Крах Титанов: История о жадности и гордыне, о крушении Merrill Lynch и о том, как Bank of America едва избежал банкротства Фаррелл Грег
– Макканн – это не потеря, но вы! Льюису это не понравится.
– Я виделся с ним вчера. Он все знает.
Тейн пришел в ярость:
– Как вы могли это сделать, не сказав сначала мне?
Это всё, что Флеминг должен был услышать. Он подумал, что в действительности Тейну было безразлично, как он влиял на карьеру Грега Флеминга. Он был озабочен только тем, как Грег Флеминг, обратившийся непосредственно к Льюису, влиял на карьеру Джона Тейна.
Флеминг пришел на следующий день, в пятницу, 9 января, чтобы помочь в любых вопросах, связанных с формированием новой организаций, в которых он мог оказаться полезным. Обычно, когда банкир уходит с прежнего места работы, он покидает здание компании в тот же день и ему не позволяют вернуться, чтобы он не мог действовать в интересах конкурентов. Поскольку Флеминг уходил из Merrill Lynch в учебное заведение, а не к конкурентам, эти правила, касавшиеся принудительного ухода (garden leave), на него не распространялись.
И все-таки ему почти нечего было делать в этот последний день, поскольку сделка только что завершилась. После обеда Флеминг попрощался с несколькими коллегами, хотя его близкие друзья знали, что он будет на связи.
Поскольку Флеминг уходил из Merrill Lynch в учебное заведение, а не к конкурентам, правила принудительного ухода, на него не распространялись
«Какой странный способ покинуть место, где он провел последние 16 лет», – думал Флеминг, направляясь к лифту на 32-м этаже, чтобы в последний раз спуститься вниз. Все время, пока он работал в Merrill Lynch, он всегда надеялся, что этот день никогда не настанет или если настанет, то его уход будет связан с каким-то праздником, например по поводу выхода на пенсию, потому что он никогда не хотел работать в другом месте.
Он так близко подошел к тому, чтобы стать генеральным директором Merrill Lynch, прежде чем Стэн О’Нил позволил компании лопнуть. Потом появился Джон Тейн, но человек, известный как Супер-Тейн, не смог защитить Merrill Lynch от финансового кризиса 2008 года. Наконец, Кен Льюис предложил ему работу, к которой он шел последние 16 лет, но вчера Флеминг проснулся и понял, что она ему не нужна. Предложение Льюиса было очень сильно похоже на то, к чему он так долго стремился, но эта организация не была Merrill Lynch и никогда уже ей не будет.
Кабина лифта опустилась на второй этаж, и Грег Флеминг, пройдя через турникет, спустился по эскалатору и вышел из здания.
В понедельник, 12 января Льюис приехал в Нью-Йорк, чтобы познакомиться с членами команды Тейна. В обеденный перерыв Тейн провел Льюиса по лестнице, соединявшей 32-й и 33-й этажи, на которой располагался обеденный зал для руководителей. Когда они поднялись по лестнице, Тейн указал на портреты своих предшественников, висевшие на стенах.
– Это галерея наших председателей, – сказал Тейн, показывая на портреты Чарли Меррилла, Уинтропа Смита-старшего и Дона Ригана.
Но Льюис не проявил к ним интереса.
К середине недели стало понятно, что на рынках капитала, которые почти замерли в четвертом квартале 2008 года, наметились значительные сдвиги. Деньги снова устремились туда, а инвесторы начали продавать и покупать ценные бумаги – в основном это были простые ценные бумаги, но приток денег и активность инвесторов означали долгожданное оживление на рынках, которые замерли в последнем квартале прошлого года.
К середине недели стало понятно, что на рынках капитала, которые почти замерли в четвертом квартале 2008 года, наметились значительные сдвиги
14 января уже на выходе из кабинета, когда Тейн направлялся на встречу с женой, он позвонил Олфину, чтобы продолжить постоянно возобновлявшееся обсуждение вопроса о вознаграждении для него и его топ-менеджеров в 2009 года. После ухода Флеминга значение Тейна для организации возросло, потому что, если бы он ушел в другую компанию на Уолл-стрит, его некем было бы заменить.
Бывший глава Merrill Lynch уже не раз обсуждал с Олфином то, что с ним поступили несправедливо при продаже компании. Поскольку в его соглашении о найме не было положения о передачи управления, то он оказался пострадавшим и теперь ясно дал понять, что хотел бы получить некое обещание общего характера для себя и ключевых членов своей команды, что они получат достойное вознаграждение, если останутся работать в 2009 году.
– Джон, этого не будет.
– Стил, но вы можете это организовать.
– Знаю, что могу, но не уверен, что хочу.
– Вы понимаете, как работают на Уолл-стрит?
Тейн уже сказал Олфину, что он собирается поужинать с Кармен.
– Джон, у вас чудесная жена. Отправляйтесь на ужин, закажите бутылку хорошего вина и давайте закончим этот разговор.
Олфин его не понимал. Он уже много раз встречался и разговаривал с Тейном с тех пор, как они заключили сделку в сентябре прошлого года. Во многих отношения Джон Тейн был выдающимся человеком. Он разбирался в бизнесе как никто другой. Но в некоторых вопросах проявлял настоящую слепоту. Олфин знал Тейна достаточно хорошо, чтобы понять, что их постоянные разговоры о деньгах и компенсациях не имели ничего общего с жадностью. Джон Тейн не был жадным. Он был прекрасным семьянином, который ставил свою жену и детей превыше всего остального. Олфин пришел к убеждению, что концентрация Тейна на денежных вопросах была проявлением царившей на Уолл-стрит привычки к огромным бонусам.
С определенной точки зрения Тейн имел право просить о какой-то компенсации. Но кажется, что никто в Нью-Йорке не видел всей картины. Олфин не учился в университете, входившем в Лигу плюща, и даже не был самым успешным студентом в своем учебном заведении, но он кое-что понял про Уолл-стрит. Единственной причиной событий 2008 года стали 25 лет непрерывной погони за бонусами, за компенсационными выплатами. Почему Lehman Brothers прекратил свое существование? Потому что его сотрудники проводили сделки на рынке недвижимости, даже после того как на рынке начался спад. Они получали крупные бонусы. Почему AIG продолжал страховать эти сомнительные сделки с CDO? Потому что это были легкие деньги и они вели к выплате крупных бонусов. Почему в первую очередь пришлось спасать Merrill Lynch? Потому что О’Нил позволил своим сотрудникам разгуляться на рынках CDO ради получения крупных бонусов. Bank of America никогда бы не смог приобрести Merrill Lynch, если бы ее сотрудники не были настолько одержимы своими бонусами, что проглядели опасность, связанную со своими действиями. Сотрудники Merrill Lynch были вынуждены унижаться перед банком из Шарлотта из-за того ущерба, который они сами себе нанесли. Единственная причина, по которой Джон Тейн работал на Кена Льюиса, а не наоборот, стала привычная для Нью-Йорка погоня за бонусами. И даже Тейн, со всеми своими дипломами Гарварда и MIT, не мог этого понять. Вот что Уолл-стрит может сделать с человеком за 25 лет.
В период с 12 по 14 января цена акций Bank of America снизилась примерно с 13 долларов до уровня чуть больше 10 долларов за акцию из-за высокой активности на рынке в условиях общей неопределенности экономической ситуации и неизбежной передачи власти в Белом доме президентом Бушем избранному президенту Обаме. Но 15 января в Вашингтоне стали поговаривать о том, что Bank of America получит специальный пакет помощи из средств налогоплательщиков, предположительно предназначенный для покрытия убытков, связанных с приобретением Merrill Lynch.
Единственная причина, по которой Джон Тейн работал на Кена Льюиса, а не наоборот, стала привычная для Нью-Йорка погоня за бонусами
Эта новость, ставшая первым известием о том, что у Bank of America есть какие-то проблемы, привела к всплеску продаж его акций: в один день было продано 552 миллиона акций, в итоге их цена снизилась до 7,35 доллара. Банк объявил о переносе отчета о результатах деятельности со дня инаугурации, 20 января, на следующий день – пятницу 16 января. В тот же вечер Кен Льюис провел телефонную конференцию с советом директоров. Она была действительно необычной. За несколько часов до этого у самолета компании US Airways, вылетевшего в Шарлотт из нью-йоркского аэропорта LaGuardia, сразу же после взлета начались проблемы с двигателем. Командир экипажа Чесли «Салли» Саленбергер за долю секунды принял решение и посадил самолет А320 на реку Гудзон, вместо того чтобы рисковать и попытаться вернуться в аэропорт. На борту этого лайнера находилось около десятка сотрудников Bank of America, которые возвращались в Шарлотт после четырех рабочих дней, проведенных в Нью-Йорке. Каким-то чудом при посадке на воду самолет не получил повреждений и оставался на плаву несколько часов, пока спасатели не эвакуировали всех пассажиров с его борта. Никто из пассажиров при этом не пострадал.
Льюис заверил совет, что все сотрудники банка спасены и им ничего не угрожает, а потом перешел к подробному описанию пакета мер по спасению компании, которые были утверждены на этой неделе. Этот пакет был важной частью того незаконченного дела, которое Хэнк Полсон должен был завершить, прежде чем оставить свой пост.
Окончательные данные по итогам деятельности Merrill Lynch были ошеломляющими: операционные убытки за прошедший квартал составили 21 миллиард долларов, с учетом налоговых скидок в размере 6 миллиардов долларов чистые убытки составили 15 миллиардов долларов. Bank of America понес убытки в размере 1,7 миллиарда долларов – это были первые квартальные убытки банка за 17 лет.
« Окончательные данные по итогам деятельности Merrill Lynch были ошеломляющими: операционные убытки за прошедший квартал составили 21 миллиард долларов, с учетом налоговых скидок в размере 6 миллиардов долларов чистые убытки составили 15 миллиардов долларов »
Правительство ранее согласилось предоставить 20 миллиардов долларов налогоплательщиков для компенсации убытков Merrill Lynch – а фактически выдало кредит в размере 19 миллиардов долларов для проведения сделки – и защитить до 118 миллиардов долларов в проблемных активах, находящихся на балансах обоих организаций. Между передачей 15 миллиардов долларов из средств TARP в октябре и 10 миллиардов долларов, предназначавшихся для Merrill Lynch, государство дополнительно выдало 20 миллиардов долларов, что означало, что всего оно вложило в Bank of America 45 миллиардов долларов – столько же, сколько и в Citigroup. Льюис заявил, что дивиденды будут сокращены и составят 1 цент на каждую акцию.
Большинство директоров, включая Гиффорда, были потрясены масштабами убытков и государственных вливаний, а также ущербом, который поглощение Merrill Lynch нанесло их любимому банку. «К несчастью, это затронуло акционеров», – написал он по электронной почте Тому Мэю, другому директору Bank of America, выходцу из Fleet Financial.
Темпл Слоан, который никогда особенно не благоволил Тейну, был почти вне себя от ярости от того, что произошло, и от того, что генеральный директор Merrill Lynch исчез на две самые важные в истории банка недели. Директора из Бостона верили, что Мойнихан сможет лучше справиться с работой главы инвестиционного банка, и ни один из директоров не чувствовал к Тейну особой симпатии. Почти все присутствовавшие в зале собраний разделяли убеждение, что Тейну следовало знать, насколько плохо пойдут дела.
На следующее утро Bank of America обнародовал данные о результатах своей деятельности. После сжатой одночасовой конференции, большая часть которой была посвящена итогам и описанию условий предоставления 20 миллиардов инвестиций со стороны государства, было позволено задать только несколько вопросов. Но Льюис повторил слова о том, что Merrill Lynch способна помочь BofA расти, и добавил несколько слов в поддержку бывшего генерального директора Merrill, сказав, что «мы счастливы, что Джон Тейн согласился играть столь важную роль в Bank of America».
В тот день еще 495 миллионов акций сменили своих владельцев, и торги закрылись на цене 7,18 доллара за акцию. Обнародование информации о дополнительной правительственной помощи в добавление к огромным убыткам Merrill Lynch повлекло за собой возбуждение нескольких исков в отношении Льюиса за сокрытие важной информации от акционеров до момента голосования, которое прошло 5 декабря, когда было одобрено поглощение.
В тот день еще 495 миллионов акций сменили своих владельцев, и торги закрылись при цене 7,18 доллара за акцию
Совет директоров Bank of America также подвергся критике за свое поведение в этой ситуации и в особенности за то, что директора пренебрегли своими обязанностями по отношению к акционерам. В течение нескольких следующих дней, связанных с инаугурацией президента Обамы, Льюис провел большую часть времени общаясь с членами совета директоров и близким кругом своих советников в Шарлотте.
Льюис и Олфин поддерживали непрерывную связь друг с другом в течение уик-энда и всю следующую неделю, пытаясь понять, как лучше удержать директоров, в особенности директоров из Бостона, от нападок на генерального директора. Существовала также проблема с Джоном Тейном. Еще с момента участия Тейна в привлечении капитала в октябре Льюис задавался вопросом о том, подходит ли Тейн для того, чтобы возглавить Bank of America. При заключении сделки в сентябре Льюис полагал, что у Тейна было много верных сторонников в его компании. Но уход Макканна и Флеминга доказывал, что у него не было серьезной поддержки. А еще эта отстраненность Тейна. Он не только отправился в Вэйл в конце декабря, но при этом еще и ни разу не позвонил Льюису. И вот теперь Льюис получал жалобы от подчиненных Тейна, например от Дэвида Дарнелла, о том, что они не могут связаться с ним по телефону или электронной почте.
Вернувшись в Нью-Йорк, Тейн основное внимание уделял контролю за оставшимися от Merrill Lynch направлениями деятельности. Продажи и трейдинг продолжали приносить такой значительный доход, какого он не видел с момента, когда пришел в Merrill Lynch 13 месяцев назад. Январь обещал стать чрезвычайно удачным месяцем, и размер полученных доходов уже равнялся 5 миллиардам долларов. Стоимость активов Merrill, которые упали в цене в четвертом квартале и стали причиной значительной части убытков, уже возросла.
В понедельник, 19 января Льюису позвонил Бадр аль-Саад, директор-распорядитель Kuwait Investment Authority – кувейтского фонда, вложившего год назад более миллиарда долларов в план Джона Тейна по оздоровлению Merrill Lynch. После пересмотра цены акций в июле прошлого года аль-Саад потерял терпение и был зол на Тейна. В конце года он послал Льюису письмо, в котором требовал отказать Тейну в выплате бонусов. На этот раз после объявления результатов деятельности аль-Саад прямо сказал Льюису, что он должен уволить Тейна.
Тейн тем временем с надеждой смотрел в будущее. Он верил в будущее Bank of America, поэтому приобрел 84 600 акций банка по цене 6 долларов за акцию. Ему наконец-то удалось обменять свои ограниченные акции Merrill Lynch на акции BofA, и теперь он в общей сложности владел 764 546 акциями банка из Шарлотта. Лишь два человека, связанных с банком, владели большим количеством акций – Льюис (2,3 миллиона акций) и Мередит Спанглер (6,3 миллиона акций). Тейн планировал также на следующей неделе отправиться в Давос, куда он ездил каждый год, и договорился об интервью с ВВС и другими СМИ, хотя даже его собственные сотрудники спрашивали его, насколько правильной была идея столь явного участия в Международном экономическом форуме с учетом того, что происходило в Bank of America.
В понедельник, 19 января газета The Financial Times, которая когда-то собиралась опубликовать большую статью о Джоне Тейне, единственном из руководителей на Уолл-стрит, кто оказался достаточно находчивым, чтобы избежать катастрофы в 2008 году, теперь готовила другой материал – он был посвящен выплате бонусов в Merrill Lynch в декабре прошлого года. Газета адресовала BofA вопрос о том, как Merrill Lynch, которая отчиталась об операционных убытках в размере 28 миллиардов долларов за 2008 год, смогла выплатить более 3 миллиардов долларов бонусов за несколько дней до того, как американское правительство согласилось предоставить Bank of America дополнительные 20 миллиардов долларов из средств налогоплательщиков для завершения сделки с Merrill Lynch.
Представитель банка из Шарлотта был не готов комментировать этот материал, и публикация не состоялась. Из редакции снова позвонили во вторник. В среду после обеда, когда было объявлено о том, что статья, посвященная преждевременной выплате бонусов в Merrill Lynch, будет опубликована на следующий день, представитель Bank of America сделал следующее заявление для газеты: «До 1 января 2009 года Merrill Lynch была независимой компанией. Джон Тейн принял решение о выплате вознаграждения по итогам деятельности за год в декабре – на месяц раньше обычного срока. В Bank of America знали об этом решении».
Газета адресовала BofA вопрос о том, как Merrill Lynch, которая отчиталась об операционных убытках в размере 28 миллиардов долларов, смогла выплатить более 3 миллиардов долларов бонусов
Тейн в Нью-Йорке не подозревал о том, что история с ускоренной выплатой бонусов отправилась в печать, и не знал о заявлении, сделанном Bank of America относительно его роли в этом деле. Вместо этого он получил известие от Кена Льюиса о том, что тот собирался приехать на следующий день в Нью-Йорк и хотел бы встретиться с ним до обеда – около 11:30.
Тейн не понял причину его приезда, поэтому он пришел к Андреа Смит.
– Вы знаете, почему Кен завтра приедет?
– Я полагаю, на встречу с клиентами.
В четверг, 22 января Тейн сделал то же, что он делал каждый раз по дороге на работу. Он начал просматривать пять газет, которые ежедневно доставлялись ему на дом в Раи: The Financial Times, The Wall Street Journal, The New York Times, USA Today и Тhe New York Post. В это утро он не продвинулся дальше The Financial Times, в которой на первой странице под броским заголовком была напечатана статья, посвященная выплате бонусов в Merrill Lynch. Тейн был в ярости от этой истории, в которой содержался намек на то, что выплата бонусов в декабре была связана с какими-то противозаконным или закулисными маневрами. Он злился на заявление, сделанное представителем Bank of America, в котором вся вина за это возлагалась на него. Они с Татуайлер не могли понять, почему Bank of America пожелал повесить выплату бонусов на него, особенно после того, что это было частью заключенного в сентябре соглашения. Тейн не только Олфина держал в курсе дел, но и Андреа Смит сыграла свою роль при определении размеров бонусов.
« В The Financial Times на первой странице под броским заголовком была напечатана статья, посвященная выплате бонусов в Merrill Lynch.Тейн был в ярости от этой истории, в которой содержался намек на то, что выплата бонусов в декабре была связана с какими-то противозаконным или закулисными маневрами »
Эндрю Куомо, генеральный прокурор Нью-Йорка, сделал заявление, в котором осудил выплату бонусов. А потом около 10 часов утра по CNBC показали сюжет о мебели, которую Тейн заказал год назад. В распоряжении Чарльза Гаспарино, выпускающего редактора, попал список дорогой мебели, приобретенной для кабинета Тейна, в котором были расписаны цены на все предметы. А также была указана плата за услуги Майкла Смита – известного дизайнера интерьеров. Гаспарино заявил, что общая стоимость нового офиса составила 1,2 миллиона долларов.
В довершение к сообщению об убытках Merrill Lynch, статьи, опубликованной в утренней газете о выплате бонусов в размере 3 миллиардов долларов, и полемике по поводу предоставления дополнительных 20 миллиардов долларов из средств налогоплательщиков, которые Bank of America получил для завершения сделки с Merrill Lynch, история с мебелью для кабинета Тейна стоимостью 1,2 миллиона долларов казалась явным перебором.
Чуть позже Гаспарино сообщил о том, что в данный момент в Нью-Йорк направляется Льюис, чтобы обсудить с Тейном его будущее в Bank of America. К 11 утра история с мебелью и бонусами уже стала предметом обсуждения среди сотрудников финансовых учреждений, но сообщение, сделанное в режиме реального времени, о том, что Льюис направляется в Нью-Йорк, вероятно, для того, чтобы уволить Тейна, превратило это представление в уолл-стрит-версию О. Джей Симпсона в «Форде Бронко»[23] и заставило тысячи банкиров и брокеров прильнуть к экранам своих телевизоров.
Эндрю Куомо, генеральный прокурор Нью-Йорка, сделал заявление, в котором осудил выплату бонусов
Тейн в одиночестве сидел в своем офисе и с ужасом смотрел телевизионные репортажи. Он не мог поверить, что все это происходило с ним или что возможность увольнения превратилась благодаря средствам массовой информации в цирковое представление. Цитата из заявления BofA в статье о бонусах в утренней газете вводила в заблуждение. Более того, кто-то допустил утечку информации о визите Льюиса и возможном увольнении бывшего генерального директора Merrill Lynch. Что касается информации по мебели, то Тейн не знал, как она могла выйти наружу. Теперь он оказался заложником этого кабинета, и ему некуда было скрыться, пока мыльная опера, посвященная его будущему в Bank of America, разыгрывалась на телевизионном экране.
Льюис прибыл на 32-й этаж в 11:30 утра и зашел в кабинет Тейна. Оба сели.
– У меня плохие новости, – сказал Льюис, – у нас ничего не получится.
– Кен, я не понял.
– Совет директоров винит вас за убытки в четвертом квартале.
– Но убытки в четвертом квартале мы сможем компенсировать прибылями в этом квартале. Мы уже получаем прибыль.
– Вы никогда бы не смогли стать моим преемником. Мы хотим, чтобы вы подали в отставку. Мы хотим, чтобы вас сменил на этом посту Мойнихан.
– Это не имеет смысла.
– Мы пришли именно к такому решению. Мне больше нечего добавить.
Льюис поднялся, пожал Тейну руку и пожелал всего наилучшего.
– Я полагаю, вы знаете, кто допустил утечку информации, – спросил Тейн, когда Льюис уже выходил из его кабинета.
– Мы не допускали утечки.
– Ну, тогда я не знал, зачем вы сюда приехали.
На выходе из кабинета Льюис почти столкнулся с Мэй Ли, которая, увидев телерепортаж, бросилась в кабинет Тейна. Льюис проскользнул рядом с ней и освободил проход. Секретарша Тейна Сьюзан встала и спросила о том, что случилось.
– Давайте просто подождем, – предложила Ли, и обе женщины на мгновение застыли как вкопанные.
Тейн в одиночестве стоял в своем кабинете ошеломленный. Прежде с ним не случалось ничего подобного. Никогда. В какой еще организации так поступают с сотрудниками? В Goldman Sachs, когда наступали трудные времена, сотрудники собирались и сообща принимались за дело, работая как одна команда. Они никого не выбрасывали за борт. Тейн припомнил случай с Майопулосом. Именно так они поступили с Тимом Майопулосом. Они обошлись с Тейном так же, как и с главным юрисконсультом месяц назад.
Тейн направился к двери, открыл ее и взглянул на Ли.
– Ну, я полагаю, все кончено, – сообщил он главе отдела персонала. – Мы отправляемся по домам.
Ли зашла в кабинет Тейна и уселась перед его письменным столом.
– Хорошо, давайте составим список людей, которым вам надо будет позвонить, – предложила она.
Тейн сел за стол – тот же самый, за которым он работал в Goldman Sachs и который потом забрал с собой, когда уходил на Нью-Йоркскую фондовую биржу. Он позвонил своим непосредственным подчиненным, начиная с Монтага, который был в Азии. Он не очень четко сказал о том, что его отставка означала для Монтага, который после этого разговора, подумал, что его тоже собираются увольнять.
Он позвонил и другим сотрудникам своей организации, чтобы официально сообщить им о своей отставке, и начал собирать вещи.
К полудню ему стали поступать звонки от друзей и коллег, с которыми он когда-то работал. Ему звонили и другие люди, которые знали и уважали Тейна не один год.
Джейми Даймон, генеральный директор JPMorgan Chase, позвонил, чтобы сказать слова сочувствия и поддержки. Несколько топ-менеджеров Goldman Sachs – компании, с которой на самом деле невозможно расстаться навсегда, – также связались с ним.
И, наконец, позвонил Хэнк Полсон. После всего, что они пережили вместе в Goldman Sachs, особенно это касалось смещения Корзайна и работы на Нью-Йоркской фондовой бирже, когда Полсон оказывал ему помощь и поддержку, а также тот уик-энд в сентябре, который они провели в банке ФРС, когда Хэнк подталкивал его к сделке с BofA. И вот Полсон, который впервые в своей жизни остался без работы, позвонил ему, чтобы сказать слова поддержки.
Около 3 часов дня, попрощавшись с самыми близкими ему людьми, Тейн вышел из кабинета и отправился домой.
Тейну пришлось выдержать лавину новостей о неудачном завершении своей карьеры в Merrill Lynch и о кабинете стоимостью 1,2 миллиона долларов
В течение следующих нескольких дней The Financial Times и другие издания начали рассказывать об участии Bank of America в истории с ранней выплатой бонусов. День за днем правда о роли BofA в выплате бонусов стала постепенно выходить наружу. Но Тейну все равно пришлось выдержать лавину новостей о неудачном завершении своей карьеры в Merrill Lynch и о кабинете стоимостью 1,2 миллиона долларов, кульминацией новостей стало заявление президента Обамы, который обвинял топ-менеджеров с Уолл-стрит в том, что они использовали деньги налогоплательщиков, чтобы вести роскошную жизнь. Тейн подумал, что это безумие. Деньги, которые он потратил на обустройство кабинета год назад, не были взяты из кармана налогоплательщиков для спасения Уолл-стрит.
Жена Тейна Кармен была шокирована тем, как обошлись с ее мужем.
Менее чем через неделю после увольнения Тейн дал интервью Марии Бартиромо из CNBC, в котором извинился за обстановку кабинета и объяснил, что деньги налогоплательщиков были тут ни при чем. Он отвечал на вопросы из студии в Нью-Йорке и был в костюме с галстуком, а Бартиромо была в Давосе, там, где должен был находиться и он.
Тейн пообещал возместить Bank of America полную стоимость обстановки кабинета. Но он также отметил, что обстановка, купленная, когда экономическая ситуация была иной, отражала его собственное видение, которое год назад состояло в том, что худшее осталось позади.
Джон Рид, бывший глава Citibank, который нанял Тейна для работы на Нью-Йоркской фондовой бирже, позвонил, чтобы сказать ему слова утешения и предложить собраться вместе с женами и где-нибудь пообедать. Следующие несколько недель ему непрерывной чередой поступали звонки.
Пока однажды Тейн не получил по электронной почте письмо от того, с кем он никогда не был знаком, – от руководителя компании Warburg Pincus.
«Уважаемый Джон. Я пытался вам дозвониться, но подумал, что вы были заняты. Я не совсем в курсе происходящего, но я все-таки знаю о ваших прошлых достижениях, и я знаю, что вы просто не могли в одночасье превратиться в полного придурка. Если вам когда-нибудь захочется об этом поговорить, дайте мне знать… Дэвид Коултер».
Глава 21
Мафия из Бостона
« Впервые с 1960-х годов, когда Эддисон Рис поддерживал мир в совете директоров, сформированном после слияния American Commercial из Шарлотт и Security National из Гринсборо – слияния, породившего NCNB, была задействована система управления банком. Чед Гиффорд отметил, что за его переизбрание было подано 93 % голосов, то есть намного больше, чем за Слоана. С этого момента директора из Каролины стали проявлять осторожность в отношении небольшой, но достаточно сплоченной группы директоров из Бостона »
Соглашение с правительством по передаче 20 миллиардов долларов в обмен на завершение сделки Bank of America – Merrill Lynch вызвало целую бурю возмущения. Несколько крупных акционеров банка немедленно подали в суд, утверждая, что руководство банка, начиная с генерального директора Кена Льюиса, держало их в неведении относительно громадных убытков, которые Merrill Lynch несла до 5 декабря – момента голосования по сделке. В ответ на всеобщее негодование, а также для того, чтобы объяснить, почему банк так и не проинформировал своих акционеров о серьезности проблем Merrill Lynch, Bank of America сделал заявление для прессы, которое было очень взвешенным и в котором говорилось, что банк попросил о финансовой помощи только после того, как прогнозируемые убытки Merrill Lynch значительно возросли в течение второй недели декабря (то есть после голосования, которое произошло 5 декабря).
