Память льда. Том 1 Эриксон Стивен
Дестриант заговорил первым, еще не пройдя сквозь люк. — Он настаивал отдать рапорт сначала вам, сир. Я ничего не могу сделать с глазом, но боль…
— Момент, — оборвал его Итковиан. — Вестовой, отдайте рапорт.
— Извините, — выдохнул юноша, — что шел так долго. — Надежный Щит широко раскрыл глаза: — Это вы меня удивляете, сир. Я послал вас к Западным воротам всего полтора звона назад.
— Паннионцы прошли через Стоянку Туляр, Надежный Щит. Пала Стоянка Сенар — ее обитатели вырезаны. Все. Дети… сир, простите меня, но этот ужас останется со мной…
— Продолжайте.
— Башня Джебар была окружена. Такова была ситуация к моему прибытию, сир. Наши солдаты рассеялись, бились небольшими группами, многие в окружении. Насколько я мог видеть, нас разбили. — Он передохнул, тяжело дыша, и продолжил: — Такова была ситуация на момент прибытия. Я готовился вернуться с печальными вестями, сир, но был… уведен…
— Вы были что?
— Извините, сир. Не могу подобрать слова. Появился иноземец с десятком капанцев, что-то вроде ополчения, сир. И сержантом из лестари. Этот человек взял командование над всеми, включая меня. Надежный Щит, я спорил…
— Очевидно, этот человек был убедителен. Продолжайте рассказ, сир.
— Иноземец приказал своим солдатам выломать дверь в Стоянку Туляр. Потребовал, чтобы жители вышли и дрались. За детей своих…
— И они подчинились?
— Сир, он держал в руках то, что осталось от одного из детей Сенар. Враги, сир — паннионцы — они начали его есть…
Карнадас подошел к солдату сзади, положил ему руки на плечи.
— Он убедил их, — сказал Итковиан.
Вестовой кивнул. — Иноземец — он… он взял то, что осталось от детской туники, и сделал ее знаменем. Я сам видел. Сир, тогда я перестал возражать… простите…
— Я вас понимаю, сир.
— В оружии недостатка не было. Туляр вооружился — вышло четыре, пять сотен людей. Женщин и мужчин. Иноземец разослал своих солдат, и скоро они стали возвращаться. Вели с собой остатки отрядов Капантхолла, гидрафов, кораллессианцев и Серых Мечей, сир. Видите ли, их траймастер был убит…
— Иноземец собрал их, — прервал его Итковиан. — И что потом?
— Мы пошли на освобождение башни Джебар, сир. Надежный Щит, под этим ужасным знаменем мы несли резню.
— Состояние башни?
— В руинах, сир. Увы. Среди защитников из Капантхолла оставалась дюжина живых. Теперь они с иноземцем. Я, гм, я вернулся к исполнению обязанностей, сир, и был послан отдать вам рапорт…
— Очень великодушно с его стороны. Каково было положение этого ополчения?
— Они готовили вылазку через руины Западных ворот, сир…
— Что?
— На усиление находящихся внутри города пришла рота беклитов. Но там все были мертвы. Иноземец придумал, как удивить их этим фактом…
— Двойные Клыки, кто же этот человек?
— Я не знаю его имени, сир. Он носит две сабли. Бьется как… вепрь, сир, с двумя саблями…
Итковиан долго смотрел на юношу. Под руками Карнадаса боль уходила, ожоги бледнели, опухоль спадала, вокруг погибшего глаза нарастала новая кожа. Надежный Щит повернулся на запад, лязгнув доспехами.
Пожар в казармах освещал только их само здание. Дальше царила темнота. Он перенес внимание на Агору Джеларкана. Насколько он мог определить, новых прорывов не произошло. Смертный Меч получил отличный материал, причина в этом, подозревал Итковиан.
— Меньше звона до рассвета, — пробормотал Карнадас. — Город устоял.
Итковиан кивнул.
Новые сапоги затопали по лестнице. Они обернулись, встречая очередного гонца.
— Надежный Щит, доклад от третьей вылазки к западным редутам. Выжившие гидрафы спасены. Было замечено движение на юго-востоке. Траймастер послал разведку. Надежный Щит, надвигается армия Тенескоури.
Итковиан кивнул. Они придут с рассветом. Триста тысяч, может и больше. — Дестриант, открывайте тоннели. Начните с внутренних Стоянок, сир. Всех горожан вниз. Прикажите всем Крыльям и Гривам в казармах, и где еще найдете, обеспечить быстрое продвижение и вход в убежища.
Угловатое лицо Карнадаса скривилось в сухой усмешке. — Надежный Щит, я обязан напомнить вам, что Совет Масок еще не одобрил создание указанных тоннелей.
Итковиан снова кивнул. — К счастью для народа Капустана, мы действовали без разрешения. — Потом он нахмурился. — Кажется, Совет Масок нашел свой путь к спасению.
— Не они, сир. Кафал и Хетан. И новый жрец, тот самый 'торговец', которого вы спасли на равнине.
Надежный Щит медленно мигнул. — У него не было ли охранника — широкоплечего, с парой сабель на поясе? Сабель? Скорее уж клыков самого Фенера.
Дестриант присвистнул. — Думаю, сир, вы правы. Я же лишь позавчера нашел момент и исцелил его.
— Он был ранен?
— Просто перебрал, Надежный Щит. Очень.
— Понимаю. Продолжим, сиры, — кивнул он гонцам. — Нужно донести такую весть до Смертного Меча… и этого иноземца…
После бокового удара левой плетеный щит вылетел из руки беклита. Зазубренная, покрытая засохшей кровью сабля в правой руке Грантла нанесла прямой удар, прорубив шлем, а за ним и череп. Латная перчатка покрылась брызгами крови и мозга. Беклит упал на бок, задергал ногами.
Грантл повернулся, стряхивая с клинка кровавое месиво. В десяти шагах сзади над строем его яростных последователей реяло Детское Знамя — рваная, кричаще-желтая туника, ныне подхватившая также пурпурный цвет высыхающей крови.
Рота беклитов разгромлена. Павший от удара Грантла вражеский солдат был последним. Капитан охранников и его ополчение стояли в сорока шагах снаружи от руин Западных ворот, на широкой улице недавно разоренного бедняцкого пригорода. Все строения были разобраны, бревна и шифер крыш куда-то унесли. Все, что тут осталось — прямоугольники земляных полов и россыпь битой посуды. Шагах в двухстах далее виднелись отряды осаждающих. С рассветом их число быстро увеличивалось.
Грантл смог разглядеть полтысячи бетаклитов, идущих параллельно заградительным рогаткам в сопровождении урдоменов и бетрулидов — легкой кавалерии. За ними вздымалось облако песка, казавшееся золотым под рассветным солнцем.
Лейтенант упал на одно колено перед Грантлом, силясь отдышаться. — Время…время… отступать, сир.
Капитан свирепо оглядел свое ополчение. Пять — шесть десятков еще держались на ногах. С чем я начинал эту ночь? Примерно с таким же числом. Боги, разве это правильно? — Где наши сержанты?
— Они там, по большей части. Желаете, чтобы я их позвал, сир?
Нет… да, я хочу видеть их лица. Я не могу вспомнить их лица. — Собрать взводы.
— Сир, если на нас налетит кавалерия…
— Не налетят. Они маскируют.
— Что маскируют?
— Тенескоури. Зачем бросать на нас опытных солдат, только чтобы посмотреть, как они умирают? Этим ублюдкам нужен отдых. Нет, пришло время голодной орды.
— Беру сбереги, — прошептал лейтенант.
— Не беспокойся, — отвечал Грантл, — они умирают легко.
— Нам нужен отдых — нас раскромсали, сир. Я слишком стар для самоубийственных операций.
Тогда что во имя Худа ты делаешь в Капустане? А, не важно. — Посмотрим на взводы. Надо снять доспехи с этих трупов. Только кожу, шлемы и перчатки. Хочу, чтобы мои Шестьдесят выглядели как солдаты.
— Сир…
— Потом отступим. Понял? Лучше поспешай.
Грантл повел растрепанный отряд назад, в Капустан. Среди руин ворот отмечалось движение. При их приближении головы поворачивались, активность стихала. Стихли и разговоры.
Грантла перекосило. Он не любил лишнего внимания. Что мы, привидения?
Все взоры притягивало Детское Знамя.
К ним подбежала офицер наемников. — Добро пожаловать назад, — сказала она с серьезным кивком. Ее лицо было покрыто пылью, по шлему и щекам текли струйки пота. — Мы разместили несколько оружейников рядом со Стоянкой Туляр. Похоже, ваши Клыки нуждаются в заточке…
— Сабли.
— Как скажете, сир. Надежный Щит — нет, все мы хотим знать ваше имя…
Однако Грантл уже обошел ее. — Заточить. Хорошая мысль. Лейтенант, как думаешь: нам всем пора поточить Клыки?
Офицер Серых Мечей резко повернулась. — Сир, такое название надо заслужить…
Не останавливаясь, он бросил через плечо: — Ладно, давай назовем их тигриными когтями. Не смотрите на меня, вам велено чинить ворота. Лучше займись этим, подружка. Тенескоури хотят завтрака, и им будем мы.
Он услышал свист, выражавший крайнее разочарование.
Миг спустя рабочие возобновили свои усилия.
Оружейники уже расположили на мостовой свои точильные круги. За их спинами, в направлении Агоры Джеларкана, по-прежнему слышались звуки боя. Грантл подвел свих солдат: — Всем строиться в линию. Нужно так наточить лезвия, чтобы вы могли побриться.
Лейтенант фыркнул. — Сир, большинство в вашем отряде — женщины.
— И пусть.
Вдоль улицы со стуком подков пронесся всадник. Он резко натянул поводья, соскочил с коня и встал перед Грантлом, поправляя кольчужные перчатки.
— Вы капитан охраны каравана Керули? — спросил он, не поднимая забрала.
— Был. Что тебе нужно, наемник?
— Передаю поздравления от Надежного Щита, сир. — Голос был суровым и глубоким. — Тенескоури собрались в толпы…
— Знаю.
— Надежный Щит убежден, что их главная атака произойдет с востока, потому что именно там Первенец Мертвого Семени собрал свой авангард.
— Отлично. И что с того?
Вестник на миг запнулся, потом продолжил: — Сир, жители Капустана были перемещены…
— Перемещены куда?
— Серые Мечи создали туннели под городом, сир. В них собраны запасы, достаточные, чтобы прокормить двадцать тысяч человек…
— Как долго?
— Две, может быть три недели. Туннели обширны. Во многих местах были также открыты старые пустые курганы и склады — их оказалось больше, чем мы предполагали. Все входы хорошо спрятаны и позволяют обороняться.
Две недели. Бесполезно. — Хорошо, это решает проблему мирных жителей. А что с бойцами?
Глаза вестника за железной решеткой забрала потускнели. — Мы сражаемся. Улица за улицей, дом за домом. Комната за комнатой, сир. Надежный Щит спрашивает вас, какую секцию города вы готовы принять? У вас есть запросы? Стрелы, провиант…
— Мы не лучники. Разбавленное вино и еда нужны. Какую секцию? — Грантл оглядел свой отряд. — Лучше здание. В Старом Даруджийском есть дом с основанием из черного камня. Мы начнем с Южных ворот, потом отступим туда.
— Очень хорошо. Провиант будет доставлен в указанный дом, сир.
— О, в одной из комнат наверху находится женщина — если ваша эвакуация жителей предусматривала обход всех домов…
— Она была добровольной, сир.
— Она могла не согласиться.
— Тогда она осталась, где и была.
Грантл кивнул.
Сбоку встал лейтенант. — Ваши сабли. Время наточить тигриные когти, сир.
— Да. — Поворачиваясь, Грантл не заметил, что голова вестника дернулась при последних словах жителя Леста.
Через темную клетку забрала Итковиан изучал грузную фигуру караванного охранника, который сейчас шел к кузнецу. Сзади шагал коротконогий лейтенант. Окровавленные сабли вынуты из ножен — зазубренные, тяжелые, цвета дымного пламени.
Он поехал самолично посмотреть на этого человека, составить полное впечатление о нем и его необычайных талантах. Теперь он сожалел о своем решении. Он глухо выбранил себя за поспешность. Бьется как вепрь? Боги, этот человек — большой хищный кот. Он грузен, да, но это незаметно за его плавной и смертельной грацией. Сохрани нас Фенер, в тени этого мужчины идет призрак Летнего Тигра.
Итковиан вернулся к коню, вскочил в седло. Натянул поводья. Разворачиваясь, он оглянулся, щурясь от лучей рассвета. Истина проникла в мое сердце, словно пожар. В этот последний мой день я встретил безымянного мужа, служителя Трича, Летнего Тигра… Трича вознесшегося.
А Фенер? Дикий вепрь, чья свирепая хитрость жива в моей душе — где мой повелитель?
Фенер… спускается. В этот, наш последний день.
Вдалеке возник ритмичный гул. Он надвигался со всех сторон. Тенескоури на марше.
— Храните нас, Двойные Клыки, — прохрипел Итковиан, вбивая пятки в бока коня. Животное скакнуло, понеслось так, что искры полетели из-под копыт.
Посеревший от утомления Бьюк совершал обход имения некромантов. Это было большое здание, оседлавшее длинный низкий холм слишком правильной формы, чтобы быть природным. Его окружала высокая стена с декоративными башенками по углам. Главный вход пандусом выходил на проспект Килсбан. Ворота были миниатюрной копией Трелла, по сторонам проезда лежали конические жернова.
Огненная бомба повредила ворота, превратив их в руины. Пламя бушевало тут какое-то время, закоптив и покрыв трещинами камни; но основная арка почему-то осталась нетронутой.
Когда старый охранник вступил на пандус, ведущий к воротам, он невольно вздрогнул: навстречу ему вынырнул тощий, высокий человек в черном. Он горбился, словно стервятник с крыльями из черного дерева. Увидев Бьюка, он круто повернулся. Лицо его скривилось. — Я второй после самого Раф'Темного Трона! Разве ты не знаешь меня? Разве они не знают меня? Я Мрамор! Также известный как Пагуба! Меня страшатся все трусливые горожане! Колдун невообразимой мощи! А они… — Он брызгал слюной от ярости. — Пинком под зад, вот как! Клянусь, я страшно отомщу!
— Тебя не ждали, жрец, — довольно вежливо сказал Бьюк. — Мои наниматели…
— Наглая накипь!
— Может, и так, господин, но их лучше не сердить.
— Сердить? Когда мой повелитель узнает об этом оскорблении, нанесенном самому ценному слуге, о, тогда тени устремятся сюда! — С этим последним выкриком жрец поковылял вниз по пандусу. Мантия эффектно развевалась за его спиной.
Бьюк помедлил, ожидая, пока назвавшийся Мрамором не скроется за углом.
Звуки боя доносились со всех сторон, но не приближались. Несколько часов назад, в полночь, когда Бьюк помогал народу из Стоянок и района Дарудж пройти в созданные Серыми Мечами пункты сбора — откуда они должны были проследовать в тайные подземные тоннели — паннионцы дошли до улицы, по которой сейчас шагал Бьюк. Каким-то образом разномастные отряды защитников сумели их оттеснить. На проспекте Килсбан валялись тела бойцов обеих сторон.
Бьюк снова заставил себя идти, проходя мимо сожженных оконных переплетов привратницкой с твердым убеждением, что больше никогда не выйдет из имения Бочелена и Корбала Броча. Когда под воздействием внезапного прилива самосохранения его шаги замедлились, он понял, что уже слишком поздно.
Во внутреннем дворике стоял Бочелен. — Ах, мой недавний служитель. Мы гадали, куда это вы делись.
Бьюк склонил голову. — Извиняюсь, господин. Я доставил местным чиновникам прошение о налоговом послаблении. Как вы велели…
— Отлично. Наши аргументы были признаны?
Старый стражник моргнул. — Увы, хозяин, время осады не предполагает освобождения от налогов. Им нужна монета. Но, к счастью, в связи с эвакуацией в районе Дарудж не остается никого, могущего ожидать платежа.
— Да, эвакуация. Тоннели. Очень умно. Конечно, мы отклоним предложение.
— Конечно. — Бьюк больше не мог смотреть на мостовую под ногами, его голова стала словно сама собой поворачиваться — и замерла, когда взгляд натолкнулся на десяток лежащих урдоменов. Тела их были обескровлены, лица под шлемами сморщились и покрылись пятнами.
— Внезапный набег заблудившихся солдат, — промурлыкал Бочелен. — Корбал был в восторге, он сделал приготовления, чтобы их рекрутировать.
— Рекрутировать, хозяин? Ох, да, господин. Рекрутировать.
Некромант склонил голову набок. — Странно. Наш дорогой Эмансипор Риз вымолвил те же слова, тем же тоном. Только полузвоном ранее.
— Правда, хозяин?
Двое несколько мгновений глядели в глаза друг другу. Потом Бочелен подергал бороду и отвернулся. — Вы знаете, что идут Тенескоури? Среди них Дети Мертвого Семени. Необычайные дети. Семя умирающих… Мммм. Говорят, что старший среди них командует целой ордой крестьян. Я жду встречи с ним.
— Хозяин? Я… гмм… имею…
Бочелен усмехнулся. — Корбал очень жаждет провести полное исследование этого малыша, называемого Анастером. Каков вкус его биологии? Даже мне интересно.
Погибшие урдомены дернулись и одновременно согнулись. Руки потянулись за оброненным оружием, поднялись головы в шлемах.
Бьюк смотрел в ужасе.
— Ах, Бьюк, теперь у вас есть гвардейцы. Я советую вам расположить их у входа. И, может быть, по одному в каждой из угловых башен. Не знающие усталости защитники — лучший сорт. Правда?
Из главного входа неуверенно шагнул Эмансипор Риз, прижимавший к груди чесоточную кошку.
Бочелен и Бьюк наблюдали, как старик подбежал к одному из уже вставших урдоменов. Риз бешено вцепился в кольчугу неупокоенного воина и куртку под ней, засунул руку под одежду, глубже, еще глубже. И начал что-то бормотать. Вытащил руку, уставился на нее. — Но… но… — Его сухое, вытянутое лицо обернулось к Бочелену. — Этот… этот человек, Корбал — он — он сказал — я видел — он взял их сердца! Он сшил их вместе, кровавая трепещущая масса на кухонном столе! Но… — Он повернулся и треснул урдомена по груди: — Нет раны!
Бочелен поднял тонкую бровь: — Ну что же… раз вы с дружком Бьюком вмешались в обычную ночную деятельность Броча, ему пришлось изменить привычки, свой модус операнди, если вам так угодно. Видите ли, друзья мои, теперь ему не нужно покидать комнату, чтобы удовлетворить свои исследовательские запросы. Тем не менее говорю вам: прекратите бесполезные усилия. — Запавшие серые глаза некроманта сосредоточились на Бьюке. — Что до угнездившейся в вас особенной магии жреца Керули… Дорогой слуга — не высвобождайте ее. Мы не любим компании, когда входим в форму Солтейкенов.
Ноги Бьюка были готовы подломиться.
— Эмансипор, — промурлыкал Бочелен, — подставьте нашему охраннику плечо.
Старый лакей подошел к Бьюку. Глаза его так широко раскрылись что Бьюк мог видеть весь круг склеры. Пот стекал по морщинистому лицу. — Я говорил тебе, что это глупость! — прошипел он. — Что тебе дал Керули? Черт дери, Бьюк…
— Заткнись, Манси, — буркнул Бьюк. — Ты знал, что они Солтейкены. Но не сказал. Однако Керули тоже это знал.
Бочелен пошел ко входу, что-то напевая под нос.
Бьюк развернулся, схватил Эмансипора за блузу. — Теперь я могу следить за ними! Дар Керули. Я могу следовать за ними повсюду!
— Они убьют тебя. Они тебя пришлепнут, Бьюк. Худом клятый идиот…
Бьюк выдавил улыбку: — Худом клятый? О да, Манси, мы все такие. Точно. Да, Худом клятые.
Их прервал далекий, но мощный рокот, звук, сотрясший город, прокатившийся по всем его концам. Эмансипор побледнел: — Тенескоури…
Но внимание Бьюка приковала квадратная главная башня дворца, открытые окна на третьем, верхнем этаже. Там появились два грача. — О да, — прошептал он, оскалив зубы, — я вас вижу. Вы летите за ним? Первенец Мертвого Семени. Анастер. Вы летите за ним.
Грачи упали с подоконника, раскрыли крылья, пролетели над двором и с громкими, тяжелыми хлопками быстро набрали высоту. Направляясь на юго-восток.
Бьюк оттолкнул Риза. — Я могу следовать за ними! О, да. Чудный дар Керули… Моя собственная форма Солтейкена, острые крылья, воздух, проносящийся под и надо мной. Боги, свобода! Чего я желал… найти форму. Он чувствовал, как меняется тело, сладкая теплота заполняет члены, чувствовал свое пряное дыхание, обрастал перьями. Тело уменьшалось, перестраивалось. Тяжелые кости утончались, становясь воздушными.
Сладостный дар Керули, больше чем я мог вообразить! Полет! Прочь от всего, чем я был! От всего, чем мне пришлось быть! Пропадите, бремена! О, я могу следовать за зловещими тварями, этими крылатыми кошмарами. Я могу следовать, и там, где они трепыхаются и напрягают крылья в незримых небесных потоках, я пронесусь как стрела, как молния!
Стоявший во дворе Эмансипор Риз слезящимися глазами наблюдал за превращением Бьюка: человек замерцал пятнами, упал в себя самого, воздух наполнился острым, пряным запахом. Видел, как бывший Бьюком ястреб — перепелятник споро пошел вверх по расходящейся спирали. — Да, — пробормотал он, — Ты можешь чертить круги вокруг них. Но, дорогой Бьюк, когда они решат раздавить тебя, это будет магия, а не дуэль крыльев.
Это будет магия. Неуклюжие грачи не нуждаются в скорости и ловкости. Все эти дары ничего не дадут тебе, когда настанет их миг. Бьюк… несчастный глупец…
Высоко над Капустаном кружил ястреб. Два грача, Бочелен и Корбал Броч, были далеко внизу, но глаза хищника отлично видели их. Тяжело хлопая крыльями, они летели сквозь клубы дыма на юго-восток, за Восточные ворота…
Город местами еще горел, выбрасывая в небо колонны черного дыма. Ястреб изучал осаду с наблюдательного пункта, за который согласились бы умереть земные генералы. Кружа, паря, следя.
Тенескоури окружила город толстым слоем, шевелящейся лентой. Треть миллиона, может больше. Такого скопления народа Бьюк еще не видывал. И эта лента начала стягиваться. Странно бесцветный аркан, удавка, все сильнее налегающая на слабые, сокрушенные стены города, на казавшуюся ничтожной горстку защитников.
Этого порыва не остановить. Армия, руководимая не храбростью, а чем-то более опасным, чем-то неостановимым. Голодом. Армия, что не может прерваться, что видит в отступлении только досадную задержку.
Капустан вот-вот будет пожран.
Воистину паннионский Провидец — чудовище. Тирания нужды. И она распространяется. Противостоять ему? Вам придется убить каждого мужчину, женщину и ребенка в мире, что склонились перед голодом, всех, кто предстал перед злобной ухмылкой пустого живота. Это началось здесь, на Генабакисе — но здесь только сердце. Прилив вздымается. Он заразит каждый город, каждый континент, он будет глотать империи и нации, стирая их с лица земли.
Теперь я вижу тебя, Провидец. С этой высоты. Я понимаю, кто ты и чем станешь. Мы пропали. Мы поистине пропали.
Его мысли смешались от взрыва ядовитой магии на востоке. Узел знакомого колдовства кружил вокруг небольшого участка в армии Тенескоури. Черные волны, пронизанные бледно — пурпурным, текли во все стороны, сотнями сражая вопящих крестьян. Им отвечали серые колдовские струи.
Глаза ястреба теперь обнаружили двух черных птиц в самом центре магического шторма. Демоны вырвались из порталов на равнину, рвали на куски разбегающиеся, кричащие ряды. Магические струи хлестнули по тварям, оплели их.
Грачи снизились, направляясь к человеку, восседавшему на тощей чалой лошади. Волны магии столкнулись, блеснули черным светом, громовый удар всколыхнул воздух даже там, где кружил Бьюк.
Клюв перепелятника раскрылся, издав пронзительный крик. Грачей трясло. Магия била по ним, трепала, пока они поспешно отступали.
Человек на кляче остался невредим. Окруженный кучами трупов, к которым сразу устремились тенескоури. Питаться.
Бьюк снова торжествующе крикнул, сложил крылья, уносясь к земле.
Он достиг двора имения задолго до некромантов, покружил, замедлил лет, забил крыльями о воздух. Завис на самый краткий миг прежде чем потечь, возвращаясь в человеческую форму.
Эмансипора Риза не было видно. Неупокоенные урдомены стояли там же, где впервые поднялись.
Чувствуя себя неловким и тяжелым в обычном теле, Бьюк подошел осмотреть их. — Шестеро к воротам — вы (он показал пальцем) и тот, прямо за вами. А ты на северо — западную башню. — Он продолжал распоряжаться молчаливыми воинами, размещая их в соответствии в указаниями Бочелена. Когда он выкрикнул последний приказ, на мостовую приземлились две черные птицы. Их перья были в пятнах, над одним грачом поднимался дым.
Бьюк наблюдал за превращением, усмехнулся, увидев Корбала Броча: доспехи в клочьях, вокруг них полоски дыма — а потом и Бочелена, с длинной царапиной вдоль длинной челюсти, с кровью, запекшейся в усах и серебряной бороде.
Корбал Броч вцепился в воротник плаща. Его толстые, мягкие руки дрожали, тряслись. На землю полетела черная кожа. Он начал плясать на ней, уничтожая последние очаги горения.
Сбив гарь с рукавов, Бочелен взглянул на Бьюка. — А вы терпеливы, дождались нашего возвращения.
Пряча улыбку, Бьюк пожал плечами: — Вы не взяли его. Что случилось?
— Кажется, — проворчал некромант, — нам надо выработать более тонкую тактику.
Инстинкт самосохранения пропал, и Бьюк тихо засмеялся.
Бочелен застыл. Поднял бровь. Потом вздохнул: — Ну ладно. И вам всего хорошего, Бьюк.
Он направился внутрь дома.
Корбал Броч продолжал топтать свой плащ еще долго после того, как огонь потух.
Глава 15
Во снах моих я встречался лицом к лицу с мириадами моих собственных отражений, и все были неведомы и странно преходящи. Они болтали без остановки на языках, мне неведомых, и шли с товарищами, которых никогда не встречал я, по местам, куда не ступала нога моя.
Во снах моих я шел по мирам, где леса окружали мои колени, и половина неба была стеной льда. Серые стада плыли, как грязь, могучие потоки показывали клыки и рога, восставая на равнину, и о! это мои воспоминания, странствия души моей.
Перед наступлением ночи,
Д'арайан из Ривии
Вискиджек подскочил в седле, когда его мерин перепрыгнул костистую каменную гряду, венчавшую холм. Застучали копыта, когда животное продолжило свой бег по плоской вершине; малазанин натянул поводья и откинулся назад, умеряя ретивость коня. Легким галопом он доехал до противоположного края холма и перевалил через него.
Неровный, усеянный валунами склон вел в широкое, сухое речное русло. Там спинами к Вискиджеку сидели на лошадях двое разведчиков Второй Армии. За ними дюжина пеших ривийцев пробиралась через то, что казалось полем, усеянным костями.
Огромными костями.
Вискиджек послал мерина вниз, медленно спускаясь по древнему склону. Он разглядывал разбросанные кости. Кое-где блестели стальные лезвия, виднелись поломанные, странной формы шлемы и кирасы. Он видел длинные, как у рептилий, челюсти, ряды кривых зубов. На некоторых останках сохранились куски серой кожи.
Кроша щебень, Вискиджек подскакал к ближайшему разведчику.
Тот отдал честь. — Командор. Ривийцы там что-то лепечут, но мы не понимаем, о чем они. Похоже, тут было около десятка демонов. Что бы их не разорвало, оно еще ужаснее их самих. Может быть, ривийцы узнают больше, походив вокруг трупов.
Кивнув, Вискиджек спешился. — Внимательнее, — сказал он, хотя знал, что разведчики всегда внимательны. Просто хотелось сказать хоть что-то. Мертвое поле выделяло запах ужаса, древнего, но нового, и — еще тревожнее — оно сохранило напряжение, всегда присущее концу битв. Густое молчание, словно бы водоворот, поглотивший звуки насилия — но кто-то еще трепещет, кто-то еще шевелится там…
Он приблизился к ривийцам, спотыкаясь о кости.
Племенные разведчики действительно 'лепетали', перебивая друг друга:
— Мертвые волки…
— Двойные следы, шаг легкий и в то же время тяжелый. Шире моей ладони. Большие…
— Большие мертвые волки.
— Крови нет, так? Вонь, как в могильнике.
— Черная каменная пыль. Острия.
— Блеск ниже локтей. Кожа…
— Кусочки черного стекла.
— Обсидиан. Далеко на юге…
— Юго-восток. Или на крайнем севере, за Ледеронским плато.
— Нет, я не вижу красного и коричневого. Ледеронский обсидиан с прожилками, как дерево. Это из Морна.
— Если вообще их этого мира…
— Здесь были демоны. Так? Из этого мира. В этом мире.
— Вонь могил.
— Но в воздухе запах льда, ветер тундры. Запах мерзлого торфа.
Читать бесплатно другие книги:
