На полпути к себе Иванова Вероника

Выдерживаю паузу, необходимую для усиления эффекта.

— Итак, о чём мы говорили, граф?

— О жизни и смерти. — Тихий шелест песчинок, отсчитывающих последние минуты.

— Именно! Я сказал, что могу изменить ваш приговор. Вы согласны?

— Не тратьте на меня время и силы, лэрр. Я не хочу жить.

— А ещё минуту назад…

— Минуту назад у меня была надежда. Теперь… мне всё равно.

Укоризненно цокаю языком:

— Ай-вэй, граф! Вы так легко сдаётесь? Не самое лучшее качество характера… Из-за ТАКОГО пустяка?

— Это не пустяк… — Слабая попытка возразить.

— А что же? Подумаешь, девушка оказалась не той, которой… казалась… Что-то я заговариваюсь… Ерунда! Девушек много, на ваш век хватит!

— Не шутите над этим… Я… Мне не…

— Ой, только не надо этого трагизма! «Я больше никогда и никого не полюблю» — это хотели сказать? Несусветная глупость! Хотя бы потому, что и Роллену вы не любите!

— Что значит — не люблю?

— А то и значит! Вы её жалеете, не более! Несчастное создание, нуждающееся в защите — Вы ведь так о ней думаете? Отчасти правильно, но… — Многозначительно щёлкаю пальцами. — У неё уже есть защита, и вы только что прекрасно это видели! Пусть девушка не признаётся в этом даже себе самой, но её тело не может солгать… Вы заметили, как она прильнула к своему брату? Не буду утверждать, что между ними есть настоящая страсть, однако и расстаться они не могут. Связанные давним стыдом? Возможно. И что из того? Цепи любви далеко не самые прочные.

— Но… — Больно смотреть, как рушатся надежды и мечты Шэрола. Очень больно. Даже если учесть, что они были ложными.

— Плюньте и забудьте, граф! Роллена стоит многого, но не жизни. Особенно ВАШЕЙ жизни. Вы и так натворили столько глупостей… Не делайте последнюю, не жертвуйте собой впустую!

— Впустую?

— А то как же? Думаете, ваша смерть избавит девушку от подозрений и обвинений? Лишь частично, дорогой граф, лишь частично! Правосудию, положим, всё равно: взявший на себя вину казнён, можно умыть руки. Но я-то знаю, КТО и НАСКОЛЬКО виноват, об этом вы не подумали? Не подумали, что днём позже я подстерегу Роллену в каком-нибудь укромном уголке и проведу всестороннее исследование её внутренностей?

— Вы… Вы не сможете… — Ну наконец-то в глазах графа появилось нечто отдалённо напоминающее мысль!

— Почему? — усмехаюсь. — Чтобы вспороть человеку живот, не надо быть ни особо сильным, ни особо злым, достаточно лишь уверенности в собственной правоте. А я — уверен.

— В чём? — Хриплый шёпот.

— Видите ли, граф… Вас приговорили за использование «рубиновой росы» во вред. Справедливо, между прочим! Но гораздо более жестокого наказания заслуживает тот, кто снабдил вас отравой, потому что негодяй нарушил и запрет на ввоз, и запрет на распространение. А мне почему-то кажется, что достать «росу» вы могли, только воспользовавшись связями вашей возлюбленной. Верно?

Шэрол молчит, но мне не нужно подтверждение того, что и так очевидно. Поэтому продолжаю:

— Кто ещё, кроме мага, пользующегося покровительством короля, может безнаказанно и безбоязненно получать и хранить у себя запрещённые зелья? Так что, граф, сами посудите — вину Роллены даже не надо доказывать. У меня есть только один вопрос: кто именно дал ей «росу»? Вряд ли её брат; он, конечно, самодур, но на откровенного идиота непохож… Итак, кто?

— Я не знаю… Но Герис нам не помогал.

— Вы в этом поклянётесь?

— Да.

— Хорошо… — Что ж, остаётся вторая кандидатура, но с ней я буду разбираться позже. А пока… — Всё ещё настаиваете на том, чтобы умереть? Если хотите, я вам помогу. Лично. У меня есть чудесный ножичек…

— Н-нет. — Молодой человек нервно отшатнулся.

— Зря! Я бы не сделал вам очень больно… Ну только не падайте! Я пошутил. Его высочество принц Дэриен великодушно позволил вам остаться в живых. С одним условием.

— Каким же?

— Условие, если вам интересно, высказано мной, и проверять его выполнение тоже буду я. Обвинение остаётся в силе, но исполнение приговора откладывается. На неопределённый срок. Всё будет зависеть от вас: преданное служение интересам короны со временем обязательно перевесит преступление, совершённое под влиянием чувств. Понятно?

— «Преданное служение»? Ваше предложение больше похоже на шантаж. — Ну вот, он уже разумно мыслит! Замечательно!

— Одно другому не мешает, дорогой граф! Я не призываю вас лизать кому-то ноги… Я лишь предлагаю вам выполнить долг дворянина, чьи предки служили земле, на которой жили. А некоторое принуждение… Оно только подстегнёт, заставляя принять решение как можно быстрее!

— Вы опасный человек, лэрр. — Шэрол смотрит на меня грустно, но уже небезысходно.

— Я знаю. Но я опаснее для самого себя, чем для других… Итак, вы согласны?

— На что?

— На службу во славу Западного Шема — в общем и принца Дэриена — в частности?

— У меня есть выбор? — О, мы уже пытаемся улыбнуться… Какой же я молодец!

— Выбор есть всегда! Но не все умеют его делать правильно, — подмигиваю.

— Вы очень убедительны, лэрр… Пожалуй, я соглашусь.

— Не буду утверждать, что вы не пожалеете, граф. Пожалеете, и не раз! Но ещё чаще вы будете с благодарностью вспоминать это зимнее утро и…

— И несносного человека, который заставил меня жить правильно?

— Именно, дорогой граф!

— Ваше решение, Мастер?

Ксаррон смотрит на тусклый день за окнами кабинета сквозь наполовину опустошённый хрустальный бокал. Я, развалясь в кресле, наслаждаюсь терпким вином, подогретым с горстью южных специй. Рогар задумчиво поглаживает подбородок.

— Оно вам необходимо, милорд?

— Вы же знаете — порядок нужен во всём. Кроме того, я не люблю приказывать, если можно попросить и получить согласие. — Кузен серьёзным и слегка торжественным тоном озвучивает одну из моих любимых жизненных позиций.

Бросаю недоумённый взгляд исподлобья в сторону милорда Ректора. Ну надо же… Ксо не любит приказывать? Да он только этим и занимается всё то время, которое мне довелось его знать! Или это просто игра на публику? Согласен, публики мало. Собственно, зритель у действа, разворачивающегося в кабинете начальника тюрьмы, один. Я.

Ксаррон видит растерянность на моём лице и недовольно морщится, словно говоря: «Не мешай, я занят». Что ж, не буду, раз просишь. Но и объяснения услышать не откажусь. Позже. Когда будет решена одна небольшая, но насущная проблема…

— Хорошо, я займусь молодым человеком, — сообщает Рогар после паузы, заполненной нелёгкими раздумьями.

— Со своей стороны окажу всяческую помощь, Мастер… Если понадобится.

— Это будет нелишне, милорд… Однако не понимаю, зачем вам понадобилось моё скромное участие, если есть и другой достойный претендент?

Претендент? А, он имеет в виду меня… Нет уж, взваливать на свои хрупкие плечи обузу в лице запутавшегося в истинных и мнимых ценностях Шэрола не буду. И нечего на меня так смотреть!

Основательно прикладываюсь к фарфоровой чашке. О, ещё несколько минут — и вино совсем остынет… Надо поторопиться!

— Мой племянник? — Ксо качает головой. — Ему некогда.

— Мне, право, даже стыдно, милорд, — вполне искренне признаёт Рогар. — Вмешиваться в творение других рук в тот момент, когда оно уже в шаге от завершения…

— Ив не будет против. Правда? — Ехидный взгляд в мою сторону.

— Не будет, — буркаю себе под нос.

— Вот видите, Мастер, беспокоиться не о чем! — преувеличенно весело заявляет Ксо, но Рогара не так-то просто сбить со следа.

— Ваш племянник обучался под вашим руководством, милорд?

— Ну что вы! К счастью или к сожалению, нет. Он у меня… самородок.

— Самовыродок. — Не могу удержаться, хоть тресни. Знаю, что произойдёт, но не могу.

Мастер на миг замирает, словно статуя. Перекатывает произнесённое мной слово в своих мыслях. Щурится и… На резко очерченные губы заползает улыбка. Медленно. Лениво. Довольно.

— Как вы сказали, лэрр? Само — кто?

Молчу, сосредоточенно рассматривая затейливую гирлянду цветов, опоясывающую чашку в моей руке. Только бы не рассмеяться… Только бы не рассмеяться… Только бы…

— Самовыродок, я правильно расслышал?

Наши взгляды встречаются, и я вижу, как в серых глазах разгорается веселье.

— Совершенно верно, Мастер.

— Скажите, лэрр… мы с вами уже встречались?

— Не в этой жизни.

— Вот что, господа, мне пора! — вдруг спохватывается Ксаррон. — Простите, что лишаю вас своего общества, но заведение, находящееся на моём попечении, вечно требует забот… С вами, Мастер, мы ещё сегодня увидимся, я надеюсь… Ив! Веди себя прилично! Не забудь, что после праздников ты будешь мне нужен!

Когда последние отголоски торопливых шагов милорда Ректора стихают за закрытой дверью, Рогар усмехается:

— Не ожидал.

— Чего именно? Встретиться здесь или встретиться со мной?

— И того и другого, если честно. Но ещё больше меня удивляют твои… таланты.

— Таланты? Ерунда! — Поднимаюсь из кресла и подхожу к окну, на подоконник которого присел Мастер. — Так, небольшая зарисовка… Наудачу.

— У тебя получилось. — Спокойная констатация факта.

— Думаешь?

— Уверен.

— Ты присмотришь за Шэролом? — жалобно заглядываю в смешливую глубину стальных глаз своего хозяина.

— Если ты просишь… — Улыбка. Добрая и довольная. — Хотя лучше бы ты занимался им сам.

— Не-а, не могу.

— Почему?

— Дядя же сказал: мне некогда.

— И чем ты занят, позволь узнать?

— Да так… всяким разным. — Сказать ему или нет? И сказав, ничего не потеряю, и не сказав, останусь при своём. Трудный выбор, правда?

— Столь же важным, как и сегодняшняя… зарисовка? — лукаво уточняет Рогар.

— Примерно. Может быть, ещё важнее.

— Это касается Дэриена? — Он, как всегда, зрит в самую суть.

— Частично.

— Поподробнее можно? Ты имеешь в виду болезнь и её виновника?

— Да, если хочешь.

— И?

— Что? — непонимающе встряхиваю головой.

— У тебя есть по этому поводу предположения?

— Почему же предположения… Мне известен человек. И я даже представляю себе его мотивы… Немного. Но гораздо больше меня интересует совсем другое.

— Например? — Мастер мигом серьёзнеет.

— Что ты можешь рассказать мне о Лаймаре?

— О ком? — Удивлённо расширенные глаза.

— Первый раз слышишь это имя? Не поверю!

— Не первый, но… Впрочем, постараюсь удовлетворить твоё любопытство.

— Это не любопытство! — возражаю, может быть, слишком горячо. — Информация нужна мне для дела!

— Ну разумеется… — Хитрая улыбка. — Итак, Лаймар… Сверстник придворного мага — ты с ним уже знаком, как я понимаю… Так же, как и Герис, являлся учеником почтенного Лары, без вести пропавшего более пятнадцати лет назад. Способностями не обделён и мог бы претендовать на более высокое положение, нежели занимает сейчас, но по каким-то причинам отступился от своих притязаний и довольствуется имеющимся. Хитёр, не забывает ни дурного, ни хорошего. Предпочитает держаться в тени, но не упускает случая заявить миру о своих достоинствах.

— А что насчёт его тайных помыслов?

— Помыслов?

— Ну да. На какое из отделений Стражи он работает?

Рогар целых три вдоха внимательно смотрит на меня, потом переспрашивает:

— Почему ты считаешь, что он связан с…

— Хочешь сказать, Лаймар строит козни сам по себе?

— Пожалуй, нет… Но с чего ты взял, что…

— Он определённо был или остаётся до сих пор связан с Постоялым Двором. Южного разлива.

— И как ты это определил? — Во взгляде Рогара проступает деловой интерес.

— Ты никогда не видел, как «караванщики» пьют taaleh?

— Признаться, нет.

— А я видел. И с уверенностью могу заявить, что Лаймар не только хранит в своём сердце традиции Южного Шема, но и следует им так, как это принято на местном постоялом дворе.

— Вполне возможно. — Рогар переводит взгляд за окно и некоторое время молчит. — Вполне…

Возвращаюсь к креслу и накидываю на плечи плащ.

— Уходишь?

— Да. Надо немного пройтись. Развеяться.

— Лучше ляг и поспи до завтрашнего утра.

— Это совет или приказ? — ехидничаю, напоследок.

— И то и другое.

— Жа-а-а-аль!

— Это ещё почему? — Нет, Мастер не попался на мою уловку, просто ему любопытно, что я задумал.

— Потому! Совету я бы последовал не задумываясь, а вот приказ… Приказ исполнять не буду, и не надейся!

— Вот как? Нужно напомнить, кто ты такой?

— В данный момент я племянник твоего нанимателя, если помнишь!

— Это не продлится вечно. — По тону невозможно понять, сожалеет Рогар по этому поводу или искренне рад.

— Увы, — вынужден согласиться. — Но как только я перестану быть нужен милорду Ректору, сразу же вернусь к исполнению… прежних обязанностей.

— Неужели?

— Не веришь? А ведь я не…

— Не лжёшь? Знаю, знаю! — Мастер устало машет рукой. — Кстати, раз уж речь зашла о твоей правдивости… Ректор и в самом деле твой дядя?

— Нет. Он мой… родственник, но не дядя.

— Хм-м-м-м… И, несмотря на это, ты согласен признавать меня своим хозяином?

— Почему бы и нет?

— Наверное, у тебя с головой не всё хорошо. — Осторожное предположение.

— Конечно, не всё! Мёрзнет, между прочим, с такой-то причёской!

Рогар качает головой:

— И всё-таки не понимаю. Собственно, по какой причине ты выглядишь… так, как выглядишь?

— О, это не моя тайна!

— А чья?

— Эльфийская.

— Даже так? — Некоторое недоумение, быстро сменившееся охотничьим азартом. — Уж не того ли эльфа, с которым ты живёшь под одной крышей?

— Отчасти его, отчасти его старшего брата, в основном — Совета Кланов. Но ни капли не моя!

— То есть не расскажешь? — уточняет Мастер.

— Было бы что рассказывать… Я и сам ничего не знаю. Честно!

— Ладно, поверю. Так почему ты спросил меня о Лаймаре? В чём он виновен?

— Я что, похож на судью? — обижаюсь, и вполне обоснованно. — Никаких приговоров ещё не вынесено, и вина — даже если таковая имеется — не доказана. Я просто собираю сведения для принятия решения…

— Какого именно решения?

— Пока не знаю. Надо подумать, и подумать хорошенько. Впрочем, если настаиваешь… Кое в чём можно быть уверенным уже сейчас. «Росу» Шэрол получил, скорее всего, с помощью Лаймара. Ученица мага приложила руки к исключению Дэриена из числа наследников престола. Тот же Лаймар, как я понимаю, подсунул в свиту Рикаарда безумную эльфийку…

Умолкаю на полуслове, потому что… Мозаика начинает складываться!

Итак, взглянем на происшедшее под новым углом.

Обиженный Мэвин ищет способ отомстить тому, кто отнял у него внимание сестры. Каким-то образом парень знакомится с Вийсой (кажется, так её именовали?), которая либо прямо предлагает свои услуги, либо в непринуждённой беседе вскользь упоминает о возможности сотрудничества. Скорее всего, действиями магички руководит её учитель, находящий выгоду в болезни старшего наследника престола. Вопрос: какую именно выгоду? Возможно… На Дэриена влиять трудно: мальчик уже вырос, а вот близнецы находятся в том милом возрасте, когда дурные примеры как нельзя заразительны. Лаймар обрабатывает Рикаарда своими методами, стремясь изменить характер принца в нужную сторону. Удачно, кстати, обрабатывает: сам тому свидетель и жертва… К моменту Инициации младший наследник (Рианну вычёркиваем, поскольку она никем не принимается в расчёт из-за своей «неполноценности») должен превратиться в типа с очень неустойчивым и неприятным поведением. В типа, влияние на которого предположительно будет иметь только один человек. Почтенный Лаймар.

Подождите-ка! Он сверстник Гериса и учился вместе с ним? Но почему-то не хотел поспорить за место придворного мага… Зато более чем уверен: Лаймар имеет отношение к тому, что произошло при Инициации Дэриена. То есть к вспышке безумной страсти, которая нарушила равновесие сознания Инициирующего. Может, подсыпал чего в еду, может, колданул — дело не в деталях, а в результате. Ага. Значит, ему было мало того, что старший принц не может работать с артефактами. Почему? Потому что… Потому что Лаймар знает: всё можно переиграть заново! А я знаю? Кажется…

Спокойно, Джерон, спокойно! ЭТИМ ты займёшься после. Надо закончить другую логическую цепочку.

Какие же возможности кроются в злосчастном артефакте, из-за которого всё и началось? Ну, Мэй, я тебя достану, подожди у меня!..

Лаймар устраняет одного претендента, потом берётся за второго, и всё вроде бы идёт тихо и складно, но… Планы на Рикаарда появляются ещё у кого-то. У мага или даже целой группы кудесников, которые желают установить над мальчиком контроль. И они торопятся, потому что артефакт вот-вот должен проснуться, а единственный Мост, который может с ним работать, к счастью, пока не инициирован… Хм. Хм. Хм. И где же мне искать этих злодеев? Кроме того… Стоит ли их вообще искать?

— Эй, парень, очнись! Что с тобой?

Отвлекаюсь от своих мыслей и вижу встревоженное лицо Рогара.

— Ничего особенного… Я задумался.

— М-да? В следующий раз предупреждай, а то… Твоя задумчивость слишком похожа на оцепенение.

— Извини, не хотел тебя пугать.

— Да я не из пугливых. — Очередная улыбка прячется в седых усах. — Ты кое-что начал излагать… Кое-что очень интересное. Не хочешь продолжить?

— Представь себе, нет! — Стараюсь говорить, как можно серьёзнее.

— Почему же?

— Можно придумать очень много объяснений, но какое из них будет единственно правильным? Нет, мне пока рано поведать миру свои умозаключения!

— Как знаешь. Смотри только, чтобы поздно не стало, — мягко замечает Мастер.

— Постараюсь…

Метель, накрывшая Виллерим колючим плащом, застала меня примерно на середине пути от Дворцовой площади к дому Агрио. Западный Шем горазд на такую погоду: ещё вчера солнце слепило глаза, а сегодня не разберёшь, где находится земля, а где — небо, потому что всё смешалось в котле зимней бури.

Мало найдётся любителей встречать грудью порывы ледяного ветра, щедро приправленные жгучей солью мелких и острых снежинок. Я, как и многие здравомыслящие люди, мёрзнуть не собирался, а потому, едва видимость снизилась до пяти шагов, нырнул в спасительно-тёплые объятия первой попавшейся гостиницы, даже не удосужившись рассмотреть жалобно поскрипывающую на ветру вывеску.

К чести хозяина сего заведения, встретили озябшего гуляку по чётко отработанной схеме: один малолетний слуга подхватил и потащил в чистку и сушку плащ, ставший вдвое толще и тяжелее от плотного слоя снега, а второй усадил меня на свободное место в уголке зала и тут же водрузил на стол внушительных размеров посудину, которая исторгала из своих недр резкий аромат горячего вина. Кинув мальчишке мелкую монетку, я попросил его позаботиться и о перчатках, а сам положил холодные ладони на горячие бока кружки и окинул рассеянным взглядом своих товарищей по несчастью.

Посетителей было на удивление немного: видно, местные жители, хорошо разбираясь в капризах зимы, ещё с утра предполагали изменение погоды в худшую сторону и просто не покидали натопленные дома. Группка молодых парней, одетых легко, но претенциозно — либо дворянство среднего пошиба, либо школяры какого-нибудь из королевских учебных заведений. Патруль Городской стражи греется куда более крепкой жидкостью, чем та, что я собираюсь пригубить. В противоположном конце зала, кажется, селяне, приехавшие распродать откормленную к празднику скотину… Тихо, покойно и уютно, что ещё надо для счастья?

«Блаженствуешь?»

Я чуть не поперхнулся. Давненько Мантия не прерывала мои размышления в своей излюбленной манере — ехидно и бесцеремонно.

Ну… Э… Пытаюсь.

«А есть с чего?»

Тебе-то какая разница?

«А кто же, кроме меня, будет следить за твоим душевным и телесным здоровьем?»

То есть расслабляться нельзя. Считаешь, мне необходим присмотр?

«Ты с удивительным упорством стремишься усложнить свою жизнь, мой дорогой… Можно было бы предоставить тебе самому расхлёбывать всё, что заварено, но… Я так привыкла к твоим глупостям за недолгие месяцы нашего осмысленного партнёрства, что не хотела бы снова остаться одна…»

С этого места чуть подробней, пожалуйста! Что значит «снова» и почему «одна»?

«Экий ты любопытный…» — усмехается.

Я ещё и настойчивый!

«Да… Особенно в глупостях…»

Хоть один раз ты можешь ответить мне серьёзно и понятно?

«Могу… Но это не так интересно, как ты полагаешь…»

Ошибаешься, милая! Я вовсе не полагаю ничего подобного.

«Отрадно слышать… Так о чём ты хотел спросить?»

Ты сказала, что «не хочешь снова оставаться одна». Из этих слов можно многое понять. Первое: до того момента, как я появился на свет, ты уже существовала — но это, впрочем, и так ясно… Второе: ты не избалована приятным обществом. Вообще обществом не избалована. Посему напрашивается вывод: кроме меня, тебе не с кем поговорить. Правильно?

«Я всегда могу переброситься парой слов с самой собой, дурашка… И в отличие от тебя, я себе не надоедаю…» Торжествующая, но немного грустная улыбка.

Что-то не верится.

«Как хочешь… Я не прошу принимать истину без сомнений и вопросов — это слишком просто и слишком неэффективно… Гораздо правильнее…»

Набивать шишки на ровном месте?

«Хорошо, что ты это понимаешь…»

Понимаю? Да. Но принять не могу. Зачем мучиться на окольных путях и задворках, если можно сразу, легко и быстро выйти на просторную площадь?

«А как же поиски себя?» — вкрадчивый шёпот.

А зачем искать столь ненужную вещь? Только время и силы зря тратить.

«А на других времени не жаль?»