их новую родину. Кое-что из этих новшеств Хоку очень не понравилось, но он постарался скрыть свои чувства. Откуда бы ни пришли эти люди, теперь они стали подданными Лесного королевства. Его подданными, если только он решит сделаться королем. Поэтому он улыбался и кивал дружелюбным лицам… и чувствовал себя большим иностранцем в этой новой Лесной стране, чем они.

Был ранний вечер, когда разразилась внезапная и сильная гроза. Гром рокотал прямо над головой, а в темнеющем небе полыхали бело-голубые молнии. Они добрались до редколесья, и укрыться оказалось негде. Кони понуро трясли головами, Чаппи жался к Чансу, подобрав хвост и прижав уши. Пес морщился при каждом новом раскате грома.

Хок заметил наполовину скрытый в высокой траве старинный указатель на дорогу к небольшому городку Брекон Бэтч, и путники припустили по узенькой тропинке, быстро превращающейся в ручеек жидкой грязи под проливным дождем. Чанс единственный располагал дождевым плащом, но не имел времени остановиться и надеть его, поэтому все четверо успели промокнуть до костей, когда вспышка молнии осветила приземистую каменную таверну на краю города. Это был трактир «Старлайт».

Они поставили лошадей под скромным навесом во дворе и поспешили внутрь. Хок с сомнением поглядывал на раскачивающуюся на ветру вывеску. Название таверны отсылало к первому герцогу Старлайту, который в стародавние времена взбунтовался против Лесного короля и отхватил себе кусок территории, из чего образовалось нынешнее Герцогство под горой. В истории Лесного королевства Старлайт считался бесславным предателем. И во времена Руперта назвать местную гостиницу в его честь значило пойти на открытую измену.

Неудивительно, что трактир «Старлайт» пользовался популярностью в первую очередь среди выходцев с Гор. Завсегдатаи умолкли, когда вновь прибывшие ввалились в сумрачный дымный зал, топая сапогами и стряхивая воду с плащей, но быстро подобрели к приезжим, как только Чанс представился. Похоже, добрая репутация королевского квестора была известна во всем королевстве. Хок и Фишер с некоторой завистью наблюдали, как суетятся вокруг Чанса постоянные посетители таверны, желая уступить ему лучшее место у огня.

Хозяин принес кружки с горячим элем и слышать не желал о том, что его гости двинутся дальше в такую ненастную ночь. У него имеются свободные комнаты за весьма терпимую плату, и он просто не примет отказа. Он послал служанку за сухой одеждой, и Хока с Фишер устроили возле огня. Чаппи уже лежал как можно ближе к углям и блаженно исходил паром.

Вскоре всем стало уютно, и они принялись с интересом оглядывать свое окружение. Толпа на первый взгляд состояла преимущественно из крестьян. Из-за их сочного горского акцента Хок порой совсем не мог разобрать, о чем речь. Чанс и Фишер больше привыкли к подобному выговору, поэтому принц сидел молча, предоставляя своим спутникам вести беседу.

Ему интереснее было изучать перемены, привнесенные иммигрантами, — даже в такую простую вещь, как трактир. Наиболее явным признаком являлись заметные повсюду знаки рыбы вместо креста — напоминание о том, что эти люди принадлежат к другой Церкви. Некоторые напитки на полках за барной стойкой оказались незнакомыми капитану. Когда, наконец, подали горячее, оно состояло из традиционных горских деликатесов, большинство которых вызвали у Хока сомнения. Основным блюдом оказались оленьи потроха, приготовленные на пару в овечьем желудке. Фишер жадно на них набросилась, громко приговаривая, что давно не лопала такой вкуснотищи.

— Все дело в специях, — сообщила она Хоку невнятно. — Ешь, от этого у тебя начнут волосы на груди расти.

— Тогда зачем их ешь ты? — пробормотал Хок, тыкая вилкой дымящееся мясо.

— Если не хочешь, я тебе помогу, — встрял Чаппи.

— Вот так сюрприз! — заметил Чанс.

Он с аппетитом поглощал свою порцию. Горская еда не вызывала у него неприятия, поэтому и Хок неохотно попробовал кусочек. В конце концов, он решил, что все же очень голоден, и принялся за трапезу, изо всех сил стараясь не особенно задумываться о том, что именно он жует. Действительно, все дело в специях.

Вокруг суетился трактирщик, широкоплечий бочкообразный детина, явно побывавший в свое время солдатом.

— Все, как вам нравится, сэр квестор? Позвольте снова сунуть раскаленную кочергу в ваш эль, чтобы немного подогреть его. Вашим слугам еще что-нибудь нужно?

— Мы не слуги! — метнул на него острый взгляд Хок.

— Мои извинения, сэр. А кто вы такие?

— Его спутники, — ответила Фишер, пока Хок силился придумать ответ. — Мы направляемся в замок.

— Тогда удачи всем вам, сэр и мэм; не самое веселое место нынче, насколько я слышал. Король столь внезапно умер, благослови его господь, и так и не выяснилось, отчего и почему.

— Как вы относились к королю? — спросил Хок. — Он ведь недолго пробыл вашим королем.

— Он был нашим королем, — твердо ответил трактирщик. — Мы все принесли ему присягу, как только сделались гражданами Леса. И мы гордимся своим поступком. Старый герцог правит Горами сносно — наверное, вполне неплохо, но ему никогда не было особого дела до народа. Оно и было, в сущности, неплохо. Пока вовремя платишь налоги и помалкиваешь о том, что тебя не касается, никто тебя и не трогает. Но король Харальд — он герой, он спас всех нас от Долгой ночи. Хороший человек, как о нем говорили.

— И как, по-вашему, — лучше здесь, в Лесу?

— Ну… и да, и нет, ваша честь. Здесь больше земли, но значит и трудиться надо больше, чтобы ее обрабатывать. Наверное, больше свободы, а вот цены на рынках гораздо выше. Да и пока не чувствуешь себя здесь дома, если ваша честь понимает, о чем я.

— Да, — кивнул Хок. — Понимаю. Когда-то это был мой дом, но я долго отсутствовал. И в мое отсутствие многое изменилось.

— Перемены носятся в воздухе, — согласился трактирщик, лавируя между посетителями, чтобы ловчее наполнить их кружки свежим элем. — Как король-то помер, так повсюду пошли разговоры о политике. Я хочу сказать, королева старается быть хорошим регентом, благослови и храни ее господь, но ее сыну, Стефену, еще очень далеко до совершеннолетия. Кое-кто поговаривает, что надо ловить шанс и осуществить перемены сейчас, пока есть время.

— Перемены какого рода? — поинтересовалась Фишер.

— Всевозможнейшие, мэм, — жизнерадостно отозвался трактирщик. — С юга доходят новости о разных политических системах… демократия, все такое — вы понимаете. Все об этом только и толкуют. Хотя, по-моему, каждый понимает под этим словом что-то свое. Повсюду речи и собрания, а представители богатых и могущественных персон обещают очень многое в обмен на простую поддержку. Король-то умер, а королева настолько ослаблена, благослови господь их обоих, вот и создается впечатление, будто на их место претендуют решительно все. И, разумеется, есть еще герцог Арлик. — Трактирщик впервые нахмурился. — Официально он находится здесь, дабы утешать королеву в час тяжелой утраты, но, скорее всего, он прибыл руководить ее действиями, и никому из нас это не нравится. Мы переселились в эти края, чтобы избавиться от герцога, а он тут как тут…

Беседа продолжалась еще некоторое время, как всякая застольная беседа, все по кругу да по кругу — каждый вставит слово, да так ни к чему и не придет.

Вскоре все разговоры сошли на нет, и трактирные завсегдатая потянулись по домам, пошатываясь и натыкаясь друг на друга. Трактирщик проводил уже очень сонного Чанса и Хока с Фишер в отведенные им комнаты.

Квестор, разумеется, получил лучшую комнату в гостинице — соответственно своему статусу и доброй репутации. Но ему пришлось делить ее с Чаппи, от которого несло мокрой псиной.

Хоку и Фишер досталась маленькая, дешевая комнатушка чуть побольше чулана. Они решили не доставлять хозяину удовольствия препирательствами, поэтому просто улыбались и кивали, пока он не ушел, и только тогда с тоской огляделись.

В комнате имелась аскетического вида кровать, накрытая одеялом, больше похожим на конский потник. Жалкий огарок в оловянном подсвечнике. Бадья в углу, в назначении которой не позволял усомниться запах. И единственное плотно закрытое ставнями окно.

Снаружи по-прежнему бушевала гроза, дождь молотил по крыше над самой головой. Хок и Фишер в усталом молчании стянули с себя чужую одежду и прижались друг к другу под грубыми простынями. Свечу задули, и в комнате сделалось темным-темно, если не считать вспышек молнии, очерчивавших недобрым светом контуры закрытого окна.

— Темнота беспокоит тебя? — тихо спросила Фишер у Хока.

— Нет. Пока ты рядом — нет.

— Меня тоже. Через несколько дней приедем в замок.

— Да.

— И что мы будем делать?

— Играть по слуху. Это не тот Лес, какой мы помним. Все теперь по-другому. Готов спорить, и замок стал иным. Но это не важно. Мы найдем убийцу Харальда и проследим, чтобы виновного наказали. Потому что мы — Хок и Фишер. Вот это и будем делать.

— Правильно, черт подери, — откликнулась принцесса.

Они тихонько посмеялись, полежали немного, слушая грозу, при всей ее ярости не способную добраться до них, и крепко заснули до самого утра.

Всего через несколько дней друзья, наконец, увидели Лесной замок. Они ненадолго задержались на краю гигантской поляны, там, где густые деревья внезапно расступились, чтобы Хок и Фишер могли насладиться моментом. На противоположном конце поляны виднелся ров с темной водой, а за ним высился сам Лесной замок. Сказать по правде, снаружи он выглядел так себе. Для нетренированного глаза — просто очередная траченная временем крепость, изрядно уступающая размерами большинству своих собратьев. Толстые каменные стены потрескались и осыпались от длительного противостояния стихиям. Там и сям на сером фоне виднелись белые заплаты из нового камня, следы восстановительных работ, предпринятых после финальной атаки демонов в последние часы Долгой ночи. Высокие резные башни покосились, а флаги безвольно свисали с бастионов в жарком неподвижном воздухе.