Забытый этаж Фролов Андрей
– Это не шутка! – притянув к себе брата, мальчик торопливо откинул клапан школьного ранца, запустил руку внутрь и нащупал бархатный чехол. Вынул, разворачивая ткань и поднимая увесистую драгоценность над головой. – Нет, это не шутка! Вот Отзвук Эха, принадлежащий мне по закону. И я отдам его в качестве оплаты за этого звероморфа.
У распорядителя отвисла челюсть. У пожилого гула, что торговался последним, сквозь зубы прорвалось ругательство, от которого покраснели стоящие рядом молодые арсилитки.
В гробовом молчании Бордим Измельчитель поднялся со своего места, медленно снимая маску с железными шипами. Под ней оказалось широкое, нездорово-зеленоватое лицо, испещренное десятком шрамов. Держа шлем на сгибе мускулистой руки, вожак Глиняных прищурился, вперившись в «арсилита» свинцовым взглядом.
– Продолжать торг! – рокочущим голосом приказал он, не глядя на лысого. Выговор вождя напоминал манеру речи шахтеров Коп-Копа, но был более грассирующим, рваным, задыхающимся.
– Как изволите, князь Бордим, – пролепетал аукционист, улыбаясь так, словно уголки его губ насильно тянули веревками. – Ставка за звероморфа – великолепный самоцвет, известный как Отзвук Эха! Раз!
Толпа охнула в едином порыве. Гул-старик смачно и демонстративно сплюнул на дно арены, развернулся и ушел, по-хамски расталкивая зрителей широкими плечами. Крумм едва слышно втянул воздух носом, еще не решаясь поднять головы.
– Два! – раздалось над помостом, а бронзовый молоточек снова указал на Витю.
Свет, лившийся из прожекторов под потолком каверны, стал нестерпимо ярким и горячим. Гудение моторов Локо утихло, словно весь грот осознал, сколь необычный торг происходит сейчас на одной из площадок, и решил узнать финал этой драматической истории. Князь Следопытов оставался неподвижен, пристально изучая наших героев.
– Тогда, если никто не против… И не собирается поднять ставку… – Будто намеренно растягивая время, распорядитель медленно занес руку над гонгом. – Отзвук Эха за кошку-звероморфа… Три, продано!
Протяжно звякнула бронза.
И окружающие звуки тут же вернулись – разом, как тонна воды сквозь прочищенный затор в бетонном русле. Обрушились на ребят и Крумма, и те совсем не сразу поняли, что вокруг них ликуют и арсилиты, и гулы. Зеваки и участники радовались зрелищу, какое увидишь не каждый Торг, а самые простые и наглые даже похлопывали Витьку по плечам.
Киртана наконец повернула голову. Медленно, будто у кошки затекла шея. Взгляд ее безошибочно нашел в толпе брата… затем переместился к ребятам, еще не поверившим в успех, растерянным и оглушенным. А потом Настя вдруг заметила, как из светло-зеленых глаз саблезубой кошки полились слезы. На полосатых щеках сверкнули две влажные полоски, а затем звероморф чуть заметно поклонилась (увидеть это мог только самый зоркий и наблюдательный ловкач)…
– Забирайте покупку, юные арсилиты, – предложил лысый аукционист, пряча гонг и молоток в просторные карманы фартука. – Но прошу немного обождать. Сейчас мы наденем на эту припадочную намордник и цепи, а также снимем взрывное устройство…
– Не нужно намордника, – яростно замотал головой Димка, начиная проталкиваться к помосту. Крумм последовал за ним, следом потянулись Витя с Настей. – И цепей не нужно!
По приставной лестнице дети и кот торопливо взобрались на сцену, где Витя небрежно сунул Отзвук Эха в потные руки ведущего торгов. Тот, опешив от внезапного нежелания покупателей пеленать опасную хищницу, с подозрением вынул из-за пазухи монокль. Изучив подлинность драгоценности и сопроводительного документа, молча и почтительно передал камень одному из подручных Измельчителя.
– Ты, дядя, ничего не забыл? – резко (быть может, даже излишне резко, но его можно понять) спросил Дима, привлекая внимание бритоголового. И даже хлопнул гула по спине.
Подземник, еще не пришедший в себя от необычности произошедшей сделки, сонно обернулся. И никто из ребят или животных, к сожалению, не обратил внимания, что грозный князь Глиняных Следопытов все еще стоит перед троном, изучая юных «арсилитов» из-под редких светлых бровей. А на его левом плече, проворный и шустрый, восседает пепельно-черный ловкач, с младенчества прислуживавший лидеру клана. Крохотными пальчиками оттянув край маски, мохнатик что-то торопливо бормотал в ухо властителя. И с каждым новым словом ледяные глаза того сверкали все ярче.
– Да, разумеется! – Распорядитель наконец встрепенулся, снимая с пояса ошейник-ретранслятор, принадлежавший Киртане. – Вы уверены, что цепи не нужны?..
Но мальчик не ответил, вызывающе встав к гулу спиной.
И вдруг услышал, как тихонько всхлипнула Настя. Обеспокоенно заглянул ей под капюшон, проверяя, не собирается ли она заплакать. Но девочка жестами дала понять, что в глаз что-то попало. А затем молча указала на Крумма и Киртану, замерших напротив друг друга. И тут Димка понял, что ему в глаз, кажется, тоже угодила гадкая соринка. Смахнув непрошеную слезу, он счастливо улыбнулся, по-дружески сжимая локоть сестры…
Низко опустив массивные головы и соприкоснувшись лбами, обе полосатые кошки прижали уши и закрыли глаза. Так, словно вокруг не было ни злобных браконьеров, ни надзирателей, ни охранных бомб. От звериного дуэта долетало едва слышное урчание, усы подрагивали. Покачиваясь, будто в трансе, звероморфы осторожно и мягко терлись носами, и в этой трогательной звериной ласке переплелись радость встречи после мучительной разлуки, братская любовь и неподдельная забота.
Да, мы все ссоримся с родными, это не секрет. Бывает, до хрипоты ругаемся с братьями или сестрами, искренне злимся на родителей, а позже – сами став родителями – время от времени сердимся на своих детей. Но уверяю вас, что все эти ссоры и распри – всего лишь эмоции. Потому что во главе семьи стоят вовсе не злость или обида. Во главе семьи стоит то самое чувство, которое испытывали друг к другу зубастые хищники на помосте рабского торга. Возможно, кто-то из вас еще не ощущал его светлой нежности… а кто-то уже успел позабыть… но я точно знаю – оно существует, рано или поздно наполняя сердца такой любовью к своей семье, близким и родным, что позволяет беспрепятственно проходить и огонь, и воду, и медные трубы…
Наконец Крумм отступил к людям. С мольбой посмотрел на Димку, и тот все понял без лишних указаний. Осторожно (несмотря на полную неподвижность Киртаны и совсем уж человеческий блеск понимания в светло-зеленых глазах) присел на корточки, отстегивая сверток с бомбой и надевая на кошку говорящий ошейник. Витя и Настя подошли ближе. Саблезубая хрипло прочистила горло. Помотала головой, позволяя ретранслятору удобнее устроиться на шее, а затем негромко заговорила низким женским голосом.
– Киртана не знает, кто вы такие, – произнесла она, поочередно взглянув на каждого из близнецов и подставляя загривок, – но отныне жизнь Киртаны принадлежит вам навечно.
– Ой, да что вы… – Витя смутился, от неожиданности обратившись к сестре полосатого друга на «вы» и неловко подбирая слова. – Встаньте, пожалуйста. Это все Крумм… он попросил… сначала мы оказали ему услугу, потом он нам, и теперь…
– Просто нам хорошо известно, – мягко, но настойчиво перебила мальчика Настя, – что такое член семьи, угодивший в неприятности.
Киртана с пониманием кивнула, еще раз низко поклонилась. Крумм последовал ее примеру, выражая глубокую признательность.
Толпа, не спешившая расходиться из-под сцены, не могла поверить своим глазам. Там все громче шушукались, с уважением оценивали поступок покупателей и пытались угадать (на это даже заключали пари), что же за странные арсилиты устроили столь необычное представление. А сами «арсилиты» наконец-то в полной мере осознали, что справились. Смогли добраться до Торжища, сохранить драгоценность, миновать смертельные угрозы, выиграть аукцион и не отступить под напором матерых гулских торгашей!
На лицах детей расцвели улыбки. Звероморфы, держась плечом к плечу, направились к лестнице, приглашая спасителей за собой. И когда представители кланов внизу почтительно расступились, чтобы пропустить их…
– Стоять!
Грубый, рокочущий голос Бордима Измельчителя приковал к месту всех пятерых. Кошки, почуяв неладное, мгновенно прижались к помосту и оскалили клыки. Похолодев, наши герои повернулись к массивному трону, перед которым стоял вождь клана Следопытов.
Пятнистый ловкач-соглядатай (как вы могли догадаться, именно он сидел под кустом в каверне Заросли и стал свидетелем освобождения кота) спрыгнул с плеча Измельчителя, забившись под кресло. Челюсть князя, и без того квадратная и выступающая вперед, была угрожающе выдвинута. Ноги широко расставлены, словно перед рукопашной. В крохотных светло-серых глазках бушевала ярость, зеленоватая кожа потемнела от прилившей крови. На сгибе локтя гул по-прежнему удерживал глиняный шлем-маску, но толстые пальцы другой руки вцепились в висящий на поясе бумеранг с бритвенно-острым краем.
– С этого помоста спустится только одна кошка! – прорычал Бордим так, что услышали не только под сценой, но и в соседних торговых рядах. – Та, что была честно выкуплена на торге, пхам-ардор. Но вторая, украденная у Глиняных Следопытов во время священной охоты, останется здесь!
Гулы и арсилиты, окружавшие аукционное возвышение, зашумели, но совсем иначе, чем минуту назад. Теперь в их шепотках слышалось недопонимание. Продавцы и покупатели у лотков тоже оборачивались, несколько сделок приостановилось. Многие переглядывались и пожимали плечами. А Измельчитель, повернувшись к краю помоста, решил удовлетворить любопытство зевак:
– Несколько полных Циклов назад я изловил этих двух звероморфов, пользуясь правом вольной охоты в пустых кавернах! Но они, пхам-ардор, – палец князя обвинительно нацелился на чужеродцев, от неожиданности вжавших головы в плечи, – украли у меня половину добычи!
Настя охнула, ее глаза в ужасе распахнулись. Витя, от волнения задышавший рывками, как при подкатывающем приступе астмы, впился пальцами в переносицу. Он заметил, как изготовились к драке Крумм и Киртана, решившие, что отныне – никакой неволи! Осознал, как катится в пропасть вся их нелегкая победа. А потому отважно выступил вперед, чтобы отрицать, тянуть время и утихомиривать грозного гула.
– Мы ничего об этом не знаем, уважаемый князь Бордим… – как можно увереннее соврал мальчик, чувствуя, что ему не хватает воздуха. Голова закружилась, горло перехватило, но он держался с мужеством взрослого, обязанного любой ценой защитить родных. – И проблемы нам не нужны… Сделка завершена?.. Вы получили камень, цена его многократно превышает стоимость любого звероморфа… Поэтому мы просто пойдем… хорошо?
Но тут…
Но тут свой ход сделал Димка.
Простоватый и искренний Димка, шалопай и смельчак, иногда слишком по-своему понимающий ситуацию и столь же по-своему ищущий выходы из нее. И не успел его брат старательно сочинить формулу вежливого прощания, он хмыкнул, взлохматил непокорную светлую шевелюру и бросил Бордиму (да так, будто тот был зазнавшимся старшеклассником, а не вожаком подземного клана):
– Кот – свободный малый. Кошка наша по праву. Какие еще вопросы?! – Мальчишка хохотнул, похлопывая себя по ранцу на груди. – Раз вы такие несравненные охотники, нужно было лучше за силками следить… Тоже мне, добытчики…
И невозмутимо шагнул к лестнице, намереваясь покинуть помост. Но тут в руке катакомбургского князя очутился остро отточенный бумеранг.
– Пхам-ардор, никто не смеет безнаказанно красть у Глиняных Следопытов! – Лицо Измельчителя расколола жутковатая улыбка. Он начал медленно разматывать Путы Благоразумия на личном оружии, не сводя взгляда с кошек и детей. – А после – еще и насмехаться над этим. За свою дерзость, арсилиты, вы заплатите мне жизнью…
Глава девятая,
заключительная, в которой нарушаются древние законы и палят ружья, а кое-кто балансирует на грани жизни и смерти
Близнецы примерзли к помосту, не в силах шелохнуться.
Витька застонал, проклиная брата за несдержанность. А Настя вдруг уловила исходящую от Следопытов волну неконтролируемой ярости, остановить которую были не способны даже законы Торжища. Она смутно считывала (информация поступала откуда-то извне, словно нашептываемая в ухо), что традиции нарушались и раньше, однако данное непотребство являлось столь вопиющим, что об этом предпочитали даже не вспоминать. Димка, вдруг осознавший, что натворил, попятился к краю сцены. Одна его рука скользнула за пояс, машинально нащупывая нож.
Крумм и Киртана отступали к лестнице, скаля клыки. Воины Бордима, готовые следовать за своим вожаком хоть в лавовую бездну под Катакомбургом, тоже начали распутывать оружейные чехлы.
Зрители аукциона поступили по-разному. Часть бросились в стороны, стараясь как можно скорее затеряться в торговых рядах. Часть подались назад, но бегству не предались, твердо решив досмотреть представление до конца. Распорядитель испарился, будто его и не существовало. Несколько сметливых продавцов ближайших лотков шустро прятали товар под прилавки, тонко чувствуя приближающийся хаос. Казалось, что в воздухе, будто в трансформаторной будке, копилось неконтролируемое электричество, от которого приподнимались волосы и пахло озоном.
– Пхам-ардор, вам не уйти! – прорычал Бордим, надевая шлем и шагнув вперед. – Окружай их, парни!
Отряд Следопытов послушно выполнил приказ. Гулы наверняка понимали, какое наказание ждет клан после расследования инцидента. Но были полностью преданы князю и не собирались отступать. Рассыпавшись полукольцом, они стали медленно надвигаться на наших героев, потрясая обнаженными мечами, топорами и бумерангами. Теперь их глиняные маски казались не просто вычурно-грозными, они пугали…
– Приказываю вам остановиться!
Толпу под помостом взрезала пестрая колонна вооруженных гулов и арсилитов. Более чем двух, похожих одеждой или комплектом вооружения, среди них было не найти. Знаки родов на наплечниках, плащах, шлемах или заспинных штандартах сообщали, что это сборная стража Торжища, на восемь Циклов формируемая из нескольких прибывших в каверну кланов для поддержания правопорядка. Командовал ею высокий блондин-арсилит, закованный в легкую темно-красную броню и сжимавший в руках короткую алебарду.
– Князь Бордим! – он снова обратился к Измельчителю, когда два десятка его солдат оттеснили зевак и выстроились перед сценой. – Приказываю спрятать оружие! Ты находишься на самой границе дозволенного, и я не рекомендую ее переступать.
На периферии (подальше от эпицентра, но так, чтобы было видно и слышно) продолжали собираться подземники. Многие закрывали будки и магазины, чтобы лично стать свидетелями столь необычного происшествия. На соседнем помосте даже приостановили аукцион руды, а его аудитория шумно потекла на звуки перепалки.
Шипастая маска вожака Глиняных повернулась к страже. Через узкие прорези были видны пепельные глаза, с лютой злобой буравящие законника. Настя, вдруг до последнего нюанса прочитавшая настроение гула, с сожалением поняла, что адреналиновая вспышка не позволит главному Следопыту выполнить приказ…
– Пхам-ардор, арсилит, – голос из-под шлема глухо вибрировал, – я зачехлю катейю, как только щенки умрут, а я заберу свой трофей!
Услышав это, правоохранители Торжища открыто зароптали. Многие обнажили клинки, кто-то взвел курок ружья, кто-то возмущенно выругался, призывая вспомнить старинные уставы. Командир в багряном доспехе неодобрительно покачал головой, всем своим видом призывая не делать глупостей. Следопыты между тем все ближе подкрадывались к ребятам и звероморфам, оказавшимся в тупике, – снизу лестницу подпирала стража, сверху окружали гулы-охотники.
– Мамочка, – прошептала Настя, – что же теперь будет?
– Крумм вступит в бой, – слова кота были неразборчивы из-за рычания, выплесками рвущегося наружу. – Друзья побегут и найдут убежище у урожайщиков. Если мы…
Полосатый не договорил. Может, к счастью, может, к беде, но близняшки так и не узнали, что будет, если… Равно как не успел возразить Бордиму и светловолосый офицер.
Потому что толпа вдруг всколыхнулась, будто через нее перла напролом паровая колесница, и на открытое пространство перед помостом выкатились девять вооруженных гулов. В которых, к своему сожалению, обессиленный Витька узнал Нерях. Впереди семенил коротышка с перебинтованной головой, одна рука которого покоилась на перевязи… и через миг дети вспомнили его, отправленного в полет мощным хвостом Старшего Брата. За спиной «летуна» маячил еще один знакомый гул – тот самый, что спасся бегством, бросив оружие.
– Вот они, ребя! – завопил раненый, тыча в чужеродцев здоровой рукой. – И кошка эта с ними была! – А затем обернулся к вожаку Следопытов и угрожающе затряс кривым пальцем: – Ты, Бордим, это брось! Наша добыча за кровь наших собратьев! Мерзавцы натравили на нас хранителей Наседки! И камень у них!
Гулы-грабители одобрительно загудели, вскинув оружие (тоже лишенное Пут Благоразумия). Казалось, легкость нарушения законов каверны уподобилась простуде, заражая направо и налево и не давая возможности задуматься о последствиях. Арсилит, командовавший стражей, лишился дара речи. Хлопнув себя по щеке, будто не мог поверить своим глазам или пытался проснуться, он возмущенно прокричал:
– Немедленно спрятать оружие! Я вызову подкрепление! Вы сошли с ума!
– Отвали, бледнолицый! – с вызовом завопил гул, сбежавший от ящеров Артефициалии. – Если Следопытам можно брать свое силой, то и мы возьмем! Лучше не лезь! – Его слова поддержал новый слаженный клич сородичей.
– Убирайтесь прочь, грязные недомерки, пока я не пересчитал ваши кости, пхам-ардор! – взвился Бордим, топнув ногой и нацелившись на Нерях бумерангом. – Я никому не позволю стоять на моем пути!
– Наша месть! Убирайся сам!
Мирные, не намеренные ввязываться в конфликт обитатели Торжища одновременно сделали несколько шагов назад, упираясь спинами в торговые палатки. Зевак раздирало любопытство, но никто не хотел получить шальную пулю или стрелу, если дело дойдет до драки…
– Ты говорил, тут такого не бывает… – с тоской протянул Витя, когда Крумм подступил к мальчику, прикрывая его своим телом.
Волосы заботинца намокли от ледяного пота, липли ко лбу и лезли в глаза, колени подрагивали, губы побелели. Тем не менее он был готов сражаться, равно как и его брат с сестрой. Сражаться до последнего, вот только было бы чем…
– В жизни случается всякое! – коротко огрызнулся хищник, злобно рыча на каждого Следопыта, который набирался смелости еще чуть-чуть подступить к виновникам беспорядка.
– Приказываю спрятать оружие! – как можно спокойнее и рассудительнее повторил офицер стражи. Он переводил взгляд то на одних гулов, то на других. – Вам предписано разойтись, а этих юных арсилитов и звероморфов я забираю в свой шатер до выяснения обстоятельств!
И воин уже шагнул к помосту, полный решимости помочь Насте спуститься вниз, как тут над гомонящей толпой прокатился еще один крик. В отличие от рокотания Нерях или охотников, он не казался грубым и хриплым, но был преисполнен надменности и уверенности:
– Если кто-то и заберет чужеродцев с Торжища, то это будем мы!
Зрители стройно (как в театре в момент драматической развязки) ахнули, охнули. Затем повернулись на голос, и часть живой стены покорно расступилась, пропуская на пятачок новых участников этого необычного противостояния. От исказившей лицо гримасы у Витьки с носа чуть не свалились очки, а Настя с треском оторвала завязку капюшона. И только Димка, сбросив ранец с плеч и рассовывая его содержимое по карманам, оставался внешне безучастен к происходящему вокруг…
– Это пленники великого князя Славорода, трусливо сбежавшие от правосудия Сильнейших! – зычно и нараспев, словно зачитывал слова гимна, продолжал новый голос. В круг зевак, торговцев, зазывал и артистов вступил арсилит в длинных оранжевых одеждах. На его плече покоилась тонкая светлая коса. – Не ожидал от них такой глупости – прийти сюда, но князь будет рад… Тот же, кто захочет поднять на них руку, автоматически объявит нашему клану войну. Мы забираем чужеродцев для справедливого возмездия!
Следом за арсилитом Славорода показались бойцы Сильнейших в фиолетовых латах и шлемах, с арбалетами и длинными шпагами в руках. Их было не меньше дюжины, и все они тоже не преминули проститься с Путами Благоразумия. Казалось, простуда-злость продолжает распространяться по каверне, дурманя всех, кого коснется…
– А ведь мы были так близки к дому… – пробормотала Настя, впадая в оцепенение. Взгляд девочки сделался безразличным, будто она решилась отдаться на волю судьбы. – Как нелепо…
Витька крепко сжал руку сестры. Он лихорадочно соображал, что им делать. Но мысли скакали в голове, как детальки от детского конструктора в жестяной коробке, никак не желая выстраиваться в единую фигуру.
Дима отшвырнул пустой ранец, поднимаясь на ноги. В отличие от глаз Насти, глаза мальчика горели, не предвещая врагам ничего хорошего. Звероморфы, выпустив когти, низко пригнулись и замерли, словно сжатые пружины, готовые распрямиться в любой момент…
Напряжение достигло своего пика.
Бордим тяжело дышал, взвешивая в руке огромный бумеранг и как будто размышляя, кто станет его первой целью. Неряхи подбадривали себя воплями и безостановочно ругались на арсилитов. Те сомкнулись одним монолитным строем, не реагируя на нападки гулов и ожидая приказа. Законники, среди которых, по счастью, не было ни Сильнейших, ни Умелых, ни Глиняных, пребывали в растерянности – их командир нерешительно замер, так и не добравшись до лестницы.
– Никто не смеет нарушать законов Торжища… – наконец сказал он, но до невозможности робко.
– Никто не встанет на пути Измельчителя! – злобно выплюнул Бордим сквозь маску.
– Никто не запретит нам мстить, ребя! – взвизгнул гул со сломанной рукой.
– Никто не отнимет у Славорода его собственность! – с тонкой улыбкой на лице подвел итог предводитель средоточинских арсилитов.
И тогда они кинулись в бой… Одновременно, как по сигналу, все на всех. Следопыты метнулись к близнецам, и навстречу им тут же устремились две полосато-зубастые молнии. Шагая в ногу, строй Сильнейших стал неумолимо теснить стражу; Неряхи с воем полезли на помост.
Взметнулись клинки, древки и приклады. Бахнули сразу несколько ружей, работавших на синдринии. Щелкнули тетивы арбалетов. Закричали раненые, полилась кровь – густая, красная, гулская и арсилитская, перемешиваясь и пачкая пыльную прорезиненную арену.
Гулский воин из Нерях сцепился с охотником Измельчителя. Рыча, они набросились друг на друга, будто дикие звери, осыпая ударами и не замечая ран. Когтистые лапы звероморфов мощнейшими ударами сбросили с помоста двоих Глиняных, а затем Крумм взвизгнул – его задел зазубренный клинок еще одного Следопыта. Стража Торжища, застигнутая врасплох столь вопиющим нарушением традиций, только оборонялась. Впрочем, воители Славорода и не стремились понапрасну лить кровь, уверенно защищаясь и неумолимо прорываясь к лестнице, точнее – к людям на ее вершине. Несколько гулов-бандитов бросились им наперерез, целя во фланг, но были встречены двумя мечниками. Зазвенел металл – арсилиты, оказавшиеся невероятно быстрыми и талантливыми фехтовальщиками, в считаные секунды разобрались с нападавшими и отбросили их тела прочь.
Военачальники враждующих сторон поступили по-разному.
Посланник клана Сильнейших, едва началась схватка, предпочел спешно отступить за спины членов своего отряда, ограничившись командованием. Однако перед этим на мгновение задержался. Прижал пальцы к вискам, пристально взглянув на одного из Нерях… и тот вдруг осел как подкошенный, а из его приплюснутого носа потекла алая струйка. Сумасброды клана Умелых единого лидера не имели, а потому развязали войну на несколько фронтов и даже не помышляли о слаженности. Командир рыночной стражи дрался в первом ряду, стараясь наносить удары не клинком алебарды, а окованным древком, чтобы лишь ранить противников или лишать сознания. Бордим же, оправдывая грозное прозвище, ринулся в битву с такой яростью и упоением, словно только об этом всю жизнь и мечтал. Он не стал запускать свою изогнутую катейю, орудуя ею, как мечом, и в первые же мгновения боя под ее точными выпадами пали сразу несколько соперников…
А что же наши герои, спросите вы? Уже не в первый раз оказались они зажаты меж нескольких огней, насмерть перепуганные и беспомощные… Витька метнулся к лестнице, потянув за собой сестру, но чуть не споткнулся о Неряху, карабкавшегося на помост. Димка взмахнул кухонным ножом, но подступавший Следопыт лишь громко рассмеялся над крохотной железкой в руке мальчишки.
– Нужно бежать! – закричала Настя. От миазмов злости и алчных устремлений, которые девочка неведомым образом впитывала из сгустившейся атмосферы боя, у нее заболела голова. – Крумм, Киртана, нужно бежать!
Но звери не слышали – окруженные кольцом Глиняных, они бросались то на одного, то на другого. Один из гулов Бордима бросил лассо, промахнулся, за что был тут же наказан ударом лапы в маску. Глина треснула, охотник закричал и упал на спину. В Киртану выстрелили из ружья, но пуля лишь взгрызла листы настила.
Двое Умелых, обогнув возвышение, все-таки забрались на край сцены и теперь подбирались к ребятам, поигрывая длинными ножами. И когда казалось, что они, уже замахнувшиеся для удара, вот-вот настигнут заботинцев, Димка (он отбросил свое бесполезное кухонное оружие) вдруг взмахнул рукой. В гулов полетело что-то небольшое, цилиндрическое. А спустя мгновение внезапно бахнул взрыв – шумный, дымный, засыпавший место аукциона снопом разноцветных искр. Бандиты заверещали, уронили клинки и схватились за лица.
Витя, от неожиданности присев и чуть не сверзившись на головы законников, не сразу понял, что произошло. А когда догадался, что брат воспользовался петардой, прихваченной с праздника трудогуликов (помните про спички в его ранце?), вцепился в его одежду, увлекая к противоположному концу помоста.
– Бежи-и-им! – протяжно закричал Димка, первым прыгая вниз.
Бордим взревел. Ударом ноги отшвырнул Неряху, с которым сражался. Бросился следом за ускользавшей добычей. Но тогда путь ему преградил офицер правопорядка.
Князь смерил арсилита презрительным взглядом, попытался обойти. А когда понял, что тот всерьез намерен бросить вызов вожаку Глиняных Следопытов, вскинул бумеранг-катейю.
Они сошлись один на один – высокий и худой против низкого и коренастого. Застонала сталь, полетели искры. Измельчитель выигрывал в силе и упорстве, безымянный страж полагался на скорость и верткость. Оба закружились в одном из самых старинных танцев, известных с момента появления человечества. Выбрав момент, арсилит помассировал висок в прорези шлема и взглянул на противника так, что тот пошатнулся. Но на ногах устоял, несмотря на хлынувшую из-под маски кровь, и злобно, торжествующе захохотал. Воспользовавшись заминкой, Настя и Витька сиганули следом за братом.
Увы, внизу их уже поджидали… Двое арсилитов Славорода побежали прямо на детей, замахиваясь шпагами. Дима, трясущимися руками поджигая еще одну петарду, чуть не угодил под певучий клинок. Увернулся, бросая шутиху под ноги Сильнейшему, развернулся и дал стрекача. Новый взрыв заглушил два ружейных выстрела, которыми стража прореживала ряды противников. Во все стороны полетели искры, спиралью размотался дымный шлейф, окутав место битвы сизой пеленой. Проскочив сквозь нее, наши герои ринулись в ближайший торговый ряд.
И когда казалось, что спасение близко, Настя вдруг сбавила шаг.
Замерла, оборачиваясь к сцене.
– Крумм! – отчаянно закричала девочка и этот возглас отозвался в ее гудящей голове болезненным эхом. Возглас отчаянный, яркий, оглушительный.
И кошки услышали. Услышали сквозь стоны и крики, пальбу и лязганье железа. Песочными тенями застелились над помостом, избегая выпадов и веревочных петель. Одним грациозным прыжком оказались рядом, окровавленные и тяжело дышащие.
– Крумм здесь… – проскрипел ошейник саблезубого. – Нужно бежать к Локо…
Однако сказать это оказалось куда проще, чем сделать. Потому что закон Торжища, надломившийся на помосте для аукционов, вдруг принялся и вовсе разваливаться на куски. Так иногда попадает в окно камешек, пущенный из рогатки, – в стекле образуется крохотная дырочка, от которой начинают стремительно разбегаться трещины. Многочисленные, змеящиеся, порождающие одна другую. Камешком этим стала схватка четырех отрядов. Трещинами – охватившая каверну паника…
Зеваки, что были ближе всего к сцене, бросились бежать. Выкрикивали всякую чушь, уже через минуту подхваченную теми, кто не имел о происходящем ни малейшего представления. Перепуганные и настороженные, они сделали свои, по большей части ложные, выводы. Эти нелепые предположения словно пожар перекинулись на соседние ряды. Там обросли новыми подробностями, и совсем скоро центр арены был втянут в водоворот ужасных слухов и опасений…
Гулы и арсилиты покидали центр рынка. Некоторые упорядоченно, некоторые в спешке, переворачивая лотки и сбивая сородичей с ног. Карманники, прикрываясь сумятицей, тут же попытались обворовать несколько покинутых магазинов, отчего завязалось еще пять драк. На подмогу прибыл новый отряд сборной стражи. Но было поздно…
Как круги разбегаются по воде, так и хаос охватывал одну торговую улицу за другой. Снова послышались выстрелы, но совсем не на помосте – воспользовавшись ситуацией, старые счеты решили свести два арсилитских клана. На резино-асфальт десятками и даже сотнями сыпались сорванные Путы Благоразумия. Сверкало обнаженное оружие. Часть Локо, завидев неладное, предпочли покинуть каверну.
Вскоре схваток стало гораздо больше. Вспоминались застарелые обиды, кое-где вершилась быстрая и жестокая месть; многие решили поживиться задарма, взяв чужое силой клинка или меткостью стрелы. Раздробленность, присущая кланам Катакомбурга, проявила себя в полной мере, наполнив Торжище грохотом и воплями…
Ураган злости и бесчинства перекинулся на ярусы амфитеатра. Стали падать шатры и знамена, затаптываемые конкурентами из враждующих кланов. Вспыхнуло несколько пожаров. Ревели, рычали и мычали разумные животные, пленники пытались удрать. На окраине взорвалась паровая колесница. Надрывались приказами князья – некоторые собрали сородичей вокруг себя, прибегнув к глухой обороне; некоторые повели подданных в атаку, опьяненные азартом. Законники очевидно не справлялись, даже несмотря на помощь свободных охранных звероморфов, целыми семьями встававших на их сторону. Часть стражи вовсе дезертировала, предпочтя присоединиться к родичам, вместо того чтобы отстаивать поруганные устои…
Сквозь этот хаос, дым, грохот и крики и пытались прорваться наши герои.
Первым бежал Крумм, разбрасывая всех, кто вставал на пути. Киртана прикрывала тыл, лупя тех, кто пытался преследовать отряд или схватить одного из близнецов. Димка, едва замечал новую угрозу, швырял зажженную петарду (их запас, увы, начал подходить к концу). Вслед беглецам несся длинный, полный разочарования и ненависти вопль Бордима Измельчителя…
– Мамочка-мамочка-мамочка… – только и твердила Настя, затравленно озираясь.
– Вперед, вперед, не отставать! – задыхаясь, подбадривал Дима.
И только Витя молчал, сосредоточившись и стараясь не споткнуться о перевернутые лотки и телеги. Безобразие, в свое время учиненное тройняшками на Летней Ярмарке Спасгорода, по сравнению с творившимся вокруг казалось безобидной шалостью…
На одном из безлюдных задымленных перекрестков звероморфы решили сделать которую передышку, чтобы выбрать дальнейший путь. Настя прижалась спиной к витрине, запертой на гофрированную жестяную ставню. Витька напряженно всматривался в улицу, по которой они прибежали, мысленно взмолясь Всесильным Процессорам: только бы сквозь хлопья дыма сейчас не проступили угловатые, вразвалку бегущие фигуры. Димка, хрипло дыша, согнулся в поясе, упираясь руками в колени.
– Все… – охнул он, жадно глотнув воздуха и сморщившись от едкого дыма. – Заряды кончились…
– Нужно бежать быстрее! – невпопад вставила сестра.
– Да куда ему быстрее? – машинально и едко бросил Витя, не отводя взгляда от улочки. – Ты погляди на него… Отъелся на дармовой выпечке, вот бегать и разучился…
– Я не толстый! – искренне возмутился мальчик. Покраснел, вызывающе сжал кулаки, но снова задохнулся, по-прежнему силясь восстановить дыхание. – Уф… Ну ты гад, Витек… Не веришь? Вот ударь меня в пресс, прямо сейчас!
– Немедленно перестаньте! – властным тоном Юлии Николаевны вдруг приказала Настя. Внезапная перепалка братьев вывела ее из ступора, заставив взять управление отрядом в свои руки. – Как дети, честное слово… Крумм, я вижу вышку!
И она протянула руку вправо, указав звероморфам на ближайшую швартовочную Локо-мачту на четвертой, предпоследней ступени амфитеатра.
– Вперед! – скомандовал здоровенный полосатый кот. – Сестра, прикрой…
И они снова побежали, стараясь не отставать друг от друга и вовремя уворачиваться от несущихся навстречу подземников. Димка, несмотря на обидное замечание Вити, действительно сдавал, передвигая ногами все медленнее и медленнее. В какой-то момент брат даже придержал его за локоть, чтобы не оторваться и не потерять в шумной и дымной круговерти, охватившей каверну. Настя же летела вперед так, будто хотела обогнать Крумма. Об этом ее свойстве мальчишки помнили еще с младших классов – в хорошем расположении духа сестра была стремительна и легка. Но стоило ей потерять настрой, как она тяжелела, сразу теряя в скорости и стремлении победить. Сейчас, к счастью, этот настрой вспыхнул с новой силой…
– Не мешкать! – прикрикнула она.
И тут же отшатнулась, налетев на перевернутую будку бродячих артистов, – из соседнего переулка, намертво сцепившись в схватке, вывалились два гула из неизвестных кланов. Кошки тут же оказались рядом. Бросились на сражавшихся, хищным рыком и оскалами отгоняя драчунов прочь. Ярус приближался. Всем пятерым стало казаться, что они окончательно оторвались от Умелых, Сильнейших, Следопытов и стражи, как тут позади раздалось рычащее:
– Вот они где! Хватай, парни!
Резино-асфальт глухо загудел под тяжелой поступью троих охотников, вынырнувших из дыма наперерез нашим героям. Один гул раскручивал лассо, двое других потрясали топорами. Но не успела веревочная петля отправиться в полет, как на Глиняных вдруг навалились стражники. Может быть, они просто оказались в этом районе арены по счастливому стечению обстоятельств… может, тоже преследовали нарушителей порядка, которых усмотрели в детях и двух звероморфах. Но факт оставался фактом – солдаты (двое гулов и двое арсилитов) бросились на воинов Измельчителя, призывая сложить оружие.
Командовал группой тот самый офицер, что на аукционном помосте сошелся в рисковой схватке с Бордимом. При виде Адаптировавшего Разум – потрепанного, лишенного шлема, с перепачканными красным волосами, но живого – Витька мысленно возликовал. Может, кровожадный князь пал под ударами алебарды?
Размышлять над этим не оставалось времени…
Огибая закипевшую стычку, беглецы устремились на ступени старинной мраморной лестницы, уводящей на первый ярус амфитеатра. Справа и слева были установлены статуи, при других обстоятельствах наверняка заинтересовавшие бы Витю, до того красивыми и старинными они выглядели.
Неконтролируемых толп в этой части грота не наблюдалось. Шатры с незнакомыми эмблемами стояли нетронутыми. Впереди и вверху за ними, будто спасительный островок в океане хаоса, возвышалась Локо-мачта, к верхней площадке которой прижимался одинокий желтый вагон.
– Быстрее, пока Локо не удрал! – завопил Дима.
Казалось, это даже придало ему сил, и мальчик вырвался вперед, минуя ярус за ярусом (а ведь высота каждого из них составляла не меньше пяти метров). Одновременно с Круммом достиг нужного уровня амфитеатра, свернул к основанию вышки. Тут пропустил сестру внутрь широкой винтовой лестницы (сбоку от нее разместилась примитивная транспортировочная лента, с помощью которой поднимали тяжелые грузы), бросился следом.
Ребята шумно затопали по ступеням. Звероморфы, выпустив когти, начали болезненное восхождение по ржавой ленте подвижного пандуса. Они скользили, срывались, теряли последние силы, но лезли и лезли вверх, подталкивая друг друга и не давая себе скатиться вниз, словно с горки на детской площадке. Витька, все еще ликуя от одной мысли о возможном падении князя Бордима, последним устремился внутрь решетчатой конструкции…
И никто из них, к сожалению, не заметил, как из клубов дыма у основания мраморной лестницы показалась широкоплечая фигура. Измельчитель был ранен, озлоблен и измотан, но даже не помышлял отступить. Липкий бумеранг свешивался с правой руки, из свежего пореза на бедре текла кровь. Большинство шипов на маске отломилось, сама она треснула в паре мест.
Глаза вождя вспыхнули, когда он заметил троих детей и двух кошек, ускользающих внутрь недосягаемой мачты. Из горла его вырвался короткий яростный вой. Он судорожно сжал левый кулак, а затем размахнулся. Витя, в этот момент поднявшийся на первую промежуточную площадку вышки, оказался к нему спиной…
Металлическая катейя Бордима пронзила воздух каверны, шинкуя дымные полосы на своем пути. Миновала нижний ярус, затем еще один, подбираясь все ближе. Взвыла буйным привидением, заставила близнецов испуганно обернуться. С опасно-тяжелым шелестом промелькнула в считаных сантиметрах от Витиной головы. Обожгла мальчишку жгучим дыханием смерти… а затем благополучно пролетела мимо, разворачиваясь по широкой дуге и возвращаясь в широкую ладонь Измельчителя.
Поймав оружие, тот заревел так, что позавидовали бы и Старшие Братья…
От неожиданности и испуга Витя упал на колени, чуть не ткнувшись лбом в ребристый пол площадки. Димка, тут же оказавшись рядом, вздернул его за воротник куртки, одним рывком ставя на ноги.
– Ешки-матрешки! – нервно хохотнул он. – Не спать, братец! А говорил, я бегать не умею…
И снова загрохотал по ступеням, больше не оборачиваясь. Полосатые разумные кошки, скуля, рыча и ломая когти, добрались до верха мачты следом за Настей. Затем туда вывалился Димка; за ним, еще покачиваясь, наконец и Витя. Нашаривая в карманах синдриний, Дима подбежал к пульту. И вдруг остановился, хлопнув себя по бедру:
– Ха! Да это же Плясун, старый знакомый!
Локо, нетерпеливо покачивающийся на струне, тут же нацелил на него объектив амбикамеры. Заинтересованно вспыхнули желтые диоды. Казалось, монорельс до последнего момента не мог решить, ждать ему возможных пассажиров или предпочтительней покинуть неспокойную каверну.
– Он самый! – раздалось из динамиков, когда разумная машина признала бывших клиентов. – Желаете поездку?
– Еще как! – возопил Димка, высыпая весь имеющийся синдриний в открытый приемник бледно-желтого борта. – И как можно дальше!
После погони, в которой Локо участвовал вместе с ребятами, вагон успели подлатать. В частности, установили заднее стекло, выбитое выстрелом Неряхи. И даже приварили к корме Плясуна заплатку, пытаясь скрыть дыру в том месте, где кабину проткнул арбалетный гарпун. Однако ремонтники, кем бы они ни были, промахнулись, закрепив кусок белой жести значительно выше пробоины…
– Ай, даже не комментируй… – совсем по-человечески посетовал Плясун, когда заметил Димкино недоумение. – В Депо рабробы совсем из ума выживают, один дряхлее другого стал… Ну так вы грузитесь? Или ждете друзей?..
Настя, взглянув вниз, вскрикнула.
По широкой винтовой лестнице, толкаясь и рыча, поднимались двое Глиняных Следопытов – погоня продолжалась! Близнецы и звери разом бросились в дверь Плясуна (Витька опять споткнулся). В создавшейся давке кто-то наступил Киртане на хвост. Она жалобно мявкнула, чуть не ухватив Димку за лодыжку.
Но вот настал долгожданный миг – все пятеро оказались внутри, без сил упали на сиденья или на пол, и Локо прикрыл дверь. Двигатель его уже был прогрет, а потому кабина качнулась и без промедления ринулась вперед.
– Куда едем? – осведомились внутренние динамики.
– Крумм переведет дух и объяснит, – устало прошелестел ошейник звероморфа. Кот был измотан, ранен и испуган не меньше спасгородцев. – Для начала покинь Торжище…
– Это становится традицией… – с иронией усмехнулся Локо. И все же миролюбиво согласился: – Будет сделано! Ваш синдриний – ваши правила!
Шустро покатил прочь, оставив за кормой охотников Бордима, бессильно грозящих вагону вслед. Сам князь, проводив желтую кабину ненавидящим взглядом, развернулся и молча растворился в дыму ближайшего пожарища.
– Неужели смогли… – пробормотал Витя, тяжело откидываясь на спинку сиденья. – Я думал, не выйдет…
– Глупости ты думал! – подмигнул ему брат, а затем потер ладони и насвистел незатейливую мелодию из новехонького гимна КорКома. – Мы справились!
Однако Настя не разделяла Димкиного оптимизма.
Ссутулившись у окна, она с тоской рассматривала проплывающую внизу каверну, охваченную настоящей войной. Торжищу, во всяком случае именно этому, пришел неоспоримый конец. К потолку, застилая лучи прожекторов, поднимались черные столбы дыма. Повсюду раздавались выстрелы, кричали гулы и арсилиты, торговцы прятали или уносили товар. Звероморфы-коты дрались со звероморфами-псами.
Места стоянок некоторых кланов превратились в настоящие военные форты, ощетинившиеся стволами, наконечниками стрел и клинками (такую тактику, например, избрали урожайщики, для которых внезапная бойня стала настоящим бедствием). То тут, то там раздавались взрывы. Лязгали боевые ходуны. Пытаясь раньше иных вырваться из каверны, меж собой то и дело сталкивались паровые самокаты, переворачиваясь и вспухая облаками белоснежного пара…
– Что же мы натворили… – прошептала девочка, закусывая губу. Она откинула капюшон и даже забыла потеребить последнюю уцелевшую завязку. Побелевшие пальцы вцепились в оплетку окна. – Братики… Крумм… Что же мы наделали?..
– Твоей вины в этом нет, – спокойным низким голосом сказала Киртана.
Саблезубая кошка лежала на животе возле брата, нервно вздрагивая, когда Локо качался сильнее обычного. Прекратив вылизывать раненую лапу, звероморф подняла голову и взглянула на девочку.
– В этом нет вины твоих братьев. Нет вины Крумма. Нет вины Киртаны. Мир, поддерживаемый вождями Катакомбурга, хрупок и недолговечен. Вы поступили правильно и благородно. Взваливать на себя вину за случившееся после торгов глупо. А еще ты должна помнить, что виновные будут наказаны…
– Нужно заметить, – странно заплетающимся языком вдруг перебил ее Витька, – что это не так легко предст… И если бы мы разумн… шпенчтабылбы…
И вдруг завалился набок, чуть не упав со скамьи.
– Святы-платы! – охнул Дима, подскакивая к брату. – Да он ранен!
Как же они не заметили раньше?!
Как упустили, не обратили внимания на заплетающиеся Витькины ноги и бледность лица! Весь его левый рукав пропитался густым и липким, а из-под одежды уже бежали красные ручейки. Браслет, управлявший ошейником экс-Смотрителя Карла, был напрочь залит и выведен из строя. Плотная ткань куртки оказалась рассечена вместе с рубашкой, в ровной прорехе виднелась страшная рана – Бордим не промахнулся… И пусть его чудовищный бумеранг не отнял жизнь Вити, он жутко рассек ему руку в районе трицепса, чуть ниже плеча, почти достав до кости.
– Мамочка родненькая! – воскликнула Настя, одним прыжком пересекая кабину и склоняясь над раненым. – Витенька, родной! Как же так?!
Димка, закусив губу так, что позже на ее краешке появился синяк, уже выдергивал из штанов ремень. Сквозь боязнь потерять близкого человека, отвращение и страх допустить непростительную ошибку мальчик бессвязно подумал, что теперь пришла его очередь перетягивать руку брата. Откликнувшись на это неприятное воспоминание, у него самого на предплечье заболел шрам, оставленный кинжалом Маргариты Дрейфус…
Набрасывая петлю на Витину руку, Димка поморщился – рана казалась куда страшнее той, что ему довелось получить в цирке. Настя, вцепившись в воротник куртки, не могла пошевелиться. Кошки, с трудом удерживая равновесие, встали рядом, заглядывая из-за спин.
– Держись, братишка, скоро все кончится… – роняя со лба капли пота, с деланой усмешкой пробормотал Дмитрий. – Настюха, чего расселась? Зажимай вот тут! Ага, крепче держи, изо всех сил! Поняла? – Затянув и зафиксировав ремень чуть выше пореза, он обернулся к звероморфу, стоявшему так близко, что в его зеленых глазах Дима увидел собственное отражение. – Крумм, далеко до Лифта?
Тот повел усами, словно спохватившись. Скользя по полу и переезжая от одного края кабины к другому, направился к пульту голосового взаимодействия с Локо. Стукнув лапой по объективу внутренней камеры и завладев вниманием Плясуна, Крумм стал объяснять маршрут.
Внизу проплывала новая каверна. Возможно, населенная очередным необычным кланом Катакомбурга, с его уникальными особенностями, забавной манерой общения или причудливой неповторимой модой. Но нашим героям было не до изучения окрестностей…
Настя, быстро оторвав от своей рубахи кусок, скатала тряпку в тугой тампон и плотно прижала к ране. Димка, бережно усадив бесчувственного брата спиной к борту, пытался до конца разодрать мокрый рукав куртки, чтобы внимательнее изучить рассечение. Киртана, жадно втягивая запахи, молча наблюдала.
– Держись, скоро все закончится… – повторил Дима, но сестра с горечью уловила, что он не до конца верит в хороший конец.
– Плясун получил курс на Околицу, – негромко произнес Крумм, возвращаясь к остальным. В подтверждение вагон тряхнуло при смене струн, он повернулся и начал маневрировать среди гигантских коричневых сталактитов.
– Нас могут преследовать от Торжища? – запинаясь на каждом слове, спросила девочка.
– Могут, – хладнокровно ответила ей Киртана. – Но они не знают, куда мы направляемся. Потому быстро потеряют след.
– А что там вообще произошло? – вдруг спросил Плясун, все это время молча наблюдавший за ними с помощью амбикамер. – На Торжище, когда все покатилось в Бездну Ядра?
Все, кто находился в сознании, переглянулись – и люди, и звери. Неловкое молчание было ответом Локо, и никто не поспешил заговорить первым. Наконец Крумм подал голос, недовольно дернув ушами, словно воспоминания были ему откровенно противны:
– Клан Глиняных Следопытов нарушил древний закон, пусть отвернется от него удача ловца… Князь Бордим сорвал Путы Благоразумия.
– О-о… – понимающе протянул Плясун. – Впрочем… не удивлен. Они знатные негодяи, и я всегда полагал, что этим закончат…
К счастью, на этом расспросы механизма завершились, и более он не тревожил пассажиров. Сами же они нарушать тишину не спешили, погрузившись в тяжелые мысли и с тревогой поглядывая на Витьку. Тот пребывал на зыбкой границе забытья и бодрствования, посматривая на окружающих через сонный прищур и почти не двигаясь. Однако на жесты реагировал и даже помог себе ногами, когда брат с сестрой осторожно усадили его обратно на скамью. Кровь остановилась. Но теперь стало заметно, до чего же много ее успело вытечь и каким бледным стало лицо раненого…
В тишине казалось, что путешествие будет длиться бесконечно.
Свет от прожекторов, потолочных колоний плесени и иных источников освещения за бортом раз за разом сменялся темнотой порталов-тоннелей; кабина миновала одну каверну за другой; становилось то холоднее, то теплее; Локо то забирался по струне вверх, то набирал скорость в почти свободном падении. Поворачивал плавно, потом резко менял курс, лязгая стрелой магнитного крана; ускорялся и притормаживал.
А затем начал торможение, замедляясь до тех пор, пока не остановился…
– Это она, Крумм? – спросил Локо, жужжа амбикамерой.
– Она… – тихо ответил звероморф, передними лапами вставая на сиденье и выглядывая в бортовой иллюминатор. – Мы на месте, друзья…
Мигнув желтыми диодами, открылась дверь.
Кошки первыми покинули вагон, проверив, не поджидает ли снаружи опасность. Что-то говорил Плясун, прощаясь с детьми и животными (кажется, даже намекал, что пассажиры не исчерпали весь запас выплаченного синдриния). Заверял, что всегда к услугам юных арсилитов, был бы запас минерала. Клялся, что ему очень приятно иметь таких клиентов, даже несмотря на заплатки и выбитые окна…
Димка попрощался в ответ. Однако позже ни он, ни сестра не могли вспомнить состоявшийся диалог – до того шумело в ушах, а мысли всецело занимала забота о Витьке. Того, поддерживая с обеих сторон, вели медленно и аккуратно. Мальчик, переставляя ноги, будто сомнамбула, морщился от боли при каждом шаге.
На их удачу, швартовка Локо произошла не на мачте, с которой раненого было бы почти нереально спустить. Кабина остановилась на вершине бурого каменистого холма, почти впритирку к внешней стене каверны. Торопливо осмотревшись, Дима сделал вывод, что грот Околица немало напоминает Переливчатые Заросли, откуда троица начала свое путешествие по миру Катакомбурга. Отличие состояло в меньшем количестве коралловых лесов и куда большем – каменных колонн. Их к потолку убегало так много, что выстроить среди столбов-сталагмитов даже маленькую деревушку представлялось задачей непростой.
– Ждите… – бросил Крумм, в несколько прыжков уносясь прочь.
Через минуту, показавшуюся часом, откуда-то из-за колонн и холмов раздался его протяжный вой, заставившись Киртану встрепенуться.
– Нашел, – кивнула кошка, – за мной…
Читать бесплатно другие книги:
