Бомбовоз Его Высочества Волков Алексей

Глава 9

Даже не верилось, что ложащаяся под гусеницы земля в данное время считается как бы чужой. Какая она чужая? Столько лет вместе!

Идущие впереди «драконы» поднимали тучи пыли – колонна шла грунтовкой, дабы не портить нормальных дорог. Но положение обязывает, и Бат послушно торчал в башенном люке, как полагается командиру. В перископ много не увидишь, а тут хоть обзор. Что пыль? Можно и перетерпеть.

Настроение было бодрым. Накануне Чачу собрал всех солдат роты и рассказал им о давних событиях: стычках с местными, страшном бунте, убийствах на улицах, прорыве небольшого отряда Гарду, уничтоженной деревне… Одно дело, официальная пропаганда, мало ли что там говорят, и другое – воспоминания человека, побывавшего свидетелем мятежа.

Знак «За доблесть в огне» придавал словам дополнительный вес. Не какой-то там штабной и не тыловик. Свой брат-гвардеец, прошедший долгий и нелегкий путь по землям противника, а затем два года воевавший на границе с постоянно вторгающимися бандами.

Кажется, его поняли. Большинство танкистов были в Гвардии людьми новыми, еще не обстрелянными. Лишь несколько человек участвовали в подавлении внутренних беспорядков, да пара капралов немного повоевала в здешних местах. В смысле – немного постреляли с большого расстояния. Это же не пехота, а против небольших групп танки применялись редко, так, для устрашения. Если не считать пребывания на опорных пунктах.

Ничего. Опыт – дело наживное. Подготовка у ребят неплоха, все же Гвардия, отборные части. Несколько боев – и бойцов станет не узнать. Лишь бы они не были очень тяжелыми. Хотелось победоносного шествия, а отнюдь не кровавого продирания через оборонительные рубежи.

Пока все шло благополучно. Границу миновали с ходу в безлюдном месте, благо таковых имелось в избытке. Кто-то в штабе не подвел, умело проложил маршрут так, что все близлежащие городки и деревни оставались в стороне. Не дело танково-штурмовой бригаде размениваться на мелочи. Ее задача – глубокий рейд, прорыв в тылы врага, а городки пусть занимает армейская пехота. Большого сопротивления там не встретишь, в крайнем случае хонтийцы выстрелят пару раз перед тем, как поднять вверх руки. Пусть хоть теперь, с опозданием, расплатятся за всю пролитую кровь.

И, конечно, хотелось поскорее закончить с войной да заняться поисками былых приятелей. Не могли же они раствориться вообще без следа. Живые ли, мертвые, но кто-то должен знать об их судьбе!

Пока шли без остановок и на хорошей скорости. Впереди – головной дозор, и с небольшим интервалом – танковые роты. Разведчикам не попадалось ничего подозрительного, эфир молчал, и первоначальное напряжение схлынуло. Стало казаться, что бригада просто перемещается на новое место внутри родной Метрополии. Так и земли Хонти долгое время считались родными, да и весьма спокойными.

Но – хорошо. Теперешними темпами всю провинцию проскочишь за десяток дней и даже не заметишь. Лишь бы снабженцы не подвели и не оставили без горючего.

Среди грохота и лязга первый взрыв был едва слышен. Чачу не сразу сумел осознать значение нового звука. Справа, не очень далеко, лес, слева – тоже. Видимость ограничена, танки впереди, танки сзади. Колонна растянулась, голову и хвост разделяет столько, что от одного до другого пешком – целое путешествие. Вдобавок армейская пехотная бригада движется где-то позади. Лепс явно желает забрать все почести себе, и плевать ему на уставы, наставления и здравый смысл.

В наушниках кто-то ругнулся, и сразу громыхнуло еще. Теперь – часто и грозно.

– Массаракш!

Взгляд направо, взгляд налево… Лес стоял густой, пока молчаливый. Если есть там засада, ее не видать. Рвется где-то впереди. Не разглядеть за колонной, а ожившая связь приносит лишь ругань да крики. Торчать в башне на виду у возможных врагов опасно, нырнуть бы внутрь, но так хоть какой-то шанс увидеть врага. И вообще, пехоту бы!

