На полпути к себе Иванова Вероника

— А что было дальше?

— Поединок, — пожал плечами листоухий.

— И?

— Никто не пострадал, кроме него самого.

— Это всё, что ты знаешь?

— Было что-то ещё?

— Ты слышал что-нибудь о vere’mii?

Мэй замедлил шаг и нехорошо сузил глаза.

— При чём здесь «призрак»?

— Твой брат не казался тебе странным в последнее время?

— Кэл? Ну он… Может быть, иногда… — неуверенно признал эльф.

— Ему приходилось бороться с vere’mii погибшей сестры.

— Что?! — В лиловом серебре взгляда плеснулось потрясение.

— Если он не рассказал тебе о главной причине, почему он бросил вызов, что ж, могу только позавидовать: у тебя замечательный брат. Он был готов, хоть и сам не понимал этого, умереть, но не впустить зло в себя и свою семью.

— Кэл… — Мигом растеряв всё высокомерие, Мэй стал похож на растерянного маленького мальчика.

— Он не хотел тебя тревожить, и это очень… по-братски. Тебе не за что обижаться на него. Согласен?

— Но…

— Есть ещё одна причина, верно? Ты боишься взяться за то, что поручалось ему, потому что считаешь себя недостаточно умелым? О, прости, я неточно выразился: недостаточно взрослым?

— Может быть… — Он ещё не признаёт, но уже не гонит прочь истину.

— А вот это совсем глупо! Если Совет заинтересован в выполнении поручения, они не стали бы выбирать того, кто не способен с ним справиться. Логично?

— Да…

— Идём дальше. Я более чем уверен, что члены Совета выбрали тебя именно потому, что успех младшего поможет старшему снова поверить в себя.

— Но разве Кэл…

— Если едва не проиграл тени собственной сестры — как можно по-прежнему считать себя сильным? О нет, Кэлаэ’хэль полон сомнений на свой счёт, и ранение пойдёт ему на пользу: даст время и пищу для размышлений, по завершении которых твой брат снова станет таким, каким ты его любишь, — сильным, отважным и мудрым!

— Ты думаешь… — В лиловом серебре появляются робкие огоньки надежды.

— Я уверен! Время врачует раны души лучше любого лекаря… И тебе стоило бы не обвинять брата во всех грехах, а с пониманием отнестись к его трудностям и помочь преодолеть имеющиеся препятствия.

— Я… не знаю… что делать…

— Научиться понимать, что ошибаются все. Даже боги. И не стоит обвинять, пока не представил себя в схожей ситуации!

— Ты… Откуда ты столько знаешь?

Пытливый ум — их семейная черта? В таком случае мне стоит опасаться «разговоров по душам» с представителями Клана Стражей Сумерек.

— Учусь.

— У кого?

— У любого, кто способен учить. И тебе советую делать то же самое. Пригодится! — Подмигиваю.

— Можно попробовать… — решает эльф.

— Ты совсем белый! — раздаётся взволнованный голос Кэла, и спустя мгновение я становлюсь свидетелем трогательного примирения.

— Вовсе нет! — упрямо возражает младший, а старший укоризненно щёлкает его по уху:

— Почти звенишь! Сейчас же иди в дом!

— А ты?

— У меня есть дело.

— Когда ты вернёшься?

— Часа через два, не раньше, — подумав, отвечает Кэл.

— Такое долгое дело? — считаю нужным осведомиться я, и эльф поясняет:

— С гномами никогда не знаешь, сколько времени понадобится на уговоры: может и минуты хватить, а можно и неделей не отделаться!

— Вы пойдёте к гному? — оживляется Мэй.

— И тебе там делать совершенно нечего! — отрезает старший брат.

— Но, Кэл…

— …иди и согрейся для начала, а когда я вернусь…

— …мы поговорим! — заканчивает за него Мэй.

— О чём? — Кэл искоса поглядывает на меня, но я делаю вид, что совершенно ни при чём.

— О нужных и ненужных секретах! — язвит младший эльф и, недовольно вздохнув, идёт в гостиницу, а мы двигаемся в другом направлении. На сей раз, для разнообразия, вверх по улице.

Вы хотели бы быть добрым и мудрым? А всё время? Хотели бы?! Тогда нам с вами не по пути. Впрочем, попробуйте как-нибудь выступить в роли всепонимающего и опытного наставника, а потом поговорим. Видеть во взгляде, обращённом к тебе, восхищение и преклонение перед твоей мудростью, приятно, не спорю. Но только первый раз. Максимум два-три раза. А на четвёртый раз (если, конечно, не играть роль, а попытаться стать тем самым советчиком) вам станет тошно. Нет, не от собственной мудрости! Хотя и от этого можно повеситься… Вам станет противно по иной причине. Давать советы — нелегко, следовать им — ещё сложнее. Но вся беда состоит в том, что, примеряя на себя чужую проблему, вы начинаете ею жить: от рождения и до разрешения этой самой проблемы. Но если жить за других, времени для себя практически не остаётся… Поняли, к чему я клоню? Борьба за души эльфов ввела меня в мерзейшее из настроений, проходящее под девизом: «На кой фрэлл я помогаю тем, кто не может ничего сделать для меня самого?» Нет, не считайте вашего покорного слугу существом, во всём ищущим выгоду, тем более что я этим и не занимаюсь… Но так хочется порой, чтобы позаботились о тебе самом…

— Что за гном-то? — спросил я у Кэла, который напряжённо изучал вывески гостиниц по ходу следования.

— Один из лучших Мастеров, которых рождали Горы.

— М-да? И зачем мы к нему идём?

— Ты же говорил, что тебе нужно оружие? Вот за ним и идём! — недовольно отмахнулся эльф.

— Хочешь сказать, что у тебя хватит денег на гномий клинок? — хохотнул я.

— Не на всякий, — со вздохом признал Кэл. — Но нам изыски и не нужны: достаточно, чтобы на клинке стояла подпись горного Мастера!

— Ну-ну, — поощряю его энтузиазм. — Любопытно будет взглянуть, как ты торгуешься… Умеешь торговаться-то?

— Не вчера родился! — огрызается листоухий и резко останавливается: — Пришли!

Я провожу взглядом по добротной каменной кладке очень человеческого здания.

— Здесь останавливаются гномы?

— Вообще-то нет, но Мастера Гедрина с радостью принимают в любой гостинице, — сообщает Кэл, переступая порог.

— Гедрина? — Я невольно закашлялся. Конечно, есть шанс встретить просто ещё одного гнома с таким же именем, но… Вряд ли. — Говоришь, один из лучших Мастеров?

— Ну что ты прицепился к словам? Пошли, он уже ждёт!

И я пошёл… Боюсь, у меня начинает развиваться опасная болезнь, основной симптом которой — не покидающая сознание мысль: «Это где-то уже было». Так недолго и с ума сойти, между прочим! Хотя… Если ума нет, то и терять нечего!

Гедрин принимал нас не в общем зале, а в своей комнате, чистенькой, светлой и строгой: все вещи занимали отведённые им места, и я невольно позавидовал упорядоченности мыслей своего старого знакомца. У меня (если взглянуть, на что становится похоже место моего обитания спустя неделю) можно предположить в голове всё что угодно, за исключением порядка…

С момента последней встречи гном ничуть не изменился, но сейчас передо мной был не кузнец, увлечённый работой, и не весёлый выпивоха, а персона степенная и солидная. Одним словом, дипломат, прибывший на переговоры, а не дядя Гедди, как его зовёт Миррима — да-да, та самая, из-за которой весь этот сыр-бор и разгорелся. Помните? Низкорослый и весьма капризный ураган, который втравил меня в глупую и опасную ситуацию и заставил первый раз в жизни забыть о страхе за собственную шкуру. Я вряд ли её забуду…

Гедрин выглядит внушительно: одежда добротная, даже дорогая, на груди — медальон Мастера, в косичках бороды — скромные, но невероятной изящности заколки.

Предложив занять места за пустым столом, гном начал разговор:

— Что привело вас, почтенный эльф, в мою скромную обитель?

— Я бы не хотел изъясняться в столь… высоком стиле, Мастер, — поморщился Кэл. — У меня есть к вам дело, очень простое и не требующее высокопарных фраз.

— Изложите, — велел гном. — А я сам решу, какой стиль подходит для обсуждения!

Насколько я изучил характер Гедрина, сейчас мой знакомец был слегка рассержен бесцеремонностью эльфа: в самом деле, все купцы на свете начинают издалека — и продавая, и покупая товар. Зачем же нарушать традиции?

— Нам нужен клинок, — просто и прямо заявил листоухий.

— Нам? — с еле заметной ехидцей переспросил гном.

— Точнее, моему спутнику.

— Какой?

— Любой, — беспечно ответил Кэл, а я недовольно качнул головой. Гедрин заметил мою реакцию и усмехнулся:

— Выбор клинка — целое дело, почтенный эльф… Ваш спутник, похоже, понимает это лучше вас.

В общем-то, в воздухе запахло оскорблением, но эльф усилием воли проглотил обиду и ответил:

— Клинок для него, ему и выбирать!

— Какую сумму вы рассчитываете потратить? — задал гном основополагающий вопрос.

— Не слишком большую. — Кэл старался держаться гордо и независимо, но то ли дядя Гедди хорошо разбирался в особенностях эльфийского «взросления», то ли попросту понимал, что, имея на руках внушительную сумму, эльф вёл бы себя иначе… Широкий рот гнома расплылся в чуточку презрительной улыбке:

— Я привёз в Вайарду только образцы и оружие, выполненное на заказ… Не знаю, чем могу вам помочь.

— Мы хотели бы посмотреть… образцы. — Я решил вступить в разговор.

— Извольте, только… не следует тратить такую драгоценность, как время, попусту, — заявил Гедрин. — Позвольте взглянуть на вашу руку, и я сам скажу, смогу ли что-то предложить.

— Как вам будет угодно. — Я встал из-за стола, подошёл к гному, медленно, палец за пальцем, стащил тесную перчатку с правой руки и протянул ладонь Мастеру.

Сначала дядя Гедди просто смотрел, и морщины на его лбу становились всё глубже и глубже. Потом он посчитал нужным измерить пальцами пропорции моей кисти. По окончании долгой и какой-то неуверенной процедуры гном, пожевав губами, попросил:

— Не могли бы вы показать вторую руку?

Я выполнил просьбу и подвергся новому этапу осмотра.

Наконец Гедрин задумчиво откинулся на спинку кресла и сообщил:

— Как ни странно, у меня есть при себе оружие, сделанное для очень похожей руки.

— Так это же замечательно! — расцвёл эльф. — Уступите его нам! Я обещаю заплатить, сколько попросите…

— Оно не продаётся, — отрезал гном.

— Всё продаётся, — уверенно заявил Кэл. — Сколько вы хотите?

— Вы не поняли, почтенный: ОНО НЕ ПРОДАЁТСЯ, — с ледяным спокойствием повторил Гедрин. — Я сделал его для… друга.

— Ну тогда ссудите нам… на некоторое время. Или друг обидится?

— Тот, о ком я говорю, спас мне жизнь, господа, а такие долги не платят подержанными вещами! — гордо выпрямил спину гном.

— Но, почтенный Мастер, если уж вы упомянули… — продолжал ныть эльф, а Гедрин нахмурился:

— Я просто не ожидал увидеть руку, столь похожую на… Нет, мне, наверно, просто почудилось…

— Не рановато ли для вашего возраста? — Я потихоньку возвращаю своему голосу прежнее звучание. — Смотрите, как только станет известно, что вы выживаете из ума, Миррима останется без летнего отдыха в доме любимого дядюшки!

Гном вскочил на ноги и уставился на меня снизу вверх, грозно хмуря брови:

— Откуда ты знаешь…

— О девочке, которая на лето приезжает в Мирак и задаёт дел милейшей Кароле?

— Немедленно говори, кто ты такой! — Участки круглых щёк, не скрытые бородой и усами, начали наливаться краской.

— Медленно или немедленно… Удивляюсь я вам, дядя Гедди: руку узнали, а лицо припомнить не можете… Или «уголёк» после купания слишком крепким показался?

Гном всмотрелся в мою довольную улыбку и едва не рухнул обратно в кресло.

— Ты… здесь… да как такое возможно…

— А где я должен быть? В столице? Так туда я ещё попаду! — Оставив опешившего Гедрина и ничего не понимающего Кэла, выхожу в коридор и ловлю первого попавшегося мальчонку:

— Ты здесь служишь?

— Да, господин!

— Кувшин лучшего эля Мастеру Гедрину, и живо!

Спустя минуту, не более, в кружках уже шипит заказанная мной выпивка. Судя по терпкому аромату, мальчонка не обманул: эль и в самом деле хорош. Гном мочит усы в пенящейся жидкости, да и эльф (в основном чтобы чем-то заняться) тоже не брезгует пригубить хмельной влаги.

— Я не собирался посещать Вайарду, если вы это хотели спросить… Так получилось.

— А где эльфов нашёл?

— Нарочно не искал. — Усмехаюсь, искоса поглядывая на растерянного Кэла.

— Не то чтобы компания дурная, но… Зачем ты с ними связался?

— Знаете ли, гномов на пути не встретилось, уж тогда я бы не искал лучших попутчиков! — Шучу, конечно, и Гедрин вполне это понимает.

— Миррима ведь рассказывала, что ты был в Мираке… И как я сразу не понял…

— Если вы обманулись на мой счёт, есть надежда, что обманутся и другие! Я не горю желанием мелькать в столице своим настоящим лицом.

— Ну тот, кто тебя раньше не видел, и не подумает, что лэрр — поддельный, — успокаивает меня гном. — Да и те, кто видел…

— Я постараюсь не попадаться им на глаза.

— И то верно… — Он задумчиво прикладывается к кружке. На один долгий и внушительный глоток.

— Так что насчёт оружия? — мягко напоминаю, памятуя о любви Гедрина к питию и о том, чем обычно заканчиваются попойки в его обществе.

— Ах да… — Гном встаёт и идёт к дорожным сумкам, аккуратно разложенным на сундуке. А через несколько вдохов на столе оказываются такие великолепные клинки, что даже Кэл шепчет:

— Бывают же чудеса…

Впрочем, если судить непредвзято и строго, клинки как клинки. Кайры. Парные. Для двух «разных» рук. «Младшая» выкована из более толстой полосы стали, потому что предназначена большей частью для отвода чужих атак и длительного контакта с клинком противника. «Старшая» длиннее и изящнее, но ничуть не слабее: хрупкость лезвия с почти незаметным изгибом обманчива. Гарды небольшие, но на «младшей» есть «отводящий лепесток», чтобы защищать пальцы. Ого, да он ещё и подвижный! Есть пружина, позволяющая превратить «лепесток» из средства защиты в захват для чужого меча… В самом деле работа Мастера! Рукояти отделаны пластинками полированной кости, почти мгновенно нагревающейся от тепла пальцев. Украшений минимум, хотя… Постойте-ка… Это… С какой же такой радости?

С наверший рукоятей на меня смотрят драконьи морды.

Ох, сказал бы я тебе пару ласковых, дядя Гедди… Ну кто ж так себе дракона представляет! Срам один… Нет, согласен: те, кто никогда не видел, или видел, но перепугался до смерти, воспринимают сей звериный лик исключительно как лик смерти, когда на самом деле… Впрочем, всё равно красиво. Только не драконы получились, а, скорее… найо.[72] Ничего, сойдёт.

Сталь хорошая, даже замечательная: отражения даёт чистые, почти идеальные, но не бликует, что очень удобно, если не хочешь обнаружить себя перед противником раньше времени. С виду клинки скромные, но если приглядеться… Не буду никому позволять приглядываться. Ещё надумают украсть…

Словно читая мои мысли, Гедрин спешит прогнать сомнения:

— Они будут слушаться только тебя.

— Это ещё почему?

— Э-э-э-э… — Он слегка замялся, словно попался с поличным прямо на месте преступления. — Есть такой ритуал: добавлять в сталь при выплавке частичку того, кто будет владеть оружием… Вот я и добавил…

— ЧТО?!

— Да крови немножко…

— Откуда?!

— Было дело… — Гном довольно ухмыльнулся. — Когда моё «второе рождение» отмечали, помнишь? Ты хотел кусок мяса отрезать, а мы не успели вовремя нож отобрать… Да и немного крови-то было! Доктор ещё перевязать хотел, а ты сказал, что сам кому хочешь что хочешь перевяжешь, если от тебя не отстанут… Вспомнил?

М-да-а-а-а-а… Совершенно не контролирую себя, когда напьюсь. «Перевязать»… Хорошо, что «отрезать» не обещал… Впрочем, поскольку рядом был такой крепкий и опытный выпивоха, как Борг, до намеренного членовредительства дело бы всё равно не дошло.

— А я ножичек под шумок-то и припрятал! — торжествующе закончил Гедрин, сияющий, как ребёнок, которому удалась дерзкая проделка.

— Угу…

Хм. Ты, конечно, старый и умный Мастер, дядя Гедди, но, право, иногда не следует доверяться традициям… Кровь мою подмешал, говоришь? Я прислушался к ощущениям, взвешивая клинки в руках. Сначала один, потом другой. Потом — оба вместе.

Что-то есть, но что именно — предстоит разбираться. Не думаю, что они будут «слушаться» только меня, скорее вероятен другой вариант: чужака отпугнут или… поглотят. Ох, мало мне проблем с эльфами, теперь и гномы норовят неприятностей подкинуть…

— Это очень щедрый дар, Мастер.

— Не дар, а всего лишь благодарность за то, что ты сделал для моей семьи, — поправляет меня гном.

Улыбаюсь:

— А что с жемчугом? Ювелира уже нашли?

— Ой, забыл совсем! — Гедрин хлопает себя по лбу и снова начинает рыться в сумках. А когда заботливо перевязанный и упакованный свёрток разворачивается, я восхищённо щёлкаю языком:

— Браво!

Больше всего этот головной убор похож на венок, который сызмальства умеет плести каждая девушка, только вот сделан он не из полевых цветов, а из того, что в природе не имеет души, но под умелыми пальцами Мастера драгоценностей обрело новую жизнь.

Тонкая серебряная сетка усыпана мелкими серебряными же, полураскрывшимися цветками, в сердце каждого из которых, как капля молочной росы, сияет жемчужина. Боязно даже дотронуться до этой красоты: вдруг «росинки» осыплются?

— Лучшего и представить нельзя. — Вот и всё, что могу сказать по поводу подарка Мирриме.

— Согласен, — кивает эльф. — Он совершенен!

От Гедрина мы ушли сразу же после того, как эль в кувшине закончился. При этом мне пришлось клятвенно пообещать навестить Мирриму, которая (вот это новость!) до сих пор опечалена нашей так и не пришедшей к окончательному устранению обоюдных претензий размолвкой. Я попытался выудить из гнома причину появления его племянницы рядом с Улларэдом в компании, мягко говоря, не самых приятных попутчиков. Попытка успехом не увенчалась: дядя Гедди нахмурился, буркнул в бороду что-то вроде «это дело семейное, и виновники получили по заслугам». Ну и ладушки, если хоть здесь обошлось без меня! Влезать в чужую личную жизнь чревато осложнениями в своей собственной…

О цели визита в Вайарду гном тоже распространяться не стал — заметил только, что встречался с высокопоставленным заказчиком, чтобы вручить готовое изделие. Эльф, находившийся под впечатлением результатов моего знакомства с «одним из лучших горных Мастеров», вообще принимал участие в беседе в качестве фона: изредка вставлял замечания, не имеющие отношения к теме беседы. Типа: «О!», «А!», «Конечно!», «Разумеется!», «Неужели?». А я сам… Не менее потрясённый неожиданно приятной встречей и роскошным подарком, ваш покорный слуга не знал, что и думать по поводу очередной проделки судьбы. Если всё идёт гладко, не ведёт ли дорога к обрыву?

Поскольку листоухие братья примирились каждый со своими обязанностями, причин медлить с отъездом больше не было, и в гостинице закипели сборы в дальнюю дорогу. Я деятельного участия в сём утомительном процессе не принимал, поскольку меня практически в самом начале оных сборов поймал за рукав доктор с требованием рассказать об инеистой ящерице. Попытка пошутить, излагая отрывок прочитанного некогда описания, успеха не имела. «Зверь ужасный и невиданный, сиречь ящерица, называемая инеистой, что по земле не ходит и по воздуху не летает…» Не дав мне закончить фразу, эльф скорбно поджал губу и попросил «не издеваться». Пришлось вспоминать, как всё обстояло на самом деле. И я вспомнил.

Ростом в холке с полторы лошади. Тело длинное, изящное, судя по характерной гибкости, позвоночник вовсе не такой, как, например, у зверя, — больше на змею похоже… Хвост чрезмерно длинный (и как она сама в нём не путается?), по всей длине расположены твёрдые наросты, напоминающие коготки и проходящие тремя параллельными рядами. В целом сия конструкция наводит на мысль: то ли ящерица своим хвостом за что-то держится (вряд ли, конечно, по деревьям лазает, хотя… чем фрэлл не шутит?), то ли наоборот — кого-то хватает и держит… Бр-р-р-р-р! Пожалуй, из такого «захвата» не сразу выберешься. Если выберешься… Лапы… Кажется, четыре. Собственно говоря, я на лапы и не смотрел, потому как то, что находилось выше, было гораздо интереснее… Толщина шеи соразмерна с толщиной тела. Морда слегка вытянута, пасть большая, оснащённая в передней части внушительными клыками, по два сверху и снизу — глубже не заглядывал. Глаза широко расставлены, находятся на боковых частях морды, но смотрят не только вбок, а и вперёд. Всё тело покрыто серо-зелёной чешуёй заострённой формы, которая может изменять свой наклон и благодаря этому позволяет ящерице «пропадать из виду»… Кстати, похоже, глаза таким же образом могут менять «угол зрения». А что, очень даже удобно! Я тоже иногда ловлю себя на мысли: «Неплохо бы посмотреть назад»…

Эти «свидетельства из первых рук» я обменял на подробную инструкцию и рецепты составов, которые надлежало наносить на кожу и капать в глаза, дабы сохранить облик лэрра в правдоподобной целостности. Пока продолжалась увлекательная беседа с доктором, сборы успешно завершились и немногочисленные, надо сказать, пожитки были размещены в карете, на козлах которой обнаружился тот самый возница, что доставил нас в Вайарду. В ответ на мой изумлённый взгляд Кэл объяснил, что этому человеку всё равно нужно возвращаться в окрестности Виллерима, так что всё складывается наилучшим образом: он будет управлять средством передвижения, а мы можем ни о чём не волноваться. Но слова эльфа меня лично не успокоили: я бы гораздо охотнее переживал по поводу того, кто правит экипажем, чем задумывался над целью путешествия и возможными препятствиями, которые наверняка не преминут возникнуть на нашем пути.

Мин ожидала меня в зале гостиницы, у самых дверей.

— И всё-таки уходишь. — Серые глаза смотрели укоризненно и печально.

— Ненадолго, милая…

— Откуда тебе знать? — Она вздохнула так горько, что моё сердце кольнула неожиданно сильная боль.

— Конечно, откуда? Но я обязательно вернусь. Я не имею права умереть в ближайшее время, так что не волнуйся! — Пробую казаться бодрым и уверенным в себе. Получается, правда, не слишком убедительно.

— Я буду ждать, — отвечает Мин, и по тону голоса ясно: будет. Сколько понадобится. Хоть всю оставшуюся жизнь.

— Не скучай, милая! Кайа нуждается в твоей заботе, да и Кэл — пока не вернутся домой… Обещаешь?

— Обещаю.

— Ну только плакать не смей!

— Не буду. Я не умею плакать…

— Совсем-совсем?

— Совсем-совсем, — равнодушно подтверждает она.

— Почему?

— Недостойна, наверное…

— Милая, — кладу ладони на её талию, — это совершенно не важно. Не умеешь плакать, и не надо! Тебе можно только позавидовать… Вот я, например…

— Ты очень хорошо умеешь говорить глупости — так, что в них хочется верить. — Тонкие губы наконец-то трогает улыбка.

— Видишь, и я на что-то сгодился!

Мы умолкаем, глядя в глаза друг другу. Сколько проходит времени? Минута? Больше? Не знаю, но Кэл недовольно окрикивает меня:

— Эй, нельзя ли поторопиться? А то вцепился в девушку, как мальчишка — в рукоять меча!

Рукоять… Меча?

Мир вздрогнул. Ещё раз. Затрясся, словно в припадке. Пласты Реальности налетели друг на друга, с грохотом сшиблись и отскочили назад, оставляя после себя медленно тающие осколки…

Рукоять меча. Теперь я знаю, кто ты, моя милая!

Кайрис[73]. Строгая, длинная, смертоносно изящная. Только такая, и никакая более! Серые глаза горят сталью клинка, и каждая из жемчужно-пепельных прядей волос — острее самого отточенного в мире лезвия…

Я не могу себя контролировать, а Мантия… Наверное, потешается над нами, потому что Вуаль вдруг рвётся на тысячи клочков, и я остаюсь без защиты. Без защиты для Мин…

Она чувствует. Чувствует и властно приникает к моим губам. На очень долгую минуту. А я не силах разорвать поцелуй, потому что… Да, через него утекают годы жизни, но мне почему-то кажется, что Мин с радостью жертвует ими, потому что взамен получает неизмеримо больше. Взамен она получает часть самой себя…

— Побереги силы, g’haya… — говорю я, когда воительница всё же отпускает меня на волю.

— Зачем? Я ни о чём не жалею. — Она улыбается светло и тепло.

— Зато я жалею!

— Не надо… Ты даришь мне жизнь.

— Отнимая время?

— Иногда это вполне равноценная замена… — Мин усмехается и щёлкает меня по носу: — У тебя на боку достойные «девочки», но помни: я ревнива!

— Да? Тогда не буду давать повод для ревности…

— Тебе пора. — Она отходит в сторону.

— Иду. — Киваю, но вовремя вспоминаю о важном вопросе: — Как тебя зовут, милая?

— Нэмин’на-ари, — нараспев произносит она.

«Нэмин’на-ари». «Последняя Песнь Души». Как красиво и как… подходяще.

— Я вернусь к тебе, милая.

— Вернёшься, — соглашается она. — Но вот ты ли?

— Приложу все усилия, — говорю совершенно серьёзно, но Мин качает головой:

— Пути Судьбы так запутаны… Ты можешь свернуть не на ту дорогу.

— Не сверну. Потому что ты будешь меня ждать.

— Прощай…