Танцы с волками Соболев Сергей

Глава 8

Офис в одном из зданий по Милютинскому переулку использовался исключительно в тех случаях, когда приходилось встречаться с чужой агентурой либо действовать самому под чужим флагом.

Заварзин открыл дверь «Мультилок» парой ключей, а затем, войдя внутрь, набрал на кнопочном устройстве нужную комбинацию цифр, дабы не сработала сигнализация.

— Леший, первым делом смени вывеску, — скомандовал он. — А я пока смахну пыль.

Контора состояла из двух небольших комнат, обставленных офисной мебелью, коридорчика, санузла и пустующей кладовки, которую, впрочем, можно было использовать как карцер. Андрей быстро проверил все помещения на предмет наличия там окурков, тары из-под спиртного, использованных презервативов и неприбранных трупов. Коллеги, надо отдать им должное, оставили после себя объект в полном порядке, причем прибрались совсем недавно, о чем свидетельствовало отсутствие пыли.

Подомацкий тем временем вооружился крестовой отверткой. Вывернув четыре шурупа, он снял табличку с названием якобы функционирующей здесь турфирмы, поместив на ее место вывеску охранного агентства. Покончив в две минуты с этими манипуляциями, он вернулся в офис, плотно закрыл за собой дверь, затем, устроившись в кресле, стал листать свежую газету, которую предусмотрительно захватил с собой.

Андрей нашел себе другое, более полезное для их дела занятие: открыл ноутбук и, чтобы сократить время поиска нужной ему информации, минуя интернетовскую сеть, вошел через свой личный код в контакт с режиссером, дав поручение операторам срочно собрать необходимые ему сведения.

— И все же любопытно, кто пришил Михеева и его стукача? — нарушил молчание Подомацкий. — Командир, появились какие-нибудь зацепки на этот счет?

— Расследование пока топчется на месте, — подняв голову от компьютера, сказал Андрей. — «Девятку», правда, нашли довольно быстро... Киллеры бросили ее в Митино. Ну и что из того? Выяснилось, что тачку угнали тем же утром.

— Их могли сами менты убрать. Не исключено, что Герасим по-крупному отстегивал куратору, а тот, в свою очередь, передавал часть денег наверх. Михеев мог проболтаться кому-то из своих коллег, что от него потребовали передать сексота на баланс госбезопасности, ну а там прикинули, что дело запахло паленым, и решили зачистить не только Герасима, но и его куратора...

— Есть и другой вариант, — сказал Заварзин. — Кто-то из партнеров Матицына «пробил» его целиком, выяснил, что он засланный казачок, и послал людей, чтобы те убрали его от греха подальше.

— М-да, — невесело вздохнул Леший. — Первый блин, как водится, у нас получился комом.

В это время в дверь офиса кто-то настойчиво позвонил. Заварзин заговорщицки подмигнул помощнику, затем жестом показал ему, чтобы тот впустил клиента в контору.

Подомацкий галантно поухаживал за гостьей, приняв у нее дубленку. Проводив молодую женщину в кабинет к начальнику, он вернулся в предбанник, плотно закрыл за собой дверь и вновь углубился в чтение газеты.

— Алина Бельская, — представилась визитерша. — По профессии я журналистка, сотрудничаю с рядом московских и зарубежных изданий.

— А я начальник этой конторы, — сказал Заварзин. — Андрей Михайлович меня зовут... Чем вас угостить? Кофе, чай или покрепче чего-нибудь?

Журналистка вежливо отказалась от угощения. Воспользовавшись приглашением, она уселась в кресло. Привычно скрестила ноги, обтянутые тончайшей, но прочной тканью колготок, сверху на округлое колено положила отливающую черным глянцем дамскую сумочку. Одета Бельская была в темно-серый костюм и белоснежную блузку. Прикид, несмотря на скромную деловую расцветку, был явно не из дешевых, а укороченная по последней моде юбка открывала стройные женские ножки ровно настолько, насколько это диктовалось модой и рамками приличий.

— Я ваш потенциальный клиент, — сказала Бельская. — Так получилось, что я обратилась за помощью к руководству фирмы «Гефест», а уже эти люди порекомендовали мне ваше агентство.

— За несколько минут до вашего появления мне звонил Пал Палыч, — сказал Заварзин. — Он просил меня вас выслушать и помочь по мере возможности.

Последующие несколько секунд Бельская пристально разглядывала своего нового знакомого. Главе агентства было лет тридцать. Парень рослый, под сто девяносто, великолепная тренированная фигура. Темно-серый костюм не из самых дорогих, но сидит на нем как влитой. Густые темно-русые волосы острижены довольно коротко и зачесаны назад, так что целиком виден высокий чистый лоб. Волевой подбородок чуть раздвоен ямочкой. Лицо открытое и приветливое, а внимательный взгляд серых глаз выдает в нем умудренного опытом человека.

«Недурственная, однако, мужская особь, — сделала вывод журналистка. — Такой парниша, если захочет, способен любой женщине вскружить голову».

Другой тип, что встречал ее у двери, заметно проще своего шефа. И моложе — на вид ему лет двадцать пять. И если этот Андрей Михайлович по своим внешним данным мог запросто выступать в роли предпринимателя средней руки, то у его сотрудника на лбу было написано, что он бодигард или что-то в этом роде.

Первое впечатление в целом было положительным, но ее немного смущало то, что она совершенно не знает этих людей и попала к ним через каких-то знакомых.

— Андрей Михайлович...

— Андрей.

— Хорошо, Андрей... Могу я узнать, где вы работали раньше, до того, как основали вашу фирму?

— Вы, наверное, интересуетесь, есть ли у нас соответствующий опыт работы?

— Хорошо, пусть будет так, — вздохнула журналистка. — Сколько времени существует ваш бизнес?

— Вы ведете себя, Алина, как налоговый инспектор, — улыбнулся краешком губ Заварзин. Покопавшись в ящике стола, он нашел папку с документами, запаянными ради сохранности в целлофанированную обертку. — Вот, можете полистать, коль не лень... Фирма учреждена два года назад, и кое-какой опыт у нас имеется... Свою работу афишировать мы не стремимся, у нас и без того заказчиков хватает.

Спустя короткое время Бельская, несколько удовлетворив свое любопытство, вернула папку ее хозяину.

— Итак, Алина, — бросил он на гостью подчеркнуто дружелюбный взгляд, — теперь вы можете смело рассказывать мне о ваших проблемах.

— Услуга, о которой вы нас просите, вроде бы выглядит не слишком обременительной для моей фирмы, — сказал он, внимательно выслушав журналистку. — Но это на первый взгляд, поскольку в действительности все может оказаться по-другому.

— Не думаю, что это опасное занятие, — возразила Бельская. — Прежде я тоже собирала информацию на свой страх и риск, а потому у меня есть опыт совместной работы с частными охранными агентствами.

— Сами по себе вылазки в наркосреду — это уже небезопасно, — заметил Заварзин. — И потом... Насколько я знаю, авторы, получающие за свои труды скромные гонорары, не имеют возможности оплачивать услуги частных детективов.

Журналистка кивнула на ноутбук с закрытой крышкой, на котором до ее появления работал глава фирмы.

— У меня своя страничка в Интернете. — Она достала из сумочки блокнотик и авторучку, вырвала листочек, на котором заблаговременно был записан компьютерный адрес и заодно номер сотового телефона, передала его Андрею. — Извините, я привыкла обходиться без визитки... Вот, держите. Если появится желание, выйдите на мою страничку и там прочтете обо мне все необходимое.

Заварзин, взяв листок с данными, про себя скептически усмехнулся. Как раз до ее прихода он знакомился с этим сайтом, прочел там кое-что любопытное — Бельская, похоже, и вправду получает за свои труды солидные гонорары, — но многие вопросы в отношении нее так и остались без ответов.

— Насколько я понял, у вас контракт с одним из зарубежных издательств? И вы еще говорили, что параллельно собираете материал для создания документального фильма? Могу я узнать конкретных заказчиков?

— Нет, не можете, — жестко сказала Бельская. — Это конфиденциальная коммерческая информация. Достаточно того, что я в состоянии нанять пару частных детективов и оплатить их услуги. Если я о чем-то пишу или снимаю с помощью моих друзей сюжет, то я всегда добиваюсь двух вещей: новизны факта и максимальной достоверности излагаемой мною информации. Часть необходимых мне сведений я уже собрала, недостающие фрагменты намерена добыть в ближайшее время и надеюсь сделать это с вашей помощью.

Заварзин изобразил на лице живой интерес.

— Вы хотите, чтобы моя фирма собрала для вас эту недостающую информацию?

— Да, но я хочу сама активно в этом участвовать.

— Скажите откровенно, Алина... Почему вы обратились к нам, а не в милицию, через свои знакомства?

— Милиция? — фыркнула журналистка. — Да боже меня упаси! И потом... Органы работают в этой сфере крайне неэффективно, а о существовании некоторых вещей там попросту не догадываются!

Андрея этот пассаж заинтересовал, но он решил пока не слишком давить на нее, оставив кое-какие вопросы на будущее.

— Вам нужна круглосуточная «личка» или же вы хотите зафрахтовать моих спецов на определенные часы, скажем, в вечернее время?

— Меня устроит второе.

— Вы чего-то опасаетесь при посещении избранных вами мест?

— Да, есть риск, что могут обидеть. Впрочем, не слишком большой.

— Вас там хорошо знают?

— Маловероятно. В тех местах, где у меня полно знакомых, я подобными изысканиями не занимаюсь... Ну что скажете, Андрей? Я вам плачу деньги по прейскуранту, а вы приставляете ко мне пару своих спецов.

Заварзин сделал вид, будто размышляет.

— Ладно, договорились, — наконец молвил он. — Боюсь только, что мне придется самому вас обслуживать, люди у меня при деле... Вот Алексей только свободен, вы его уже видели, да я, ваш покорный слуга... Ну что ж, давайте обговорим кое-какие детали.

...Оставив в качестве задатка тысячу долларов и условившись о месте и времени следующей встречи, Алина Бельская покинула офис частного охранного агентства.

— Можешь радоваться, Леший, — проинформировал своего помощника Заварзин. — Завтра нам с тобой предстоит посетить пару-тройку элитных борделей...

Глава 9

Обстоятельства заставили Дорохова несколько скорректировать свои планы. Он собирался отправиться в Москву вечером, с таким расчетом, чтобы к десяти часам наведаться в «Парковую зону», модную дискотеку, где развлекается студенческая молодежь. Но в четыре пополудни в Желдор позвонила Дарья Красноруцкая и сообщила неприятную новость: вчера поздним вечером какие-то люди жестоко избили Валеру Савченко, и теперь бедняга лежит в больнице с сильным сотрясением мозга.

Так что пришлось выехать на пару часов раньше, чтобы успеть заскочить к нему и попытаться выяснить, что же произошло с бывшим Ленкиным парнем.

Больница находилась неподалеку от станции метро «Первомайская». Дорохову повезло, потому что, если бы Савченко поместили в Склиф, проникнуть туда было бы сложно. Александр какое-то время топтался у входа, дожидаясь, пока схлынет местное начальство. Потом ему удалось договориться с одной из медсестер — пришлось дать ей сто рублей, — та быстренько навела справки, выдала Дорохову куцый халатик и отвела его в одну из больничных палат, где он и обнаружил Савченко в компании еще трех больных.

— Десять минут, — с напускной строгостью сказала сестричка. — Учтите, утром он еще лежал под капельницей.

На голове у Савченко наподобие каски красовалась марлевая повязка, левый глаз заплыл так, что превратился в узенькую щелку, губы потрескались и спеклись... Короче говоря, парню досталось на полную катушку.

— Здравствуй, Валерий, — сказал Дорохов почти шепотом, чтобы не беспокоить остальных больных. — Как твое самочувствие? Ты меня слышишь?

Парень лежал неподвижно на спине, замотанная бинтами по самые брови голова находилась на подушке, но уцелевший правый глаз косился в сторону посетителя, который явно от него что-то хотел.

— Я брат Лены, — представился Дорохов, наклонившись к груде бинтов. — Меня зовут Александр. Вот... Позвонила Даша, сообщила, что ты... попал в больницу...

— Я тебя узнал, — разлепив ссохшиеся губы, сказал Савченко. — Ленка твое фото показывала...

Дорохов какое-то время ждал продолжения, но его не последовало. Наоборот, показалось даже, что Савченко чуть повернул голову в сторону, вроде как попытался отвернуться.

— Ты не хочешь со мной говорить? Мне уйти?

Он собирался уже покинуть палату, но тут до него долетела ответная реплика:

— Представляю, что обо мне девчонки наговорили... И что ты сейчас обо мне думаешь...

Дорохов осторожно присел на край больничной койки.

— Я думаю, Валера, что ты нормальный парень, которого угораздило попасть в беду.

Савченко, несмотря на свое болезненное состояние, постепенно разговорился, и вот что удалось выяснить Дорохову из его сбивчивого рассказа.

Оказалось, все эти дни, начиная с вечера понедельника, когда стало известно об исчезновении его бывшей подруги, Валера самостоятельно занимался ее поисками: опросил едва ли не всех жильцов общежития, переговорил с преподавателями, прошерстил всю округу, — а в районе Парковых находится более дюжины кафе, баров и ресторанов, — пытаясь выяснить, не видел ли кто там в пятницу вечером его девушку; свои расспросы он подкреплял демонстрацией Ленкиного фото. А затем, когда его поиски не дали никаких результатов, он переключился на дискотеки и ночные клубы, причем во главе составленного им списка стояли «Парковая зона» и дискотека на Первомайской, проводящаяся с пятницы по воскресенье, с десяти вечера до пяти утра в большом манеже, прозванном молодежью «Сараем».

Тут выяснилась одна деталь, которую Дорохов прежде не знал, и похоже, что и отец был не в курсе.

Буквально за три дня до исчезновения Лены Валера видел ее в компании с каким-то незнакомым парнем — они о чем-то мирно беседовали у станции метро «Бауманская». Они стояли у самого входа, и так получалось, что Савченко должен был пройти мимо них. Наверное, это выглядело как мальчишеская глупость, но он, чертыхнувшись про себя, резко свернул к шеренге мини-маркетов: побоялся, короче, что Лена, отвергнувшая его, может заподозрить, что бывший парень за ней шпионит. К ее собеседнику он особо не приглядывался — какое ему дело теперь до Ленкиных ухажеров, — да и видел он его лишь со спины. Запомнилось только, что тот был в длинном темно-синем плаще.

Решив доехать до общаги на автобусе, Валера перебрался на остановку. Стоял себе, покуривал, как вдруг еще раз увидел Ленкиного знакомого, и опять со спины — тот шел по тротуару и уже успел миновать автобусную остановку. Но далеко не ушел: за остановкой, выехав двумя колесами на тротуар, замер джип. Какой марки джип? Да хрен его знает, это в памяти не отложилось; запомнилось только, что тачка была темного цвета — то ли черного, то ли темно-синего.

У этой тачки стоял какой-то рыжий мужик, довольно крупный, лет тридцати. Он спокойно курил, но когда к нему приблизился Ленкин знакомый, он по-приятельски хлопнул того по плечу, после чего они забрались в джип и тут же отчалили.

Савченко этому эпизоду никакого значения не придал, он напрочь о нем забыл, поскольку таких случайных зацепок на дню бывает множество, особенно если ты учишься в таком людском муравейнике, как «Бауманка», где у той же Лены десятки знакомых и были парни, которые пытались за ней ухаживать, как только стало известно, что она порвала отношения со своим парнем.

Вспомнил он об этом случае чуть позже, когда стал расспрашивать о ней в «Зоне» и «Сарае».

Нет, Лену там ни в пятницу, ни в последующие вечера не видели, а если и видели, то не запомнили — девчонки порой так разукрасятся, что и сами себя в зеркале не могут узнать.

Но зато не далее как вчера вечером он видел в «Зоне» того самого рыжего мужика, который дожидался Ленкиного знакомого на своем джипе. И этого знакомого тоже видел, если, конечно, не обознался...

Около восьми часов вечера Савченко стоял неподалеку от входа в здание, где функционирует дискотека «Парковая зона». Он надеялся переговорить с одним кентом по прозвищу Перебийнос — именно у него чаще всего Валера раньше покупал «дурь». Этот тип знает всю округу, и у него можно не только купить наркоту, но и получить информацию. В тот момент, когда нарисовался Перебийнос и Валера стал расспрашивать его о своей пропавшей девушке, из серого казарменного вида здания вышли трое: Рыжий, парень в длинном темно-синем плаще и еще один плечистый парниша в кожанке... Пока он соображал, как ему поступить, все трое уселись в навороченную «бээмвуху» и уехали.

Савченко попытался осторожно навести справки об этих людях. Но и Перебийнос, и еще один знакомый мелкий наркоторговец увильнули от расспросов, хотя, судя по их реакции, этих крутых мэнов, особенно Рыжего, им доводилось видеть здесь и прежде.

Спустя короткое время, когда Савченко возвращался в общагу на Парковой, в одном из проходных дворов на него налетели какие-то «бычары», трое или четверо, ну а дальше он уже мало что помнит...

Дорохов бросил взгляд на наручные часы. Ого... Минут сорок они уже проговорили. Медсестра, которая проводила его в палату, куда-то запропастилась, но выход отсюда он найдет сам.

Очень любопытную информацию сообщил ему Савченко. То, что его излупили, когда он попытался «пробить» Рыжего и его дружков, наверняка не случайность. Выслушав Валеру, Дорохов решил самолично отработать этот «след» — на помощь милиции в деле розыска Лены ни он, ни Савченко не рассчитывали.

— Александр, я, наверное, дурак, — сказал ему напоследок Савченко. — Я вел себя очень глупо... Но я с «дурью» завязал! Вот уже месяц даже «травку» не пробовал...

— Ладно, я тебе верю. Завтра передачу принесу, если занят не буду... Давай, Валера, поправляйся, а я пошел по своим делам...

Глава 10

Холодная, пустая, гулкая комната. Четыре стены, оклеенные белыми, с узорчатым золотистым тиснением, обоями. Жалюзи, наглухо замуровавшие окно. Громадное зеркало от пола до потолка, в которое страшно смотреться. И еще дверь, ведущая в никуда; хрупкая перегородка, а за ней скрывается бездна.

Сейчас, когда комната практически лишена мебели, эти веселенькие обои выглядят здесь совершенно неуместно: сущее издевательство над живым — пока еще живым — человеческим существом.

Она смахивает на больничный бокс, эта чертова белая комната, на палату, из которой вынесли все, сочтя, что безнадежно больному человеку, заключенному в этих четырех стенах, давно наплевать на дерьмовую действительность, из которой он сам же добровольно бежал.

Спала она на матрасе, застеленном простыней, накрывшись клетчатым шерстяным пледом. Матрас этот, обшитый дорогой, нежнейшей на ощупь тканью леопардовой расцветки, был некогда частью стоявшей в комнате шикарной кровати — сам каркас кровати, как и другие предметы обстановки, вывез отсюда малознакомый барыга, скупивший оптом все ее имущество и заплативший ей какую-то незначительную сумму, которую она спустила за одну неделю.

Он хотел прихватить с собой и этот матрас, но она не позволила — не спать же ей на голом полу?

Полноценного сна не было, то состояние полузабытья-полукошмара, в котором она частенько пребывала в последние дни, нельзя назвать сном.

Девушка уселась на своем ложе, обхватила руками коленки, сверху положила подбородок.

— Грета, ты очень плохая девочка, — произнесла она вслух, чтобы услышать собственный голос. — Ну зачем, зачем ты проснулась?!

Грета — это ее сценический псевдоним. Как и у других людей, у нее есть имя и фамилия, но это осталось в прошлом. Она сама толком не помнит, кто придумал для нее этот псевдоним, вот уже почти три года заменяющий ее настоящее имя. Когда-то ей не нравилось, что ее называют Гретой — дали кличку, будто она лошадь или собака, — но постепенно привыкла и даже сама часто пользовалась этим именем взамен собственного, стоящего в паспорте.

Прошло уже три недели, как она перестала потреблять героин. Вернее, прекратила колоться, хотя до этого ширялась каждые восемь часов, рискуя разогнать дозу до последнего, крайнего упора.

Ломка превратила ее жизнь в кромешный ад.

Будь у нее на руках такие суммы денег, какими она располагала еще полгода назад, Грета обратилась бы за помощью к квалифицированным специалистам и не только позволила бы положить себя в наркоцентр, но и оплатила бы лечение, включая стоимость дорогих лекарственных препаратов.

Стоимость лечения в хорошем наркоцентре составляет нынче две тысячи долларов в месяц и выше. Но и в этом случае никто не может гарантировать полного излечения от наркозависимости. А уж если человек потреблял героин да успел втянуться в «систему», то «соскочить» вообще невероятно трудно.

Но сейчас с деньгами напряг, так что приходится страдать на полную катушку, при том что ей все же удается с помощью некоторых хитростей и определенных навыков несколько смягчить последствия ее резкого разрыва с «герычем».

Чтобы «перекумариться» в особо трудные минуты, снять ломку, Грета перепробовала уже всякое и разное.

На момент начала «лечения» у нее еще водились кое-какие деньжата, поэтому она воспользовалась препаратом «РЕВИА». Это довольно дорогое лекарство, если верить его изготовителям, помогает побороть привычку к героину. Грете эти таблетки не очень помогли; хотя кто знает, что бы с ней было, если бы ей не удалось приобрести упаковку этого препарата.

Чтобы облегчить физические мучения, она пробовала принимать героин по-азиатски, через желудок, и даже нюхала сожженный и пропущенный через фольгу порошок.

Пробовала метадон, с помощью которого удалось «перекумариться» еще пару-тройку суток.

А неделю назад ей повезло: на вырученные от продажи остатков своего имущества средства она приобрела две капсулы «антигера». Этот препарат появился на наркорынке совсем недавно, во всяком случае, Грета о его существовании раньше не слышала. «Антигер» предложил ей тот же знакомый дилер, у которого она приобретала метадон, а еще раньше покупала «чеки» высококачественного героина. Торговец сказал, что этот препарат крайне дефицитная штука, поскольку он является сильнейшим антагонистом опиатов, нейтрализуя прежде всего их губительное действие на человеческий мозг. Вдобавок ко всему он, этот препарат «антигер», и сам обладает легким веселящим воздействием, немного смахивающим на эффект от применения ЛСД.

Следуя инструкциям многоопытного дилера, она довольно безболезненно перекантовалась на «антигере» целую неделю, радуясь, что ей удалось наконец найти хоть какое-то противоядие от своей порядком затянувшейся болезни.

Но она рано обрадовалась: действие препарата закончилось, и она вновь столкнулась со своими прежними проблемами.

— Эк тебя прихватило, Гретка, — простонала сквозь стиснутые зубы девушка. — Сволочь! Гадина! Тварь подзаборная!! Зачем же ты так мучаешь себя, фашистка?! Лучше сдохнуть, выброситься в окно, чем терпеть такие пытки!!

Грета хотела встать со своего ложа, но поняла, что не в состоянии делать что-либо, а потому лучше оставаться на месте. Ей было очень плохо, не так ужасающе плохо, как в первые дни, но все равно худо.

Она легла на бок, сжалась в комок, пульсирующий болью, укутавшись вдобавок в теплый плед, потому что ей было очень холодно. Внутри у нее беспокойно ворочалось какое-то существо, которое в последние дни почти не давало о себе знать, успокоенное, очевидно, действием «антигера». Но теперь оно проснулось, сбросило оцепенение и стало угрожающе клацать челюстями, вначале мелко покусывать, потом вгрызаться в ее плоть, в самое нутро, в ее обнаженные нервы и ноющие от боли суставы.

Она даже ясно представляла себе, как выглядит это существо, на что похож поселившийся в ее бедном организме бес.

Однажды, еще в прошлой жизни, Грету привезли к одному большому человеку, в его загородный особняк, потому что этот человек хотел ее видеть. В вестибюле особняка — или это была гостиная? — был оборудован фонтан с подсветкой, посередине его стояла странная скульптура в человеческий рост, изображающая какое-то мифическое существо, у которого вместо ног были звериные конечности. Вначале она подумала, что скульптура изображает сатира, но, разглядев подробности, поняла, что ошиблась: это был бес; особенно поражал в этом изваянии спокойный, чуточку мрачный лик, на котором выделялся по-ястребиному хищный нос, — в какие-то мгновения ей показалось, что каменная фигура вот-вот оживет.

Она купалась в этом фонтане, наполненном в ее честь французским шампанским, и представить себе не могла, что спустя каких-то полгода это пугающее каменное изваяние оживет и поселится в ее пропитанных героином внутренностях...

Ей стало совсем худо; «перекумариться» ей сейчас нечем, поэтому Грета решила перехитрить терзавшего ее беса.

Может быть, и он, как и его жертва, даст утешить себя иллюзиями, смирясь, позволит себя обмануть?

Грета представила себе, что она встала с постели, потому что у нее уже нет сил противостоять этой пытке, и решительно направилась в ванную. Там, в небольшой палехской шкатулке, где она прежде хранила свое золотишко и брюлики, лежит пакетик, а в нем содержится примерно два грамма первоклассного героина, заблаговременно расфасованного для употребления.

Эта наркота и вправду там лежит; ее, Греты, заначка, оставшаяся в сохранности с того самого дня, когда она решила «завязать».

Почему, собственно, она до сих пор не выбросила героин в унитаз, раз серьезно пытается «соскочить»?

Стоп, стоп... А то бес заподозрит неладное, поймет, что его пытаются водить за нос.

Да, лучше не отвлекаться.

Итак, она прошла в ванную, открыла дверцу настенного ящика, сняла с полки заветную шкатулку, извлекла оттуда драгоценный пакетик.

Вот она уже держит в чуть подрагивающей руке ложку, почти доверху наполненную героином, — и куда ей одной столько? — чиркает зажигалкой, подносит к днищу ложки желтый огонек, помогая тем самым смешивать героин с водой.

Грета облизывает сухие губы, и уже не только она, но и укоренившееся в ней существо нетерпеливо наблюдает, как растворяется в пузырящейся воде горка белесо-серого порошка.

Теперь следует мягко надавить на шприц, чтобы вытолкнуть лишний воздух, и вот уже они оба следят за тем, как молочного цвета вещество неуклонно поднимается по размеченному делениями стеклянному цилиндрику.

Ей еще повезло, что вены на руках у нее выглядят не так уродливо, как у наркоманов со стажем; вот и отметины от давних уколов за последние недели почти сошли на нет.

Своим влажным острием игла втыкается в руку, попадает прямо в набухшую пульсирующую вену, а Грета давит на поршень шприца, и героин тут же смешивается в шприце с ее красными тельцами, а затем она отправляет его в свои кровеносные сосуды, выдавливая из шприца все до донышка...

Девушка представила себе эту картинку настолько ярко, что у нее даже полыхнуло в мозгу, а по всему телу молнией распространилась бодрящая энергия.

Бес на какое-то время затаился, притих, но, когда понял, что его обманули, оставили на голодном пайке, принялся снова грызть ее внутренности, крушить суставы, норовя скрутить все ее существо в бараний рог.

...Приступ закончился через час, Грета наконец встала с постели и, пошатываясь, отправилась в ванную. Почистила зубы, приняла контрастный душ, вытерлась насухо новеньким банным полотенцем — странно, что барыга, пока она была не в себе, не вынес вдобавок к остальному постельное белье, — затем как была, босая, обнаженная, вернулась в свою белую комнату.

Надолго замерла у огромного, на полстены зеркала — такие зеркала встречаются в танцзалах и стрип-барах.

— Грета, ты похожа на старуху! А ведь тебе только двадцать четыре года...

Она смотрела в зеркало на себя обнаженную, пытаясь найти в себе какие-то изъяны, обнаружить ужасные следы поразившей ее болезни. Дотронулась до спадающих на плечи густых темных, почти смоляных волос, коснулась подушечками пальцев своей высокой шеи, проверяя, не сморщилась ли кожа, затем провела сразу двумя ладонями по своей все еще плотной и упругой груди, сохранившей конусообразную форму...

Лицо у нее бледное, почти землистое; щеки впали, под глазами синеют круги.

Остальное на месте: все то, что еще совсем недавно могло свести с ума любого мужчину.

Она даже осмелилась сделать несколько разминочных движений, взятых ею из спортивных танцев, но, опасаясь травм и растяжек — она уже забыла, когда в последний раз разминалась, прекратила эти неуместные кривляния перед зеркалом.

В сумочке она обнаружила пятьдесят баксов и еще какую-то рублевую мелочь. Этого может не хватить даже на одну капсулу «антигера», но это все ее наличные деньги.

Подумав чуток, она решительно махнула рукой и стала одеваться.

Ей очень страшно было выходить из квартиры и показываться в таком болезненном виде на людях.

Но у нее не было иного выхода, потому что уже при следующем приступе она может сломаться, достать из шкатулки заначку и всадить себе в вену лошадиную дозу проклятого героина.

Глава 11

Дискотека «Парковая зона» проводилась по пятницам, выходным и праздничным дням. Ее устроители арендовали для своих мероприятий серое безликое строение, смахивающее по форме на параллелепипед, уложенный плашмя на землю и чуть скошенный вниз от частично застекленного фасада, украшенного неоновой рекламой, к глухой железобетонной стене задника. Здание, судя по отсутствию архитектурных излишеств, было построено в застойные семидесятые. Дорохов вспомнил, что еще в начале девяностых здесь был Дом культуры, но имя какого заслуженного деятеля он носил и к какому ведомству был приписан — это в его памяти не сохранилось.

Короче, это был объект культуры, и в качестве такового, на современный лад, он продолжал функционировать и по сию пору.

Когда Александр подошел к входу, где кучковалась группа молодежи, было четверть одиннадцатого. Из утробы здания до его ушей долетали резкие, ухающие звуки «техно». Контроль на входе осуществляли два парня внушительной комплекции, одетые в одинаковые темные пиджаки. Дорохов сунул два червонца в окошко кассы, затем без проблем миновал заградительный кордон — один из секьюрити просветил его наметанным взглядом, затем чуть посторонился, пропуская его.

Сдав в гардероб свою кожанку, он взял номерок и двинулся к одной из открытых настежь дверей, где его сразу накрыло с головой ударной музыкальной волной. Треть просторного помещения занимали две барные стойки и пластиковые столики, густо составленные вперемешку с креслами вдоль одной из стен; остальное пространство было отдано на откуп тем, кто пришел в «Зону» не столько выпить, сколько потанцевать. В зале царил полумрак, разбавленный всполохами ультрафиолета. Мотивчик, исторгаемый мощными динамиками, был бодрящий, заводной, но, на вкус Дорохова, такого рода музыка однообразна, не говоря уже о том, что не помешало бы убавить звук.

Воздух в помещении, где предавались веселью сразу несколько сотен человек, был наэлектризован; в нем витала густая смесь ароматов — запахи косметики, человеческого пота, пива и табака. Втянув ноздрями воздух, Дорохов легко различил в сигаретном дыму знакомый сладковатый, отдающий гнильцой запашок, которым провоняли все города и кишлаки на просторах Средней Азии, — запах анаши.

Руководили массовым весельем из застекленной и освещенной изнутри будки, напоминающей дорожный пост ГИБДД; внутри ее, как обезьяны в клетке зоопарка, резвилась парочка голосистых диджеев.

Дорохов направился к стойке бара. Взяв банку «Туборга», отошел к ближайшему свободному столику. Уселся в пластиковое кресло, придвинул набитую окурками пепельницу, закурил, затем погрузился в размышления.

За те три дня, что он в Москве, ничего существенного относительно исчезновения сестры узнать ему не удалось, кроме разве что информации, которой поделился с ним Валера Савченко.

Следователь из Желдора сказал, что по статистике в Москве и области девять из десяти подобных случаев разрешаются благополучно: пропавшая душа вдруг сама объявляется; ну а объяснения, почему она решила исчезнуть из поля зрения родственников, могут быть разные, порой невероятные.

Хорошо, если все закончится именно так, если Ленка вскоре появится на пороге отчего дома или позвонит по телефону, чтобы объясниться; но самому Дорохову эти казенные слова не показались убедительными — он расценил их как отговорки, как нежелание милиции искать его сестру.

Причины же ее исчезновения могут быть разными: от киднепинга и удержания ее в качестве заложницы — непонятно только, с какой целью, — до принуждения к занятиям проституцией в каком-нибудь подпольном борделе.

Не исключено также, хотя не хотелось в это верить, что похитители Лены к этому времени, а прошло уже две недели, увезли девушку из Москвы или даже каким-то образом вывезли за пределы страны.

Еще меньше хотелось верить в фатальный исход, поэтому он гнал из головы черные мысли.

Существовала еще одна версия, которая могла бы прояснить загадочную историю с исчезновением его сестры, и он, Александр, не вправе был сбрасывать ее со счетов.

Ведь косвенным виновником случившегося может быть он сам, капитан Дорохов. Возможно, его таджикские «дружки», убедившись, что расправиться с ним не так-то просто, решили отыграться на его родных.

Те, кто служит на афгано-таджикской границе или даже в Хороге и самом Душанбе, не раз сталкивались с попытками подкупа, — «отвернись в нужный момент, офицер, и в одно мгновение заработаешь себе на хорошую тачку или даже на квартиру», — равно как и с открытыми угрозами в свой адрес и в адрес ближайших родственников. Относиться к таким угрозам можно по-разному: некоторые сникают, боятся каждого шороха, а такие, как Дорохов, кто годами имеет дело с этой публикой, привыкли и научились не обращать внимания на угрозы и предупреждения.

Он знал на собственном опыте, что стоит прихватить контрабандистов, живых или мертвых, с грузом опия, гашиша или героина, жди вполне определенной реакции. Если партия, которую удалось перехватить, небольшая, исчисляется несколькими килограммами, то дело ограничится обстрелом самых удаленных от заставы постов из стрелкового оружия. Когда счет «трофеям» идет на десятки килограммов и когда задеты интересы одного из местных полевых командиров средней руки, то затевается уже небольшая «войнушка», в ночных нападениях на укрепленные позиции пограничников могут участвовать до сотни «душков», бывают попытки закидать позиции минами из «васильков», и тогда с рассветом иходится вызывать на подмогу дежурную пару «крокодилов»[5], чтобы они рассеяли с воздуха озверевшего от понесенных убытков супостата.

И это при том, что нет надежного тыла, потому что местные правоохранительные органы повсеместно действуют в смычке со своими наркобаронами; стоит передать им конфискованный груз, как они того требуют, ссылаясь на законодательство, как он тут же будет возвращен, за мзду, естественно, его владельцу.

Ну а когда удается изъять такую огромную партию, как это было в последний раз, то тут уже парой вертушек не обойтись: на подмогу спешат мотострелки из 201-й со своей бронетехникой, для которой загодя отрыты капониры, а вместо районных начальников на разборки приезжают крутые «столичные товарищи» из самого Душанбе.

За те несколько минут, пока он пил пиво из банки, курил и перебирал в уме различные версии случившегося с его сестрой, включая «таджикскую», его мозги, слух, обоняние и зрение в какой-то степени приспособились к царящей здесь атмосфере.

Если он думал, что будет выглядеть здесь белой вороной, то ошибся: тут хватало людей его возраста, встречались и постарше.

Пока что у него есть только две слабенькие зацепки. Во-первых, сама Лена, когда позвонила домой, предупредила, что собирается на дискотеку. А во-вторых, нужно попытаться проверить информацию, которую он почерпнул из сбивчивого рассказа Валеры Савченко.

Затушив окурок, он сунул сигареты и зажигалку в нагрудный карман.

Затем встал и направился к расположенным слева от стойки бара дверям, через которые в зал проникал, на манер легкого сквознячка, узнаваемый запашок анаши.

Глава 12

Миновав недлинный коридорчик, он оказался в неосвещенном тамбуре рядом с запасным выходом. Здесь, в полузатемненном помещении, завсегдатаи «Зоны» баловались «травкой». Обоняние его не обмануло: в компании молодых людей, среди которых были две девушки, по кругу ходила самокрутка. Судя по приготовлениям, один из парней готовился забить еще «косяк». Они беспечно покуривали «дурь», потягивали из бутылочек пивко и были, кажется, довольны жизнью.

Дорохов вытащил пачку «ЛМ», сунул в губы сигарету, затем предложил закурить ближайшему к нему парню. Тот механически взял сигарету и прикурил ее от огонька дороховской зажигалки.

Александр положил ему руку на плечо, чуть развернул парня к себе и громко произнес в самое ухо:

— Мне нужен Перебийнос. Или Рыжий.

Парниша помотал головой — то ли обкурен был порядком, то ли просто не врубился, — но после некоторой паузы все же отреагировал:

— Че надо, брат? Я не понял.

— Я ищу одного кента. Перебийнос. Знаешь, где его найти?

Парень мотнул головой из стороны в сторону, затем повернулся к своей компании, потеряв всякий интерес к незнакомцу.

Дорохов потревожил еще одного хлопца, но тот совсем не вник в расспросы и сам стал настойчиво предлагать ему курнуть.

Савченко объяснил ему, что Перебийнос — это не фамилия, а прозвище. Пацану когда-то в жестокой драке перебили нос, вернее, снесли его напрочь. А когда врачи сделали операцию, то меж щек осталась торчать вместо носа крохотная пипка. Поэтому узнать этого двадцатилетнего парня, как заверил Валера, не составит никакого труда.

Что касается загадочного типа, наделенного условно кличкой Рыжий, то здесь сплошной туман. Если хорошенько прошерстить округу, то в одной только «Зоне» отыщется с полсотни рыжеволосых парней — правда, вряд ли все они разъезжают по городу на джипах и «БМВ».

Как бы там ни было, но через этого мелкого торговца Перебийноса или через кого-то другого из местной приблатненной шпаны надо попытаться выйти на Рыжего, разузнать, кто он такой, и уже потом соображать, в верном ли направлении ведет этот след или нужно поискать другие кончики.

Приметив двух парней, стоявших отдельно от компании, — эти тоже баловались «травкой», — он направился к ним.

— Мне нужен Перебийнос. Или Рыжий. Не подскажете, где я могу их найти?

— Если тебе нужна «травка» или «колеса», я могу достать, — сказал один из них. — Тебе прямо сейчас надо?

— Нет, мне нужен сам Перебийнос.

— Минут пять назад видел его возле лестницы, — сказал другой. — По коридору сразу направо... Если его там нет, значит, ищи возле входа.

Торговец, у которого Грета раньше была постоянным клиентом, на телефонные звонки почему-то не отзывался. Понимая, что вряд ли удастся сегодня с ним связаться, она вспомнила об инструкциях, которыми он снабдил ее, как проверенную и «башлявую» личность, на тот случай, если будет в отлучке и не сможет сам утолить ее жажду. Он дал ей координаты двух «точек», заверив, что, коль случится нужда, ее там непременно отоварят.

Отправляясь в одну из этих «точек», функционирующую в «Зоне», она даже не представляла себе, во что здесь вляпается.

Здоровенный парень в кожанке, от которого разило смешанным запахом пота и одеколона, взял ее за грудки и тряхнул так, что у нее даже челюсть клацнула.

— Говори, шкура, кто тебе дал наводку?! — Он сгреб одной рукой плащ на ее груди, а другой полез в карман куртки. — Не ты ли сдала ментам Марека на прошлой неделе?!

Раздался легкий щелчок, и в его руке блеснул пружинный нож.

— Кто назвал тебе мое имя? От кого ты пришла?! И кто сказал тебе, тварь, что здесь торгуют «антигером»?!

Грета ощутила не то что кожей, а даже спинным мозгом холодную полоску стали, острую как бритва, которую «кожаный» держал в непосредственной близости от ее сонной артерии.

От страха в голове у нее все перемешалось и, как это часто бывает, из памяти не только выскочило имя ее дилера, но и выветрился номер его телефона.

— Я пришла сама по себе... Мне сказали, что у вас есть...

Рядом с ними, в освещенном тусклым светильником коридоре, куда они попали, поднявшись по лестнице запасного выхода, стоял еще один верзила, из числа местных секьюрити.

— Кто сказал?! — поинтересовался он. — Имя! Или сообщи его погоняло, или дай номер мобильника!

Он выждал несколько секунд, потом махнул рукой, в которой была зажата портативная рация.