Четверо детей и чудище Уилсон Жаклин

— Ой, да, спасибо! — Я сделала глубокий вдох. — Хочу, чтобы мы встретились с теми ребятами из книжки — с Антеей, Джейн, Робертом и Сирилом.

— Прекрасно, — сказал псаммиад и начал раздуваться.

— Хочешь, чтобы мы в книжку попали? — спросила Шлёпа. — Они же ненастоящие, эти дети. Ничего не выйдет.

— Псаммиад тоже из книжки, а он настоящий. Может, и выйдет, — сказала я.

Псаммиад тем временем становился все круглее.

— Могла б тогда поинтересней книгу выбрать, — буркнула Шлёпа. — Чтоб там были вампиры, и чудовища, и пришельцы.

— Зато в этой тоже есть мальчик Роберт! — сказал Робби. — Он хороший, Роз?

— Он там великаном становится, а в другой книжке про этих ребят Роберт носит под курткой волшебного феникса. Он тебе точно понравится, — пообещала я. А псаммиад все раздувался и раздувался. — Ой, вы поосторожнее! Не лопните! — встревожилась я.

Но тут псаммиад так резко выдохнул, что аж перекувырнулся, и вдруг — ой-ёй! — мы тоже полетели вверх тормашками, болтая ногами в воздухе, а вокруг стало темно. Я закричала, попыталась дотянуться до Робби и Моди — уж Шлёпа-то сумеет сама о себе позаботиться. И тут мы снова очутились на ярком солнце, и перед нами была яма с песком — только другая. Куда больше нашей, и там и сям — груды бурого гравия. По краю карьера росли фиолетовые и желтые цветы, а в стенах виднелись маленькие норки береговых ласточек.

— Ого! Да это же карьер из книжки! — сказала я.

Я резко обернулась — на меня глазели четверо как будто знакомых ребят. Высокий парень в твидовом пиджаке, мальчик поменьше в матросском костюмчике и две девчонки в мягких шляпках и передниках.

— Это Антея, и Джейн, и Роберт, и Сирил! Это правда они! — воскликнула я. — Только я хотела, чтобы они в наше время перенеслись, мы ведь обещали папе не уходить из песка.

— Такие чудные! — хихикнула Шлёпа.

Она крепко держала Моди, а я вцепилась в рукав Робсовой футболки — мы все были живы-здоровы, и то хорошо.

— Хотелось бы заметить, что чудные как раз вы, — сказал Сирил. Он оглядел Шлёпу с головы до ног: — Очень необычный мальчик. — Он перевел взгляд на меня: — А ты еще страннее — почему у тебя волосы длинные?

— Да мы не мальчики! — сказала я.

— А я мальчик! — выступил Робби.

— Откуда вы знаете, как нас зовут? — спросила Антея.

— Ну… я про вас в книжке читала, — замялась я.

— В книжке! — пискнула Антея. — Мы что же это, знамениты?

— Уж точно не знаменитее меня. И не богаче. Я на арене «О2» пела, — сказала Шлёпа, выпятив подбородок.

Ребята озадаченно хлопали глазами.

— Это такой очень большой… вроде как мюзик-холл, — объяснила я.

— Ух ты, я всегда мечтал в мюзик-холле побывать, но папа нам не разрешает, — понурился Роберт.

— Ты Роберт? Я тоже, — обрадовался Робби. Он с интересом разглядывал тезкину матроску. — У тебя там золотой феникс, да?

— Какой еще феникс? Нет, нету — но мне бы страсть как хотелось, — сказал Роберт.

— Феникс только в следующей книжке появится. — Я дернула Робби за рукав. — Интересно, в какую главу «Пяти детей и чудища» мы попали?

— Так их же четверо — детей, — удивилась Шлёпа.

— Наш маленький братишка дома спит, — сказала Антея. Она наклонилась к Моди и улыбнулась ей: — Здравствуй! Моему братику столько же, сколько тебе. Как тебя зовут?

— Моди, — сказала Моди.

— Может, вы с Ягненком поиграете? — Антея посмотрела на меня. — Мы его так зовем, потому что…

— …первое слово у него было «бэ-э»! — подхватила я.

— Вот чудеса! — сказала Антея. Она покосилась на карьер. — Это, несомненно, волшебство — стало быть, без псаммиада не обошлось, верно?

— Замолчи, Пантера! — одернул ее Сирил. — Не рассказывай им!

— Да знаем мы про псаммиада. Чур он наш, это я его нашла, — сказала Шлёпа.

— Может, вы про него и знаете, но это, совершенно определенно, наш псаммиад. Мы все каникулы каждый день ходим на карьер, а вас здесь видим первый раз, — насторожился Роберт.

— Мы не здешние. Мы из далекого будущего, — сказала я. — Через сто с лишним лет псаммиад живет в песчаной яме в Оксшоттском лесу, и я пожелала с вами встретиться, потому что читала про вас.

— В этой книге все-все про нас есть? — удивился Роберт. — И про то, как я стал великаном и напугал мальчишку-булочника?

— Ух ты, я бы очень хотел стать великаном и всех пугать! — с завистью сказа Робс. — Может, в следующий раз это и загадаю!

— А ты читала про то, как мы стали прекрасны, как майское утро? У меня были голубые глаза и длинные рыжие волосы. — Джейн мечтательно провела рукой по своим квелым темно-русым кудряшкам.

— Бездарнейшее желание, — сказал Сирил. — Мне больше всего понравилось, когда наш дом превратился в осажденный замок и мы поливали врагов водой.

— Круто, — одобрила Шлёпа. — Может, я тоже такое загадаю. А разве не кипящим маслом поливать надо? Вода для слабаков.

— Девчонка из тебя тоже странноватая, — заметил Сирил.

— Сирил! Давай-ка полюбезнее, — сказала Антея. Она посмотрела на меня: — Значит, ты правда пожелала с нами встретиться?

— Ага, мне всегда казалось, что мы могли бы… могли бы подружиться. — Я покраснела, чувствуя себя последней дурой.

— Как замечательно! Ну конечно же, мы будем друзьями, — сказала Антея. — Давайте все пойдем к нам и выпьем чаю. Тебя как зовут?

— Розалинда. Это мой брат Робби, с Моди вы уже познакомились, а это моя сводная сестра Саманта, но мы зовем ее Шлёпой, — представила всех я.

— Сводная сестра, как у Золушки? — спросила Джейн.

— Ага, я злобная ехидна и страхолюдина. — Шлёпа скорчила жуткую рожу.

Джейн отшатнулась — решила, что Шлёпа это всерьез.

— Она просто дурака валяет, — поспешно сказала я. — Ее мама вышла замуж за моего папу.

— Непруха, — подтвердила этот факт Шлёпа.

— Значит, твоя мама умерла, Розалинда? — сочувственно спросила Антея.

— Нет-нет, с мамой все хорошо. Ну, сейчас уже хорошо, но, когда они только развелись, она ужасно грустила, — сказала я.

Четверо ребят захлопали глазами, как будто я сказала что-то неприличное.

— Бедняжка! — Антея погладила меня по руке.

— Но теперь все отлично. Мама в летней школе при Открытом университете, и…

— Твоя мама учится в университете? — переспросила Антея. — Должно быть, она необычайно умна.

— Да не особо. Просто ей захотелось перемен. Надеется, что с дипломом сможет другую работу найти. Ей до чертиков надоело в банке работать, — объяснила я.

— Твоя мама служит в банке? — недоверчиво спросила Джейн. — Вот здорово! Верно, она уйму денег домой приносит. Нам тоже однажды привалило денег, целая гора золотых монет, но их нельзя было истратить — такое разочарование! Уж очень нам хотелось стать богачами. Вы, должно быть, богаты, ведь в банках столько денег.

— Угомонись, Джейн! — зашипел на нее Сирил. — Разумеется, они из очень бедной семьи, раз их матери приходится работать.

— В наше время все по-другому, — сконфуженно сказала я. — Совсем другая жизнь. Женщины работают потому, что сами хотят.

— А кто же за домом смотрит? У вас, наверно, много слуг? — спросила Антея.

— Слуги теперь редко у кого есть. Ну, моей маме Бриджет помогает убираться, но она только раз в неделю приходит, — сказала Шлёпа.

— Мы все помогаем по дому, — сказала я. — Папа вот пылесосит.

— Что-что он делает? — переспросила Джейн.

— Он… пыль с ковра собирает такой специальной машинкой.

— Как это — папа? — изумленно спросил Роберт. Он посмотрел на моего Робби. — Что же, в будущем мужчины тоже уборкой занимаются?

— Ага. Я вот посудомойку загружаю.

Они непонимающе уставились на него.

— Это такая штуковина, она сама тарелки моет, — сказала я.

— Вот здорово! — восхитилась Джейн. — Как замечательно, что у вас есть все эти машины! Но больше всего мне нравится, что мальчики у вас по дому помогают. Может, попросим псаммиада, чтобы он переместил нас в ваше время?

— Если только не надо будет целый день прибирать! — вставил Роберт.

— Но пока что вы наши гости, так что милости прошу к нам домой, — Антея взяла меня за руку.

Антея, Джейн и мы с Моди пошли вверх по тропинке. Сирил с Робертом полезли из карьера напрямик. Робби припустил было за ними, но, пару раз съехав вниз, в конце концов догнал нас на тропке. Шлёпа тоже полезла по склону и выбралась раньше Сирила с Робертом. И конечно, стала хвастаться напропалую. Антея ничего не сказала, но посмотрела на меня. Мы обе закатили глаза и ухмыльнулись. Так и знала, что мы с ней подружимся!

Путь до их дома был неблизкий, дорога шла в гору, через заросли кустарника. Мне пришлось взять Моди на руки.

— А вам разрешают одним гулять, или папа отругает, когда вернетесь? — спросил Робби, отряхивая гравий с футболки.

— Да отца почти не бывает дома, вечно в разъездах, — сказал Роберт. — Но он нам разрешает куда хочешь ходить, правда, Сирил?

— Только под моим присмотром, — важно сообщил Сирил. Но потом по-дружески протянул руку Робби. — Айда к нам, приятель. В мужскую компанию.

Робби аж покраснел — так был доволен, что его приняли, хотя у него и не вышло забраться по склону. Мы прошли через фруктовый сад, сорвали себе по яблоку и умяли их на ходу, а потом очутились в большом цветочном саду, где чудесно пахло белым жасмином. Антея с Джейн отломили несколько веточек и приладили их к шляпкам так, что вышло похоже на ленты.

— Не хочешь букетик в волосы, Розалинда? — спросила Антея и сплела мне маленькую корону из жасмина. Она и Шлёпе предложила такую сделать, но та, конечно, скривилась.

Стеклянные двери в сад были распахнуты, и мы вошли в дом. После залитого солнцем сада внутри показалось очень темно — наверное, из-за плотного тюля и тяжелых бархатных портьер на всех окнах. Комнаты были заставлены массивной темной мебелью — величественный интерьер, хоть и мрачноватый.

— Мама сейчас в гостях у своей старой подруги, так что давайте выпьем чаю в детской, — сказала Антея. — Джейн, сбегай скажи кухарке, что у нас четверо гостей, и попроси, пусть подаст два вида пирожных.

— У вас есть кухарка? — восхищенно спросила Шлёпа. — И она готовит все что ни попросите? Вот это да! А можно три вида пирожных — или вообще четыре?

— У нашей кухарки вздорный нрав, — сказала Джейн. — Обязательно мне идти? Сегодня она уж точно не в настроении.

— Но ты же ее любимица. Если кто с ней и сладит, так только ты, — улыбнулась Антея.

— Сходи, Джейн, будь другом, — попросил Сирил.

Джейн вздохнула, но послушно убежала выполнять поручение.

— А почему ваша кухарка сегодня не в настроении? — спросил Робби.

— Да она переполошилась, потому что мы в войну играли и утащили на шлемы все ее кастрюли со сковородками, а когда лупили друг друга по голове половниками — понаделали в них вмятин. В кастрюлях, не в головах. Хотя у меня и на голове шишка осталась будь здоров, — сказал Роберт. — А ты любишь в войну играть, Робби?

Робби растерялся.

— Вообще толком, наверно, не поиграешь, у тебя же только сестры, — сам ответил на свой вопрос Роберт. — Но ты не расстраивайся, можешь с нами играть, с Белкой и со мной.

— Спасибо! — обрадовался Робби.

— Сегодня никаких сражений, иначе мы без чая останемся, — сказала Антея. — Пойдемте наверх, ребята.

На второй этаж вела широкая лестница с блестящими отполированными перилами.

— С тех пор как я упал и набил себе очередную шишку, на лестнице нам играть не разрешают, — сказал Роберт.

— Но мы все равно по перилам катаемся. Не стесняйтесь, прокатитесь, если желание есть, — предложил Сирил.

У Шлёпы желание, конечно, было будь здоров. Она бегом поднялась на самый верх, а потом со свистом съехала вниз, визжа от смеха.

— Цыц, вы что это расшумелись! Ребятенка мне разбудили, а я только-только его светлость уложила! — На площадку вышла сердитая женщина и недовольно уставилась на всю нашу компанию.

— Извините, пожалуйста, — сказала я, не рассчитывая, что Шлёпа извинится сама.

— Это ваша мама? Вы вроде сказали, она в гостях. Она очень строгая? — испуганно спросил Робби.

— Это Марта, наша няня, — объяснил Роберт. — Не бойся, она часто сердится, но вообще-то она добрая.

— А зачем вам няня? Вы же все большие уже, — спросил Робби.

— Теперь-то она больше за нашим младшим братишкой смотрит, — сказал Роберт. — А за нами уже пригляд не нужен.

Послышался плач, и чей-то тонкий голосок потребовал:

— Хочу к Пантере!

Моди подняла голову и заулыбалась:

— Кто там?

— Пусть уж Ягненок встанет и познакомится с нашими гостями, Марта, раз все равно проснулся, — весело сказала Антея.

Она провела нас в чудесную детскую: там была собака на колесиках и ширма, украшенная вырезками из журналов, а на каминной решетке сохли затейливые маленькие белые одежки. В детской кроватке стоял мальчуган и нетерпеливо тряс решетку, вцепившись в прутья. У него были светлые кудри, большие голубые глаза и очень румяные щечки — ну просто мальчиковая копия Моди. Малыши засмеялись и показали друг на друга пальцем.

— Ну полно! Сейчас мы тебя достанем, мой утеночек, — Антея взяла его на руки.

— Вот не поспал — теперь до вечера будет хныкать да кукситься, — проворчала Марта, однако настроение у Ягненка, похоже, было исключительно хорошее. Он всем нам покивал, а Моди обнял на радостях.

— Мы будем пить чай в детской, Марта, — сказала Антея. — А ты пока можешь выпить чаю с кухаркой. Мы присмотрим за Ягненком.

— Смотрите, чтоб не озорничал. И это вас всех касается. — Она хмуро глянула на Антею, Сирила и Роберта и сердито воззрилась на нас троих: — Не знаю, где вы нашли этих странных детей, только на приличных господ они вовсе не похожи. Все в лохмотьях! Шантрапа, да и только. Что бы сказала ваша матушка, мисс Антея! — укоризненно покачала головой Марта.

— Она бы сказала «Очень рада с вами познакомиться, приятного чаепития», — парировала Антея.

— Ступай, Марта, — сказал Сирил, и та удалилась.

Интересно, каково это — вот так командовать взрослыми? Шлёпе бы наверняка ужасно понравилось.

Антея подхватила Ягненка и повела нас в соседнюю комнату — игровую. Там были стол со стульями, и лоскутный ковер, и яркие картины на религиозные сюжеты — но мы видели только игрушки. Большого-пребольшого коня-качалку с длинной гривой, хвостом и красным кожаным седлом, Ноев ковчег с раскрашенными деревянными зверями, выставленными в ряд на полу, крепость с отрядом оловянных солдатиков, а еще компанию кукол, рассевшуюся за едой с миниатюрной посудой, — на тарелках у них лежали ромашки, трава и сломанные спички.

— У них на обед яичница с зеленой фасолью и жареная картошка, — сказала Антея. — Мы с Джейн вчера закатили им пир, так они до сих пор не доели.

— Вы что, в куклы играете? — удивилась Шлёпа.

— Мы обожаем своих кукол, — ответила Антея без тени смущения. — А у вас что, другие игрушки?

— Лично я с игрушками не играю, — надменно сказала Шлёпа, хотя я-то знала, что она спит с маленьким плюшевым мышонком. Она прятала его под подушкой или в рукаве пижамы, а во сне уютно прижималась к нему носом.

— Классный у вас Ноев ковчег. Мои звери тоже могут тут постоять. — Робби вытащил из кармана льва и тигра.

— Но они же разных видов, — сказал Сирил. — Из них пара не выйдет.

— Еще как выйдет, а если их скрестить — новые виды получатся: тьвы и лигры.

Роберт рассмеялся:

— Здорово ты придумал, Робби! Давай всех животных перемешаем! — Он схватил жирафа и зебру. — Вот мистер Жираф и миссис Зебра, у них будут маленькие жибрята.

Заливисто хохоча, они принялись скрещивать разных животных. Сирил со слегка брезгливой миной улегся на живот и стал лениво выстраивать солдатиков в шеренги. Шлёпа сидела в стороне и наблюдала. А потом метко запустила стеклянный шарик, сбив половину Сириловых бойцов.

— Обязательно такой врединой быть? — взглянул на нее Сирил.

— Это же пушечное ядро. Я объявляю тебе войну, — сказала Шлёпа.

— Хочешь в войну поиграть? — спросил Сирил. — Давай, можешь взять половину моих солдат.

— Чур не убитых! — Шлёпа уселась рядом с ним на корточки. — Какое у нас будет оружие?

Сражение становилось все более кровавым. Шлёпа вела репортаж с места событий, прямо как военный корреспондент, и описывала все раны и повреждения.

— Кровожадная у тебя сестрица, — заметила Антея. — А ты не хочешь в войну играть, Розалинда?

— Я бы лучше с тобой в куклы, — сказала я.

Я думала, Моди захочет играть с нами, но они с Ягненком придумали собственную забаву под названием «Собачка, гуляй». Малыши разбегались и по очереди толкали собаку на колесиках, тараня то мебель, а то и нас.

Прискакала из кухни Джейн:

— Я умаслила кухарку! Я ее обняла и сказала: «Любименькая, самая дорогая моя кухарочка, напеки нам, пожалуйста, побольше вкусностей к чаю, у нас особые гости». Так что она уже поливает глазурью бисквит и месит тесто для булочек!

— Хотите, могу сделать шоколадные хрустики? Они просто объеденье, — предложил Робби.

— Ты умеешь готовить? — изумленно спросил Роберт.

— И неплохо, — кивнул Робби. — Я даже был богатым и знаменитым поваром, меня по телику показывали. Это псаммиад устроил, но готовил-то все равно я.

— Что такое «телик»? — спросил Роберт.

— Ну, это… такая штука, она движущиеся картинки показывает, — попытался объяснить Робби.

— Ой, знаю, папа мне рассказывал про движущиеся картинки, — воскликнул Роберт. — Ничего себе — и ты попал в эту штуковину? Счастливчик ты, Робби!

— Давай переоденем кукол и уложим спать, а то они что-то целый день обедают, — сказала Антея. — Ты тоже была в движущихся картинках, Розалинда?

— Нет, но, когда мы стали богатыми и знаменитыми, я была писательницей, — робко сказала я, раздевая самую большую куклу. У этих кукол наряды были куда замысловатее, чем у моих старых Барби. Пришлось повозиться, чтобы стянуть с нее туфли на пуговках, передник, платье и нижние юбки.

— Вот ее сорочка, — показала Джейн. — Прикрой ее скорей, она же в одном исподнем, смотри, как покраснела!

— Ты правда пишешь книги? — спросила Антея.

— Это псаммиад устроил. Наверно, я тогда писательницей стала, потому что обожаю читать, — сказала я.

— Я тоже! — обрадовалась Антея. — У тебя какая любимая книга? Мне «Маленькие женщины» нравятся.

— Ой, я тоже их очень люблю. Мне больше всего Джо нравится, а тебе? И так грустно, когда Бет заболела, да?

— Я так плакала! — сказала Антея.

— И я тоже, — поддержала Джейн. — И в «Что Кейти делала»[22] я тоже плакала, когда она с качелей упала. Думала, она так и не поправится.

— Хотя про кузину Хелен мне не понравилось. Она такая святоша, все время хотелось ей врезать, — сказала я.

— И мне тоже, честное слово! — согласилась Антея.

— До чего здорово познакомиться с девчонками, которым нравятся такие же книжки! — сказала я. — А самая любимая у меня, наверно, «Маленькая принцесса».

Антее и Джейн это название, похоже, ни о чем не говорило.

— Ну да, она же еще не вышла. Смотрите не пропустите, когда появится. Вам точно понравится. У Сары в книжке есть удивительная кукла. Ее зовут Эмили, и у нее сотни самых разных платьев. Я этот кусок раз десять перечитывала, так здорово там все описано. Но там и грустное тоже есть: Саре приходится работать служанкой, и она голодает на чердаке, а ее единственный друг — крыса по имени Мельхиседек.

— Я бы страсть как хотела ручную крыску, — сказала Джейн. — Ну или хоть какого-нибудь питомца.

— У меня был сиамский котенок, Кроха. Я ее обожала, хотя она у меня всего один день была, — грустно сказала я.

— У нас, конечно, есть псаммиад, — вздохнула Антея. — Но он не совсем чтобы наш, да и питомцем его никак не назовешь. Хотя однажды он и забрался ко мне на колени.

— Со мной и Робби он не слишком ласков, — сказала я. — А уж со Шлёпой и подавно. Но Моди он разрешает себя гладить.

— Может, сходим к нему после чая? До заката еще полно времени, успеем загадать желание, — предложила Антея.

— Но мы-то свое уже загадали, — сказала я. — А он разрешает только по одному желанию в день.

— А мы свое еще не загадывали! — возразила Антея. — Утром мы с Джейн ходили с мамой за покупками, а после обеда мы играли в войну с кухаркиными кастрюлями и сковородками, так что с желанием мы сегодня припозднились. Мы как раз было собрались загадывать, а тут вы появились откуда ни возьмись… Но, разумеется, это был чудесный сюрприз, — вежливо прибавила она.

В дверь детской постучали:

— Мисс Антея, мисс Джейн, давайте-ка подсобите. У меня руки сейчас отвалятся, до того поднос тяжелый.

На подносе был чайник, молоко и сахар, блюдо с треугольными бутербродиками с маслом, блюдо с румяными булочками и баночкой клубничного джема и три вида пирожных: бисквит в глазури, лимонные квадратики и чудесные кексики с шоколадным кремом, украшенные засахаренными фиалками.

— Уж надеюсь, сгодится, — хмыкнув, сказала кухарка. — Хорошо бы, чтоб вы меня чуток заранее предупредили, когда вам в следующий раз вздумается такую ораву домой зазывать.

— Ты сама доброта, — Джейн снова обняла кухарку.

— Ладно вам, мисс Джейн, угомонитесь уже, — сказала кухарка, но тоже приобняла Джейн. Джейн явно была ее любимицей.

Антея расставила чашки с блюдцами и тарелки на столе в детской, и пир начался. Мы все сели за стол и с аппетитом принялись за еду. Моди с Ягненком больше двух минут не могли усидеть на месте: зажав в кулачках пирожные, они ковыляли по комнате и по очереди «кормили» собаку.

— Объеденье, — похвалила я. Я сжевала хрустящую засахаренную фиалку и лизнула молочно-шоколадный крем. — Пирожные просто чудо! У нас таких не бывает.

— А что у вас к чаю подают? — спросил Сирил, уминая здоровенный кусок бисквита.

— Пирожных у нас нет, — сказала Шлёпа. Она отрезала себе кусок еще больше, чем у Сирила, и умяла его в один присест.

— Есть, — сказал Робби. — Я делаю шоколадные хрустики, а когда домой вернемся, может, и бисквит испеку. Уважаю бисквит.

— Так а с чем вы чай-то пьете? — спросил Роберт.

— Мы чай особо не пьем. Если есть хочется — лично я всегда голодная, — можно пожевать чипсов или печенья, а после школы я иногда в «Макдоналдс» захожу и беру бургер с картошкой, — сказала Шлёпа.

Все четверо эдвардианцев озадаченно уставились на нее.

— Вы что, не слышали про «Макдоналдс»? — изумилась Шлёпа. — У вас вообще фастфуда нет, что ли?

— Какого-такого фастфуда ? — спросил Сирил.

— Котлеты с булочкой, и пончики, и пицца, и жареная курица, и картошка фри. Пальчики оближешь, — сказала Шлёпа. — Айда в наше время — сами всё попробуете!

— Ой, вот здорово! — обрадовалась Джейн. — Давайте прямо сейчас пойдем к псаммиаду.

— Но… раз уж мы в прошлом, может, посмотрим, что тут и как? Сходим в ближайший город, поглядим, как люди живут. Представляете, сколько пятерок по истории потом нахватаем! — предложила я.

Все — за исключением Антеи — посмотрели на меня как на чокнутую.

— Какая же ты ботанка, плакать хочется, — сказала Шлёпа.

Я покраснела. Ну вот, выставила себя посмешищем.

— Вовсе ты не ботанка — что бы это ни значило, — сказала Антея. — Мне тоже нравится хорошие оценки получать. Я обожаю историю — и английский, зато вот в алгебре ничего не смыслю, да и на латыни тоже не блещу.

— Ничего себе! Да ты в десять раз головастее меня — у нас в школе нет ни алгебры, ни латыни, — возразила я.

— А я вообще в школе не учусь сейчас, — встряла Шлёпа. — Меня все время отчисляют. Классно.

— Наверно, твои мать с отцом в ярости? — спросил Сирил.

— Да не то слово, — весело сказала Шлёпа.

— Неужто тебе их совсем не жалко? — спросил Роберт.

— Слушай, ну им же меня не жалко. Они просто хотят меня куда-нибудь сбагрить. Мать я почти не вижу, а папа вечно в разъездах, — сказала Шлёпа. — Вы не представляете, каково приходится ребенку в наше время. Вы даже не знаете, как вам повезло.

— Наш папа тоже часто уезжает по делам, а мама много болеет и лечится за границей, но нас из школы ни разу не исключали, — сказал Сирил. — Может, тебе бы стоило дома учиться, как маленькой?

— Я не маленькая. — Шлёпа пихнула его в плечо.

Он в этот момент как раз запивал чаем пирожное:

— Ай! Я чуть не ошпарился! Не лезь!

— А ты не обзывайся. — Шлёпа снова его толкнула.

— Будь ты мальчишкой, я бы тебе показал, — сказал Сирил.