Быть джентльменом. Гид по стилю, этикету и жизни для современного мужчины О'Брайен Гленн

Наше место – это мы сами. Бейсболисты говорят, что для удачного удара по мячу «нужно оставаться внутри себя». Так вот, иметь стиль – это тоже оставаться внутри себя. Стиль – это почерк нашей игры. Если продлить бейсбольную метафору, стиль – это наша манера работать с мячами, которые в нас с вами бросает жизнь.

Суть стиля заключается в способности отличаться от других, быть уникальным и естественным.

Стиль – это некое отличие. Когда мы слышим что-то «на саксе» или видим что-то «в карандаше» и понимаем, что в этом есть новизна, это – стиль. Уиндэм Льюис сказал: «Самый лучший художник – это художник, не достигший совершенства». Когда художник достигает совершенства – ему приходит конец. Идеальный художник – это труп. Он уже все нашел и ничего не ищет. Настоящий стилист не знает покоя, ведь он слишком занят совершенствованием своего «модуса операнди» и поисками способов применить его в своей работе.

Да, стиль проявляется в том, как именно этот человек пишет картины, играет на виолончели или танцует на сцене, но точно так же он проявляется и в речи человека, и в его почерке, и даже в том, как у него получается завязать галстук. Чувство стиля – это даже не присутствие или отсутствие вкуса. Как говорил Льюис: «Вкус – это эмоция мертвая или уже ментально обработанная и сохраненная на потом». Стиль же – эмоция спонтанная, ощущение, которое возникает, когда ты движешься по миру на ощупь. Мы упорно ищем его, а найдя, отдаем его обратно всему миру.

Как выглядеть формально

Наш мир становится все теснее и однороднее, самобытные племена меняют свои бусы на футболки от CK, отказываются от народных костюмов в пользу поношенных шмоток от GAP, а вместо боя тамтамов слышат одну только Леди Гагу. В результате мы чувствуем потребность сделать одну последнюю отчаянную попытку продемонстрировать свою индивидуальность. Мы коллекционируем наколки, как осужденные на пожизненную отсидку зэки, мы отращиваем бородки как у святых садху, протыкаем уши как тлингиты и носы как берберы, украшаем себя шрамами как нигерийские йоруба, одеваясь при этом в искусно потрепанные костюмы, навеянные образами бандитов из байкерских шаек, лесорубов, зверобоев, остготских воинов и друидских магов, чаще всего даже не понимая, зачем мы все это делаем. Внезапно, на заре нового тысячелетия, мы превратились в выпускаемых конвейерным способом бунтарей без всяких видимых идеалов. Никогда еще «нормальное» не выглядело так дико.

Мужчины говорят, что не любят костюмы и галстуки, потому что хотят, чтобы им было комфортно, потому что хотят оставаться самими собой. Они говорят, что костюмы предназначены для управляемой толпы, а потом рядятся в производимые конвейерным способом «точные копии» шахтерских курток образца девятнадцатого столетия, надеясь почувствовать себя какой-то особенной, а то и вообще уникальной личностью. Но, как заметила Энн Холландер в своей книге «Секс и костюмы» : «Когда вечером приходишь в какое-нибудь место, где все мужчины в белых галстуках и черных фраках, индивидуальность каждого из них начинает значить гораздо больше, а не меньше».

В этом и есть истинный смысл формальной одежды. Да, одеваясь в одинаковой манере для какого-то мероприятия, мы демонстрируем свою лояльность определенным культурным канонам, но одновременно с этим еще и акцентируем свои собственные уникальные характеристики. Сегодня формальный стиль одежды, это мирское обожествление вчерашнего общества, почти исчез с лица планеты. Сегодня, приходя на какой-нибудь официальный прием, где раньше полагалось появляться в смокинге, мы видим, что часть мужчин до сих пор одета в соответствии с этим неписаным правилом, часть старается хотя бы имитировать формальный стиль, надев черный костюм и белую рубашку, но львиная доля приглашенных заявилась туда черт знает в чем. Это могут быть и обычные костюмы повседневного назначения, и спортивные куртки, и футболки с фотографиями «Ramones», и хоккейные игровые свитера, и джинсы, и даже тренировочные костюмы. Понятия «дресс-код» больше просто не существует. Теперь можно одеваться кто во что горазд. В этом отсутствии социальной солидарности есть нечто поистине упадническое. Ведь исчезла сама идея соответствия внешнего вида той или иной оказии. Когда я, смотря фильмы с Фредом Астером, вижу восхитительную гармонию, царившую в шикарных ночных клубах того времени, меня охватывает чувство, наверно похожее на то, что было у римлян, наблюдающих за ворвавшимися в город варварами. Ниже падать, очевидно, уже некуда. Большего хаоса и беспорядка быть просто не может.

Я бы еще понял, если бы дресс-код погубило стремление людей к истинной индивидуальной свободе. Но ведь нет, дресс-код пал жертвой малодушия и трусости. Как отметила Энн Холландер: «Одеться парадно более рискованно, чем одеться кое-как, потому что людям почему-то кажется, что относиться к событию с уважением гораздо хуже, чем с пренебрежением».

Я искренне верю, что нам просто необходимо вернуться к дресс-кодам и возродить канувшие в Лету ощущение ритуала и понимание уместности той или иной одежды для того или иного случая. Официальная одежда – это реальная политика жизни, пусть даже и на подсознательном уровне. Мы не должны бояться одеваться красиво и парадно. Мы должны захлопывать двери перед людьми, одетыми неряшливо и некрасиво. У нас должно хватать смелости выглядеть настолько же одинаково, как участники симфонического оркестра, чтобы вернуть истинный смысл понятию индивидуальности. Именно поэтому я считаю своим священным долгом одеваться так, чтобы создавалось впечатление, что после любого мероприятия, где я нахожусь, мне нужно будет идти на событие еще более торжественное.

«Одеться парадно более рискованно, чем одеться кое-как, потому что людям почему-то кажется, что относиться к событию с уважением гораздо хуже, чем с пренебрежением».

Энн Холландер

Первое правило: указание «Black tie», а именно так у нас принято формулировать требование явиться на мероприятие при параде, предполагает, что галстук на вас будет. Причем именно черный. Боже, приходится объяснять очевидное! А лучше всего, пожалуйста, наденьте бабочку! Официальное или торжественное мероприятие – это не место для творческих экспериментов. Только на таких гражданский костюм максимально приближается по своему значению к увешанной наградами военной униформе героя. Так носите же его с гордостью. Формальный костюм – это униформа настоящего джентльмена. Смокинг, если его правильно носить, дает возможность проявлять индивидуальность и вкус, а также свободно импровизировать в мелких деталях, одновременно с этим не выходя за пределы установленных «правил игры».

С начала и до середины двадцатого века максимально строгое требование явиться в «формальной» одежде предполагало наличие белого галстука и фрака. Но сегодня уже почти не осталось событий, требующих такого высокого стандарта парадности. Даже президент Обама, обладающий природным чувством формальности, не решился явиться на торжественный прием по случаю собственной инаугурации при полном параде и предпочел компромисс в виде белого галстука со смокингом. Исходя из этого, приходится признать, что времена самого высокого формата формальности, называемого форматом White tie, канули в Лету. Я так понимаю, что фрак мне больше уже не понадобится. Если, конечно, не произойдет какой-нибудь революции. (Или если мне не присудят Нобелевскую премию.) Тем не менее создается стойкое впечатление, что в обществе намечается возрождение формата Black tie. Может быть, это поможет нам вовремя затормозить и не скатиться в анархию и варваризм. А если не поможет, то по крайней мере мы рухнем в эту пропасть прилично одетыми.

В последние годы, наблюдая за самыми разными торжественными событиями, мы видим, что они стали площадкой для самых идиотских стилистических импровизаций. Некоторые мужчины считают, что очень круто прийти на такой прием в смокинге и джинсах или даже ковбойских сапожищах. В оскаровскую ночь мы наблюдаем самые разнообразные проявления «парадной креативности», например черные рубашки, длиннющие галстуки, отсутствие галстуков, расстегнутые воротнички сорочек. Мы видим попытки ввести в обиход самые разные мутации смокинга, то есть, по сути, попытки выдать за смокинг обычные черные костюмы с зубчатыми лацканами, облицованными сатиновой или полушелковой тканью. У настоящего смокинга должен быть остроконечный лацкан или лацкан-шалька, а карманы – с двумя обтачками и без всяких клапанов. К настоящему смокингу полагаются брюки с шелковыми лампасами. (Для мероприятий формата White tie лампас делается двойным.) Никаких отворотов на парадных брюках быть не должно.

У настоящего смокинга должен быть остроконечный лацкан или лацканшалька, а карманы – с двумя обтачками и без всяких клапанов. К настоящему смокингу полагаются брюки с шелковыми лампасами.

Для некоторых мероприятий формальную одежду объявляют «предпочтительной, но не обязательной». Это значит только то, что устроителям этой гулянки, конечно, хотелось бы видеть вас у себя в смокинге, но не хотелось бы, чтобы те, кто его носить боится, или те, у кого его просто нет, воздержались от покупки билета. Если вам говорят, что парадная форма одежды предпочтительна, предпочтите выглядеть парадно, наденьте смокинг и будьте там красивее всех присутствующих.

Под однобортный смокинг необходимо надеть жилетку или камербанд. Некоторые из моих молодых коллег-всезнаек считают, что камербанд, или широкий матерчатый пояс-кушак, канул в Лету, но это не так. В действительности сегодня камербанд приобретает для нас особое значение. Ведь мы с вами живем в эпоху брюк с очень низкой талией, а нам совсем ни к чему, чтобы под последней пуговицей пиджака светился кусок белой рубашки. Хотя правильными являются оба этих варианта, многие мужчины предпочитают дополнять однобортный парадный пиджак жилеткой, потому что своей угловатостью она гармонирует с остроконечным лацканом, а также помогает держать под контролем сорочку. Камербанд лучше сочетается с линиями округлыми, то есть он лучше подходит для более свободного силуэта пиджака с лацканом-шалькой. К двубортному пиджаку ни жилетки, ни камербанда надевать не надо.

Тем не менее в связи с жилетками возникают определенные вопросы, и поэтому их надо выбирать с особой осторожностью. Белая или черная жилетка, возможно, с текстурированной поверхностью, может добавить яркий индивидуальный штришок к смокингу, но, к сожалению, стили жилеток в большинстве своем навеяны фасонами, которые предпочитали когда-то шулера из плававших по рекам игорных домов. Я лучше буду похож на официанта, чем на профессионального каталу. При виде жилетки на ум не должна приходить мебельная обивка. Они должны быть заметны, но в то же самое время не должны лупить по глазам безумными расцветками. То же самое касается и кушака-камербанда. Взрослый мужчина должен изо всех сил сопротивляться искушению еще раз пережить выпускной вечер, где все были в совпадающих по стилю бабочках и камербандах. Да, некоторые правильно одетые мужчины носят цветные жилетки, и если эти жилетки не слишком-то кричащих цветов, то возражений против них никаких быть не может. Тем не менее можете звать меня ретроградом, но я твердо уверен, что присутствие цвета разрушает концептуальную элегантность и стилистическую сдержанность черно-белой палитры костюма.

Повторюсь еще раз: для мероприятия формата Black tie из всех черных галстуков больше всего подходит черная бабочка. Она может быть прямой или в виде бантика, она может быть тоненькой или широкой. Лично мне больше нравятся толстые бабочки, как у герцога Виндзорского, или, наоборот, очень узкие, как у Хью Хефнера в телешоу «Пентхауз Плейбоя» . Материал галстука должен совпадать с материалом отделки лацканов. Бабочку не следует завязывать слишком уж аккуратно и симметрично, потому что в этом случае она будет сигнализировать о зажатости владельца. Именно по этой причине нужно избегать «искусственных» бабочек на резинке, хотя галстуки с готовым узлом, в принципе, носить можно. Чудесные пристегивающиеся, вручную завязанные бабочки можно приобрести у «Charvet». А единственно правильная «искусственная» бабочка должна уметь либо вертеться пропеллером, либо брызгать водой в лицо собеседнику своего хозяина.

Смокинг – это пиджак черного цвета, но иногда лучшего черного, чем синий, не найдешь. Особенно если это очень-очень темно-синий цвет. Когда свечи уступили свое место лампочкам Эдисона, черные смокинги вдруг начали отдавать зеленым. Насколько известно, открытие, что при искусственном свете темно-синее видится более черным, чем черное, сделал герцог Виндзорский. Качество освещения с тех пор, конечно, значительно улучшилось, но темно-синий цвет – это по-прежнему самый удачный выбор для официального костюма.

Зимой поверх смокинга следует надевать приличное черное пальто. Приталенный честерфилд с бархатным воротником – это подходящий вариант. Плащ песочного цвета – нет. В верблюжьем двубортном пальто с хлястиком вы будете смахивать на переросшего бездельника из студенческой общаги. У любого настоящего мужчины должно быть приличное черное пальто, чтобы было что надеть на смокинг и в чем пойти в холодный сезон на похороны.

Смокинг – это пиджак черного цвета, но иногда лучшего черного, чем синий, не найдешь. Особенно если это очень-очень темно-синий цвет.

Для официальных мероприятий, проводящихся летом или в тропических широтах, существуют смокинги и белого цвета. Носить их, как правило, следует с теми же самыми черными брюками, что предназначены для смокингов черных. Еще для таких случаев обычно больше подходит камербанд, так как с белым смокингом он выглядит гораздо круче, чем жилетка. Некоторые мужчины вместо белого смокинга предпочитают носить белый же обеденный китель. Обеденный китель – это короткая, где-то по пояс, тужурка, имитирующая парадный военный китель. Несмотря на то что, по сути, обеденный китель – это разновидность двубортного пиджака, застегивать его не предполагается. Внешне он больше всего похож на фрак с обрезанными фалдами. Аналогичные парадные кители до сих пор используются военными в особо торжественных случаях. Были времена, когда белый обеденный китель был чуть ли не самым популярным предметом одежды у настоящего щеголя, но и теперь он будет прекрасно выглядеть на мужчине со стройным и хорошо тренированном телом.

Вместе со смокингом используется два основных типа сорочек: с отложным воротником со стойкой и с воротником-стойкой с отогнутыми уголками. Стояче-отложной воротничок почти безраздельно господствовал вплоть до девяностых двадцатого века, но потом все вдруг начали возвращаться к стойке с загнутыми уголками на волне ретроностальгии по «веселым девяностым» века девятнадцатого. Воротничок-стойка с маленькими отогнутыми треугольными крылышками – это стандарт для использования с белым галстуком и допустимый вариант для галстука черного. Такой воротник не очень хорошо выглядит на мужчине с круглым лицом или короткой шеей. В действительности мне кажется, что сегодня очень сложно хорошо выглядеть, сочетая такой воротничок со смокингом. Большинству из тех, кто предпочитает выходить в свет в таком виде, удается всего лишь создать образ пустого позера, причем, скорее всего, взявшего свой смокинг напрокат. Но уж если вам хватает смелости одеваться именно таким образом, то непременно следите за тем, чтобы отогнутые крылышки не закрывали крылышки вашей бабочки. Кстати сказать, манеру носить со смокингом длинные галстуки я считаю одним из самых неудачных стилистических трендов современной эпохи. Длинный галстук со смокингом – это признак трусости. К смокингу нужна бабочка.

Парадные рубашки под смокинг могут быть с плиссированной (кстати, хорошая проверка для вашей прачечной) или пикейной грудью. Кружевные оборки, равно как и розовые, золотистые или кислотно-зеленые рубашки мы оставим эстрадным комикам из Лас-Вегаса. Тому Джонсу, конечно, не запретишь носить рубашки с кружевными оборками. Они прекрасно обрамляют буйную растительность у него на груди. Но исключение, друзья мои, найдется для любого правила.

У парадной рубашки для смокинга непременно должны быть французские манжеты на запонках. Настоящему мужчине дозволено повыпендриваться только в этой области. Запонки – это понты для стилистически осмотрительного мужчины. Еще мне нравятся рубашки с планкой, скрывающей пуговицы и создающей впечатление единого, ничем не нарушенного пространства на груди. Существует школа мысли, гласящая, что мужчина не должен носить со смокингом наручные часы. Я с этим готов согласиться. Кому на балу может быть интересно, который сейчас час? (Золушка не в счет.) Мужчину, пришедшего на торжественный прием с шикарными, тоненькими часами на руке, извинить еще можно. Но того, кто заявится в громадном водонепроницаемом хронометре для дайверов или водолазов, следует немедленно швырять в фонтан.

Распознать, является человек владельцем смокинга или взял формальный костюм напрокат, можно по его обуви. Воспользовавшийся услугами прокатной конторы, как правило, будет обут в черные ботинки, в которых обычно ходит на работу. Если у него финансовые затруднения или он приехал из деревни, то это могут быть даже черные полуботинки с узором из дырочек. Ничего хорошего не будет, если надеть и какие-нибудь громоздкие ботинки. Черные классические ботинки из телячьей кожи со шнуровкой – вполне допустимо. Лакированные оксфорды – самое то. Иногда их тоже можно взять напрокат, но лакированные туфли из прокатной конторы нередко выглядят так, будто в них гоняли в футбол. Черные туфли-лодочки из телячьей кожи (как с бантиком, так и без) – это традиция. Бельгийские туфли, легкие, почти дамские на вид лодочки с небольшим бантиком спереди много лет используются мною по умолчанию для походов на мероприятия формата Black tie. Но какие бы вы ни выбрали туфли, они должны быть удобными для танцев, то есть легкими и хорошо сидящими на ноге.

Распознать, является человек владельцем смокинга или взял формальный костюм напрокат, можно по его обуви. Воспользовавшийся услугами прокатной конторы, как правило, будет обут в черные ботинки, в которых обычно ходит на работу.

Существует еще одна разновидность смокинга. Французы его так и называют «le smoking», даже несмотря на то, что и у них в стране ныне почти полную победу одержали таблички «No smoking». Их смокинг, как и наш, тоже изначально предназначался для домашних званых обедов, но потом постепенно вырвался на улицу. Такие смокинги нередко шьются из бархата самых разных цветов и оттенков. Надо отметить, что в шестидесятых колористический взрыв произошел и в области формальной одежды.

Будучи эстрадным комиком, я любил выходить на сцену либо в ярко-зеленом, либо в серебристом шагреневом смокинге. Я думаю, что от этого мои скетчи становились гораздо смешнее. Тем не менее я решительно отмел для себя возможность надевать рубашку с кружевной оборкой. Плиссированная рубашка – это для настоящих денди, а оборки – для Тома Джонса и щеголеватых пиратов.

Лучшего завершающего штриха для смокинга, чем свежая гвоздичка, просто не придумать. Но, пожалуйста, сначала удалите все зеленые листочки со стебля и с чашечки бутона. У настоящего смокинга под петлицей на обороте лацкана обязательно имеется петелька, сделанная специально для того, чтобы вставлять в нее стебель бутоньерки. К слову, один из производителей смокингов носит название «After Six», и именно по той причине, что смокинг положено носить только после шести вечера. Выйдите в нем куда-нибудь до шести, и люди могут подумать, что вы – просто ресторанный метрдотель и идете на работу.

Один парень как-то спросил у меня, неужели смокинги нынче носить и впрямь стало не стильно? Какая-то женщина сказала ему, что теперь мужчине вместо смокинга лучше носить черный костюм. «Смокинг – это не стильно, – ответил я ему. – Смокинг – это и есть стиль ». Когда я вижу мужчину в черном костюме на торжестве формата Black tie, я его немного жалею. Смокинг должен быть у любого настоящего мужчины. Смокинг – это портняжное воплощение элегантности и даже надежды. Я держу в доме целых два смокинга в надежде, что меня пригласят на какие-нибудь важные события два вечера подряд. А еще я надеюсь, что в один прекрасный день мы снова начнем красиво одеваться к обеду.

Мужчина и ювелирка

Лично у меня никакого желания надеть серьги никогда не возникало. Ну, если только на Хеллоуин или на какую-нибудь специфическую тематическую вечеринку, куда дамы приходят в штанах, а мужчины – с, кхм, бюстами из ваты. Я полагаю, что определенному типу молодцев с серьгой в ухе и веселой искрой в глазах удается излучать некий пиратский задор, но, по большому счету, все-таки думаю, что серьги на мужчине – это большая ошибка.

Безвкуснее и пошлее бриллиантового «гвоздика» (типа тех, что дают в нагрузку к приличным ювелирным изделиям) в ухе чувака могут быть только два в обоих ушах. Я, конечно, понимаю, что иному мужчине очень хочется принарядиться, приукраситься и обвешаться побрякушками, но именно для этого и существуют часы, запонки и зажимы для галстуков.

Мне думается, что некоторым из нас не дают покоя древние инстинкты и постоянное ощущение dj vu. Возможно, в прошлых жизнях они были королями, вождями или шаманами. Может быть, они были кочевниками в те времена, когда в мире еще не было ни банков, ни интерьерных дизайнеров, а все имеющиеся драгоценности, на тот случай, если потребуется поспешно сменить место жительства, нужно было носить на себе. Еще в пользу мужских украшений мне, наверно, могут привести аргумент о том, что сегодня нам нужно поддерживать традицию уличной эстетики. Ведь, скажем, сутенеры из поколения в поколение (интересно, существуют ли потомственные сутенеры?) щеголяли побрякушками, вероятно, потому, что женщины сильно западают на всяческие драгоценные каменья.

Кроме того, здесь может быть замешана и магия. Если по правде, то мне не особо хочется в этой главе устраивать разбор метафизических свойств минералов, но как нам известно (например, из книги психолога Джулиана Джейнса «Происхождение сознания в процессе краха двухпалатного ума» ), идолы, в былые времена вызывавшие у людей галлюцинации, в которых им являлись божества, часто были богато украшены драгоценными камнями. Особенно в районе глаз и рта. Мне вспоминается, что Мик Джаггер некогда ходил с вмонтированным в зуб крупным изумрудом. Считается, что этот камень излучает могучую целительную энергию. Однако мистические силы изумруда не мешали людям, видевшим улыбающегося Мика, раз за разом принимать камень за прилипший к зубу кусочек шпината.

Самообладание – это добродетель джентльмена. У всех нас периодически возникает непреодолимое желание повыпендриваться, но не для того ли и существуют непреодолимые желания, чтобы их преодолевать? В действительности утонченность и сдержанность – это тоже выпендреж, только более высокого уровня. А ювелирные побрякушки хороши для того класса мужчин, которые слишком часто восклицают «класс!». Эти украшения повысят ваш уличный статус, но не послужат пропуском в закрытый загородный клуб. Будучи теоретиком жизни праздного класса и, соответственно, любителем цитировать его главного исследователя Торстейна Веблена, я скажу, что больше всего камни мне нравятся внутри часового механизма. Я имею в виду, что демонстративному потреблению нам давно пора противопоставить недемонстративное. В эру совершенно неприличных методов ведения любых дел задача демонстрации окружающим своего богатства, которое вполне может быть временным, отходит на второй план. Гораздо важнее становится продемонстрировать людям, что ты – не бандит и не пошляк.

Мне прекрасно хватает запонок, но это, может быть, потому, что я ношу рубашки. Возможно, если бы я ходил с голым торсом, как Фифти Сент (американский рэпер. – Прим. ред. ), в костюмах на базе футболки или в свитерах с большим вырезом, как это делают порнографы, мне бы нравились какие-нибудь ожерелья. Атавистическая берберско-пиратская дендистская эстетика Кита Ричардса, позднего Брайана Джонса или вымышленного Джека Воробья определенно обладает притягательностью. В ожерелье из акульих зубов или золотых дублонов есть несомненный шарм. Иногда мужчине просто необходимо напустить на себя этакой таинственности.

В эру совершенно неприличных методов ведения любых дел задача демонстрации окружающим своего богатства, которое вполне может быть временным, отходит на второй план. Гораздо важнее становится продемонстрировать людям, что ты – не бандит и не пошляк.

Даже я время от времени ношу медальон на цепочке. Я симпатизирую святому Христофору, особенно с тех пор, как Ватикан изъял у него лицензию на безусловную святость, а еще испытываю слабость к Чудесным Медальонам, но не из какого-то особого почтения к Пресвятой Деве Марии, а просто потому, что мне нравится сама концепция чудесного медальона. Он напоминает нам, что при достаточном старании и небольшом везении в жизни можно добиться всего чего угодно. А кроме того, я вообще люблю божественных женщин, будь то Афина, Гера или святая Магдалина. Но я никогда не распахну ворот своей рубашки до такой степени, чтобы на моих богинь могли глазеть посторонние. Если я и надеваю медальон, то только для собственного вдохновения. Медальоны, крестики, могендовиды и красные каббалистические и тибетско-буддистские шнурки лучше носить скрытно, под покровами наших светских одеяний.

Так давайте же создадим систему ценностей недемонстративного потребления, в основе которой будут лежать не редкие минералы и драгоценные металлы, а юмор, фетишизм и воображение. Давайте перейдем от дорогих понтов к дешевым и начнем носить, например, хипповские фенечки и серферские бисерные браслеты, что продаются по доллару штучка.

Запонки и часы – вот украшения настоящего джентльмена. Запонки обычно считают элементом парадного костюма, но в действительности никто не говорил, что их можно носить только при костюме и алстуке. Иногда нам требуется внести в свой образ некую пунктуацию, и запонки с этой задачей справляются «на ура». Запонки гораздо выразительнее пуговиц. Они могут быть и точкой, и запятой, и восклицательным или вопросительным знаком нашего гардероба.

Шикарное цветовое пятно могут обеспечить и традиционные для французских манжетов шелковые узелки. Но запонки могут быть еще и говорящими символами. У меня есть запонки из старинных греческих золотых монеток с изображением сати ров – ими я демонстрирую людям, что я – сатирик. Еще у меня есть вручную расписанный набор с изображением троицы «карты, бухло, женщины». У меня есть серебряные запонки в виде клюшек для гольфа, эмалевые запонки в стиле ар-деко, запонки, сделанные из клавиш старой пишущей машинки. У меня есть даже пара модернистских запонок, дизайнером которых был шведский принц Сигвард и которые я считаю настоящим произведением искусства. Зачем упускать шанс незаметно заявить о чем-нибудь окружающим?

Запонки и часы – вот украшения настоящего джентльмена.

Часы – это единственное ювелирное украшение, которому есть достойное оправдание. За временем нам по-прежнему следить нужно, и наручные часы в роли хронометра выглядят гораздо элегантнее, чем «Блэкберри» или «Айфон». Сегодняшние часы интересны своей зацикленностью на сложных и безнадежно устаревших технологиях. Хронометры, которые стоят столько же, сколько автомобиль люксового класса, время показывают ничуть не точнее, чем электронные «Casio» долларов за двадцать. Больше того, в таких пугающих своей дороговизной часах чаще всего не будет ни календаря, ни секундомера, ни будильника, умеющего играть бетховеновскую « Fr Elise» . Шикарные часы нужно заводить вручную, если, конечно, у них отсутствует еще и механизм автоподзавода. Но в этом-то и фишка. Если для подзавода такого хронометра у его владельца еще почему-то нет покачивающейся на волнах яхты, он вполне может позволить себе специальный механический ящик-качалку, в котором пружины всех его автозаводящихся часов будут поддерживаться в постоянном тонусе. Вообще, если говорить о дорогих часах, то здесь обычная парадигма ценности продукта ставится с ног на голову. Чем неудобнее ими пользоваться, чем больше возни требуется для получения результата в процессе эксплуатации, тем они ценнее. Создается впечатление, что и разрабатываются они исходя из принципа контрэффективности.

Как это происходит и с прочими люксовыми предметами показного потребления, в часах больше всего ценится бренд и редкость модели. Но рынок сегодня настолько усложнился, что дорогие часы, бывает, превращаются в очень странные гибриды. Например, берутся часы, разработанные специально для каких-нибудь спортивных целей, скажем для дайвинга, а потом украшаются россыпью бриллиантов. Такие псевдоспортивные часы стали доминировать в жанре мужских понтов благодаря тому, что размером бывают с хоккейную шайбу. Мало того, они становятся все больше и больше и скоро превратятся в пародию на механические будильники из нашего детства. Скажите, что может быть претенциознее парня в шикарном костюме, идеально накрахмаленной рубашке и галстуке с трехзначным ценником, напялившего на руку гигантские часы со светящимся циферблатом и гарантией работы на глубине 200 метров? Да какая тебе разница, что они не перестанут тикать даже на дне океана, когда сам ты склеишь ласты, погрузившись всего на несколько метров? Эти часы представляют собой такую же икону избыточной утилитарности, как и спидометр, промаркированный до 320 километров в час, и являются верным признаком переизбытка денег у владельца. Сегодня как никогда в истории верно, что человека украшает скромность. Мне всегда очень нравилось, что мой друг Джин Прессман предпочитал носить дамскую версию «Rolex Oyster», потому что считал, что эти часы меньше бросаются в глаза.

Спортивные часы следует надевать, только когда реально занимаешься спортом или, по крайней мере, к спортивной одежде. Да и вообще, не кажется ли вам, что в часах, предоставляющих нам слишком много информации, есть нечто жутковатое? Кому нужно знать фазы луны? Если только лунатикам. Какой месяц? Если ты не в состоянии помнить, какой сейчас месяц, то никакие часы уже не помогут. Время в Чикаго? Могу спорить, что там постоянно «время пить «Миллер». Суть здесь в том, что часы за полсотни долларов умеют делать все то же самое, что и хронометр за $50 000, кроме одного: в них не сможешь выглядеть важной шишкой. Лично я предпочитаю часы без функциональных излишеств.

Часы за полсотни долларов умеют делать все то же самое, что и хронометр за $50 000, кроме одного: в них не сможешь выглядеть важной шишкой.

Гораздо лучше вести себя тихо и скромно и словно нехотя и даже с некоторым стеснением соглашаться с тем, что ты такая важная шишка. Именно по этой причине настоящие часы класса люкс должны быть тоненькими и почти незаметными. Они должны только изредка выглядывать из-под свежего манжета рубашки и притягивать к себе взгляды окружающих, когда ты потянешься за чем-то через стол или решишь проверить время.

В общем и целом всяким брюликам лучше бы оставаться в женских руках. Дамочки всю эту красоту носят гораздо лучше, чем мы с вами, потому что у них было несколько лишних столетий для тренировки и, возможно, из-за того, что они лучше приспособлены к работе со всеми мистическими аспектами драгоценных каменьев, сопутствующими таким более традиционным для них характеристикам, как дороговизна и эстетическая привлекательность. Одна моя, к сожалению, уже покинувшая сей мир добрая подруга, мастер-ювелир, хорошо разбиравшаяся в природных свойствах кристаллов и драгоценных и полудрагоценных камней, как-то раз сделала мне талисман на счастье. Это был золотой брелок с большим круглым зеленым камнем, и он должен был принести мне удачу в гольфе. В первый же раз, когда я пришел на поле для гольфа с этим талисманом в кармане, я набрал на восемнадцати лунках какое-то невиданное количество очков. Сначала я подумал, что брелок заколдован не на удачу, а в другую сторону, но потом сообразил, что она, наверно, просто не знала, что смысл игры в гольф в том, чтобы заработать не как можно больше, а как можно меньше очков. Я положил его в ящик стола, где он так до сих пор и лежит. Наверно, стоит попробовать взять его с собой, когда пойду катать шары в боулинге.

Драгоценные камни не любят показухи. Вот почему хоть на мне их в данный момент целых семнадцать штук, все они надежно спрятаны внутри часов.

О ремнях

«Он увидеть пояса не мог, чтобы ниже него сразу же не ударить».

Марго Асквит о Ллойде Джордже

Ах, уж этот пояс, самое первое одеяние мужчины. Изобретен он, наверно, был самим Адамом. Под впечатлением увиденного Змея. Мужчины носили пояса задолго до всяких штанов, тог и туник. Пояс поддерживал фиговый листик бандажа. Мужчина носил за поясом свой нож или заостренную кость. И в силу того, что форма всегда подчиняется функциональному наполнению, многие тысячелетия он непременно присутствовал во всех мужских костюмах в качестве своеобразного якоря, на котором держались все остальные предметы гардероба.

В смысле церемониальности мужской пояс до сих пор сохраняет за собой первенство. Особенно среди воинов или тех, кого можно причислить к этому классу. Рестлеры и боксеры выигрывают не короны, а пояса. Большие, украшенные золотом символы славы. А на Востоке по цвету пояса можно определить даже степень смертоносности и непобедимости воина. Если у вас вдруг возникнет ситуация, когда на себя можно будет надеть только один какой-нибудь предмет одежды, лучше всего выбрать черный пояс.

Ах, уж этот пояс, самое первое одеяние мужчины. Изобретен он, наверно, был самим Адамом. Под впечатлением увиденного Змея.

Самый первый в жизни анекдот на эту тему, мне кажется, я услышал от дедушки. «Заче пожарные носят красные подтяжки?» – спросил он.

Дав мне достаточно времени поломать голову, он наконец выпалил: «Чтобы штаны не падали!»

Вот так, когда нас пытаются надуть и запутать, мы и познаем мир. Но еще я тогда понял, что в любой шутке есть доля правды. Ведь красные подтяжки и впрямь нужны пожарному, чтобы штаны не падали. А если говорить про Нью-Йорк, то «самые храбрые парни Нью-Йорка», как гласит девиз пожарных этого города, для поддержки своих огромных, тяжеленных, непромокаемых и несгораемых штанов, наверно, используют подтяжки черного цвета.

Я же для поддержки штанов почти всю свою жизнь носил ремни. Иногда это был узенький ремешок в континентальном стиле, с двумя пряжками и в половину дюйма шириной. Иногда это был тонкий черный ремень с заклепками, сработанный каким-нибудь отставным байкером из «Ангелов ада». Иногда это был ковбойский ремень в дюйм с тремя восьмыми в ширину с большой пряжкой из конского волоса или кожи ручной выделки. Но чаще всего это были черные или коричневые ремни из телячьей кожи шириной в семь осьмушек дюйма и с невыразительными пряжками серебристых, золотистых или бронзовых тонов. Почему? Да потому, что иногда из поддержки штанов совсем ни к чему устраивать большое шоу.

Подтяжки, некогда являвшиеся стандартным элементом мужского гардероба, сегодня оказались на грани полного исчезновения, но их по-прежнему еще можно увидеть на щеголеватых и стилистически самоуверенных мужчинах. Оскар Уайльд заявил, что брюки у мужчин должны свободно висеть от плеч, и высокообразованный портной Алан Флассер, соглашаясь с ним, говорит, что именно подтяжки обеспечивают самую лучшую посадку брюк. В действительности мудрый мистер Флассер делает даже более строгое заявление: «Ремням просто нет места в мире одежды индивидуального дизайна». Он говорит, что ремни разрушают целостность костюма и что «особенно деструктивно влияют на костюмы с жилеткой».

Так что же случилось с подтяжками? За два бума на ношение ремней, последовавших за мировыми войнами, они почти исчезли с лица земли. Некоторые теоретики небеспочвенно предполагают, что за время службы в армии мужчины слишком привыкли к ремням и просто не захотели возвращаться к свободно висящим брюкам, получив возможность переодеться обратно в цивильное. Но тут еще свою роль сыграл и фактор длины брюк. В былые времена брюки поднимались навстречу подтяжкам почти до половины тела. Пояс находился в районе пупка. Сегодняшние брюки с низкой талией, поверх пояса которых бывает видно, где у человека начинает раздваиваться задница, не сочетаются с подтяжками, потому что, по сути, изначально сделаны так, чтобы держаться на бедрах без посторонней помощи.

Я избавился от необходимости носить ремни и подтяжки, начав заказывать к своим костюмам брюки с боковыми регуляторами для оперативной подгонки по фигуре. Я совсем не против подтяжек, но в последнее время они ассоциируются у меня с уоллстритовскими кретинами, почему-то питающими слабость к подтяжкам совершенно комедиантского фасона. От таких людей веет полной безнадегой. Еще печальнее выглядят любители цеплять подтяжки на брюки с петельками для ремня.

Нет прегрешения хуже, чем подтяжки одновременно с ремнем. Это называется – пессимизм в самой крайней степени.

Пустые шлевки наводят на мысли о полном одиночестве и бесполезности. Ну и наконец, нет прегрешения хуже, чем подтяжки одновременно с ремнем. Это называется – пессимизм в самой крайней степени.

Если у вас есть желание носить подтяжки и при этом понять истинную разницу между брюками и штанами, то закажите брюки без шлевок и с правильной высотой талии, то есть с поясом, расположенным значительно выше считающегося сегодня нормальным уровня бедра. Кроме того, попросите портного исполнить пояс брюк в английской манере, то есть с «рыбьим хвостом» или, говоря проще, с пуговицами для подтяжек, поднятыми над линией пояса. Поначалу вам будет казаться, что выглядят они как-то странновато, но, надев такие брюки под пиджак, поймете, как великолепно все это придумано. Правильно скроенные брюки, висящие от плеч, производят совершенно другое впечатление, нежели брюки, висящие на бедрах. Они элегантно облегают тело и придают всем движениям тягучую плавность. Пригласить вас на танго?

Американцы обожают все ковбойское, и ковбойский ремень стал у нас в стране классическим аксессуаром, особенно популярным в среде деревенщин с Юга и среди отдельных деревенщин с Юга, пробившихся в президенты. Чаще всего ковбойский ремень делается из кожи ручной выделки, украшается тиснением в стиле «Дикий Запад» и оснащается огромной аляповатой пряжкой, вручную выкованной из серебра или бронзы и декорированной бирюзой или другими полудрагоценными камнями. В некоторых засушливых и малонаселенных регионах Америки такие стилистические решения считаются вершиной изящных искусств. Иногда ремень оснащается двумя серебряными шлевками, чтобы удерживать хвостик ремня и серебряной же защитной накладкой на конце этого хвостика. Очевидно, все это неописуемое набедренное великолепие призвано привлекать внимание к тому вздутию в мужских штанах, о котором Мэй Уэст как-то сказала: «Это у вас в кармане пистолет или вы просто так рады меня видеть?»

Но некоторым скотопасам огромадной серебряной пряжки и наконечника бывает маловато, а поэтому они украшают ремень еще и блестящими серебряными «кончасами». Кончасы – это, как правило, округлые серебряные или серебристые элементы американо-индейского происхождения, приклепываемые к кожаным предметам одежды. В принципе, они могут быть любой формы и мимикрировать под звезды, черепа, немецкие железные кресты, пики-черви-бубны-трефы и серебряные американские доллары. Никакой другой функции, кроме декоративной, у них нет, и призваны они создавать вокруг владельца ремня ауру безбашенности и легкой угрозы. Тут на ум может прийти либо Джим Моррисон, либо тот факт, что при таком количестве металла на теле гораздо легче стать мишенью для молнии.

Версия нарядного ремня в стиле Восточного побережья отличается пряжкой, которая в этом случае представляет собой прямоугольную плакетку, на которой можно сделать какую-нибудь гравировку. На пряжке можно сделать свою монограмму, и именно благодаря этой детали такой тип ремней приобрел популярность в первой половине двадцатого столетия. Мой друг Энди Спэйд носит простой ремень из телячьей кожи как раз с такой непретенциозной серебряной пряжкой, на которой сделана почти не бросающаяся в глаза гравировка «ЛУЗЕР». Согласитесь, что это гораздо забавнее, чем пряжка с надписью «Игрушка для мальчиков», в которой щеголяла Мадонна в раннем среднем возрасте.

Ремни формата «Дикий Запад» делались очень широкими, чтобы настоящие американские джинсы не слетали с их владельца даже в процессе самой сложной и тяжелой работы. Например, во время объездки коней, заарканивания бизонов, вымазывания в смоле, обваливания в перьях и линчевания негров. Но многие американцы, в особенности хип-хопперствующие жители больших городов и их заполонившие весь остальной мир подражатели, отказались от ремней вовсе, и теперь, наблюдая за ними, я не могу избавиться от мысли, что штаны на себе они поддерживают либо какими-то магическими средствами, либо просто усилием воли. Их джинсы, кажется, левитируют сами по себе, без всяких видимых источников подъемной силы или систем фиксации. На улицах Нью-Йорка я очень часто вижу молодых людей в джинсах, прикрывающих нижнее белье не больше чем наполовину и не падающих на землю, судя по всему, исключительно благодаря силе поверхностного натяжения.

Такая мода на «почти свалившиеся штаны» существует уже лет десять или около того. Судя по всему, это своеобразная бунтарская мода, выработанная специально для того, чтобы один сегмент населения оттолкнуть от себя наглой демонстрацией трусов, а другой – озадачить полным неподчинением закону всемирного тяготения. В последнее время я стал замечать на Бродвее молодых людей, которые во время прогулки буквально держат на себе штаны руками. Я так понимаю, истоки этой моды следует искать в тюрьме, где у заключенных традиционно изымают ремни, чтобы они не могли повеситься сами и, возможно, повесить каких-нибудь других заключенных. Я полагаю, что у преступника из «белых воротничков» точно так же конфискуют и подтяжки, осмелься он явиться в них в каталажку.

Мне приходилось видеть штаны, висящие на бедрах своих владельцев в настолько нереальной манере, что происходить это могло, по моему мнению, только благодаря какой-нибудь потайной системе из нашитых внутри «липучек». Возможно, истинный смысл феномена «трусы напоказ» можно понять, обратив внимание не столько на тюремные порядки, сколько на китайскую традицию бинтования ног, а также на более привычные нам каблуки-шпильки и узкие юбки с перехватом ниже колена. Длинными ногтями женщина показывает окружающим, что не имеет обыкновения работать руками. Некоторые фасоны одежды придуманы с единственной целью – продемонстрировать, что одетый таким образом человек не имеет никакой возможности заниматься физическим трудом. Тогда, может быть, выставленное напоказ нижнее белье призвано продемонстрировать, что у его владельца нет никакой надобности быстро передвигаться в пространстве. Интересно, сколько молодых людей стали в самом прямом смысле «жертвами моды», не сумев смыться от надежно подпоясанных жандармов из-за поминутно спадающих штанов?

К счастью, в последнее время эта мода уже пошла на спад, и за будущее поясов и ремней нам беспокоиться не надо. Ведь ремень не только поддерживает штаны, но еще и придает шарма даже самой повседневной одежде. Пояс из шелковой ленты приобрел популярность благодаря британским денди, носившим их в цветах своих военных подразделений или клубов. Такие шелковые пояса на протяжении долгих десятилетий оставались писком моды среди выпускников дорогих частных школ. Фред Астер подхватил этот стиль и стал носить в качестве поясов свои старые пестрые галстуки. Еще мне нравятся классические ремникосички, которые изготавливаются из тонких полосок кожи или конской шкуры плетением, аналогичным тому, что используется в сандалиях-гуарачах. Такие ремни, в отличие от обычных ремней с дырочками через каждый дюйм, обеспечивают полную свободу регулировки по талии, потому что язычок пряжки может вставляться в плетеную ленту ремня практически в любом месте. Самым удобным из всех своих ремней я считаю двусторонний ремень-косичку из телячьей кожи, черный с одной стороны и темно-коричневый с другой. Серебряную пряжку можно в любой момент перевернуть на нужную сторону, и по этой причине такой ремень можно считать идеальным аксессуаром для много путешествующего мужчины.

Результатом вот уже несколько десятилетий царящей в нашем обществе логомании стало появление пряжек с логотипами и монограммами выпускающих их брендов. Лично я никогда не надену классический ремень от «Herms» с буквой H на пряжке, но он будет вполне к лицу моему другу Хуману или, если уж на то пошло, любому другому мужчине с именем, начинающимся на эту букву, то есть, скажем, Харри, Хенри, Хэнку, Хорасу, Хектору, Хассану и даже Хью. То же самое касается и ремней от «Gucci». Ведь лучше всего пряжка с инициалами «GG» лучше всего подойдет людям типа Гилберта Готтфрида, Гленна Гулда или Грэма Грина.

Тесьмяный ремень, то есть прочный ремень на основе переплетенных хлопчатобумажных волокон, оснащенный бронзовой или хромированной пряжкой и металлической накладкой на кончике, начал со службы в армии, а потом приобрел популярность и на гражданке. Это еще один аналоговый ремень с бесконечной вариабельностью регулировки по телу. Еще существует знаменитый и всеми уважаемый кожаный военный ремень с портупеей, известный под названием «Сэм Брауни». Имя свое он получил в честь британского офицера, командовавшего во время первой войны за независимость полком пенджабской кавалерии в тогда еще индийском Лахоре. Капитан Брауни лишился в бою руки, в результате чего ему стало трудно доставать из ножен саблю. Решил он эту проблему, добавив к традиционному форменному ремню дополнительный ремешок, перекинутый через плечо. Его придумка быстро прижилась в армии, потому что такая конструкция позволяла навешивать на ремень больше всякого вооружения. Ремень с портупеей до сих пор очень популярен в полицейских силах разных государств и в полицейских государствах в принципе в силу того, что на нем очень удобно носить целый арсенал из пистолетов, патронов, баллончиков со слезоточивым или перечным газом, дубинок и переносных раций.

Если посмотреть на весеннюю коллекцию Джона Гальяно от 2008 года, можно подумать, что он на военных ремнях просто поехал крышей. Он представил великое множество таких ремней, от почти традиционных «Сэмов Брауни» до вертолетной страховки с ремешками под пах в стиле «Джордж У. Буш на палубе авианосца». Если верить Гальяно, то мужчины будущего будут добавлять к ремням все новые и новые элементы, позволяющие пристегивать к ним всякоразные электронные гаджеты, фляжки, контейнеры и шмонтейнеры исключительно из стремления к визуальной крутизне. Вполне может быть, что это очень дальновидный дизайнерский ход. Я терпеть не могу, когда на обычный костюмный ремень вешают мобильники, биперы и прочие девайсы. Если уж тебе так приспичило понацеплять на пояс всякой ерунды, то носи ремень, специально для этого предназначенный. Бэтмен с Робином, например, никогда не надевали на работу ремни от «Brooks Brothers», бороться со злом они выходили в бэтменских боевых разгрузках, на которых умещались рации, камеры, огнеметы, очки ночного видения, ацетиленовые горелки, светошумовые гранаты, наборы воровского инструмента, дротики с транквилизатором, аптечки, бэт-фонарики, бэторанги, бэт-наручники, бэт-лассо, бэт-тазеры, бэт-плитки, бэт-болгарки, большие суммы наличных и, предположительно, черные бэт-кредитки «American Express». И, при всем при этом, бэт-ремни еще и выглядели очень даже стильно.

Экстравагантные пояса были заметным элементом множества древних костюмов: просторные одежды прихватывались ими в районе талии, то есть в области, вокруг которой движется любой активный человек. И кушаки, и ремни с застежками привлекали взгляды окружающих к этой божественной и, одновременно с этим, эротичной зоне. Сегодня последним напоминанием о великолепии всех этих древних поясов служит далекий потомок кушаков, которыми пользовались в Индии британские колониальные офицеры, то есть камербанд. Самые упорные традиционалисты до сих пор надевают камербанд на мероприятия формата Black tie. Само слово «камербанд» происходит от персидского «kamar», то есть «талия». Хотя ныне его часто исключают из формального фрачного ансамбля, при правильном использовании он может служить инструментом визуальной корректировки силуэта. Он удлиняет ноги и делает фигуру мужчины более стройной и грациозной.

Весьма искушенный в портняжно-стилистических вопросах блогер Мордехай Рубинштейн является ярым поклонником поясов и ремней, считая, что такое деление тела надвое вытягивает силуэт по вертикали, в результате чего и малорослые, и высокие мужчины кажутся выше ростом. Кроме того, он находит в создаваемой ремнями бифуркации мужского тела и талмудическое значение. Ремень, говорит он, «гарантирует, что сердцу не будет видна нагота человеческая». «Хоть мода и претерпела со временем радикальные изменения, – продолжает он, – во многих обществах эта традиция сохраняется. И все потому, что люди видят в ней знак уважения и демонстрацию готовности «препоясать чресла» особым поясом перед тем, как предстать перед Б-гом». Но не чужды философу и практические соображения: он считает, что в наши дни ремни просто необходимы по причине обилия цифровых гаджетов, неспособных влезть в карманы современных узких штанов.

Об исподнем

Нижнее белье должно оставаться под штанами вплоть до тех моментов, когда его надлежит снять. Именно по этой причине оно и называется нижним. Фасон «трусы напоказ», судя по всему, подсмотренный креативщиками рекламных агентств в тюремных коридорах, настоящему джентльмену совершенно не подходит. Если есть на свете справедливость, то всех, чье белье хоть раз попадалось мне на глаза на улице, просто должны рано или поздно арестовать и отправить в тюрьму, где этот фасон зародился и где ему самое место. (Дополнительная инфорация по этому вопросу приведена в предыдущем разделе «О ремнях».)

Еще одна странная подбрючная стратегия носит название «играть в спецназ». По сути, это означает – ходить вообще без нижнего белья. Говорят, что возникла она в подражание шотландцам, которым по традиции не полагалось ничего надевать под свои килты. По другим сведениям, от нижнего белья предпочитали отказываться солдаты. Таким образом было легче справлять нужду в военно-полевых условиях, а также избегать воспаления кожи в промежности в тех случаях, когда война ведется в сыром или тропическом климате.

В большинстве современных офисов условия работы, конечно, более сносные, а посему тех, кто «играет в спецназ» в городских условиях, вполне можно считать подпольными нудистами, действующими из каких-то мачистских побуждений, зачастую не вполне понятных им самим. Ребята, оно того не стоит. У нижнего белья великое множество плюсов. В нем гораздо труднее натереть свои интимные области и важные детали тела грубым сукном или толстыми швами, а также прищемить самое дорогое молнией гульфика. Нижнее белье защищает органы, отвечающие за продолжение нашего рода. При наличии нижнего белья не наставишь неприятных пятен на внутреннюю поверхность своих дорогущих штанов. Короче говоря, нижнее белье – это признак цивилизованности.

Многие из моих корреспондентов заявляют, что они решили «поиграть в спецназ» ради «чувства свободы» и удобства. Этим свободолюбивым спецназовцам следовало бы вспомнить слова из песни Криса Кристофферсона о том, что «свобода – это когда больше нечего терять», и понять, что у нас в трусах, как правило, содержится то, что потерять еще можно, но совершенно определенно не хочется. Я не могу себе представить, как может быть удобнее ходить без нижнего белья, если, конечно, при этом не отказаться еще и от штанов из колючей шерсти или джинсов с грубыми швами и холодной, грозящей многими бедами молнией.

Свобода – это одно, а вот сверкать перед всеми своими причиндалами – совсем другое. Я, например, помню, сколько раз в старших классах школы благодарил свое нижнее белье за маскировку в моменты спонтанного одеревенения некоторых отдельных частей тела. Нижнее белье помогает мужчине не только скрывать эпизоды такого неконтролируемого эротического энтузиазма, но еще и держать в секрете «на какую сторону он носит». Джинсы и прочие облегающие штаны не оставляют у наблюдателя никаких сомнений относительно половой принадлежности и текущего эмоционального состояния их владельца. Да и не для того ли и придуманы джинсы «в облипку», чтобы, не нарушая приличий, продемонстрировать всем вокруг размеры своего хозяйства? Все это вполне нормально. Ведь мы с вами боевые петухи, а не каплуны.

Обратите внимание на тугие штаны, в которых ходили мужчины между эпохами Реставрации и Регентства. Благодаря им мы точно знаем, какого размера был аппарат у Наполеона и «на какую сторону носил» Браммел. И в этом нет ничего стыдного.

Как говорится, если есть чем похвастаться, то почему бы и не похвастаться. А ведь разумные люди могут делать это очень даже деликатно. А у неразумных всегда есть возможность использовать в качестве протеза кабачок, как в фильме «Это – Spinal Tap» .

Под облегающие штаны, включая джинсы, следует надевать трусы-плавки, а не «семейные» боксеры. Боксеры, свободно сидящие на теле, предназначены для ношения под относительно просторными брюками. Тем не менее именно огромные боксеры, по размерам не уступающие форменным трусам баскетболистов, носят любители демонстрировать свое нижнее белье окружающей публике. Вот попробуй их пойми!

Под облегающие штаны, включая джинсы, следует надевать трусыплавки, а не «семейные» боксеры. Боксеры, свободно сидящие на теле, предназначены для ношения под относительно просторными брюками.

Некоторые женщины говорят, что предпочитают видеть на своих мужчинах боксеры, но это потому, что не им потом приходится натягивать на просторное белье тугие штаны. В последние годы в магазинах все чаще стали появляться семейные трусы облегающего покроя, которые не сбиваются в комки под узкими штанами, и это – очень удачный компромисс для таких случаев.

Будучи человеком, которому по роду службы часто приходится выслушивать мужское ворчание на такие темы, я знаю, что многие из них жалуются на раздражение кожи, возникающее под эластичным поясом трусов. В «Brooks Brothers» до сих пор шьют очень старомодные белые и фиолетово-синие трусы с завязками во «французском» стиле. У них, как правило, имеется три пуговицы спереди и пуговицы или шнуровка на задней части. При помощи всего этого не представляет никакого труда осуществить тонкую подгонку трусов по размеру. Такие шортики замечательно выглядят, льстят мужской фигуре и не раздражают кожу присутствием резинок. Я не могу назвать себя поклонником «стильного ночного белья» для мужчин, но если мне не изменяет память, то трусы именно такого древнего стиля однажды буквально сорвали с моего тела. Она, должно быть, была пылкой традиционалисткой.

Прижимистые мужчины нередко экономят на нижнем белье, оправдывая это для себя тем, что его все равно никто, кроме второй половины (или нескольких вторых половин), не увидит. И это очень опрометчиво, потому что, как известно любой женщине, как раз в те моменты, когда на тебе надето очень мало, нужно выглядеть особенно хорошо. Если мужчина носит под дорогим костюмом дешевое или сильно поношенное белье, ему доверять нельзя. Он плохо относится к себе, базируя самооценку на том, каким его видят окружающие, а не на том, каким он видит себя сам. Носите шелковые шортики, как это делают короли, или трусы из египетского хлопка, как это делали фараоны.

Если мужчина носит под дорогим костюмом дешевое или сильно поношенное белье, ему доверять нельзя.

О купальных костюмах

О мужчине и о том, что он о себе думает, можно много понять, посмотрев на его купальный костюм. По купальному костюму можно уяснить, способен ли он точно и адекватно видеть себя в зеркале. Купальный костюм скажет, насколько он смел или скромен. Посмотрев на купальный костюм мужчины, можно даже сделать определенные выводы о его социальных амбициях и/или сексуальных наклонностях.

Это залетный курортник в плавках или местный серфер в длинных трусах? Он надевает евротрэшевые плавочки в облипку, чтобы похвастаться своим хозяйством, или весь день лежит мордой в песок в бандаже, чтобы солнце как можно равномернее покрыло бронзой задницу? Или он безупречно выглядит, потому что выбрал себе купальный костюм не слишком большой и не слишком маленький, костюм без признаков эпохи и очевидной даты списания?

Я считаю, что идеальный купальный костюм должен быть скромным, неброским и не зависящим от модных течений. В нем не должно быть иронии или юмора. В нем не должно быть раздолбайства гавайской рубахи. В нем не должно быть выпендрежа. Он должен быть по-мужски сдержанным и благопристойным.

О мужчине и о том, что он о себе думает, можно много понять, посмотрев на его купальный костюм.

Хороший купальный костюм способен компенсировать наши физические недостатки или просто отвлечь от них внимание. Мне по душе купальные костюмы типа того, в котором Орсон Уэллс приходил на свидания к Рите Хэйворт. Мне по душе купальные костюмы типа того, что носил Микки Руни во время медового месяца с Авой Гарднер. Я хочу найти такой купальный костюм, от которого промокало сиденье рабочего кресла Яна Флеминга, когда он, вернувшись с пляжа, садился писать свои великие творения. Я хочу найти такой же купальный костюм, как тот, что был на Ари Онассисе, когда он лежал на песке рядом с обнаженной Джеки Кеннеди, а за ними из воды следили облаченные в акваланги папарацци. Я хочу найти такие же шортики от «Jantzen», что Грейс Келли могла сорвать с принца Ренье и бросить, еще мокрыми, на бесценное кресло эпохи Луи XVI. Я хочу найти трусы, длиной смахивающие на бермуды, в которых Бобби Кеннеди играл в тачбол в Акапулько. Я хочу найти костюм-чудо: мужественный, красивый, уверенный, безупречный.

Я хочу иметь купальный костюм с, по крайней мере, одним, а лучше двумя, а еще лучше тремя кармашками, один из которых должен находиться с внутренней стороны. В действитель ности таким скрытым кармашком для хранения ключика от шкафа в раздевалке или пары сотенных купюр на экстренный случай в стародавние времена оснащались почти все мужские костюмы для купания.

Я хочу купальный костюм, который деликатно подчеркивает достоинства мужчины, но, тем не менее, не дает понять, обрезан он или нет. Одним из самых серьезных достижений «сексуальной революции» было упразднение располагавшихся внутри плавок бандажиков, удерживающих сии достоинства в определенном положении, ради свободы размахивать этим достоинством во все стороны. Раньше, когда мужчина заказывал у портного брюки, его спрашивали, «на какую сторону он носит». А теперь мы с вами можем плавать не только вверх и по центру, но и направо и налево.

Я хочу купальный костюм, который не будет врезаться в «спасательный круг», накопившийся у меня на талии. Я хочу купальный костюм, в котором я буду звездой пляжа, пусть даже только в своем собственном воображении. Я хочу купальный костюм, который есть само искусство.

Я хочу, чтобы у моего купального костюма была нейтральная плавучесть и чтобы под него не попадали пузыри воздуха. Я хочу, чтобы мужчины в своих купальных костюмах были украшением пляжа, а некоторые из них носили купальные костюмы с верхом (особенно те, кому теоретически можно было бы ходить в бюстгальтере).

Воспитанному купальщику следует надлежащим образом прикрывать свое тело. Мне совсем не хочется, чтобы сидящие за соседним столиком прибрежного ресторана люди видели, как я заляпываю соусом «маринара» свои сиськи. Настоящий джентльмен по пути на пляж и с пляжа прикрывает свою наготу. Именно для этих случаев нам нужны саронги, полинезийские лавалавы, парео, африканские кикой и прочие аксессуары, пришедшие из стран третьего мира. Разоблачившись, мужчина может использовать эти декоративные одеяния в качестве подстилки или подушечки, а после купания они уберегут от воздействия влаги кожаные сиденья его «Астон-Мартина DB5».

«Кабана», то есть пляжный ансамбль из стилистически координированных верха и низа, – это пример шикарной мужской моды, к сожалению, так и не сумевшей вернуться из модной ссылки. Мужчины выглядели в этих комплектах из индийских тканей просто чудесно, особенно во время ланча у бассейна. А еще одной трагедией я считаю тот факт, что сегодняшняя aprs-купальная мода обходит своим вниманием некогда универсальный махровый халат. Повторюсь, что тело мужчины должно быть прикрыто не только по пути на la plage и обратно, но и тогда, когда он заходит в прибрежное бистро. Великолепным пляжным аксессуаром является саронг, и лучше всего он выглядит на тех солнцепоклонниках, которые выбирали его себе во время путешествий по далеким странам со странными названиями.

Мужчина должен иметь в своем распоряжении несколько купальных костюмов, чтобы наготове всегда имелся один сухой. А еще у опытного купальщика всегда с собой купальные тапочки. Кое-кто из вас сейчас на эти слова, конечно, презрительно фыркнет, но ветераны средиземноморских пляжей знают, что там не один только песок. Еще там на любую нежную ногу найдутся и камни, и медузы, и ржавые гвозди.

Быть или не быть модным

Грядет революция. Я понял это в прошлом году, когда сидел в «Арсенале на Пятой Авеню» и ждал начала показа мужской моды от Тома Брауни. Я читал в «Нью-Йорк таймс» о законодательном тупике в Конгрессе, и внезапно меня, словно запущенная Зевсом с Олимпа (высота 2917 метров) молния, поразила мысль, что если мы сможем серьезно изменить мужскую одежду, то, вследствие этого, такие же серьезные изменения могут произойти и в окружающем нас мире. Когда началось шоу и на подиум вышли молодые люди в надетых поверх брюк газовых юбочках, бабушкиных платках на плечах и шляпках-таблетках на головах, я почувствовал какую-то магическую связь между этим действом и патовой ситуацией в Конгрессе, финансовым кризисом и, может быть, даже глобальным потеплением. Но позвольте мне совершить небольшой экскурс в историю.

Большинство мужчин считает, что мода придумана для женщин. Они думают, что мужчина, желающий как-то выделиться своим внешним видом, ищет свой стиль, а не следует моде. Мода – это явление массовое. Это то, что делают все вокруг, словно по приказу какого-то странного, незримого правительства, определяющего, что сегодня модно, а что – уже нет. Неисповедимы пути моды, и тренды ее возникают по всему миру почти одновременно, будто по велению какого-то легкомысленного божества. Создается впечатление, что мода – это не столько изобретения отдельных дизайнеров, сколько творение нашего массового сознания или коллективного бессознательного. Одним словом, даже замечая, что она существует, мужчины из всех сил стараются ее игнорировать.

Мне кажется, я сам убедил себя в том, что мужчины никогда не будут участвовать в модном процессе так же активно, как женщины, и что это, в действительности, хорошо. Я даже придумал себе присказку: «Я был узником моды, но вышел потом под залог» и некогда считал ее образцом высокой поэзии. Если по правде, так она даже и на приличный афоризм никогда не тянула, и моя жена недовольно морщилась каждый раз, когда я ее произносил. Мне думается, ей, отчаянной и неисправимой моднице, всегда казалось, что я кривлю душой и участвую в модном процессе гораздо активнее и глубже, чем хочу признаваться. Теперь я в этом признаюсь.

Я всегда любил одежду и интересовался модой с самого детства. Причем меня интересовала не только своя собственная одежда, но и то, что было надето на окружающих. Мне кажется, что я просто уже в те времена обладал полным интуитивным пониманием «Теории праздного класса» Торстейна Веблена. Понятно, что саму книгу я в начальной школе еще не читал, но, тем не менее, в тех случаях, когда не было повода одеться ковбоем или Тарзаном, я с превеликим удовольствием носил то, что, по моему мнению, было модно. К моменту достижения пубертатного периода я уже был уверен, что девушки из Vogue и Harper’s Bazaar выглядят в сто раз сексуальнее и интереснее девушек из Playboy . Выдающиеся размеры признаков принадлежности к виду млекопитающих не казались мне чем-то редкостным и, соответственно, совершенно не возбуждали. Да и концепция «девушки из соседнего двора» меня привлекала не сильно. Во-первых, я тогда жил в Кливленде, штат Огайо. И оттуда великолепный мир модных слухов и сплетен из соответствующих рубрик журнала Vogue виделся очаровательным местом, куда очень хотелось сбежать навсегда. Казалось, что только мир моды может спасти меня от скуки и монотонности обычн ой жизни, и я мечтал в него переселиться. А когда появились мини-юбки и возникло движение модов (британская молодежная субкультура, возникшая в конце 1950-х годов и достигшая пика в середине 1960-х. Отличительной чертой модов было особое внимание к своему внешнему виду. – Прим. ред. ), возможности моды внезапно стали казаться безграничными. Мода в моих глазах обрела силу ядерного оружия… она могла раз и навсегда покончить с известным нам миром, перенести нас всех в далекие страны и в какое-то лучшее будущее.

В конце концов я все-таки оказался постоянным обитателем этой модной вселенной, хоть до сих пор с большим упорством этот факт отрицал. Я могу посещать модные показы и во всех подробностях знать, что происходит, но в то же самое время в любой момент могу заявить, что сам модным тенденциям не подчиняюсь. Ну, или подчиняюсь, но не слишком. В действительности я всегда чувствовал, что обладаю в отношении мира моды чем-то вроде дипломатического иммунитета и могу, когда захочется, забрести в него по колено, а когда не захочется, со смехом начать отрицать свою к нему причастность. И такая поза до сих пор остается для меня весьма привлекательной.

Мужская одежда меняется очень медленно. В моем любимом лондонском ателье «Anderson and Sheppard» принято указывать на лейбле дту изготовления каждого предмета одежды, и мои костюмы от 1995 и 1996 годов до сих пор выглядят абсолютно современно. Некоторые из моих любимых галстуков были куплены больше тридцати лет назад, еще до закрытия «Calvin Curtis Cravatier». Они отличаются не только прекрасным дизайном, но еще и идеальной шириной. А сделаны из шикарного шелка, не требующего никакой структурной подложки. Друзья мои, у меня есть несколько рубашек, которым лет больше, чем моей жене. Мужская мода издавна двигается медленнее ледников. Однако время от времени в ней вдруг происходят революции. И несмотря на то, что меня вполне устраивает мой сегодняшний внешний вид, я начинаю подумывать, не пора ли нам, мужчинам, нанести боевую раскраску и надеть головные уборы из орлиных перьев.

Когда модельеры предпринимают попытки переосмыслить и заново изобрести мужскую одежду, ничего особенно хорошего из этого чаще всего не выходит. В GQ время от времени появлялась рубрика с названием «И о чем мы только думали?», в которой рассказывалось о ярких модных идеях, либо не прижившихся вообще, либо становившихся на время писком моды и вспоминающихся теперь с крайним изумлением. О чем мы вообще думали в семидесятых, когда ходили в полиэстеровых костюмах? Да, на Джонни Деппе и Поле Рубенсе в «Кокаине» они выглядят неплохо, но если посмотреть на Тони Рэндалла в « Странной парочке » или на Дона Ноттса в « Трое – это компания », сразу становится понятно, что все мужчины тогда стали жертвами временного помешательства. Сегодня, когда мы уже целую декаду прожили в двадцать первом столетии, стало ясно, что мода сделала разворот в ретро-сторону, вернув нас с вами в район 60-х годов прошлого века. Посмотрите только « Безумцев » или « Одинокого мужчину » Тома Форда. Нами правит тоска по невинному модернизму.

Когда модельеры предпринимают попытки переосмыслить и заново изобрести мужскую одежду, ничего особенно хорошего из этого чаще всего не выходит.

По сути, сегодняшняя мужская мода отличается от мужской моды полувековой давности только высотой талии у брюк. Конечно, модернизм середины прошлого столетия до сих пор царит и в мебельном деле, и в архитектуре. Означает ли это, что мы достигли вершины и дальше будет все одно и то же? Честно говоря, я бы не прочь в эстетическом смысле остаться жить в 1960-х, да только смущает тот факт, что, пойдя по этой дорожке, мы рано или поздно окажемся в 1968 году, а потом и в 1970-х. Мир ушел слишком далеко вперед, и нам, наверно, нужно внести серьезные изменения в массовую моду просто для того, чтобы история тронулась с мертвой точки и продолжила двигаться своим чередом.

Мужская одежда меняется не быстро и не часто, но зато, в определенные исторические моменты, очень радикально. Время от времени, когда самые храбрые из мужчин вносят в привычные нам стили значительные изменения, в портняжном деле происходят самые настоящие тектонические сдвиги, оказывающие реальное влияние на социальную и политическую среду. Взять, например, Бо Браммела, который двести лет назад был самым знаменитым человеком в Лондоне. Сегодня мы называем Браммела первым денди, но он вовсе не был каким-нибудь изнеженным слюнтяем. Au contraire! Именно благодаря ему мода отвернулась от пижонского женоподобия и барочной экстравагантности потомственной знати, оставила в прошлом золотые побрякушки, пышные кружева и парики и пришла к относительно серьезному и сдержанному костюму, в состав которого входили: белый галстук-крават (его собственное изобретение), пиджак идеального покроя и скромной расцветки и брюки (еще одна инновация Браммела).

Браммеловский стиль отличался неброской изысканностью и в основе его лежали узкие, облегающие фасоны, которые очень шли людям с атлетическим телосложением. Он заявил, что мужчина дурно одет, если на него оборачиваются посмотреть прохожие на улице. И благодаря этому первобытному проявлению модернизма Браммел стал самой первой знаменитостью (в современном понимании этого слова), то есть человеком, славящимся не своим титулом (у него его не было), не своим богатством (финансовые возможности у него были весьма скромные), а своей уникальной индивидуальностью и внешним видом.

К краху Браммела привела ссора со своим закадычным другом принцем Уэльским Георгом. Беседуя в присутствии принца с одним из их общих приятелей, Браммел в шутку спросил: «А как зовут твоего толстого друга?» Едкая шутка в адрес принца была актом более революционным, чем даже физическое покушение. Своей дерзостью, пусть даже и с трагическими для себя последствиями, Браммел продемонстрировал всем, что мир изменился навсегда и что теперь простолюдин может быть властелином своего короля.

И вот эпоха поместного дворянства уступила место эре меркантильной демократии, и некогда расфуфыренный, как павлин, мужчина превратился в обычного серого голубя. Костюм Браммела был воплощением рассудительности, сдержанности и здравомыслия (хотя самому Браммелу именно этих качеств зачастую не хватало). И хотя классовая система никуда не делась, она приобрела меркантильный характер и разделила людей на белых и синих воротничков, на руководство и рабочую силу.

Но мир не стоит на месте, и по прошествии двухсот лет стилистической и портняжной сдержанности мы видим признаки приближения новой революции. За последние несколько десятков лет дресс-код практически совсем исчез из ресторанов. Потом в конторах появились «джинсовые пятницы», и затем, когда они прижились, настала эра полной офисной неформальности. В результате на многих должностях, раньше требовавших костюма и галстука, стало принято носить повседневную одежду в любой день недели. Все это повлекло за собой массовую путаницу. Внезапно грань между белыми и синими воротничками либо сильно размылась, либо исчезла вообще. Тогда как в былые времена богатого среди бедных можно было легко распознать по одежде, теперь различия стали малозаметными и зашифрованными в самой одежде. Сегодня понять, кто из людей богаче, можно только научившись узнавать, какие из почти одинаковых джинсов стоят не меньше пятисот долларов. На первый взгляд вся эта неформализация общества может показаться своеобразным всеобщим уравнителем, триумфом демократии, визуальным подтверждением монолитности социума и всеобщего равенства. В действительности же произошло прямо противоположное, так как богатые стали еще богаче, чем когда-либо в истории. Послабления в стандартах одежды просто помогают гипербогатеям среди нас прятаться. Владельцы шикарных яхт и спорткаров скорее будут одеты в кроссовки «Nike» ограниченной серии и джинсы «Evisu», чем в костюмы от «Hunstman» или «Zegna». Билл Гейтс похож на директора средней школы. Стива Джобса нельзя было отличить от садовника. Сегодня безупречно одетый мужчина, скорее всего, окажется владельцем скобяной лавки.

Мужская одежда меняется не быстро и не часто, но зато, в определенные исторические моменты, очень радикально.

Конечно, есть те, кого мы зовем «офисным планктоном», то есть люди, кажется, не снимающие одинаковых костюмов ни днем, ни ночью. Они носят костюмы как бизнес-униформу, потому что это входит в их профессиональные обязанности. Чаще всего это администраторы и менеджеры среднего звена, но к этой же группе «инкубаторских» на вид людей традиционно относятся и политики. Только, в отличие от офисной публики, хороших костюмов они не носят. Казаться богатыми им совсем ни к чему. Им нужно выглядеть прилично и официально, а поэтому они предпочитают надевать мешковатые костюмы, даже не задумываясь о том, как они на них сидят. И это сказывается. Штанины у них собираются в гармошку, упираясь в ботинки, рукава пиджака висят до костяшек пальцев, в результате чего в фигуре этих людей появляется нечто орангутанье. Они носят белые рубашки с воротничками, концы которых пристегиваются к рубашке, считая их парадными рубашками, и лоуферы, считая их парадными ботинками. Они носят костюмы, потому что костюм – это униформа капиталистической демократии. Новые суперкапиталисты, коими являются китайские коммунисты, настолько же привязаны к плохо сидящему мешковатому деловому костюму. И если задуматься, то это именно люди в костюмах удерживают бизнес и правительства на традиционных, устоявшихся курсах, либо идиотских, либо просто самоубийственных по своей сути.

Традиционный костюм с галстуком – это даже хорошо, но только в том случае, если у вас идеальное чувство стиля, то есть если вы умеете, собрав воедино все элементы гардероба традиционного джентльмена, выглядеть оригинально, насыщать свой образ мелкими деталями так, чтобы он словно рассказывал о вас какую-то историю. Мужчина может быть образцом стиля, даже не выходя за общепринятые границы игрового поля. Но для большинства мужчин костюм представляет собою просто инструмент, обеспечивающий им полную анонимность и возможность не нести никакой ответственности за свой внешний вид.

На то, чтобы играть в эту игру именно по таким правилам, есть веские причины, ведь если подсесть на моду настолько же безоглядно, как это делают женщины, будут неприятности. Женская мода базируется не только на концепции использования демонстративного потребления для продвижения по социальной лестнице, но и на идее изначально заложенного в моде автоматического «морального износа». Мода – это не столько демонстративное потребление, сколько демонстративное расточительство. Если ты выбрасываешь вещи задолго до того, как успеешь их износить физически, значит, ты богат. Человек моды находится в процессе постоянной реконструкции своей индивидуальности, потому что определяется она для него непрестанно меняющимся комплексом символических предметов одежды.

Мода основана на идее прогресса, участвовать в котором нас самым мошенническим образом заставляет наука и модернистское искусство. Модник все время говорит: «Ой, это уже совсем какой-то прошлый сезон». То есть, по сути, мода – это постоянное стремление не отставать от текущего момента, а то и на какие-то миллисекунды обгонять его. Мода основана на концепции принудительного прогресса. Но, в отличие от научного прогресса, прогресс модный не подкреплен никакими реальными достижениями. Сегодня мы одеваемся не так, как вчера, вовсе не потому, что приобрели новые знания или вообще хоть чему-то научились. Мода – это новизна ради новизны.

Уиндэм Льюис во « Времени и западном человеке» (1927) написал: «В мире рекламы… все, что происходит сегодня (или, точнее, все, что рекламируется здесь и сейчас), всегда лучше, значительнее, ярче и удивительнее всего, что существовало до сего момента».

Если бы мы верили в заговоры (а мы время от времени просто обожаем придумать что-нибудь такое интересное), то мы вполне могли бы сказать, что моду изобрели, чтобы отвлекать внимание людей от более важных для жизни вещей, скажем, от проделок наших правительств, состояния экономики или борьбы за социальную справедливость. Сегодняшняя мода – это уже не просто гигантская индустрия. Ныне она уже почти полностью переродилась в развлекательную машину, в способ социального общения и, даже можно сказать, в некую мирскую религию. Мода базируется на почти неуловимых и непознаваемых убеждениях и верованиях. Ее суть состоит в обожествлении текущего момента, в том, чтобы знать, что будут носить, и надеть это первым (или, по крайней мере, первым среди своих друзей и знакомых), а потом первым же выбросить на помойку, чтобы успеть подхватить следующую модную тенденцию. Мода – это не проявление индивидуальности, а форма соревновательного группомыслия. Мода – это не уникальный отпечаток пальца или единственная в своем роде снежинка, мода – это плавильный котел, в который по доброй воле бросаются толпы модников в надежде переплавиться в новые модные образы.

Таким образом, хоть любому серьезному мужчине и можно с полной ответственностью посоветовать не увлекаться модой, в тех случаях, когда в ней происходят глобальные тектонические сдвиги (то есть когда на наши головы обрушивается какая-нибудь совершенно новая парадигма), ему, возможно, стоит поддаться и влиться в неизбежное течение истории. Мы должны понимать и принимать базовые законы революционных процессов. Некоторые из нас совершенно не способны отличить временное массовое помешательство от перманентных радикальных перемен. Среди самых известных безумных поветрий можно назвать: полиэстеровый костюм, «power suit» с огромными плечами, манишку, ботинки на платформе, галстуки-лопаты и однобортные костюмы с четырьмя и большим количеством пуговиц. Тектоническим сдвигом можно считать недавний переход от огромных мешковатых пиджаков и штанов-бананов к элегантным, хорошо облегающим тело фасонам. Равно как «если бы Бога не было, его нужно было бы выдумать», если бы мы жили в бесклассовом обществе, людям просто пришлось бы придумать какие-нибудь классы. Вот они и придумывают. И различать их мы можем по фасонам одежды и модным пристрастиям.

Сегодня нам надо оставить за спиной вебленовское показное потребление и демонстративное расточительство и взять на вооружение теорию демонстративного бунта. Точно так же, как раньше длинные ногти и высокие каблуки сигнализировали наблюдателю о том, что их владелец не имеет обыкновения заниматься физическим трудом, сегодняшняя экстремистская мода призвана заявить о том, что человек не видит потребности никому и ничему подчиняться и ни перед кем держать отчет. Фрилансера в толпе людей узнаешь с первого взгляда, точно так же, как и коммивояжера. Независимость человека, умеющего одеться модно, заметна точно так же, как несвобода человека, носящего костюм по принуждению или одевающегося так, чтобы было удобно и неброско.

Если какие-то элементы моды кажутся вам полезными, пользуйтесь ими. Только не позволяйте моде использовать вас. (А она непременно попытается.) Я не могу сказать, что мода – это неинтересно. Наоборот, она интересна своими неожиданными ужимками и прыжками. Мода – штука коварная. Тем не менее она не является ни воплощением зла, ни олицетворением добра. Ницше при виде свежей коллекции «Prada», наверно, сказал бы, что «это даже дальше , чем за гранью добра и зла». Но от меня вы никогда не услышите слов: «Скажите «нет» моде». Я лучше посоветую вам следующее: «Знайте, когда подставить вторую щеку, а когда этого не делать».

Не отказывайтесь от собственного стиля, мужчины, но вместе с тем не забывайте и поглядывать, каким почерком пишется нынешняя история. Ведь мир не стоит на месте.

Как идеально правильно делать все неправильно

«Ничто не истина, и все дозволено».

Хассан ибн Саббах

«Лица без обуви и рубашек не обслуживаются».

Поговорка

Правила? Да не существует никаких вонючих правил. В мире одежды можно делать все, если это будет к лицу. Мир не перестает крутиться ни на секунду, и, voil, происходит очередная революция! Люди верят, что в одежде существуют какие-то правила, потому что им кто-то когда-то это сказал… возможно, еще бабушка. Конечно, некоторым из нас приходится жить по определенным правилам, но в основном по причине нехватки элементарного здравого смысла, отсутствия понимания, что уместно, а что нет, и недостатка изобретательности. И в этом нет ничего страшного. У большинства мужиков нет ни вкуса, ни слуха, ни чутья, ни желания все это обрести. И бабушки очень правильно делают, когда закладывают в нас те правила, о которых знают сами, то есть подсказывают, когда следует одеться в белое и что надлежит носить по вечерам. Все это потому, что у них есть чувство здравого смысла, а у нас, по их мнению, его не хватает. Но если у вас имеется и понимание здравого смысла, и собственный стиль, то вы можете делать вообще что угодно, и вам за это ничего не будет. На правила, так и сяк, уже можно наплевать, потому что вот-вот наступит конец света.

В мире одежды можно делать все, если это будет к лицу.

По крайней мере, если верить Голливуду.

Научившись выглядеть идеально можно начинать всю эту стилистическую идиллию портить. То есть добавить в свой внешний вид какие-нибудь очаровательные дефекты, погрешности и манерные черточки. Если посмотреть на фотографии бравого мажордома богемы начала двадцатого столетия Эзры Паунда, можно заметить, что элементом его дендистского образа был воротничок рубашки, опущенный с одной стороны и поднятый с другой. Это – одна из моих самых любимых визуальных аффектаций. Я называю ее «эзризацией рубашки». Один уголок воротничка должен лежать как положено, а другой неаккуратно торчать вверх. Для рубашек с кончиками воротничка, застегивающимися на пуговицы, предложу вариант – просто оставить воротник с одной стороны непристегнутым.

Кому охота выглядеть безупречно, то есть полностью соответствовать реальным или воображаемым стандартам, когда можно быть восхитительно «упречным»? Нам совершенно ни к чему строить из себя саму невинность, прикидываться добропорядочным тихоней или слишком уж зажиматься. Самый главный изъян внешнего облика – это отсутствие в этом внешнем облике какого-нибудь изъяна.

Первейшим инструментом девиантного самовыражения является галстук. В узле галстука непременно должна присутствовать определенная асимметрия. Мне нравится, когда галстук выглядит так, будто его завязывали, не глядя в зеркало. Еще один хороший тактический ход – это завязать галстук таким образом, чтобы узкий его конец выглядывал из-под широкого. Это любимый трюк итальянских денди, но с ним очень легко переборщить. Однажды я встречался с председателем совета директоров одного из крупных издательских домов, и уже по одной беспримерной длине узкого конца галстука можно было точно сказать, что вчера он был на вечеринке, где выпил на пару мартини больше, чем надо, а домой смог вернуться только под утро. А вот Сальвадор Дали вообще считал, что если один галстук на шее – это хорошо, то два – еще лучше.

Почти неограниченный простор для эксцентрики предоставляет носовой платок. Свободно свисающее из кармана пиджака льняное или шелковое полотнище уже давно стало общим местом, но такой прием попахивает показухой и выдает в человеке любителя говорить громче всех в комнате или просто жлоба со склонностью к нарциссизму. Носовой же платок – это разговор на особом языке. Заметьте, что я говорю именно о носовом платке, а не о специальном нагрудном платочке-паше, потому что надеюсь, что последний будет забыт, как знак принадлеж ности к скучной массе «правильных» людей. Белый или цветной носовой платок из хлопчатобумажной или льняной ткани (оба материала замечательно переносят стирку) гораздо предпочтительнее совершенно бесполезного кусочка цветной шелковой ткани. (А о совпадении цветов платочка-паше и галстука просто и разговора не может быть.) Но почему же носовой платок, а не нагрудный платочек из шелка? Ну, прежде всего в него при необходимости можно высморкаться. Его можно отдать прослезившейся по какой-то причине супруге. Им, как жгутом, можно остановить кровотечение или, как пробкой, заткнуть дырку от пули. Сегодня снова модно складывать платочек, как это делали на телевидении в пятидесятых, то есть таким образом, чтобы над нагрудным карманом возвышался белый прямоугольничек. Еще платочки складывают так, чтобы над обрезом кармана торчали его уголочки. Некоторые мужчины стараются, чтобы маленькие треугольнички выглядывали из кармана аккуратно и ровно, как паруса яхт во время регаты, тогда как другие просто ухватывают платок за центральную часть и впихивают в карман, в результате чего его уголки торчат из кармана более органично, как цветочные лепестки. Тут все зависит от настроения и ситуации. Например, можно заправлять платок в карман «облачком», то есть так, чтобы все уголки были спрятаны, а центральная часть выступала из кармана этаким бесформенным облаком. Можно делать косой треугольник, то есть складывать платок приблизительно в телевизионном стиле, но в карман засовывать под углом, чтобы из кармана выглядывал неправильный треугольник. Некоторые мужчины тяготеют к какой-то одной методике, другие пользуются разными или вообще всеми по очереди в зависимости от настроения. Мне нравятся они все, и я выбираю технику ношения платочка, исходя из типа пиджака и того же самого настроения.

В узле галстука непременно должна присутствовать определенная асимметрия. Мне нравится, когда галстук выглядит так, будто его завязывали, не глядя в зеркало.

Некогда еще одним полем для стилистических проказ джентльмену служили обувные шнурки, но сегодня незавязанные шнурки стали считаться дополнительным штрихом к ботинкам, надетым на голую ногу. Сегодня мы видим, что эстетику незавязанных «адидасов», некогда популяризованную рэперами из «Run DMC», взяли на вооружение и денди в обуви от «Berluti». Мой франтоватый, неизменно одевающийся в заказную одежду друг Уэйн Мэйсер в любой сезон ходит без носков с болтающимися в разные стороны шнурками. Ему каким-то образом удается на них не наступать и, соответственно, не падать при ходьбе. Я так понимаю, тут очень важно следить, чтобы шнурки были покороче. Мода на полное отсутствие шнурков в ботинках, равно как и фасон «трусы напоказ», наверно, просочилась в социум из тюремных коридоров, ведь шнурки там изымают, чтобы заключенные не могли совершить самоубийство. Я, честно говоря, совершенно не понимаю, как можно повеситься на шнурках. Ну, если только на кожаных шнурках от походных ботинок-тимберлендов. Но, по сути, такой образ мужчины равносилен заявлению: «Я – фрилансер и работаю сам на себя», или «Мне наплевать, как у вас принято», или «Не смейте меня доставать».

Еще одна стилистическая тактика Уэйна заключается в том, что под свежую белую рубашку он надевает не простую майку, а обтягивающую футболку от «Henley», а в качестве застежек для французских манжетов использует не запонки, а золотистые проволочки, которыми закручиваются пакетики с выпечкой в одной известной и очень дорогой пекарне. Все великие люди тяготеют к новаторству. Я всегда терпеть не мог выглядывающие из-под рубашки белые футболки, но в момент, когда на пике моды были футболки с кармашками от «GAP», мне понравилось сочетать эти цветные футболки с цветными же рубашками, в результате чего создавался эффект того же типа, что дает аскотский галстук.

Одним из самых элегантных и стильных мужчин на моей памяти был покойный председатель совета директоров сети модных магазинов «Barneys New York» Фред Прессман. Каждый костюм у него был истинным произведением искусства. Все они шились на заказ в «Kiton» и других хороших ателье, да и обувь он носил исключительно ручной работы. Однако при этом Фред обожал ходить в рубашках (особенно он любил пошитые на заказ рубашки с кончиками воротника на пуговках) с сильно потрепанными воротничками и краями манжетов. Таким образом он добавлял в свой в остальном совершенно безупречный образ нотку этакого наплевательского «ну и что?». Я подозреваю, что и плечи он время от времени пудрил перхотью намеренно.

Сочетание черного и коричневого считается очень неудачной комбинацией. Тем не менее на Винсенте Галло эти цвета выглядят просто замечательно. Мне с детства вдолбили, что такими же неудачными комбинациями являются сочетания синего с черным и синего с зеленым, но в действительности оказалось, что иногда лучше их ничего и не придумаешь. Манифест гуру интерьерного дизайна Джонатана Адлера, начинавшего в детстве с лепки глиняных горшков, гласит: «Я не верю, что цвета могут противоречить друг другу». Я тоже думаю, что не могут, если, конечно, им самим этого по-настоящему не захочется.

Гарантированно привлекают внимание мелкие элементы трансвестизма. Карьере участников «Нирваны» никоим образом не повредило появление в одном из клипов в женских домашних халатах, потому что заподозрить в них реальных трансвеститов было попросту невозможно. В своем персональном стиле Курт Кобейн использовал много сугубо женских элементов, но все это только укрепляло его статус секс-символа гетеросексуалов. Взять, к примеру, цветастые вязаные свитера, в которых он часто появлялся на публике. Когда я был в его возрасте и в его весовой категории, я тоже носил девчачьи кардиганы такого типа, не вызывая у людей никаких ненужных подозрений. Я думаю, что породил всю эту историю с бутчеобразной андрогинностью Кит Ричардс. В своей автобиографии он рассказал, что таскал вещи у своей подружки Аниты, потому что та носила одежду того же размера, что и он. Я шмотками своей жены пользуюсь нечасто, но время от времени, бывает, утяну у нее какой-нибудь шарфик или возьму поносить солнечные очки.

Аналогично большинству мужчин, я питаю особую слабость к сильно поношенной одежде. Только переехав в Нью-Йорк и начав тусоваться в «Max’s Kansas City», я ходил в старых, оставшихся с колледжа, «школьных» шмотках, многие из которых к тому моменту больше смахивали на нищенские лохмотья. Я помню, мы с панковским секс-символом Ричардом Хэллом часто спорили на предмет того, кто породил моду на рваную одежду. Каждый из нас считал это своей заслугой. Нынешняя молодежь тоже уважает все рваное и драное, но у нее не хватает фантазии и вкуса, чтобы сотворить этот художественный беспорядок своими руками. Отсюда мы и имеем гигантскую индустрию, занимающуюся выпуском застиранной, потертой, рваной, дырявой и перепачканной одежды, особенно джинсовой. Эпоху простой кислотной и каменной джинсовой «варенки» мы уже прошли. Я считаю такую преднамеренно испорченную одежду верхом декаданса. Не так давно мне из «Levi’s» в подарок прислали точную копию самых древних сохранившихся по сей день джинсов этой марки. Они замечательно выглядят, в них очень удобно, у них есть пуговицы для подтяжек и особенно пришедшийся мне по душе регулировочный ремешок с пряжкой на задней стороне пояса, но надеть их куда-нибудь я заставить себя никак не могу. Женщина, столкнувшись с другой женщиной в точно таком же платье, просто расстраивается, меня же возможность встретиться с человеком, у которого на штанах будут точно такие же дырки и пятна, откровенно пугает.

Если говорить о намеренном беспорядке в одежде, то от таких штришков очень важно успеть отказаться, пока они не получили повсеместного распространения. Когда в моду вошли рубашкиполо, многие «полоисты» стали носить их с поднятым воротничком. Один джентльмен из моего гольф-клуба постоянно ходил с поднятым воротничком в рубашках-поло от «Ralph Lauren». Сами рубашки меня совсем не раздражали, тем паче что его инициалы тоже были «R. L.», да и сидели они на нем, по моему мнению, лучше, чем обычные. Но в силу того, что мы с ним были постоянными партнерами в игре, меня начал сильно доставать этот вечно поднятый воротничок. Бороться я решил очень простым, но эффективным методом. Каждый раз, когда он выходил из раздевалки, я говорил ему: «Ой, Бобби, у тебя сзади воротничок торчит». Всего за один сезон я достал его так, что воротничок занял свое законное положение.

Но иногда с такими стилистическими жестами можно и переборщить. Во время нашей первой встречи Дэвид Боуи был в очень занимательном прикиде, включавшем в себя гигантского размера штаны и почти детские круглоносые сандалии с ремешком через подъем. И все это выглядело бы просто чудесно, если бы не разноцветные носки. По носкам было видно, что в костюм вложено слишком много старания. Мне кажется, один был красный, а другой – ярко-синий. Ну, если бы один был черный, а другой – темно-серый, то это было бы интересно. Но уже через год Дэвид Боуи стал Зигги Стардастом и окончательно ушел за грань портняжностилистического добра и зла.

Хорошо работает техника анахронизма, то есть добавление в костюм какого-нибудь элемента из другого десятилетия, столетия или даже тысячелетия. Это может быть какое-нибудь ювелирное украшение, шарфик или антикварный галстук. Фред Астер подпоясывался старыми галстуками. Это вообще хороший трюк, при помощи которого можно подчеркнуть свою худобу. Сыграть роль экзотической приправы в любом костюме могут этнические элементы и аксессуары. Мой друг Хуман Мажд, по сути, большой поклонник стиля Savile Row, ходит в традиционных персидских холщовых туфлях, собственноручно выкрашенных в зеленый цвет в знак поддержки новой иранской революции. Стефано Пилати носит просторные южноазиатские штаны типа тех, в которых некогда отплясывал MC Hammer. Редактор европейского издания Vogue Хэмиш Боулз ходит в туфлях, смахивающих на дамские балетки, а посмотрев на его уникальные костюмы, можно сделать вывод, что в поиске тканей для них он время от времени забредает в отделы, где продаются шторы и обивочные ткани. Тем не менее на нем все это выглядит очень даже эффектно. Большой неожиданностью сегодня выглядят бутоньерки, и какое-нибудь редкое растение в петлице вполне может придать шика вашему образу. Почему бы не вставить в петличку четырехлистный клевер? Или побег омелы под праздники? Или маленькие кленовые листики, которые можно выдать за листья плюща? Если говорить об одежде, то просто хорошо – это не слишком хорошо. Надо стремиться к большему.

Хорошо работает техника анахронизма, то есть добавление в костюм какого-нибудь элемента из другого десятилетия, столетия или даже тысячелетия. Это может быть какое-нибудь ювелирное украшение, шарфик или антикварный галстук.

III. Поведение

Как вести общение

Человеческий голос

Наш персональный инструмент звукоизвлечения может быть источником красноречия и поэзии, а может издавать отвратительные шумы, равносильные злонамеренному загрязнению социальной среды. Мы должны следить не только за своими словами, но и за тональностью речи и громкостью голоса. Ведь как часто приходится сталкиваться с обладателями таких громких голосов, что не терпится найти у них ручку регулировки громкости. Слишком громкая речь – это такое же нарушение элементарных прав собеседника, как стремление стоять недопустимо близко к своему собеседнику. Это просто противоречит общепринятым физическим законам человеческого общения. Конечно, такой шумливый человек, возможно, и не подозревает, что нарушает чьи-то права. В действительности громкоголосость вполне может быть результатом его тугоухости, но гораздо чаще она является следствием общей напыщенности и склонности к хвастовству и фанфаронству.

Слишком громкая речь – это такое же нарушение элементарных прав собеседника, как стремление стоять недопустимо близко к своему собеседнику.

Мириться с поведением такого рода крикунов нет никакой надобности. В тех случаях, когда вам в лицо выстреливают этакие оглушительные коммюнике, я полагаю самой подходящей реакцией вот такую: быстро отведите назад плечи и голову, как это делают боксеры, уходя от удара. Повторяйте этот маневр по необходимости. Или попробуйте парировать словами: «Я вас прекрасно слышу». Или просто кивните с умным видом и заявите не допускающим возражений тоном: «Больше ни слова!»

Не меньше крикунов нас раздражают и шептуны, то есть люди, чьи слова практически невозможно расслышать. (Эта проблема положена в основу одного знаменитого эпизода сериала «Сайнфелд». ) Здесь единственный выход – дать понять бормочущему собеседнику или собеседнице, что вы не можете разобрать ни слова из сказанных им или ею. Обычных «простите, не расслышал» или «извините, не понял» в таких ситуациях, возможно, будет недостаточно. Я предлагаю раз и навсегда закрыть эту тему следующей фразой: «Я, конечно, прошу прощения, но я совершенно не слышу, что вы говорите». При желании можно немножко подсластить эту горькую пилюлю, добавив, что вы немного глуховаты, потому что в молодости играли в трэш-металлической команде или служили в артиллерии, но недвусмысленно дав понять собеседнику, что не получаете от него внятного аудиосигнала, вы застрахуетесь от вероятных недоразумений и избавите себя от необходимости сто раз просить говорящего говорить погромче.

Что же до вас, то говорите, ради бога! Говорите лаконично, четко и ясно. Говорите, что имеете в виду, имейте в виду именно то, что сказали, и произносите все это так, чтобы все имели в виду, что вы за свои слова отвечаете.

Телефония: стационарный телефон

У большинства из нас до сих пор еще имеются телефоны, подключенные к сети при помощи кабеля. Так называемый стационарный телефон, которому без конца прочат скорую гибель, является прекрасной альтернативой мобильнику, потому что отвечать на него может некий нанятый вами для этой цели человек, а то и вообще специальная машинка. Стационарный телефон дает нам возможность иметь телефонный номер, по которому нас невозможно найти. У меня дома и в офисе есть радиотелефоны, но предпочтение я отдаю именно стационарному, проводному. Держа в руке трубку проводного телефона, я чувствую себя в большей безопасности, так как знаю, что меня не подслушают из соседнего здания и что через мой череп проходит поменьше всяких электронных волн. Скажете, я параноик? А мне кажется, что я просто набрался этих идей из сериала « Космический крейсер Галактика», где проводные телефоны использовались в качестве одной из мер предосторожности в борьбе с агрессивной кибернетической расой Сайлонов.

Если позволяют средства, наймите отвечать на звонки человека с акцентом диктора Би-би-си. Если трубку приходится снимать самому, отвечайте словами: «Алло, студия». В Нью-Йорке очень много номеров телефонов, где отвечают «Алло, студия» или просто «Студия». Таким достаточно гламурным ответом позвонившему дают понять, что он попал в артистическую студию, фотостудию или, возможно, даже киностудию или массажный салон. Эта методика особенно подходит в тех случаях, когда вас этим звонком разбудили. Такой ответ на несколько мгновений собьет звонившего с толку, в результате чего у вас появится время окончательно проснуться и сообразить, где вы вообще находитесь. Я бы порекомендовал вам иметь дома не меньше двух линий, так как в этом случае, при желании прервать какой-нибудь разговор, вы сможете позвонить себе домой с мобильника, и абонент, находящийся на другом конце линии, услышит громкий звонок телефонного аппарата. Это прозвучит не только убедительнее, чем короткое бибиканье второй линии на электронном телефоне, но и гораздо профессиональнее, потому будет наводить звонящего на мысли о том, что у вас в доме кипит бурная деятельность.

Если вам звонит какой-нибудь незнакомый человек или кто-то, с кем у вас нет никакой охоты разговаривать (например, кредитор, пытающийся вернуть свои деньги), поинтересуйтесь, кто это, потом спросите: «А по какому поводу вы звоните?», злорадно переведите абонента в режим ожидания и спокойно отправляйтесь заниматься своими делами.

Если вас по домашнему телефону начали доставать торговые агенты или телефонные спаммеры, им можно попробовать отомстить, включив перед трубкой пожарную сирену. Тем не менее делать это надо осторожно, потому что оглушите вы таким способом не только их, но и всех соседей. Можно поступить хитрее и попросить у звонящего домашний телефон, пообещав перезвонить вечером («Ой, вы не любите, когда вам звонят по делу домой?»). Но классический способ отомстить телефонному спаммеру выглядит так: поднимите трубку, притворитесь детективом, находящимся на месте кровавого преступления, и начните допрашивать звонящего, требуя рассказать, что за дела у него были с убитым.

Если вы переболели гриппом или если вашим телефоном пользовались вероятно заразные гости, обрабатывайте телефонную трубку антисептическими растворами. Если у вас есть автоответчик, во время записи приветствия старайтесь удерживаться от соблазна поиграть в диджея и вставить в него какой-нибудь музыкальный фрагмент или опробовать на позвонивших комические номера, с которыми мечтаете выступать на эстраде. Люди типа меня возненавидят вас за то, что вы отнимаете у них драгоценные секунды. Никогда не говорите: «Вы разговариваете с [ваше имя]». Ведь понятно, что позвонивший будет разговаривать не с [ваше имя], а с автоответчиком, а с [ваше имя] лично если и сможет поговорить, то только когда-нибудь в будущем. Если уж вам так нужно назваться, то лучше наговорите на автоответчик что-нибудь типа: «Со временем вы сможете поговорить с [ваше имя]». Или просто назовите свой номер и добавьте: «Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после сигнала». Таким образом вы сообщите тем, кто ошибся номером, что они ошиблись номером, не называя своего имени, которое, вполне вероятно, будет гораздо известнее их собственного, в результате чего у них может возникнуть соблазн звонить вам снова и снова в надежде на личное знакомство.

Если в процессе заполнения какой-нибудь анкеты от вас потребуется указать номер телефона, впишите туда номер факса. Сам факс, кстати, лучше расположить как можно дальше от спальни на тот случай, если офис распространителя этих анкет находится где-нибудь в Японии и звонки с деловыми или коммерческими предложениями будут поступать, естественно, в ночное время.

Телефония: мобильный телефон

Мобильный телефон велик и ужасен, как Волшебник из страны Оз. Мобильник позволяет нам жить и работать с большей эффективностью. Теперь нас всегда можно найти, теперь нам не нужно набивать карманы негигиеничными монетками для таксофона. Теоретически, теперь мы должны больше успевать. Но какой ценой? Хорошо ли это – быть постоянно доступным для других людей? Только начав произвольно менять географию автомобильных дорог и нагло врать в трубку «извините, но я как раз въезжаю в тоннель», мы осознаем, что временами нам просто необходимы периоды полной радиотишины, оторванности от мира и даже тотального одиночества, от которого когда-то так страдала Грета Гарбо. А потом нас начинают посещать моменты просветления, и мы вдруг понимаем, что все эти беседующие сами с собой бизнесмены с Bluetooth-гарнитурой на ухе, с которыми мы часто сталкиваемся на Парк-авеню, в действительности разговаривают сами с собой. По их отсутствующим взглядам и неуклюжей походке видно, что они давно уже телепортировались на планету с названием Офис, а здесь бродит только их телесная оболочка. Картина, прямо скажем, малоприятная.

Не уподобляйтесь им. Не становитесь механическим придатком своего мобильника. Не бродите по улицам, разговаривая со своим цифровым паразитом. Найдите лавочку или нырните в подворотню, чтобы не превратиться в одного из наводнивших наши тротуары безмозглых зомби, распространяющих вокруг себя ауру полной рассредоточенности и шагающих в своей отключке от внешнего мира под колеса несущихся по мостовой таксомоторов.

В современном обществе существует определенное количество локаций, где наличие мобильника можно считать уместным. Так вот рестораны в этот список не входят. Входя в ресторан, на стоящий джентльмен непременно отключает свой телефон. Человек, позволивший своему мобильнику зазвонить в ресторане или театре, заслуживает общественного порицания или даже остракизма (в его классической форме – никто не должен давать такому человеку ни еды, ни воды, ни огня). Разговор по телефону за столом следует считать проявлением беспримерного хамства, за исключением тех случаев, когда вы ожидаете какой-нибудь жизненно важной информации, предпочтительно касающейся не только вас, но и вашего спутника или спутницы, например, сообщения о том, что приглашенная вами на ужин дама бесследно исчезла после обрушившейся на город лавины.

В современном обществе существует определенное количество локаций, где наличие мобильника можно считать уместным. Так вот рестораны в этот список не входят.

Тот факт, что ваш партнер ответил на звонок мобильника во время секса, должен быть железным поводом для развода или основанием для оправдательного приговора по делу об убийстве. Другими запретными зонами для мобильных телефонов следует считать лифтовые кабины, молитвенные дома, похоронные конторы, поэтические кружки, поезда, самолеты, музеи, картинные галереи, театры, приемные, спортзалы, студии йоги и концертные площадки.

Мобильные телефоны должны быть вне закона везде, где их использование может досадить окружающим или отвлечь их от своих дел и мыслей. Воздерживаться от мобильных звонков следует и посетителям всяческих массовых мероприятий, за исключением, скажем, крупных спортивных соревнований, где фоновый шум сам по себе делает эту затею практически бессмысленной. Однажды я присутствовал на похоронах моего доброго друга, и, несмотря на сделанное загодя предупреждение, траурная служба несколько раз прерывалась телефонными звонками, вызывая у родственников и друзей усопшего весьма болезненные эмоции. В сегодняшнем мире рэперских рингтонов такие грубые небрежности могут приводить к очень гротесковым ситуациям. И не думайте, что избежать ответственности можно, отключив звонок и поставив телефон на вибрацию. Ведь чтобы разрушить чары гамлетовского монолога, достаточно уронить на пол булавку.

Тем не менее, главная проблема, связанная с использованием мобильника заключается не столько в том, где им следует или не следует пользоваться, сколько в том, как это надлежит делать. Находясь в общественных местах, мы умеем отключаться от реальных личных бесед, ведущихся в непосредственной близости, но истошные вопли сотовых маньяков нас неизменно бесят. Если окружающие вас люди могут слышать вашу часть телефонной беседы, значит, вы говорите слишком громко. Иногда сотовый телефон настолько уносит своего владельца в какую-то отдельную сотовую вселенную, что некоторые из них напрочь забывают, где находятся, и начинают во всеуслышанье обсуждать всякие достаточно интимные темы, до которых окружающим нет никакого дела – кто и как внезапно озолотился, почему она от него ушла, насколько он неспособен устоять перед бутылкой и как вылечить инфекцию мочевыводящих путей. Нам совершенно ни к чему знать живописные подробности чужих жизней. Они должны оставаться там, где им должно находиться, то есть за закрытыми (и, желательно, запертыми на замок) дверями.

Теоретически, функции передачи коротких текстовых сообщений и электронных писем, имеющиеся в любом современном телефоне, являются более приемлемыми с социальной точки зрения, но только не в том случае, если кто-то начинает отщелкивать мизинцем эсэмэски прямо в процессе беседы с вами. Любитель текстового телефонного общения должен извиниться и отправиться давить кнопочки на крошечной клавиатурке своего телефона где-нибудь в туалетной комнате. Не так давно я совершенно неожиданно для себя самого вдруг громко заявил человеку, увлекшемуся набором эсэмэски у банкомата: «Это вам не телефонная будка!»

Сам рингтон вашего телефона может быть чудовищным раздражителем. Вибровызов сообщает о поступившем звонке одному только владельцу телефона и посему является в большинстве случаев предпочтительным вариантом. Длинные мелодии и электронные ритмы типа тех, которыми в фильмах сопровождаются планы цифрового таймера, прикрепленного на вязанку динамитных шашек, тоже способны беспредельно досаждать окружающим. В какой-то момент мое ухо буквально ласкал рингтон, имитирующий реальный звонок старомодного аналогового телефона, но потом его наставило себе такое количество людей, что при первой же трели все находящиеся в комнате стали шарить по карманам в поисках аппарата. Если вам так уж необходимо иметь на своем телефоне звуковой сигнал, то выбирайте тот, который не оскорбит слух окружающих. Одним словом, дай мне послушать твой рингтон, и я скажу, кто ты.

Последнее предупреждение

Столкнувшись с такими беспардонными нарушениями сотового этикета и поняв, что одним только сердитым взглядом безобразие не прекратишь, можно прибегнуть к хоть и старомодной, но весьма эффективной и доставляющей определенное удовольствие методике, то есть громко покашлять, уставившись на нарушителя. Если же он окажется слишком туп, чтобы понять эти намеки, процитируйте Рэтсо Риццо из «Полуночного ковбоя» : «Эй, я, между прочим, тут хожу!» Или перефразируйте в соответствии с ситуацией: «Эй, я тут, между прочим, думаю» или «Эй, я же тут читаю».

Или: «Это у вас сотовый или мегафон?»

Оказавшись в такой ситуации во время поездки в поезде или на тренажере в спортзале, как правило, гораздо легче самому переместиться подальше от примата, вооруженного беспроводным средством связи, чем бросаться сразу бить ему морду. Тем не менее, если он нарушает установленные в данном месте правила поведения, поставить ему на вид нужно обязательно. На тех, кто громко говорит по телефону, «омерта» не распространяется. Если такой человек раздражает вас, то он раздражает и всех остальных. Иногда нужную дозу праведного гнева можно излить на нарушителя, громко и четко поинтересовавшись: «Извините, с вами все нормально?». Причем произносить эту фразу надлежит таким тоном, будто этот человек только что пощупал вас за задницу.

Понятное дело, что никто не застрахован от экстренных ситуаций. Ответить на звонок не возбраняется, если речь идет о жизни, смерти и прочих вечно важных материях. Однако, получая удовольствие от компании физически присутствующих рядом людей и не ожидая при этом доставки театральных билетов или подачи лимузина к подъезду, лучше выключить у телефона звонок. На первом свидании (конечно, при желании, чтобы было и второе) телефон было бы недурно отключить вообще. Во время свидания с девушкой выскакивать из ресторана или бегать в туалет, чтобы кому-нибудь позвонить, отправить эсэмэску или проверить голосовую или электронную почту, еще неприличнее, чем, запершись в сортире, пылесосить носом кокаиновые дорожки, заставляя людей с лопающимися мочевыми пузырями переминаться с ноги на ногу за дверью.

Электронная почта

Электронной почте недостает благородства, присущего почте обыкновенной, но дело тут не столько в отсутствии почтовой бумаги с виньетками и водяными знаками, сколько в общем подходе. Пишущий бумажное письмо считает для себя необходимым соблюдать определенные правила, тогда как любители электронной почты просто следуют во всем дурному примеру своих корреспондентов.

Обязательно отвечайте на любые приглашения (даже на автоматические рассылки приглашений на всякие мероприятия). Просто скажите «нет», чтобы в зародыше пресечь обсуждение этой темы. Я на опыте убедился, что следует отвечать и на все телефонные звонки, потому что, в долгосрочной перспективе, такая политика поведения помогает сэкономить время, уберечь свои нервы, а также прослыть человеком деловым и надежным. Если с кем-то разговаривать не слишком-то охота, можно перезвонить этому человеку в обеденный перерыв, когда его заведомо не будет на месте. Оставьте сообщение о том, что в данный момент находитесь в далеком путешествии и попросите при возможности связаться с вами по электронной почте. Опыт показывает, что по-настоящему важные персоны и/или знаменитые люди обязательно с вами свяжутся… это до претенциозных ассистентов не достучишься. Какой отсюда следует вывод?

Иногда возможность массовых рассылок кажется очень даже полезной. С другой стороны, экономия на бумаге, типографских расходах и почтовых затратах позволяет рекламщикам безнаказанно забивать наши почтовые ящики спамом. Функция массовых рассылок позволяет любому человеку одним нажатием кнопки разбросать свое сообщение по гигантскому списку адресов. Непрофессиональные болваны часто забывают включить режим «скрытой копии», в результате чего наш электронный адрес оказывается известным сотням тысяч потенциальных электронных преследователей. Вообще, в электронном общении правила этикета часто контринтуитивны. Например, грубостью может быть излишняя вежливость. Получив от кого-нибудь ответ на свое электронное сообщение, совершенно не обязательно отправлять этому человеку письмо с благодарностью, так как оно способно породить цепную реакцию вынужденных галантностей.

Пишущий бумажное письмо считает для себя необходимым соблюдать определенные правила, тогда как любители электронной почты просто следуют во всем дурному примеру своих корреспондентов.

А еще в письмах бывают никому не нужные вложения. Сколько раз я, будучи вконец замороченным гигантскими объемами поступающей на ящик почты, скачивал MIME-вложения и обнаруживал, что это всего лишь корпоративный логотип или подпись абонента? Поверьте: прикрепляя к своим сообщениям логотипы всяких «фейсбуков» да «твиттеров», вы пополняете армию своих недоброжелателей. Логотип в письме – это претенциозно. Золотое правило электронной переписки звучит так: если не хочешь, чтобы другие отнимали драгоценное время у тебя, не отнимай его у других. Вообще, этот принцип давно пора возвести в статус официального закона.

Надеюсь, когда-нибудь в будущем правила этикета и даже официальные законы заставят нас серьезно относиться к пустой потере времени. Когда какой-то идиот устраивает аварию на шоссе, заставляя еще 800 человек целый час сидеть в своих машинах в образовавшейся пробке, общие потери составят 800 человекочасов. Значит, виновник и должен рассчитаться с обществом соответственным образом, либо отработав десять рабочих недель, либо выплатив эквивалентную сумму из своего кармана! Раз уж мы говорим, что время – это деньги, надо облечь его в ликвидную форму.

Письма

Эпистолярный жанр во многих своих аспектах превратился нынче в забытое искусство. Когда я смотрю на письма, написанные в былые времена и эпохи, меня приводит в меланхолический восторг почерк их авторов. Каким же чудом был этот творческий союз мысли и пера! Друзья-музыканты говорят мне, что я очень ритмично стучу на клавиатуре, но может ли это сравниться с красотой настоящего, живого почерка.

Как приятно на бумаге писать (если это не долговая расписка) и как приятно бумажные послания получать (если это не записка с угрозами). Если вам надо отправить кому-то благодарственную записку, при любой возможности пользуйтесь для этого почтовой бумагой с виньетками и инициалами. Особо сентиментальные люди типа меня такие послания даже, бывает, оставляют на память, потому что верят, что автор, не пожалевший сил и времени на создание такой красоты, демонстрирует свою искреннюю признательность.

Что может быть очаровательнее от руки написанного письма в конверте с маркой и почтовым штемпелем? Распечатывая такое письмо, я ощущаю восторг, который давно пора заносить в Красную книгу ощущений. Постепенное исчезновение из обихода облаченного в физическую форму общения – это трагедия.