Улыбка женщины Барро Николя

17

«Некоторые писатели могут целый день возиться над первым предложением новой книги. Главное, чтобы сложилось первое, скажете вы, остальное пойдет само собой. Начальная фраза — это как первый взгляд на незнакомого человека, взгляд, с которого иногда завязываются длительные отношения. По-моему, есть даже исследования на эту тему. Другие же авторы, напротив, не могут приступить к работе, пока не увидят последнего предложения. Говорят, Джон Ирвинг всегда продумывал свои вещи в направлении от конца к началу, а потом уже садился писать. Что же касается меня, то я до сих пор понятия не имею, чем завершится эта история. Потому что точку в ней должна поставить та самая женщина, которую однажды весенним вечером я увидел в окне небольшого ресторана со скатертями в красно-белую клетку, расположенного на улице Принцессы.

И эту женщину я люблю.

Меня так очаровала ее улыбка, что я унес ее с собой и никогда с ней не расставался. Я до сих пор не знаю, можно ли влюбиться в улыбку. Так или иначе, именно она вдохновила меня на создание книги, в которой было выдумано все, начиная с автора. А потом произошло нечто невероятное. В один из действительно ужасных ноябрьских дней эта женщина вдруг возникла передо мной, словно из-под земли выросла. И что самое удивительное и в то же время печальное, она просила у меня то, чего я не мог ей дать. Она была одержима одним-единственным желанием, как принцесса из сказки, вдруг оказавшаяся перед запретной дверью, а я ничем не мог ей помочь.

Или все-таки мог? Потом было много хорошего и плохого, о чем мне сейчас предстоит рассказать. Всю правду после стольких недель лжи.

Я изложу все, как было. Так исповедуется солдат, которому завтра идти в атаку, или больной, который не знает, увидит ли он утром солнце, или доверчивый влюбленный, который наконец решил открыть свое сердце женщине».

С момента последнего разговора с Монсиньяком миновало три дня. Ровно столько мне понадобилось, чтобы перенести на бумагу эти первые предложения своей новой книги. А дальше все пошло как по маслу.

Следующие несколько недель я писал словно под диктовку. Я рассказывал о своей жизни, как велел мне издатель. Я вспомнил и о «блестящей идее», которая пришла Адаму однажды в баре, и о неожиданной встрече в коридоре, и о письме английскому писателю, которое обнаружил в своем ящике для корреспонденции, и о многом другом, что произошло потом.

Миновало Рождество, которое я провел у мамы в Нейи, взяв с собой ноутбук и свои записи. Вечером за праздничным столом, когда мы на все лады расхваливали фуа-гра с луком конфи, мама, по своему обыкновению, заметила, что я похудел и почти ничего не беру в рот. На этот раз она была права.

Ел ли я тогда вообще что-нибудь? Наверное, да, хотя точно не помню. Душка Монсиньяк разрешил мне не ходить на работу до конца января. Отправил на особое задание, как он объяснил другим. И вот каждое утро, едва встав с постели и накинув на себя что-нибудь, я садился за письменный стол с сигаретой и чашкой кофе.

Я не подходил к телефону и никому не открывал дверь. Я не включал телевизор, а на моем журнальном столике росли стопки непрочитанных газет. Иногда по вечерам я выходил в город: подышать свежим воздухом и купить лишь самое необходимое.

Тогда я не принадлежал к этому миру. Если в нем в то время и бушевали какие-нибудь катастрофы, они прошли мимо меня. Я ни о чем не знал и ничего не помнил, кроме того, что должен писать.

В ванной я видел в зеркале бледного мужчину с растрепанными волосами и темными кругами вокруг глаз. Но и он не интересовал меня.

Иногда я слонялся по комнате, чтобы размять ноги, а когда работа стопорилась, ставил диск с французским шансоном. Он начинался с песни «Fibre de verre» группы «Пари Комбо» и заканчивался «Ма fe clochette». Не знаю почему, но все это время я слушал только его. Я походил на аутиста, зациклившегося на немногочисленных вещах своего тесного мирка. Уже первые аккорды придавали мне уверенности, а после второй или третьей песни эта музыка становилась привычным фоном движения моих мыслей, как морской пейзаж для чаек. Я слушал «La Мег Opale» Корали Клеман и видел перед собой зеленые глаза Орели. А потом под «Un jour comine un autre» Бриджит Бардо сочинял историю о том, как мадемуазель Бреден рассталась с Клодом. А когда начиналась «Ма fe clochette», я понимал, что прошел еще час, и снова вспоминал ужин в ресторане «Время вишен».

Поздно вечером я гасил свет и отправлялся в постель. Бывало, я по нескольку раз вставал среди ночи, одержимый какой-нибудь идеей, которая на поверку оказывалась не такой уж и гениальной.

Так часы перетекали в дни, которые, в свою очередь, бесследно растворяло в памяти темно-синее море с набегающими друг на друга волнами, и взгляд цеплялся за линию горизонта, где путешественнику вечно мерещатся очертания берега.

Думаю, ни одна книга еще не создавалась так быстро. Меня подгоняло желание вернуть Орели. Я не мог дождаться того дня, когда смогу наконец преподнести ей свой труд.

В последние дни января все было готово.

В тот день, когда я положил рукопись перед дверью квартиры Орели Бреден, пошел снег. В Париже это редкое, а потому для многих радостное событие.

Я бродил по улицам и глазел на освещенные витрины. Возле церкви Сен-Жермен, соблазнившись ароматами уличной пекарни, я купил себе вафлю с кремом. Темнело. В воздухе летали белые хлопья. Я думал о завернутой в бумагу рукописи, которую сегодня ночью Орели Бреден обнаружит перед своей дверью.

Она насчитывала двести восемьдесят страниц. Я долго думал над ее названием. Перебрав много напыщенных и сентиментальных вариантов, я наконец остановился на самом незамысловатом: «Конец истории». Коротко и ясно. Какими бы ни были повороты сюжета, самое главное в романе — это его конец.

Как редактор, я прочитал множество рукописей, и, признаюсь, больше всего мое воображение всегда поражали романы с открытым и даже с трагическим концом. Такие запоминаются надолго, в то время как счастливые истории быстро забываются.

Однако жизнь не литература, и, оставляя пакет для Орели, я был далек от подобных притязаний. Я просто положил его на каменные ступени и мысленно пожелал себе удачи.

К рукописи прилагалось письмо.

Дорогая Орели!

Ты вычеркнула меня из своей жизни, разорвала все контакты со мной, и в этом я тебя не виню.

В пакете новый роман твоего любимого автора. Он совсем свежий, неотредактированный и пока не имеет конца, однако, думаю, он заинтересует тебя, поскольку содержит ответы на все вопросы, возникшие у тебя в связи с первой книгой.

Надеюсь, мне удастся хотя бы отчасти удовлетворить твое любопытство.

Мне тебя не хватает.

Андре

В ту ночь я впервые уснул спокойно и проснулся с чувством выполненного долга. Теперь оставалось только ждать.

Упаковав копию рукописи для Монсиньяка, я отправился в издательство. Снег еще сыпал с неба, лежал на крышах домов и, казалось, приглушал городские звуки. Люди и машины передвигались по улицам медленнее обычного. Мир словно затаил дыхание, и у меня на душе было удивительно спокойно.

В издательстве меня ждал радушный прием. Мадам Пети принесла мне не только целую стопку корреспонденции, но и кофе. Мадемуазель Мирабо, просунув в дверь раскрасневшееся личико, пожелала мне счастливого нового года. Я заметил кольцо у нее на пальце. Даже высокомерная Мишель Отей, столкнувшись со мной в коридоре, снизошла до приветствия. Габриэль Мерсье при виде меня облегченно вздохнула: уж очень ее загружали работой в последнее время. Сам же Жан Поль Монсиньяк вошел в мой кабинет буквально следом за мной и закрыл дверь. Он сразу заметил, что у меня вид человека, только что закончившего книгу.

— Это какой же? — спросил я.

— Таких узнаешь по особому блеску в глазах, — пояснил он и выжидательно замолчал. — Ну?

Я протянул ему рукопись:

— Не знаю, что получилось, но я вложил в нее душу.

— Душу — это хорошо, — улыбнулся Монсиньяк. — Буду держать за вас пальцы, мой друг.

— Только вчера отнес, — кивнул я. — На все нужно время, если я вообще могу еще на что-то надеяться.

— В любом случае, предвкушаю захватывающее чтение, — ответил мне Монсиньяк.

Вторая половина дня прошла без происшествий. Я проверил свою электронную почту, ответил на письма, потом полюбовался снегопадом. Закрыв глаза, я стал думать об Орели, как будто надеялся повлиять на нее таким образом.

В половине пятого, когда уже стемнело, раздался телефонный звонок, и Жан Поль Монсиньяк попросил меня зайти в его кабинет.

Когда я открыл дверь, шеф стоял у окна и смотрел на улицу. На столе лежал мой роман.

— Входите, Андре, — пригласил он, обернувшись, после чего принялся, по своему обыкновению, раскачиваться взад-вперед, скрипя ботинками. — То, что вы здесь написали, — он указал на рукопись, — к сожалению, слишком хорошо. Вашему агенту не стоит обращаться в другие издательства и затевать аукцион, иначе вы немедленно вылетите отсюда, вам понятно?

— Все понятно, — улыбнулся я. — Рад это слышать, месье Монсиньяк.

Он снова отвернулся к окну и сделал мне знак подойти.

— Сейчас я обрадую вас еще больше, — произнес он, показывая на улицу.

Я вопросительно посмотрел на него. Сначала я думал, он имеет в виду снежинки, которые все еще кружились за окном, но, когда все понял, сердце мое забилось и я был готов расцеловать старика.

На противоположной стороне улицы я увидел женщину в малиновом пальто. Она расхаживала по тротуару туда-сюда, то и дело поглядывая в сторону входа в издательство, словно кого-то ждала. Недолго думая, я сбежал вниз по лестнице и толкнул тяжелую дверь. Через несколько секунд я уже стоял перед ней.

— Ты пришла? — задыхаясь, пробормотал я. — Орели?

Снежинки в ее волосах походили на крохотные белые цветочки.

Она улыбнулась, я схватил ее руку в толстой шерстяной перчатке, и на душе у меня сделалось легко.

— Знаешь, вторая книга Роберта Миллера понравилась мне чуточку больше, чем первая, — сказала она.

Ее зеленые глаза засияли. Я негромко рассмеялся и обнял ее.

— Ты предлагаешь закончить ее этой фразой? — спросил я.

— Нет, — покачала головой Орели и так серьезно посмотрела на меня, что я встревожился. — Я люблю тебя, глупый.

Потом мы долго целовались и я обнимал ее, уткнувшись в мягкую малиновую шерсть.

Разумеется, для романа я счел бы такой конец слишком банальным. Однако здесь, в реальной жизни, на одной из заснеженных улочек большого города, который еще называют городом влюбленных, он виделся мне в другом свете. И неудивительно, ведь именно в этот момент я чувствовал себя самым счастливым человеком в Париже.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Наконец-то все позади. (Спасибо за внимание, Жан!) Однако последнюю точку в романе всегда ставишь со смешанным чувством облегчения и грусти. Потому что тем самым прощаешься с героями, к которым успел привыкнуть, пусть даже все они в той или иной степени вымышлены. Я растроганно вздыхаю, глядя вслед Андре и Орели, наконец нашедших друг друга после стольких недоразумений и сюжетных перипетий, и желаю им счастья.

Многое в этой книге выдумано, но не все: например, упомянутые кафе, бары и магазины существуют в действительности. «Меню любви» стоит попробовать. Я приложил к роману и рецепт барашка карри, вариант «Куполь» и как бы его приготовила Орли Бреден.

А вот никакого ресторана «Время вишен» на улице Принцессы читатель не найдет. Это уютное заведение со скатертями в красно-белую клетку целиком и полностью принадлежит миру авторской фантазии, где все возможно и сбываются любые мечты.

Что же касается улыбки женщины — это подарок Неба и начало всех любовных историй.

И напоследок я хотел бы кое-что пожелать себе. Во-первых, чтобы моя подруга У. носила свое зимнее пальто еще много-много лет, и, во-вторых, чтобы для моих благосклонных читательниц и читателей эта книга закончилась тем же, с чего она началась: с улыбки.

Фельд-салат с авокадо, шампиньонами и орехами макадамия в картофельном соусе

Ингредиенты: 100 г фельд-салата, 1 авокадо, 100 г некрупных шампиньонов, 1 красная луковица, 1 крупная картофелина, 10 орехов макадамия, 60 г ветчины, 2–3 столовые ложки яблочного уксуса, 100 мл овощного бульона, 100 г сливочного масла, 1 столовая ложка жидкого меда, 3 чайные ложки оливкового масла, соль, перец.

Фельд-салат почистить, вымыть и высушить. Шампиньоны и авокадо очистить от кожицы и нарезать кружочками. Орехи макадамия поджарить на сливочном масле до золотистого цвета. Луковицу нарезать кольцами. Картофель сварить в мундире. Ветчину поджарить до хрустящей корочки.

Потом вскипятить бульон, добавив в него уксус, соль, перец, мед и оливковое масло. Очищенную картофелину положить в бульон, размять вилкой и смешать до получения однородной массы, после чего взбить венчиком.

Фельд-салат с шампиньонами, авокадо, лук и орехи выложить на тарелки, добавить ветчину и соединить с теплым овощным соусом. Подавать сразу.

Рагу из баранины с зернами граната и картофельным гарниром

Ингредиенты: 400 г филе баранины (кострец), 2 моркови, 2 стебля сельдерея, 1 красная луковица, 200 г помидоров, 1 большой баклажан, 2 граната, 2 зубчика чеснока, 3 столовые ложки сливочного масла, пучок свежего тимьяна, 1 столовая ложка муки, четверть литра сухого белого вина, 400 г картофеля (некрупного), 2 яйца, 125 г сливок.

Сначала с баранины удалить жир и поджарить ее, нарезав кубиками. Потом очистить и вымыть морковь и стебли сельдерея. Баклажан помыть, все овощи нарезать кубиками. Лук и чеснок очистить и мелко нарезать. Гранаты разрезать пополам и вынуть зерна.

Помидоры ненадолго опустить в кипяток, потом обдать холодной водой, снять кожицу, удалить семена и нарезать кубиками.

Все овощи, кроме помидоров и зерен граната, потушить на сковороде с маслом, приправив солью, перцем и измельченным тимьяном.

Филе баранины поджарить в сотейнике, посолить и поперчить. Потом добавить муку, перемешать и залить белым вином. Добавить тушеные овощи и помидоры и томить в духовке при низкой температуре (150 градусов) около двух часов. При необходимости добавить еще вина. Когда филе будет готово, добавить в него зерна граната.

Пока делается мясо, картофель вымыть, очистить и нарезать тонкими ломтиками (или натереть на терке). Керамическую форму для запекания смазать маслом, уложить в нее картофельные ломтики, посолить и поперчить, залить взбитыми со сливками яйцами и присыпать тертым маслом. Поставить на 40 минут в духовку, разогретую до 180 градусов.

Пирожные «Шоколадный замок» с грейпфрутовым парфе

Ингредиенты: 100 г шоколадного масла (содержание какао не менее 70 %), 2 яйца, 35 г соленого масла, 35 г коричневого сахара, 25 г муки, пакетик ванильного сахара, шоколад.

Шоколадное масло растопить на водяной бане. Яйца взбить с коричневым и ванильным сахаром. Муку соединить с расплавленным шоколадом. Все смешать.

Смазать маслом и присыпать мукой две формочки для выпекания. Заполнить их тестом на треть, положить сверху кусочки шоколада, а затем добавить остальное.

Выпекать в духовке при температуре 220 градусов 8–10 минут. «Шоколадный замок» пропекается только снаружи, внутри тесто должно остаться жидким. Готовые пирожные присыпать сахарной пудрой. Подавать горячими.

К «Шоколадному замку» подается грейпфрутовое парфе.

Грейпфрутовое парфе

Ингредиенты: 3 грейпфрута, 2 яичных желтка, 100 г сахарной пудры, щепотка соли, 2 пакетика ванильного сахара, четверть литра взбитых сливок.

Желтки растереть с сахаром и взбить с солью и тремя столовыми ложками горячей воды миксером, пока масса не загустеет, после чего влить в нее сок двух грейпфрутов. Взбить сливки с ванильным сахаром. Все смешать. Полученную массу залить в формочки и поставить в холодильник на ночь. Подавать в вазочках к пирожному «Шоколадный замок». Можно украсить парфе дольками грейпфрута. Приятного аппетита!

Ингредиенты (на 6 порций): 3,5 кг филе баранины (кострец или лопатка), 100 мл подсолнечного масла, 3 яблока «Голден» (Орели брала пять), 1 банан (Орели брала четыре), 3 чайные ложки приправы карри (Орели рекомендует индийскую приправу карри и советует попробовать, достаточно ли вам будет трех ложек), 1 чайная ложка молотой сладкой паприки, 30 г кокосовой стружки (миску с кокосовой стружкой рекомендуется также поставить на стол), 3 измельченных зубчика чеснока, 250 г нарезанного кубиками лука (Орели говорит, что смело можно взять и в два раза больше, так будет сочнее), половина столовой ложки крупной морской соли, 20 г муки, пол-литра бараньего бульона, 200 г помидоров, 50 г листовой петрушки (лучше свежей), 500 г риса басмати, 50 г сливочного масла, 1 букет гарни, манго-чатни, перец пимент, овощной соус релиш.

Мясо слегка обжарить в течение 5 минут, добавив одно нарезанное яблоко и банан, под конец — нарезанный лук и измельченный чеснок. Жарить еще 5 минут, потом добавить приправу карри и кокосовую стружку. Хорошо перемешать, присыпать мукой и залить бараньим бульоном или водой.

Потом добавить букет гарни и соль и тушить на слабом огне около полутора часов, почти до полной готовности мяса. (Можно поставить на 2–3 часа в духовку, разогретую до 180 градусов, тогда мясо получается особенно нежным, а остальное легко измельчается до состояния пюре.)

После этого вынуть мясо, а овощи и фрукты размять в пюреобразную кашицу. (Если измельченные кусочки нравятся вам больше, пюре можно не делать.) Потом снова соединить мясо с пюре и тушить еще полчаса на очень слабом огне.

Подавать с гарниром из риса, тушенных в сливочном масле яблок, помидоров и петрушки. В отдельной миске подать к столу манго-чатни, а также ямайский перец пимент и соус релиш.