Подземная тюрьма Пучков Лев
Водители переглянулись и синхронно дернули кадыками. Степа достал пистолет и разнообразил условие задачи:
— Тот, кого там хорошо знают, поедет со мной. А второй мне не нужен, так что…
Тут же мгновенно выяснилось, что знают там обоих, потому как они оба регулярно катаются через то КПП несколько лет.
— Снаряди. — Степа кивнул на водителя первого «Фольксвагена».
Инженер извлек из своей сумки предмет, похожий на охотничий патрон и вложил во внутренний карман куртки водителя. Затем достал проволоку и плоскогубцы. Проволокой проткнул карман, плоскогубцами закрутил и предложил мне:
— А ну, попробуй открыть.
Я попробовал: нет, руками не выходит, нужны плоскогубцы.
— Хорошо, — одобрил инженер, заботливо застегивая молнию на куртке водителя и извлекая из сумки небольшой пульт с тумблером и красной кнопкой. — Смотри сюда.
Инженер щелкнул тумблером, кнопка замигала — в кармане водителя что-то противно пискнуло. Водитель тотчас же стал бледнеть и присаживаться — по-моему, у него от страха подкосились ноги.
— Спокойно, это всего лишь проверка. — Инженер опять щелкнул тумблером — кнопка погасла, и передал его Степе.
— Ты поведешь. — Степа ободряюще похлопал водителя по плечу. — Друг твой поедет в кузове, с моими. Будете вести себя прилично — отпустим. Да, и не пробуй расстегивать молнию на куртке — буду считать это попыткой побега.
Мы связали второго водилу куском стропы, что нашлась у Юры (у него с собой было несколько метровых отрезков — уже и не знаю, для каких целей), погрузили в кузов первого «Фольксвагена» и влезли сами. Степа раздал трофейные автоматы и боеприпасы к ним.
— Оружие за спину, — напомнил он мне. — И — не прикасайся к нему, пока кто-то из нас жив. Ты видел, какой бывает рикошет от бронедверей?
— Нет, но… Да понял я, понял…
В кузове было полно песка.
— Что возите? — праздно поинтересовался инженер.
— Грунт, — поспешно ответил водитель.
— С объекта?
— Да.
— То есть все эти машины возят грунт?
— Да.
— А чего копаете?
— Мы не копаем. — Водитель, похоже, плохо соображал от страха. — Мы возим.
— Да нет, я не то имел в виду…
— Закрывайтесь, в дороге поговорите, — распорядился Степа. — Как заедем на объект, будьте готовы: стартуете самостоятельно, но строго в пределах габаритов. Четвертый, специально для тебя: мы подъедем кормой к бункерной двери, встанем строго напротив входа, чтобы перекрыть сектор с КПП. За габариты транспорта ни в коем случае НЕ ВЫХОДИТЬ. Ты понял?
Эээ… Это я — Четвертый? Да, похоже, что я! Ну вот, жизнь помаленьку налаживается — у меня теперь есть позывной. И мы не планируем убивать водил, иначе Степа обратился бы ко мне по имени.
— Так точно, понял!
— И каску сразу подгони и надень. Там некогда будет.
— Понял.
— Ну все, поехали…
О том, что мы приехали, я узнал по звуку: у нас на КПП части точно так же постукивают ворота, отъезжая в сторону по рельсе.
К этому моменту мне уже было плохо. Сердечко со всего маху лупило в грудь, просилось наружу, но не в учащенно-физкультурном ритме, а медленно и с оттяжкой, вот так: буххх… буххх… буххх…
Было трудно дышать — мне реально не хватало воздуха, я чуть ли не задыхался! И ноги словно свинцом налились: когда Юра внезапно трубным басом, очень медленно, врастяжку, скомандовал:
— Так, давай ко мне поближе… — Я стал перемещаться на корточках, опираясь спиной о стенку, и почувствовал, насколько тяжелы они, мои внезапно ставшие чужими ноги!
— Идешь за мной, — продолжал тихим басом Юра — но с такой интонацией, словно быстро и лихорадочно шептал. — Пока Первый нас не догнал, держишь спину, на ходу правишь косяки… Третий, ты за ним, с пленным…
Судя по ощущениям, наша машина, миновав КПП, проехала вперед и начала разворачиваться — и все это было так медленно и печально, словно где-то наверху приглушили общий двигатель и мир вокруг нас резко сбавил обороты.
— …Как только Первый вас обгоняет: сразу в сторону и пошли по профилю. Да, ключи сами смотрите, нам некогда будет…
— Что такое «держать спину» и «править косяки»? — уточнил я чужим тягучим голосом. Или это был не я, а мистический голос из моего тела — в общем, как-то это само получилось, вне волевого контроля.
— Пойду быстро, оглядываться будет некогда, — пояснил Юра. — Если что не так — поправишь. Но это недолго, буквально до двери, пока Первый не поспеет… Все, пошли!
Машина встала.
Юра распахнул дверки, и я увидел прямо перед собой огромную бункерную дверь, чуточку сдвинутую в сторону — ровно настолько, чтобы мог пройти человек. Перед этим проходам стояли двое крепких мужчин в черной форме, с короткими ПП в руках, и смотрели на нас.
В этот момент мне было не до оценки выражения глаз, я смотрел на ПП в руках супостатов, которые вдруг ожили и медленно поплыли вверх, целя черными зрачками дульных срезов в нашу сторону.
И я вдруг совершенно отчетливо понял: это конец! Укрыться негде, расстояние мизерное, сейчас нас нашпигуют свинцом!
Юра спрыгнул на землю, сделал два едва уловимых для глаз движения — как будто легкие пощечины раздал, и мгновенно исчез в черном зеве бункерной двери.
Двое разом уронили ПП, ухватились руками за горло и, брызгая кровью, повалились наземь. Оттолкнув меня, инженер спрыгнул и поймал того, что стоял ближе к машине.
— Косяк, — пояснил он. — Чуть за габариты не выпал!
В этот момент из-за машины подошел Степа — вальяжно, неспешно, едва ли не в обнимку с первым водилой.
Оказавшись за габаритами, он мгновенно преобразился: схватил оба ПП, снял с убитых магазины и, слова лишнего не говоря, метнулся в проем бункерной двери, вслед за Юрой.
— Взяли, потащили, — скомандовал инженер, ткнув в бок первого водилу (у второго были связаны руки).
К перетаскиванию трупов водила был не готов. Он застыл как вкопанный, разинул рот и наклонился вперед, готовясь произвести орошение.
— Так, а ну — бегом сюда, оба!
Инженер пинками загнал водил в дверной проем, вернулся, и мы с ним быстро затащили трупы за дверь.
Странно, но чужая немочь подействовала на меня отрезвляюще: до реакции первого водилы я и сам чуть было не присел к стеночке — у меня на глазах только что зарезали двоих людей! — но потом собрал нервы в кулак и переборол себя.
Я могу…
Я боец…
Я справлюсь…
И я уже видел Смерть — совсем недавно, и пусть смазанно и неярко, но… Кое-какая практика в этом вопросе у меня все же есть.
Мы вошли в «прихожую»: прямо по курсу приоткрытая дверь и лестница вниз, слева стандартная «вахта» — комната с зарешеченным окном во всю стену, в котором был лоток для приема документов. Свет в комнате был вполне нормальный, а вот антураж — не очень: два трупа со страшными резаными ранами и лужа крови. Откуда-то снизу, со стороны приоткрытой двери, доносились негромкие звуки выстрелов.
— Я возьму этих, а ты — тех, что у двери. — Инженер без колебаний зашел в залитое кровью помещение «вахты». — Торопись, в любой момент может пойти отсчет.
— Не понял, а чего делать-то?
— Обыщи тела. Нам нужны ключи, все, какие найдешь, все неси мне. Шевелись!
Я с содроганием обыскал тела у входа. Под ними тоже была приличная лужа, сидевшие у стены пленные водители старательно отворачивались в сторону, у одного, по-моему, намечался приступ — он был даже не бледным, а уже иссиня-зеленым. Я нашел на обоих трупах какие-то ключи, вполне стандартные, очевидно, от обычных квартирных замков, и передал инженеру.
— Молодец. — Инженер бросил ключи в свою сумку, сунул мне в руки секундомер и, перепрыгнув через лужу крови, принялся осматривать металлические шкафчики.
— Эээ…
— Будешь вести хронометраж… если понадобится.
— В смысле?
— В смысле, когда я скажу, засечешь время. Потом, когда будем работать, я скажу «хроно» — ты озвучишь показания секундомера.
— А зачем вести хронометраж?
— Затем! — Тут инженер выудил из шкафчика кольцо с ключами и удовлетворенно резюмировал: — А по-моему, это оно самое. Все, побежали вниз. Ты готов?
— Готов, но… — Я кивнул в сторону входа, у которого сидели наши пленные. — Мы их что, оставим здесь?
В этот момент погас свет. Разом потухли все лампочки на этаже, помещение погрузилось в непроглядный мрак, и тотчас же ожила большущая входная гермодверь — с грохотом сдвинулась и намертво закупорила проем.
Спустя секунду загорелся красный плафон в дальнем углу прихожей и начал мигать: вспыхнет — погаснет, и так по циклу.
— Засекай, — скомандовал инженер, покидая «вахту» и устремляясь к обычной двери, за которой была лестница вниз. — Налобник не включай, давай за мной!
Я включил секундомер и последовал за инженером.
Мы спускались по лестнице поистине в адском антураже. Во всех углах мигали красные плафоны, жутко выла сирена, ориентация была едва ли не на нуле: ни черта не видно, от воя закладывает уши, выскочит сейчас из-за угла какой-нибудь бес типа Юры, полоснет ножом — и даже пикнуть не успеешь!
На нулевом этаже шел бой. Здесь было что-то вроде комнат отдыха: длинный коридор и двери по обеим сторонам — на фоне завывания сирены слышались выстрелы, вопли и стоны, по коридору метались какие-то фигуры, не поддающиеся идентификации ввиду стробоскопического красного освещения.
— Давай вниз! — крикнул Юра, выскакивая из ближней к нам двери. — Там чисто, я только что оттуда! Давай бегом, мы тут разберемся…
Мы с инженером спустились еще на этаж и оказались в точно такой же прихожей, что была наверху, только без «вахты».
— Включай налобник, — скомандовал инженер. — Хроно?
Я включил налобник, посмотрел на циферблат секундомера и доложил:
— Двадцать одна!
— Свети сюда, — распорядился инженер.
Помимо входной здесь было еще две двери: одна слева, обычная, с рычагами, другая справа, тяжелая, старая, с круглыми клепками и какой-то замысловатой замочной скважиной. Светить, очевидно, нужно было на нее, что я и сделал.
Немного повозившись с ключами, инженер отпер дверь, и мы вошли в коридор: справа голая стена, слева семь дверей. Освещения здесь не было, но красные вспышки, слава богу, отсутствовали как явление, так что при свете налобника можно было как следует осмотреться.
Инженер дернул первую дверь, обитую изнутри толстенным слоем войлока: небольшое помещение, яма в полу, запах застарелых нечистот… Я заглянул в яму — глубоко внизу, на дне, сидели трое людей донельзя изможденного вида, они отворачивались от света и прятали лица в ладонях.
— Не свети, ослепишь. — Инженер покинул помещение и двинулся дальше по коридору. — Смотри внимательно! Хроно?
— Сорок три!
Мы открыли еще две двери, я вторую, инженер третью, там было то же самое, что и в первой: яма, ведро, веревка — и никаких инженерно-саперных излишеств.
После седьмой двери коридор поворачивал налево. Миновав узкий проход, мы оказались в точно таком же коридоре с семью дверями — и вот тут было то, что искал инженер.
Вдоль стены и в помещениях с ямами — повсюду были мешки, переплетенные проводами. Только у одной лишь стены, навскидку, было примерно на полтонны — мешков десять, не меньше.
Здесь ж, на стене, напротив третьей двери и примерно на уровне пояса, было смонтировано устройство: квадратная черная коробка, по центру которой светилось табло с убывающей цифирью: 61, 60, 59…
— Свети. — Инженер сел на колени перед коробкой, выдернул из сумки кожаную «раскладушку» с инструментом и в два приема содрал с коробки переднюю панель, обнажив схему и пучки проводов. — Ровнее!
Ровнее не получалось, голова моя почему-то тряслась, и вообще, меня всего колотило крупной дрожью. Вроде бы уже привык, вошел в режим, а тут увидел эти мешки с проводами, оценил, как это все здорово — и организм опять пошел в разнос.
— Сними каску, прижми основанием к стене, — быстро скомандовал инженер.
Я выполнил команду.
— Правее… Еще правее… Налобник сюда направь… Хорошо, так держать.
Да, так было значительно лучше: теперь у нас был неподвижный широкий пучок света, в котором мелькали пальцы инженера, производившие загадочные манипуляции с проводами внутри коробки.
Панель с цифирью висела на двух проводах, числа продолжали убывать: 43, 42, 41…
Я вспомнил про секундомер, поднес его к свету: у нас с этой страшной коробкой расхождение в две секунды. Впрочем, сейчас это уже вряд ли имеет значение.
А что имеет? Возможно, то, что наступила мертвая тишина?
Действительно, сирена стихла, стрельба прекратилась… И спустя несколько секунд послышались легкие шаги.
Продолжая держать каску левой рукой, я вынул из кобуры пистолет и повернулся к проходу, поймав себя на том, что совершенно беспристрастно оцениваю ситуацию: если бой окончился не в нашу пользу, сейчас мне придется стрелять…
Из узкого прохода в коридор неслышно просочились Степа и Юра, живые, а невредимые ли — не знаю, они были все в крови, — и молча встали у первой двери.
Я ждал, что сейчас будут обычные в таких случаях вопросы. Люди только что из боя, возбуждены, переживают, а тут такая солидная расфасовка в коридоре, да и табло висит, красноречиво сжирая цифирь…
Коллеги мои молча смотрели на руки инженера и ждали.
В этот момент они — с ног до головы перемазанные в чужой крови и насквозь пропахшие порохом — были похожи на безмолвных демонов ада, что приходят в чужие подземелья и сеют там смерть и разрушение, уничтожая все живое на своем пути. Ни намека на переживание, ни малейшей эмоции: демоны просто выполнили свою работу и теперь ждали, когда архангел Спартак закончит свою.
Они верили в него.
Они не думали о том, что через два десятка секунд этот бункер может превратиться в братскую могилу для всех нас и для полусотни узников, сидящих в ямах. Ну, по крайней мере, на их бесстрастных лицах, подсвеченных Юриным налобником, я не увидел ни тени сомнения. И — да, теперь я понимаю, почему этой скотине прощают пьяное валяние на полу и прочие непотребства.
Инженер прекратил возиться с проводами, достал из сумки прибор и проверил линию. Затем он перекусил кабель, ведущий от коробки к мешкам и совершенно будничным голосом доложил:
— Готово.
— Ну все, пошли наверх, — скомандовал Степа. — Надо открыть бункер и звякнуть Ольшанскому. Пусть теперь думает, как эту толпу отсюда вытаскивать…
Я не понял… Это что — все?! Не будет ни фанфар, ни диких криков радости, ни даже просто качаний инженера-спасителя на руках?!
Да, похоже, не будет. Мои приземленные коллеги-солдафоны спокойно покинули коридор, инженер собрал инструмент и последовал за ними. Мне не оставалось ничего другого, кроме как присоединиться к коллегам.
Эпилог
До недавнего времени я совершенно точно знал, как должны чествовать великих героев, которые с риском для жизни внезапно спасают целую кучу народу. Цветы, оркестр, транспаранты, пламенные речи, толпы восторженной публики, ликующие красавицы, изнемогающие от страстного желания немедля облобызать славных воинов, ну и, разумеется, харизматичный золотопогонный генерал, весь седой и в орденах, который в последнем кадре скажет, смахнув скупую мужскую слезу:
— Я верил в вас… Спасибо, ребята… Не подвели…
Вот такой примерно у меня был кинематографический и книжный опыт в плане чествования великих героев, и, положа руку на сердце, скажу вам: я совершенно серьезно полагал, что примерно так все и должно в конечном итоге случиться — может, не с такой помпой, но обязательно в таком же формате. То есть как только мы выйдем с объекта, так сразу и…
Генералов было десятка полтора. Не совсем, правда, седых и харизматичных — там и относительно молодых хватало, но слова они говорили отнюдь не самые торжественные и вовсе не нам. Генералы громко ругались матом, орали друг на друга и временами даже вполне по-босяцки цапали друг друга за грудки и на полном серьезе желали драться — выясняли какие-то свои, сугубо генеральские отношения по факту происшествия на объекте «Стодола-24». Впрочем, там хватало и штатских, орали они не хуже генералов, и непонятно было, кто главнее.
Публики тоже хватало, но совсем не восторженной, и сплошь в форме: объект был оцеплен двойным кольцом, внутрь никого не пускали, а для освобожденных узников сделал «коридор», выводили по одному и отправляли на «фильтр», оборудованный тут же неподалеку.
А мы, славная команда героев-освободителей, как-то совершенно неожиданно оказались не у дел: сидели на корточках у КПП и ждали шефа.
Домовитый решал какие-то экстренные вопросы по происшествию на объекте и нашей роли в нем, в связи с чем и задерживался.
Ольшанский нервничал: «пыхал» погасшей трубкой, ежеминутно поглядывал на часы и не хуже генералов ругался матом. Он получил сообщение, что спецназ поехал арестовывать генерала Желябова, и ему приспичило непременно поучаствовать на этом мероприятии. Наш рыцарь синего мундира почему-то был уверен, что без него Желябова обязательно убьют — якобы его арест неприемлем для какого-то клана, и взять генерала живым просто не дадут.
Вскоре подъехал Домовитый. Ольшанский на повышенных тонах перебросился с ним парой фраз, рассказал об обстановке и тотчас же умчался.
— Так, ребята, давай-ка по домам. — Домовитый был хмур и особо печален — не как обычно, а с каким-то глубинно нездоровым подтекстом. — Отдохните, водки выпейте, выспитесь как следует. Завтра начнется такой бардак, что будет не до отдыха. Впрочем, возможно, все начнется уже сегодня, ближе к полуночи…
Выходит, от шефа нам тоже не будет одобрения. Занимательная картинка получается: и за что, спрашивается, боролись?
— Мы сделали что-то не так? — уточнил Степа на правах командира.
— Да нет, вы сделали все нормально… И вообще, вы молодцы, — с вибрирующей скорбью в голосе наконец-то похвалил нас Домовитый. — Но вы, молодцы, такое гнездо разворошили, что вы даже представить себе не можете, что сейчас начнется…
— И что именно начнется? — живо заинтересовался Юра.
— Ну, это долго рассказывать, — отмахнулся Домовитый. — Очень скоро вы все увидите сами. И почувствуете. А сейчас давайте по домам, чествовать вас некогда, мне нужно решить кое-какие ваши проблемы…
С этими словами Домовитый тяжело вздохнул, развернулся и, с видом узника, шествующего в пыточный подвал, направился к спорящим генералам.
Ну что ж, нам тоже пора идти. Нужно в самом деле немного отдохнуть, а то при такой нагрузке и сломаться недолго. Но вы не сомневайтесь, если будет еще что-то интересное, я попозже непременно вам расскажу.
А пока: спасибо за внимание, всем удачи, берегите себя.
Дело № 1 закрыто
Читать бесплатно другие книги:
