Золотое снадобье Гроув С.

37

Деревянная карта

Еще до Разделения Объединенные Индии вывозили за рубеж сахар, патоку, кофе и ром. Новый Запад и Пустоши были для них главными рынками сбыта. В несколько меньших количествах Новый Запад вывозил из Индий рис, мускатный орех и какао. Традиционно эти товары поставлялись в виде сырья, но по мере того, как Индии богатели и развивали собственную промышленность, в их экспорте все большую долю стали составлять продукты переработки.

Шадрак Элли. История Нового Запада

Память деревянной линейки представляла собой не столько карту, сколько скопище воспоминаний, отрывочных и неясных. Прижав палец к извилистой красной линии, Тео окунулся в черную пустоту, пропитанную запахом страха. Не то подземелье, не то комната, воспринимавшаяся как тюремный подвал… Кирпичные стены без окон – и невозможность пошевелиться. Тео осмотрелся и обнаружил, что привязан за руки и за ноги к железному стулу. Напротив него точно так же сидели еще двое: молодая женщина и старик. В темноте он не мог подробно их рассмотреть, но душа болезненно трепыхнулась. Его товарищи были так же туго связаны и сидели недвижно, уронив голову.

Едва завершилось это тягостное воспоминание, пришло другое. И началось с вопля… То же подземелье представлено залитым ярким светом ламп. В ноздри шибал запах горелого дерева. Девушка на стуле билась в своих путах. Ножки стула были закопчены, юбки сидевшей обуглились по краям, кругом хлопьями черного снега валялась горелая ткань. Совсем рядом с зеленоватыми ножками горел огонь, разведенный в металлическом подносе с решеткой. Тела он еще не касался – пока… Рядом стоял мужчина с длинными шрамами по сторонам рта. Он дюйм за дюймом ногой пододвигал поднос к пленнице. Она заходилась от ужаса и силилась отстраниться, насколько позволяли веревки.

Сердце Тео устремилось вон из груди. Он не мог вынести зрелища пытки. Девушка билась и рвалась, а из ладоней один за другим вырастали ярко-красные цветы…

И опять картина сменилась. В подвале вновь стало тихо. Еще виден был жуткий поднос, но вместо огня в нем осталась лишь остывшая зола. Зато посередине стоял металлический стол, усеянный обрезками дерева и всякими инструментами. Тео увидел молоток, коробку гвоздей, деревянную линейку, карандаш и пилу. А на полу – два пустых деревянных ящика, широких и длинных, здорово смахивающих на гробы. Третий покоился на том самом столе. Големы уже уложили в него девушку и теперь присыпали землей, так, что оставалось видимым лишь лицо, белое, успокоенное зимней спячкой. Тео встретился взглядом со стариком, что сидел напротив, привязанный к стулу. Сколько всего сказал один простой взгляд!

«Мне так жаль. Я люблю тебя… Мне страшно… Ты сможешь!»

Тео отнял палец от карты.

– Держите, – сказал он, передавая линейку миссис Клэй. – Я не могу вам пересказать, что там делается. Вы должны сами это увидеть!

В этот вечер город Бостон долго не мог угомониться. Люди ждали известий: кого изберут новым премьер-министром Нового Запада? Избирательные пункты закрылись в пятнадцать. Результаты должны быть к семнадцати – пока считают голоса, пока то да се. Город ждал, а люди слонялись туда-сюда по летней жаре, обменивались мнениями, спорили, строили предположения… и порядком-таки напрягали бостонскую полицию.

Депутат Бродгёрдл и два других кандидата оставались в здании парламента, все трое ужинали каждый со своими партийцами. И тоже маялись ожиданием. Хотя Западная партия ходила в фаворитах, праздничная атмосфера на вечеринке была достаточно вымученной. Бродгёрдл сидел во главе длинного стола. Он ел с большим аппетитом и доминировал в общем разговоре. Другие парламентарии изо всех сил изображали толпу торжествующих соратников. Пил, по обыкновению готовый тотчас бежать исполнять хозяйскую волю, вместе с другими помощниками скромно устроился в уголке. Внутрь и наружу сновали официанты. Носили блюда с дымящейся рыбой, большие посудины ароматного супа, подносы с горками жареного мяса…

Даже партия Памяти Англии веселилась сердечней, хотя и осознавала свой проигрыш. Плиний Граймс произнес вполне добротную речь. Он даже переманил на свою сторону двоих «западников», которым хватило смелости покинуть грозного лидера. Численность парламентской фракции выросла, таким образом, с пяти мест до семи. Результат не сулил изменить расстановку политических сил, но все-таки расценивался как успех, и немалый. Депутаты не уставали напоминать друг дружке, что, во всяком случае, сберегли на Новом Западе парламентскую систему. Разве не хорошо?

В шестнадцать часов «англичане» решили постучаться к соседям. На другом конце коридора сидели за ритуальной вечерей депутаты от партии Новых штатов: Гамалиель Шор как мог старался поддержать в своих товарищах боевой дух. Они тепло приветствовали «англичан»: общее поражение сделало их в некотором роде союзниками. Парламентарии чокнулись бокалами сладкого вина, выпили за свои партии и за их неожиданный, но наверняка плодотворный союз.

Тео сидел в доме тридцать четыре по Ист-Эндинг в обществе миссис Клэй. Настроение у обоих было вовсе не праздничное. И не только из-за ужасающих сцен, показанных картой. Они понимали, что улики наконец-то были у них в руках, но хватит ли их, чтобы убедить прямолинейно мыслящего инспектора полиции, приверженного правилам и уставу?.. Тео все пытался установить, где находится подвал, но карта молчала. А еще ему надо было бежать, чтобы поприсутствовать на торжественном ужине с Бродгёрдлом и Пилом.

В общем, пришлось во всем сознаться экономке. Объяснить, на какой обман он отважился и чем занимался все последние дни. Он думал, ему не придется ее убеждать в необходимости продолжить игру, ведь сегодняшний ужин мог подарить ключевую улику, которая свяжет все воедино…

Но миссис Клэй немедля решила, что Тео подвергает себя совершенно непростительному риску.

– Ах, Теодор, что скажет мистер Элли? – твердила она, вне себя от волнения. – Нужно рассказать о твоих открытиях инспектору Грею! Он же полицейский, пусть сам и допрашивает Бродгёрдла! Это он должен искать и найти тех несчастных людей, – уговаривала она Тео. – Он всю жизнь этим занимается, это его работа, он во всем разберется! Ты же такой страшной опасности себя подвергаешь!

Но Тео оставался непреклонен. Ему было нужно больше зацепок. Он хотел отвести инспектора в ту комнату с кирпичными стенами. Пусть сам увидит каждую мелочь, которую к делу можно подшить. Карты памяти для этого, ох, недостаточно…

Компромисса так и не получилось. Оставшись каждый при своем мнении, Тео и миссис Клэй прожевали безрадостный ужин и стали ждать результатов голосования. Они сидели за кухонным столом, думая о людях, которых так недоставало в доме тридцать четыре. Каким мог бы стать этот вечер, будь все хорошо!..

Когда часы пробили семнадцать, у миссис Клэй вырвался тяжкий вздох.

– Объявят сейчас, – сказала она.

Тео отставил тарелку:

– Это уж точно…

– Бедный, бедный мистер Элли, – покачала головой экономка. – Сколько он трудов положил, чтобы отменить закрытие границ

Они еще помолчали. Затем Тео встал.

– Ладно, – сказал он. – На митинг надо идти.

– Теодор! Ну пожалуйста, прошу тебя, останься дома! Ты и так уже много сделал! Я не могу заставить тебя, я просто умоляю: подумай об опасности, грозящей тебе! Это страшный человек, он ни перед чем не остановится.

Тео призадумался, ища последние доводы… В наступившей тишине снизу, с улицы, донесся торопливый топот ног. Маленьких и определенно босых. Тео подоспел к боковой двери, как раз когда в нее постучались снаружи. Открыл – и увидел Винни. Тот силился отдышаться, упираясь руками в колени.

– Что стряслось, Винни?

Миссис Клэй высунулась из-за плеча Тео:

– Уинстон, тебя кто-то обидел?..

Винни помотал головой.

– Бродди выиграл, – просипел он. – Объявили досрочно. Всех вынес!