В ходе встречи с руководителями банков в Вашингтоне (округ Колумбия) в октябре 2008 года секретарь казначейства Хэнк Полсон вместе с главой Федеральной резервной системы Беном Бернанке и главой Федерального резервного банка в Нью-Йорке Тимом Гайтнером пообещали выделить 15 миллиардов долларов Bank of America и 10 миллиардов долларов Merrill Lynch. Дополнительно выделенные 20 миллиардов долларов довели общую сумму государственной помощи до 45 миллиардов долларов, что поставило Bank of America в один ряд с Citigroup, который все считали нежизнеспособным банком.
В день публикации в The Financial Times статьи об ускоренной выплате бонусов в Merrill Lynch генеральный прокурор штата Нью-Йорк Эндрю Куомо начал собственное расследование
В день публикации в The Financial Times статьи об ускоренной выплате бонусов в Merrill Lynch генеральный прокурор штата Нью-Йорк Эндрю Куомо начал собственное расследование. После того как в октябре прошлого года появилась информация о создании фонда помощи банкам с Уолл-стрит, Куомо разослал письма главам нью-йоркских банков, которые должны были получить помощь, и предупредил, чтобы они не вздумали использовать средства налогоплательщиков для выплаты огромных бонусов своим топ-менеджерам. Теперь, узнав, что руководители Merrill Lynch выделили 3,6 миллиарда долларов в виде бонусов, даже когда убытки их компании достигли 21 миллиарда долларов в годовом исчислении, что заставило Bank of America просить о дополнительном вливании 20 миллиардов долларов из средств налогоплательщиков, Куомо пришел в ярость.
Он в первую очередь обратил внимание на Merrill Lynch и его бывшего генерального директора Джона Тейна. Согласно сделанному BofA заявлению, решение о выплате бонусов Тейн принимал вместе с членами совета директоров, действуя самостоятельно, и только после принятия соответствующих решений он сообщил о них банку из Шарлотта.
В руководстве BofA не только знали о выплате бонусов, но и рекомендовали, чтобы бонусы, выплачиваемые Merrill Lynch, на 70 % состояли из наличных денег
Впрочем, вскоре после обнародования информации о выплате бонусов стали всплывать факты, касавшиеся участия в этой истории BofA. В банке из Шарлотта не только знали о планах Merrill Lynch, но вопрос о выплате бонусов обсуждался в ходе напряженных сентябрьских переговоров о слиянии, которые велись Грегом Флемингом и Грегом Керлом, и нашел отражение в соответствующем соглашении. И все-таки эта информация не стала достоянием акционеров до голосования 5 декабря. В руководстве BofA не только знали о выплате бонусов, но и рекомендовали, чтобы бонусы, выплачиваемые Merrill Lynch, на 70 % состояли из наличных денег, а оставшаяся сумма выплачивалась акциями, что означало отход от обычной для Merrill Lynch схемы, когда наличные составляли 60 % от суммы бонусов. И наконец, Андреа Смит, руководитель HR-отдела банка в Нью-Йорке, принимавшая активное участие в принятии решений о выплате бонусов, сокращала выплаты, предназначавшиеся для самых разных служащих банка, чтобы привести их в соответствие с более низким уровнем выплат, применявшимся в банке из Шарлотта.
В расследовании обстоятельств этого дела принимали участие сотрудники Куомо Бенджамин Лоски, Эрик Корнголд и Дэвид Марковитц. Они направили повестки топ-менеджерам Merrill Lynch и их коллегам из Bank of America, в первую очередь Тейну и Льюису. Тейн должен был первым появиться 19 февраля в офисе генерального прокурора в Южном Манхэттене, чтобы поднять свою правую руку и объяснить свои действия в отношении выплаты бонусов.
Процесс дознания проходил гладко, пока Лоски не стал задавать вопросы об особых выплатах, которые получили несколько высокопоставленных сотрудников Тейна. Тогда адвокат Тейна Эндрю Левандер прервал вопросы, объяснив это тем, что обсуждение любых особых выплат станет нарушением политики конфиденциальности BofA. Лоски был озадачен и спросил Тейна о том, был ли он и в самом деле уволен. Тейн ответил утвердительно, добавив, что он не заключал с BofA никаких соглашений об увольнении. Лоски не мог понять, почему бывший генеральный директор поддерживает политику организации, откуда его попросили и с которой его больше не связывают финансовые отношения.
В течение нескольких недель команда Куомо брала показания у Льюиса и его топ-менеджеров, включая начальника административной службы Стила Олфина, финансового директора Джо Прайса, главу отдела стратегического планирования Грега Керла, старшего юрисконсульта Брайана Мойнихана и Андреа Смит. Прокуроры вскоре докопались до разговора, который состоялся у Льюиса с Хэнком Полсоном в декабре, и об угрозе Льюиса воспользоваться положением о существенном неблагоприятном изменении для расторжения сделки с Merrill Lynch. Сотрудники прокуратуры сражались также с юристами BofA, которые отказались передать им какую бы то ни было информацию о суммах, полученных отдельными руководителями Merrill Lynch. В конечном счете с помощью судебного постановления команда Куомо вынудила Bank of America предоставить список сотрудников Merrill Lynch с указанием полученных ими сумм. За это прокуратура обещала сохранять в тайне имена и суммы выплат.
11 февраля Куомо обнародовал информацию, согласно которой Merrill Lynch выплатила бонусы за 2008 год на сумму 1 миллиард долларов или чуть больше 700 своим сотрудникам. Четыре самых крупных получателя бонусов получили 121 миллион, 20 человек – не менее 8 миллионов, а 53 – не менее 5 миллионов.
Обнародование всех данных, касавшихся выплаты бонусов, еще больше усилило общественное недовольство по отношению к Уолл-стрит
Обнародование всех данных, касавшихся выплаты бонусов, еще больше усилило общественное недовольство по отношению к Уолл-стрит, особенно в свете тех 700 миллиардов долларов из фонда TARP, которые Полсон получил от конгресса прошлой осенью. Одновременно с обнародованием информации о Merrill Lynch стало известно, что руководство AIG, которая в сентябре прошлого года получила финансовую поддержку от государства, планирует выплату бонусов своим сотрудникам, ответственным за проблемы, созданные в подразделении финансовых продуктов компании. Возможность распределения бонусов в AIG привело к еще большему возмущению общественности, а члены палаты представителей в порыве негодования внесли предложение обложить бонусы налогом в размере 90 %. Более трезвые головы в сенате спустили этот вопрос на тормозах, и законопроект принят не был.
Вдобавок к Куомо ситуацией с Bank of America заинтересовался Комитет палаты представителей по надзору и правительственной реформе, члены которого желали знать, как и почему Полсон решил выплатить 20 миллиардов долларов банку из Шарлотта. Комиссия по ценным бумагам и биржевым операциям (SEC) также возбудила уголовное дело в отношении BofA на том основании, что руководство банка не ознакомило собственных акционеров с информацией о выплате бонусов в Merrill Lynch и растущих убытках банка на Уолл-стрит.
В довершение ко всем проблемам с регулирующими органами Льюис стал объектом усиливающейся критики со стороны собственных акционеров за то, что проталкивал идею поглощения, которое чуть было не уничтожило Bank of America. Инвестор из Хьюстона Джерри Фингер добился того, чтобы в ежегодное уведомление о голосовании BofA было внесено предложение лишить генерального директора Льюиса его дополнительной должности председателя правления – на ежегодном собрании акционеров, которое пройдет в конце апреля.
Фингер был акционером Bank of America более 20 лет, начиная с того момента, когда NCNB приобрел контроль над небольшим банком из Хьюстона. В конце 1980-х годов он был глазами и ушами Хью Макколла в Техасе и посоветовал тому приглядеться к First Republic Bank – обанкротившемуся кредитному учреждению в Далласе, который Федеральная корпорация по страхованию депозитов (Federal Deposit Insurance Corporation, FDIC) планировала пустить с молотка. First Republic Bank был крупнейшим банком в Техасе, и успех Макколла, связанный с получением одобрения от FDIC по вопросу приобретения банка, стал поворотным моментом в превращении NCNB в будущий Bank of America. Джерри Фингер был лояльным акционером банка на протяжении почти 20 лет, но он возражал против предложения Льюиса о поглощении Merrill Lynch, когда о нем было объявлено в сентябре прошлого года, и голосовал против сделки 5 декабря, даже не зная о масштабе финансовых проблем Merrill.
Таким образом, Льюис значительную часть февраля, марта и апреля занимался подготовкой к ответам на вопросы сотрудников Куомо, дачей свидетельских показаний в конгрессе и общался с крупными инвесторами и акционерами банка, чтобы убедить их в том, что поглощение Merrill Lynch в конечном счете оправдает себя.
Цена акций Bank of America, которая в 2007 году превышала 50 долларов, начала перед кредитным кризисом падать и снизилась до 34 долларов в сентябре прошлого года, когда было объявлено о сделке с Merrill Lynch, а теперь опустилась ниже 5 долларов за акцию. Значительная часть акционеров банка была недовольна Льюисом за ослабление баланса BofA и разбавление стоимости его активов. Сотрудники Льюиса были возмущены ущербом, который он нанес стоимости акций. Эта ситуация усугублялась еще и драконовскими мерами, принятыми в отношении бонусов собственным сотрудникам BofA в феврале 2009 года. Из-за своего ослабленного финансового положения банк сократил размеры и без того скромных бонусов и планировал растянуть их выплату на несколько лет. Таково было влияние его тяжелого финансового положения.
