Джек Ричер, или Личный интерес Чайлд Ли
– Уверен, что сейчас мы узнаем – так или иначе, – ответил я.
Мы перешли улицу и направились в сторону фургона, передние дверцы которого распахнулись одновременно, и наружу выбрались двое парней. Тот, кто оказался на тротуаре, медленно повернулся, а его напарник быстро обошел капот. Движение в одном направлении, но с разной скоростью. Синхронизированное действие, отработанное до автоматизма долгой практикой.
Оба были в темных костюмах и черных дождевиках. Оба белые, точнее, с розовой кожей, если уж быть точным до конца. С высохшей кожей, словно они пережили долгую трудную зиму. Оба ниже меня, но ненамного легче. У обоих большие шишковатые руки и мощные шеи.
Они встали на нашем пути.
– Чем я могу вам помочь? – спросил я, совсем как сосед Котта в Арканзасе.
Парень, который сразу сошел на тротуар, заговорил первым:
– Сейчас я положу руку в карман и очень медленно достану документы, которые свидетельствуют о том, что я представляю правительство. Вы меня поняли?
Это могло оказаться очень тонкой уловкой – мы будем следить за медленно движущейся рукой, а его напарник сможет сделать все, что пожелает. Например, собрать новенький «Хеклер и Кох».
Впрочем, если бы им требовалось оружие, они бы вышли из фургона с пистолетами в руках.
– Я понимаю, – сказал я.
Парень посмотрел на Кейси Найс.
– Мисс? – сказал он.
– Давайте, – ответила она.
Так он и сделал, вытащив из кармана кожаный бумажник, черный и потертый, и открыв его одним движением пальца. Внутри я увидел два немного пожелтевших пластиковых окошка. Под одним – полицейский жетон британской полиции, выпуклый и блестящий, но не такой впечатляющий, как на островерхих шлемах. За другим пластиковым окошком находилось удостоверение личности.
Парень протянул ко мне бумажник. Его большой палец закрывал фотографию.
– Ваш палец закрывает фотографию, – сказал я.
– Извините, – ответил он и убрал палец.
На фотографии был он. Сверху было напечатано: Полиция Большого Лондона.
– Нам нужно задать вам несколько вопросов.
– Каких вопросов? – поинтересовался я.
– Садитесь в фургон.
– А где тогда будете сидеть вы? – осведомился я.
Парень слегка помедлил.
– Нам нужно, чтобы вы сели в заднюю часть фургона.
– Я не люблю темноту, – ответил я.
– Там стоит проволочный экран и будет достаточно светло.
– Хорошо, – сказал я.
Казалось, мой ответ его удивил. Он вновь немного помедлил, потом кивнул и шагнул вперед, его партнер последовал за ним; мы отступили назад, сделали пол-оборота и сошли на проезжую часть, терпеливо дожидаясь, когда один из них распахнет двери.
Это сделал тот, кто поспешно обходил капот; сначала он нажал на ручку, распахнул правую дверцу, затем левую, и они образовали угол больше девяноста градусов, нечто вроде туннеля. Внутреннее пространство оказалось совершенно пустым и таким же чистым, как обшивка фургона. Голый металл, выкрашенный в черный цвет и тщательно отполированный, стены для надежности и прочности уплотнены. Я обратил внимание на ребристый пол. И, как нам обещали, заднюю часть фургона от кабины отделяла толстая проволочная решетка.
На внутренней стороне двери ручки отсутствовали.
Тот, кто распахнул дверцы, слегка повернулся влево, потому что ему пришлось наклониться, чтобы повозиться с ручкой, а я оттолкнулся левой ногой от тротуара и нанес удар локтем ему в переносицу – получилось немного сверху вниз. Его колени подогнулись, голова откинулась назад и задела дверь с глухим металлическим звоном, но я не стал смотреть, что с ним произошло дальше, – повернулся против часовой стрелки, отпихнул в сторону Кейси Найс и тем же локтем нанес удар первому парню. Он был большим и сильным, но, без сомнения, драться не умел. Может быть, ему хватало угрожающего вида и репутации. Может быть, прошли годы с тех пор, как он в последний раз участвовал в настоящей схватке. Есть только один способ борьбы с внезапным ударом локтя – повернуться, нырнуть вперед и принять его на предплечье, что всегда очень болезненно, а иногда приводит к онемению, но тебе удается устоять на ногах. Однако мой противник выбрал другой путь, приняв неправильное решение. Он рванулся вверх и назад, высоко подняв подбородок, надеясь уклониться от удара, что не привело к успеху – да и не могло привести. Локоть ударил его в шею – на сей раз направление получилось строго горизонтальным, нечто вроде железного прута, двигающегося со скоростью почти тридцать миль в час.
Здесь важна скорость, как в бейсболе или когда ты ломаешь дверь. Человеческое горло полно уязвимых хрящей и мелких костей. Я почувствовал, что мой локоть сломал немалое их число, и повернулся к другому парню, но тот не нуждался в уточняющем вопросе. Он сидел на заднице, опираясь спиной о распахнутую дверь, кровь ручьем лилась из его носа, нокаут на счете «восемь». Тогда я снова повернулся и увидел, что парень, получивший удар в горло, лежит в канаве на спине. Он стонал, хрипел и скреб горло.
Я опустился рядом с ним на колени и быстро его обыскал. Ни пистолета, ни ножа. Только не при свете дня, сообразил я, мы в Лондоне.
Рядом возникла Кейси Найс, которая сильно побледнела.
– Какого дьявола ты творишь? – спросила она.
– Поговорим потом, – ответил я. – Вокруг люди. Сначала посадим их в фургон.
Парень в канаве едва дышал. Я схватил его за плащ на груди, поднял и развернул так, что голова и плечи оказались между дверей, и засунул его внутрь. Затем проделал ту же процедуру с его напарником, подхватив его ворот сзади и ремень со стороны спины, потому что его грудь и лицо были залиты кровью, а я не хотел пачкать одежду. Затем я захлопнул дверцы и проверил ручку.
Заперто.
– Почему ты это сделал? – спросила Кейси Найс.
– Ты не хотела отвлекаться на посторонние предметы, – сказал я.
– Боже мой, они же полицейские.
– Садись вперед. Нам нужно увести фургон подальше.
– Ты сошел с ума.
Я огляделся по сторонам, увидел машины и людей, но все они были заняты своими делами. Вокруг не собралась толпа зевак, никто не стоял, прикрыв рукой разинутый рот, и не искал сотовый телефон. На нас не обращали внимания. Почти сознательно. Мир везде одинаков. В подобных ситуациях люди отводят глаза в сторону.
– Ты мне сказала, что если у нас возникнет проблема, нам следует решить ее быстро и без лишних размышлений.
Я шагнул на тротуар и направился к дверце водителя. Затем отодвинул сиденье на максимально возможное расстояние, не слишком далеко из-за проволочного заграждения. Я понимал, что мне придется вести машину с прижатыми к ушам коленями, с правым рулем, не по той стороне дороги, с ручной коробкой передач и дизельным двигателем, к чему я совершенно не привык.
Кейси Найс села на пассажирское сиденье. Она все еще оставалась бледной. Ключ был в зажигании. Я завел двигатель, выжал сцепление и переключил передачу, обнаружив, что их слишком много. Не меньше семи, включая задний ход. Я сделал обоснованное предположение, переместил рукоять влево и вверх и стал искать, как включить указатель поворота.
– Я имела в виду другие проблемы, не связанные с полицейскими, – сказала Кейси Найс.
– Полицейские представляют для нас такую же проблему, как и все остальные. На самом деле они даже хуже. Они могут отвезти нас в аэропорт в наручниках. Никто другой так поступить не способен.
– Именно так они теперь и сделают. Наверняка. Они выследят нас, чтобы отомстить. Ты только что напал на двух офицеров, и с этой минуты мы в бегах. Ты в тысячу раз усложнил наше положение. В миллион раз. Теперь наша задача стала невыполнимой.
Я включил сигнал поворота, посмотрел в зеркало заднего вида и тронулся с места – рывком – из-за неловкого движения левой ноги.
– Всё так, только вот они не полицейские, – сказал я.
Я поменял передачу один, два, три раза – теперь у меня получилось уже лучше, – и мы выехали на левую полосу.
– Мы видели значок, – сказала Кейси Найс.
– Могу спорить, что он сделан на домашнем компьютере.
– Ты можешь спорить? Что это вообще значит? Ты намерен напасть на сотню полицейских только из-за того, что один из них может им не оказаться?
Я снова переключил передачу и немного увеличил скорость, чтобы не выделяться из потока.
– Ни один полицейский на свете не назовет свой жетон документом, удостоверяющим, что он работает на правительство. Полицейские не работают на правительство. Прежде всего в своем сознании. Они служат своему департаменту. И друг другу. И всему мировому братству полицейских. Возможно, городу в лучшем случае. Но только не правительству. Они ненавидят правительство. Оно – их злейший враг на всех уровнях. Национальное, окружное, местное – никто не понимает полицейских, и всякий норовит сделать их жизнь более отвратительной, окружая их бесконечными потоками чепухи. Полицейский никогда не произнесет это слово в таком контексте.
– Но мы в другой стране.
– Полицейские одинаковы во всем мире. Я знаю, потому что сам был полицейским и встречался с множеством других. В том числе с английскими. Эта страна ничем не отличается от нашей, если речь идет о полицейских.
– Может быть, они именно так здесь называют свои документы.
– Они называют их полицейскими бляхами.
– И он знал, что мы его не поймем, поэтому использовал другие слова.
– Тогда бы он сказал: я полицейский офицер, сейчас я очень медленно засуну руку в карман и покажу вам свои документы. Или удостоверение личности. Или еще что-нибудь. Но он должен был произнести слово «полиция», а слово «правительство» – нет, и тут не может быть ни малейших сомнений.
С минуту Кейси молчала, потом отстегнула ремень и повернулась, чтобы посмотреть через решетку.
– Ричер, один из них не дышит.
Глава 28
Я оглянулся назад, но не мог полностью отвести взгляд от дороги, чтобы убедиться в истинности слов Кейси. Может быть, он все же дышал.
– Ричер, ты должен что-то сделать, – сказала Найс.
– Я что, врач? – поинтересовался я.
– Нам нужно найти больницу.
– В больнице сразу вызовут полицию.
Я продолжал ехать дальше, не очень понимая, куда направляюсь, принимая интуитивные решения на каждом перекрестке, двигаясь вместе с потоком, по дорогам, которые казались бесконечно длинными, но не были прямыми. Пожалуй, мы двигались на север, удаляясь от реки. Вероятно, Ромфорд находился где-то справа. Мы проезжали мимо самых разных мест, в том числе кафе быстрого обслуживания, где подавали кебаб, жареную курицу, пиццу, гамбургеры, а также мимо страховых контор и магазинов, торговавших коврами, и переговорных пунктов. Только не больниц. Если парень перестал дышать, то он умер несколько минут назад.
Я свернул на неровную асфальтовую прямоугольную площадку, окруженную двумя рядами гаражей, пустую, если не считать ржавого сломанного велосипеда. Людей здесь не было, и никакого движения тоже. Я остановил фургон, перевел рукоятку переключателя скоростей на нейтраль и повернулся назад.
И посмотрел.
И подождал.
Парень не дышал.
Его напарник уставился на меня. Нижняя часть его лица превратилась в красную маску, верхняя стала совсем бледной. Я сильно разбил ему нос. Глаза парня были широко раскрыты.
– Сейчас я обойду фургон и открою дверь. Если ты будешь плохо себя вести, с тобой случится то же самое, что с твоим напарником.
Он не ответил.
– Ты меня понял?
– Да, – сказал он; в уголках его рта появились кровавые пузыри.
Я распахнул дверцу, вылез наружу и обошел фургон. Кейси Найс последовала моему примеру со своей стороны. Я повернул ручку и открыл дверцу. Тот парень, который еще дышал, находился слева, а тот, который нет, – справа. Я протянул руку, чтобы проверить. Никакой реакции. Тогда я нашел его запястье и попытался нащупать пульс.
Ничего.
Я наклонился направо, встал на колени и пощупал его шею. Кожа все еще оставалась теплой. Тогда я опустил ворот, засунул пальцы под челюсть и на всякий случай долго не убирал руку. Я смотрел на него и ждал. И тут заметил, что у него дважды проколото ухо. А еще – маленькую татуировку на шее, которую скрывал ворот. Она напоминала трепещущий на ветру лист.
Парень был мертв.
– Нам нужно обыскать его карманы. Точнее, карманы обоих.
Я сместился в сторону, чтобы начать с живого парня.
– Я не могу это сделать, – сказала Кейси.
– Что именно?
– Обыскивать мертвеца.
– Почему?
– Противно.
– Хочешь поменяться?
– А ты можешь обыскать обоих?
– Конечно, – ответил я.
Так я и сделал. У живого оказались совершенно пустые карманы. А то, что имелось, вызывало подозрения. К тому времени, когда я закончил с его брюками, я уже знал наверняка, что он не полицейский. Во-первых, у него было слишком много наличных. Сотни и сотни английских фунтов, возможно, даже тысячи, в большом жирном рулоне.
Полицейские находятся на государственной службе, они не нищие, но живут на заработную плату, их кредитные карточки с трудом выдерживают расходы. Кроме того, у парня не оказалось средств связи. Ничего и нигде. Ни сотового телефона, ни рации. Немыслимое дело для полицейского, который находится на службе.
Я оставил себе деньги и передал документы Кейси Найс:
– Проверь, что там.
Потом я занялся мертвецом. Добыча оказалась такой же. Наличные и бумажник с документами. Я вновь оставил деньги себе, а бумажник передал Кейси Найс, которая быстро вытащила документы из-под пластика.
– Похоже, ты прав, – сказала она. – Это фальшивка. Пластик сознательно поцарапан, а желтизна появилась от обычного маркера. Обычная распечатка, к тому же не слишком высокого качества, с какого-то сайта.
Я снова вгляделся в татуировку мертвеца. Может быть, это вовсе не трепещущий на ветру лист… Зачем большому крутому парню такой лист? Зачем ему вообще лист?
Может быть, это совсем другое.
– Смотри сюда, – сказал я.
Наклонившись, я распустил галстук мертвеца и расстегнул четыре верхние пуговицы на рубашке, затем распахнул рубашку – так ходили на дискотеки много лет назад.
Татуировка не была листом. Орнамент, декоративный завиток, украшающий верхний левый уголок заглавной буквы алфавита, с которой начиналось первое из двух слов, написанных на груди – там, где женщины носят ожерелья.
«Мальчики Ромфорда».
– На тот случай, если они попадут в тюрьму, – сказал я. – Чтобы другие заключенные их не трогали.
Я захлопнул двери и проверил ручку.
Все надежно заперто.
Кейси молчала.
– Что? – спросил я.
– Ты слишком сильно рисковал. А если бы ты ошибся? Это были всего лишь слова.
– Они отводили глаза в сторону, потому что знали, с чем имеют дело. Может быть, они к такому привыкли. Может быть, черные фургоны означают только одно в этом районе. Может быть, именно таким образом люди бесследно исчезают.
Она молчала.
– И было их только двое, – продолжал я. – Если б за нами следили как за двумя неизвестными иностранцами, то передали бы дело в особую службу, которой необходимо оправдывать свой раздутый бюджет. К тому же они обожают драматическое развитие событий, так что они прихватили бы с собой пару команд спецназа со слезоточивым газом. И они не разгуливают по городу в дождевиках.
– Когда ты понял?
– Им следовало использовать седан. И сказать, что они из МИ-5. От тех можно ожидать всего, чего угодно.
Мы вернулись к кабине, и я наклонился, чтобы проверить отделение для перчаток. Там лежали два дешевых сотовых телефона, оба в упаковках – если за них расплачивались наличными, установить хозяина невозможно. Довольно тщательная подстраховка. Похоже, у «Мальчиков Ромфорда» суровая дисциплина. Любые операции имеют уязвимые места. Даже если требуется захватить двух ничего не подозревающих незнакомцев у дешевого отеля, может случиться все, что угодно. Мы могли бы начать сопротивляться, и в самый неподходящий момент мимо проехал бы честный полицейский. Вот почему у них не было пистолетов, ножей и телефонов, которыми они обычно пользовались. Меньше простора для действий прокурора – меньше материала для досье.
Мы сели в фургон, я включил первую передачу, и мы поехали дальше.
Преодолев милю на юг, мы свернули на восток, к Ромфорду. Мне нравится обмениваться оскорбительными репликами не больше, чем любому другому, и я собирался найти место, где нам никто не помешал бы. Я хотел, чтобы фургон нашли через сутки, чтобы они беспокоились из-за его пропажи. Я хотел видеть, кто его найдет, и наблюдать за ними из безопасного укрытия. Так что мы сделали пару кругов и выбрали подходящее место, где проверяли ящики, доставленные к супермаркету. Это была парковка с потрескавшимся покрытием, расположенная позади магазина и гостиницы. Гостиница занимала два старых дома, объединенных вместе, с множеством окон. Кейси Найс воспользовалась картой на своем телефоне. Гостиница находилась на автостраде, идущей с севера на юг, рядом имелись повороты на восток и запад.
– Здесь у них наверняка есть свои люди, – сказала Кейси. – Очевидно, они были в компании, где мы вызвали микротакси. В обмен на скидки по оплате ежемесячной ренты за защиту. Возможно, они получили значительную скидку. Должно быть, тот парень, который отвез нас к Уоллес-Корт, сразу им позвонил.
– Потому что они знают про Уоллес-Корт и присматривают за ним, – ответил я. – Но едва ли они следят за этим местом. К тому же они думают, что мы у них в руках. И нас не будут искать до тех пор, пока не найдут фургон. Так что сейчас нам ничто не угрожает.
Мы сделали еще один круг и остановились в сотне ярдов от въезда на парковку. Я сказал Кейси, что мы встретимся на углу.
– На парковке может быть камера, – сказала она.
– Я не буду поднимать голову, – ответил я.
– Этого недостаточно. Ты сразу привлекаешь внимание.
– Мы покинем страну раньше, чем они начнут просматривать записи видеонаблюдения.
Кейси не ответила. Она молча вышла и зашагала прочь. Я точно знал, к чему мы прикасались, поэтому вытер все галстуком мертвеца – внутренние и внешние ручки, руль, рычаг переключения передач, ремни безопасности, отделение для перчаток. Выбросив галстук в канаву, я спустил куртку с плеч так, чтобы рукава закрывали руки, проехал оставшееся расстояние и припарковался неподалеку от заднего входа в магазин. Заглушив двигатель, я вытащил ключ, вылез из фургона и захлопнул дверцу. Дальше я пошел, низко наклонив голову и глядя на бетон у себя под ногами.
Найс ждала меня на углу. Мы прошли еще один квартал, свернули и оказались на более оживленной дороге в четыре полосы, где ехали друг за другом автобусы, грузовики и автомобили. Мы нашли вход в гостиницу там, где я и рассчитывал. Вестибюль был чистым и новым лет тридцать назад, но только не теперь. Мы попросили номер в задней части – чтобы нам не мешал шум проезжающего транспорта. Наши чемоданы потерялись в аэропорту, объяснили мы, но их обещали подвезти позже. Я расплатился наличными из пачки мертвеца, мы получили большой медный ключ и стали подниматься по лестнице.
В комнате было холодно и сыро, но из большого окна открывался отличный вид. Стоянка находилась прямо под нами, под углом в сорок пять градусов, и мы отлично видели заднюю часть фургона. Кейси Найс села на кровать, а я воспользовался стулом у туалетного столика, стоявшего в стороне от окна. Я не хотел, чтобы кто-то посмотрел вверх и увидел два бледных овала, прижавшихся к стеклу. Всегда лучше занять позицию подальше и в темноте, как Джон Котт в Париже, на обеденном столе.
Мы ждали, как мне приходилось делать множество раз, – ведь ожидание составляет существенную часть деятельности правоохранительных органов и армии.
Длинные, тягучие периоды затишья, не окрашенного никакими событиями, в которых изредка возникало что-то интересное.
Я по этой части настоящий мастер, но оказалось, что и Кейси Найс неплохо справляется с ожиданием. Она продолжала бодрствовать, что было самым главным, умела отдыхать, не смотрела слишком внимательно, но наблюдала за происходящим так, что сразу заметила бы какое-то движение. Однажды она воспользовалась ванной комнатой, и я вспомнил о таблетках, но ничего не стал говорить.
– Ты не чувствуешь себя плохо из-за того парня? – задала она неизбежный вопрос.
– Какого парня?
– Который умер.
– Ты имеешь в виду, которого я хладнокровно убил?
– Ну да.
– Он был не слишком крутым.
– Но ты чувствуешь угрызения совести?
– Нет, – ответил я.
– Правда?
– А ты?
– Немного.
– Но ты ничего ему не сделала.
– И все равно.
– У него был выбор, – сказал я. – Он мог помогать старушкам переходить улицу, мог работать волонтером в библиотеке. Думаю, у них здесь есть библиотека. Он мог собирать деньги для голодающих в Африке или для любых других, кто в этом нуждается. Он мог совершить много хороших поступков. Но он поступил иначе. Он сделал другой выбор. Он решил вымогать деньги и причинять людям боль. А потом открыл не ту дверь, и то, что с ним случилось, – его проблема, а не моя. К тому же он был бесполезным. Он лишь напрасно переводил хорошую еду. Слишком глуп, чтобы жить.
– Глупость не является преступлением, за которое полагается смертная казнь. К тому же здесь ее нет.
– Теперь есть.
Кейси ничего не ответила, и мы снова погрузились в молчание. Стало темнеть, и над парковкой загорелась желтая ртутная лампа. Она висела на высоком столбе и освещала большую часть черного фургона. Приезжали другие машины, парковались и снова уезжали. Все водители смотрели на черный фургон и тут же отворачивались. Сначала я решил, что они знают, кому он принадлежит, поэтому испытывают тревогу. Потом понял, что для этого должна быть другая причина.
– Должно быть, наш пленник стучит по стенкам и кричит, – сказал я.
Это было ошибкой с моей стороны. Мне бы следовало ему сказать, чтобы он помалкивал. Или позаботиться о том, чтобы он не мог кричать. Теперь это могло сбить мои временные расчеты. Мне не придется ждать целый день. Два часа, не больше. Но пока я не заметил среди жителей Ромфорда желающих сыграть роль доброго самаритянина. Никто не попытался помочь парню. Все отворачивались и поспешно покидали стоянку. Еще одно доказательство отсутствия любви или лояльности к тиранам, я полагаю.
– Я хочу есть, – сказала Кейси Найс.
– Уверен, что в пределах квартала можно где-нибудь поесть. Кебаб, жареный цыпленок, пицца, гамбургеры, что пожелаешь. Такое впечатление, что здесь столица быстрого питания.
– Нам следует что-нибудь купить?
– Ешь, когда представляется возможность. Это золотое правило.
– Ты голоден?
– Немного.
– Что ты предпочитаешь?
– Пицца, – ответил я. – С сыром. Тогда меньше шансов получить крысу или голубя. Или кошек с собаками.
– А что ты будешь пить?
– Все, что угодно, сделанное на фабрике и в запечатанных контейнерах.
– Мне не будет грозить опасность?
– Тут многое зависит от того, что ты закажешь.
– Я имела в виду другое – можно ли здесь гулять.
– Ты опасаешься, что тебя ограбят?
– Я не хочу, чтобы меня нашли «Мальчики Ромфорда».
– Они нас не ищут – им кажется, что они нас поймали.
– Есть разница между активными поисками и случайной встречей.
– Если б тебе пришлось описать себя в семи словах, что бы ты сказала?
– Психически или физиологически?
– Ну, если нас описал шофер микротакси.
– Я не уверена.
– Женщина среднего роста, волосы собраны в хвост, коричневая кожаная куртка. Вот что он сказал. С ростом и полом ты ничего сделать не сумеешь, но можешь распустить волосы и снять куртку. Тогда ты превратишься в женщину двадцати с лишним лет в джинсах и футболке. Здесь таких сотня тысяч. Ты будешь как за каменной стеной.
Кейси Найс подняла руки, сняла резинку, которая удерживала волосы, тряхнула головой, и те рассыпались по плечам. Потом стащила куртку сначала с одного плеча, потом с другого, бросила на кровать и повернулась ко мне.
Была ли она похожа на Доминик Кол? И да, и нет. На самом деле нет, ведь у Кейси Найс были скандинавские гены, а у Кол – средиземноморские, более темная кожа, более темные волосы и глаза. В те несколько недель, которые я ее знал, в Вашингтоне установилась жара, невероятная даже для округа Колумбия летом, и ее кожа с каждым днем становилась все более коричневой и пыльной. Чаще всего она носила шорты и футболки. Именно футболка связывала ее с Найс. У Кол футболка была оливково-зеленой, а у Найс – белой, но тонкая ткань не скрывала тел молодых тренированных женщин, находившихся в прекрасной форме, – стройные, гибкие, с гладкой кожей, а потому похожие. Во всяком случае, внешне. Но внутри они отличались друг от друга. Там, где Найс была робкой, Кол становилась дерзкой, совершенно уверенной в своих возможностях, готовой победить весь мир.
Это ее не спасло.
– Будь осторожна, – сказал я.
– Я вернусь через десять минут, – обещала Найс.
Она ушла, и я слышал звук ее удаляющихся шагов. Я на секунду отошел от окна, засунул руку в карман ее куртки и вытащил оранжевую пластиковую бутылочку.
В ней осталось три таблетки.
Глава
29
Я сидел в одиночестве и наблюдал за маленькой парковкой, где происходило одно и то же. Водители парковали машины, выходили, смотрели в сторону черного фургона, пугались и теряли уверенность, потом отводили глаза и поспешно скрывались в магазине. Через несколько минут они возвращались и быстро уезжали.
Прошло десять минут, но Кейси Найс не вернулась.
Небо на фоне фонаря стало совсем темным, спустился ночной туман, на черном фургоне появились капли росы. Периодически он начинал раскачиваться. Живой громила внутри впал в отчаяние. Может быть, хотел в туалет.
p>Прошло пятнадцать минут, но Кейси Найс так и не вернулась.Наконец очередной водитель припарковал свою машину, вышел, посмотрел на черный фургон, но не стал уходить. Это был молодой парень лет двадцати, стриженный под горшок, со смазанными каким-то жиром волосами. Он осторожно шагнул в сторону фургона, склонил голову набок и прислушался. Потом сделал еще один шаг, со стороны водителя заглянул внутрь кабины, обошел капот и посмотрел через ветровое стекло.
Затем он вытащил из кармана сотовый телефон. Наверное, работает по контракту, хочет доказать свою полезность. Он прислушался – очевидно, живой парень из фургона диктовал ему номер – и сделал звонок.
У меня за спиной повернулся ключ, и в номер вошла Кейси Найс с двумя коробками пиццы и тонким пластиковым пакетом с влажными банками содовой.
– Всё в порядке? – спросил я.
– Пока да, – ответила она.
Я кивнул в сторону окна:
– Какой-то парень только что сделал звонок.
Она поставила наш обед на туалетный столик и повернулась к окну. Молодой парень продолжал говорить по телефону, наклонился и прочел номер фургона. Затем отвел телефон в сторону ото рта и прокричал вопрос, наклонившись к кузову и прижав ухо к фургону, чтобы выслушать ответ. Вероятно, имя громилы, которое парнишка повторил в телефон.
– Почему он не разобьет окно или не взломает дверь? – спросила Кейси Найс.
– Ты думаешь, он знает, как это сделать?
– Уверена, что знает. Ты только посмотри на него… Впрочем, не следует полагаться на стереотипы.
Читать бесплатно другие книги:
