Идеал Ахерн Сесилия

– Стейси!

– А что? Только для меня. Никто знать не будет.

Они снова захихикали. Стейси поправила волосы и присела рядом, обняв меня рукой за плечо, словно мы – подружки, собравшиеся на вечеринку. Линда наставила на нас телефон. Я чувствовала дыхание Стейси на своей коже, чуяла ее сладковатый парфюм. Старалась таращиться в телевизор, но …

– Раз-два-три … Боже! – вскрикнула Линда, отступив на шаг.

– Что? – Стейси отскочила от меня, словно от бомбы с часовым механизмом.

– Она на меня поглядела.

– Как это? – удивилась Стейси. – В них наркотиков закачали – на неделю хватит. Вон та, с телевидения. – Она пощелкала пальцами перед лицом Пиа. – «Пиа Ванг в прямом эфире …» – передразнила она ведущую. – Теперь она уже не кажется такой идеальной. – И снова дурацкий смех.

Линда мялась. Я ее напугала. Очень хорошо, дает ощущение власти.

Голоса в коридоре. Они звучали официально, грохотало множество ботинок. Целая команда стражей. Распахнули дверь, явилось сразу пятеро, все в шлемах. Двое остались у двери, трое вошли внутрь.

Мое время истекло. Заметили, что меня нет в палате.

Войдя в комнату, один из стражей приподнял шлем. Лицо Кейт. Я едва сдержалась, чуть не выдала себя.

– По приказу из замка Хайленд. У меня предписания для офицера, охраняющего Селестину Норт. – Кейт вопрошающе переводила взгляд с одной женщины на другую.

– Это Тина, – поспешно ответила Стейси, которая была рада поскорее выбраться из этой комнаты: ее чуть не застигли, когда она так непрофессионально обошлась со мной. – Сейчас позову.

Линда тревожно откашлялась:

– Пошли за ней вместе.

Кейт ушла с ними, и, как только они переступили порог, второй страж приподнял шлем – Кэррик. Сердце так и подскочило. А затем и третий страж открыл лицо – Джунипер.

Потрясающе.

– Спасатели спешат на помощь. – Джунипер сразу перешла к делу. – Давай быстро. Если они сообразят позвонить в замок, плохо дело. Сейчас же надевай мою форму. – Она уже срывала с себя мундир стража.

Кэррик деликатно отвернулся.

– Джунипер! Что ты делаешь? – спросила я.

– Я займу твое место.

– Что? Ты?

– Некогда болтать! – настойчиво сказала она. – Займу, и все тут. Вздумаешь спорить, всех доведешь до беды. Выполняй план.

Не могу поверить. Не могу на такое согласиться, не могу оставить сестру в таком месте – они же операцию готовят!

– Я их отвлеку. Ты успеешь сделать то, что нужно. Вставай, снимай рубашку, – уже с раздражением добавила она.

– Не могу, – сказала я.

– Еще как можешь! – Она повысила голос.

– Ш-ш! – предупредил Кэррик.

– Нет, физически не могу. Креван мне что-то вколол. Ноги не слушаются.

Они оба уставились на меня, и в глазах у них мелькнул страх. Придется менять план. Как нам всем выйти отсюда, если я не могу идти?

– Мы тебя понесем, – сказал Кэррик. – Главное, двигайся.

– Кэррик, глупости, они же станут задавать вопросы. Не сработает, – заспорила я.

Джунипер уже снимала рубашку через мою голову.

– Не надо, Джунипер, пожалуйста!

– Хватит, Селестина! – рявкнула она. – Без вариантов.

– Мама и папа мне этого не простят.

– Мама это и придумала. Если б она могла, она бы сама заняла твое место.

Джунипер разделась и помогла мне одеться. Я смогла надеть верхнюю часть формы, поскольку выше пояса все было в порядке, но штаны никак, потому что я не могла приподняться. Кэррик бросился помогать. Мне припомнилась вчерашняя ночь, когда его глаза и руки так жадно вбирали мое тело, и он, вероятно, подумал о том же: наши взгляды встретились. Его глаза – зеленые с карими пятнышками. Значит, он меня не бросил. Джунипер посмотрела на него, на меня и радостно улыбнулась. Я поняла – она про нас знает. Вот уже и красные мундирные брюки на меня натянули, и ботинки прямо на босу ногу – не до носков.

У Джунипер на виске и ладони – Клеймо.

– Мама нарисовала. – Джунипер запыхалась, нервничала, двигалась торопливо. И тихо добавила: – Все шесть.

Она знает. Впервые в разговоре между нами упомянуто шестое Клеймо.

Конечно, у мамы, виртуозно владеющей косметикой, Клейма выглядят как настоящие. Она – знаменитая модель, лучшие гримеры и косметологи работали с ней, особенно когда она снималась в роли «дикой красотки» или что-то такое. «Клейма» у Джунипер идеальные, словно ожоги, покрывающиеся свежей корочкой.

Кэррик поднял меня на ноги, но стоять я не могла. Ниже колен все еще пока онемевшее.

Джунипер заметила в первом ряду Гэвина, Логана, Наташу и Колин.

– Поделом! – В ее взгляде появилась жесткость.

– Спасибо тебе! – Я потянулась ее поцеловать.

Она крепко обхватила меня обеими руками, прижала.

– Я перед тобой в долгу. Ступай, спасай мир, сестренка! – велела она, и я увидела в ее глазах слезы, когда мы разомкнули объятия.

Вернувшись домой Заклейменной, я изо дня в день ждала звонка Арта, его прихода. Он так и не появился. Потом я заметила, что Джунипер отлучается из своей спальни по ночам, и однажды ночью застигла их вдвоем, на нашем с Артом тайном месте, на вершине горы. Тогда я сделала неверный вывод. Теперь-то я знаю, что ничего между ними не было и оба они хотели уберечь меня от новых бед, но мне потребовалось время, чтобы это понять. Я подумала, что оба они меня предали. С Джунипер я успела объясниться и помириться, но я понимаю, ей кажется, что она должна как-то это искупить. Принести себя в жертву – такого проявления любви я не ожидала даже от нее, это уж слишком, это опасно. Кэррик помог мне приподняться, держа меня под мышки, а Джунипер надела мне на голову свой шлем.

Кейт вернулась вместе с Тиной, встревоженной и испуганной. Стейси и Линда приплелись за ней и с любопытством смотрели на происходящее. Хотелось бы надеяться, у Кэррика и Джунипер есть план. Я тишком передала Тине ключи от машины, и она быстро сунула их в карман. Мне она вручила полоску бумаги.

– Сообщение в замок, – строго сказала она.

– Мы готовы идти. – Кейт двинулась к двери, Кэррик тащил меня. Те две стражницы подозрительно уставились на нас.

– Сука подлая меня лягнула, – сказала я, стараясь, как могла, изменить голос. Я всем своим весом навалилась на Кэррика.

Они тут же уставились на Джунипер, которая безжизненно замерла в кресле перед телевизором. Даже не глянули вслед нам, когда мы выходили, только Джунипер и рассматривали.

– Лягнула! – повторила за мной Линда. – Я тебе говорила: она смотрела прямо на меня.

– Тебе не кажется, что она не совсем похожа? – спросила Стейси.

– Знаменитости вживую всегда на себя не похожи, – ответила Линда.

– Пора уложить ее в постель, скоро операция, – вмешалась Тина. – Помогите мне ее пересадить.

Она приподняла Джунипер под мышки, те две стражницы подкатили кресло на колесиках, Джунипер довольно ловко изображала тряпичную куклу.

Мы двинулись дальше по коридору, навстречу свободе, и сердце у меня болело при мысли, что Джунипер мы так и оставим тут. Кэррик помогал мне держаться на ногах, я старалась хоть как-то ими шевелить, будто иду сама. Я понимала, сколько сил он тратит на то, чтобы тащить меня и еще и удерживать вертикально. Те два стража, которые пришли вместе с ним и стояли у двери, теперь следовали за нами по пятам. Интересно, кто это? Было бы слишком рискованно приводить сюда Фергюса и Лоркана. Возможно, это Мона и Леннокс, подумала я. Один из псевдостражей явно был женщиной. Все вместе мы вышли из больницы. Я почувствовала, как обдувает свежий ветерок влажную кожу. Не может быть, чтобы так просто мы удрали, не может быть.

Мы добрались до машины, настоящего вэна стражей, и я узнала водителя: Маркус, страж, приставленный к профессору Ламберту, муж Кейт. Вэн тронулся, мы сидели замерев: еще миновать охраняемые ворота. Я сообразила, что мы попали в Крид-Бэрракс, государственный центр обучения и переподготовки стражей. Он занимал площадь примерно десять акров, а назван был по городу, на окраине которого располагался. Креван обустроил тут собственную тюрьму, в стороне от главного здания, и прятал в ней тех, кто представляет для него угрозу. Долго ему не продержаться: там внутри моя сестра, там все, кто пытался мне помочь. Сердце замерло: мы остановились перед воротами, Маркус опустил стекло.

Он вытянул руку, уверенно помахал стражу в будке.

Все молчали. Все перестали дышать.

Страж вышел из будки и подошел к машине:

– Откройте, пожалуйста, вэн, я должен заглянуть внутрь. Новые правила. – Судя по его гримасе, дырка в голове для него – эти новые правила.

– Вперед. – Маркус отпер двери машины. – Что ищете?

– Лишних людей.

– Оно бы неплохо. Лишние люди нам бы пригодились. На улицах неспокойно, – пошутил Маркус.

– И не говорите. – Страж приоткрыл дверцу и оглядел нас внимательно, не просто пересчитал по головам. Мне показалось – сейчас стошнит.

Кейт сняла шлем.

– Привет, Райан, – как ни в чем не бывало сказала она.

Он кивнул ей:

– Привет. Хорошо. Спасибо, – захлопнул дверь и дважды по ней постучал.

Ворота открылись. Мысленно я понукала Маркуса гнать во весь опор, но это вызвало бы подозрения. Он не стал торопиться.

Только отъехав достаточно далеко от Крид-Бэрракс, два таинственных стража сняли шлемы, и мне улыбнулись Мона и Леннокс.

– Спасибо, ребята! – Я обняла каждого, Мона крепко прижала меня к себе.

– Все добрались с завода до убежища профессора Ламберта? – спросила я.

– Все, кроме Бахи, – ответил Леннокс. – Мы специально сделали крюк и высадили его в городе.

– На том самом месте, где он бросил Лиззи, – уточнила Мона, глаза ее так и полыхали, наконец-то она расквиталась за подругу. – Мы попытались расспросить, не видел ли ее кто, но место не из безопасных. Пришлось быстро двигаться дальше.

Конечно, она чувствовала себя виноватой из-за того, что раньше не отправилась на поиски подруги, не сообразила, что та не по своей воле покинула завод.

– Мы ее обязательно найдем! – подбодрила я Мону.

– После всего, что он натворил, Бахи в самом деле думал, что мы повезем его к профессору Ламберту, – гневно продолжала она. – Даю ему неделю максимум, дольше он от стражей прятаться не сможет. Он понятия не имеет, как выжить в городе.

– А если он расскажет все Трибуналу? – обеспокоилась я.

Кэррик пожал плечами:

– Едва ли он решится выдать Альфу и профессора Ламберта. Все это время только они и обеспечивали ему безопасность. А про наши планы он знать ничего не знает.

– А какой у Ламбертов дом! – подхватил Леннокс. – Отличный выбор, Селестина. – Он поднял руку, и я, засмеявшись, хлопнула о его ладонь своей.

– Ты была права, Селестина, они хорошие люди, – сказал Кэррик, и я по интонации поняла, что он готов признать свою ошибку.

Все, кроме Кейт и Маркуса, принялись стаскивать с себя форму стражей прямо в вэне. Маркус уже гнал на изрядной скорости, жеманиться было некогда.

– Если остановят, вы арестанты и мы вас везем в замок, поняли? – предупредила Кейт.

Мы согласились.

Кэррик вручил мне пакет с одеждой, моя одежда из дома, как давно я ее не видела! Джунипер собрала для меня конечно же. Чувствительность к ногам постепенно возвращалась, но пока не настолько, чтобы я могла сама стащить с себя штаны. Кэррик, ни о чем не спрашивая, наклонился и развязал шнурки на моих ботинках. Так просто, а у меня на глазах выступили слезы.

– Спасибо всем, ребята! – повторила я.

– Мы будем тебя вытаскивать из всяких мелких передряг, а ты нас – из одной, но большой, – подмигнул Леннокс, и тут до меня дошло. Наконец дошло. Мы все зависим друг от друга, а не я тут главная и все зависят от меня. Каждый из них тоже рисковал очень многим.

– Как вы меня отыскали?

– Кэррик следовал за тобой по пятам, – ответила Мона.

Я глянула на Кэррика, но он, не поднимая глаз, возился с моей обувью.

– А с Джунипер как связались?

– Последний номер на телефоне Рафаэля Ангело. – Кэррик поднял голову, чуть насмешливо шевельнул бровью.

Да, не самый мой умный поступок. Умею же я втянуть людей в свои неприятности. За этой мыслью последовала другая, ужасная.

– Что будет с Джунипер? – запаниковала я. – Они собираются сделать пересадку кожи!

– Пересадку? – удивилась Мона. – Это еще зачем?

Она-то о шестом Клейме не знала.

Я с тревогой ждала ответа от Кэррика.

– Не беспокойся. Действуем по плану. Твоя мама ворвется в это заведение с адвокатом и полицейскими, как только мы дадим зеленый свет, она обвинит их в том, что вас перепутали и похитили ни в чем не виновную сестру.

У меня челюсть отвисла:

– И это сработает?

– Сработает, – уверенно ответила стражница Кейт, и я призадумалась, в какой момент она перешла на нашу сторону и почему или же она всегда была против Трибунала и сочла правильным бороться против него изнутри. Хотелось бы расспросить ее, да момент был неподходящий.

– Может быть, Боб Тиндер присоединится к моей маме? – предложила я.

– Боб Тиндер? – Кэррик, нахмурившись, снова поднял голову, стаскивая с меня ботинок. – Новый главный редактор The Voice?

– Раньше он был главным редактором газеты в холдинге Crevan Media, – пояснила я. – Он наш сосед. Его жена, Ангелина, была заклеймена. Еще до нас с тобой. Какой-то вышел спор между Креваном и Бобом, и так Креван с ним поквитался. Его дочь Колин тоже там – все четверо пропавших старшеклассников там.

– Все четверо? – Кейт резко подалась вперед.

Я кивнула.

– И Логан Трилби?! – уточнила она, и я поморщилась от одного звука его имени.

Стоило припомнить, как он надо мной издевался, и боль возвращалась. Он был из всех четырех самым злобным, законченный садист.

– Так, может быть, знаменитая чета пасторов Трилби тоже явится туда спасать своего сына? – предложила Кейт.

Я покачала головой.

– Нет, его родители с такой информацией сразу побегут в Трибунал. Они фанатично преданы Трибуналу. Что бы ни случилось, во всем у них буду виновата я, а вас они и слушать не станут. – Я вспомнила телеинтервью, в котором они ухитрились обвинить меня в исчезновении сына.

– Еще как послушают, если появится надежда вернуть драгоценного сыночка, – возразила Кейт, обменявшись взглядом с Маркусом: у них явно созрел план.

– Знаменитая модель, уважаемая чета пасторов, разгневанный главный редактор газеты. Не с теми родителями связались! – Мона улыбалась во весь рот.

– А двое других ребят кто?

– Наташа и Гэвин, – тихо произнесла я, вспоминая, как они раздели меня в сарае, осматривали шрамы от ожогов. И тут же мне представились их лица меньше часа назад, глаза остекленевшие, слюна капает на красные больничные халаты. В самой себе никак не разобраться – я ненавидела их и в то же время жалела. Радовалась, что их постигло наказание, и стыдилась своего злорадства.

– Пусть там и остаются! – сердито вмешался Кэррик.

Теперь уж я не решалась встретиться с ним глазами. Он, конечно, знал, что они со мной сделали: Пиа Ванг, то есть Лайза Лайф, сообщила стране все кошмарные подробности.

Пока Маркус и Кейт возбужденно обсуждали новый план, я никак не могла унять внутреннюю дрожь: слишком хорошо я понимала, куда моей маме предстоит сунуться, с какими людьми иметь дело, кого обвинять.

Нелегко ей будет. Опасно. Для Трибунала неприкасаемых людей нет.

Маркус отвез Кейт, Мону и Леннокса обратно в особняк профессора Ламберта, где все они прятались. Мне виделось, что Ивлин поселилась в розовой детской, у нее есть большая кукла, и она ее причесывает – и пусть моя картинка была идеализированной, главное, девочка на свободе, в безопасности. Я знала, что Альфа сделает для нее все. Вот только мы с Кэрриком пока что были вовсе не в безопасности. Вэн остановился в каком-то полузаброшенном месте: ряд магазинов, все закрыты на ночь, работал только ларек с китайской едой навынос.

– Только ты да я, – сказал Кэррик, открывая дверь машины. Внимательно посмотрел направо и налево, прежде чем выпрыгнуть.

Я бы с радостью поехала к Альфе. Принять ванну, поесть, лечь спать, и как будто ничего не было, но дело зашло слишком далеко. Джунипер пришлось занять мое место. Часы тикают. Нужно много успеть, пока там не сообразили, что меня подменила сестра.

– Удачи! – пожелала Кейт и захлопнула за нами дверь.

Вот мы с Кэрриком и снова одни, предоставлены сами себе. Крид-Бэрракс находится на одном конце города, а Маркус отвез нас в другой конец и дальше, в пригород. Кэррику вновь пришлось поддерживать меня. Я высматривала, где тут можно спрятаться, хотя не так уж это было необходимо, ведь мы находились в тихом проулке и солнце уже зашло. В темноте прятаться легче, но уже немного оставалось до комендантского часа, когда появляются патрульные, – вот тогда снова начнутся проблемы.

– Каков план? – спросила я.

Он повернул к себе ладонь, словно там были записаны пункт за пунктом.

– Спасти Селестину Норт, самую красивую девушку на земле. Ставим галочку. Дальше. Извиниться. – Он посмотрел мне прямо в глаза, смиряя свою гордыню. – Прости, что я сразу не рассказал тебе про Эниа Слипвелл, виноват, но поверь: я правда хотел как лучше. Все, что я делал, я делал ради Заклейменных, ради тебя и меня. И уж никак не хотел сделать тебе хуже. Что бы я ни говорил, что бы ни делал – все правда. Я стараюсь как могу.

Да, в его сердце нет лжи. Я это понимала и не собиралась больше спорить с ним. И все же – пусть еще чуть-чуть пострадает. Пусть скажет все до конца.

– Я думал, достаточно спасти тебе жизнь, это послужит извинением, сама понимаешь, и не придется все говорить словами, – сказал он и прикусил губу, чтобы скрыть нахальную усмешку.

– Хм, ну вообще-то не жизнь – они всего лишь собирались сделать пересадку кожи, а не покончить со мной. Но все равно я ценю твою помощь.

– Все тебе недостаточно хорошо! – фыркнул он.

Я приложила руку к его груди, ладонью к Клейму.

– Ты для меня достаточно хорош. Я готова была винить всех в том, что случилось со мной. Кого угодно, только бы не собственную глупость. Я люблю моих родных, мне так без них плохо. И я не привыкла быть сама по себе – мне было бы легче, будь во всем этом виноват кто-то другой.

А Джунипер там совсем одна в этой больнице! Меня бил озноб: они уже поняли, что это не я? Хотелось бы надеяться, что наш план сработает, что Тина поможет. Но я понимала: не будет мне покоя, пока я не узнаю, что и мама, и Джунипер в безопасности.

– Я всегда был один и по-другому не умею, – сказал Кэррик. – Прости, – шепнул он, прижимая меня к себе. – И за то, что случилось в супермаркете, и за то, что оставил тебя одну у адвоката. Но если это может тебя утешить – я неотступно следовал за тобой. И ты, кстати говоря, чересчур быстро гнала под гору в том «мини».

– Было срочное дело.

– Я видел тебя с Артом. – Он ждал моего ответа.

Я промолчала.

– Я слышал твой разговор с Креваном.

Теперь уже я опустила глаза, смутившись: дерзкий у меня был план, но ведь не сработал.

– Креван знает про тебя. Он конечно же сообразил, кто мне помог. Ты прости. Я пыталась выторговать у него свободу для нас обоих, и он бы согласился, но не могла же я предать всех остальных. Просто не смогла.

Я боялась, он крикнет мне: «Ты сглупила, Селестина, как ты могла!» – но он молчал.

– Ну что? Скажи, что я дура.

– Ты молодец, что попробовала.

– Глупо было.

– Чуточку глупо. – Я расслышала в его голосе улыбку. – Но ты правильно сделала, что отказалась. Я бы счастлив был бежать в другую страну и жить на свободе, но я бы не смог кинуть всех наших.

Я успокоилась. Значит, я приняла правильное решение.

– Та ночь, в твоей комнате, была, наверное, лучшей в моей жизни, – пробормотала я.

Он наклонился ближе, чуть приподнял пальцем мой подбородок, нежно меня поцеловал. Прикрыв глаза, я наслаждалась мгновением – кто знает, когда будет и будет ли следующий раз.

– Так зачем мы приехали сюда? – спросила я, когда мы разомкнули объятия и вернулись к реальности.

– Тебя ждет один человек.

– Кто?

– Эниа Слипвелл.

Раньше тут торговали мобильными телефонами. Теперь магазин закрыт, в витрине – табличка «Продается», стекло закрашено, чтобы нельзя было заглянуть внутрь.

– Она там? – Я немного растерялась. Мне казалось, кандидат на главный пост в стране выберет себе штаб-квартиру пороскошнее.

– Не может же она встречаться со своими сторонниками из числа Заклейменных где попало. Приходится соблюдать осторожность.

Он позвонил, и дверь тут же открылась. Кэррику все еще приходилось помогать мне на каждом шагу, но силы возвращались, я уже ковыляла довольно бойко.

Внутри меня сразу поразила обстановка: повсюду рабочие столы, кресла, доски со статистическими таблицами и данными опросов. В каждую розетку – а их в бывшем магазине гаджетов немало – воткнут ноутбук. И никто и глазом не моргнул, когда мы с Кэрриком вошли, все уставились на огромный плазменный экран.

На экране судья Креван давал интервью Эрике Эдельман. Он был в щегольском костюме, в голубой рубашке, в галстуке под цвет глаз – и голубые глаза так и сияли, так и светились отраженным светом. Человек, внушающий доверие. Эрика в изящной блузе и юбке, видны безукоризненные ноги, прическа столь же идеальна. Самая знаменитая женщина на телевидении, ведущая собственную программу, и все политики боялись ее: Эрика справлялась с ними, словно с младшеклассниками.

Я огляделась по сторонам в поисках Эниа Слипвелл, но ее нигде не было видно. Да и о чем с ней говорить? Кэррик и прочие были преданы ей всей душой, но я заметила, что Альфа и тот же Рафаэль считают, что она еще не вполне проявила себя, рано ей безоговорочно доверять. Кое-кто полагал даже, что она выступает в защиту Заклейменных ради саморекламы, прокладывая себе путь наверх, но это, по мне, не беда, лишь бы, пробившись наверх, она сделала все, что сулила.

Стоя у двери, мы тоже стали смотреть интервью. Я прислонилась к двери, ноги еще не очень меня держали.

Креван и Эрика Эдельман прогуливались в тех местах, где он вырос. Эта запись была сделана несколько дней назад. Он показывал ей свой первый дом, футбольные кубки, фотографии дедушки и бабушки, все, что помогает представить его как обычного человека, имевшего семью и детство. А потом они вернулись в студию, в прямой эфир – вернее, не в студию, он давал интервью прямо у себя дома, в парадной гостиной, которая редко использовалась. Красивый камин, книжные полки, на стене детские фотографии Арта – их специально повесили поближе друг к другу, чтобы, когда камера даст крупный план, они попали в кадр вместе с Креваном. Ага, моих фотографий уже нет.

– Мистер Креван, для начала расскажите нам о себе. У вас даже имя необычное. Почему вас назвали Боско?

Здорово, она обращалась к нему не «судья», а «мистер», сразу выбив у него из рук главное оружие, превратив его в обычного человека, и я знала: каждый раз, когда она так обращается к нему, это его бесит, она методично заколачивает его в землю.

– Имя от бабушки. Она родом из Италии. Мария Боско – хорошее итальянское имя. Родители решили назвать меня в честь этой замечательной женщины.

– Мария Боско была женой Митча Кревана, который и создал Трибунал.

– Именно. Он и наш великий премьер-министр Данбар организовали первый Трибунал, сначала это была временная мера для расследования злоупотреблений правительства.

– А ваш отец стал его преемником.

– Мой отец добился, чтобы Трибунал был постоянным, и вместе с другими людьми, чья заслуга тоже велика, привел Трибунал к его нынешнему состоянию.

Эрика посмотрела судье прямо в глаза, будто хотела проникнуть ему в самую душу.

– Расскажите о своем детстве, Боско.

– Это было самое счастливое детство, нас двое братьев и сестра, Кэнди … – Он пустился описывать счастливое семейство, в котором все привыкли упорно работать и добиваться наград.

– Да, прекрасная картинка, мистер Креван, – прервала его Эрика. – Но все же вернемся в ваше детство. Расскажите о наказаниях, которым подвергали вас отец и дед.

Креван рассмеялся:

– Вы говорите так, словно это какие-то … драконовские меры. Обычная дисциплина, так моего отца воспитывал его отец, да и деда так воспитывал прадед. Это не было … – Он пожал плечами. – В наше время многих воспитывали куда жестче, можете мне поверить. – Он улыбнулся, надеясь, что сумеет увернуться от этой темы.

– Расскажите, что это была за дисциплина, – вцепилась Эрика.

Он сел ровнее, выпрямил спину, собрался с мыслями.

– Этот метод воспитания основывается на семи основных пороках человеческого характера. При любом проступке или ослушании нам надевали на шею табличку с указанием, какой именно порок побудил к этому.

– Вы ходили с такой табличкой по дому?

– Нет-нет. – Он улыбнулся, как будто с удовольствием припоминая. – Приходилось носить ее повсюду. Хоть на футбольную тренировку, хоть в школу. Помню, Кэнди на первое свидание пошла с табличкой «Жадность». – Он засмеялся. – А у Дэймона, когда он участвовал в футбольном турнире, на шее болталась табличка «Упрямство». Но мы быстро учились. Я имею в виду – мы быстро научились разбираться в своем поведении, рано поняли, какие у каждого «главные пороки» и как их контролировать.

– В тринадцать лет вы уже смогли этому научиться?

– С тринадцати лет эта система начинала действовать. Какое-то время, конечно, требовалось, чтобы привыкнуть. – Он снова рассмеялся.

– Объясните мне, что это за «главные пороки», которые вы упомянули, и какова была цель такого наказания.

– Если вкратце … У каждого человека есть какая-то главная отрицательная черта. Иногда она берет верх над всем характером, превращается в порок. Мы учились различать в себе такие свойства, справляться с ними и совершенствовать свой характер.

– Эти семь пороков – они соответствуют семи смертным грехам?

– Эти детские наказания не входят в систему Трибунала. – Он все еще улыбался, но взгляд сделался острым. – Мы вроде бы собирались поговорить о Трибунале, рассеять кое-какие мифы, распространяемые партией Жизни и прочими. В этом я охотно готов принять участие.

– Эти наказания – часть вашего воспитания. И это первый этап Трибунала, его корни, можно сказать, так что да, мне интересно, – возразила Эрика.

Он медленно выдохнул, словно выпустил носом пар. Я видела, он уже злится, но пытается это скрыть.

– Семь основных изъянов характера. Самоуничижение, то есть склонность умалять, недооценивать самого себя. У такого человека развивается комплекс неполноценности. Саморазрушение – человек постоянно срывает собственные планы, сам себе вредит и себя наказывает. Он всегда в смятении, пытается уйти от самого себя.

Мученичество – неумение принять ответственность, склонность винить во всем других.

Упрямство – нежелание принимать перемены, даже позитивные.

Жадность – эгоизм, излишнее потакание себе, избыточное потребление.

Заносчивость – уверенность в своем превосходстве, потребность казаться лучше, чем ты есть, потому что не можешь смириться со своей заурядностью.

Нетерпение – неумение ждать, раздражение при виде препятствий.