Танк резко застыл. Бат качнулся, навалился на люк, машинально ругнулся. Шедший впереди «дракон» тоже застыл, а вероятнее, встала вся головная часть колонны. В отдалении вдруг вспучилось, огонь и дым рванули в стороны, что-то мелькнуло. Кому как, а Бату пояснения не требовались: у кого-то сдетонировал боекомплект. Никаких шансов на спасение. Вспышка, и всё.

Башня стала проворачиваться влево. Пушка дрогнула в поисках цели. Не нашла. Башня покатилась вправо.

– Семнадцатого разнесло!

– Корну! Горишь!

И по-прежнему ничего не понять.

– Полурота! Четные – башни направо, нечетные – налево! – Большего придумать Чачу не смог, а так хоть какая-то готовность к отражению нападения. Раз никто не знает, с какого фланга ударил враг. Тут осозналась еще одна странность: среди взрывов и треска пулеметных очередей совсем не было слышно гулких выстрелов танковых пушек.

– Я второй! – Голос принадлежал заместителю бригадира. Куда девался сам командир, даже гадать не хотелось. – Не двигаться! Всем стоять на месте! Тут мины! Массаракш, саперы где?

Кто-то отозвался в рифму, предусмотрительно не представившись. Саперы были вместе с пехотой, то есть позади. Даже свои, бригадные, и те шли в тылу.

Для Чачу приказ не являлся новостью. Уже сообразил, только немедленно по краю сознания скользнул вопрос: откуда хонтийцы узнали о маршруте бригады? Они же не могли утыкать подземными сюрпризами все дороги – своих бы подорвалось больше, чем врагов. Вторжение началось сегодня утром; до того был зыбкий, но как бы мир.

Что-то шевельнулось в кустах слева, и второй лейтенант прореагировал раньше, чем толком разглядел.

– Нечетные – огонь по лесу!

И не важно, кто там, зверь или человек.

Пулеметы ударили дружно. Почти сразу к полуроте Бата присоединились остальные машины. Глупо стоять вот так, на одном месте, и изображать из себя мишени. Главное – лес не прочешешь. Некому. И бригадир молчит. То ли вышел из строя, то ли на другой волне докладывает командующему или ругается с отставшими частями.

Впереди вновь прогрохотала целая серия разрывов. Не иначе часть фугасов была радиоуправляемой. Или же в придачу к минам действовала засада. Позади из леса промелькнул дымный след управляемой ракеты. Сразу грохнуло, и грянул чей-то крик:

– Я сорок шестой! Имею попадание!

Дальше началась обычная ругань с выяснениями и просто с криком.

Теперь уже стреляли не только пулеметы, но и пушки. Лес слева распухал разрывами, кусты стригли пули и осколки. По идее, если там кто и скрывался, то он давно должен был бежать без оглядки.

Что-то ударилось о люк, с противным свистом отрикошетив в сторону.

Не бегут ведь! Массаракш!

Еще одна ракета понеслась к застывшим машинам. Снова позади. Расстреляют ведь всех понемногу, не сейчас, так когда закончится боекомплект.

– Я второй! Всем! Пятимся! Не разворачиваться! Медленно!

А вот где Первый? Но наконец хоть что-то конкретное, а не ругань напополам с эмоциональными пояснениями. Впрочем, легко сказать: пятимся, когда все выстроены в колонну! С другой стороны, действительно, пока развернешься, может стать хуже. Лишь бы затора не было.

Чачу дождался, пока задняя машина тронулась с места, скомандовал механику-водителю. Наводчик с заряжающим тем временем азартно продолжали расстреливать патроны со снарядами.

Поравнялись с застывшим танком, даже прикрыли его бортом. Повреждение бросалось в глаза сразу же: ракета снесла опорный каток, рядом с ним был перекошен еще один. Для экипажа такое попадание можно считать удачным, насколько удачными вообще могут быть попадания. Но хоть живым почти наверняка останешься. Кстати, судя по открытым люкам, внутри уже никого не было. Другого подбитого танка не видно. Смогли ли его утянуть, или он остался на ходу… Вот впереди наверняка творилось такое, по сравнению с чем тут была курортная тишина.

Отход невольно затянулся, и все же танки вышли на поле, немного рассредоточились и вновь отползли назад, к следующему зеленому массиву. Здесь и застыли под относительным прикрытием в ожидании пехоты, саперов и задержавшихся в отступлении товарищей.

Внезапно что-то зашипело, заскрежетало, и на поле обрушился огненный дождь.

Сработано было отлично. Все подготовлено заранее. Судя по кучности ракетного залпа, место было пристреляно давно. Единственное, враги немного опоздали с началом стрельбы. Все не рассчитаешь. Каких-то десять – пятнадцать минут, и бригада была бы накрыта целиком.

Земля вздыбилась, разукрасилась разрывами. Огонь по площади – неплохая вещь, когда площадь занята врагами. Даже не начнешь ответный огонь. Видно, с какой стороны летят ракеты, только помимо направления есть еще и расстояния. И где застыли установки, не скажет никто. Оставалось благодарить судьбу, что уберегла, позволила миновать участок чуть раньше. Но – страшная картина: десяток танков, вздыбленное поле и извечная игра войны: попадут, не попадут?

Чачу видел, как разрыв вспух вплотную к «дракону». Танк приподняло, словно не тяжелая машина была, а какая-нибудь древняя телега, а затем перевернуло вверх гусеницами.

Сунулись, массаракш! Что-то хонтийцы просчитали, но перед этим ведь сумели кое-что узнать!

Между прочим, ракеты не противотанковые, тут калибр явно намного больше. Даже видно перед падением, как обрушивается на землю длинная огненная башня. До поля было далеко, но танк ощутимо вздрагивал при каждом разрыве, будто началось небольшое землетрясение. Вот сейчас немного сменят прицел и долбанут по опушке!

Мысль посетила многих. Остановившиеся было танки попятились вновь, вминая деревья, застревая и отчаянно пытаясь удалиться, пока не началось и здесь.

И вдруг наступила тишина. Ракетный дождь резко кончился. Лишь чадили на поле «драконы», чернели воронки, да кое-где дымилась трава. Самое же странное – аж четыре танка каким-то чудом уцелели посреди рукотворной стихии и двигались на соединение с основными силами. Да и застывшие горели не все. Вон один просто попал кормой в воронку, однако явно пытается из нее вылезти, а другой провернулся на уцелевшей гусенице и остановился, лишь совершив полный оборот.

– Зигн, вперед! – Не хотелось, очень не хотелось, однако своих гвардейцы по мере возможности не бросают.

Механик-водитель молчал, и пришлось повторить:

– Я сказал: вперед!

– Господин лейтенант…

– Вперед! Второй раз стрелять по тому же месту не будут.

Пояснять – там свои и надо их вытащить, Чачу не стал. Говорено уже. Ничего. Первый бой еще не проверка на трусость. Так, небольшое испытание.

Но тронулся же! Будет из него толк…

Перестрелка в лесу то смолкала до одиночных выстрелов, то вспыхивала полномасштабным боем. Изредка гремели взрывы. Может, гранаты, может – мины. Наконец-то подошедшая пехота занималась прочесыванием массива, медленной, но верной зачисткой его от противника.

– А ведь нас ждали. – Чачу закурил очередную сигарету.

Танково-штурмовая бригада застыла на предыдущей опушке. Той самой, к которой сумела отойти. Теперь офицеры роты сошлись, обмениваясь впечатлением о случившемся.

– Думаешь?.. – Ротмистр Хайц, холеный, обычно чуточку высокомерный, утратил часть былого лоска, но все же старался держать фасон и демонстративно похлестывал стеком по вычищенному до блеска сапогу. Чем-то он напоминал Бату сокурсника по Школе субалтернов Тоота. Тоже аристократа в поколениях, тоже всегда подтянутого, лощеного.

– Тут и думать нечего. Не случайно же они здесь появились! Таких совпадений не бывает, все было подготовлено заранее. Другое дело, что у хонтийцев не хватило сил разделаться с нами. Или же – сработал обычный бардак.

Как бы там ни было, а от головных рот не осталось почти ничего. Большая часть машин потерялась сразу же, еще в засаде, оставшиеся еще дымили на поле, которое им так и не было суждено пройти.

– Значит, шпионы. – Стек в руке Хайца ходил чересчур нервно.

– Бат прав. – Первый лейтенант Дент по примеру Чачу тоже прикурил одну сигарету от другой. – Влипли, нечего сказать!

– Разговорчики, господа! – дернул щекой ротмистр. – Первая неудача и сразу в панику? Сейчас пехота зачистит чащобы, и рванем на оперативный простор. А там посмотрим, хватит ли у хонтийцев сил, чтобы хотя бы остановить нас. Мы – Гвардия!.. Смирно!

К ним в сопровождении небольшой свиты подошел Лепс. Бригадир, кажется, вновь слегка принял, и потому вид у него был самый воинственный.

– Ка-акая рота? А, это ты, Хайц! Какие потери?

О потерях ему уже докладывали, однако Лепс явно успел позабыть. Или же в голове у него просто перемешались данные по всем подразделениям.

– Потерь нет, господин бригадир! – браво отрапортовал Хайц.

– Молодцы! – привычно рявкнул в ответ Лепс. – Не то что другие! А раз потерь нет, чего стоим? Хотите все почести пехоте отдать? Массаракш! Они только спасибо скажут! Мол, Гвардия была разбита и отошла, а мы захватили территорию. А ну марш вперед! Я сообщу армейщине о высланной подмоге! Задача – поддержать огнем и гусеницами. Заодно узнаете о судьбе наших.

– Слушаюсь, господин бригадир! – Ротмистру приказ явно не понравился, но с начальством не спорят.

– Господин бригадир! Второй лейтенант Чачу! Разрешите напомнить: там мины. В целях уменьшения потерь неплохо хотя бы несколько саперов!

– Массаракш! Учить меня вздумал? – вспыхнул Лепс. Однако упоминание о потерях запоздало дошло до замутненного алкоголем сознания. – Разве я не сказал, что придаю вам саперную секцию? Что стоим? Приказа не слышали?!

– Чачу! Бери вторую полуроту! Идешь первым, – поспешно проговорил Хайц.

– Слушаюсь!

Бат не удивился. По части опыта он был первым не то что в роте, во всем батальоне. Пусть опыт был пехотным и командовать доводилось максимум взводом, зато в боях, а не на учениях, как остальным.

Собственно, саперов он просил не столько от мин, сколько в качестве десанта. Хоть какого-то, пусть крохотного. Всё лишние глаза и некоторое прикрытие могучим, но подслеповатым бронированным чудовищам.

– Зигн, вперед! Четные – башни налево, нечетные – направо! Осторожнее! В лесу наша пехота!

Вот и застывший танк с развороченными опорными катками. А чуть дальше роту как раз застал бой.

Чачу вновь торчал в открытом люке, напряженно прислушивался, непрерывно вертя головой. Судя по перестрелке, пехота была немного впереди, однако не слишком далеко. Лесом, да с боями быстро не продвинешься.

От кустов к дороге побежали две фигурки в пехотной форме.

– Первый лейтенант Ногн! Не поможете огоньком?

– Куда стрелять?

– Там сразу за поворотом большая группа с пулеметами и гранатометами. Не дают продвинуться, массаракш! А у нас заряды к гранатометам кончились.

– Без проблем! Только прикройте.

«Дракон» Чачу рванул, выскочил за поворот. Башня шелохнулась. Гулко ударило орудие. Затем – еще раз и еще. Следующий танк встал рядом и тоже выпустил пару снарядов в сторону противника. Затрещали автоматы – пехота воспользовалась поддержкой и устремилась в атаку.

Так и пошли дальше. Пехота в лесу и по его опушке, танки колонной по дороге. Одни поддерживали других, и в итоге выигрывали все. Кроме хонтийцев. Но должен же кто-то проиграть?

А затем впереди возникло такое, что Зигн невольно остановил машину.

Как раз тут был нанесен первый и самый действенный удар по идущей бригаде. Удар комбинированный с радиоуправляемыми минами, рвущимися под танками, с вылетающими из кустов ПТУРами и обычными ракетами, даже, возможно, с обычной противотанковой артиллерией.

«Драконы» стояли с сорванными гусеницами, с пробитыми бортами, сгоревшие, некоторые – еще слабо чадящие, какие-то без отлетевших после взрыва боекомплекта башен. Где-то кучно, по несколько машин сразу, где-то поодиночке. В основном, на дороге и рядом с нею, однако были машины, которых гибель застала на пути к лесу. Кто-то еще пытался атаковать врага, вот только дойти до цели им было не суждено.

Чачу взял автомат, спрыгнул на землю и вместе с пехотным лейтенантом и саперами прошелся по роковому месту. Тут и там валялись тела гвардейцев. Многие обгоревшие, обугленные, другие – просто сраженные пулями и осколками. Но страшно было даже не это. На опушке лежало десятка полтора танкистов, явно захваченных в плен. Со вспоротыми животами, с обрубленными конечностями, почти все без голов…

– Что здесь? – Ротмистр Хайц тоже в сопровождении кого-то из пехоты приблизился, взглянул на трупы и позеленел. Какое-то время он крепился, пытаясь держать фасон, затем не выдержал, шагнул к ближайшим кустам и согнулся. Он-то подобное ни разу не видел. А была здесь всего лишь война.

Бат деликатно отвернулся. Ему было не внове всякое. Посмотрел на небо, затем махнул рукой застывшей на месте полуроте. Танки тронулись медленно. Все люки открыты, экипажи торчат в них, глазея на страшную панораму короткого боя. Даже двигаются рывками, то и дело объезжая тела погибших товарищей. Головной «дракон» застыл рядом с Батом. Глаза Зигна были расширены, чувствовалось – у механика нет слов. Наводчик и заряжающий выглядели не лучше. Пусть им уже довелось кое-что увидеть на поле, но здесь было намного хуже и намного страшнее.

Чачу вскочил на броню, шагнул к башне. Голос подвел, вырвался вороньим карканьем:

– Что стоите? Видели, как они с нашими поступают? Тогда – вперед! Саперы? Где саперы? Вдруг какой сюрприз остался?

Колонки цифр казались бесконечными. Надо было ничего не перепутать, не исказить смысл передаваемого, но все же, по возможности, уложиться во время. Враг не дремлет и может засечь. Даже думать не хочется, что будет тогда…

Повезло. Сообщение ушло, но в районе по-прежнему царила тишина. Так, подтверждение полученному, теперь пора уходить. Не стоит искушать судьбу, она весьма капризная дама.

Война не отменяла прогулки. Комендантский час наступал вечером, днем можно было ездить и гулять почти свободно. Разумеется, остановить и проверить документы и вещи мог любой патруль, но старшими в них ходило столько знакомых офицеров, что страха почти не было. Вот если объявят облаву, следует ожидать всякого.

Нет, и на сей раз соответствующие службы сработали весьма плохо. Проворонили, проще сказать. Дорога к дому выдалась спокойной. Картинки в окне машины были привычными в последнее время: обилие военных, то и дело – колонны армейских тяжелых грузовиков, раз попалась марширующая пешая колонна ополченцев.

Палунг из-за близости к границе теперь стал перевалочным городом. Здесь фактически заканчивалась железная дорога, дальше взорванная в стольких местах, что военные с железнодорожниками никак не могли восстановить ее. Но куда армии без боеприпасов, продовольствия, амуниции и еще тысяч мелочей? Вот и приходилось отправлять многочисленные грузы автоколоннами.

Помимо снабженцев, в Палунге обосновались высокие штабы. Большое видится на расстоянии, поэтому многочисленные генералы отнюдь не стремились на передовую, предпочитая руководить отсюда. А где генералы – там многочисленные адъютанты, оперативные работники, начальники служб и прочий необходимый тыловой люд.

Несмотря на удаленность от мест сражений, город условно считался прифронтовым, потому служивому люду шли всякие льготы, в ближайшее время должны были дождем просыпаться ордена, и кому какое дело, что риск тут был несколько иным, чем на передовой? И то сказать, там люди рискуют лишь своей шкурой. Здесь же гораздо большим – репутацией.

Вчера вечером в Палунг прибыл сам Маршал. Не утерпел, не стал засиживаться в главном городе страны. Сразу объявил – как только бригады Гвардии подойдут к вражеской столице, он немедленно отправится к ним и лично возглавит последний и решительный штурм.

Памятуя о прошлой войне, в такое верилось с трудом. Скорее всего, Маршал доедет до границы, даже пересечет ее шагов на пятьсот, а потом объявит во всеуслышание, мол, все время находился на командном пункте, рискуя и так далее.

Пока под командный, равно как и штабной пункт (с маршалом прибыла огромная свита), главнокомандующему отвели огромный, пустующий уже год особняк. Понаставили кругом охраны, задействовав для этого целую бригаду Боевой Гвардии, даже перекрыли прилегающие улицы. Как же иначе, если война?

– Передано.

– Хорошо. Тогда, – взгляд на часы, – лучше, пока не поздно, удалиться в места безопасные.

Последнее было произнесено с легкой улыбкой.

Места безопасные являлись находящимся тут же, под зданием, капитальным бомбоубежищем времен Большой войны. Автономное, с запасами пищи и воды и рассчитанное на близкий взрыв атомной бомбы, оно тем более не боялось всяких фугасок. Даже самых крупных и даже при прямом попадании. Чего же вы хотели, когда тут огромный слой железобетона, а сверху еще гораздо больший – земли?

Настоящий агент предусмотрит все, вплоть до отъезда хозяина нужного особняка. Зная характер Маршала, нетрудно сказать, какое именно здание он выберет для штаба. Координаты давно переданы, сейчас ушла последняя шифровка с донесением о прибытии объекта. Пройдет немного времени, и уже в другом штабе, прочтя полученное, отдадут соответствующие команды. Где-то в глухом лесу шевельнутся ракеты. Электронная память давно хранит нужные координаты. Нажатие кнопки, и грозное оружие уйдет в небо. Полет, удар, взрыв…

Все произошло в точности по задуманному. Не учтено было лишь одно: уже по эту сторону границы электронные мозги словно спятили, позабыли все, и вместо точного поражения цели ракеты свернули, рухнув где-то на подлетах к городу. Без всякой пользы и смысла, лишь уничтожив пустующий хутор, некстати оказавшийся на пути…

Глава 10

– Вправо шесть. Пулеметное гнездо.

Чачу привычно подвел перекрестие, и теперь цель была видна в панораме наводчика.

– Цель вижу, – продублировал тот. – Цель захвачена.

Стабилизаторы орудия включились в дело, и движение танка уже не влияло на точность выстрела.

– Осколочно-фугасным!

Заряжающий проворно вогнал снаряд. Затем пришел черед полузаряда.

– Огонь!

«Дракон» вздрогнул. Небольшой бугорок, мешавший продвижению пехоты, исчез среди поднятой земли. Чачу еще несколько мгновений наблюдал за местом взрыва. На войне бывает всякое, вдруг в пулеметном гнезде кто-то уцелел?

Не похоже.

Поле боя было изрядно затянуто дымом – вторая линия обороны огрызалась. Уже не так, как вначале, но все же двигаться было трудновато. К тому же большая часть артиллерии безнадежно отстала, а оставшейся не хватало на уверенное подавление противника. Приходилось вгрызаться, оплачивая продвижение кровью.

Из семи танков полуроты три остались у первой линии. Еще один был подбит при преодолении окопов. Правда, сгорел только один из четырех. Судя по донесениям экипажей, две машины будут починены собственными силами в течение пары часов, еще одну, быть может, восстановят ночью ремонтники. Только даже два часа в бою слишком много.

– Вправо девять. Орудие. Всем коробочкам…

И тут же что-то ударило в танк. Зигн среагировал сразу, остановив тяжелую машину.

– Три снаряда! Беглый! – И лишь потом вопрос к механику: – Массаракш! Что там?

– Кажется, попадание. Двигатель работает. Может, экран сбило? – с надеждой произнес Зигн. – Я сейчас, господин лейтенант!

– Наводчику – не спать! Работаем, массаракш и еще раз массаракш!

Пулемет разродился длинной очередью. По сравнению с грохотом орудия выстрелы казались достаточно тихими.

– Господин лейтенант! Левую гусеницу разбило!

– Сильно?

– Кажется, два трака. Но сползти мы не успели…

Урчал двигатель, снаружи гремел бой, однако внутри вдруг словно бы воцарилась тишина. Напряженная, жгучая. Трое гвардейцев ждали решения офицера. Подбитый танк – всего лишь мишень. Однако не горит, все действует, и оставить его просто так…

– Лонгу! Работай сам! Зигн, давай наружу!

Как же неприятно выбираться из-под прикрытия брони!

Пока Чачу покидал машину через верхний люк, какой-то снаряд успел разорваться неподалеку. Оставалось благодарить судьбу, что хотя бы не успели сблизиться до зоны действия гранатометов. Тогда бы точно расстреляли и фамилий не спросили.

– Что у вас, танкисты? – откуда-то подскочил пехотный капрал.

Бат был в комбинезоне без знаков различия. Да тут и не до субординации.

– Гусеницу сбили. Попробуем починиться. Зигн, тащи кувалду и выколотку, да не поднимайся слишком. Меньше высовываешься, дольше живешь.

Башня шевельнулась, описав небольшую дугу. Длинноствольная пушка с грохотом выплюнула снаряд. Капрал помотал головой – танковые шлемы хотя бы немного смягчали звуки.

