Злые чары Синей луны Грин Саймон

Но внутри стен, служивших пятнадцати поколениям Лесных королей, был заключен замок гораздо больших масштабов, с тысячью комнат на каждое крыло, пиршественными и бальными залами, квартирами для прислуги и гвардии, стойлами и кухнями, внутренними двориками и немалым количеством тайн и чудес. Самым свежим из которых или самым старым — это как посмотреть являлся Опрокинутый Собор.

Хок смотрел на то, что некогда было его домом, и даже испытывал смутную ностальгию, пока не вспомнил, как c ним обошлись, когда он в последний раз приехал сюда, привезя с собой принцессу Джулию и дракона, которого ему полагалось убить.

— Опять злитесь, — устало заметил Чанс. — Что на сей раз? У вас что, вообще не осталось приятных воспоминаний?

— Немного, — подтвердил Хок. — Не знаю, что там говорится о моем детстве в легендах, но истина такова: меня презирали или в лучшем случае попросту не замечали практически все. Я был вторым сыном, без малейших перспектив когда-либо занять трон. Корона удел Харальда. Он всегда выглядел героем. А я нет. Поэтому отец отправил меня найти и убить дракона якобы ради того, чтобы я получил возможность доказать стране свою ценность. На самом деле мне полагалось уловить намек и уехать, куда глаза глядят в изгнание и таким образом избавить престолонаследие Харальда от потенциальной угрозы. Только я был слишком благороден или слишком туп, чтобы понять такие простые вещи. Поэтому я проехал через Чащобу и Черный лес, взобрался на Драконью гору и нашел своего дракона. И принцессу Джулию. Я подружился с обоими и привез их к себе домой. Естественно, мне решительно никто не обрадовался. Харальд вызвал меня на якобы дружественный поединок, дабы иметь возможность прилюдно сбить меня с ног и твердо поставить на место. Как он уже не раз проделывал. Но за время отлучки я многому научился и постриг его на ленточки прямо там, на глазах у всех. Все было просто замечательно, пока сэр Чэмпион не проделал то же самое со мной. Он только что свои инициалы у меня на шкуре не вырезал. Ему доставляло огромное наслаждение доказывать всем и каждому, что он по-прежнему лучше всех. Ты никак шокирован, Чанс?

— Не могу поверить, что вас тогда не уважали, ваше… Хок. С вами всегда так обращались?

— Практически.

— По отношению к нему они вели себя на редкость гнусно, — не утерпела Фишер. — Его никогда не ценили, хотя он всегда был лучшим в семье.

— Вот увидите, с тех пор многое переменилось, — пообещал квестор. — Вашу память теперь чтят. И вашу, Фишер, — добавил он.

— Некоторые вещи не меняются, — возразил Хок. — Мне наверняка придется по-прежнему раздавать пинки и оплеухи и вообще вести себя соответственно, чтобы хоть чего-то добиться. Я просто предвкушаю это.

— И я, — облизнулась жена.

Они улыбнулись друг другу, припоминая счастливые времена, и Чанс заерзал в седле. Он то и дело гадал, правильно ли он делает, что везет Хока и Фишер ко двору, у которого и так уже проблем более чем достаточно. Наконец квестор решил, что настала пора снова переменить тему.

— Внутреннее устройство замка осталось таким, каким вы его помните. Комнаты и коридоры по-прежнему меняют местоположение в соответствии со своей собственной непостижимой логикой, и направления коридоров по-прежнему зависят от того, в какой день вы о них спросили. Хотя надо отметить, что ближайшие к Опрокинутому Собору комнаты имеют тенденцию перемещаться быстрее прочих. Может, они просто боятся оставаться рядом с ним надолго. Сенешаль по-прежнему единственный, кто знает, где и что находится в каждый конкретный момент. Он и его команда контролируют ситуацию. По большей части.

— Как поживает старый хрен? — тепло поинтересовалась Фишер. — Стреляный воробей. Никогда меня не одобрял, как, впрочем, и все в то время. Он по-прежнему такой же вредный?

— Несколько смягчился. Семья и дети, обретенные в столь солидном возрасте, похоже, заставили его угомониться. По крайней мере, когда он в добром расположении духа.

— Что он думает об Опрокинутом Соборе? — спросил Хок.

— Официально — до сих пор его изучает. Неофициально боится до потери пульса, как и все остальные. Это единственное место в замке, где он никогда не бывал и, как он не раз заявлял вслух и при свидетелях, его в это противоестественное сооружение на аркане не затащишь. Но он по-прежнему в первых рядах слушателей, когда ученые в библиотеках откапывают какой-нибудь новый фактик или хотя бы слух об Опрокинутом Соборе.

— Не похоже на того Сенешаля, которого я помню, — нахмурилась Фишер. — Я пошла с ним, когда он возглавил экспедицию, отправленную на розыски пропавшего Южного крыла. Ни разу я не видела, чтобы он чего-нибудь испугался, даже когда мы наткнулись на банду демонов. Сенешаль, которого я знала, никогда ни перед чем не отступал.

— Опрокинутый Собор — статья особая, — возразил Чанс. — Когда-то он взмывал в небеса, а теперь вонзается в глубины.

— Знаю, ты рассказывал. И что? Я присутствовала при том, как Сенешаль наткнулся на перевернутую башню. Дьявольски странная штука, но он первым полез в дверь.

— Вы не понимаете. Никто не знает, как глубоко уходит теперь Собор. Поговаривают, что он достигает до самого ада.

Супруги молча обдумывали услышанное.

— Мы видели князя демонов, восседающего на прогнившем троне в сердце Черного леса, — проговорил, наконец, Хок. — Полагаю, мы уже видели все, что нам может предложить преисподняя.

— Конечно, — согласилась Фишер. — Кроме того, мы десять лет прожили в Хейвене. Нас трудно смутить.

Они выехали на поляну, и никто не окликнул их. После стольких дней, проведенных среди живых шумов леса, молчание огромного рукотворного безлесного пространства казалось почти угрожающим.

Замок постепенно вырастал перед путниками и по мере приближения к нему становился все величественнее. Правая рука Хока сама собой легла на рукоять топора. Даже Чанс выглядел встревоженным. Правда, принц не мог отделаться от мысли, что беспокоится посол больше из-за них с Фишер, нежели из-за замка.

Они без приключений пересекли поле и подъехали ко рву. Темные силуэты медленно проплывали в сумрачных водах, полускрытые слоями колышущихся на поверхности отбросов.

Хок остановил коня перед самым мостом и уставился в ров. Фишер застыла рядом с мужем.

— Чанс, — медленно произнес Хок. — А во рву по-прежнему живет чудовище, охраняющее замок?

— Да, — ответил Чанс, натянув поводья. — Он и его отпрыск.

Хок и Фишер резко обернулись к нему.

— Отпрыск?! — не поверила Фишер. — Кого он, черт подери, отымел?!

— Да как-то никому не хотелось уточнять, — ответил Чанс.

Они переехали подъемный мост, тяжелое деревянное сооружение едва шелохнулось под весом коней, всадников и Чаппи. Черные твари невообразимой формы высовывали головы из жижи, чтобы взглянуть на вновь прибывших, но исчезали прежде, чем Хок и Фишер успевали как следует разглядеть их. Похоже, больше всего их интересовал Чаппи, который игнорировал непрошенных поклонников с подчеркнутым безразличием.

Проехав под нависающей громадой надвратной башни, они вступили в главный двор замка. Собравшаяся там в ожидании героев толпа больше не могла сдерживаться. Люди разразились приветственными кликами и дикими воплями радости, заглушая фанфары духового оркестра. Хоков конь взвился на дыбы, и всадник был слишком занят усмирением скакуна, чтобы оценить происходящее. Он уже наполовину вытащил топор, прежде чем сообразил, что огромная толпа искренне радуется его появлению. Хотя, если говорить честно, в основном они, похоже, радовались возвращению королевского квестора, Аллена Чанса. Тот улыбался и благосклонно махал им, словно привык к подобному обращению.

От стены до стены двор заполонили люди, которые подпрыгивали и вытягивали шеи, пытаясь получше разглядеть вновь прибывших. Высоко на дальней стене полыхал красками большой транспарант: «Добро пожаловать домой! Принц Руперт и принцесса Джулия! Спасители Лесной страны!!!» духовой оркестр пумпумкал национальный гимн. Воодушевление преобладало над мастерством, но никто не обращал внимания на подобные мелочи. Очевидно, путаные слухи о возвращении квестора опередили путников, и толпа собралась праздновать успешное завершение его миссии.

Двое юных пажей в полном церемониальном облачении гордо застыли по стойке «смирно» у воздвигнутого под транспарантом помоста с троном, держа в руках лиловые бархатные подушки с двумя королевскими коронами Лесной страны.

Но рев толпы уже пошел на спад. Люди с нетерпением высматривали легендарные фигуры принца Руперта и принцессы Джулии, но не видели их. Квестора они знали, его собаку тоже, но два потрепанных персонажа рядом с ними не обладали ни малейшим сходством с парадными портретами Руперта и Джулии. Поэтому народ пытался заглянуть Хоку с Фишер за спину в надежде увидеть кого-нибудь более симпатичного. Вскоре сделалось ясно, что там никого нет, и шум толпы быстро стих. Все пришли в замешательство. Духовой оркестр последним заметил неладное и продолжал играть, пока Чанс с Хоком и Фишер медленно ехали через толпу. Один за другим инструменты замолкали, по мере того как музыканты осознавали неловкость, и остаток пути трое всадников и Чаппи проделали в молчании.

Чанс натянул поводья у подножия огромной каменной лестницы, ведущей к главным дверям, и спешился. Хок и Фишер присоединились к нему в тишине. Слышен был каждый шорох. Капитаны держались настороже. Они-то знали, как быстро меняются настроения толпы, особенно если ей было отказано в том, чего ей действительно хотелось.

Чанс изо всех сил старался сохранять невозмутимость, но Чаппи жался к нему, недобро зыркая по сторонам, словно провоцируя людей учинить хоть что-нибудь.

Краем глаза Хок уловил движение и резко развернулся, когда распахнулись главные двери, и в сопровождении множества гвардейцев появилось знакомое лицо. Хок и Фишер передвинулись, чтобы стать вплотную друг к другу. Навстречу им по лестнице начал спускаться сэр Вивиан Хеллстром, главнокомандующий гвардией замка.

Худое, костистое лицо сэра Вивиана, бледное почти до бесцветности, венчала густая грива серебристо-седых волос. Это лицо хранило спокойную неподвижность, которая предполагала силу и решимость, но глаза выдавали его. Тяжелый непреклонный взгляд — глаза фанатика. Он был скорее тощим и жилистым, но в его скупых движениях сквозила смертельно опасная грация. Некогда этот человек носил титул лорда и играл одну из главных ролей при дворе, но Харальд, тогда еще принц, вскрыл заговор сэра Вивиана против короля Иоанна, и тот потерял и титул, и свободу. Но поскольку сэр Вивиан был тем, кем был, король дал ему второй шанс. Он отправил раскаявшегося предателя защищать крестьян, которые больше всех подвергались нападениям в период Долгой ночи. Иоанн обещал простить мятежного лорда, если тот вернется с этой войны живым. Вивиан выживал всегда. Поэтому он вернулся с победой. Он стал героем для крестьян. Король Харальд за труды посвятил его в рыцари и отдал под его начало замковую службу безопасности.

Сэр Вивиан Хеллстром, герой Алой башни, прощеный предатель.

О предательстве сэра Вивиана Хоку было известно только со слов жены. Он не мог не заметить откровенной подозрительности в устремленном на главнокомандующего холодном взгляде Фишер. Хок стоял рядом с ней, не вполне понимая, кого защищать: сэра Вивиана от Фишер или Фишер от сэра Вивиана. Изабель никогда ничего не прощала и не забывала.

Следом за Вивианом из главных дверей высыпал целый отряд гвардейцев и выстроился полукругом. Не то почетная охрана, не то конвой. Хок припомнил более ранние времена, когда он возвращался в замок после сражений за королевство — только для того, чтобы столкнуться с холодной неблагодарностью тех самых людей, которых он защищал. Возможно, с тех пор ничего не изменилось.

Чанс громко откашлялся, и все взгляды переметнулись на него.

— Приветствую вас, сэр Вивиан, — непринужденно произнес он. — Хорошо снова оказаться дома. Благодарю за сердечный прием.

— Приятно видеть вас снова, сэр квестор, — ответствовал сэр Вивиан ровным холодным тоном. — Где принц Руперт и принцесса Джулия?

— Ах, — отозвался Чанс, — боюсь, это довольно длинная история.

И он пустился в повествование, мужественно улыбаясь. Хок воспользовался возможностью отвлечь Фишер, вполголоса рассказывая о Вивиане Хеллстроме. Хоку следовало сделать это раньше, когда он узнал, что им придется иметь дело с сэром Вивианом, но как-то к слову не приходилось.

Изначально существовали двое братьев Хеллстром, Вивиан и Гавейн, больше известных своим происхождением, нежели чем-либо иным. Отцом им приходился Верховный маг, а матерью — самая отъявленная злая колдунья, Ночная Ведьма, обитавшая в одиночестве посреди Черного леса. Впервые о близнецах стало известно, когда чародейка прислала их младенцами в Лесной замок. Демоны бережно принесли детей прямо к парадным дверям замка. Короткая записка содержала имена мальчиков и их родителей, а также пророчество о том, что однажды они спасут Лесное королевство.

Из ближайшего кабака вызвали Верховного мага. Он пробыл с сыновьями ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы признать их своими, а затем передал их приемным родителям и отправился прямиком обратно в кабак. Когда братья выросли, они записались в Лесное войско и неоднократно участвовали в жестоких приграничных стычках того времени между Лесом и Горами. Особенно отличились они при защите Алой башни у Хобовых врат, выстояв в одиночку, когда все их товарищи погибли, и, отразив атаку целой армии солдат из Герцогства под горой, пока не подоспели подкрепления. Их мужество спасло королевство от неминуемого вторжения.

Король Иоанн посвятил обоих в рыцари. В народе до сих нор поют песни о героической обороне Алой башни и двух благородных воинах, которые остались непобежденными, несмотря на то, что все было против них.

— Песням нельзя доверять, — не выдержала, наконец, Фишер. — Черт, ты же слышал некоторые песни про нас! Я знаю Вивиана только как заговорщика и предателя. Что еще мне следует выяснить о братьях Хеллстром?

— Гавейн нынче обитает в Редхарте. Насколько я понял, он покинул Лес, впав некоторым образом в немилость. У него имеется единственный отпрыск, Сенешаль Лесного замка. Принц Руперт встретил их мать, Ночную Ведьму, когда…

— Что? — резко перебил сэр Вивиан, внезапно нависая над ними. — Откуда вы знаете? Этого не содержится в легенде о Руперте!

Хок решил, что в дальнейшем следует быть осмотрительнее в упоминаниях о событиях его прежней жизни.

— Так рассказывают эту легенду на юге, сэр Вивиан, но, уверен, вам известно, как сильно может измениться рассказ по мере удаления от источника событий. Чанс объяснил вам, как обстоят дела?

— Объяснил, но я не верю ни единому слову. Неужто вы здесь исключительно по доброте сердечной? Чтобы помочь королю и стране, о которых ничего не знаете? Разве я настолько глуп, чтобы не усомниться в столь глупой сказке?

— А почему вы не отступили при Алой башне, когда все было против вас?

Сэр Вивиан только фыркнул, а затем пристально вгляделся в лица Хока и Фишер. Они изо всех сил старались сохранять невозмутимость. Это была первая настоящая проверка их новых личин. У сэра Вивиана имелись веские причины помнить принцессу Джулию. Но он снова только фыркнул: впечатления капитаны на него не произвели.

— Итак, принц и принцесса не вернутся, несмотря на то, что мы отчаянно в них нуждаемся. Может, вы потрудитесь объяснить почему?

— Они нужны в другом месте, — уклончиво начал Хок. — Вопрос совести и долга. Уверен, вы способны это понять.

Он огляделся. Огромная толпа во дворе по-прежнему молчала, ловя каждое произносимое слово. Хок решил сосредоточиться на Вивиане, который представлял для их замысла не меньшую угрозу.

— Мы Хок и Фишер, капитаны Стражи. Мы обладаем обширным опытом в расследовании убийств. Руперт и Джулия уполномочили нас действовать здесь от их имени.

— И почему же они выбрали именно вас? — холодно поинтересовался сэр Вивиан.

— Потому что мы были очень близки.

— Вы, безусловно, располагаете некоторыми доказательствами возложенных на вас обязанностей, — произнес сэр Вивиан тоном, из которого следовало, что лично он сильно в этом сомневается.

— Разумеется, — ответила Фишер и протянула ему рекомендательное письмо, заготовленное Хоком ранее. — Оно написано собственноручно Рупертом, подписано Рупертом и Джулией и скреплено Рупертовой печатью. Вы узнаете печать Лесных королей, не правда ли?

Сэр Вивиан бросил на нее сердитый взгляд, но неохотно кивнул. Существовали только три королевские печати — для Иоанна, Руперта и Харальда. Передаваемые из поколения в поколение в Лесной династии, они представляли собой волшебные предметы и не могли быть подделаны. Письмо можно сфабриковать, но печать никогда. Сэр Вивиан вернул письмо Хоку и уставился с равной неприязнью на обоих супругов.

— А что конкретно оказалось таким важным, что принц и принцесса повернулись спиной к Лесной стране?

— Это их личное дело, — вежливо ответил Хок.

— Я имею право знать!

— Нет, не имеете, — возразила Фишер. — Если бы они хотели вам сообщить это, то написали бы обо всем в письме. Вам следует знать лишь одно: они не приедут. Но мы сделаем то, что сделали бы они.

— Чудесно, — сердито проворчал сэр Вивиан. — Это все меняет. Смерть короля расколола двор и страну на бесчисленные фракции. Принц Руперт и принцесса Джулия персонажи легендарные. В ожидании их возвращения все стороны согласились на ненадежное перемирие. Принц и принцесса единственные, которым доверяли бы все. К ним хотя бы прислушались… Как только разнесется весть о том, что у нас имеется только парочка бродяг, наш хрупкий мир рухнет в ту же секунду. Последнее, что нужно двору и стране, это чужаки, переворачивающие все с ног на голову и попирающие наши обычаи и верования.

— Не волнуйтесь, — успокоил Хок. — Мы умеем вести себя дипломатично.

— Конечно, — поддержала его Фишер. — Просто обычно не даем себе труда.

Вид у сэра Вивиана сделался глубоко несчастным. Прошло очень много времени с тех пор, как кто-либо осмеливался ему возражать. Положение главнокомандующего гвардией всегда бывало достаточно, чтобы устрашить любого, кто не мог похвастаться королевским происхождением. Он уже собирался разразиться свирепой тирадой относительно подобающего поведения, от которой у дерзких оборванцев уши бы завяли, когда взгляд его внезапно упал на висящий у Хока на поясе топор. С минуту он молча разглядывал широкое лезвие, читая вытравленные на стали руны, а затем взглянул на Хока новыми глазами. Теперь в глазах Вивиана появилось нечто вроде уважения.

— У моего брата, Гавейна, был похожий топор. Наш отец, Верховный маг, вручил ему это оружие после Алой башни. Потому что хотел показать, как гордится своими сыновьями-бастардами. Я тоже мог бы иметь такой, но я попросил его о другой вещи, которую потом выбросил. Откуда у вас этот топор?

— От Верховного мага, — ответил Хок. — В свое время я оказал ему услугу.

— Но как вы его получили?

— Почтовым переводом, — отрезала Фишер. — Слушайте, вы собираетесь пригласить нас войти? У нас впереди тяжелая работа, и мы хотели бы начать не откладывая.

— Очень хорошо, — ответствовал сэр Вивиан. — Вопреки здравомыслию, я впущу вас и представлю ко двору. Меня не касается, что они с вами сделают. Следуйте за мной. Не отставайте, не то собьетесь с дороги. С вами, сэр квестор, мы переговорим позже.

— С нетерпением предвкушаю этот момент, сэр Вивиан, — широкая улыбка Чанса едва заметно отдавала отчаянием.

— Подобное вранье заведет тебя прямиком в ад, — заметил Чаппи.

— Заткнись, — вздохнул юноша.

Они проследовали за сэром Вивианом через главные двери, и почетная охрана (хотелось бы надеяться, что только почетная!) сомкнулась вокруг них. Дверь с грохотом захлопнулась перед застывшей в молчании толпой. Фишер приблизилась к Хоку.

— Если Гавейн получил от Верховного мага секиру, то чего же такого захотел для себя сэр Вивиан, что потом потерял?

— Свое лордство, — ответил Хок.

Сэр Вивиан отдал приказ о немедленном прекращении дальнейшего празднования и повел Чанса, Хока и Фишер в тронный зал по наименее нахоженным коридорам. Чем меньше народу будет знать о том, что Руперт Джулия не собираются возвращаться, тем лучше — по крайней мере, пока Хок и Фишер не будут представлены и, как он надеялся, приняты при дворе. Он также разослал гвардейцев с приказами остальным готовиться к возможным беспорядкам в народе и даже бунтам. Множество людей всей душой уповали на возвращение Руперта и Джулии, и никто не знает, во что может вылиться их разочарование.

Хоку приходилось удерживаться от радостных возгласов. Впервые за двенадцать лет он оказался в родном доме. Повсюду перед ним открывались знакомые картины — от потемневших фамильных портретов и старинных доспехов до всевозможных безделушек, выкинуть которые ни у кого просто руки не дошли. Даже самый никчемный хлам способен обрести патину значимости, если люди владеют им достаточно долго. Особенно если с ним связана какая-нибудь история.

Домашняя атмосфера захватила принца, и Хоку потребовалось немалое усилие, чтобы вспомнить, как радовался он любой возможности улизнуть из замка. Принц Руперт редко бывал счастлив здесь — и отнюдь не по своей вине. Большинство тех, кто докучал ему и портил его жизнь, давно погибли в Войне демонов, но их призраки по-прежнему обитали в его памяти.

Он покосился на Фишер, чтобы посмотреть, как действует замок на нее, но она, похоже, просто перешагнула через горькие воспоминания, как поступала в большинстве случаев.

Из неохотных ответов сэра Вивиана, Хок выяснил, что придворный совет под председательством регента, королевы Фелиции, до сих пор не разошелся, несмотря на поздний час. Повестка дня должна была быть исчерпана давным-давно, но, очевидно, при таком количестве политических партий и требующих немедленного рассмотрения дел на достижение соглашения хоть по какому-нибудь пункту уходило все больше и больше времени. Повышенный тон и крепкие выражения сделались обычным явлением, и редкое заседание оканчивалось без кровопролития, несмотря на все усилия гвардейцев поддерживать порядок. Хоку пришлось получить большую часть сведений у Чанса, после того как сэр Вивиан решил, что больше с пришельцами он не разговаривает. Кажется, он был очень огорчен.

По пути в тронный зал они прошли через огромное помещение, битком набитое магами всех мастей. Все они охотно демонстрировали свои силы и возможности любому, кто проявлял к ним интерес или хотя бы замедлял шаг. Громкие выкрики, вспыхивающие огни и внезапные превращения создавали здесь неподражаемый дурдом. Хок и Фишер, зачарованные, остановились поглазеть.

Большая часть прежних волшебников Лесной страны погибли во время последней великой битвы, отравленные предателем-астрологом. После, дабы не оказаться беспомощным перед лицом вероятных магических атак со стороны соседних Герцогства под горой и Редхарта, король Харальд кинул клич всем колдунам в стране, любого толка и уровня, призывая их явиться в Лесной замок и послужить отечеству.

И вот они пришли, привлеченные возможностью попасть в королевские платежные ведомости. Поскольку большинство из них оказались малоспособными, неумелыми или просто отъявленными мошенниками, поиски продолжались и по сей день. Лес не мог позволить себе иметь магическую брешь в обороне.

Все присутствовавшие в зале ожидали, когда их удостоят аудиенции двора, чтобы продемонстрировать свои умения. Странствующие гадалки, фокусники, заклинатели, маги, некроманты и чародеи и один самопровозглашенный пророк. Некоторые обретались в зале уже несколько дней. Мелкие лоточники вели среди них бойкую торговлю едой, питьем и туалетными принадлежностями. Шум стоял ужасный не в последнюю очередь из-за того, что у придворных в этот день так и не дошли руки посмотреть хоть кого-нибудь из колдунов. По этому пункту, как и по многим другим, двор безнадежно выбился из графика.

Один волшебник, видимо случайно, наплодил собственных двойников. Теперь они стояли небольшой толпой и громко спорили, кто из них является исходным экземпляром. Другой театрально помахал руками над перевернутым цилиндром, громко произнося заклинания. Процесс был внезапно прерван высунувшейся из шляпы когтистой лапой, которая ухватила бедолагу за горло и утянула к себе. Зрители с минуту разглядывали раскачивающуюся шляпу, но оттуда так никто и не появился. Некоторые терпеливо похлопали. Один храбрец поднял цилиндр, перевернул его и потряс, но из него ничего не вывалилось.

Неподалеку самозваный заклинатель бесов и призраков громко предлагал за соответствующую мзду научить колдовству любого. В качестве доказательства своих способностей он из воздуха создал несколько внушительных объектов. Раздались бурные аплодисменты, одобрительные выкрики и даже несколько испуганных воплей.

Хока все это не впечатлило. Он видал уличных заклинателей в Хейвене и знал, как делается большинство трюков. В южном городе фокусникам приходилось быть очень убедительными, не то зрители их попросту убили бы. Разумеется, если они оказывались слишком хороши, всегда имелась вероятность, что явится кто-либо или что-либо с улицы Богов и сделает с ними что-нибудь ужасно неприятное за вторжение на свою территорию. Чудесам место в храмах.

Хок подошел к заклинателю, несколько раз провернул его вокруг собственной оси и крепко хлопнул по спине. Из рукавов фокусника выпорхнули несколько перепуганных голубей, сработал фейерверк, а из-под задней полы плаща вывалился оглушенный кролик. Люди начали обступать фокусника, громко требуя назад свои деньги, и за этим занятием Хок их оставил. Чаппи слопал кролика.

Сэр Вивиан натянуто предложил Хоку продолжить путь в тронный зал, и тот дружелюбно кивнул. Вокруг вспыхивали и исчезали иллюзии, пока они пробирались через толпу заклинателей. Фонтаны разноцветных париков распадались на бледных призрачных бабочек. Компании более интеллектуальных представителей профессии оживленно спорили о достоинствах и недостатках Дикой, Великой и Хаотической магии и угрожали превратить друг друга в различных тварей. Один даже сотворил аспидную доску, чтобы доказать свою точку зрения при помощи яростно начерканных мелом математических выкладок. Кто-то заставлял исчезать одежду у женщин. Хок ошеломленно потряс головой.

— А я-то думал, магия уходит из мира, — шепнул он Фишер.

— Если и так, то она делает это с помпой, — пожала плечами супруга.

Академия Лунных Сестер была представлена в замке довольно широко. У нее имелся собственный киоск, регистрационная стойка и несколько дипломированных ведуний в знакомых серебристых одеяниях, изо всех сил старавшихся выглядеть загадочно. По словам Чанса, Академия уже некоторое время выпускала волшебниц, но до настоящих чародеев им было далеко. Хотя колдуньям находилось применение. Их низкоуровневая магия открывала им двери больниц, церквей и казарм. Любая ведунья теоретически могла стать настоящим магом, но это требовало времени, учебы и опыта, а большинство сестер очевидно просто не доживали до требуемого возраста. Мир — опасное место, а невидимый — и подавно.

Чанс внезапно отделился от остальных и стал пробираться сквозь толпу, заметив среди волшебниц знакомое лицо. Девушка повернулась ему навстречу и ласково улыбалась. Она оказалась высокой и статной, с копной огненно-рыжих волос и огромными зелеными глазами, полными веселой магии. Она была в терракотовом платье с низким вырезом. Звали девушку Тиффани. Хок и Фишер знали это, потому что Чанс говорил о ней всю дорогу через Лес к замку. Создавалось впечатление, что он серьезно увлечен Тиффани, хотя и не знает, как она к нему относится. Все еще подросток, она была самой младшей выпускницей Академии Лунных Сестер, и от нее ожидали великих свершений. Могущественная, но наивная, она верила во все: от хрустальных шаров и карт Таро до связей с прошлыми жизнями и целительной силы определенных благовоний. Она любила бродить по лесам, собирать цветы и раздавать их бедным, не интересуясь их желанием, и подолгу беседовать с белками, птицами и мотыльками. Чанс довольно в пространных выражениях поведал обо всем этом Фишер и Хоку, хотя они не раз просили его заткнуться.

Теперь же Чанс и Тиффани стискивали друг другу руки и улыбались. Хок и Фишер не торопясь подошли, чтобы получше разглядеть столь превозносимую особу. Сэр Вивиан попытался возразить, но на него попросту не обратили внимания. Делай то, что собираешься делать. Молодые люди были настолько поглощены друг другом, что даже не заметили приближения капитанов. Те попробовали громко откашляться, но когда и это не помогло, просто встали рядом и принялись задумчиво разглядывать юную леди. Красота Тиффани была бесспорной, но на вкус Хока улыбка и взгляд у нее были немного слишком рассеянные.

— Как славно снова увидеть тебя, Тиффани, — с идиотской улыбкой произнес Чанс. — Ты, как всегда, ослепительна.

— Очень приятно слышать, — ответила девушка. — А что ты поделывал, милый Аллен?

— Я путешествовал на юг через Трещину в поисках принца Руперта и принцессы Джулии, — гордо ответил юноша.

— Ой, ты отсутствовал? А я и не заметила. — Тиффани обратила свою счастливую улыбку на Хока и Фишер, не увидев, как поник Чанс. — Вы друзья Аллена?

— Мы Хок и Фишер, — представился Хок. — Приехали расследовать убийство короля Харальда.

— О боже, — вздохнула Тиффани. — Добро пожаловать в Лесной замок! Я могла бы сразу сказать Чансу, что он не сможет привести назад Руперта и Джулию. Я часто связывалась по астралу с принцессой, и мы подолгу беседовали.

— Нет, не беседовали, — твердо возразила Фишер. — Я знаю принцессу и сразу могу сказать, что она в жизни о тебе не слыхала.

Неизвестно, куда как далеко могла завести их подобная перепалка, но, к счастью для всех заинтересованных лиц, ее прервало внезапное появление крупного коренастого парня в просторном, глубочайшего черного цвета, одеянии мага. Его холеная черная борода была длиной в целый дюйм, а на шее висел здоровенный золотой медальон. Не глядя на присутствующих, он гневно воззрился на Тиффани, которая ласково улыбнулась в ответ. Это, похоже, расстроило вновь прибывшего еще сильнее.

— Я уже говорил тебе, ведьма, что не потерплю, чтобы ты распространяла тут свои инфантильные бредни! Мне плевать на твой диплом этой снобистской Академии Лунных Сестер! Вся эта болтовня в духе нью-эйдж лишь пустая трата времени. И к тому же подрывает репутацию профессии. Кристаллы! Цветочные ароматы! Энергия пирамид! Чушь собачья!

— У тебя все в порядке с дефекацией в последние дни, Мал? — поинтересовалась Тиффани. — А то ты как пропустишь разок, так делаешься ужасно сварлив.

— Я спокоен!

— Ты пробовал ставить клизму, как я советовала?

— К дьяволу клизму! Я требую, чтобы ты немедленно убралась из этого зала!

— Думаю, мы можем сделать такой вывод, что клизма не помогла, — заметил Чанс. — Кто этот господин, Тиффани?

— Я Мальволио Великолепный! — проревел волшебник, вытягиваясь в полный рост. — Мастер вселенской математики! Все живые должны склониться перед моим гением!

— На что спорим, что это бывший хахаль? — обратился Хок к Фишер.

Та мрачно кивнула.

— Это я ее бросил! — запальчиво начал Мальволио. — Она оказалась слишком незрелой для меня. А сейчас вся эта мишура про «детей-цветов» подрывает таинственность и авторитет магии. Как нам, в таком случае, произвести должное впечатление при дворе? Я хочу, чтобы эта девчонка ушла — и немедленно!

— А ты не думал об индивидуальной консультации? — заботливо спросила Тиффани. — Просто полежать на кушеточке и поговорить с кем-то обо всем. Это может оказаться целительно.

— Ты знаешь, о чем я! — Лицо Мальволио Великолепного приобрело опасный багровый оттенок, а глаза наполовину вылезли из орбит. — Лечение! Что за разговор для истинного мага? Магия есть власть! И слава! Всё это ради того, чтобы повелевать вселенной и всем, что в ней имеется, посредством исключительной воли адепта, и я не позволю какой-то девчонке…

— Скажи мне кое-что, — перебил его Чанс. — Когда ты последний раз ходил с девками на сеновал?

— Я горжусь тем, что сохраняю чистоту и целомудрие, — гневно воззрился на Чанса Мальволио. — Сила проистекает от дисциплины разума.

— Так я и думал, — вздохнул Чанс. — Лично я всегда полагал, что жизнь важнее силы. Предлагаю тебе найти хорошенькую здоровую девушку и поселиться вместе ней. А в данный момент тебе следует удалиться. Пока я не решил показать тебе один фокус с участием этого боевого топора и нижних отделов твоего кишечника.

— Ой, не делай ему больно Аллен! — мгновенно вступилась Тиффани. — Я уверена, он не хотел грубить. У него явно разбалансирована аура. Налицо разбухание селезенки.

— Если к моменту окончания нашей беседы он еще будет здесь, я вырежу ему селезенку, чтобы мы все могли как следует рассмотреть ее, — твердо заявил Чанс.

Он нарочито медленно огляделся вокруг, как раз вовремя, чтобы заметить надменно удаляющегося Мальволио, который вздернул подбородок так высоко, что у него свело шею.

Тиффани укоризненно посмотрела на Чанса:

— Ты огорчил его.

— Очень на это надеюсь, — ответил Чанс. — Некоторых людей из принципа стоит огорчать время от времени. Им это полезно для души. А ты не рассказывала, что он ухаживал за тобой.

— Мы просто дружили, — простодушно ответила Тиффани. — У меня много друзей.

Чанс решил сменить тему, пока беседа не приняла нежелательный для него оборот. Он сунул руку за пазуху.

— Я привез тебе подарок, Тифф. Из самого Хейвена. Это могущественный город-государство на юге.

— Ой, как это мило с твоей стороны, Аллен! Обожаю подарки. А что ты мне привез?

Чанс улыбнулся и извлек плоскую красную коробочку, перевязанную розовой ленточкой. Тиффани выхватила ее у него из рук, повозилась с ленточкой, затем сорвала ее, бросила на пол и хищно вскрыла коробочку. Бесцеремонно отправив ее на пол вслед за ленточкой, она воззрилась на сияющий голубой кристалл в изящной серебряной оправе. Тиффани поиграла с ним, поворачивая его так и сяк, чтобы поймать отблеск при разном освещении, затем наклонилась и благодарно клюнула Чанса в щеку. Тот зарделся, будто младенец. Девушка ничего не заметила. Она снова разглядывала кристалл.

— Ой, Аллен, какая красота! Как умно с твоей стороны, У этого камня на редкость позитивные вибрации.

А затем она отодрала ноготками замысловатую серебряную оправу и уронила на пол, чтобы поднести к глазам ничем не украшенный кристалл и уставиться в его глубины. Чанс посмотрел на помятую серебряную оправу, валявшуюся на полу, затем нагнулся и подобрал ее.

— Мы направляемся в тронный зал, Тиффани. Я не могу дольше задерживаться. Увидимся попозже?

— Как хочешь, Аллен. — Красавица поболтала пальчиками в прощальном жесте, коротко кивнула Хоку и Фишер, но вдруг замерла и задумчиво на них уставилась. Хок ощутил неприятное покалывание на загривке. Ведуньи обладают особым зрением, и, по слухам, умеют видеть будущее… и кое-что еще. Часто им известны вещи, которых им знать вовсе не полагается. Тиффани переводила взгляд с Хока на Фишер и обратно. Нахмурилась. На ее приятном гладком личике это выглядело неуместно.

— Вас обоих коснулась Дикая магия, — медленно проговорила она. — Я вижу, как она нависает над вами, словно цепи ужасного прошлого. Вы несете в себе кровь и перемены. У вас по две тени, спереди и сзади. Я вижу, как вы уходите… все ниже и ниже… в ужасное место… — Внезапно она содрогнулась. Вы пугаете меня! Я вижу Синюю Луну в ваших глазах!

— Довольно, Тиффани. — Чанс взял ее за руку и твердо оттащил от Хока и Фишер. — Нам пора.

Он подхватил капитанов и увел их. Ведунья смотрела им вслед круглыми глазами. Квестор взглянул на серебряную филигрань помятое и поломанное произведение искусства — и сунул обратно за пазуху.

— Может, она ей потом понадобится, — сказал он, ни к кому в особенности не обращаясь.

— Человеки в пылу страсти, — с отвращением проворчал Чаппи. — Ну что может быть неприличнее?

Сэр Вивиан задумчиво оглянулся на юную колдунью, а потом на Хока с Фишер, но подождал с вопросом, пока они не покинули зал магов. Он наклонился к капитанам поближе, понизив голос, словно не хотел, чтобы гвардейцы услышали его слова:

— Что это было? Что она имела в виду?

— Хрен ее знает, — беспечно отозвался принц. — Похоже на какое-то пророчество, но я никогда особенно не верил в подобные вещи.

— Она упомянула о Синей Луне.

— Упомянула, — пожал плечами Хок. — А еще она уверяла, что поддерживает астральную связь с принцессой Джулией, но поскольку Джулия совершенно точно жива…

— Она ведунья, — отрезал Чанс. — Они видят слишком много. У них мозги работают не так, как у нас.

— Не думаю, что у Тиффани вообще мозги работают, — прозмеилась Фишер. — Удивительно, как она шнурки-то себе завязывает.

— Ведуньи являются пользователями магии чрезвычайно низкого уровня, — быстро вмешался Хок.

— Почему они так обширно представлены здесь?

— Королева очень верит в Лунных Сестер, — осторожно произнес сэр Вивиан. — Она официально просила Академию расследовать обстоятельства смерти короля. Похоже, ее величество не полностью доверяет Магусу и его сведениям. Не имею представления почему.

— А поскольку Тиффани — самая одаренная, пусть и не самая опытная, из всех выпускниц Академии, то Мать Ведунья поручила расследование именно ей, — объяснил Чанс. Особой радости в его голосе не прозвучало. — Она едва закончила учебу. Большую часть жизни провела в стенах Академии. Как делаются дела в реальном мире, для нее до сих пор в изрядной степени загадка.

— Невинная, но могущественная, — резюмировала Фишер. — Опасное сочетание.

— О да! — согласился Чанс. — Почти как я после школы Святого Иуды. Системе раздельного обучения предстоит за многое ответить.

— А как Магус отнесся к вмешательству ведьм, — задумчиво спросил Хок.

— До сих пор он игнорировал их, — промолвил сэр Вивиан, как бы не обращаясь к Хоку. — Магус умеет не замечать то, что ему не хотелось бы видеть.

Сэр Вивиан повторил свои слова два раза, как бы подчеркивая их значение.

— Странно, что мы его до сих пор не встретили, — заметил Чанс. — Я ожидал, что он выйдет поздравить нас с возвращением. В конце концов, все это путешествие на юг — целиком его идея.

— Магус в данный момент заседает в тронном зале, — сказал сэр Вивиан, обменявшись с Чансом взглядом, который Хок уловил, но не сумел истолковать. — В последнее время он проводит там много времени.

— А как поживает Шаман? — спросил Чанс. — Еще одно лицо, чье отсутствие внушает мне подозрения. Замок не похож на замок, если этот хмырь не врывается на собрания, чтобы толкнуть речь или затеять драку.

— Его целый день никто не видел, — нахмурился сэр Вивиан. — А значит, он снова что-то затевает. Шаман опаснее всего, когда его нет поблизости. Этот человек ни за что не пойдет напрямую, если может отыскать окольный путь. Будь моя воля, я бы вышвырнул его из замка, но…

— Да, — сказал Чанс. — Но.

— Он представляет собой нечто гораздо большее, нежели кажется, — пояснил сэр Вивиан. — Впрочем, то же самое можно сказать о большинстве обитателей Лесного замка.

— Включая вас? — спросила Фишер.

— Разумеется, — мрачно откликнулся сэр Вивиан.

Хок резко остановился, когда его внимание привлек некий предмет на стене. Фишер проследила за его взглядом и остановилась рядом. На стене перед ними висели парадные, девяти футов в высоту, портреты принца Руперта и принцессы Джулии. Принц Руперт стоял — высокий, мускулистый и героический, в парадных доспехах с золотой насечкой. Единственный прямой шрам тянулся не по той стороне лица и оба глаза оставались на месте. Художник придал лицу Руперта благородное, почти святое выражение. Принцесса Джулия получилась едва пяти футов ростом, в длинном, струящемся полуночно-синем одеянии с золотым и серебряным шитьем. Руки и шею охватывали унизанные сверкающими бриллиантами кольца, браслеты и цепочки, а длинные светлые волосы были уложены на макушке в изысканно-замысловатую прическу. Хок и Фишер молча рассматривали изображения.

— Мы в жизни так клево не выглядели, — наконец прошептала Фишер.

— Точно, — так же тихо согласился Хок. — По этим картинкам нас ни за что не узнают. Вот что значит идеализация. Не удивительно, что мы оказались таким разочарованием — по сравнению с ними-то.

— Не переживай, — утешила его Фишер. — Скоро и мы отметимся. Если понадобится, у кого-нибудь на лбу.

И тут они оба подскочили, осознав, что рядом кто-то стоит. Причем за секунду до этого его определенно там не было. Он внезапно и бесшумно появился из ниоткуда. Пока Хок ждал, когда его сердце вернется к более-менее нормальному ритму, ему пришло в голову, что подобные штучки быстро начинают раздражать.

— Добрый вечер, — произнес вновь прибывший.

— Магус.

— Разумеется, — отозвалась Фишер. — Кто же еще!

Хок бросил на Магуса неприязненный взгляд, дабы показать, что ни капли не впечатлен, но руку с топора убрал. Фишер толкнула меч обратно в ножны. Магус оказался на несколько дюймов ниже среднего роста, с круглым спокойным лицом и небогатой, мышиного цвета шевелюрой. Глаза у него были бледно-голубыми, а на губах постоянно блуждала ласковая улыбка. Волшебник глядел почти отсутствующим, как бы блуждающим взглядом, словно он всегда поглощен думами о чем-то более важном. Наряд его почти на тридцать лет отстал от моды и выглядел безжалостно официальным вплоть до огромного темно-синего плаща, верхний край которого поднимался над головой Магуса и нависал над ней, словно наблюдая за хозяином. Это был человек, знающий, что к чему. Хок моментально это понял. С первого взгляда.

Сзади послышалось негромкое, но злобное рычание. Принц быстро обернулся и увидел Чаппи, который отступал, чтобы спрятаться за ногами Чанса с поджатым хвостом.

— Ублюдок! — рычал пес. — Только выпрыгни еще раз рядом со мной откуда ни возьмись, и я откушу тебе задницу!

— Чаппи! — тут же рявкнул квестор. — Прояви хоть немного уважения.

— Он неправильно пахнет, — упрямо ответил пес. — Он такой же преемник Верховного мага, как моя мохнатая ляжка!

Магус привычно не обратил на них ни малейшего внимания.

— Добро пожаловать в Лесной замок, капитан Хок, капитан Фишер! Я уже некоторое время жду вас.

— Это как это? — подозрительно спросила Фишер. — Никто не знал, что вместо Руперта и Джулии приедем мы, а слухи не имели возможности обогнать нас.

— А откуда я вообще все знаю? — мило улыбнулся чародей. Он вынул из воздуха розу без шипов на длинном стебле и с легким поклоном вручил ее Фишер. Та слегка улыбнулась, против воли польщенная. Чаппи громко фыркнул.

— Я знаю, почему вы здесь, — продолжал Магус, его спокойный взгляд переместился на Хока. — По-моему, никто лучше вас не подходит для расследования убийства бедного Харальда.

— Как же его могли убить, если он был защищен вашими магическими экранами? — напрямик спросил Хок. Он сообразил, что Магус пытается быть очаровательным, но принц был не в настроении очаровываться.

— Это одна из немногих вещей, которые мне неизвестны, — ответил волшебник все с тем же непоколебимым спокойствием. — С технической точки зрения это невозможно. Hесомненно, в свое время вы найдете ответ. И все-таки ответы — это еще не все. Меня всегда больше интересовали вопросы. Правда редко радует или хотя бы удовлетворяет нас.

— Не поэтому ли вы оказались не в состоянии разгадать тайну убийства короля? — сурово осведомился сэр Вивиан.

— Ничто не является тем, чем кажется, — неопределенно молвил Магус. — Но это применимо ко всему, что творится в Лесном замке. Здесь секреты прячутся в загадках и повсюду фальшивые лица. — Он улыбнулся Хоку и Фишер. — Мне не следовало вам этого говорить. Прошлое возвращается, чтобы тревожить настоящее и завладеть им, и далеко не все старые призраки упокоены.

— Знаете, — сказала Фишер, — мне всегда хотелось встретить чародея, который не был бы настолько влюблен в собственный голос. Вечно эти загадки и тайны. Какого дьявола вы имеете в виду?! Не могли бы вы хоть что-нибудь сказать прямо и открыто?

— Очень хорошо, — ответил Магус. — Скажу прямо. Синяя Луна возвращается.

Хок и Фишер резко переглянулись, затем метнулись взглядом к Чансу и Вивиану, но, судя по их потрясенным лицам, для них это тоже оказалось новостью.

— Не потрудитесь ли изложить подробнее? — попросил сэр Вивиан.