– Этого следовало ожидать, – вздохнула миссис Клэй. – Куда катится наша эпоха? Страшно мне что-то.

Винни кое-как выпрямился:

– Эмбарго… Индии только что наложили…

– Что? – вырвалось у Тео. – Уже?..

– Они в гавани ждали, – пропыхтел Винни. – Сразу и оповестили. Ну, там народ взбунтовался… – Он еще не мог говорить долго. – У складов, в гавани… корабли… громят.

Миссис Клэй схватилась за сердце:

– Судьбы благие! Из-за чего взбунтовались? Из-за того, что Бродгёрдла премьером выбрали?

Винни мотнул головой:

– Да ну… Из-за патоки, рома и сахара. Кофе расхватывают… пока вовсе не кончился.

Тео стянул со стула пиджак:

– Пошли вместе.

– Зачем еще? – в ужасе воскликнула миссис Клэй. – Там же, в порту, неведомо что творится!

– Погляжу, потом побегу Бродгёрдлу докладывать, – бросил он торопливо. – Как сделал бы Арчи Слэйд!

– Не надо, Теодор!.. – взмолилась она. – Вам обоим лучше здесь переждать!

– Да мы близко не сунемся…

Экономка запустила руки в волосы, и так уже порядком растрепанные:

– Вы хоть позаботьтесь один о другом, мальчики мои!.. О Судьбы, на вас уповаю…

– Не волнуйтесь, – попросил Тео.

Прозвучало неубедительно.

– Усы не забудь, – деловито напомнил Винни.

– Тут они! – Тео похлопал себя по карману. – Выберемся через окно библиотеки…

Ободряюще пожал руку миссис Клэй – и они с Винни бросились прочь.

Они бок о бок мчались мощеной улицей. Широкие шаги Тео звучали гулко и раза в два реже быстрого топотка босых пяток Винни. Улицы Южного конца почти опустели, но в домах повсеместно горел свет. Горожане ждали – каждый сам по себе, в безопасности родного крова, – но тем не менее ждали провозглашения официального победителя.

Пока бежали, у Винни было время задуматься о том, что «мурашки», по обыкновению, не подвели. Он лишь мельком видел беспорядки в порту, но хватило и этого. У него на глазах вспыхнул корабль, нагруженный ромом. Бутылки крепкого алкоголя взрывались в огне, щепки сыпались в воду, словно листья по осени…

На подходах к гавани стали слышны крики. Под уличными фонарями замелькали люди. Они собирались кучками на тротуаре, возбужденно переговаривались.

Потом ребята выскочили из-за угла, и Винни увидел первые признаки серьезной беды. Они с Тео двигались по направлению к порту, но основная масса народа бежала оттуда! И не просто трусцой, как Тео и Винни. Люди удирали, мчались во весь дух, словно от смерти спасаясь!

Тео остановился и оттащил Винни под стену дома, чтобы не оказаться на пути ошалевшей толпы.

– Что там? – крикнул одному из бегущих. – Что стряслось?

Мужчина не ответил, рванул вперед и исчез. Винни попался на глаза смятый ботинок, слетевший с чьей-то ноги и брошенный у тротуара. Потом неподалеку прозвучал отчаянный вопль. За ним – еще и еще. И наконец – нарастающий грохот. Трещало и лопалось дерево, разбивалось стекло…

Винни и Тео переглянулись…

– Бегите!.. – заорал кто-то. – Пропадете!..

Тео, однако, продолжал упрямо стоять, держа за плечо Винни… Потом они увидели ЭТО.

На них надвигалась темная волна высотой примерно в половину строений по сторонам улицы. Она гасила фонари и неслась вперед. Вот она поглотила двоих мужчин, попавшихся на пути…

Тео и Винни, не говоря ни слова, повернулись и чесанули прочь во всю прыть.

Тео почти сразу понял, что беспризорник за ним не угонится. Винни был очень шустрым, но… слишком маленьким. Такой скорости он долго не выдержит. Тео оглянулся через плечо. Волна приближалась, неся с собой целый слой обломков: сорванные крыши, смятые повозки, выломанные окна и двери… Все это обрушивалось на мостовую, на кирпичные стены домов, вообще на все, что попадалось. И приближалось с такой скоростью, что стало ясно – удрать не удастся. Малыш Винни несся изо всех сил, но волна, круто замешанная на обломках, должна была вот-вот их настигнуть.