– Слушай, пехота! Прикрой хоть немного. Выдвиньтесь вон до того ровика, – не приказал, попросил Чачу. – За нами не пропадет.

– Договорились. – Капрал махнул рукой, и человек шесть гвардейцев, явно все выжившие из секции, короткими перебежками устремились вперед.

Не велика премудрость – сменить несколько траков. Вся работа по принципу: сила есть, ума не надо. Но вот проделать привычные операции под огнем… Даже не выпрямишься толком для удара, то полулежа, то вприсядку…

Пули взбивали пыль из земли буквально рядом, били по навесным экранам на лбу машины и лишь каким-то чудом никак не могли зацепить танкистов. В свою очередь башня то и дело шевелилась, яростно огрызался пулемет, иногда в дело включалось орудие. Подальше впереди работала пехота. Результатов работы Бат видеть не мог, как почти не видел и самого поля боя. Да и пока – какая разница? Починиться необходимо в любом случае, вперед ли придется идти или назад.

Но – справились. Уже в башне, на положенном месте, Чачу имел возможность убедиться в капризности судьбы. Им с Зигном повезло, а кому-то – нет, и среди линии обороны густо чадил чей-то «дракон».

– Зигн! Вперед!

– Господин лейтенант! Осколочно-фугасные на исходе! Две штуки осталось!

– Массаракш! Потом пополнимся! Вперед!

Пехота наконец-то сошлась с противником. Разобраться, чья сторона одерживает верх, было немыслимо. Но пока дух крепок, поражения не будет.

– Слева! Массаракш!

Башня стала разворачиваться. Поздно! Замеченный Батом гранатометчик успел выпустить гранату. Удар, танк дернулся.

– Живы? – Вроде бы дымом не тянет, машина двигается, криков и стонов нет.

Протрещал пулемет. Попал ли нет, но в сторону стрелка уже бежали двое или трое гвардейцев. Добьют, если что. А ведь опять повезло. Всего лишь сбили экран.

Дальше вдруг стало потише. Лишь изредка доносились автоматные очереди и ухали ручные гранаты. Это уже не бой, добивание противника.

Неужели и вторую прошли?

– Эй, пехота! – Чачу высунулся из люка. – Давай на броню! Подброшу до хонтийских тылов! Добыча – пополам!

Где-то в отдалении все еще постреливали. Вяло, неубедительно, словно выполняя опостылевшие обязанности, а то и просто по инерции после весьма шумного дня. Здесь же, в лесу, было сравнительно тихо. Танки застыли молчаливые, неподвижные. Где-то возились ремонтники, кто-то из гвардейцев переговаривался, но все негромко, без опостылевших криков и грохота.

Многие танкисты уже спали. Бой вымотал людей, лишил их остатков сил, и если на что хватило – лишь на еду, не то очень поздний обед, не то совмещенный с ним же и тоже поздний ужин.

– Говорят, какие-то силы хонтийцев обнаружили на правом фланге. – Хайц только вернулся из штаба бригады, чуть подвыпивший, едва-едва, полный новостями. – Такое впечатление, будто нас хотят отрезать.

– Не всем же преграждать дорогу. Массаракш! – Чачу едва не обжегся чаем.

Костерок создавал слабенькое подобие уюта, некий оазис в густом, переполненном людьми и техникой лесу.

– Артиллерию обещали подтянуть завтра к вечеру. Непонятно, правда, зачем? Нас же тут уже не будет. – Ротмистр изобразил подобие улыбки.

В роте их осталось двое: Дент еще после первой засады отбыл в тыл с крохотной царапиной. Но и танков в строю оставалось лишь восемь из положенных пятнадцати. Едва не самая сильная рота в бригаде. Два-три боя, и вообще не останется никого.

– Готовились, а все через… – Бррикадирури выругался – устало, на остатках скопившихся эмоций. – Ничего, мы их тут тоже разнесли по полной программе! Смели, словно никого не было! Теперь хороший рывок, и на такие просторы выйдем, вся Хонти будет перед нами.

– Если там нас тоже ждать не будут.

– Ты о чем, Бат?

– О первой встрече. Вам не кажется, господа, что нас элементарно ждали? Заранее зная, где, когда… Тут ладно, просто успели подготовиться, но вот в самом начале засада была просто классической. Огневой мешок на минном поле. Еще счастье, что то ли начали они чуть раньше, то ли мы, на свое счастье, чересчур растянулись и потому не влипли все. А ведь спланировано было втайне. Без официального объявления войны, решительный рейд глухими дорогами… На которых вдруг случайно оказались мины. Мало ли где их раскидали!

– Да, подставили по полной программе, – согласился Хайц. Залез в полевую сумку и извлек небольшую плоскую флягу. – Давайте по глоточку? Все равно мы сметем мятежников, как ветер сметает мусор.

Чачу сильно сомневался в легкой победе. Однако есть вещи, которые не стоит говорить вслух.

Выпили действительно понемногу: фляжка оказалась маленькой, да больше и не требовалось. Так, не столько для удовольствия, сколько для успокоения души.

– Что слышно в штабе? Какие планы на завтра? – поинтересовался Чачу.

– А я не говорил? – Происхождение значит многое. Ротмистр сидел прямой, подтянутый, даже щеголеватый, словно не было череды тяжелых боев. – Получен личный приказ Маршала. Завтра решительным броском выйти к Дронду и с налету овладеть городом. До него два часа ходу. Еще до вечера город должен быть наш.

– Легко говорить. Тогда пехоты бы прислали.

– Пехота будет. С правого фланга в Дронд должна вступить Седьмая бригада. Она как раз сейчас совершает фланговый марш. Все рассчитано и учтено.

Что-то вздрогнуло в душе. Родная бригада, с которой было пройдено столько! Неужели завтра удастся встретиться с друзьями и просто с сослуживцами? С Багулу, Лергом, ротмистром Суутом, с Гарду? Конечно, если штабные опять не напортачили с очередной операцией. С их талантами только мешки перетаскивать. И то толку будет больше.

– Массаракш! Вот теперь мы им точно покажем! – пылко объявил Бррикадирури. – А там и рейд к столице. Может, на самом деле уложимся в обещанные пятнадцать дней?

– Кто-то сомневается? – Хайц посмотрел на офицеров. Но костер прогорел, и выражения лиц было не разглядеть. – Ладно. Всем отдыхать. Согласно приказу, мы выходим на рассвете…

Но выступить вовремя не получилось. Тьма еще не рассеялась полностью, когда слева загрохотало с неожиданной силой и солдатская молва донесла: хонтийцы неожиданно попытались перейти в наступление. Пришлось спешно перегруппировывать силы и направить туда едва не всю пехоту. Танково-штурмовая бригада вместо того, чтобы выполнять намеченный с вечера план, осталась в резерве.

Танкисты сидели рядом с боевыми машинами и курили, вслушиваясь в отзвуки не очень далекого боя. Так продолжалось довольно долго, часа два, пока наконец по лесу не пронеслось:

– Всех офицеров – к бригадиру!

Лепс уже ходил рядом со штабными машинами. Как всегда, слегка выпивший, возбужденный, поигрывающий какой-то веткой.

– Все здесь? – Он обвел хмурым взглядом выстроившийся короткий строй. – Гвардейцы! Противник попытался ударить с фланга по нашей группировке. В настоящее время его силы определены. Ничего страшного. Разбить атакующих – лишь дело времени. Скоро сюда наконец-то подтянется артиллерия, а дальше – один хороший рывок, и враг побежит, как бежал все эти дни. Кто устоит против нас?

Бригадир помолчал, а затем сообщил:

– Только что со мной связывался наш Маршал. Радуйтесь! Приказ не отменяется! Нашей бригаде надлежит совершить бросок до Дронда и решительно овладеть городом. В нем, по данным разведки, находится сейчас главный штаб хонтийской армии. Разгромить его – получить ключ к победе! Здесь обойдутся без нас, наше место – там! Одно усилие, и войне придет конец! Запомните, гвардейцы: штаб размещается на центральной площади. Задача – дойти и разгромить! Докажем, что мы достойны высокого доверия Отцов и лично нашего славного главнокомандующего! Положим конец затянувшемуся бунту! Пусть знают, что такое наша славная танково-штурмовая бригада! Успеет армейщина подтянуться – хорошо. Нет – обойдемся!

Никакого энтузиазма офицеры не проявили. У всех промелькнула одна мысль: опять без пехоты? Дойти-то, разумеется, не проблема, а вот дальше?

Адъютант что-то шепнул на ухо Лепсу, и бригадир вновь разродился длинной тирадой: