Взломанные небеса Робертсон Эл

Глава 20

– Джек, мать твою, ты во что заигрался?! Я же говорил тебе не соваться во Внуб! – прорычал взбешенный Гарри.

– Она пришла сама. Ей можно доверять.

– Господи, да что ты знаешь?! Тоже мне, сыщик-любитель! – Гарри ткнул пальцем в лицо Джеку.

Палец проткнул лицо. Джек постарался не поморщиться.

– Мальчишка-счетовод из Дома! – Гарри ткнул снова.

Джек подумал, что так тычут пистолетом в лицо.

– Это мое дело! И мы ведем его так, как скажу я!

– Это не твое дело, а наше, – спокойно возразил Джек. – А я уже давно не любитель.

Он постарался, чтобы голос звучал ровно и бесстрастно.

– Я воевал. Провел пять лет в тюрьме. И научился понимать, кому можно доверять, а кому нет. Мне пришлось научиться.

Джек понимал и то, что ярость бывшего начальника – больше игра, чем угроза. По-настоящему опасные люди не блефуют и не предупреждают. Они просто бьют.

– Джек, признаю: ты многому научился. Но ты все еще не полицейский, – буркнул Гарри.

Он еще немного поворчал, но чувствовалось – гнев его уже пошел на убыль.

– Ну, что сделано, то сделано, – заключил он в конце концов. – Раз так, отчего бы не воспользоваться ее находками? Схожу посмотрю, что там по станции «Аксесс». Это не займет много времени.

Андреа не было в доме, таком пустом и тихом без нее. Джек поднялся наверх, заглянул в пустые спальни. Тетина одежда лежала, сохранности ради упакованная в пластик. Джек заварил себе в чашке чай, запомнив, где стояли чайник и чашка, чтобы потом вернуть все в точности на место.

Гарри появился через час. Он принес записи с нескольких камер наблюдения.

– Смотри – Нихал. После подсказки Корасон найти его оказалось раз плюнуть. Обычно он на станции в половине девятого утра.

– Гарри, как ты сумел добыть их? На них же нужно разрешение.

– Так, как обычно и добываю информацию. Пошел и поговорил немного с процессорами камер. Узнал, чего они хотят, предложил им желаемое и получил награду.

Наутро Джек приехал на станцию «Аксесс». Вокруг толпились спешащие на работу люди, неустанно заполняя состав за составом. Джека захлестнуло шумом: разговорами, топотом тысяч ног, шорохом и шелестом одежды, многоголосым торопливым шепотком общающихся с сетью. Каждые пару минут подъезжал новый состав, готовый везти людской груз по главной ветке, кого – через Бородавку, кого – по Доку. Устремляющаяся к дверям толпа всякий раз тащила Джека то в одну, то в другую сторону. Он испугался, что в конце концов очутится за дверями вагона, и прошел к месту поспокойнее – у края платформы. Но даже там было не продохнуть.

Фист являлся в воздухе, зависая над толпой, и то плыл вдаль, чтобы посмеяться над «люмпен-пролетариатом», то возвращался, чтобы пожаловаться:

– Эй, сколько можно торчать здесь? Тут скучно и опасно.

Вдоль платформы дул легкий ветерок. Паяц сделал вид, что его уносит, и поплыл прочь, причитая на лету:

– Тратим время зря, тратим время зря!

Джек не обращал на него внимания, посматривая по сторонам. Судя по фото, скиннер был невысоким и рыхлым, с обрюзгшим морщинистым лицом и жидкими волосами, зачесанными назад. И он всегда носил слегка потрепанный светло-серый костюм без сетевых символов.

– Одежду без символов легко заметить, – сказал Гарри, когда они с Джеком обсуждали фотографии.

– Да он сноб, – хмыкнул Джек.

– Он сетевой профессионал и знает, как там все дешево и нелепо.

Ближе к половине девятого толпа начала редеть. На платформе все еще было тесно, но уже не приходилось проталкиваться, чтобы попасть на поезд. Появились две женщины-рабочие с лестницей. Одна вскарабкалась к кронштейну с камерами, вытащила гаечный ключ и принялась ковыряться. Вторая придерживала лестницу.

– Скажи им: с Розиной помощью в пять минут управимся! – крикнула первая.

Ее коллега пожала плечами. Джек повертел головой, высматривая Фиста. Тот сновал в толпе, кляня программы клетки, не позволяющие касаться людей.

И вдруг Форстер заметил Нихала. В толпе сперва показался потрепанный серый костюм, потом – круглое лицо. Скиннер немного вспотел и запыхался – мелкий обыватель, старающийся успеть на работу вовремя, потому что в офисе кто-нибудь заворчит насчет очередного опоздания. Глядя, как Нихал приближается к краю платформы, Джек поразился искусности маскировки. Один из самых умелых спецов Дока, способный манипулировать сетью так, как могут, наверное, всего с дюжину профессионалов во всей Системе, тщательно прикидывался никем. Тут не просто мастерство работы с сетью. Нихал до тонкостей понимал, как люди представляют себя другим и что видят в других.

«Камеры отключены. Не нравится мне это», – прошипел Фист на ухо хозяину.

«Не будь таким параноиком. Я поговорю с ним», – отмахнулся Джек, проталкиваясь вперед.

Они с Гарри тщательно обсудили, как подойти к скиннеру.

– Встряхни его, надави – но не слишком, – посоветовал Гарри. – Намекни, что мы взялись за него, нам нужна инфа, и если он ее обеспечит, все с ним хорошо. Если занервничает, помяни мое имя. Когда-то он работал на меня.

Джек подобрался к цели и уже внутренне ликовал. Наконец-то расследование продвинется по-настоящему!

И тут на его глаза легли маленькие ладошки, и тоненький голосок пропищал на ухо:

«Не разрешаю!»

«Фист, ты чего?!»

«Прекрати немедленно!»

«Эй, пусти!»

Сбитый с толку Джек споткнулся и чуть не упал, ткнувшись в кого-то. Раздался негромкий вскрик, ругань, кто-то прошипел: «Чертов потогон!» В спину сильно толкнули. Джек упал на колени, поднял руки, желая схватить и сдернуть паяца, вместо того чтобы попросту мысленно изгнать его.

– Я не дам тебе все испортить! – заорал он, забыв, что кричит не мысленно, и содрал куклу с головы.

Виртуальные пальцы оставили виртуальные царапины. Но подкожные процессоры, позволявшие взаимодействовать с Фистом, симулировали реальную резкую боль.

– Ах ты ж мелкое дерьмо! – закричал Джек.

Он швырнул паяца на платформу и заткнул рукой визжащий рот.

Фист обмяк. Джек огляделся по сторонам. Люди расступились, образовав пустое пространство вокруг него. Пассажиры и не смотрели на него, перепрограммировав сетевые оболочки так, чтобы исключить Джека из наблюдаемого мира, – все, кроме Нихала, уставившегося на него с перекошенным от ужаса и удивления лицом. Скиннер отступил на шаг, другой. Джек встал, запихнув паяца в глубину сознания. Оттуда Фист яростно верещал и проклинал.

– Никакой ты не потогон. Ты кукловод! – промямлил Нихал.

– Да. И я пришел поговорить с вами.

Небольшое пустое пространство образовалось и вокруг Нихала. Люди поняли, что он разговаривает с невидимкой, и выключили скиннера из своего мира.

– Меня предупреждали о том, что ты можешь прийти. – Нихал отступил еще на шаг.

Раньше Джек представлял, как умело направит разговор, но теперь уловки были бы напрасны.

– Нам всего лишь нужна информация, – заявил он.

– Ты не в сети, твой паяц в клетке. Сам ты не смог бы меня отыскать. Тебя кто-то послал ко мне? Кто?

В голосе Нихала звучал панический страх. Поразительно, насколько быстро скиннер обнаружил паяца. Желая успокоить Нихала, Джек сообщил:

– Я друг Гарри Девлина.

Джек ожидал увидать удивление и недоумение – но не ужас. Нихал с трудом сдержал крик, побелел как мел и бросился напролом через толпу.

– Подождите! – крикнул Джек запоздало.

Нихал уже был на середине ведущей вниз лестницы и мчался к выходу. Джек бросился следом. Скиннер оставлял после себя полосу, не заполненную людьми. Сетевые оболочки предсказывали путь Джека и оставляли полосу пустой, чтобы предотвратить новые столкновения. Вдали завыли двигатели флаера Внуба. Их вызывали автоматически, прибывали они в считаные минуты.

– Мать твою! – выдохнул Джек.

«ТУПОЙ ГОВНЮК, НЕ БЕГИ ЗА НИМ!» – взвыл Фист.

Пока Джек, оскальзываясь, добрался до верха лестницы, Нихал уже прыжком преодолел последние ступеньки. Плащ шлейфом вился за его спиной. Внизу Нихал на мгновение замер, тяжело дыша, с мокрым от пота лбом, оглянулся и выругался. Он выругался снова, увидав, что выходные ворота переключились на аварийное закрытие, и бросился под арку напротив. Джек помчался вниз, перескакивая через две-три ступени, и проскользнул под арку. За нею оказалась другая, почти безлюдная платформа.

«ТЫ НАС ДОВЕДЕШЬ ДО ЦУГУНДЕРА! УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! – провизжал Фист и добавил уже спокойнее: – Нихал удерет, явится Внуб, и ты будешь выглядеть гребаным идиотом».

«Заткнись, мать твою!»

Тусклые желтые лампы освещали Нихала, мчащегося к дальнему краю платформы. Ни на скиннера, ни на Джека никто не обращал внимания.

– Я всего лишь хочу поговорить! – закричал Форстер.

Нихал подскочил к двери в стене, дернул за ручку – заперта.

Впереди, за низким ограждением, лестница вела вниз, к путям в темноту. А ту уже заполнял рокот приближающегося поезда. Скиннер отступил от двери, глянул с сомнением на Джека, потом на лестницу. Грохот и пляшущие блики света были уже со всем близко.

– Мне нужна только информация! – повторил Джек, направляясь к Нихалу с вытянутыми вперед и повернутыми ладонями наружу руками, чтобы показать: оружия нет.

А Фист взялся за уязвимые места, и Джека пронзила боль. Он согнулся, схватившись за голову и чертыхаясь.

– Ты не можешь даже управлять своей куклой. И не знаешь, на что она способна, – прошипел скиннер.

Джек отключил Фиста. За это придется заплатить тяжелой усталостью. Но Джек был очень зол, и ему было наплевать.

«Мне не нужен порченый товар!» – пропищал паяц, исчезая.

– Он не может никому повредить, – заверил Джек.

– Кукловод, от тебя несет Пантеоном. И кое-чем похуже, если тебя послал Гарри Девлин.

– Я здесь сам по себе. И только.

– Чушь!

Из темноты донесся рев приближающегося поезда. Разговаривать бессмысленно – ничего не услышишь. Нихал повернулся лицом к туннелю, готовый после остановки поезда кинуться вниз по лестнице. Внезапно дверь в стене отворилась. Оттуда вышла невысокая женщина средних лет в мешковатых темно-зеленых брюках военного фасона и красной куртке. Волосы ее были синего цвета. Издалека в тусклом свете оттенок кожи было не различить, но Джек знал: она тоже отливает синевой. Именно эта женщина вмешалась в его допрос на таможне.

Женщина вскинула руку и прицелилась в Нихала. Громкий сухой треск перекрыл грохот и лязг состава. Во лбу скиннера появилось маленькое, зияющее влажной темнотой отверстие. Он рухнул с платформы. Взвыли тормоза, но поезд остановиться не смог. Пару метров он толкал тело перед собой, но затем серебристые колеса подмяли труп, заблестели алым. Взвизгнули аварийные тормоза, застопорив вагоны. И воцарилась тишина.

– Я отключила камеры на станции! – крикнула женщина. – Беги по туннелю, никто не узнает, что ты был здесь! Насколько проще бы все было, если бы я могла убить и тебя!

С этими словами она скрылась за дверью. Запищал сигнал, двери вагонов открылись. Наружу вышли несколько человек и направились к лестнице наверх. К ним присоединились ожидавшие. Выглядели они совершенно спокойными, нисколько не затронутыми произошедшим перед ними. То есть сетевые оболочки полностью блокировали сцену убийства и посоветовали покинуть платформу. Железная дорога извинилась за задержку без объяснения ее причин.

Снаружи, у выхода, донесся оглушительный рокот – у станции приземлился флаер Внуба. Попасть под арест Джек не хотел и потому бросился к двери, за которой скрылась убийца. Дернул за ручку – заперто. В нескольких метрах – конец платформы. Форстер перемахнул через барьер и скатился по лестнице во мрак туннеля.

Глава 21

Джек отыскал в туннеле дверь в служебный коридор, вышел наружу и, благополучно избегнув встречи с Внубом, вернулся в дом Гарри и Андреа. Открывшая дверь женщина была на десять лет младше той, которую знал Джек.

– Наверное, вы Джек, – произнесла она.

– Андреа? – растерянно пробормотал он.

– Да, это я. Гарри много рассказывал о вас. Рада вас видеть.

Она была одета очень старомодно. Гарри откатил назад во времени ее фетч. Впервые Форстер по-настоящему ощутил потерю. Горе и отчаяние, словно кулаком, ударили под дых. Джек пошатнулся.

– Вам нездоровится? – участливо спросила женщина. – Похоже, у вас выдался тяжелый день!

– Нет, все нормально. Устал немного. Можно зайти?

– Гарри ждет вас. – Она проводила его в гостиную и вежливо добавила: – Если хотите чего-нибудь выпить – кухня к вашим услугам.

Джек едва заставил себя кивнуть. Прошлое будто украли, стерев начисто все, что было. Каждая улыбка Андреа – такая милая, дружеская и так очевидно безразличная – ранила его, как ножом по сердцу. Но Гарри не должен этого видеть.

Девлин сразу спросил о Нихале и не стал скрывать раздражения, услышав о случившемся.

– Тебе давно следовало обуздать своего поганца, – процедил он. – Я же сказал: мое дело, мои правила.

Джек заставил Фиста появиться, но тот ничего не сказал. Сидел, отвернувшись. Форстер спросил, отчего Нихал так испугался, услышав имя Гарри.

– Он испугался не меня, а вас двоих, – буркнул бывший шеф.

Джек был не согласен с этим, но истины добиваться не хотелось. Злоба Гарри казалась уже не наигранной, а пугающе холодной и спокойной.

Повисла тишина. Джек решился нарушить ее, сменив тему. Он не мог не спросить об Андреа.

– Может, не стоило переключать ее на другой временной период? – Он еще не успел договорить, как понял, что зря это сделал.

– Какого хрена ты лезешь в мою личную жизнь?! – взорвался Гарри. – Что тебя за язык дернуло спросить такое?

Джек захотел пригрозить, заставить восстановить Андреа в ее времени и не трогать ее больше. Но тогда его чувства стали бы очевидными. Предугадать последствия такого откровения трудно. А уж справиться с ними – тем более.

– Да вы на пару с гребаной безмозглой куклой испортили все! Не понимаю, отчего все так боятся твоего паяца. Позволь покопаться в нем, уж я налажу эту мелкую погань. И кстати, я уж куда лучше смогу распорядиться его программным барахлом, когда потребуется.

«Предупреждаю: пусть он ко мне не лезет! – зарычал Фист. – Если попробует, сожгу твой мозг к чертям».

– Гарри, это невозможно. Клетка.

– Клетка, клетка… Опять тебе не дают сделать, что надо, опять не твоя гребаная вина. Да ты как бздо в гребаном урагане, бессильный мудак!

В конце концов Гарри сухо попрощался и выключил себя из реальности. Он сказал, что попытается узнать «из своих источников» об убийце, но сомневается в успехе.

– Приятель, у нас был один шанс подобраться к Ямате. Теперь мы на нуле, – заключил он.

Андреа проводила Джека к выходу. Он не мог спокойно смотреть на нее. А вдруг она так и не вернется к прежней себе? Как на ней скажется внезапная потеря стольких воспоминаний и опыта? Уходя, Джек услышал, как Андреа запела чью-то песенку. В этом возрасте она еще не написала ничего своего. У нее тогда вообще еще ничего не было, кроме перспектив.

Вернувшись в отель, Форстер попробовал связаться с Корасон. Та не ответила. Джек оставил сообщение, прося позвонить немедленно. Он ждал ответа целый день – но напрасно. Мысли об Андреа терзали Джека, будто пантеры. Невозможно было разделить чувства к женщине, которую он знал так давно на Станции, и чувства к фетчу. Ведь Джек заново влюбился в ту, что писала ему письма в тюрьму на Каллисто.

Не зная, что делать и куда идти, Форстер пришел на место убийства Бьерна Пендервилля – словно, мучая себя, явился удостовериться в том, что хотя бы болезненное и страшное прошлое осталось на месте.

Убийство произошло на пустом причале, дрейфовавшем в про странстве над разверстой пастью Дока. Выплыв за двери шлюза, Форстер завис в пустоте. Звук собственного дыхания отдавался в ушах. Вспомнилось, как в детстве родители брали его с собой поиграть в таком же доке, осторожно знакомили мальчика с вакуумным скафандром и опасностями открытого космоса. Теперь Форстер надел взрослый скафандр. Он не позволял использовать осязание, ощущать запахи. Вселенную воспринимало лишь зрение. Слева кипела работа – докеры разгружали только что прибывший контейнеровоз. Причалы справа оставались пустыми. Там одиноко висел командный модуль контейнеровоза, словно отрубленная голова, ожидающая, пока к ней снова приделают тело. У Станции дрейфовали «снежинки». Они уже вышли из тени и пылали под солнцем – вычерченная в вакууме математическая строгость, элегантная точность превыше любой, доступной Пантеону в настоящем и будущем.

Джек представил монументальную мощь и красоту их внутренней структуры. Но сложность материального строения меркла перед изощренностью населявших «снежинки» программ. Интересно, обсуждали ли гостей из Тотальности на Станции? Без доступа в сеть не узнаешь. Но он уже видел, насколько мал интерес жителей Станции ко всему за ее пределами. Вряд ли «снежинки» удостоились большего, чем мимолетного упоминания в разговоре о домашних делах.

За кораблями Тотальности зияла бесконечная тьма. Джек снова подумал об Андреа, затем, чтобы отвлечься, о записях камер наблюдения с места преступления. Пендервилля, повисшего на белом страховочном тросе, нашли в нескольких метрах от входа в шлюз. Убийца алмазным резаком вспорол скафандр на спине контролера. Внезапная декомпрессия разрушила тело Бьерна. Пока техники Внуба изолировали место происшествия, Гарри проверил записи службы безопасности, выясняя, кто побывал там. Причал слева не использовался, на причале справа за несколько часов до события работала Ауд Ямата. Больше никого и ничего. Вскрытие показало, что смерть произошла недавно и про шло больше часа с момента, когда Ямата закончила работу и покинула док. Записей о присутствии кого-либо еще в сети не нашлось. Камеры наблюдения не могли сообщить ничего – они бездействовали уже два дня после попадания микрометеорита в центр управления. То есть власти оказались слепы и глухи.

Поток воспоминаний был прерван странным тихим всхлипом. Форстер вдруг заметил, что плечи паяца трясутся. Фист плакал. Джек еще слишком злился на него, чтобы посочувствовать, но удивлен был сильно. Паяц очень редко приходил в такое отчаяние. Его запрограммировали реагировать агрессивно на любую угрозу. Горе и отчаяние приходили только тогда, когда не оставалось места ничему иному. Отчего он так? Фист непрерывно бормотал под нос одно и то же: «Стуки Билл, Стуки Билл, спаси меня и сохрани!»

Джек отгородился от голоса паяца и сосредоточился на своих проблемах. Тишина и пустота космоса всегда помогали размышлять. Он углубился в мысли, убаюкивая себя мерным звуком дыхания. Следовало пройтись еще раз по недавним событиям, поискать важные моменты, которые он мог упустить, зацепки, позволяющие продвинуться дальше. Но, не успев целиком погрузиться в воспоминания, Форстер вдруг ощутил неладное. Медленно, однако, несомненно, без лишней суеты и движения, мир вокруг изменялся.

Началось со звезд. Их свет понемногу смягчался, делался желтее, мутнее. С цветом менялась и форма, точки превращались в провалы, затем в прорехи среди черной пустоты. Прорехи расползались, чернота отступала, сделавшись из безбрежной пустоты рваной декорацией на заднем плане.

– Ты это тоже видишь? – спросил переставший плакать Фист.

Его деревянная челюсть отвисла в изумлении – вирус перемен перекинулся со звезд на всю внутренность Станции.

В вакууме нет звуков. Но Фист с Джеком услышали чудовищный, медленный, тяжкий треск, с каким округлый мир Дока с его десятками районов, спешащими поездами, снующими, будто мухи, флаерами, безжалостным светом послеполуденных ламп Хребта, начал переделывать себя. Округлый зев Дока вытянулся, стал овальным, бело-желтые лампы стали километровыми осколками цветов радуги. Меж ними протянулась паутина, побежала по пространству цвета слоновой кости, образованному слившимися звездами. Космос стал конечным, замкнулся колоссальными стенами, воздвигшимися со всех сторон. На стенах вихрились причудливые узоры, бывшие когда-то огнями Дока.

Затем настала очередь причалов и пирсов Хребта. Они поплыли вдоль новых стен, вросли, стали колоннами. Утвердившись на новом месте, они потеряли металлический блеск – последнее напоминание об их происхождении. Между ними собрались сгустки цвета, растянулись, образовав безукоризненно правильные радужные витражи. Наконец они приняли окончательную форму – и Вселенная застыла.

Форстер стоял посреди нефа огромного пустого собора, изваянного из мягкого желтого песчаника. Над головой возвышалась колоссальная ажурная башня. Джек глянул под ноги и увидел самого себя. Скафандр исчез. Рядом парили два Фиста, один обычный, второй, под ним, – перевернутое вверх ногами его отражение.

Форстер осторожно шагнул. Из-под ног покатилась рябь, исказила идеальное жидкое зеркало – пол исполинского собора. Вскоре она затихла. Джек смотрел вниз – мимо двух крохотных отраженных фигурок в необъятный простор впереди, на отраженные пилястры, великанские окна-витражи, изображающие сияющие фигуры людей и богов, на непомерные своды в сотнях километров над головой, способные вместить луны.

Голова закружилась.

– Пантеон! – выдохнул Фист.

– О да! – тихо отозвался пораженный Джек.

Лишь одно осталось в новом мире на прежнем месте – «снежинки». Они сверкали в полу собора, будто звезды, идеально воспроизведенные жидким зеркалом. Удивительно, но ведь они, должно быть, взаимодействуют с огромной иллюзией Пантеона. Либо они так могучи, что смогли прорваться сквозь наброшенную на мир маску, либо неким образом участвовали в ее создании. Но затем все мысли Джека сменились благоговейным ужасом: в пустоте запел тысячеголосый невидимый хор.

Тонкие сопрано плыли над глубоким басовым рокотом, переплетались, разделялись и сливались опять. Из глубины доносились величественные звуки органа, его дыхание ложилось на плечи свинцовой тоской, рождающейся из необъятных созвучий. Отражение под ногами задрожало в такт музыке. Затем все смолкло. Пол стал ровным, недвижным.

Орган вдруг обрушился одним оглушающим аккордом, и голоса зарыдали в унисон, наполнив собор и его отражение вселенской скорбью. Все звучавшее до того оказалось лишь вступлением. Сейчас в едином хоре слились миллиарды голосов, сотрясающих душу и мир мертвящей тяжкой печалью. А под ними изнемогал орган.

Далеко впереди, в непостижимой вышине, у круглого окна, пылающего над алтарем, сияние высветило парящую фигуру. Форстер подумал, что она, должно быть, километровой высоты. Белые одежды невесомо плыли вокруг, скрывали лицо. Женщина в белом несла на руках мертвое тело – черное, бессильно обвисшее, с запрокинутой головой. Она шла к Джеку – и постепенно уменьшалась до обычных человеческих размеров. Музыка превратилась в один долгий монотонный звук. Сквозь него прорывались горестные вскрики, словно кромсая его чистую простоту тысячью тупых ножей.

– Что это значит? – прошептал Фист.

– Я никогда не видел ничего подобного.

Женщина подошла и остановилась, паря над полом. Складки одежды, словно не нужные более крылья, улеглись, стягиваясь, – и женщина опустилась, коснулась изящными ступнями зеркала. Она пошатнулась – и Джек понял, насколько непосильна ее ноша. С каждым шагом по полу разбегалась рябь. Наконец женщина встала рядом. Последние остатки белой ткани спали, открыв лицо.

Заря.

Ее глаза покраснели и опухли от слез. Тушь расплылась, ее потеки оставили длинные черные дорожки на щеках.

– Ты втянул ее! – крикнула она, и в ее хриплом голосе звучали скорбь и ярость. – Это случилось из-за тебя!

Джек наконец присмотрелся к телу – и не сразу понял, чей труп несла Заря. Без формы сразу не узнать. Это… неужели она? Не может быть…

Фист подлетел ближе, уставился и объявил радостным – впервые за день – голосом:

– Ну, Джеки-малыш, упустил ты свой шанс приударить за ней.

Во лбу неподвижной фигуры виднелось маленькое черное отверстие.

Никаких сомнений – это была Корасон. И она была мертва.

Глава 22

Заря сотворила каменную плиту, осторожно уложила на нее тело. Взмахнула рукой, и вокруг возникли тюлевые занавеси, отгородив огромное пространство собора. Обстановка стала отчетливо интимной.

– Где она? – спросил Джек.

– Внуб вломился в ее квартиру несколько минут назад. Лейтенант не явилась на свою смену.

– Мне очень жаль.

– Она была моей любимицей – и я даже не узнала о ее смерти! – Голос Зари дрожал от горя и ярости.

– Я не сомневаюсь: она верила, что вы придете за ней.

– Ты не понимаешь. Она была из тех, кого я любила, о ком заботилась больше. Я постоянно слежу за моими избранными, всегда являюсь им. Вначале я думала: она просто спит. Потом ее образ во мне замерцал – и вот, я вижу ее мертвой. Я потянулась к ней, коснулась – а она уже остыла! Ее прятали от меня несколько часов!

– Мы уже знали, что в дело замешан Пантеон, – выговорил Джек.

– Но я же вижу все происходящее в тот момент, когда оно происходит! Я знаю все секреты! Я – глаз в каждой комнате, всеслышащее ухо, всезнающий разум. Мои новости, мое сетевое вещание, мои телесериалы и сериалы для мобильных телефонов, комиксы и театр теней – что они такое, если я не могу наблюдать мир и отражать его? Как можно было спрятать от меня настолько важное?! Джек, что еще я не могу видеть?

Изящная маленькая рука ухватила его за рубашку. В уголке ее глаза родилась слеза – будто крошечный прозрачный листок проклюнулся из почки. Капля скатилась по щеке. За первой слезой – вторая, третья. Богиня заплакала. Джек не очень представлял, как вести себя, как утешить ее. А Заря вцепилась в его одежду, прильнула к нему. Крайне осторожно он коснулся ее спины, затем обнял. За спиной богини корчил рожи и скалился паяц. Не обращая на него внимания, Форстер закрыл глаза.

Волосы богини пахли озоном. Они коснулись его лица, и Джек ощутил легкое потрескивание статического электричества. Форстер замер в стесненной, нелепой позе, боясь сделать лишнее движение. А богиня прижималась все теснее, уткнулась ему в грудь, поливая слезами рубашку. Какая же Заря мягкая – словно сиденье в кинозале. И вздрагивает с каждым всхлипом. Дрожь отдавалась во всем теле, бежала теплыми волнами. Джек тщетно старался подавить разгорающуюся похоть. Но богиня заглянула ему в глаза, привлекательная и зовущая, будто красотка из полночной рекламы, изящная рука потянулась вниз, и Джек напрягся, замерев.

– Я не могу, – прошептал он, чувствуя, как заколотилось сердце, – ведь Сумрак…

– Он – попавший в опалу старик, – сказала богиня и поцеловала, впилась жадно губами. – И он позволил пасть и тебе.

Ее губы снова прильнули к Джеку, горячий влажный язык раскрыл его губы – и Заря вошла в человеческое тело. Божественное захватило Джека, влилось, будто в сосуд, и еще раз, и еще…

Потом Джек так не смог вспомнить, что же было у него с Зарей. В памяти лишь всплывало лицо парня, встреченного в баре «Уши» после концерта Андреа. Оно выглядело совершенно, идеально пустым, словно экран выключенного телевизора, упивающегося счастьем в блаженной пустоте между каналами. Наверняка и Джек так же потерял себя во всепоглощающей эйфории.

– Ты выглядел счастливым, как свинья в луже дерьма, – поделился мнением Фист, но, к счастью, больше не стал комментировать случившееся.

Когда экстаз пошел на убыль, Джек стал различать, что шепчет ему на ухо богиня.

– Мой маленький кукловод, я переделываю тебя, – выдохнула она. – Я снимаю цепи с твоего малыша и делаю вас оружием моего возмездия.

– Я мщу только за себя.

– Но из-за тебя мертва моя Корасон!

Заря куснула его за ухо. Он глубоко вздохнул, широко раскрыв рот, выгнул спину и вжался в Зарю, входя в нее глубже, теснее – а она еще крепче и глубже вошла в его душу.

– Я снова сделаю тебя оружием!

Она проникла так глубоко, что смогла достичь Фиста. Когда разум Джека взорвался в оргазме, упали последние защитные барьеры хозяина и его паяца – и богиня завладела обоими. Мир разлетелся вдребезги. На мгновение, тянувшееся вечность, Джек перестал существовать. Где-то вдалеке заверещал Фист, но оставшееся от хозяина, разбитое и разъятое, не хотело слышать куклу.

Очнувшись, Джек обнаружил себя на каменной плите рядом с той, на которой лежал труп Корасон. Заря стояла над ним полностью одетая, прическа, макияж, платье – все безукоризненное, без малейших следов недавних занятий любовью. Богиня держала паяца за шиворот, свободной рукой зажав ему рот. Ошалевший от ужаса Фист судорожно тряс руками и ногами, пытаясь вырваться.

– Я сняла все его блоки, – сообщила богиня. – Используй его осторожно, и никто не догадается, что я изменила его. Я изменила и тебя.

– Зачем вы держите его так?

– Я заметила, что тебе трудно с ним. Потому я сожгу его разум ради тебя.

– Что? – сонно спросил Джек, еще толком не пришедший в себя.

Голова болела. Интересно, сколько своих программ втиснула в него богиня? Черт бы ее побрал!

– Я сотру его личностные структуры, – добавила Заря. – Больше никакого Фиста и непокорства. Он станет просто программой.

Фист попытался завыть. Получилось пыхтение.

– Только скажи «да» – и дело сделано, – предложила богиня.

– А почему вы не сожгли его до сих пор?

– Фист по лицензии отдан в пользование тебе. Мне необходимо твое разрешение.

– А вы можете изменить условия лицензии? – спросил Джек, вздохнув. – Не дать ему завладеть моим телом?

Лицо богини помрачнело. Джеку вспомнился рекламный ролик, где женщина тосковала из-за невозможности найти хорошего финансового консультанта.

– Нет, Джек. Это соглашение я нарушить не могу. Но от паяца не останется ничего, способного населить твой разум. Кукла замолкнет навсегда.

Фист пнул ее, заморгал, попытался закричать, но не смог. Страх парализовал его.

– Этого я не могу позволить, – ответил ей Джек. – Спасибо за то, что освободили его. Но менять его разум я не разрешаю.

Паяц удивленно уставился на хозяина.

– Джек, пока ты спал, он попытался напасть на меня, – сказала Заря. – Затем попросил дать ему возможность занять твое тело прямо сейчас.

– Его программы переформатировали часть моего мозга и вы растили паяца на ней. Все в Фисте – от меня.

– Он не послушается тебя. И станет мешать.

– Убьете его – убьете часть меня, – пояснил Джек.

– Ему нельзя доверять!

– Я сам себе не всегда доверяю.

Заря фыркнула:

– Ну-с, посмотрим, что он сам скажет нам.

Она сняла ладонь со рта паяца. Но тот не издал ни звука, просто висел, обмякнув. Богиня бросила его на пол. Фист зашатался, словно впервые вставший на ноги, посмотрел на нее. Заря посмотрела в ответ, скрестив руки на груди.

Фист не выдержал. Он кинулся к Джеку, оставив за спиной дюжину разбегающихся серебристых кругов, и бросился в объятия хозяина, непрестанно шепча: «Спасибо тебе, спасибо».

– Ты об этом пожалеешь! – процедила Заря.

Оставленная паяцем рябь множилась и дробилась, отражаясь и пробегая волнами от алтаря к алтарю.

– Возможно, Ямата и ее покровитель боятся Фиста, – заметил Джек. – Но я – нет.

– Бояться его – признак здравого смысла. Он – психопат. Впрочем, хватит о нем. У меня есть еще кое-что для тебя.

Джек, взявший Фиста на руки, пытаясь успокоить и утешить его, посмотрел на богиню: