Пир Джона Сатурналла Норфолк Лоуренс

— Разве вы не слыхали? Да как не стыдно шельмецам, которые шушукаются между собой, а воинственных гекторов вроде вас держат на цепи в конуре, точно псов.

— Он сейчас обозвал нас псами? — Рыжеволосый повернулся к Пирсу, еще более озадаченный.

— У него просто такая манера изъясняться, Монтегю, — ответил тот. — Слва в простоте не скажет — вечно ходит из церкви в часовню через соседнюю деревню, образно выражаясь. Смотри у меня, Пандар…

— Армия Уоллера движется на Лондон, — сообщил повар.

— На Лондон! — воскликнул Монтегю. — Наконец-то!

— Но ведь Лондон удерживают отлично вымуштрованные войска, — подозрительно заметил Пирс.

— Ну может, на Банбери, — уступил Пандар. — Или на Оксфорд.

— Там же сейчас король, в Оксфорде, — встревожился Монтегю. — Храни его Господь.

— Это правда, Пандар? — осведомился Пирс.

Но тут протрубили первые рога, и раздались громкие команды сержантов.

Поднимаясь по склону, Джон услышал позади частое пыхтение. За ним следом спешил Пандар.

— Как ты его терпишь, Пандар?

— Пирса-то? Да он просто дурак. Гнев нужно беречь для наших врагов.

Внизу сержанты быстро шагали через лагерь. В амбаре Филип, Адам, Финеас и остальные разбирали вертельное устройство. Баклендская кухня опять снималась с места.

Они двигались с обозом в самом хвосте колонны, увязая в грязи, взбитой солдатскими башмаками, лошадиными копытами и тележными колесами. Проходили по пустынным проселкам, зажатым между живыми изгородями, мимо заливных лугов и пастбищ, по широким каменистым тропам, которые поднимались по склонам холмов и спускались в долины с крутыми скатами. Они отскакивали в сторону, когда мимо с громовым топотом пролетали эскадроны драгун или кирасир. На каждой стоянке Джон, Филип и остальные разгружали котлы, сковороды, вертела, посуду, ковши, таганы и жарочные решетки. Снимаясь с места, они не оставляли за собой ничего, кроме черного кострища — очередного зольного следа в длинной цепочке следов, тянувшейся за баклендской кухней.

Разговоры про стычки и бои с противником витали в воздухе, точно дым от походных костров. Но крупные сражения и атаки, которыми упивались Пирс и его товарищи, всегда уже заканчивались ко времени, когда кухонные работники разгружали свой бряцающий фургон. Сжимая в руках пики, Джон и Филип вместе с возчиками и ковочными кузнецами муштровались под надзором скучающих сержантов.

— Да не бойтесь вы, — успокаивал Пандар, бросая на землю свою пику. — Они скорее вооружат шлюх, чем поставят в строй нас.

Вместо грохота пушек в ушах баклендских поваров стоял звон котлов и сковород. Вместо того чтобы устанавливать сошки для мушкетов, Джон и остальные собирали вертельное устройство. Их «двенадцатью апостолами» были не бандольеры аркебузиров, а столовый набор сэра Уильяма, хранившийся в ящичке под замком. Где бы войско ни располагалось лагерем, там тотчас начинала работу баклендская кухня. К югу от Харборо медленно ползущая масса людей и животных остановилась между двумя деревнями.

— Вон та называется Салби, — указал пальцем Генри Пейлвик.

— А другая? — спросил Филип.

— Нейзби.

Джон и Филип, изнуренные ранней летней жарой, спали под звездами. Войско идет в Оксфорд на подмогу королю, говорили одни. Нет, на Лондон, считали другие. Нет, они будут стоять здесь лагерем, пока враги короля не откажутся от своих планов и не вернутся домой, утверждали третьи. Джон лежал на траве, глядя на крохотные мерцающие огоньки в поднебесье.

Сковелл, где бы он ни находился сейчас, видит эти же самые звезды, думал Джон. И Элмери тоже. Друг, оказавшийся лжецом и вором. Теперь Джон жалел, что не схватил Сковелла за рукав и не потребовал ответов на свои вопросы. Но ведь я тогда думал только о брачном пире, вспомнил он. И о Лукреции.

Это было временное помешательство, говорил себе Джон. Вообразить, будто дочь сэра Уильяма может избрать себе в женихи простого повара!.. Но даже когда он бранил себя за глупость, перед глазами у него стояла Лукреция, в шелковом серебристо-голубом платье или в зеленом с ярко-красной отделкой. Он вспоминал тихий треск ткани, зацепившейся за колючую ветку в Розовом саду. Ее раздраженное «Вот черт!» и голую белую щиколотку, мелькнувшую из-под юбки. Или мысленно переносился в спальню Лукреции, где снова склонялся над ней и случайно прикасался к ее руке…

— Подъем! Всем подъем!

Грубый крик вторгся в сонные грезы Джона. Над лугом разносился зычный голос Генри Пейлвика. Джон застонал, перекатился на бок и открыл глаза. Филип рядом с ним сделал то же самое.

— Что там стряслось?

— Пошевеливайтесь, вы двое! — проорал Генри. — Передовой отряд Ферфакса уже меньше чем в десяти милях отсюда! Наши лазутчики видели, как он выходит из Харборо. Подъем!

— Опять тревога, — пробормотал Джим Джингелл.

Адам Локьер и Финеас Кампен зевали и потягивались. Колин и Льюк недовольно ворчали. Повсюду вокруг Джона баклендские повара поднимались на ноги и натягивали куртки.

В лунном свете по плоской вершине холма беспорядочно бегали люди, разыскивая свои боевые знамена. Когда сержанты громко призвали солдат к порядку, Филип заметил поодаль потрепанный стяг с изображением факела и топора. Сэр Уильям ехал рядом со своим знаменосцем, мастером Джослином. Перед ними гарцевал взад-вперед Пирс Кэллок, тряся кобурами с кремневыми пистолетами, звеня саблей, поблескивая кирасой. С горящим факелом в руке.

— Наш девиз «За веру и королеву Марию!», — воодушевлял Пирс полусонных мужчин. Пики и мушкеты взметнулись вверх. — Все способные держать оружие идут в бой! За веру и королеву Марию!

Боевой клич подхватил жидкий хор голосов. Пирс прокричал слова еще раз, и ответный хор прирос новыми голосами. Молодой человек упорствовал, повторяя девиз снова и снова. Джон услышал, как его подхватывают кухонные работники, потом другие солдаты. Скоро над холмом раскатисто гремело:

— За веру и королеву Марию! За веру и королеву Марию!

Пирс, возбужденный успехом, размахивал факелом. Воинственный клич летел со всех сторон, набирая мощь. Сержанты протрубили в рога и проорали команды. Солдаты начали медленно строиться в шеренги и колонны. Бряцая оружием, армия короля разбиралась в боевой порядок.

Солнце поднялось над маленькой рощицей и озарило широкое поле рядом с деревней Нейзби. Построенная шеренгами и колоннами, армия короля замерла в ожидании. Сверкали шлемы и острия копий, блестели мушкеты и кирасы. Но по другую сторону лощины лежала тень. Темный строй солдат, протянувшийся вдоль противоположного гребня, уплотнялся с каждой минутой. Джон, Адам и Филип молча наблюдали, как умножаются ряды противника. Генри Пейлвик, стоявший с пикой ближе к концу шеренги, мрачно хмурился. Рядом с ним стояли Фелпс и Бен Мартин.

Работники баклендской кухни замыкали боевой порядок. Перед ними теснились ряды пехотинцев, ощетинившиеся блестящими копьями. Позади них находились обозные повозки.

— Джон, — начал Филип, — я…

Но тут Джона ткнул локтем Адам, стоявший с другой стороны:

— Глянь, Джон. Твой старый друг.

По первым рядам покатился приветственный гул. Вдоль строя шел шагом отряд кирасир в полных доспехах, возглавляемый всадником в чернойкирасе на могучем белом жеребце. Когда всадник на минуту остановился и снял шлем, над рядами взмыл восторженный клич. Король медленно поехал дальше, сопровождаемый своими гвардейцами.

Филип снова заговорил:

— Джон, это был я.

— А?

— Это я сделал.

— Что сделал?

— Я сказал Паунси, что ты таскаешь ей еду. Сказал, что ты послал меня к нему…

Джон вспомнил заговорщицкий взгляд стюарда, брошенный на него при встрече на кухонной лестнице, и недоверчиво уставился на Филипа:

— Но зачем?

— Сам знаешь зачем. Если бы тебя поймали…

— Нас и впрямь чуть не поймали! — резко перебил Джон, вспомнив неожиданное появление мистера Паунси на следующий день.

Еще секунда — и он прижался бы губами к губам Лукреции. А там — кто знает, какие наслаждения они могли бы познать. Вместо этого ему пришлось удовольствоваться запышливой, суетливой возней в амбаре…

— Однажды ты сказал, что ты не такой, как я, — процедил Джон. — Видит бог, ты был прав.

— Да ты благодарить меня должен!

— Благодарить? Врезать бы тебе хорошенько.

— Эй, вы чего там грызетесь? — спросил Льюк Хобхаус, стоявший дальше в строю.

— Вперед смотрите, — добавил Колин.

Джон отвел гневный взгляд от Филипа. Ряды пехотинцев перед ними ощетинились частоколом вскинутых копий. С другой стороны долины донеслись звуки фанфар. От вражеского войска отделилась первая шеренга конницы и пошла в наступление. Гнев Джона мигом испарился.

— Ужин в Бакленде, — пробормотал Филип.

— Ужин в Бакленде, — эхом повторил Джон.

Поначалу всадники двигались неторопливо, словно на параде. Джону показалось, что те спускаются с холма целую вечность. Но на дне лощины они набрали скорость и стали подниматься к ним по отлогому склону легким галопом. А потом взяли в карьер, и земля загремела под тяжелыми копытами. Закованные в латы лошади надвигались сплошной стеной храпящих морд и сверкающего металла.

— За веру и королеву Марию! — проревели пикинеры.

— За веру, и только за веру! — грянул клич круглоголовых.

Через несколько мгновений всадники врезались в первую линию пехоты подобием пушечных снарядов, пробивающих стену.

От удара кавалерии словно зыбь прокатилась по рядам войска. В ушах зазвенело от оглушительного треска мушкетов. Все вокруг в считаные секунды заволокла пелена дыма. «Держать строй! Держать строй!» — вопили сержанты с одной и другой стороны. Дрожа всем телом, Джон стиснул пику крепче. Грохнул еще один мушкетный залп. Джон увидел, как Генри Пейлвик проорал что-то и бросил взгляд вдоль шеренги. В следующий миг лоб мужчины будто взорвался изнутри, кровь и мозги забрызгали Бена Мартина, который судорожно схватился за голову, словно пуля попала и в него тоже. Когда он опустил руки, его лицо было залито кровью и заляпано белесыми ошметками. Джон успел мельком увидеть, как Бен разевает рот в крике, а уже мгновением позже налетела вторая линия вражеской конницы.

Дым сгустился до удушливой серой мглы. Джон слышал пронзительные вопли солдат, падающих наземь. Среди клубов дыма взметнулся стяг Бакленда, под ним сэр Уильям выкрикивал команды, собирая вокруг себя драгун. Сэр Гектор, перегнувшись с седла, одной рукой держал за повод чью-то лошадь, а другой боролся с ее седоком. Внезапно тот вырвался, и сэр Гектор ринулся за ним, замахиваясь кинжалом. Но еще один «круглоголовый» всадник налетел на него сбоку. Сабля коротко блеснула и вонзилась сэру Гектору под ребра. Испустив короткий вопль, мужчина мешком свалился с седла.

По передней линии войска ударила очередная волна кавалерии. Пехотинцы дрогнули и подались назад, кто-то споткнулся и упал навзничь. Воздух наполнился резким лязгом сабель и копий. Джон увидел, как Фелпс рухнул на землю, а Льюк Хобхаус отразил сабельный удар проносящегося мимо всадника. Драгуны во главе с сэром Уильямом вновь устремились вперед с громовым криком «За веру и королеву Марию!». Но Джон чувствовал, как по рядам войска, подобно заразной болезни, распространяется паника. Чувствовал исходящий от тел запах страха — приторный, с металлическим оттенком, похожий на запах крови.

Третья конная атака окончательно смяла их боевой порядок. Сквозь толпу промчалась лошадь без седока и взвилась на дыбы перед Джоном и Филипом, дико храпя и молотя копытами у них над самыми головами. Какой-то солдат всадил пику в бок животному, но оно набросилось на него и сбило с ног. Повсюду вокруг люди разворачивались и обращались в бегство, пав духом перед сокрушительным натиском противника. Скоро Джон тоже бежал вместе с Филипом, Пандаром и Финеасом. Впереди безлошадный кирасир продирался сквозь кустарник к рощице. Они бросились за ним следом, Финеас волочил за собой пику.

— Да брось ты ее, дурень! — рявкнул Пандар.

Финеас бессмысленно уставился на него.

— Брось пику, говорю тебе! — снова проорал взбешенный Пандар.

— Он тебя не слышит! — крикнул Филип, подскакивая к Финеасу.

Он разогнул пальцы мальчишки, судорожно стискивавшие древко, и отшвырнул пику в сторону. Пробравшись сквозь кусты, они припустились бегом. Кирасир уже хромал через следующий луг, направляясь к деревьям. Когда они нагнали его на опушке рощи, он повернулся к ним и стянул шлем:

— Возвращайтесь на поле боя! Я приказываю!

Жидкие волосы Пирса Кэллока спутались и слиплись от пота, взор дико блуждал. Он избавился от всех доспехов, за исключением шлема и нагрудника кирасы. Неразряженные пистолеты болтались в кобурах на поясе, по ноге стекала темная струя крови. Поискав глазами источник крови и обнаружив оный на левой ягодице молодого человека, Пандар оскалил в ухмылке желтые зубы:

— Нож в задницу? Впечатляющая рана, лорд Пирс.

Пирс злобно нахмурился, и ухмылка Пандара стала шире. В этот момент грохнул мушкетный залп, и Филип крикнул: «Ложись!» Джон услышал, как пуля вонзается в ствол дерева рядом, и повалил на землю Финеаса, заскулившего от боли. Потом они вскочили и помчались прочь через рощицу.

За ней простиралось поле, по краю которого тянулся ров. Следом за ними из-за деревьев, тяжело хромая, вышел Пирс.

— Помогите мне! — прохрипел он.

— Что, задница отваливается? — спросил Пандар.

Джон с Филипом переглянулись и подхватили Пирса под руки. Джон кивнул на ров:

— Давай туда.

Они полусъехали-полускатились по земляному откосу и несколько мгновений лежали на спине. Финеас держался за низ живота, между пальцами текла алая кровь. Джон с усилием отнял его руки от паха.

Толстый лоскут плоти отвалился и повис на коже. Из кровавой дыры выпирали блестящие розовато-серые кишки. Джону вспомнились свиньи, которых они потрошили в разделочной Андерли.

— У тебя тут изрядная царапина, Фин, — бодро сообщил он.

— Сейчас перевяжем, — быстро сказал Филип.

Он тревожно оглянулся на рощицу, потом скинул с себя куртку с рубахой и принялся рвать последнюю на полосы.

— Мне не очень больно, — слабым голосом проговорил Финеас. — Только ноги холодеют.

Из-за деревьев показались мушкетеры.

— Надо отступить на оборонительную позицию! — повелительным тоном заявил Пирс.

— Финеас не может никуда отступать, — отрезал Филип.

— Оставьте его здесь. Они оттащат его в лазарет.

— Они перережут ему глотку, — грубо возразил Пандар.

Мушкетеры шагали к ним через поле.

— Пойдем, Пандар, — настаивал Пирс. — Мне нужна твоя помощь. — Он схватился за ягодицу. — Подумай о щедрости моего отца.

«Твой отец мертв», — подумал Джон. Поднявшись с корточек, он осторожно выглянул из рва и посмотрел на ворота в конце поля.

— Оставайтесь здесь, — прошептал он Филипу. — Никуда не двигайтесь, ясно? — Потом повернулся к Пирсу. — Пойдемте со мной, лорд Пирс. Я уведу вас отсюда.

Юноша не колебался ни секунды.

— Мой отец вознаградит тебя за услугу, — захлебываясь, выпалил он. — Вернее сказать, за храбрость. Я сам вознагражу тебя…

Не обращая внимания на остальных, Джон подставил Пирсу плечо и скользнул глазами по превосходной кирасе, разрезным шелковым рукавам и заряженным кремневым пистолетам в кожаных кобурах тонкой работы.

— Как насчет того, чтобы стать главным поваром Бакленда? — продолжал Пирс, пока они внаклонку ковыляли по рву. — Когда я женюсь на Лукреции, разумеется…

До ворот оставалось уже буквально несколько шагов. Внезапно Джон схватил Пирса за руку и потянул за собой по откосу рва. Через считаные секунды оба стояли наверху и были видны мушкетерам как на ладони. Пирс настолько опешил от неожиданности, что даже не сопротивлялся, когда Джон выхватил пистолет у него из кобуры и направил в сторону противников.

— За веру и королеву Марию! — прокричал он во все горло и спустил курок; пистолет оглушительно пальнул, высоко подпрыгнув в руке.

— Да ты спятил! — ахнул Пирс.

Мушкетеры разом повернулись и бегом устремились к ним. Когда Джон втаскивал Пирса в ворота, позади прогремел мушкетный залп. Чертыхаясь, гримасничая от боли, держась за раненую ягодицу, Пирс еле ковылял за ним следом.

— Да как ты смеешь! Использовать меня как приманку…

— Нас, — буркнул Джон.

За воротами они уперлись в стену ежевичника. Джон оттащил Пирса в сторону, исследуя взглядом заросли:

— Сюда.

Они заползли в кусты.

— Будь ты неладен, чертов поваренок! — прошипел Пирс, страдальчески морщась.

— Повар.

Джон ползком пробирался глубже, мысленно представляя, как мушкетные пули влетают в колючие заросли и вонзаются в него, как в Финеаса или Генри Пейлвика. Но сквозь страх пробивалась мрачная веселость. Он снова в ежевичнике, только на сей раз вместе с женихом Лукреции. Кривясь и шипя от боли, извиваясь всем телом, Пирс полз позади, и вскоре они затаились в самой гуще кустов. Солнечный свет пронизывал толщу ветвей и листьев тонкими золотыми иглами и ярко разливался по сочной траве снаружи. Потом вдруг на траву упала тень. Джон быстро зажал Пирсу рот ладонью. Сквозь густую листву они разглядели силуэт мушкетера. Солдат остановился, ружье у него в руках медленно покачивалось. К нему подошел другой мушкетер, и они двинулись вокруг ежевичника.

— Сейчас нас убьют, — прошептал Пирс.

— Тише! — цыкнул на него Джон.

Мужчины обошли заросли три или четыре раза по меньшей мере. Их темные силуэты появлялись и исчезали. И через несколько долгих минут вновь появлялись. Но ружья свои, вопреки опасениям Джона, они так и не разрядили и в конце концов прекратили беззвучную охоту.

— Это из-за нее, да? — После долгой тишины голос Пирса прозвучал так неожиданно, что Джон вздрогнул. Взгляд юноши пылал негодованием. — Ты затащил меня сюда из-за нее, а не из-за своих поварят. Ты обхаживал Лукрецию и хочешь избавиться от соперника…

— Я для нее стряпал, — перебил Джон. — Вот и все.

Но теперь он задался вопросом: а не прав ли Пирс? Что, если бы мушкетная пуля разнесла молодому Кэллоку голову, как Генри Пейлвику?

— Ты стряпал, я обхаживал, — задумчиво проговорил Пирс. — А теперь мы оба здесь…

— Подумайте о том, что приобретут Кэллоки, — сухо посоветовал Джон. — Усадьба Бакленд, все земли долины. Все ренты и права собственности…

— Лучше подумать о том, что мы потеряли! — ожесточенным тоном прервал его Пирс. — Когда-то мы все были Кэллоками. Ты знал это? До того, как половина нашего рода назвалась Фримантлами, на норманнский манер. Вся долина принадлежала Кэллокам. С тех пор мы пытаемся вернуть наши владения. — Пирс передвинул ногу и осторожно потрогал ягодицу. — Знаешь, кто меня ранил?

Джон пожал плечами, думая о Филипе и остальных, оставшихся во рву на поле. Издалека непрерывно доносились приглушенные хлопки выстрелов, но нигде поблизости так ни одного и не прозвучало.

— Мой отец, — объявил Пирс. — Я спасовал и развернул лошадь, а он попытался удержать меня. Он всегда говорил, что на деле я окажусь трусом.

Джон вспомнил всадника, боровшегося с сэром Гектором на поле боя.

— Но вы же взяли в плен семерых драгун, — озадаченно сказал он. — И возглавили атаку.

— Они сами сдались. И никакую атаку я не возглавлял. Я был пьян, и моя лошадь понесла. Монтегю по глупости своей не заметил. Но отец, как всегда, раструбит про мою несостоятельность…

— Не раструбит.

— Ты его плохо знаешь, — пробормотал Пирс.

— Я знаю, что он убит.

— Убит? — недоверчиво повторил юноша. — Правда? Ты уверен?

Джон кивнул, и лицо Пирса расплылось в улыбке.

— У него в жизни была одна цель: вернуть Кэллокам долину. И милость короля. — Молодой человек посмотрел сквозь ветки вдаль, словно мог видеть поле битвы. — Теперь она гроша ломаного не стоит, милость королевская.

— Король соберет войска. Он не сложит оружие.

Пирс презрительно фыркнул:

— Его дело проиграно.

Лежа в ежевичнике, они ждали наступления темноты. Несколько раз мимо проходили группы вражеских солдат. Издалека по-прежнему доносилась мушкетная стрельба. Джон допил остатки воды из фляги и снова подумал о Финеасе, Филипе и Пандаре, оставшихся там, во рву. А что с остальными? Когда он в последний раз видел Адама Локьера, тот улепетывал с поля сражения. То же самое с Беном Мартином. И Питером Перзом, и Колином, и Льюком… Джон мысленно перебрал всех работников баклендской кухни, гадая, живы они или нет. Рядом с ним ворочался и стонал Пирс. Потом, когда свет дня начал меркнуть, Джон услышал тихое пофыркивание.

— Лошадь! — прошипел Пирс. — Смотри!

Они различали силуэт животного, под седлом, но без всадника, с опущенной к траве головой.

— Только без резких движений, — предупредил Джон, когда Пирс стал выползать из кустов. — Не спугните.

— Сам знаю, — прошептал Пирс. — Без него нам отсюда не выбраться, поваренок.

Лошадь оказалась гнедым мерином, достаточно крупным для двоих седоков. Он безмятежно посмотрел на юношей, вылезших из ежевичника.

— Даже не запыхался, — сказал Пирс. — На этом седле целый отряд поместится.

Животное опять опустило голову, поводья волочились за ним по траве. Сам в руки дается, подумал Джон. Но когда он приблизился, конь немного отбежал от него и остановился.

— На вот. — Пирс протянул Джону палку. — Подцепи поводья…

Мерин снова отпрянул в сторону. Джон с тревогой оглянулся на ворота — за ними простиралось поле, вплоть до рощицы и двух живых изгородей. Филипа и остальных нигде не было видно. Когда конь наклонил голову, Джон стремительно выбросил вперед палку и мгновение спустя держал в руках поводья.

— Осторожнее, — предостерег Пирс. — Помоги мне взобраться.

Джон вставил в стремя его ступню. Перекидывая ногу через седло, Пирс страдальчески сморщился. В этот момент Джон заметил движение в живой изгороди вдали, и через секунду из нее показался солдат в шляпе с обвислыми полями.

— Быстрее! — поторопил Джон, протягивая вверх руку.

— Подожди, дай успокоить животное.

Пирс осторожно опустился в седло. К мужчине у рощицы присоединились еще с полдюжины товарищей. Эти были в шлемах. Пирс взял поводья. Когда Джон потянулся к седельной луке, Пирс выхватил из кобуры второй, неразряженный, пистолет.

— Стряпай для нее и дальше, хорошо, поваренок?

Джон уставился в черное дуло. Пирс набрал в легкие побольше воздуха:

— За веру и королеву Марию!

Громкий крик раскатился над полем, и Джон увидел, как мушкетеры вскидывают ружья. Потом молодой Кэллок дал коню шпоры и галопом унесся прочь.

Он снова бежал, бежал со всей мочи. Сердце неистово колотилось в груди, ноги глухо молотили по земле, глубокое частое дыхание обжигало легкие. Как только мушкетеры отстали, Джон перешел с бега на шаг и крадучись пошел вдоль живых изгородей и рвов. Когда стемнело, он отыскал укрытие на подветренном склоне холма.

Взошла яркая луна, проливая серебристый свет на землю. Съежившись под живой изгородью, Джон в сотый раз проклял Пирса Кэллока и попытался сообразить, где находится. С одной стороны от поля сражения лежала деревня Салби, с другой — Нейзби. Он чуял запах дровяного дыма, но огней не видел. Время от времени где-то впереди с громовым топотом проносились конные отряды.

За ночь он может преодолеть десять миль, подумал Джон. А на рассвете снова спрятаться. Потом еще десять и еще. И так до самой долины Бакленд.

На дальнем крае поля юноша разглядел полуразрушенный колодец и вдруг осознал, что безумно хочет пить. Но не успел он пройти и дюжины шагов, как на него обрушился страшный удар — казалось, расколовший череп пополам.

— Сюда! — проорал чей-то голос.

Джон лежал на земле, над ним стояли два «круглоголовых» солдата. Немного поодаль еще четверо тащили двухколесную повозку. Ближайший к нему мужчина достал пистолет. С залепленного грязью лица смотрели два налитых кровью глаза. Повозка, увидел Джон, была нагружена трупами.

— Какой девиз?

— За веру, и только за веру, — прохрипел Джон.

— Лживый папист.

Солдат поднес пистолет к его виску. Джон почувствовал прикосновение холодного ствола к коже и увидел, как напрягся палец на спусковом крючке. Потом в голове у него беззвучно сверкнула ослепительно-белая вспышка, в ноздри ударил запах горелых волос, и по щеке потекла теплая струйка. Он стал падать.

Но странное ощущение вдруг овладело Джоном. Он падал все медленнее и медленнее, словно никак не мог достичь земли, а когда опять открыл глаза, ему почудилось, будто лунный свет поглотил и растворил все краски вокруг. К великому своему удивлению, боли он не чувствовал.

Драгун с пистолетом, шатаясь, пятился назад. Верно, промахнулся, смутно подумал Джон. Неожиданно раздался резкий лязг, и драгун качнулся вбок. Остальные начали озираться по сторонам, один из них вытащил пистолет, но в следующий миг схватился обеими руками за лицо. Другой выдернул из ножен саблю, но тут же уронил, словно обжегшись. Джон поводил глазами, ища своего заступника, и увидел на откосе поодаль человека в шляпе с обвислыми полями, скрывающими лицо.

На нем была толстая кожаная куртка, в плечевой суме сухо постукивали камни, на поясе висел короткий меч в ножнах. Он достал из сумы очередной камень, взвесил в ладони и швырнул. Ближайший к Джону солдат вскрикнул и схватился за колено.

— Будь ты проклят, — простонал он.

— Слишком поздно, — промолвила одинокая фигура. — Я уже давно проклят.

Говор был знакомый, но голос звучал странно — словно доносился из глубокого колодца.

— Ты на чьей стороне? — раздраженно прорычал один из драгунов, когда мужчина спрыгнул с откоса.

— Я? — переспросил тот. — Ни на чьей, я сам по себе.

Джон чувствовал, как кровь стекает по щеке и капает с подбородка. Видимо, пуля оцарапала кожу. Драгуны начали тихо переговариваться.

— Бросьте его на повозку, — откуда-то издалека донесся голос.

Но повозка исчезла. И солдат Джон тоже больше не видел. Он попытался встать, но страшная тяжесть навалилась на грудь. В ноздри ударил смрад сырого савана, и земля под ним словно затвердела… Внезапно над Джоном склонился метатель камней:

— Ты быстро бегаешь, дружище. Прямо как в старые времена.

Лишь тогда Джон узнал голос. Опущенные поля шляпы затеняли лицо, но секунду спустя мужчина снял свой головной убор.

Абель Старлинг почти не изменился с тех пор, как Джон видел его в последний раз на деревенском лугу. Только сейчас лунный свет придавал его чертам мертвенную бледность.

— Думал, меня унесла лихорадка?

Джон кивнул, не в силах вымолвить ни слова от изумления.

— Я сам пару раз думал, что помер. — Абель протянул ему руку. — Пойдем.

Они зашагали по полю.

— Лихорадка жгла пуще огня, — после паузы заговорил Абель. — И чем жарче я горел, тем выше улетал. Половина меня лежала на кровати внизу. А другая половина витала в вышине с ангелами. Разве что там нет никаких ангелов. Там вообще ничего нет. Когда я спустился обратно, ты и твоя мать уже покинули свою хижину. Кэсси сказала, вы убежали в лес Баклы. Марпот повел нас на поиски рая. Мы дошли по Равнинам до самого Зойленда. Но никакого рая там не оказалось…

Луна поднялась выше. Джон ощутил влагу на лице и вытер лоб рукавом. Однако ощущение не проходило. Должно быть, кровь из раны, подумал он. Он спотыкаясь шел рядом с Абелем, который неподвижно смотрел вдаль, землисто-бледный в выбеливающем свете луны.

— Там даже церкви не было, — вновь заговорил Абель, и Джону вспомнилась картинка в новостных листках Калибута. — Просто амбар. Марпот завел туда женщин и приказал раздеться догола.

— Только не Кэсси, — сказал Джон.

Абель ухмыльнулся:

— Ты ведь вздыхал по ней, правда?

— Да, — кивнул Джон. Теперь он мог признаться Абелю в чем угодно, все это не имело для него ни малейшего значения. — Я думал, что тоже ей нравлюсь.

— Вообразить только, — продолжал Абель. — Наша Кэсс могла бы быть замужем за поваром из усадьбы. Такая участь лучше той, что ей досталась.

— Откуда ты знаешь, что я повар?

— Ну ты же не солдат, верно?

Они шагали по окраинам полей, залитых лунным светом. Джон не понимал, кто они: пленный и захватчик или два беглеца, объединенные общим стремлением скрыться от преследователей. Каждые несколько минут Абель, казалось, надолго забывал о его присутствии. Но всякий раз, когда Джон собирался нарушить молчание, он снова заговаривал.

— Марпот выволок священника из усадебной церкви, — отрывисто произнес он.

— Ты был там?

— Увидел все, что нужно. Протянешь дьяволу палец — останешься должен Богу всю руку. Такого убеждения держится Марпот. Он возит с собой плаху на задке телеги. И расправился бы с вашим отцом Яппом, кабы не леди Люси. Она подняла страшный шум. Можешь себе представить.

Джон ухмыльнулся. Он прекрасно представлял.

Время от времени откуда-то издалека доносились едва различимые крики. Звук, похожий на скрип колес, то появлялся, то пропадал. Они обогнули маленькую рощицу, перебрались через перелаз и зашагали по полю.

— Абель, куда мы идем?