Поглядев вперед, на тускло освещенную улицу, Тео подметил узкий проход между пекарней и рыбной лавчонкой шагах в двадцати перед собой.

– Туда!.. – заорал он, перекрывая рев воды и вопли бегущих.

Понял ли его Винни? На его лице читался лишь страх. Достигнув переулка, Тео просто втащил спутника туда за рубашку. Одолевая груды мусора, они стали пробираться глубже в недра квартала.

– Влезем на пожарную лестницу! – крикнул Тео. – Я тебя подсажу, а ты сбрось мне стремянку!

Нижняя площадка железной пожарной лестницы едва виднелась в потемках. Поток уже добрался до переулка. Вот он хлынул между домов, сметая залежи мусора, точно простую пыль. Тео схватил Винни поперек тела и закинул его на лестницу. Малыш вцепился в железные прутья и на какое-то мгновение повис. Потом вскарабкался наверх, перевалился через ограждение. Волна уже почти добралась до Тео.

С отчаяния он прыгнул на балкон, но не достал. Слишком высоко! Винни босой ногой пнул стремянку, и та с грохотом пошла вниз. Тео прыгнул снова, схватился, повис, подтянулся – и мгновение спустя выскочил на ту же площадку. Поток гнался за ними, быстро поднимаясь, захватывая ступени.

– Лезем вверх! – закричал Тео. – Здесь не отсидеться!

И в самом деле, черный как смола поток знай прибывал. Винни и Тео карабкались по металлическим ступеням, пока не оказались на крыше. Все, дальше бежать было некуда. Хватая ртом воздух, они посмотрели вниз. Волна поглотила окна третьего этажа… но, кажется, все-таки достигла предела. Тео, тяжело дыша, прошел к фронтальной части здания – посмотреть, что творится на улице.

Насколько хватало глаз, не горело ни единой газовой лампы. Город освещала только луна. Было заметно, как постепенно тонули обломки, подхваченные волной. Винни подошел к Тео и тоже посмотрел вдаль, потом лег на крышу. Его ребра тяжело поднимались и опускались.

– Вот это да, – только и сказал он.

Теперь-то стало ясно, что «мурашки» посетили его вовсе не из-за выборов. Какая ерунда – выборы, когда тут такое!..

Тео глубоко вздохнул и покачал головой. Поверить было невозможно.

– Патока, – сказал он затем. – Чуешь запах?

– Еще как чую! – отозвался Винни. – Должно быть, хранилище на Длинном причале!

– Думаешь, взорвалась?

– Скорее, кто-то подсверлиться решил.

Тео опустился на крышу рядом с Винни.

– Подобающий старт для Бродгёрдла, – сказал он. – Целый потоп патоки!.. Захочешь – лучше не выдумаешь.

38

Без усов

Веруйте не в зримый мир, но в мир утраченный. Ибо мир нынешний есть иллюзия, уродливое искажение правды. За ним, в туманных глубинах памяти, сокрыта Истинная эпоха.

Пророк Амитто. Хроники Великого Разделения

Кое-как передохнув, Тео и Винни решили двигаться дальше. На дальней стороне крыши нашлась длинная доска: ее удалось перебросить как мостик на соседнюю крышу. Ребята вытащили доску за собой и один за другим одолели несколько переулков, пока не достигли края квартала. Там, поглядев вниз, они увидели сухую брусчатку. Большая толпа людей двигалась в западном направлении по мере того, как патока, скопившаяся между домами, растекалась по улицам.

Друзья спустились по пожарной лестнице и обошли толпу. Пробежав краем кладбища, они оказались у здания парламента. Здесь, на лужайке, опять стояла толпа. Кто-то плакал, утешал и принимал утешения. Другие возмущенно кричали, указывая руками. Сказать, много ли жертв унес паточный разлив, не представлялось возможным. Оценить ущерб – и подавно. С этим придется повременить еще немало дней, пока удастся очистить улицы и подсчитать все убытки.

На ступенях правительственного здания кишел народ, но повсюду наверху было тихо, колоннада – затемнена.

– Послушайте, – обратился Тео к молодому мужчине, стоявшему в одиночестве. – Мы, значит, речи пропустили?

Тот кивнул:

– Шор и Граймс выступили с согласительными спичами. Бродгёрдл тоже выходил, победу праздновал.

– Он о беспорядках что-нибудь говорил?

Молодой человек покачал головой:

– Нет, ничего. Обычную морось нес, мол, на запад двигаться нужно…

Большинство толкавшихся на ступенях составляли мужчины. В основном – это чувствовалось по их виду и настроению – сторонники Бродгёрдла. То тут, то там слышались довольные смешки, кто-то кого-то похлопывал по спине. Тео сообразил, что к зданию Палаты вот-вот подойдет скорбящая и разгневанная толпа людей, еле спасшихся от ночного потопа, и налетит на самодовольных сторонников победоносной Западной партии. Наверняка ведь драка начнется.

Винни тоже беспокоился, то и дело заглядывал Тео в лицо. Он без труда понял, о чем думал юноша.

– Опять ром и огонь, так? Тут у них ром, там – огонь на подходе… Во будет делов, как сойдутся!

Тео положил руку ему на плечо:

– Ты прав, Винни. Ох прав.

– У меня сегодня про это «мурашки» были. Предчувствие, – сказал беспризорник.

Без гордости сказал, скорей – горестно. Сколько событий сегодня произошло, сколько еще предстояло! Нет бы чуточку растянуться во времени, оживив множество скучных нескончаемых дней! А когда все так сразу, даже толком насладиться не получается…

Тео хотел и собирался расспросить его, что еще за «мурашки», но посмотрел на часы и понял – опаздывает.

– Винни, – сказал он, встряхнув подельника за плечо. – Мне надо идти встречаться с Бродгёрдлом и Пилом. Тебе тут торчать незачем, тут того и гляди заваруха начнется. Сделай доброе дело, а? Сбегай к миссис Клэй, скажи ей, что у нас все хорошо.

Тео знал: Винни нипочем не останется ночевать в доме тридцать четыре, если заподозрит, что его пригласили из милосердия. Но если оформить это как задание, а миссис Клэй сообразит пригласить мальчонку остаться, тогда, может…

Винни заколебался, потом сказал:

– Ладно. Ты тоже беги давай, опоздаешь.

Коротко кивнув, Тео стал подниматься по ступеням ко входу в Палату. Он не видел, как Винни перебежал улицу, присоединившись к толпе маленьких оборванцев: ребятня живо обсуждала события дня. Винни что-то шепнул одному и сунул пенни в ладонь. Мальчишка бегом бросился через лужайку и скрылся в направлении Южного конца. Винни же поспешил обратно к лестнице парламента и втиснулся в темный уголок в дальнем конце портика. Оттуда хорошо просматривались и ступени, и главный вход. Сам Винни, оставаясь невидимым, уселся, обхватил руками колени и стал ждать.

Идя пустынными коридорами, Тео сунул руку в карман, где лежали его накладные усы. Для них, как и для костюма, сегодняшние приключения прошли не вполне бесследно. Делать нечего, Тео приладил их к верхней губе. Оставалось надеяться на лучшее.

Подойдя к офису «своего» депутата, вернее, новоиспеченного премьера, Тео увидел, что приемная пуста. Зато было слышно, как в кабинете разговаривают Пил и Бродгёрдл. Тео набрал полную грудь воздуха и двинулся к ним.

«Вот оно!» – думал юноша, волнуясь и восторгаясь одновременно.

Он подал голос, обозначая свое присутствие:

– Можно?

– Входите, Слэйд, – отозвался Бродгёрдл. – Присоединяйтесь к нам!

Тео вошел, широко улыбаясь.

– Мои поздравления, – сказал он Бродгёрдлу.

Хотел протянуть руку… и только тут спохватился, что пришел без перчаток. Он торопливо сунул руки в карманы. Движение вышло неловким.

Бродгёрдл улыбнулся в ответ. Получилось не столько празднично, сколько зловеще.

– Что случилось, мистер Слэйд? Никак перчатки забыли?

И Тео сообразил – к сожалению, слишком поздно, – что его раскусили. В мозгу тотчас вспыхнул план отступления… вот только Пил уже стоял между ним и дверью. Тео посмотрел на Бродгёрдла, лихорадочно ища слова… чтобы все стало так, как было только что, пока он стоял в коридоре… Ничего не приходило на ум.

Человек, которого Тео некогда знал как Уилки Могилу, оглушительно расхохотался.

– Видел бы ты сейчас свое лицо, Счастливчик Тео! Ради таких мгновений стоит жить! Я бы многое согласился вытерпеть заново, чтобы увидеть это изумление, это осознание проигрыша! – Он улыбнулся еще шире, поднимаясь из-за стола. – Ты вправду вообразил, будто я тебя не узнаю? Да, ты малость подрос, но по сути остался тем же мальчишкой. Вором, лгуном и трусом! – Внезапно подавшись вперед, он схватил Тео за плечо. – Да еще с рукой, которую словно в мясорубку совали!

Тео попытался вырваться и не смог. Бродгёрдл был вдвое крупнее его и по-прежнему несоизмеримо сильней. Он держал как тисками.

– Полагаю, моя работа? – задумчиво спросил он, указывая на костяшку безымянного пальца Тео. – А здесь?

– Пусти, – наконец выговорил Тео.

Голос прозвучал придушенно и жалко.

– Ни в коем случае, Счастливчик. Ни. В коем. Случае! Я счел нужным какое-то время понаблюдать за тобой, поскольку ты был связан с Шадраком Элли. Однако твои рассуждения о Вещих показывают, что тебе ровным счетом ничего не известно. А посему твой маленький маскарад перестал меня забавлять. Как печально, не правда ли?

– Я покину офис… – прохрипел Тео.

– Обязательно покинешь. Но не прямо сейчас, – сказал Грэйвз. Протянул руку, резким движением сорвал с пленника накладные усы и негромко хмыкнул: – Нет, Счастливчик, ты и впрямь нисколько не изменился… Все та же глупая вера в себя и в удачу, которой ты не обладал никогда!

Его пальцы болезненно впились в руку Тео, он наклонился вплотную.

Юноша содрогнулся от отвращения. От Уилки Могилы все так же разило дымом и тленом, и даже ароматизированный лак для волос не мог перебить этот запах. Теперь, когда лицо Грэйвза оказалось в считаных дюймах от его собственного, в глазах стали видны кровавые жилки. Брови оказались выщипаны и подстрижены для более пристойного вида. А в зарослях черной бороды обнаружились тонкие безволосые полоски шрамов, тянувшихся от уголков рта.

Вот это стало настоящим потрясением.

– Так ты… – ахнул Тео. – У тебя шрамы… Ты же голем!

Лоб Бродгёрдла собрался морщинами, они разбежались по всему лицу, превратив его в свирепую маску. Веселье, пусть и глумливое, испарилось бесследно.

– Что тебе известно о големах? – спросил он, вылаивая каждое слово.

– Я знаю… знаю, что ты такое, – заикаясь, выдавил Тео. – Я там был, когда умерла Бланка. Так, значит, все ради этого? Ради ее безумного плана?

Грэйвз улыбнулся гадкой и жестокой улыбкой. Самообладание частью вернулось к нему.

– Если на то пошло, план теперь полностью мой. – Он холодно глядел на Тео, оставив насмешки. – У тебя, похоже, чутье по-прежнему верное, только фактов недостает. Мы с собратьями избавились от преследований той женщины. Нам открылось новое и куда большее предназначение!

И его рука еще крепче сдавила плечо Тео.

– В чулан! – скомандовал он Пилу.

Тео изо всех сил брыкался и отбивался, но двое мужчин без труда его одолели. Пока Пил возился с дверью чулана, Тео некоторым чудом удалось вырваться из хватки Бродгёрдла, но его тут же снова скрутили. Пока его запихивали в чулан, Пил еще воспользовался случаем и крепко пнул Тео в живот – а ботинки у него были остроносые. Тео со стоном отлетел к стене… Дверь захлопнулась, оставив его в полной темноте, если не считать щелки внизу, куда сочилось немного света. Лязгнул замок…

– Счастливчик Тео, – проговорил снаружи Могила. Его голос снова звучал шутливо, так, словно его обладатель едва сдерживал смех. –Просто вообрази, будто ты снова в фургоне! Глядишь, время быстрее пройдет.

И действительно хохотнул.

Потом в кабинете погас свет. Тео услышал, как закрылась наружная дверь.

Приподнявшись, он навалился на дверь чулана, хотя справиться с замком большой надежды и не было. Потом приник глазом к замочной скважине. За окнами светила луна – Тео кое-как различал мебель в покинутом кабинете и то, как холодно поблескивали письменные приборы на столе вновь избранного премьера.

Тео сел и попытался справиться с паникой. Он весь вспотел, ладони стали до того скользкими, что никак не удавалось схватиться за круглую ручку двери. Тео закрыл глаза и откинулся к стене, отчаянно пытаясь изобрести план спасения. Ужас, точно яд, пульсировал в его жилах.

«Он кругом прав, – думал Тео. – Могила прав: я такой же, каким был тогда. Такой же беспомощный. И по-прежнему до смерти боюсь его. Это никогда не пройдет».

Грэйвз отлично знал, что творил. Нужное слово было произнесено и упало на благодатную почву. Теперь избавиться от навязчивых мыслей о фургоне стало решительно невозможно…

…В тот первый день Грэйвз натравил на Тео своего пса. И оттащил зверюгу прочь лишь после того, как она изрядно пожевала ему кисть руки и предплечье. А пока воришка корчился и стонал от боли, хозяин отпер фургон и сказал ему:

«Залезай!»

Тео хотел вскочить на ноги и удрать, но боль оказалась слишком сильна. Он не смог ни разогнуться, ни выпустить больную руку из здоровой. Грэйвз взял его за шкирку и зашвырнул наверх.

«Ты в фургон забраться хотел, – сказал он с этаким дружелюбием хуже всяких угроз. – Неужели передумал? Залезай, говорю!»

Лодыжка Тео больно ударилась о деревянный край. Новый грубый толчок – и, оставив сопротивление, он проскочил внутрь.

Грэйвз почти сразу захлопнул за ним дверцу, но и краткого мгновения при солнечном свете Тео хватило, чтобы увидеть внутренность фургона – и глазам своим не поверить. Их было пятеро: четверо мужчин и одна женщина. Все – в кандалах, на общей цепи, привинченной к полу. То есть фургон действительно перевозил достаточно ценный груз, но такой, какой Тео и во сне не приснился бы.

Оказывается, Грэйвз был торговцем рабами.

Путешествие в фургоне тянулось бесконечно. Закованные с Тео не разговаривали – кроме одного мужчины, что сидел ближе других. Когда Тео расплакался, этот человек неловко похлопал его по плечу:

«Не переживай, мальчик. Ты совсем тощенький, и рука покалечена… Никто не позарится тебя купить!»

Это было слабое утешение, однако тот человек не ошибся. Могила держал путь на запад, на рабский аукцион. Там он в течение одного дня продал всех, кого привез. Кроме Тео.

Это его не слишком расстроило.

«Ты мне даром достался, – заявил он невозмутимо. – Поработаешь теперь на меня!»

И улыбнулся, сверкнув металлическими зубами.

39

Темная эпоха

История умалчивает о том, при каких обстоятельствах производились первые вылазки в пределы Темной эпохи. Однако о ее природе стало известно вскоре после Разделения. На первых порах даже делались попытки обосноваться в ней, но их быстро оставили. Папская экспедиция 1433 года, направленная в Темную эпоху, погибла почти в полном составе: вернулись только два человека. С тех пор на ее посещения гражданами Папских государств наложен запрет.

Фульгенцио Эспаррагоса. Полная и официальная история Папских государств

Пока они одолевали последнюю милю, София вглядывалась в себя. Как повлияло на нее чтение карты Кабезы де Кабры?.. Думая о себе прежней, девочка понимала: в прошлом году, минувшим летом, даже накануне она была, без преувеличения, совсем другим человеком. Сколько раз она фантазировала на тему отыскания родителей! В мечтах София с неизменной благодарностью принимала некое чудесное стечение обстоятельств. Теперь об этом даже речи не шло. Больше того – исчезла личность, питавшая счастливую уверенность в непременном успехе. Возвращение родителей не случится во исполнение желания, услышанного милосердными Судьбами. Отнюдь! Их поиски сулили долгую и тяжелую дорогу. И совершенно не обязательно должны были кончиться успехом. Они запросто могут исчезнуть, как исчезли многие и многие, канувшие в бездну времен. А если она и найдет их, ставших безликими лакримами… как пережить подобную боль?

Однако это осознание не внушало Софии мыслей о собственной беспомощности и непременном поражении. Наоборот! Теперь она твердо стояла на ногах и знала, куда ей идти. А еще она как бы враз повзрослела. Маленькая наивная девочка, невинно веровавшая в Судьбы, осталась в Севилье. Может, тень той прежней Софии гуляла теперь в сумерках по пустым улицам города, – еще один призрак?

«Неужели взросление всегда таково?» – спрашивала она себя и понимала: а ведь, наверное, так и есть. В какой-то миг приходит понимание, что мир тебе ничем не обязан. Он, мир, вовсе не собирается твои желания исполнять. А дальше все зависит от того, как ты себя поведешь и что станешь делать, поняв это. Будешь сидеть на месте и дуться на всю вселенную? Сумеешь примириться с несправедливостью мироздания и не затаить злобы? А может, попытаешься отыскать или создать то, что мир тебе на блюдечке не преподнес?

«Наверное, и то, и другое, и третье, – думала София. – Только по очереди».

Нашарив в кармане серебряную катушку, она погладила большим пальцем прохладные нити. Даже странно было думать, какое большое значение она раньше придавала этому символу. Усматривала в нем связь с могуществом Судеб!.. Теперь катушка казалась ей безжизненной и пустой. Моток ниток – и все. Если в нем что и заключалось, так только милые сердцу воспоминания о последнем годе прожитой жизни. И не более.

Взросление сказывалось еще и по-другому. Она больше не ощетинивалась в ответ на шутливое обращение Эррола и понимала, чего ради он рассказал сказку о фэйри. Он пытался развлечь ее – и София ценила как намерение, так и рассказ. А когда он сказал:

– Ну что ж, репеёк, веди нас прямиком в темное сердце Темной эпохи! Только смотри непременно держись поближе к нам с Розмари… – она не испытала привычного раздражения оттого, что с ней обращались как с ребенком. Лишь мимолетно вздохнула про себя: репеёк… Хотела бы она вправду быть такой маленькой и несгибаемой, как представлял ее сокольничий!

– Ладно, – сказала она.

– Фургон придется на границе оставить, – с сожалением проговорила Розмари. – Шипоносцы слишком густые, не проедешь! – Она вглядывалась вперед. – Так, стражей на границе не видно… Плохо это! Я бы с радостью повозку под их присмотром оставила.

Златопрут оглянулась через плечо:

– Всадники приближаются!

София, которой оглядываться было не с руки, рассматривала темный лес впереди. Подобного пейзажа она ни разу, ни в какой эпохе не видела. Воспоминания шерифа в какой-то мере ее подготовили, но и они полностью не передавали ощущения чуждости, которым веяло от черного, отливающего пурпуром мха и рослых черных деревьев, блестящих, как отточенное железо.

Розмари остановила фургон. Спешившись, она выпрягла лошадь и привязала ее к колышку, вбитому в землю. Златопрут тем временем развернула коня к западу, и София увидела стайку «золотых птиц», предсказанных картой. Они скакали к ним по равнине, клювастые маски отбрасывали блики на солнце.

– Итак, мы вступаем в Темную эпоху, – проговорил Эррол. – Ты уверена, репеёк?

– Почти, – ответила София.

Ей было очень не по себе.

Эррол криво улыбнулся:

– Звучит весьма ободряюще. – И повел коня вперед под уздцы. – Ладно, я первым. За мной Златопрут и София, потом Розмари с арбалетом!

– Только помните, у каждого шипа на кончике яд! – предостерегла Розмари. – И его там достаточно, чтобы убить взрослого мужчину. Я сама такое видела. Так что ни под каким видом не дотрагивайтесь до шипоносцев!