Али Бабаев и сорок покойников Ахманов Михаил
– Ничего не хочу, а вот для тебя есть предложения. Просили передать.
– Кто и когда?
– Мутантик. Вчера. Но он в посредниках, а просьба – от больших персон. Очень больших и очень богатых. Ты бы, Али, прислушался…
Кажется, бакшиш сулят, подумал Бабаев и грозно насупил брови.
– Даром деньги не даются… Что за работа?
– Обычная… Обычная для тебя. Как с Чумой. – Шарлотта выглядела так, словно подавилась костью. – Ты, Бабаев, брови не хмурь и на меня не зыркай… Я что… Меня попросили, я передала… Я…
– А ведь ты боишься, – сказал Бабаев и крепко стиснул ее руку. – Боишься, бикеч! Ты у нас алкоголичка, наркоманка и вообще… как это по-русски?… крутая стерва! А боишься… Почему?
– Пусти! Больно! Руку мне сломаешь! – пискнула Шарлотта, и Бабаев расслабил пальцы. – Боюсь, конечно же боюсь! Знаешь, кто всегда крайний? Посредники! Не так передали, не то сболтнули… Особенно если из наших посредничают, из журналюг… Борьку Кривошеева за что пришибли?… И Васю Муху?… Ну, этого не жаль, полный кретин… заказчик процент ему обещал, так захотелось и с исполнителя сорвать…
– А ты с меня не рви процент и цела будешь, – произнес Али Саргонович. – Ты лучше скажи, сколько за баш дают… за голову то есть. И в какой валюте.
Шарлотта назвала, и Бабаев презрительно сморщился.
– Богатые люди, говоришь? Большие? А по мне – так жадные! Что они, киллера с улицы нанимают? А я ведь депутат! Это са-авсем другое дело! Так и скажи. Я на своих утюгах больше заработаю.
– На каких утюгах?…
– Ну на чайниках. – Бабаев покосился на мрачного в красном, внушавшего ему большие подозрения. Тот пил, но была ли в графине текила или подкрашенная вода?… Слева, как раз под мышкой, пиджак у него оттопыривался. – Словом, передай, что цена не устраивает, – молвил Али Саргонович. – И еще список мне нужен. Кто их знает, этих больших людей! Втемную подпишешься, а потом такое подсунут!
– Например? – спросила Шарлотта, слегка успокоившись.
– Хотя бы президента. Нет, вру… – Бабаев покачал головой. – Я депутат, но президента мне на дуэль не вызвать. Хан с нукером не дерется!
– Ну и шуточки у тебя, Бабаев, – печально сказала Шарлотта. Знаешь что? Доедай свою змеюку и поедем ко мне. Скинем шмотки, в ванну залезем, и ты увидишь, какая я сладкая.
– Нет, бикеч. Ты езжай, а у меня еще дела. Гутытку тебя отвезет.
Прекословить она не посмела – хлопнула водки для бодрости, попудрилась, бросила на Бабаева виноватый взгляд и исчезла. Стыдно девушке, подумал Али Саргонович. Такое человеку предлагать! Депутату да в наемные убийцы! Но хоть и пишет про физиологию, а совесть все же есть. Нехорошо ей! Стыдно!
Отставив тарелку с анакондой, он оглядел ресторан. Новых лиц не прибавилось, а старые были при тех же делах: мрачный пил, Тойфель кушал, теледива и живчик болтали, а компания под Панчо Вильей развлекалась коньяком и граппой. Некомплектный, кажется, дозрел: ему таскали то и это, а он пытался ущипнуть девиц за мягкое и бормотал, что хочет чего-то послаще морковки, что у него немеряно бабла и нечего телкам двигать закидоны. На скандал нарвется, решил Али Саргонович, взял бутылку и стакан и перебрался за столик к мрачному.
– Что невесел, уртак? Друзей нет, пьешь в одиночку?
Красный пиджак уставился на Бабаева смутным взором.
– Кхак н-нет? Дрр… дррузей у меня п-полно, наши есть и энти… инс… инстаранцы… Кх… Кхалаш, М-макар, Коля-Кольт, Смити-В-Веси… И в-все мои дррузя!
Пьян в стельку, догадался Бабаев. Пьян, однако держится. И за Шарлоттой точно не следил.
– Горе у м-меня, – сообщил тем временем мрачный. Похоже, он был рад собеседнику. – Т-ты, м-мужик, ук… укхаз перзиденский з-знаешь? Дилелтантам н-нынче лафа, стреляй кхого хошь, а вот у м-меня заказов н-нету. Сосем н-нету! Вот жисть порклятая! Н-никакого ув… увважения к турдящимся!
– Это точно, – посочувствовал Бабаев. – А какие тебе заказы нужны?
– Т-такие! – Мрачный хлопнул по оттопырке под пиджаком. – Кх… кхилер я… отстрельщик Федя Брр… Брроневой… Выпьем, а, м-мужик?
– Выпьем, – согласился Бабаев и подумал в смущении: вот, хлеб у человека отбиваю…
Выпили, и он спросил:
– Что пиджак у тебя красный? Сильно коммунистов уважаешь?
– П-плевал я на них, – отозвался киллер Федя. – Р-рабочая одежка. На крр… кррасном крровь не в-видна.
Тем временем около портрета Панчо Вильи затеялся скандал. Ухватив официантку за фартук, озабоченный допрашивал:
– Текила у вас тут почем?
– Порция сорок долларов, – отвечала девушка, незаметно старясь освободиться. – Принести?
– Нет. А коньячок в какой цене?
– Пятьдесят, «Наполеон». Желаете?
– Желаю, но не коньяку. Ножки сколько?
– Ножки не продаются.
– А если стольник на каждую коленку и триста посередине?
Официантка, должно быть, имела опыт с такими гостями – расстегнула фартук и удалилась под защиту барной стойки. Озабоченный поднялся, сжимая в кулаке кружевную ткань. Его приятели загоготали, Тойфель перестал жевать, а теледива испуганно взвизгнула.
Мрачный, с тоской оглядевшись, наклонился к Бабаеву, дыхнул в лицо спиртными ароматами.
– Слышь, м-мужик, тебе н-никого пришить не надо? М-может, кхто из энтих хануриков б-бабу у тебя отбил или что др… дрругое… П-подумай, пс… пс-сыабражай… Я тебе скидку д-дам в честь вт… вторника. У м-меня по вт… вторникам две гх-ловы идут по цене одной.
– Я тоже умею стрелять, – сказал Бабаев.
– Н-ну, тогда из-звини… Одначе в-вот, н-на всякий сслучай…
Киллер Федя вытащил визитку и сунул Бабаеву.
Между тем некомплектный облапил другую официантку. Эта была пошустрее, за словом в карман не лезла и с успехом отбивалась веничком для сбивания коктейлей.
– Иди ко мне, красотка…
– Я лучше с папуасом лягу, чем с тобой, пьяная морда!
– А разве еще не лежала? Папуасы, сказывают, очень хороши, и зелени у них навалом…
– Руки убери!
Озабоченный повернулся к приятелям, подмигнул.
– Что сидите, олухи? Пошли курочек ловить!
Те начали подниматься, но Али Саргонович встал первым.
– Ой, я его помню! – вскрикнула одна из девушек. – Он у нас летом был и тоже с Шарлоткой! Помню! Вот это мужчина! Когда бандиты к нам наехали, а он их саблей порубил!
– Этих тоже порубите? – с надеждой спросила другая, а третья молча сорвала со стены ржавое мачете и протянула Бабаеву. Приняв клинок и убедившись, что он туповат, Бабаев ткнул некомплектного в ягодицу. Потом негромко промолвил:
– Быстро рассчитались и на выход, кал ослиный. Друг мой очень сердится – этот вот, в красном пиджаке. Боюсь, мне его не удержать.
– Н-не уд… держать! – рявкнул киллер Федя, полез за пазуху и вытащил огромный револьвер. – П-порешу гадов!
– Не сейчас, – сказал Бабаев. – Что девушек пугать? Они тебя текилой поили.
– Пр… прравильно. П-пугать н-не будем.
Револьвер исчез. Оробевшая компания заторопилась к дверям; что до Тойфеля, то его след давно простыл. Али Саргонович, взглянув на часы, удивился: вроде недавно приехали, а уже час ночи без пяти. Гутытку, должно быть, отвез дрянную бикеч и дремлет теперь в машине… Пора, пора домой!
– Йэхх! – Киллер бросил на стол деньги и зигзагом направился к выходу, бормоча: – Дрржись, п-пацан, дрржись Ф-Федька… главное в д-дверь впис-саться…
Али Саргонович тоже рассчитался, наделив официанток щедрыми чаевыми. Большой нужды в том не было – девушки и так глядели на него влюбленными глазами.
– Заходите почаще, – сказала шустрая.
– Всегда рады вас видеть, – хором добавили две другие.
– Зайду, красавицы, непременно зайду. Вы саблю наточите. Вдруг пригодится.
У двери Бабаев столкнулся с румяным господином и его пассией. Теледива томно ему улыбнулась, а живчик протянул руку и представился:
– Кузьма Петрович, адвокат. А со мной – прошу любить и жаловать! – Леночка Аморалова, которая знает все о сексе… Смотрели? Тринадцатый канал… Мы восхищаемся вами, сударь! Как вы этих merde [63] из обращения изъяли! Одним жестом и короткой речью! У вас несомненный талант оратора!
– В моей работе без этого нельзя, – сказал Али Саргонович, пожимая пухлую ладошку. – Бабаев, депутат Госдумы.
– О! Даже так! – Адвокат с экспрессией взмахнул руками. – Тогда визиточку возьмите, вдруг пригодится. Многие ваши коллеги – мои клиенты.
Парочка проскользнула в дверь. Бабаев вышел следом, сел в машину и бросил:
– Домой, Гут. Что-то я сегодня утомился…
– Ничего, если выпил, Бабай. Я тебя к лифту доставлю, наверх подниму и спать уложу, – отвечал джадид.
– Я на ногах крепко стою, – буркнул Бабаев, но вспомнились ему речи Гыргольтагина, талды-кейнарского губернатора: еда готовить, за дом следить, ружье чистить, твой пелсона охранять, а когда ты будешь пьяный, нести тебя в кловать…
Али Саргонович отвернулся и смахнул с ресниц непрошенную влагу. Не было у него детей, а мог быть сын, такой, как Гутытку! Сын, продолжатель рода, хранитель старости! Но не было сына, не было… Зато был Гут. Чем не сын?…
На заднем сиденье громыхали какие-то длинные ящики.
– Что там? – спросил Бабаев, стараясь, чтоб не дрогнул голос от наплывших чувств.
– Ружья, – пояснил Гутытку. – Хорошие ружья, тульские. Два купил. Одно дома держать, одно с собой возить.
Бабаев повернул голову, разглядел надписи на ящиках и вдруг расхохотался.
– Ну, джадид, ты это… как по-русски будет?… ты даешь! Это ведь «громобои», ружья на слонов! Ты что же, в Африку собрался?
– Зачем в Африку? Мало-мало тут пригодятся, – спокойно сообщил Гутытку. – Я лучшие взял, самые мощные. Чтоб бандита в клочья.
– Кровожадный ты, братец, – проворчал Али Саргонович.
– What is a workman without his tools? [64] – ответил Гут. – Я не кровожадный, я предусмотрительный.
Бабаев спорить не стал, сунул руку в карман, вытащил две визитки и принялся из разглядывать. Адвокатская была изготовлена из отличного полукартона, обрез золотой, надпись изящным шрифтом, тоже позолоченным:
____________________
ЮРИДИЧЕСКАЯ КОНТОРА «АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ»
КУЗЬМА ПЕТРОВИЧ ПЕНЗЕР-ЯНКОВСКИЙ АДВОКАТ
Гражданское и уголовное право, бракоразводные дела.
Консультации и защита в суде.
____________________
У киллера все выглядело скромнее – бумага тонкая, шрифт простой, и никакого золочения. Зато надпись впечатляла больше, чем у юриста:
____________________
ФЕДОР БРОНЕВОЙ
Мозольный оператор, массажист и банщик
Парим по полной программе
____________________
– Один Аллах знает, когда и где ступишь в кучу дерьма. Пригодится! – сказал Али Саргонович и сунул визитки в бумажник.
В первой половине дня Борис Иосифович обычно принимал референтов, готовивших сводки по текущим событиям. Он занимался этим в офисе холдинга «Сосновский и К», его управляющей компании, которая держала контрольные пакеты всех остальных предприятий. Разумеется, никакие реальные «К» во владельцах компании не числились, что давало свободу маневра: в критический момент можно было прикупить пару-другую «фуксов» и списать на них различные грехи.
Референтов было полтора десятка, и очередность их свиданий с боссом регулировал Виктор Копп, первый секретарь. Но сегодня пришлось нарушить процедуру: едва хозяин покинул персональный лифт и направился к двери кабинета, как секретарь сказал:
– Он не согласен, Борис Иосифович.
– Зайди. – Сосновский дернул головой, что означало приглашение последовать за ним. Утвердившись в кресле и закурив сигару, он поинтересовался: – Кто вел переговоры?
– Женщина, журналистка. Владимир Аронович лично с ней не связан, но имеет надежный выход. По его словам, очень ловкая особа и абсолютно беспринципная.
– Ловкая, ловкая… – недовольно проворчал Сосновский. – Была бы ловкая, так уговорила бы! На этих кретинов из штата Желтого ни в чем нельзя положиться… Одно слово, журналюги! Жадны, глупы и не слишком убедительны… – Он выпустил ровное колечко дыма. – В чем там дело, Виктор? Почему этот тип отказался?
– Хочет больше.
– Конкретнее.
– Мне передали: намного больше.
Сосновский с минуту помолчал, размышляя над услышанным. Затем произнес:
– Хочет больше, больше и получит. Свяжись, Витюша, с людьми Полуды. В конце концов, их человека застрелили… Пусть примут меры.
– Жесткие?
– Самые жесткие, – сказал Борис Иосифович. Не нравилось ему, когда планы нарушаются из-за человеческого фактора. Люди порой вели себя просто оскорбительно! Предлагаешь хорошие деньги, а человек воротит нос и требует больше!
Копп осторожно прикрыл дверь кабинета и, запустив к хозяину первого из ожидавших в приемной референтов, позвонил Литвинову, шефу безопасности Полуды.
– Георгий Олегович, это Копп. У нас просьба была – не торопиться с тем депутатом. Снимаем ее. Теперь он ваш.
– Со всеми потрохами? – Литвинов, бывший генерал КГБ, любил определенность.
– Так точно. С потрохами и с головой. Все ваше!
– Понял.
Выключив трубку, Копп занялся референтами, а Литвинов потребовал досье на депутата Думы А.С.Бабаева. Помнилось отставному генералу, что учился он в академии внешней разведки с каким-то Бабаевым, но куда того отправили, на запад, юг, восток или вообще в расход, оставалось тайной за семью печатями.
Досье принес Оболенский, курировавший связи с парламентом. Принимая от него папку, Литвин поморщился и спросил:
– Что такая тонкая?
– Помилуйте, Георгий Олегович!.. Он же в Думе без году неделя… Со временем станет толще.
– Не станет, – сказал Литвин.
Оболенский усмехнулся краешком рта. Намеки шефа он понимал в единый миг и без подсказок.
– Пригласить ребят из ГСК [65]?
– Нет. Своих привлекать не будем.
Литвинов взглянул за фотографию и покачал головой – не помнил он того Бабаева в лицо. Затем вскинул глаза к потолку и придумался. В империи Дениса Ильича Полуды шеф безопасности обладал немалой властью и мог решать самостоятельно множество вопросов. Устранение депутата, ничем себя не проявившего на политическом поприще, но успевшего вызвать недовольство влиятельных лиц, являлось мелким вопросом. Гораздо более мелким, чем, например, несчастные случаи, которые скоро произойдут с менеджерами «Газприма» и торгово-экономического банка… И Литвинов размышлял сейчас не о том, казнить или миловать Бабаева, а о том, кому поручит эту акцию. В кандидатах не было недостатка.
Наконец он молвил:
– Привлечем Аденому. Он недешево стоит, но в его бригаде аккуратные работники.
– Я бы других посоветовал, – произнес Оболенский. – Арбатскую группировку, где лидером Два Кадыка.
– Почему?
– А вы в папочку загляните, Георгий Олегович. Личные счеты у них с этим Бабаевым.
Литвинов просмотрел досье, ухмыльнулся, пробормотал: «Ловок! Номера оттяпал!» и одобрительно кивнул.
– Пусть Два Кадыка. Но чтобы сработали чисто! Никакой стрельбы на улицах, никакой поножовщины в ресторанах, никаких свидетелей! В тихом месте пусть сделают и лучше за городом. Сроку им дай… мм… ну, скажем, восемь дней. Ставка «депутатская», категория «Б» согласно нашему прайс-листу.
– Будет исполнено, Георгий Олегович.
Оболенский исчез, а Литвинов принялся раздумывать о менеджерах «Газприма» и банкирах ГТЭБ. Двоих предполагалось убрать легально, вызвав на дуэль, к чему имелись основания: один был женолюбом, другой – тайным гомиком. У третьего, члена правления ГТЭБ, имелась дача в Подмосковье с садом и бассейном, куда он наведывался круглый год; вода еще не замерзла, и Литвинов подумал, что нужно устроить налет на дачу, связать клиента проволокой и утопить в бассейне. Для острастки! Чтоб у остальных в животе холодело и колени тряслись… Четвертый, самая крупная фигура, входил в совет директоров «Газприма» и отличался осторожностью: ездил на бронированном «кадиллаке» с хорошей охраной, не посещал тусовок и контактировал лишь с немногими коллегами и собственной семьей. Тут был нужен снайпер, дорогой специалист, а для гарантии – два или три… Но, обдумав проблему, Литвинов решил, что лучше все-таки взорвать – вместе с «кадиллаком» и охраной.
Газета «Дело чести», 27 сентября 200… года
Циркулирующие по Москве слухи о первом поединке, состоявшемся между депутатами Государственной Думы, абсолютно достоверны. Дуэль произошла в минувшую субботу, в элитном клубе «Лепрозорий». Героями дня (точнее – вечера) стали независимый депутат нижней палаты А.С.Бабаев и парламентарий С.А.Чумаков, личность одиозная, приверженная анархизму самого грубого толка. Причина дуэли – несовпадение политических взглядов, повлекшее оскорбления как словом, так и действием (разумеется, со стороны Чумакова). Бабаев уложил его одним выстрелом. Секундантами с его стороны были…
Газета «Дуэльный вестник», 27 сентября 200… года
Оказывается, у депутатов Госдумы тоже есть честь и достоинство, которые они готовы защищать с оружием в руках. Это продемонстрировал инцидент в «Лепрозории», закончившийся гибелью депутата Чумакова – пуля другого депутата, Бабаева, уходила ему точно в лоб. Говоря откровенно, Чумакова (более известного как Степа Чума) не жаль, так как он давно уже обладал сомнительной славой скандалиста, драчуна и персоны, близкой к преступным кругам. Чем еще проводить его в вечность, как не народной присказкой: ну, Степа, ты нарвался! Что до Бабаева, то этот депутат темная лошадка, попавшая в Думу неведомым путем. По слухам, он из бывших офицеров и, вероятно, не разучился держать в руках оружие. Причиной дуэли стала женщина, одна из «Арбатский ведьм», выступавших в тот вечер в «Лепрозории». Чему не приходится удивляться – при виде этих красоток у любого парламентария не старше семидесяти закапает слюна. Кстати, напомним, что Бабаев уже известен как поклонник прекрасных дам: 28 июля он вступил в схватку с группой молодых людей в ресторане «Эль Койот» за благосклонность Елены Амораловой, нашего бесценного секс-символа с тринадцатого канала.
Газета «Сатисфакция», 28 сентября 200… года
…И, наконец, пара слов о депутатской дуэли в «Лепрозории» вернее, о поводах к ней. Чего не понапишут конкуренты из «Дела чести» и «Дуэльного вестника», чего только не нагородят! Будто стрелялись из-за женщины, из-за политики или по иным причинам романтического свойства… Все проще, много проще! Истинная подоплека такова: оба дуэлянта были пьяны в стельку и захотелось им порисоваться перед публикой, блеснуть удалью. Палили они в белый свет, но Чумакову не повезло – пуля Бабаева (разумеется, случайно) угодила ему между глаз.
«Берлинен цайтунг», 5 октября 200… года
Нравы русской столицы. Что изменилось за двести лет?
От нашего собственного корреспондента Вернера Тойфеля
Пару веков назад Россия считалась дикой страной, где по улицам бродят медведи, а народ, помолившись в церкви и попарившись в бане, пьет водку и дерется на кулачках. Двадцатый век немногое изменил в этой картине – разве что молитвы заменились партсобраниями. Что же принесло новейшее время? Пожалуй, самой значительной метаморфозой является исчезновение медведей, которых кушали в голодные двадцатые, голодные тридцатые и сороковые, а доели в голодные девяностые, в период распада СССР и чудовищной инфляции. В остальном все как будто бы без перемен. Церквей и верующих стало больше, чем при коммунистическом режиме, но партсобраний никто не отменил, их число даже выросло, так как партий в России столько, что хватило бы на всю Европу. Самое загадочное, что с одной и той же программой могут выступать несколько партий, искренне декларирующих идеи единства, справедливости, поддержки президента и тому подобное. Лишь русский человек способен усмотреть различия между ними и решить, кто достоин его драгоценного голоса. Среди российских политиков очень мало женщин, но многие голосуют именно за них, независимо от партийной принадлежности. Почему? А потому, что они – не мужчины.
Что касается пьянства и побоищ, двух других национальных забав, то двадцать первый век не слишком изменил ситуацию. Хотя в чем-то прогресс налицо: пьют не только водку, но виски, бренди, шнапс, текилу и все остальное, а дерутся уже не на кулачках, а с применением гранат и пистолетов. В этой связи напомню указ российского президента, воскресивший дуэли – событие, которое летом широко обсуждалось в западной и мировой прессе и которое, возможно, станет препятствием для вступления России в ВТО. Однако я считаю, что данный указ – меньшее из зол; в конце концов, если два идиота решили стреляться, то это делается по правилам и с помощью довольно безобидного оружия, так что у них есть шансы выжить. Гораздо серьезнее и опаснее рядовая практика – я говорю не о бесчинствах милиции, а о том, что происходит на улицах Москвы, в домах, во дворах, на стадионах и даже в элитных клубах. Ужас! Ужас, ужас, ужас!
Не далее, как на прошлой неделе, я, ваш корреспондент, посетил московский ресторан, который считается приличным и очень дорогим – обед здесь обходится много дороже, чем в «Опернкафе» [66] Но, несмотря на цены, зал был полон, причем гости не столько ели и пили, сколько напивались. Драка была неизбежна, и она вспыхнула в первом часу ночи, когда пятеро мужчин, под гогот публики, стали насиловать официанток. Но официанток было меньше, чем гостей, и те, кому не досталось сладкого, набросились на счастливчиков. Мерзавец, сидевший за соседним столиком, вытащил из портфеля базуку и разнес бар, после чего началось побоище. В воздухе свистели пули и осколки, после взрыва гранат вылетели окна, на кухне вспыхнул огонь… Самое время для нормального человека убраться прочь, но я не из пугливых. Где бы я ни очутился, я помню о долге журналиста, который укладывается в два слова: увидеть и рассказать.
Я ужасался, но смотрел. Как всегда, милиция не торопилась; здесь полагают, больше покойников, меньше хлопот. Что до происходящего, то в Москве это считается не дракой, не побоищем, не смертоубийством, а «разборкой». Боюсь, моим читателям не понять смысл этого сугубо русского термина.
Итак, я ужасался, но смотрел! Я слышал стоны раненых, затоптанных ногами, и крики женщин, которых, срывая с них одежду, тащили на пол, под столы; я видел, как потоком льется кровь, как бьют по голове бутылкой, стреляют в промежность, всаживают нож под ребра, выковыривают вилками глаза, режут горло битым стеклом… Я запомнил одного дикаря – из тех, кого тут называют «лицом с кавказской внешностью». Монстр, настоящее чудовище! Размахивая огромным, побуревшим от крови топором, он…
«Литературное обозрение», 5 октября 200… года
«Издательский дом «Афродита» объявил о предстоящей публикации нового романа Ш.Бронтеевой «Мой чеченский принц». «Дрянная девчонка» Шарлотта Бронтеева, авторесса, пишущая в жанре физиологической прозы, снискала скандальную известность благодаря своим книгам, которые балансируют на грани между эротикой и откровенным порно. Неувядающий интерес публики к ее творчеству огромен и подогревается тем, что, по утверждению Бронтеевой, ее книги документальны, а в качестве главной героини постельных приключений выступает сама писательница. Зная ее привычки (в частности, пристрастие к спиртному) в это легко поверить.
Как заявил на пресс-конференции глава издательского дома «Афродита» г-н Помукалов, новое произведение Бронтеевой также имеет документальную основу. Мужчина, зашифрованный кодом «чеченский принц», якобы известная на Москве личность, но кто он такой пока не раскрывается. В книге будет не менее шастидесяти сцен в постели, не считая пикантных эпизодов в ванной, зоопарке, на письменном столе и так далее. Еще г-н Помукалов сообщил, что после выхода «Принца» авторесса вновь подаст заявления в Союз писателей России и Союз писателей Москвы. В прошлом она делала это неоднократно, но в приеме ей было отказано.
«Оппозиционная газета», 5 октября 200… года
Дожили! Уже депутаты убивают друг друга! Не удивительно, что это случилось в «Лепрозории», закрытом клубе для распущенной богемы и жирующих подонков!
Есть, однако, новости поважнее: «Газприм» вмешался в схватку за сахалинскую нефть. Но исход борьбы не очевиден, ибо у «Газприма» есть серьезный конкурент – «Российская нефтяная компания» олигарха Пережогина. Два хищника, государственный и частный, сошлись в битве за народные богатства россиян…
«Вечерняя Самара», 6 октября 200… года
Вторую неделю перед зданием городской администрации дежурит пикет обманутых дольщиков. В его составе – Ильяс Курмуков, чемпион России по стрельбе из спортивного пистолета. Курмуков вызывает на дуэль губернатора Самары, так как имеются подозрения, что именно он отвел землю для застройки группе мошенников, ныне исчезнувших вместе с деньгами трехсот двадцати двух горожан. Губернатор на вызов не реагирует. Это привело к возмущению общественности Самары, требующей досрочной отставки чиновника.
«Вы не поверите!» – газета журналистских расследований», 6 октября 200… года
Нашей газете удалось взять интервью у Максима Волкодава, депутата Госдумы и видного члена Пятого Интернационала. Главной обсуждавшейся темой явилась так называемая «депутатская дуэль» в клубе «Лепрозорий», жертвой которой пал С.Чумаков. Отвечая на вопрос, не боится ли наш собеседник разделить его участь, г-н Волкодав сказал, что профессия депутата всегда была опасной, но хотя сейчас опасность возросла, это его не пугает. Одно дело, когда некий Бабаев стреляется с анархистом, фигурой неопределенных политических очертаний, и совсем другое, если его противником будет большевик, избранник народа. Народная рука тверда! Народ не промахнется по своим врагам!
«Театральный монитор», 7 октября 200… года
От нашего собственного корреспондента
Напряженная ситуация, возникшая в Большом театре всвязи с постановкой балета Зураба Церетшвили «Белое солнце пустыни», наконец исчерпана, и премьера состоится, как намечалось раньше, 12 октября. Напомним, что предметом раздоров явилась партия Гюльчетай, из-за которой спорили солистки Большого Анастасия Виленкова и Елена Шанга. Дирекция театра приняла соломоново решение, оставив ту и другую на скамейке запасных, так что в первом составе Гюльчетай будет танцевать юная звезда Анфиса Чеховская. Мужские партии распределились следующим образом: красноармеец Сухов – М.Поречкин, Петруха – М.Галкинд, Саид – Е.Петросьянц, Верещагин – Г.Хазанинов; на роль Абдуллы приглашен великолепный танцор и мастер боевых искусств с Тайваня Джеки Чан. Среди жен Абдуллы тоже ожидаются несколько зарубежных звезд – Моника Белуччи и, возможно, Шерон Стоун. Сейчас, за пять дней до премьеры, билеты продаются по цене от восьмисот до трех тысяч долларов. Но это не предел, и завтра цены могут возрасти, если дирекция театра порадует публику сюрпризом. Дело в том, что в фильме, послужившем основой либретто, есть персонаж, который упоминается, но на экране не появляется. Это Джавдет, смертельный враг Саида, о котором Саид просит Сухова: «Встретишь Джавдета, не убивай его… Он мой…» Джавдет введен в спектакль, но кто будет его танцевать, пока что тайна. Называют имена многих прекрасных актеров, мастеров балета: Д.Нагиевского, Н.Фоменкова, Е.Сидиханова и даже Нюрку Сердючку.
«Бюллетень Государственной Думы»
Представитель президента в Думе Б.К.Пуук обратился к спикеру нижней палаты Г.М.Бурмистрову с просьбой срочно обсудить положение на Кавказе – в первую очередь, проблемы, связанные со спорными автономиями. По словам президента, переданным Б.К.Пууком, «Дума должна выработать четкую позицию в отношении Абхазии, Южной Осетии, Карабаха и других территорий, объявивших о своей независимости или желающих войти в состав РФ». Сессия, посвященная этим вопросам, назначена на 9 октября сего года.
Глава 10, в которой Бабаева пытаются убить
Лион Фейхтвангер, «Иудейская война».
- Кто здесь хозяин?
- Кто платит за масло?
- Кто платит за женщин?
- И кто, кто платит за сирийские духи?
Сладка жизнь депутата, народного слуги! Сидишь себе в мягком кресле, слушаешь умные речи, глядишь на государственных мужей и, голосуя, ощущаешь, как трепещет под ладонью руль правления державой. После утренней сессии отправляешься в бар с коллегами, принимаешь для бодрости стопку, ешь шашлык или бифштекс, выходишь, сытый и довольный, к журналистам, что пасутся в коридорах власти; алчут они твоей мудрости, а молоденькие журналистки – всего остального, чем располагает депутат. Можно выбрать и отвести в свои апартаменты, благо перерыв не короток… Потом идешь на вечернюю сессию (можно, кстати, не ходить), а после нее – в ресторан или в клуб, чтобы подкрепиться основательно и поискать чего-нибудь на сладкое. Всюду рады депутату! И депутат тоже рад особенно если выпадет случай отправиться с комиссией в Париж, или в Лондон, или хотя бы в Копенгаген… Сладка депутатская жизнь!
Это с одной стороны, а с другой…
Сидишь часами в кресле, поясницу ломит, сердце колотится, уши вянут от бесконечного потока слов, а лица вокруг такие, словно в зоопарк попал, в гнусный обезьянник. Суешь карточку в щель УПГ и знаешь, что твой голос – ноль; все предрешено, и все повернется туда, куда захочет дрессированное стадо «муромцев», аграриев и патриотов. С горя хлопнешь стопку в перерыв, потом – другую-третью, выйдешь к журналюгам-хищникам и пошлешь их на три буквы. Плюнешь, спустишься вниз, сядешь в машину и будешь слушать с ужасом, не тикает ли где – может, взорвать тебя решили?… Проедет «джип», шарахнешься – может, в нем убийцы?… В парадную войдешь озираясь – не ждет ли кто с гранатой и обрезом?… Но это половина бед, а другая – люди, убогий наш народец. Так и лезут к депутату, лезут, просят, требуют того и этого, пятого и десятого… Чтобы хлеб не дорожал, чтоб лекарства были, а чиновники не хамили… Поневоле завопишь: дал я вам себя избрать, чего же вы еще хотите?! Так и проходит время – то бандитов ждешь, то на сессиях сиднем сидишь, то собачишься с электоратом, некогда поесть и некогда пописать… А в Парижи и Лондоны ездят другие!
Тяжела, тяжела депутатская жизнь…
Однако Али Саргонович не унывал, а нес свой крест с мужеством рыцаря, что проливает кровь за Гроб Господень, сражаясь с сарацинами. Правда, были в этом крестовом походе и светлые минуты, наполнявшие Бабаева чувством исполненного долга: комитет, то бишь Клуб Дегустаров, собирался дважды, выпивал по ведру «Залпа «Авроры» и «Особого думского» и решал державные проблемы эффективно и лихо. С серпом, звездой и молотом разобрались, бизнесмена из Пскова, наложившего лапы на спутник, припугнули налоговой полицией и Колымой, но спутник не отдали никому постановили числить его в комитетском резерве. Гагарина решили не считать национальным символом и запретить любые посягательства на космонавта все же он был человек, а не серп и молот, и память о нем принадлежала лишь его потомкам и мировой истории. Справившись с этой проблемой, рассмотрели запрос ПАСЕМ, партии сексуальных меньшинств, желавшей обзавестись своей символикой: два целующихся голубка на фоне голубого неба. Постановили: отказать, ибо голубь – символ мира, голубой цвет принадлежит ООН, а в рисунках птиц нельзя передать их принадлежность к одному и тому же полу. Проект вернули на доработку, с рекомендацией обдумать более ясные символы.
На этом заседании Бабаев встретил Игоря Петровича, последнего члена комитета и представителя ПАСЕМ (он, конечно, не удостоился чести быть принятым в Клуб Дегустаторов). Бледный, изящный, субтильного сложения молодой человек обладал изысканными манерами: двигался легким шагом и чуть-чуть припрыжку, сок пил лишь манго и мелкими глотками, мяса не ел, а пробавлялся морковным салатом с орехами. Одежда на нем была странная: обтягивающие лосины, сапожки с узором, рубаха с кружевами и что-то похожее на крылатку из зеленого шелка. Все это Бабаев счел знаками сексуальной ориентации Игоря Петровича, но отнесся к нему с вниманием, сожалея, что такой приятный кавалер не ценит волнующих душу ханум и пери. Но встреча с новым знакомцем оказалась недолгой: получив у ЭХМА выписку с отказом и доев салат, Игорь Петрович удалился в глубокой задумчивости – должно быть, размышлял над новым партийным гербом.
На неделе обсуждался проект Папы Жо о легализации постельного бизнеса: создание профсоюза путан в рамках сферы услуг и борьба с сутенерством. Проект был разработан капитально и предусматривал трудовые книжки для жриц любви, медкарты и особые журналы, куда заносится вид услуги, сумма и фамилия клиента – конечно, с паспортными данными. Идея вызвала сочувствие у многих, но «Матери России», поэт и адвокат, а также коммунисты и аграрии возражали – не в принципе, а против слишком точных данных о клиентах. Лидер нацлибералов взбеленился, обозвал оппонентов фарисеями и начал было открывать бутыль с нарзаном. Но до водных процедур и кулачных боев не дошло – Владимир Маркович вдруг махнул рукой и заявил, что согласен доработать предложение.
Разведка, догадался Бабаев. Демарш с путанами – проба сил перед более серьезной акцией, возможно связанной с другом Саддамом, которого Папа Жо намерен одарить московским гостеприимством. Как опытный политик, запускает он фейерверки и глядит, у кого какой глаз прищурится…
В перерыве, столкнувшись с Папой Жо у доски объявлений, Бабаев пожал ему руку.
– Поздравляю, Вован.
– Не с чем, Алик. Завалили коммуняки бедных девочек. На словах за народ, а трудящихся женщин им не жаль! Вышли бы сами на панель, гниды красные! Это им не Зимний брать!
Он мог еще долго распространяться в том же духе, и Али Саргонович уточнил:
– Я не про твою инициативу, я про твою выдержку. Ведь никого не полил лимонадом! Молодец!
Владимир Маркович уставился на Бабаева в недоумении, потом сообразил, за что его хвалят, и произнес:
– Во-первых, я поливаю не лимонадом, а нарзаном, что для здоровья исключительно полезно. А во-вторых, пойми, я ведь не со зла… я, в сущности, добрый человек и даже баб уважаю. Просто полива – часть моего имиджа. Знаешь, сколько я за него заплатил?
Подскочили репортеры, забросали Папу Жо вопросами и увлекли в соседний бар, где подавали пиво «Дипломат», «Федеральное» и «Пролетарская диктатура». Но зычный его голос долго еще разносился по коридорам:
– Вы говорите, куртизанки? Почему я за них? А что вам не нравится в куртизанках, любезный?… Я – национал-либерал! Это значит, что я ратую за страну и все ее население, за русских, чукчей и татар, за космонавтов и куртизанок! Это либеральное и единственно верное понимание национализма, а остальное – фашизм, шовинизм, антисемитизм и прочие «анти»! Вы что, антисемит? Нет? Тогда почему вы против куртизанок? Все-таки не против? Лучше, уже лучше… Эй, там, пиво откройте! «Федеральное», конечно! Я пролетарскую мочу не пью!
Отключив усилием воли голос Папы Жо, Бабаев повернулся к стенду с информацией. Тут было много интересного: список ведомственных дач – с призывом подавать заявки; постановление суда – о том, что бывший депутат Рылеев осужден на восемь лет; программы ближайших заседаний – девятого числа были назначены слушания по Абхазии, Южной Осетии и другим конфликтным регионам; объявление демократов, приглашавших отметить двести лет со дня рождения Линкольна. Также сообщалось, что на грузинское село упала бомба – к счастью, не взорвавшаяся. По этому поводу был заявлен протест по дипканалам, но Министерство обороны заверило грузинскую сторону, что бомба – не российская. Российские бомбы взрываются всегда.
В самом низу был пришпилен листок с извещением о премьере в Большом театре. «Белое солнце пустыни», 12 октября, билеты по депутатской квоте – в комнате 325… То, что надо, полумал Бабаев. Можно сказать, знак Аллаха или провидения! Он представил, как идет в театр с Ниной, с дорогой своей афсунгар, и счастливо улыбнулся.
Доклад по кавказской проблеме сделал спикер Бурмистров, что подчеркивало ее важность, а также являлось реверансом президенту. Собственно, был целый ряд вопросов, касавшихся Кавказа, и все как один скользкие: признание или не признание самопровозглашенных республик, свары с Грузией, недовольной присутствием миротворцев, приток в Россию нелегальных гастрабайтеров, укрепление новой границы, тайная помощь чеченским террористам, и, наконец, политика Азербайджана, мечтавшего направить свою нефть в обход российской нефтяной трубы. Целый клубок проблем, шипевших и исходивших ядом точно гадюки! Но Бурмистров выбрал то, что указали свыше: Абхазия, Аджария, Южная Осетия и Карабах.
Признать их или не признать?… Как обычно бывает в политических играх, твердого «да» или твердого «нет» здесь не существовало. Ждали прецедента, которым стало бы отделение Косова от Сербии или, к примеру, басков от Испании. Последний вариант был фантастическим, но первый вполне реальным, сулившим простор для спекуляций и всевозможных инициатив. Признает Запад Косово, и карта Европы тут же изменится; может, даже Украина сама себя располовинит на голубых и оранжевых. Что уж говорить о мелочах, о Приднестровской республике или Абхазии!
Но пока – ни «да», ни «нет»… Впрочем, глава государства, поставив перед Думой сей вопрос, не надеялся на кардинальное решение. Важнее было показать свой интерес к проблеме, чтобы новые друзья особенно заокеанские – сообразили: если отнимется что-то от Сербии, то что-то прирастет к России.
Дебаты оказались бурными. Левые, включая «чистокровных коммунистов» и Пятый Интернационал, стояли на том, что угнетенные тиранами народы следует освободить, а тех, кто будет препятствовать процессу, развешать на фонарных столбах. Правые, демократы и «персюки», призывали к осторожности, напоминая, что Кавказ велик, столбов там много, так что места хватит всем. К тому же Запад не одобрит радикальных мер и резких заявлений, что скажется на инвестициях, кредитах и вступлении России в ВТО. У центристов, то есть у пропрезидентских партий, мнения разделились: «муромцы» ждали руководящих «це-у» и вздыхали по абхазским мандаринам, с коими не сравнятся ни испанские, ни турецкие, а лидер аграриев Придорогин склонялся к половинчатым решениям – не признавать, но ввести по дивизии в каждый спорный регион. Что до «патриотов», то их больше занимали проблемы нефти, газа и трубы. Не удивительно; ведь ППП объединяла хозяйственников, бывшую номенклатуру, что перекрасилась сначала в демократов, затем в сторонников «Наш дом – Россия» и, наконец, в центристов. Всегда и везде они отстаивали справедливость, понимая под этим свой карман.
Нацлибералы не были, по серьезному счету, ни левыми, ни правыми, ни центристами, но могли при случае оказаться в любой позиции и в любом месте. Такая гибкость ценилась, и соратники Папы Жо сидели в креслах по три, а то и по четыре срока. В данный момент они поддерживали левых, но не ради борьбы с тиранией, а потому, что Владимир Маркович имел имперские замашки; грела его сердце мысль о возвращении Кавказа и прочих стран и территорий – от Аляски на востоке до проливов на западе. О проливах он выражался туманно: иногда это были Дарданеллы, а иногда – Гибралтар.
Прения шли по нарастающей, депутаты вскакивали с мест, азартно размахивали руками, толпились в проходах у микрофонов. Кавказ для России был открытой раной, и всяк старался изложить свой рецепт лечения: то ли прижечь огнем из пушек, то ли зашить колючей проволокой вдоль границ, то ли сбрызнуть бальзамом льгот и денежных вливаний. Но постепенно тема депутатских выступлений изменилась, перетекла каким-то чудом от осетиноабхазских проблем к нефти и газу, к трубопроводу в обход российских рубежей и ценовой политике «Газприма». На последнем моменте задержались.
– Мироеды! – орал Рубайло. – Семь шкур дерут! Даром, что государственные, а державе – не налог и прибыль, а шиш в кармане!
– Украину задавили! – вторил ему демократ Погребняк. – Скоро с Лукашенко нас рассорят!
Угрюмов, третий человек в РПКЛ, пробился к микрофону и сказал, мрачно сдвинув брови:
– Это пиявка на теле страны. Присосалась к общественным богатствам, жрет их, перегоняет на запад в так называемый стабфонд! Это не газ и нефть, а наша кровь пролетарская! – Тут он стукнул кулаком в грудь. – И пьют ее люди с волосатыми сердцами!
– Вы, батенька, поаккуратнее в выражениях… – начал спикер, но его перебили выкриками с мест:
– Правильно Угрюмов говорит!
– Зажрались господа у государственной кормушки!
– Там ведь и частный есть капитал! А кто владельцы?
– Ревизию им! От Счетной палаты!
– Зачем от Счетной? Сами комиссию организуем!
Бабаев привстал в удивлении, озирая разбушевавшийся парламент. Затем повернулся к соседу, к Кузьме Находкину.
– Что за крик? Почему? Вроде о другом говорили, про Кавказ…
– Проплачено, вот и кричат. Финансы отработать нужно, – с меланхолическим видом пояснил КВН и пропел вполголоса: – Финансы, финансы, волкам авансы…
– Не обращайте внимания, БАС, – заметил ФБР-Рождественский. Смотрите, любуйтесь… Что у микрофонов творится! Прямо танец с саблями!
Читать бесплатно другие книги:
