И придет волчица… Шевченко Ирина

– Ну вам и без меня есть что обсудить, – пробормотала я, бочком придвигаясь к двери.

– Она девочку родила, я это точно помню!

За спором они вряд ли заметили мой уход.

Дойдя до окружавших поляну кустов, я услыхала неразборчивый говор и насторожилась. Но скоро опознала томный шепоток майлы и невозмутимо-ровный голос Ромара.

– Что, приспособили мое убежище под место для свиданий? – сказала я им вместо «здравствуйте».

– Нет, – улыбнулась лафия. – Мы разговариваем. О тебе.

– Обо мне?

Взгляд зацепился за лежавшую у ног облаченного в походный костюм орка сумку.

– Добрый день, Галла, – поклонился идущий. – Да, мы говорили о тебе. О том путешествии, что ты вчера совершила.

Я машинально обернулась через плечо, туда, где выделялся на фоне яркой зелени круг пожухлой травы. Путешествие. Прогулка в безвозвратно ушедшее прошлое.

– А ты, смотрю, собрался в путешествие прямо сейчас. Уходишь?

– Не так далеко, как ты могла бы подумать.

– Добрый тэр собрался прогуляться по лесу, – вздохнула крадущая силы. – Скажи ему, чтобы не ходил, чародейка. Там много темных.

– Это ненадолго, – успокоила я ее. – Наши разъехались на практику, почистят твой лес, не переживай. Но тебе-то зачем эта прогулка, идущий?

Орк промолчал весьма красноречиво: не твое дело, открывающая.

– Он ищет чащобы и овраги, куда не заглядывает солнце, – выдала его планы майла и удостоилась порции укора во взгляде недавнего любовника.

– Ты, часом, не перевертыш, Ром? Подыскиваешь местечко для схрона?

– Нет. – В этот раз он шутку не понял. – Я не перевертыш.

– Что же ты ищешь по оврагам?

– Я скажу тебе, если найду, принцесса, – пообещал он. – А сейчас прости, мне нужно идти. И если хочешь еще один мой совет, не ходи больше на ту сторону – не каждому дано вернуться.

Мужчина поднял с травы сумку, перебросил ремень через плечо.

– Счастливо вам оставаться, добрые тэсс.

– Возвращайся скорей, – прошептала лафия.

– Возвращайся, Ром, – сказала я.

Мне действительно хотелось, чтобы он вернулся, странный орк, ведомый своими странными принципами по дорогам Сопределья.

– Он вернется, – эхом моих мыслей прозвучал голос майлы. – Вернется. Он понравился тебе, чародейка? Вы быстро нашли общий язык.

Мы всегда находим общий язык, мы все, причастные к тайне врат, независимо от расовой принадлежности и социального положения в родном мире: учительница с Кайры, степняк-кочевник с Каэлера, танцовщица с Фелли – все мы в чем-то близки друг другу. Менеджер по туризму с Земли, инженер-конструктор со Свайлы, эльфийский лорд и командир отряда егерей с Тара, а теперь еще и эльмарский наемный убийца – нам достаточно мгновения, чтобы начать понимать друг друга, но не хватит и сотни лет, чтобы понять до конца.

– Он понравился тебе, – повторила майла. – И мне тоже. Он сильный. И красивый. Это чужая красота, дикая. Но мне нравится. Но если тебе он нравится больше, можешь взять его себе…

Что?!

– Тебе нужен мужчина, чародейка. Чтобы ты забывала своего эльфа.

– Я не хочу ничего забывать. И давай сменим тему. На вот, это тебе.

Я вынула из сумки небольшую книгу.

– Хотела поблагодарить за вчерашнее. Думала подарить тебе приличное платье, но ты вряд ли его носила бы. А забавные книжки ты любишь.

«Нежить и нечисть, в Восточных землях обитающая» – школьный справочник, который мне уже не нужен. Была там статейка и о лафиях, ее я заранее заложила свернутым тетрадным листком, и сообразительная нежить тут же открыла нужную страницу.

– Тварь паскудная, – с обидой прочитала она о себе, – но лицом и телом соблазнительна весьма… Правда соблазнительна?

– Угу. А меч мой где?

– Под листьями погляди, – махнула она, не отрываясь от нового чтива. – А про темных здесь написано?

– Написано. А ботинки?

– В кустах. Плохие ботинки. Жесткие.

– Мерила, что ли?

– Хотела. Не налезли. У тебя нога маленькая. И сама ты маленькая. Снаружи. А внутри – большая-большая.

– Это как? – спросила я, вытаскивая из колючих зарослей свою обувь.

– Не знаю. Но я так вижу. Ты внутри другая. Не такая, как человек. Не такая, как эльф. Другая. Я таких не встречала.

– Ты говорила об этом кому-нибудь? – насторожилась я.

– Нет. Зачем?

– Верно, незачем.

– Будешь танцевать? С неправильным мечом?

– Нормальный у меня меч.

Тоже мне советчица выискалась. Наслушалась чужих слов, будет теперь указывать. Но братцев трофей нужно в город отвезти, ножны заказать.

– Лучше уж танцуй. – Майла уселась на свое любимое место под деревом и раскрыла книгу. – А к эльфу больше не ходи. И камень я тебе не отдам.

– Какой камень?

– С огнем. Но он не горячий. Холодный совсем, как лед.

– Кристалл? – не поверила я. – У тебя остался кристалл?

– Да. Чародей бородатый его взял, посмотрел, а потом в сторонку отложил. За тебя переживал, а про камень забыл. Я его и взяла. Красивый же. Можно в нем дырочку проделать и на шнурок повесить.

– Дырочку?! Да я в тебе сейчас дырочку проделаю!

Я не собиралась ее пугать, но пальцы сами собой окутались лиловым сиянием, и лафия в страхе вжала голову в плечи. Я поспешно тряхнула рукой, развеивая не успевшее сформироваться заклятие, и осторожно подошла к майле.

– Прости. Я не хотела на тебя кричать. Только нельзя в этом камне дырочку. И на шее его лучше не носить. Для тебя же лучше.

– Огонь выйдет? – спросила она робко.

– Да, огонь. И будешь потом гореть, как я вчера. А я такого никому не пожелаю, разве что той твари…

Я умолкла так внезапно, что лафия на всякий случай отодвинулась подальше.

– Камень где? – спросила я требовательно.

– Спрятала.

– Отдай.

– Не отдам.

– Отдай. Тебе от него никакого толку. Только выбросить останется. А мне пригодится.

– К эльфу ходить? – нахмурилась она.

Вот чудачка! И какое ей до меня дело? Ан нет, переживает, волнуется. Силой делится. А еще меня странной называет.

– Отдай, пожалуйста. А я тебе еще книжек принесу. И платье подарю – есть у меня одно, как раз в твоем вкусе. Еды нашей принесу, самой вкусной. Тебе ведь нравилось когда-то?

– Не помню.

– Халвы принесу. Меда. А хочешь, шоколад?

– Шоколад? – улыбнулась она. – Шоколад помню. Сладкий и чуть-чуть горький. Как сильный мужчина, да?

У меня подобных ассоциаций не было, но со сравнением лафии я с честным видом согласилась.

– Да. Принести?

– Принеси.

– А ты мне – камень.

Знать бы еще, откуда она его вынула.

– Бери.

– Спасибо. Завтра же шоколад тебе куплю. И еще сладостей, много-много, весь день будешь лопать. А сейчас посиди в сторонке, ладно? У меня тут мыслишка одна появилась.

И если получится, то никуда этот урод от меня не денется.

В стороне от вчерашнего круга я начертила еще один. Как и накануне вписала в него квадрат и вычертила в углах руны стихий.

Получится.

– Не делай так, – попросила майла.

– Сиди, читай.

– Не ходи к эльфу. Там огонь.

– Не волнуйся, – успокоила я заботливую нежить. – У меня сегодня другие планы.

…Тьма. Непроглядная тьма и холод. И пустота. Словно в башке у колдуна сквозит вместо мыслей холодный ветер. Но мне и не нужно знать твоих мыслей, тварь. Нет, у меня совсем другие цели. Ил ведь ранил тебя. Твоя кровь пролилась в тот день, и я чувствую ее теперь. Твоя кровь – твоя тень, она сама отыщет тебя. А мне нужно лишь связать две тонкие ниточки воедино, и ни один щит тебя не закроет…

– Вот и все, – сказала я, выходя из круга. – Ничего не случилось.

– А ты злая, чародейка. Я видела, что ты сделала. Ты очень злая.

– Я зла с теми, кто не был добр ко мне. Считаешь это несправедливым?

Она покачала головой.

Я тоже так думаю. Нет ничего несправедливого в том, чтобы убийца хотя бы ненадолго ощутил себя на месте жертвы. Хотя бы во сне почувствовал боль и ужас, на которые обрек другого. А я буду наблюдать. И я найду тебя, тварь. Узнаю по красным после бессонной ночи глазам, по тому, как ты станешь шарахаться даже крохотного лепесточка пламени свечи.

Я найду тебя, и та боль, что сегодня лишь коснется тебя во сне, сожрет тебя заживо.

В планах на вечер было возвратиться домой, перекусить, закрыться в спальне и долго думать о том, как жить дальше. Или постараться уснуть и таким способом избежать безрадостных размышлений.

Не удалось ни то ни другое – во дворе меня поджидал Сэллер.

Компанию гостю составлял Лайс, но при моем появлении братишка поспешно удалился, сославшись на какие-то дела. Коротать время в обществе местных магов не доставляло Эн-Ферро удовольствия, а Сэл как раз один из них, пусть и не самый опытный, но и не самый слабый.

– Здравствуй. Я тут…

После вчерашней размолвки он чувствовал себя неуютно.

– Вот и хорошо, что ты тут, – улыбнулась я.

Извиняться мы оба не умели. Вместо этого поболтали о пустяках: о школе, о летних курсах, о том, что не мешало бы в весел собраться и устроить достойные проводы нашим «странствующим магам». А когда подобные темы себя исчерпали, Сэллер все же изволил сообщить истинную причину визита:

– Гал, я тут штуку одну придумал. Хочу завтра Багуру показать, но не все получается пока. Может, глянешь?

– Показывай! – с готовностью согласилась я, удобнее устраиваясь на скамейке.

– К воде спуститься нужно, это с водой…

– Ну пошли.

– Ага. – Он подскочил с места и едва ли не кубарем слетел с холма на морской берег.

Мальчишка!

Я неспешно спустилась следом.

– Стой, – велел он мне. – Нет, лучше сядь. Или… Ладно, стой. Смотри туда.

Он указал на какую-то точку на воде, примерно в двадцати гиарах от берега.

Сначала ничего не происходило, только волны в том месте стали повыше, как будто им приходилось перекатываться через какую-то преграду. Потом еще выше. Через минуту они поднимались уже в человеческий рост. А в какой-то миг одна из гигантских волн вдруг застыла. Несколько секунд она стояла стеной, через которую просвечивало клонившееся к закату солнце, и стала медленно меняться. Впечатление было такое, словно это не морская вода, а какой-то неведомый до сих пор сорт глины, которую разминает в своих руках опытный скульптор. Еще мгновение, и невидимые руки вылепили из прозрачной массы фигурку криволапого кера. Один удивленный взмах ресниц, и этот кер отряхнулся, словно со сна, и лениво побрел по водной глади к берегу.

– Ну как? – обернулся ко мне Сэллер.

На его лбу поблескивали капельки пота, голос звучал натужно, – очевидно, новое умение требовало больших затрат.

– Впечатляет. – Я положила руку ему на плечо и сплела тоненькую энергетическую ниточку прямой передачи.

– Спасибо, – благодарно кивнул водник, в то время как выполненная в натуральную величину ящерка прогуливалась перед нами. – Я еще не определился с подпиткой, думаю, есть другой способ, не такой емкий. Может, ты разберешься?

– Попробую. Если расскажешь, как ты это делаешь.

Со временем из Сэла получится очень хороший маг. И как любой хороший маг он всегда маскирует создаваемые плетения – уверена, даже Медведь не разглядел бы, что за рисунок пропустил водник в основу заклинания.

– Гляди. – По прозрачному боку морского кера поползли извилистые линии. – Это держит жидкость. А форму я беру из памяти, воссоздаю перед внутренним взглядом требуемый образ. Вот так, например…

Симпатяга-ящер сплюснулся и оплыл. То, что от него осталось, вытянулось в высоту, вниз схлынула ненужная масса воды, и перед моим взором предстала тощая девица с переброшенной через плечо косой.

– Похоже?

– Не совсем. – Я провела рукой по волосам, которые еле-еле прикрывали шею. – И меча не хватает.

– Я помню тебя такой. Без меча и…

Девчонка на воде тряхнула головой, коса взметнулась вверх и улетела за спину, а по прозрачной физиономии расплылась счастливая улыбка. Теперь совсем не похоже.

– Верни лучше кера, – попросила я. – И убери среднюю линию – она не нужна, только оттягивает энергию. Сдерживающий круг можно подключить напрямую к основному потоку, это должно облегчить передачу. А когда формируешь образ…

До остального парень додумался сам. Наверное, после проведенных усовершенствований на водной ящерке можно было бы даже прокатиться, но мочить одежду никому из нас не хотелось, и колченогий скакун умчался в закат, на бегу распадаясь тысячей изумрудных брызг.

А когда Сэллер ушел, я снова спустилась на берег. Недолго любовалась до половины ушедшим за горизонт золотисто-багряным диском и скользящими по воде сполохами, а потом прикрыла глаза и окунулась в воспоминания улыбчивой длинноволосой девчонки.

…Серое зимнее утро. Серое небо. Серое море с узкой кромкой тонкого прибрежного льда. Черная фигура на белом снегу. И танец. Стремительный и прекрасный….

Мариза стояла, опершись на невысокий заборчик, и смотрела на море. Рядом с самодельным луком в руке замер Ласси. Вряд ли их так привлекло закатное зарево над заливом.

Эн-Ферро не удержался и подошел ближе.

– Наверное, тот парень ее научил, – тихо сказала карди, услышав за спиной его шаги. – Только у него была ящерица.

Это было как удар под дых. И так реально, так…

– Это он, да?

– Да, – с трудом проглотив воздух, ответил Лайс.

– Красивый.

Мазохизм чистейшей воды. Причем в прямом смысле.

– Больше месяца уже прошло.

Кому он это сказал?

– И год пройдет. И десять.

А она это кому?

– Мариза, ты прости за сегодняшнее. Сам не знаю, с чего завелся. Может, Дижели девочку родила. Моя память тоже иногда шутки играет.

– Да нет, это ты извини, – не оборачиваясь, произнесла женщина. – Мальчик у нее. Я потом вспомнила. Девочка у ее сестры, у Флоры.

У Фиоры. Сестру Дижели звали Фиорой. Но он промолчал. Какая, в конце концов, разница?

Галла

Следующее утро стало для меня утром надежд. Если все удалось, то, возможно, уже сегодня, вглядываясь в лица наставников, их помощников и учеников, я найду того, кто этой ночью не сомкнул глаз, боясь оказаться в огненном аду…

Но надеждам не суждено было сбыться.

Неладное я почуяла, едва въехав в замок. Неестественно тихо во дворе. Мальчишка в керсо серьезный и хмурый. Келая на крыльце нет. Мара прикладывает платок к покрасневшим глазам. Лона в строгом платье, без обычных своих иллюзорных штучек, и лицо, в кои-то веки не скрытое вуалью, бледное и усталое. Медведь показательно спокоен.

– Что-то случилось, наставник?

– Случилось. Помнишь Лейну? Она умерла вчера. Здесь, в школе. Сердце.

– Сердце?

Мое собственное сердце замерло, прежде чем взволнованно ускорить ход: неужели снова?

– Да, – подтвердил волшебник. – Тэсс Мара говорит, что несколько лет назад у нее были проблемы со здоровьем. Думали, все уже в прошлом… И не нужно так на меня смотреть, прошу! Люди умирают и без постороннего вмешательства.

Лейна была одной из лучших на отделении иллюзионистов. Наверняка с первого же года перешла на специальность, потом на таких же, как нынешние, летних курсах перескочила еще год, а в следующем июне должна была окончить школу. Значит, ей было не больше двадцати двух. И вдруг сердечный приступ?

– Я осматривал тело. Я, магистр Салзар, Мара, Гират. Нет никаких признаков использования магии или следов отравления.

И все же что-то мешало поверить в то, что эта смерть не имеет отношения к разыскиваемому нами колдуну. Может быть, то, что Лейна уже была в списке приговоренных еще тогда, в апреле. Нас было двенадцать. Томас и Кайт погибли в тот же день. Ил – спустя месяц. Вчера – Лейна. Осталось еще восемь. Двое уже получили перстни и покинули Марони. Двое отдыхают или подрабатывают где-нибудь во время каникул. Мы с Рисой ходим в школу, как обычно. Рей Дари помогает Гейнре на летних занятиях, подменяет кого-то из младших наставников. А Ферт в компании таких же безголовых мальчишек со следующей длани отправляется в поход за славой, деньгами и записью в рекомендательном листке.

– Когда похороны? – Мы не были подругами, но я должна была с ней проститься, взглянуть на нее еще раз. Лично убедиться в отсутствии на теле следов смертоносных заклинаний.

– Сегодня в три.

Яд действовал. Теперь он знал это наверняка. Круглолицая иллюзионистка Лейна Тило подтвердила это в течение одного часа. А ведь он дал ей меньше того, что выпила ученица Медведя, и тем не менее…

– Ты пойдешь на похороны? – тихо спросила Лона.

– Конечно.

– Это так ужасно. И ведь ничто не предвещало беды, даже тэсс Дэвина не почувствовала, что что-то может случиться.

Тэсс Дэвина давно уже не чувствует того, что он не хочет сделать общеизвестным. Сложный сбор, простенькое заклинание – и получаешь избирательную блокировку дара. Маг, который это придумал, был гением. Он же догадался настаивать вытяжку из корня кошачьей петрушки на вываренных костях пещерного нетопыря, что позволяло усилить концентрацию яда и скрыть все последствия его применения.

Но все же девчонка выжила! Даже не ощутила действия отравы, как ни в чем не бывало явившись на следующий день в школу. И разумных объяснений этому не было…

Зато была тысяча абсолютно безумных. И сегодняшний сон лишь подтверждал эти безумия.

Жуткий сон. И странный. Там был огонь. И боль. И страх. А когда боль и страх достигли, казалось, апогея, пришла она. Провела рукой по взмокшему лбу и коснулась прохладными губами пульсирующей жилки на виске. У нее были длинные волосы и нежная улыбка…