Британия Макмастер Грант

Глава 5

– Надеюсь, к тому времени, когда я вернусь, ты сумеешь сотворить свое обычное чудо с Фортуном и его отребьем, – сказал Катон, в последний раз оглядывая форт.

Гарнизон выстроился вдоль главной улицы, тянувшейся через весь форт, мимо сводчатого входа в здание штаба. Всадники конного эскадрона стояли около своих лошадей во главе колонны. На спине каждого коня была закреплена сетка с сеном и мешки с овсом. Сразу за ними расположился отряд знаменосцев с флагами двух когорт под командованием Катона, затем – легионеры со своим тяжелым походным снаряжением. Замыкал колонну маленький обоз: четырнадцать телег, нагруженных дополнительными припасами и доспехами с оружием, а также четыре баллисты из тех, что имелись на вооружении форта. Пехотинцы из фракийской когорты, составлявшие две когорты, получили приказ охранять телеги, а также оставаться в арьергарде колонны. Самое нелюбимое место во время марша, поскольку те, кто шел сзади, задыхались от пыли, поднятой ногами шагавших впереди солдат летом, и сражались с грязью зимой.

День только начался, и солнце еще не встало над восточными бастионами, хотя его свет заливал розовым сиянием солдат из сменного гарнизона, которые расхаживали по крепостному валу или стояли на наблюдательных платформах над четырьмя сторожевыми башнями. В тени крепостного вала воздух был прохладным; казалось, будто чья-то рука раскрасила его в синие тона. Все с благодарностью кутались в теплые плащи.

Макрон прислонил костыли к стене рядом с входом в штаб и принялся энергично тереть руки.

– Не волнуйся. Ты не узнаешь иллирийцев. Особенно кусок сала по имени Фортун. Для меня это личный вызов. Он сбросит свой жир и обретет прекрасную форму – или сдохнет в пути.

– Заходить так далеко нет необходимости, – ответил Катон. – Просто позаботься о том, чтобы он влезал в доспехи. Этого будет достаточно.

Они коротко посмеялись, потом Катон протянул руку, и они сжали предплечья друг друга.

– Берегите себя, господин префект.

Катон уловил беспокойство в словах друга.

– Со мной все будет хорошо.

– Просто соблюдай осторожность рядом с ублюдком Квинтатом, – серьезно сказал Макрон. – Что бы он там ни говорил, он из тех, кто готов пойти на все, чтобы получить то, что ему хочется.

– Я знаю и буду осторожен.

– Ладно… – Макрон смущенно улыбнулся и быстро сменил тему: – И присмотри там за моими парнями.

Катон кивнул:

– Не беспокойся, я буду приглядывать за Криспом и прослежу, чтобы с твоей когортой все было хорошо.

Оба посмотрели в голову колонны легионеров и увидели высокую фигуру центуриона, который нетерпеливо похлопывал палкой из виноградной лозы по ладони.

– Они в хороших руках, – заметил Макрон. – Крисп – прекрасный солдат. Напоминает меня в моло-дости.

– Правда? Ну, тогда он немного подрос.

Макрон тихонько зарычал и мягко оттолкнул руку Катона.

– Пошел ты к демонам, – весело проворчал он. – Иди уже, мне не терпится заняться иллирийскими ублюдками.

Катон улыбнулся в последний раз, отвернулся и зашагал в сторону головы колонны, где Траксис держал на поводу его лошадь. Когда центурион Крисп увидел его, он быстро упер в землю свою палку и сделал глубокий вдох.

– Колонна! Стройся для марша!

Пехотинцы тут же прекратили тихие разговоры, подняли с земли свое походное снаряжение и принялись пристраивать его поудобнее на плечах. Четыре эскадрона фракийцев взяли в руки поводья своих скакунов, успокаивая их, пока Мирон оглядывал солдат, проверяя, готовы ли они к следующему приказу.

– Второй фракийский! Кавалерия, приготовиться сесть в седла… По коням!

Всадники схватились за луку седла, чтобы вскочить на коней, перекинув одну ногу, уселись им на спины и взяли в руки поводья. Из-за плотно набитых сеном сеток и мешков с овсом, закрепленных на крупах, это было совсем не просто, и, прежде чем строй стал ровным, а кавалерия могла выступить, прошло несколько мгновений, и Катон порадовался, что на его лошади есть только седло. Траксис протянул ему поводья и наклонился, сделав из рук подобие ступеньки; затем могучий фракиец выпрямился, и Катон оказался в седле, уверенно и грациозно. Он взял поудобнее поводья, расправил спину и, оглядев колонну, увидел, что все уже готовы и ждут сигнала выступить.

Катон сделал глубокий вдох и крикнул:

– Открыть ворота!

Фортун громко повторил его приказ иллирийцам, стоявшим у сторожевой башни; те бросились снимать брус, запиравший ворота, потом распахнули их, и в форт ворвался поток солнечного света, такого яркого, что Катону пришлось прищуриться, когда он поднял руку.

– Колонна! Вперед!

Он направил своего коня шагом и отдался на волю привычного размеренного движения и цоканья копыт. За ним ехал Траксис с личным знаменем префекта, затем два служащих штаба, за ними – декурион Мирон и первый из эскадронов фракийской кавалерии под собственным штандартом с изображением красного ворона, безвольно повисшим в неподвижном утреннем воздухе. Как только они миновали ров, окружавший форт, Мирон приказал своему эскадрону скакать вперед. Они промчались мимо Катона и заняли место в четверти мили впереди колонны, чтобы следить за возможным появлением врага.

Когда последний всадник фракийской кавалерии покинул форт, Макрон встал, взял костыли и направился к сторожевой башне, где Фортун выкрикивал приказы закрыть ворота и вернуть брус на место. Макрон помедлил возле деревянной лестницы, которая вела на крепостной вал с оградой.

– Эй ты! – обратился он к ближайшему иллирийцу. – Помоги мне подняться.

С помощью солдата, который поддерживал его с одной стороны, опираясь на костыль другой рукой, ветеран неуклюже преодолевал ступеньки, пока не добрался до ограды. Ухватившись за грубо обтесанные бревна, он взглянул вниз, на колонну, змеившуюся по долине. Солнце уже добралось до холмов на востоке, и день начал быстро пожирать тени.

Макрон еще некоторое время стоял и смотрел на колонну и вспышки света, отражавшиеся тут и там от гладко отполированного металла, потом прищурился, пытаясь увидеть красный плащ префекта недалеко от головы колонны. Он беспокоился за друга. За прошедшие годы они так привыкли прикрывать спины друг друга от самых разных врагов, что сейчас ему казалось противоестественным беспомощно наблюдать, как Катон уходит на войну.

«Нет, не беспомощно», – поправил себя Макрон. У него было полно дел. Катон оставил его командиром форта и сменного гарнизона. Ему будет чем заняться, и это время он проведет с пользой. Макрон мысленно улыбнулся, представив, что ждет Фортуна и его иллирийцев. Прямо как в старые добрые времена. Голова колонны поднялась на небольшой холм в конце долины и, точно мерцающее насекомое, начала исчезать из вида. Из-за времени года и недавнего дождя за колонной не тянулся обычный шлейф пыли, поднятой сапогами солдат, телегами и лошадьми, и Макрон прекрасно видел, как последний пехотинец добрался до вершины холма и исчез.

Через пару мгновений долина опустела, и на форт, пристроившийся между двумя заросшими лесами горными кряжами, уходившими в земли ордовиков, спустились тишина и покой. Был самый разгар осени, и листья с большинства деревьев облетели, украсив землю желто-коричневым ковром. Макрон сделал глубокий вдох. Ему нравились прелые запахи этого времени года и то, как солнце делало естественные краски природы особенно яркими.

Неожиданно ветеран выпрямился и раздраженно нахмурился.

– Проклятье, о чем я только думаю, – сердито пробормотал он. – Распустил слюни, точно вонючий поэт…

Взяв костыль и повернувшись, он окинул взглядом форт и вскоре увидел Фортуна, сидевшего вместе со своим опционом на табуретах перед бараком, выделенным его центурии. Макрон сделал глубокий вдох и заорал так громко, что его было слышно во всех уголках форта:

– Центурион Фортун! Я хочу видеть тебя и твоих офицеров в штабе сразу после смены утренней стражи. Ты меня слышал?

Фортун с трудом поднялся на ноги и отсалютовал. Макрон коротко кивнул в ответ и подозвал ауксилиария, чтобы тот помог ему спуститься по ступеням, радуясь, что избавился от навязчивой заботы хирурга, ушедшего вместе с Катоном.

Макрон чувствовал себя немного странно, сидя по другую сторону стола. Фортун, Аппил, их опционы и старший легионер отряда, оставленного в форте, стояли лицом к нему. Луций Диодор прослужил в Четырнадцатом больше десяти лет и почти все время в Британии. У него были мышиного цвета волосы, слишком длинные и растрепанные, на вкус Макрона, и сморщенный белый шрам на щеке. Высокий, великолепно сложенный, с хорошим послужным списком, он представлялся разумным выбором на роль инструктора по строевой подготовке. Опционы ауксилиариев, в отличие от него, выглядели столь же бесполезными, как и два центуриона. Сафрос был жилистым коротышкой за тридцать, с хитрым выражением лица, в то время как Магон, крепкого телосложения и туповатый на вид, возможно, некоторое время выступал на арене, где грубая сила помогала ему побеждать, пока он не встретил противника, оказавшегося немного умнее.

Макрон тихонько вздохнул, глядя на командиров гарнизона вверенного ему форта, потом подался вперед, поставив локти на стол, и обратился к Фортуну:

– Твои люди перебрались в бараки?

– Да, господин командир. Только что.

Катон выделил им жилые помещения, расположенные рядом с конюшнями, где разместились те, кто пришел с Фортуном и его людьми, но Макрон считал иначе:

– В таком случае они должны перебраться в бараки перед штабом. Отдашь им приказ сразу после того, как я вас отпущу.

– Им придется перебраться в другие бараки? Снова? – озадаченно спросил Фортун.

– Я сказал именно это. Они должны находиться там, где я смогу их видеть. И никому из твоих людей не позволено в служебное время приближаться к сброду, размещенному в конюшнях. Спать они будут в бараках. Ты меня понял?

– Да, господин командир. Но разве в этом есть необходимость?

– Ты подвергаешь сомнению мой приказ, центурион Фортун?

– Разумеется, нет, господин командир.

– В таком случае ты сделаешь так, как я сказал. У нас здесь военный аванпост, а не проклятая колония ветеранов. Я хочу, чтобы твои люди вели себя, как настоящие солдаты, даже несмотря на то, что они на них не слишком похожи. И вот тут в дело вступит Диодор. Он будет помогать мне приводить их в надлежащий вид.

– Восьмая иллирийская – хорошая когорта, – ощетинившись, возразил Фортун. – Мы не зеленые новобранцы. Вы видели военные награды на нашем знамени.

– Да, видел. А скажи-ка мне, как давно они получены?

Фортун перенес свой вес на другую ногу.

– До меня, господин командир.

– Понятно. В таком случае ответь мне вот на какой вопрос: когда и где твоя когорта в последний раз участвовала в сражении?

– В Паннонии, господин командир. За несколько лет до того, как нас отправили в Британию.

Макрон мгновение сосредоточенно хмурился:

– Я не помню, чтобы слышал о войне в Паннонии.

– Ну, на самом деле это была не война. Наша когорта получила приказ подавить восстание.

– Правда? Расскажи.

– Несколько деревень отказались платить налоги. Нас отправили навести порядок.

– Значит, вы надрали пару задниц и разгромили несколько домов, в таком духе, да?

Фортун отчаянно покраснел.

– Можно и так сказать, господин командир. Но, насколько я помню, местные жители вели себя исключительно враждебно.

– Не сомневаюсь. Дай-ка я угадаю… Они выкрикивали в ваш адрес оскорбления, швыряли камни или дерьмо, а вы за ними гонялись.

Фортун открыл рот, собираясь возразить, подумал немного и поджал губы, превратившиеся в тонкую нитку.

Макрон кивнул:

– Так я и думал. Здесь не место для бесполезной городской стражи. У нас пограничный аванпост – и враг, который готов сражаться до последней капли крови. Весьма коварный. Это посерьезнее, чем кучка недовольных налогоплательщиков. Одним богам известно, почему какой-то болван в императорском дворце решил отправить в Британию вашу когорту. Хотя это объясняет, почему вас держали в резерве. Но сейчас вы тут и должны быть в надлежащей форме, чтобы сражаться как полагается. И я об этом позабочусь.

Фортун молчал. Макрон продолжил:

– Прежде всего я хочу, чтобы ты знал, что я очень недоволен тем, что вы привели с собой гражданских лиц. При других обстоятельствах я бы просто не пустил их на территорию форта. Но, учитывая, где мы находимся, это равносильно тому, чтобы отдать их в руки врага. А посему я вынужден мириться с их присутствием. Однако они будут подчиняться тем же правилам, что и все остальные в гарнизоне. Ты должен назначить им командира, человека надежного и желательно которому можно доверять. Он будет отвечать за то, чтобы они выполняли законы военного форта и подчинялись дисциплине. Ты знаешь такого человека?

Фортун и Аппил обменялись взглядами, прежде чем последний заговорил:

– Как насчет Вениста? Многие относятся к нему с уважением.

– Венист – лучший выбор, – кивнув, сказал Фортун.

– Значит, Венист, – объявил Макрон. – Ты можешь передать ему хорошую новость и сказать, что он должен без промедления явиться ко мне, чтобы я объяснил ему его обязанности.

– Слушаюсь, господин командир.

– Затем я хочу построить забор, разграничивающий форт, чтобы гражданские оставались на отведенном для них месте. Никто не должен входить и выходить оттуда, только по службе или особому разрешению.

– Господин командир, у некоторых моих людей семьи…

– Что противоречит законам армии, где солдатам запрещено заключать браки и иметь семьи. Полагаю, тебе придется напомнить об этом своим людям.

– Разумеется, вы правы, господин командир, но это многолетняя традиция…

– Только не в моем форте, – резко ответил Макрон. – И если им что-то не нравится, они имеют полное право самостоятельно отправиться назад, в Вирокониум. – Он выпрямился на своем стуле. – Пока всё, господа. Вы свободны. Диодор, задержись.

Фортун и его командиры отсалютовали и вышли. Когда дверь за ними закрылась, Макрон посмотрел на Диодора:

– Ну, что ты думаешь?

Выражение лица легионера оставалось совершенно невозмутимым.

– Не понял, господин командир.

– Ты видел офицеров и солдат иллирийской когорты. Что ты о них думаешь?

– Могу я говорить свободно, господин командир?

– Пожалуйста.

– Бесполезные уроды. Они не умеют ходить строем, не следят за снаряжением и за собой. Некоторые из них годятся мне в деды, другие слишком молодые, могли бы быть моими сыновьями. Да защитят нас боги от столкновения с врагом!.. Единственная опасность, которую они представляют, – это что неприятель перемрет от хохота, увидев Фортуна и его людей, представляющих собой омерзительное зрелище. Если не считать этого, они – отличная компания, гордость императора.

Макрон улыбнулся:

– Я думаю примерно так же. Ты прав, они просто отвратительны. Но теперь они – твоя забота, опцион Диодор. – Он успел заметить намек на смущение, появившийся в глазах легионера, прежде чем тот понял, что имел в виду Макрон. – Да, я повысил тебя в звании. Ты отлично знаком со строевой подготовкой, и я хочу, чтобы ты начал дрессировать иллирийцев с завтрашнего дня. Сначала приведи их в норму, потом переходи к тренировкам с оружием. Мне нужно, чтобы Фортун и его компания были готовы к боевым действиям как можно скорее.

– Вы думаете, что на нас могут напасть, господин командир?

– Вероятность весьма высока, Диодор. Можно не сомневаться, что врагу известно про смену нашего гарнизона. И что мы стали слабее. Как только легат начнет свою кампанию, они также поймут, что в случае нападения к нам на помощь не придет армия из Вирокониума. Самое подходящее время, чтобы попытаться захватить форт.

Опцион кивнул:

– Да, я понимаю, господин командир.

– В таком случае ты понимаешь, почему мы должны как можно быстрее привести в чувство иллирийцев. Я, конечно, люблю обучать солдат, но сейчас я это делаю вовсе не ради развлечения. Если дойдет до сражения, мы должны знать, что на Фортуна и его людей можно положиться. Это относится и к гражданским. Все мужчины, способные к службе, должны присоединиться к ауксилиариям. И моли богов, чтобы они нам не потребовались. Но если враг действительно попытается воспользоваться возможностью захватить форт, мы должны выставить против него столько людей, сколько сможем найти, чтобы защищать его стены.

– Да, господин командир.

– Я сделаю все возможное, чтобы тебе помочь, но до тех пор, пока я не избавлюсь от проклятых костылей, ублюдков будешь тренировать ты. Я считаю, что ты самый подходящий для этого человек, Диодор. Надеюсь, я прав.

Легионер расправил плечи:

– Я вас не подведу, господин командир.

– Рад слышать. Свободен.

Они обменялись салютами, новый опцион повернулся на каблуках и строевым шагом вышел из комнаты. Прислушиваясь к стуку его каблуков по полу вестибюля здания штаба, Макрон улыбнулся. Вот это настоящая военная подготовка – обучать людей на случай войны и использовать свои умения на деле. Именно для такой жизни он родился.

Макрон услышал, как к кабинету приближаются новые шаги, и в дверь постучал один из служащих, оставленных Катоном. Он вошел, держа в руках целую кучу восковых табличек.

– Это что такое? – поинтересовался Макрон.

– Отчет о проблемах с амбаром для хранения зерна, господин командир. Один из столбов упал, и крысы добрались до наших припасов. Уничтожили десять мер ячменя. Далее, документы на новое назначение Диодора. Остальное – бумаги по численному составу и сведения, касающиеся иллирийцев. Я подумал, что вы захотите на них взглянуть.

– Разумеется. Положи на стол.

Секретарь положил таблички на стол и ушел, оставив Макрона наедине с ними. Ветеран раздраженно вздохнул. Вот тебе и надлежащая военная подготовка… Будь здесь Катон, бумажной работой занимался бы он.

– Везучий ублюдок, – мрачно пробормотал центурион.

И тут он впервые заметил маленькую коробочку с игральными костями, лежавшую на краю стола и выглядывавшую из-под одной из табличек. Внутри у Макрона все сжалось. Его друг забыл взять с собой счастливые кости. Макрон не мог избавиться от мысли, что это дурной знак. Очень дурной.

Глава 6

– Приветствую тебя, префект Катон! – Легат Квинтат тепло улыбнулся, подняв голову от тарелки с вечерней трапезой. – Заходи, присаживайся, я попрошу принести еще еды.

– Спасибо, господин легат, но нет. Мои люди проделали марш-бросок, чтобы добраться сюда. Они устали, и я хочу проследить, чтобы им выделили палатки, и найти для них еду. Я зашел доложить о нашем прибытии.

– Сначала ты намерен позаботиться о своих людях, да? Хорошо. Побольше бы таких командиров. – Легат быстро прожевал и проглотил кусок, и выражение его лица стало более официальным. – Так какова причина марш-броска и опоздания?

– Мы задержались из-за того, что когорта, отправленная на замену, пришла позже, чем мы ее ждали, господин легат.

– Интересно, и почему же иллирийцы опоздали?

Катон чувствовал себя неуютно из-за того, что ему приходилось выдавать другого офицера, но ему задали прямой вопрос, а Фортун не сделал ничего, чтобы Катон захотел его защищать.

– Возможно, это как-то связано с гражданскими лицами, которые пришли вместе с ними.

Квинтат удивленно приподнял бровь:

– Гражданские лица? И кто разрешил?.. Нет, подожди. Дай-ка, угадаю… Скорее всего, продажный пес, префект Восьмого. Не сомневаюсь, что центурион от имени семей и поставщиков, снабжающих его людей, заплатил ему кругленькую сумму. – Он коротко рассмеялся. – Плацид чрезвычайно амбициозен, к тому же достаточно жаден и любит взятки, чтобы далеко пойти. Возможно, мне следует за ним приглядывать.

– Это может быть мудрым решением, учитывая, что он должен заботиться о военных целях Рима, а не о том, чтобы набивать свой кошель.

Квинтат настороженно взглянул на Катона:

– Не все из нас имеют такие же высокие моральные принципы, коими, по твоим представлениям, ты наделен в изобилии.

Катон напрягся.

– Я всего лишь хочу всеми силами служить Риму и жду, что другие будут поступать так же.

– Неужели? Интересно почему? Мне трудно поверить, что человек с твоим высоким интеллектом и опытом хочет, чтобы те, кто занимает высокое положение, имели такое же наивное чувство долга, как простые солдаты. Величие Рима – это идея, которую аристократы скармливают плебсу с первых дней Республики, чтобы оправдать свое возвышение.

На мгновение цинизм Квинтата вызвал у Катона приступ холодной ярости.

– Полагаю, в некоторых случаях вы правы, господин легат, но даже в Сенате есть люди, обладающие честью.

– В таком случае они дураки, и ты совершаешь глупость, веря в них. – Все следы добродушия исчезли с лица легата. – Я ожидал от тебя другого, Катон. После всего, что ты делал на службе у Нарцисса, я считал тебя таким же, как я сам.

– Я не жалею, что разочаровал вас, господин легат.

Наступила короткая пауза, когда двое мужчин буравили друг друга глазами под приглушенные звуки жизни ничего не ведающего военного лагеря. Потом Квинтат, у которого пропал аппетит, отодвинул тарелку.

– Будь осторожен в том, что и кому ты говоришь, Катон.

– Я не боюсь ни вас, ни Палласа, господин легат, – с горечью ответил Катон, вспомнив, как в начале года, когда они прибыли в Британию, именно Квинтат назначил их служить в очень опасном месте.

– В таком случае, думаю, я правильно понял, что ты отказываешься служить мне?

Катон почувствовал, как на него снизошло невероятное спокойствие. Он множество раз представлял себе этот момент во время марша из форта. И, прежде чем ответить, сделал глубокий вдох.

– Я ценю ваше предложение, господин легат, а также уважаю ваше мнение касательно реалий политической жизни Рима.

– Но?..

– Но я не разделяю ваши амбиции и ценности. Да и как я могу? Я родился в семье, не принадлежащей к высшему классу аристократии, добился звания эквита и не рассчитываю стать членом Сената. Это естественным образом лишает меня возможностей, которые я мог бы иметь. Однако я не дурак и знаю, что гораздо лучше служить вам, чем сделать вас своим врагом. Ради моих друзей и семьи я с тяжелым сердцем принимаю ваше предложение.

– Понятно. – Легат Квинтат холодно улыбнулся. – И теперь, когда ты погарцевал на белом коне и сообщил, какого низкого мнения придерживаешься касательно меня и мне подобных, полагаю, ты считаешь, что это до определенной степени помогло тебе сохранить честь?

– Как раз наоборот, господин легат. Я считаю себя лицемером.

– Лицемером? – Квинтат печально покачал головой: – Не переживай из-за этого, Катон. В лицемерии нет ничего дурного, когда у тебя нет выбора. Поверь мне, я знаю. Но, если ты желаешь быть с самим собой чрезмерно строгим, дело твое. До тех пор, пока ты мне служишь, можешь морщить нос от вони, сколько пожелаешь. – Губы Квинтата искривились в злобной усмешке. – Ты и твой дружок простофиля Макрон.

– Про центуриона Макрона можно много чего сказать, но он совсем не простофиля.

– Мне плевать на то, что он собой представляет, до тех пор, пока он на моей стороне. В противном случае он мой враг.

Катон почувствовал, как внутри у него все сжалось.

– Господин легат, Макрон прекрасный солдат, но политика его не интересует. Будет лучше, если вы позволите ему продолжать военную службу и примете только мои услуги.

Легат понимающе прищурился:

– Ты рассказал ему о моем предложении?

– Да, господин легат.

– И он отказался служить мне?

– Если коротко – да. И он прав. Макрону не нравится такая работа, и лучше его к ней не привлекать.

– Это решать мне. Центурион Макрон – опасный человек, и, как гласит поговорка, «лучше иметь таких людей внутри форта, чем снаружи».

– Макрон вам не нужен, господин легат. Он лучше послужит вашим целям, если вы просто дадите ему возможность сражаться с врагом.

– Я восхищен твоими попытками защитить друга, но нам обоим известно, что Макрон обладает знанием определенных вещей, происходящих внутри императорского дворца, распространения которых Паллас не может допустить. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Катон прекрасно понимал, к чему ведет его командир. Два года назад, когда они с Макроном участвовали в секретной миссии в преторианской гвардии, Макрон застал Палласа и жену императора в объятиях друг друга. Учитывая безжалостность, с которой император расправился со своей предыдущей женой и ее любовниками, Паллас не мог чувствовать себя в безопасности до тех пор, пока Макрон не окажется на его стороне или будет уничтожен. Сам того не желая, центурион представлял собой угрозу для имперского вольноотпущенника, а такие, как Паллас, не терпят подобных вещей. Катон почувствовал страх за своего друга.

– Макрон не болтун, господин легат.

– Если только он не переберет спиртного, насколько мне известно.

– И даже в этих случаях ему хватает здравого смысла держать подобные тайны при себе. Вы и Паллас можете позволить себе оставить его в покое. Даю вам слово. Я позабочусь о том, чтобы он никому ничего не сказал.

– Твое слово? Как благородно! – Квинтат фыркнул. – Но, поскольку ты не благородного происхождения, твои клятвы не имеют веса. Мне очень жаль, префект, но тебе придется уговорить Макрона служить мне, иначе я не смогу его защитить. Возможно, мне даже прикажут заставить его замолчать навсегда.

Катон похолодел.

– Если вы причините вред Макрону, клянусь богами, я за него отомщу.

– Нет, Катон, не отомстишь. Если ты ценишь жизнь своей жены и сына. Насколько мне известно, его назвали Луций в соответствии с твоим желанием.

– Моего сына?

Квинтат вытер руки куском ткани и холодно улыбнулся:

– Думаю, мне следует тебя поздравить.

– Сын? – Катон был удивлен. – Откуда вы знаете?

– Я регулярно получаю доклады от Палласа, в которых он рассказывает обо всем, что может оказаться полезным в моих отношениях с солдатами и честолюбивыми политиками здесь, в Британии. Так что твоя хорошая новость – это и моя хорошая новость, особенно когда она дает тебе еще одну причину мне подчиниться. И повод собой гордиться.

У Катона возникло ощущение, будто его сбили с ног. Его сердце наполнилось радостью и любовью к Юлии, тут же сменившейся острым желанием оказаться рядом с ней и новорожденным сыном. Но уже в следующее мгновение счастливый момент был испорчен; его сменила холодная реальность, которую Квинтат швырнул ему в лицо. Его ребенок стал еще одним заложником в тайных играх легата и ему подобных. И способом заставить Катона выполнять их приказы. Он попытался скрыть свои горькие мысли, когда снова заговорил с легатом:

– Когда это произошло, господин легат?