Увольнение Тейна имело последствия, радикально отличавшиеся от тех, что были связаны с отставкой Дэвида Коултера за десять лет до этого. Вместо объединения всех сотрудников новой организации увольнение Тейна разделило их на два лагеря. Бывшие сотрудники Merrill Lynch потеряли всякое доверие к руководству в Шарлотте. А работники BofA испытывали смешанные чувства зависти и уважения, потому что Тейн смог обеспечить своим людям выплату бонусов и заставил Льюиса переплатить при заключении сделки. Но как бы сильно служащие BofA ни завидовали бывшим сотрудникам Merrill Lynch, они не испытывали никаких теплых чувств по отношению к своим новым коллегам. Пока цена акций Bank of America колебалась в диапазоне от 3 до 5 долларов, сотрудники из Шарлотта постоянно цеплялись к коллегам из Нью-Йорка. Когда человек из Шарлотта узнавал, что его новый коллега был из Merrill Lynch, он говорил: «Здрово, значит, мне не надо подавать вам руку» – и шел дальше.
« Вместо объединения всех сотрудников новой организации увольнение Тейна разделило их на два лагеря. Бывшие сотрудники Merrill Lynch потеряли всякое доверие к руководству в Шарлотте. А работники BofA испытывали смешанные чувства зависти и уважения, потому что Тейн смог обеспечить своим людям выплату бонусов и заставил Льюиса переплатить при заключении сделки »
Ежегодное собрание акционеров Bank of America было запланировано на 29 апреля и должно было проходить в Шарлотте. В оставшиеся недели Льюис проводил консультации с крупнейшими инвесторами банка, Темпл Слоан, независимый глава совета директоров, также встречался с основными акционерами, чтобы убедить их поддержать Льюиса. Слоана самого ожидала битва за место в совете директоров. Будучи главой совета директоров, он стал своеобразной красной тряпкой, на которую была направлена большая часть гнева, связанного с неудачным приобретением Льюисом Merrill Lynch и проблемами с федеральным правительством. Многие акционеры, включая тех, кто длительное время владел акциями банка, таких как Джерри Фингер, критиковали Слоана за то, что он не присматривал за Льюисом и его командой. Льюис чуть было не разрушил банк, который его предшественники с таким трудом создавали на протяжении пяти десятилетий, когда в спешке и, кажется, за любую цену стремился приобрести Merrill Lynch в сентябре прошлого года и не смог увидеть масштаба финансовых проблем Merrill, а Темпл Слоан позволил этому случиться.
В уведомление о голосовании было добавлено еще одно предложение – о смещении Льюиса с поста генерального директора, но только несколько основных инвесторов BofA, включая Джерри Фингера, считали, что у этого предложения был шанс. С предложением о смещении Льюиса с должности председателя правления дело, однако, обстояло иначе. Проведенный BofA опрос инвесторов показал, что предложение о лишении Льюиса звания председателя имело шансы на успех.
23 апреля Куомо представил предварительные результаты расследования членам конгресса, связанным с программой TARP
23 апреля Куомо представил предварительные результаты расследования членам конгресса, связанным с программой TARP. Расследование Куомо впервые сделало достоянием гласности подробности переговоров между Льюисом и Полсоном по угрозе Льюиса выйти из сделки с Merrill Lynch в декабре прошлого года. До момента опубликования отчета Куомо лишь небольшая группа близких Льюису людей и несколько высокопоставленных правительственных чиновников знали о тактике принуждения, которую выбрал Полсон, чтобы принудить Льюиса к завершению сделки. Наибольшее неудобство Льюису за неделю до собрания акционеров доставило обнародование угрозы Полсона: если Льюис попытается расторгнуть сделку, воспользовавшись положением о MAC, то Полсон сместит Льюиса и весь совет директоров BofA. Люди в окружении Льюиса не могли не видеть, что время публикации результатов расследования было политическим приемом, рассчитанным на то, чтобы максимально ослабить позицию генерального директора Bank of America в преддверии ежегодного собрания акционеров.
29 апреля сотни акционеров банка нагрянули в Шарлотт, чтобы принять участие в самом напряженном и противоречивом ежегодном собрании акционеров за всю историю банка. Встреча прошла в театре Belk, соединенном с первым этажом башни BofA. И совсем не случайно, что зрительный зал был заполнен сотнями сотрудников банка (их называли партнерами или участниками команды), которые заняли партер, вынудив некоторых акционеров из числа тех, кто критиковал Льюиса и совет директоров, переместиться на балкон, где они могли привлечь к себе меньше внимания.
Сотрудники Bank of America, которых можно было узнать по фирменному значку, в едином порыве поднялись, чтобы поприветствовать Льюиса, когда тот поднимался на сцену, чтобы рассказать о событиях прошедшего года. В своей речи Льюис стремился защитить себя от нескончаемых обвинений в недальновидности.
В своей речи Льюис стремился защитить себя от нескончаемых обвинений в недальновидности
– Будучи генеральным директором, я обязан принимать решения, которые обеспечат получение прибылей и финансовую устойчивость компании в долгосрочной перспективе, – начал он. – Я понимаю, что акционеров и партнеров в краткосрочной перспективе ожидают очень тяжелые времена. Но я верю, что мы создали лучшую и наиболее диверсифицированную компанию в банковском секторе и что, когда экономическая ситуация вернется в нормальное русло, Bank of America будет иметь лучшие возможности для победы и процветания.
Партнеры аплодировали во время пауз, которые Льюис делал в речи, когда рассказывал об особых достижениях компании в 2008 году и описывал мощь машины для получения прибылей, созданной им путем поглощения Merrill Lynch и Countrywide Financial.
– В этом году исполняется 40 лет с того дня, как я пришел работать в компанию, и я и в самом деле собираюсь праздновать эту годовщину, – сказал он в заключение своего выступления. – Лучшим доказательством того, что я сделал правильный выбор места работы, является то, что за все время работы здесь я каждое утро просыпался и с нетерпением ждал, когда приду на работу, чтобы работать со своими коллегами, конкурировать с другими банками и побеждать вместе с друзьями. Я благодарен вам за все те возможности, которые вы мне предоставили. Я горжусь нашими общими достижениями. И я рад, что был удостоен чести служить нашим клиентами и всем вам. Прошедший год был невероятно трудным и болезненным для всех нас. Но мы создаем компанию не на один день. Я до сих пор уверен, что мы создали лучшую компанию в секторе финансовых услуг и что результаты нашей работы со временем покажут это.
кончание вступительной речи Льюиса сотрудники Bank of America снова встретили громкими аплодисментами.
Вопросы и ответы после выступления председателя были на этот раз намного более оживленными, чем в предшествующие годы. В дискуссии приняли участие самые разные люди, начиная с пенсионеров – ветеранов банка из Флориды, приехавших от нечего делать, до озабоченных сложившейся ситуацией инвесторов, владевших пакетами акций банка стоимостью несколько миллионов долларов. Все они выходили к микрофону, чтобы высказать свое мнение. Один инвестор посетовал на размер оплаты, которую получал Льюис, хотя гендиректор и не получил бонуса за 2008 год. Другой критиковал особые привилегии, которыми пользовался Чед Гиффорд, один из бостонских директоров, например права на 120 часов ежегодного использования корпоративного самолета. Но большинство вопросов касалось поглощения Merrill Lynch. Сразу после полудня корпоративный секретарь банка огласил результаты голосования акционеров: большинство голосов было подано за то, чтобы Льюис оставался в должности генерального директора. Впрочем, результаты голосования относительно сохранения за Льюисом поста председателя правления на тот момент было трудно предсказать, и был объявлен перерыв.
И лишь несколько часов спустя банк объявил, что предложение освободить Льюиса от должности председателя правления было принято большинством голосов. Результаты голосования стали громким приговором, прозвучавшим в адрес действующего гендиректора, которого до прошлого года превозносили как одного из лучших банкиров своего поколения.
В зале собраний совета директоров на 60-м этаже башни Bank of America, возвышавшейся над зданием театра, были подведены окончательные итоги голосования акционеров. Льюис невозмутимо выслушал вынесенный приговор. Еще до собрания акционеров он предложил, чтобы Темпл Слоан сменил его в должности председателя правления банка.
Его идея не получила поддержки акционеров, поскольку Слоана стали воспринимать как человека Льюиса, тесно связанного с неофициальной «мафией» из Шарлотта, контролировавшей совет директоров. Члены совета директоров сошлись на том, что этот вопрос потребует дальнейшего обсуждения, особенно в свете того, что Слоан набрал только 63 % голосов акционеров – меньше всех остальных членов совета директоров. Большинство инвесторов, принимавших участие в голосовании на ежегодных собрания акционеров, представляли собой крупных институциональных акционеров и тех, кто контролировал большое число голосов. В основном эти акционеры поддерживали существующее руководство компании. В итоге большая часть генеральных директоров и членов совета, даже те, чья кандидатура была спорной, обычно получали больше 90 % голосов на ежегодных собраниях. Тот факт, что за Льюиса проголосовали лишь 67 % голосов, а Слоан получил еще меньше, говорил о том, насколько велико было недовольство существующей системой управления Bank of America.
« Тот факт, что за Льюиса проголосовали лишь 67 % голосов, а Слоан получил еще меньше, говорил о том, насколько велико было недовольство существующей системой управления Bank of America »
Впервые с 1960-х годов, когда Эддисон Рис поддерживал мир в совете директоров, сформированном после слияния American Commercial из Шарлотт и Security National из Гринсборо – слияния, породившего NCNB, была задействована система управления банком. Чед Гиффорд отметил, что за его переизбрание было подано 93 % голосов, то есть намного больше, чем за Слоана. С этого момента директора из Каролины стали проявлять осторожность в отношении небольшой, но достаточно сплоченной группы директоров из Бостона. В ходе последовавшего за этим обсуждения разные группы директоров стремились найти компромиссный вариант кандидата на должность председателя правления.
С учетом того, что Bank of America теперь находился под опекой государства, директора решили, что следующий председатель должен иметь хорошие связи в Вашингтоне, в отличие от Льюиса, который терпеть не мог вести дела с правительственными чиновниками.
С учетом того, что Bank of America теперь находился под опекой государства, директора решили, что следующий председатель должен иметь хорошие связи в Вашингтоне
Вскоре они сошлись на кандидатуре Уолтера Мэсси, бывшего президента Колледжа Морхауз в Атланте, который когда-то был членом совета директоров прежнего Bank of America из Сан-Франциско до его слияния с NationsBank, а значит, он не принадлежал ни к лагерю из Каролины, ни к бостонской группировке. Мэсси не считался очень влиятельным директором, но у него были хорошие связи. Он был знаком с Валери Джарретт, давним другом президента Обамы. Дополнительным преимуществом этой кандидатуры было то, что до его выхода на пенсию оставался один год, а потому срок его службы на этом посту будет ограничен только 12 месяцами.
Совет объявил, что Мэсси сменит Льюиса на посту председателя правления. Сразу после ежегодного собрания акционеров Управление контролера денежного обращения (the Office of the Comptroller of the Currency, OCC) удивило руководство банка тем, что выпустило Меморандум о взаимопонимании (Memorandum оf Understanding, MOU). Меморандум представлял собой директиву регулирующих органов, которая предписывала банку рассмотреть возможность изменения состава совета директоров и членов высшего руководства банка, а также составления плана, направленного на улучшение его капитальной базы, которая была сильно ослаблена в результате поглощения Countrywide Financial, а потом и Merrill Lynch.
Мэсси и Гиффорд отправились в Вашингтон. Оба члена совета расценили свое общение с представителями регулирующих органов в Вашингтоне и полученный от OCC меморандум о взаимопонимании как предписание заменить директоров, не обладавших достаточными знаниями финансовых вопросов, новыми, которые вращались в банковском секторе. Они также настоятельно рекомендовали, чтобы Льюис сменил самых слабых членов своей руководящей команды, которые оказались не готовы к событиям 2008 года.
При поддержке Гиффорда Мэсси связался со своим старым другом Расселом Рейнолдсом из компании, которая занималась подбором руководящих работников, и попросил его начать поиск кандидатов в члены совета директоров. В течение нескольких месяцев в совет директоров Bank of America пришли шесть новых членов, которые должны были заменить 10 выбывших, часть из которых вынудили уйти, а некоторые покинули совет сами.
Некоторые выбывшие, включая Темпла Слоана, были стойкими приверженцами клана из Каролины, которые всегда поддерживали Льюиса. На их место пришли люди более искушенные в банковской деятельности, но никак не связанные с обеими Каролинами.
4 июня под усиливающимся давлением со стороны совета директоров, который требовал определить преемника генерального директора, Льюис был вынужден заменить своего давнего друга Эмми Бринкли Грегом Керлом на посту директора по управлению рисками. Для Бринкли это стало неблагоприятным окончанием карьеры, которая до 2008 года была отмечена постоянными успехами.
Уход из банка Бринкли означал также, что следующий генеральный директор Bank of America не будет плодом старой культуры NCNB. Среди топ-менеджеров компании она была последним носителем прежней культуры, поскольку окончила Университет Северной Каролины в Чапел-Хилл, альма-матер Хью Макколла, и начала свою карьеру в NCNB в 1978 году, когда Том Сторрз был генеральным директором банка, боровшегося с Wachovia за звание главного банка Северной Каролины.
В конце зимы Льюису пришлось провести несколько часов, отвечая под присягой на вопросы подчиненных генерального прокурора штата Нью-Йорк. 11 июня он давал показания перед Комитетом по надзору и правительственной реформе палаты представителей о той необычной сделке, которую он заключил с Полсоном и Бернанке в декабре прошлого года ради получения 20 миллиардов долларов. Некоторые члены комитета, в основном республиканцы, выражали свое сочувствие Льюису, который оказался в затруднительном положении, и обвиняли Полсона и Бернанке за то, что они вынудили BofA принять деньги налогоплательщиков в обмен на завершение сделки, которую Льюис хотел расторгнуть. Другие, преимущественно демократы, выражали серьезные сомнения относительно мотивов Льюиса и намекали, что его угроза воспользоваться положением о MAC была уловкой, нацеленной на то, чтобы вытрясти из федерального правительства дополнительные средства. В последующие недели комитет вызвал для дачи показаний по этому вопросу Полсона и Бернанке.
Все лето совет директоров продолжал оказывать давление на Льюиса, требуя представить им план преемственности руководящих должностей. В ответ Льюис объявил 4 августа о назначении Салли Кравчек на должность главы отдела по управлению капиталами, которая должна была возглавить то, что прежде было «громадным стадом» Merrill Lynch. Раньше Кравчек руководила Smith Barney – подразделением Citigroup, которое занималось оказанием консультационных услуг по вопросам инвестиций, прежде чем ее уволил гендиректор этого банка Викрам Пандит, пришедший на смену Чаку Принсу.
Льюис с Олфином воспользовались приходом Кравчек, чтобы произвести и другие рокировки среди руководящего состава банка. Мойнихан, который изо всех сил стремился восстановить направление инвестиционно-банковской деятельности Merrill Lynch, был назначен руководителем розничного банковского обслуживания – самого заметного направления деятельности банка. Он сменил на этом посту Лиама Макги, которому было сказано, что у него не будет возможности занять пост гендиректора.
Монтаг оказался одним из самых ценных топ-менеджеров банка, а подразделение, которым он руководил, приносило банку миллиарды долларов прибыли
Вместо Мойнихана направление инвестиционно-банковской деятельности возглавил Том Монтаг (которому Джон Тейн заплатил 40 миллионов долларов). На эту должность его назначил Льюис, и Монтаг оказался одним из самых ценных топ-менеджеров банка, а подразделение, которым он руководил, приносило банку миллиарды долларов прибыли. Без этих прибылей Bank of America пришлось бы отчитываться об убытках и в двух первых кварталах 2009 года.
Объявив о назначении Кравчек и перестановках в своей руководящей команде, Льюис во всеуслышание объявил об официальном начале гонки за право стать его преемником. Он также заставил инвесторов надеяться на то, что он останется на своем посту по крайней мере еще два года.
В тот же день, когда было объявлено о перестановках в руководстве компании, Комиссия по ценным бумагам и биржевым операциям заключила с Bank of America сделку, потребовав от банка выплатить 33 миллиона долларов, чтобы снять обвинения в ненадлежащем предоставлении информации о соглашении, которое было заключено с Merrill Lynch о выплате миллиардов долларов годовых бонусов.
С тех пор как Льюис стал гендиректором, он подчинялся совету директоров лишь формально. Фактически он всегда был хозяином совета директоров банка
В том же месяце Льюис отправился в Аспен, чтобы провести отпуск в своем летнем домике и восстановиться после самого напряженного года в своей карьере. Он перестал бриться и начал размышлять о том, что случилось с ним, с его банком и с его работой. Льюис преуспевал в деле установления порядка и достижения согласия, особенно когда он сам устанавливал эти порядки и объявлял то, с чем все должны были соглашаться. С тех пор как он стал гендиректором, он подчинялся совету директоров лишь формально. Фактически он всегда был хозяином совета директоров банка. Что касается Гиффорда, то он также поддерживал Льюиса, особенно получив столь значительные привилегии после продажи Fleet Financial Bank of America – собственный кабинет, секретаря и возможность использования корпоративного лайнера в течение 120 часов ежегодно. До собрания акционеров в 2009 году, когда совет директоров неожиданно лишился своего лидера, Гиффорд никогда не кусал руку, которая его кормила.
Но теперь все было иначе. Гиффорд часто принимал сторону нового председателя правления – Мэсси, который стал оказывать на него заметное влияние. Новые директора понимали, что их появление в совете директоров BofA предполагало, что они должны были действовать разумно и наилучшим образом соблюдать интересы акционеров компании, поэтому они часто отвергали предложения Льюиса и ставили последнего в непривычную для него ситуацию, когда он вынужден был отстаивать свое мнение перед собственным советом директоров.
Когда Льюис вернулся с отдыха после Дня труда, он был уже другим человеком. То, что он отпустил бороду в первый раз за все время работы в банке, стало потрясением основ организации, в которой предпочитали носить белые рубашки и быть коротко подстриженными. Это выглядело почти так же, как если бы он бродил по штаб-квартире компании в сандалиях, бермудах и цветастой футболке. Разговоры о бороде не утихали целый день.
Вскоре после 9 утра в его кабинет заглянул Олфин.
– Я думаю, что больше не хочу этим заниматься, – сказал Льюис.
Даже Олфин, его ближайший соратник в банке, проработавший с ним 27 лет, был в ступоре. Льюис попытался объяснить то, что чувствовал. Несколько часов спустя оба отправились в обеденный зал для руководства компании на 59-м этаже, а потом просто прошлись. Олфин убеждал своего друга подумать об отрицательных последствиях своих действий и о всех тех, кто зависел от него. В тот же вечер эти слова повторила жена Льюиса Донна, и генеральный директор, чувствуя свою ответственность перед 300 000 сотрудников банка, изменил свое мнение и решил остаться.
Две недели спустя Стил и Дебби Олфин отправились на ужин с Кеном и Донной Льюис в город. Они делали это регулярно. Но на этот раз что-то в поведении Льюиса изменилось. Четверо друзей вели обычные светские разговоры во время обеда, а потом, когда они расстались, Дебби Олфин повернулась к мужу и спросила:
– Он собирается уйти, так ведь?
– Ты права, – ответил Олфин, – он собирается в отставку.
В понедельник, 28 сентября Льюис с Олфином вылетели в Бостон, чтобы сообщить Гиффорду и другим директорам из бывшего Fleet Financial о том, что он планирует уйти со своего поста в конце года. Два дня спустя после клиентской встречи в Нью-Йорке Льюис провел телефонную конференцию из Брайант парк, 1, чтобы ознакомить со своими планами всех членов совета директоров.
Эта новость шокировала сотрудников и инвесторов банка и застала членов совета врасплох. Несколько топ-менеджеров, включая Монтага и Кравчек, которых работа в банке привлекла как возможность стать одним из кандидатов на высшую должность, когда Льюис должен будет уйти в отставку в конце 2010 или 2011 года, оказались в невыгодном положении, поскольку ни один из них не работал в банке достаточно долго, чтобы стать реальным претендентом на пост гендиректора.
Специальная комиссия по отбору кандидатов начала поиски будущего генерального директора. Возглавлял комиссию Мэсси, но наибольшим влиянием в ней пользовались директора из Fleet Financial, включая Гиффорда. На встрече, состоявшейся в понедельник, 5 октября, Льюис рекомендовал назначить на эту должность своего подчиненного Грега Керла, но Мэсси и другие директора отклонили эту рекомендацию и настояли на том, чтобы совет начал широкомасштабные поиски, в том числе и за пределами Bank of America. Власть Льюиса и то влияние, которое он имел на членов совета директоров в течение восьми лет пребывания в должности гендиректора, уже исчезли. Теперь он стал просто одним из 15 директоров компании и приобрел репутацию человека, отдавшего Bank of America в залог американским налогоплательщикам. И меньше всего совет собирался слепо пользоваться его советами при выборе следующего гендиректора.
Bank of America получил 45 миллиардов долларов из фонда TARP, и они висели над ним как дамоклов меч
Bank of America получил 45 миллиардов долларов из фонда TARP, и они висели над ним как дамоклов меч. Это был огромный долг, который придется выплачивать правительству с процентами и который ограничит прибыль в то время, пока Bank of America будет бороться с экономической рецессией. Эти деньги несли на себе также печать позора, поскольку ставили Bank of America в один ряд с Citigroup и делали его одним из крупнейших должников государства. Наиболее здоровые банки, получившие государственную помощь в прошлом году, – State Street и Goldman Sachs – уже расплатились с государством. Средства из TARP-фонда затрудняли Bank of America при найме и выплате жалованья топ-менеджерам, поскольку все банки – участники этой программы вынуждены были ограничивать выплаты руководителям высшего звена. Эти ограничения должны были повлиять на выбор следующего генерального директора, поскольку любой руководитель, имевший талант и послужной список, дающий право претендовать на эту должность, при поиске работы на рынке труда мог рассчитывать на компенсационный пакета по меньшей мере в 10 миллионов долларов. Но ограничения, наложенные на Bank of America федеральным правительством, не допускали подобной расточительности.
« Кеннет Файнберг, специальный чиновник, назначенный для контроля за размерами компенсационных выплат в банках – участниках программы TARP, порекомендовал, чтобы Льюис, заработавший в 2008 году 1,2 миллиона долларов, но не получавший бонуса, отказался от заработной платы за 2009 год »
Льюис первым почувствовал ограничения правительства при назначении оплаты. Кеннет Файнберг, специальный чиновник, назначенный секретарем казначейства Тимом Гайтнером для контроля за размерами компенсационных выплат в банках – участниках программы TARP, порекомендовал, чтобы Льюис, заработавший в 2008 году 1,2 миллиона долларов, но не получавший бонуса, отказался от заработной платы за 2009 год. Льюис боролся с ним по этому поводу несколько недель, но в октябре, после объявления о своей отставке, решил сдаться и согласился с этой рекомендацией. Он выписал чек примерно на 900 000 долларов на имя своего банка, чтобы компенсировать заработную плату, полученную им за прошедшие девять месяцев этого года.
Большую часть 2009 года Bank of America сражался с представителями разных регулирующих органов. Юристы банка пытались оказывать сопротивление попыткам генерального прокурора штата Нью-Йорк Эндрю Куомо выяснить, кто из сотрудников Merrill Lynch получил бонусы в 2008 году и на какую сумму. Когда юристы Куомо попробовали выяснить, почему банк не сообщил своим акционерам о предварительной договоренности с Merrill Lynch о выплате бонусов, руководство Bank of America воспользовалось правом адвокатской тайны, чтобы конфиденциальные разговоры и документы не стали достоянием гласности.
В сентябре судья федерального суда вынес порицание в адрес SEC за получение 33 миллионов долларов в качестве компенсации со стороны банка за сокрытие информации о выплате бонусов в Merrill Lynch, потому что комиссия не выявила среди сотрудников банка лица, ответственного за сокрытие этой информации. Оказавшийся в неловком положении судья Джед Ракофф выдал SEC предписание отказаться от обвинений, если комиссия не может определить конкретного виновника в этом деле, или попытаться доказать это в суде.
Среди топ-менеджеров банка по-настоящему рассматривали только две кандидатуры на высшую должность – Керла, и Брайана Мойнихана
В сентябре сотрудники Куомо также пригрозили совету директоров Bank of America, заявив, что они в данный момент принимают решение о выдвижении обвинений в адрес одного из руководителей банка, но процесс задерживается из-за отсутствия важных доказательств, недоступных им из-за адвокатской тайны. Пытаясь решить все эти проблемы, банк в октябре отказался от своего права не разглашать информацию и позволил сотрудникам прокуратуры, представителям SEC, а также экспертам Комитета палаты представителей по надзору и правительственной реформе изучить подборку новых документов, связанных с этим делом, и повторно опросить ключевых свидетелей на предмет рекомендаций, которые они получили от своих советников.
Специальная комиссия совета директоров по отбору кандидатов получила скромный список сторонних кандидатов из Russell Reynolds, рекрутинговой компании, выбранной Мэсси. Среди топ-менеджеров банка по-настоящему рассматривали только две кандидатуры на высшую должность – Керла, который нравился всему совету директоров Bank of America, и Брайана Мойнихана, которому покровительствовали Гиффорд и бывшие директора из Fleet Financial.
17 ноября Гиффорд и Мойнихан выступали перед Комитетом палаты представителей по надзору и правительственной реформе. Вместе с ними перед комиссией выступал Том Мэй, еще один бывший директор Fleet Financial, ставший членом совета директоров Bank of America, и Тим Майопулос, главный юрисконсульт, без особых церемоний уволенный за год до этого. Демократы, входившие в состав этого комитета, и в особенности Дэннис Кучинич из Огайо, были убеждены в том, что увольнение Майопулоса свидетельствовало о зловещем заговоре, направленном на обман акционеров и правительственных чиновников. Майопулос под присягой сообщил обстоятельства своего увольнения и сказал, что он и год назад не представлял, почему его уволили. Мойнихан также заявил под присягой, что не знает причину увольнения Майопулоса, кроме той, что банк планировал увольнение тысяч сотрудников после покупки Merrill Lynch. Дважды члены комитета спрашивали Мойнихана о том, является ли он кандидатом на должность генерального директора Bank of America, и оба раза Гиффорд перебивал их, говоря, что нечестно принуждать Мойнихана к открытому обсуждению этого вопроса.
В начале декабря Bank of America объявил о том, что правительство позволит ему выплатить 45 миллиардов долларов в фонд TARP, это вернет компании статус здорового банка и даст руководству и совету директоров возможность действовать без ограничений. Для некогда величественной организации, которая утратила свой статус из-за событий 2009 года, соглашение о выплате долга способствовало поднятию морального духа в организации. Это также давало компании возможность избрать одного из своих руководителей – Мойнихана или Керла – на должность гендиректора. Оба топ-менеджера сыграли важную роль в убеждении представителей регулирующих органов в том, что BofA был достаточно здоров, чтобы выплатить долг государству. Совет решил, что следующим гендиректором должен стать тот, кто успешно работал с регулирующими органами и пользовался доверием в Вашингтоне, округ Колумбия.
Большинство членов совета директоров отдавало предпочтение Керлу, поскольку он в основном вел переговоры по вопросу о выплате долга. Столь же важным фактором был возраст Керла – ему был 61 год, а это значило, что он пробудет на этом посту два или три года, что даст возможность совету директоров получше изучить всех возможных претендентов – топ-менеджеров банка, включая Монтага и Кравчек.
Специальная комиссия совета директоров по отбору кандидатов пригласила также на собеседование по поводу работы Роберта Келли, пользовавшегося уважением генерального директора Bank of New York Mellon. Келли когда-то был финансовым директором Wachovia, а следовательно, был связан с Шарлоттом, что было немаловажно для совета директоров. Но в прессу стала просачиваться информация об обсуждении размеров компенсационного пакета, которое Келли вел с BofA. Эта утечка смутила кандидата и создала для него дополнительные трудности в плане открытого ведения переговоров о переходе на новую работу. Келли заподозрил, что кто-то в совете директоров не хотел, чтобы он получил эту работу.
В начале декабря большая часть директоров склонялась в пользу Керла. Один директор даже послал другу Керла по электронной почте письмо, в котором сообщил эту новость. Но как только члены совета директоров сошлись на кандидатуре Керла, в СМИ снова появилась информация, касавшаяся свидетельских показаний во время прокурорского расследования. The New York Times сообщила о подозрительной непоследовательности высказываний, сделанных Керлом в ходе этого расследования. В апреле на первом этапе организованного Куомо расследования Керлу задали вопрос о том, консультировался ли он у юристов относительно необходимости обнародования информации об убытках Merrill Lynch в четвертом квартале. Керл сказал, что делал это, и упомянул о конкретной телефонной конференции, в которой участвовали адвокаты из Wachtell, Lipton. В силу адвокатской тайны работники прокуратуры не имели права выяснять подробности этой конференции. Но после того как Bank of America отказался от использования своего права на адвокатскую тайну по этому вопросу, прокуроры Бен Лоски и Дэвид Марковитц вновь допросили Керла и задали вопрос о той телефонной конференции. Она не была задокументирована: не осталось электронных писем или дневниковых записей, и ни один из участвовавших в конференции юристов из Wachtell, Lipton не вспомнил, о чем шла речь. Впоследствии Керл заявил, что он больше не помнит содержание их разговоров…
Пока продолжалось расследование Куомо, Керл не мог оставаться реальным кандидатом на высшую должность
Пока продолжалось расследование Куомо, Керл не мог оставаться реальным кандидатом на высшую должность. На встрече 16 декабря в Шарлотте большая часть членов совета директоров, за исключением Уильяма Бордмана, который хотел найти внешнего кандидата, были готовы назначить на эту должность Мойнихана. Всю вторую половину дня Бордман совещался с другими директорами, и в конечном итоге они единогласно приняли решение в пользу Мойнихана.
В то время, когда в специальной комиссии совета директоров преобладали бывшие директора из Fleet Financial из Бостона, а службу связей с общественностью банка контролировали бывшие сотрудники Fleet Financial, которые все еще находились в Бостоне, в средства массовой информации просочилась информация о кандидатурах Келли и Керла. Но с кандидатурой Мойнихана этого не случилось.
В интервью, которые Мойнихан дал уже после сделанного советом директоров выбора, он настаивал на том, чтобы штаб-квартира банка оставалась в Шарлотте, и на том, что он будет проводить много времени в своем кабинете в Шарлотте.
« Стало очевидно, что в истории банка наступила другая эпоха и власть в Bank of America перешла не просто от одного генерального директора к другому, но от группы директоров и топ-менеджеров, связанных с Шарлоттом и обеими Каролинами, к небольшой группе, связанной с Новой Англией »
Но уже стало очевидно, что в истории банка наступила другая эпоха и власть в Bank of America перешла не просто от одного генерального директора к другому, но от группы директоров и топ-менеджеров, связанных с Шарлоттом и обеими Каролинами, к небольшой, более гибкой в политическом отношении группе, связанной с Новой Англией.
На следующее утро, после того как зал театра Belk заполнили сотни сотрудников банка, Льюис поднялся на сцену и представил Мойнихана как следующего генерального директора, и его речь была встречена бурными и продолжительными аплодисментами.
– Вы всегда стеснялись выражать свои чувства, – начал Льюис. – Но эта встреча посвящается Брайану, а не мне.
Льюис рассказал, как он встретил Мойнихана шесть лет назад в Нью-Йорке во время переговоров по поглощению Fleet Financial.
– Брайан произвел на меня тогда впечатление, – продолжал Льюис, прежде чем сменить тон и тему разговора. – Многие из вас знакомы с ним, потому что он много где работал. И я надеюсь, что на этом месте он проработает намного дольше, чем на последних трех или четырех.
Присутствовавшие в зале засмеялись, как и Мойнихан, который сидел неподалеку, пока Льюис импровизировал.
– Генеральный директор оставляет в наследство компании следующего генерального директора, и я хочу, чтобы он преуспел. И если вы с ним знакомы, то вы знаете, что он умен и разделяет наши ценности. У него нет раздутого эго. Он не один из тех напыщенных генеральных директоров, которые иногда встречаются в банках.
Членов совета директоров критиковали за то, что им потребовалось так много времени на поиски нового гендиректора и что самые успешные банкиры не очень-то рвались на работу в Шарлотт.
– Еще одной характерной особенностью Брайана является то, что он хотел получить эту работу, – сказал Льюис, вызвав смех у всех присутствовавших. – Но этот случай можно отнести к категории «будь осторожен со своими желаниями».
Льюис в публичных выступлениях часто цитировал свою мать, самая последняя по времени цитата касалась того, что ему следовало вернуть средства в фонд TARP. Он закончил представлять Мойнихана, добавив в свое выступление ноту домашней атмосферы, сказав: «Вы счастливы, я счастлив, и моя мама счастлива», – и передал микрофон своему преемнику.
Но прежде чем Мойнихан начал говорить, Льюис вернулся в центр сцены и произнес в микрофон еще одну фразу.
– И последнее. И, слава Богу, что он один из нас!
В отличие от своего последнего появления в зале театра во время ежегодного собрания акционеров, когда он отстаивал свою позицию, сражаясь за свое место, сегодня он был весел. Льюис выглядел изможденным и опустошенным после того, что он пережил в предыдущие 15 месяцев, но в то же время испытывал облегчение и даже некоторую печаль, оттого что все закончилось.
Льюис ходил на работу еще одну неделю и проработал почти до Рождества. Следуя логике событий происшедшего года, он совсем отказался от прощальной вечеринки или праздника в честь своей отставки. Вместо этого в свой последний рабочий день они с Олфином заглянули в Sonoma, чтобы выпить последний раз, перед тем как отправиться по домам.
4 февраля 2010 года генеральный прокурор штата Нью-Йорк Эндрю Куомо выдвинул обвинения в гражданском обмане против Льюиса и Джо Прайса, обвинив их в том, что они обманули собственных акционеров, когда скрывали масштабы убытков Merrill Lynch до голосования акционеров, а также в попытках принудить, угрожая воспользоваться положением о существенном неблагоприятном изменении, федеральное правительство закачать дополнительно 20 миллиардов долларов в Bank of America для завершения сделки.
Куомо построил свое обвинение на факте увольнения Майопулоса, указав что Прайс и Льюис скрывали масштаб убытков Merrill Lynch от главного юрисконсульта
Куомо построил свое обвинение на факте увольнения Майопулоса, указав в поданном исковом заявлении, что Прайс и Льюис скрывали масштаб убытков Merrill Lynch от главного юрисконсульта. Как только Майопулос узнал о масштабе убытков Merrill 9 декабря на собрании совета директоров, на котором присутствовал и Тейн, он пытался встретиться с Прайсом, чтобы разузнать об этом больше. На следующий день, по словам Куомо, Майопулоса уволили, поскольку «он был человеком, который слишком много знал». За несколько дней до голосования акционеров 5 декабря по вопросу поглощения Merrill Lynch Прайс и Керл спрашивали Майопулоса о том, дают ли растущие убытки Merrill Lynch возможность BofA воспользоваться положением о MAC. Тогда Майопулос ответил отрицательно. Две недели спустя Брайан Мойнихан, сменивший его на посту главного юрисконсульта, дал утвердительный ответ на этот вопрос, позволив Bank of America воспользоваться положением о MAC, то есть сделал то, чего хотел Льюис со своими топ-менеджерами. Адвокаты Льюиса и Прайса заявили о невиновности своих подопечных и объявили, что будут оспаривать эти обвинения в суде.
Адвокаты Льюиса и Прайса заявили о невиновности своих подопечных и объявили, что будут оспаривать эти обвинения в суде
8 февраля, всего через несколько дней после выдвижения обвинений в адрес Льюиса и чуть больше года после своего бесцеремонного увольнения, Джон Тейн устроился на работу в качестве генерального директора CIT – компании, которая занималась кредитованием малого бизнеса и которая практически обанкротилась во время финансового кризиса 2008 года. Заработная плата Тейна составляла около 6 миллионов долларов в год, в основном в ограниченных акциях. Тейн должен был решить кое-какие проблемы, с которыми столкнулся бывший генеральный директор компании Джеффри Пик. Пик пришел в CIT в 2003 году, после того как проиграл Стэну О’Нилу в борьбе за право унаследовать после Дэвида Комански пост генерального директора Merrill Lynch.
После увольнения из Bank of America в конце декабря Льюис, кажется, исчез на какое-то время из Шарлотта, но его портрет, висевший в галерее рядом с залом собраний совета директоров на 60-м этаже в 2009 году, обеспечивал его постоянное присутствие.
Портрет Льюиса был необычайно красочным, если учесть, что сам Льюис – натура прямолинейная и монохромная. Льюис сидит, напряженно опираясь на угол дивана. Лицо его выражает легкое недоумение: художник сумел уловить преобладающее настроение бывшего генерального директора – глубокий дискомфорт от внешнего тщательного изучения его персоны и при этом отсутствие интереса к тому, как воспринимают его другие.
Рядом с портретом Льюиса можно видеть портрет Макколла – человека, который потратил на создание своего имиджа столько же времени, сколько и на строительство своего банка. Макколл отслужил срок по контракту в должности старшего лейтенанта морской пехоты, прежде чем пришел на работу в 1959 году в American Commercial Bank. Его подвиги и победы в банковском секторе позволили ему стать генералом в мире финансов. Его портрет точно отражает его значительный статус. В отличие от Льюиса, который расположился в неудобной позе, пока художник рисовал его, Макколл взирает на зрителя с высоты своего положения, а его лицо выражает властность, что он и пожелал видеть на своем портрете.
Читать бесплатно другие книги:
