Грязь, пот и слезы Гриллс Беар

Глава 71

Любое испытание делает тебя сильнее. Согласно великому плану бытия я выдержал посланное мне испытание и стал сильнее если не телом, то душой.

Мне грозила опасность оказаться прикованным к постели или инвалидной коляске, но благодаря Господу Богу я до сих пор жив и здоров и рассказываю эту историю. Я многое понял, но, прежде всего, правила игры.

Теперь передо мной встала серьезная проблема – у меня не было ни дохода, ни работы.

Зачастую необходимость зарабатывать на жизнь и стремление осуществить свою мечту вынуждают человека выбирать одно из двух, и я был далеко не первым, кто оказался перед подобным выбором.

Эту проблему могло бы решить восхождение на Эверест.

Если бы подъем увенчался успехом, я оказался бы самым молодым покорителем этой неприступной вершины, и тогда у меня появился бы шанс получить работу, связанную с горами, – вести какую-нибудь программу на телевидении или руководить экспедициями.

Удачное восхождение помогло бы мне привлечь спонсоров для следующей экспедиции. С другой стороны, я могу погибнуть или просто не одолеть вершину, и тогда вернуться к разбитому корыту – ни работы, ни профессии.

Честно говоря, решение далось мне без особого труда. В глубине души я чувствовал, что только так и нужно поступать: без оглядки идти к своей цели.

К тому же я никогда не боялся неудач.

Я занимался альпинизмом не ради славы, а просто потому, что у меня это неплохо получалось, – и теперь мне хотелось проверить себя на Эвересте.

Но даже если я потерплю неудачу, то это случится во время грандиозного и смелого предприятия. Эта мысль согревала меня.

К тому же, если я продолжу занятия на последнем курсе университета (это можно будет сделать и с Эвереста через электронную почту) и получу диплом, у меня появится возможность попытаться снова поступить в МИ-15. (Хорошо, что я не окончательно сжег за собой мосты.)

Интересная штука жизнь. Ты принимаешь решение, начинаешь выяснять, можно ли учиться в университете заочно, и вдруг все складывается в твою пользу. Я это не раз замечал.

Спустя месяц после того, как я приступил к поиску спонсоров экспедиции на Эверест (хотя сам я пока не представлял, что из этого получится), мне позвонил один мой старый товарищ по армейской службе, который задумал организовать новую британскую команду и совершить восхождение по юго-восточному склону этой вершины мира, – он пригласил меня в эту команду!

Я несколько раз пересекался с капитаном Нейлом Лаутоном, но близко знаком с ним не был. Он служил в морском батальоне коммандос, был человеком твердым, решительным и – как я узнал позднее – очень деятельным и энергичным.

Два года назад Нейл почти достиг вершины Эвереста – в тот самый год, когда на большой высоте разбушевался страшный ураган, погубивший за сутки восемь альпинистов. Но, несмотря на явный риск и на то, что эта трагедия разыгралась у него на глазах, он поставил себе цель совершить новую попытку.

Многие не в состоянии понять, почему людей с такой силой тянет в горы, что они сознательно рискуют жизнью на их ледяных склонах – и только ради того, чтобы взойти на самую вершину. Объяснить это трудно, поэтому я воспользуюсь поговоркой: «Если тебе приходится спрашивать, то ты никогда этого не поймешь».

Лично я отнесся к его идее с энтузиазмом, понимая, что это был мой первый и, возможно, единственный шанс исполнить свою мечту и покорить вершину Эвереста.

Нейл согласился принять меня в свою команду для восхождения на Эверест в том случае, если я хорошо покажу себя во время экспедиции на Гималаи в том же октябре. После разговора с Нейлом у меня возникло острое ощущение, что я только что принял решение, которое полностью изменит мою жизнь – к лучшему или к худшему. Но я жаждал испытать себя, а предложение давало эту возможность, так что я сразу воспрянул духом.

Через несколько дней я поставил в известность свою семью. Родители, а особенно сестра Лара, назвали меня бессердечным эгоистом и даже взбалмошным дураком.

В конце концов они согласились меня отпустить – на том условии, что если я погибну, то мама разведется с папой, потому что именно он много лет назад вбил мне в голову «эту безумную мысль».

Папа только улыбался. Однако со временем мама и даже сестра смирились и стали мне всячески содействовать, объясняя это желанием помочь мне остаться в живых. А с меня взяли обещание вернуться живым и здоровым.

Так случилось, что во время нашей экспедиции на Эверест трагически погибли четыре альпиниста, все талантливые и опытные скалолазы.

И не от меня зависело сдержать обещание, данное семье.

Папа это понимал.

Глава 72

Гималайская горная система простирается на севере Индии на тысячу семьсот миль в длину. Трудно представить себе колоссальные размеры этого высочайшего в мире горного кряжа, но если бы он находился в Европе, то покрыл бы расстояние от Лондона до Москвы.

На Гималаях находятся девяносто одна вершина высотой свыше двадцати четырех тысяч футов над уровнем моря, таких высоких гор нет ни на одном континенте. И главная среди них – Эверест – гордая и неприступная крыша мира.

Впервые Эверест был покорен 9 мая 1953 года Эдмундом Хиллари и шерпом Норгеем Тенцингом. До этого многие пытались совершить восхождение и многие погибли, стремясь достигнуть того, что казалось для них невозможным.

К 1990-м годам на Гималаях стали появляться коммерческие экспедиции. Теперь альпинистам приходится платить до шестидесяти тысяч долларов только за то, чтобы попытаться подняться на Эверест. Правда, это открыло доступ в горы клиентам, не обладающим необходимым опытом восхождений.

Такая дороговизна объясняется тем, что руководители экспедиций берут на себя большую ответственность за клиентов, легкомысленно подвергающих свою жизнь опасности в условиях высокогорья.

В 1996 году во время сильнейшего урагана из-за неопытности восходителей произошла роковая трагедия. За одну ночь погибли восемь туристов, на следующей неделе – еще три человека.

Но на Эвересте погибали не только новички. Среди погибших числится Роб Холл, один из самых известных альпинистов мира. У него закончился кислород, когда он пытался спасти заболевшего восходителя. Сочетание таких факторов, как истощение, недостаток кислорода и страшный холод, вызвало у него полный упадок сил.

Каким-то чудом Роб пережил ночь на высоте двадцати восьми тысяч семисот футов при температуре минус пятьдесят градусов, и на рассвете позвонил своей жене Джэн по рации, которая через спутник связывалась с базовым лагерем.

Она была беременна их третьим ребенком, и все, находившиеся рядом с ней, замерли, когда услышали, как он сказал ей:

– Я люблю тебя. Спи спокойно, любимая моя. Пожалуйста, постарайся не очень волноваться.

Это были его последние слова.

Вывод ясен: относись к горам с почтением и знай, что может произойти даже с опытнейшими альпинистами на огромной высоте и при плохой погоде. И еще: не искушай судьбу и помни, что, если ты дерзаешь подняться на такую исполинскую вершину, как Эверест, деньги ни от чего тебя не защитят, а меньше всего от опасности.

С тех пор как мы побывали на Эвересте, это пытались сделать еще очень многие. В списке тех, кому удалось подняться на вершину, сейчас уже числятся незрячий человек, парень на протезах и даже подросток из Непала.

Однако не обманывайтесь – это вовсе не значит, что Эверест стал ниже или безопаснее. Меня восхищают все, кто когда-либо совершил это тяжелейшее восхождение, поскольку я на личном опыте знаю, чего это стоит.

Люди привыкли доминировать в мире, стремятся все завоевать и покорить себе. Собственно, как и мы, альпинисты. Однако Эверест остается самим собой и порой оскаливается так грозно, что мы в ужасе отступаем.

Но лишь на время. А потом мы снова возвращаемся. Как хищники, упорно преследующие свою жертву. Но Эверест так и останется непокоренным.

Вот почему в Непале Эверест известен под названием божественная мать земли – и забывать об этом не стоит.

Это название отражает преклонение и уважение непальцев к горе, а это – главное, что следует усвоить альпинисту. Ты поднимаешься на гору лишь потому, что сама гора тебе это позволяет.

Если она велит тебе подождать, жди; и, когда она подсказывает тебе идти, тогда только и лезь наверх, напрягая все силы в ее разреженном воздухе.

Когда вершину обволакивают грозные тучи, это предвещает страшный ураган, и он действительно налетает через считаные минуты, но вершина упрямо противостоит бешеным порывам ветра, завывающим на высоте двадцати пяти тысяч футов. Эти ветры, превышающие скорость около пятисот футов в час, и образуют волшебный снежный флаг, увенчивающий Эверест.

Как постоянное напоминание, что человеку следует уважать Гору.

Иначе он погибнет.

Глава 73

Однако на данном этапе, при всем моем желании, я и думать не мог о восхождении, покуда не найду спонсоров. Я даже не представлял себе, каких трудов мне будет это стоить.

Я не знал, как составить предложение о совместном финансировании экспедиции, не знал, как совместить мою мечту с возможностями потенциального спонсора, и понятия не имел, как получить доступ в какую-нибудь крупную корпорацию, чтобы тебя хотя бы выслушали.

Кроме того, у меня не было ни снаряжения, ни опыта путешествий и, конечно, никакого предложения от СМИ на репортаж об экспедиции. Образно говоря, я шел на Голиафа, вооруженный пластиковой вилкой. Вскоре от постоянных отказов я впал в глубокое уныние.

Как раз о подобной ситуации прекрасно сказал Черчилль: «Залогом успеха является способность идти от одной неудачи к другой, не теряя энтузиазма».

Настал момент собрать весь мой энтузиазм и преодолевать неудачи… до тех пор, пока не добьюсь успеха. Но дело в том, что для потенциальных спонсоров я был никем, человеком без имени, без репутации.

Я мучительно вспоминал какого-нибудь известного предпринимателя и любителя приключений и мысленно все время возвращался к сэру Ричарду Брэнсону[11], основателю корпорации «Вирджин».

Я написал ему раз, потом второй… Всего я отправил ему двадцать три письма. И ни на одно не получил ответа.

«Хорошо, – решил я, – узнаю, где он живет, и сам доставлю свое предложение».

Однажды холодным вечером я позвонил в его большой дверной колокольчик. По домофону ответил чей-то голос, и я смущенно пробормотал свою просьбу. Голос велел мне оставить предложение – и пропал.

То, что произошло потом, не совсем понятно. Скорее всего, человек, ответивший мне по домофону, хотел его отключить, но вместо этого нажал кнопку, автоматически отпирающую дверь.

Раздался писк зуммера, показавшийся мне невероятно долгим. Я машинально толкнул дверь, и та открылась. Я оказался в огромном холле, выложенном мраморными плитами.

– Алло! – выкрикнул я в гулкое пространство. – Извините, но, похоже, вы отперли дверь…

Через минуту навстречу мне стремительно сбежал по лестнице какой-то человек и крикнул, чтобы я немедленно ушел.

Я послушно оставил свое письмо и ретировался. На следующий день я послал по этому адресу цветы и записку, в которой извинялся за вторжение и просил ознакомиться с моим предложением. Я подчеркнул, что, вполне возможно, в начале карьеры ему самому тоже приходилось обращаться с просьбами к преуспевающим бизнесменам. И это мое письмо осталось без ответа.

Через несколько дней я направлялся на велосипеде в лондонский Сити и заметил вывеску компании ДЛЭ, что означало «Дэвис Лэнгдон энд Эверест». Я остановился и задумался.

Потом набрался смелости, поднялся в безукоризненно чистую и оснащенную ультрасовременной аппаратурой приемную и попросил соединить меня с генеральным директором, сказав, что у меня к нему важное и конфиденциальное дело.

Когда мне ответила секретарша генерального директора, я попросил ее помочь мне получить двухминутный разговор с ее боссом. После трех попыток мне удалось вызвать ее сочувствие и интерес, и она согласилась попросить босса уделить мне «буквально две минуты».

Ура!

Меня проводили в лифт, и я поднялся в тихий кабинет генерального директора на верхнем этаже. Я страшно волновался.

Вошли два руководителя компании, Пол Моррелл и Элистер Коллинс, и с подозрением воззрились на неряшливо одетого юнца, теребящего какую-то тетрадку. (Потом они сказали, что более бестолково составленного предложения им видеть не приходилось.)

Но они любезно меня выслушали.

Моя мечта и энтузиазм каким-то чудом произвели на них впечатление, и за десять тысяч английских фунтов (что для меня было целым состоянием, а для них – обычной ставкой на бирже) они согласились поддержать мою попытку водрузить на вершину Эвереста флаг их компании.

Я заверил, что непременно привезу фотографию для зала заседаний их фирмы. Мы встали, пожали друг другу руки и с тех пор стали большими друзьями.

Вот такие сделки по мне!

Глава 74

Итак, мне повезло, но лишь после множества отказов. Думаю, это весьма поучительно. Нашлись-таки люди, которые рискнули и поверили мне. Я никогда бы их не подвел, потому что был бесконечно благодарен за то, что они дали мне шанс.

Как только мне удалось привлечь на свою сторону ДЛЭ, к ним сразу присоединились еще несколько компаний. Просто удивительно: стоит вас поддержать хоть одному человеку, его примеру спешат последовать и другие. Наверное, это происходит оттого, что не каждый готов быть первооткрывателем.

И вот не успел я опомниться, как у меня набралась достаточная сумма, чтобы заплатить за место в команде Нейла. (Вообще-то мне не хватило 600 фунтов, но их дал мне папа и не захотел даже слышать, чтобы я их возвращал. Добрейшей души человек!)

Мечта совершить восхождение на Эверест была близка к тому, чтобы осуществиться.

Люди часто спрашивают моего совета, как найти спонсора. Есть только один способ – искать и не прекращать поиски до тех пор, пока не найдете. Мечта так и останется мечтой, если мы не приложим силы для ее осуществления. И еще очень важно самому жить своей мечтой и заражать ею остальных.

Как правило, подготовка крупных экспедиций дело малоприятное и трудоемкое, чреватое разочарованиями из-за бесконечных отказов. Мой энтузиазм частенько угасал, угрожая совсем потухнуть. Но мое упорство и целеустремленность победили.

Достав деньги, я стал думать, как бы присоединиться к британской экспедиции в Гималаях, которая планировала совершить восхождение на вершину Ама-Даблам.

Об этом можно было только мечтать, но мне опять повезло – за небольшую сумму мне предложил место в команде известный шотландский альпинист Генри Тодд, который должен был организовать для нас экспедицию на Эверест.

Я обрадовался шансу доказать Генри и Нейлу, что я способен позаботиться о себе и благополучно перенести условия высокогорья. Легко говорить такое, когда ты торчишь в цивилизованной столице, где уютно и безопасно! Пришлось приступить к упорным тренировкам, чтобы доказать свою силу и выносливость.

Ама-Даблам – один из самых живописных пиков на Земле. Сэр Эдмунд Хилари когда-то назвал ее самой неприступной вершиной – из-за громадных отвесных склонов, которые высятся над Гималайским кряжем.

Как часто бывает с горами, только чуть ли не носом упершись в Ама-Даблам, ты понимаешь, что путь наверх все-таки возможен. Нужно только иметь тщательно проработанный маршрут и вооружиться отвагой.

Всемирно известная компания «Джаггд Глоуб экспедишн» считает вершину Ама-Даблам своим самым трудным объектом для восхождения. Горе присвоена категория трудности 5Д, что отражает технические характеристики маршрута: «Очень крутые ледяные или скалистые склоны доступны лишь опытным альпинистам, которые регулярно совершают подъемы такого уровня сложности. Подобные восхождения требуют большого напряжения и не обходятся без потери веса альпиниста».

Вот что такое Гималаи!

Я с любовью вспоминаю четыре недели восхождения на Ама-Даблам. У нас была превосходная интернациональная команда, в которую входила замечательная Джинетт Харрисон, через пару лет трагически погибшая на другом пике Гималаев. (Я всегда гордился тем, что мне выпала честь совершать восхождение вместе с Джинетт – необыкновенно талантливой, сильной и красивой; ее смерть стала тяжелой потерей для альпинистов.)

С нами был и Петер Хабелер, один из величайших альпинистов, который вместе с Райнхольдом Месснером первым поднялся на Эверест без кислородной маски. Так что я оказался в обществе людей, вызывающих во мне почтительную робость и огромное восхищение.

Большую часть времени я в одиночестве тренировался в подъемах, отключаясь от всего: надевал наушники и, низко опустив голову, сосредоточенно работал ледорубом, стараясь точно ставить ноги. И все время впереди, всего в десяти милях на север, возносилась высоко в небо вершина Эвереста.

Порой во время этих тренировок я проявлял порядочную беспечность, о чем сейчас вспоминаю с содроганием. Я пренебрегал веревками и карабинами, предпочитая обходиться одним ледорубом.

Помню, однажды я находился на отвесной скалистой стене, так что подо мной было добрых четыре тысячи футов. Мурлыча про себя песенку из репертуара «Джипси Кингс», я опасно балансировал на мысках кошек и изо всех сил старался дотянуться до выступа.

Мне пришлось воззвать к Богу, чтобы набраться смелости, оттолкнуться, подпрыгнуть и ухватиться за этот выступ, молясь, чтобы он не сорвался под тяжестью моего тела, а затем продолжать путь вверх. Но обращение к Богу и общее отношение к делу были типичны для меня во время этих тренировок на склонах Ама-Даблам. Своего рода легкомысленное безрассудство, что далеко не всегда безопасно.

Но я горел воодушевлением, не испытывал никакого страха и был счастлив, что могу вот так лазить по горам после того, что со мной случилось. Впервые я снова ощущал себя сильным и уверенным, а для моей спины было даже полезно спать на жестком льду.

Все-таки совершать восхождение с такой беспечностью очень опасно. (Кстати, сейчас я веду себя намного осторожнее.) Но мне все сходило с рук, и я поднимался быстро и ловко.

Спустя три трудных недели я добрался до вершины Ама-Даблам.

Я был страшно утомлен. Последний отрезок пути дался мне очень тяжело. Я стоял на коленях, прикрываясь от ветра, и сквозь защитные очки посмотрел налево от себя.

Вдали над бегущими облаками одиноким колоссом возносился в небо Эверест.

У самой вершины пика метался гигантский снежный флаг.

Могучий, бесстрастный и отрешенный, он на шесть с половиной тысяч футов выше той горы, на вершине которой я стоял. Я понял, что восхождение на Эверест будет совершенно иным испытанием.

«Черт возьми, во что же я ввязался?!»

Глава 75

Я вернулся в Англию целым и невредимым с сознанием, что, каким бы сильным я ни был, необходимо потрудиться и стать еще сильнее и крепче. Эверест потребует от меня много сил и труда и вознаградит за них.

Я использовал любую возможность, чтобы потренироваться в подъеме в горы: в Уэльсе, на озере Дистрикт, в Шотландии.

На Новый год мой старый приятель Сэм Сайкс пригласил меня к себе домой в графство Сатерленд, что на северо-западном берегу Шотландии.

Я люблю это место, невероятно дикое и гористое.

Там расположена одна из самых любимых мною вершин Бен-Лойал, с пиком из скалистой породы, поросшей вереском, откуда открывался широкий вид на живописную дельту реки. Так что меня не нужно было упрашивать приехать к Сэму и лазать по горам.

Там я познакомился с леди, которой суждено было навсегда изменить мою жизнь, но, к сожалению, я был совершенно к этому не готов. Я ведь направлялся туда преимущественно с целью потренироваться. Сэм предупредил меня, что на Новый год к нему приедут и другие друзья, и заверил, что они мне понравятся.

«Прекрасно, если только они не будут отвлекать меня от тренировок», – подумалось мне. Я был далек от мысли влюбиться, так как думал только о своей мечте. До Эвереста оставалось всего два месяца. А любовь свернула бы меня с пути.

Одной из подруг Сэма и была эта девушка по имени Шара. Изящная, как олененок, красивая и веселая, она, казалось, смотрела на меня ласково и приветливо. В этой девушке было что-то особенное. Все, что она ни делала, было прекрасно. И я сразу в нее влюбился.

Я только и думал о том, как бы оказаться рядом с Шарой – все равно, пить ли чай, просто разговаривать с ней или гулять. Я пытался побороть свое увлечение тем, что уходил в горы, нагрузив рюкзак камнями и толстыми книгами. Но и там я постоянно думал об этой прелестной белокурой девушке, которая так мило смеялась над тем, что я таскаю в горы Шекспира.

Я уже понимал, что знакомство с нею будет сильно меня отвлекать, но теперь меня это не расстраивало. Мне хотелось одного – все время быть с этой девушкой.

На третий день я спросил, не хочет ли она подняться на Бен-Лойал вместе со мной… ну, и с кем-нибудь еще, если найдутся желающие. Из ребят никто этой идеей не увлекся, и в результате я отправился в обществе трех девушек, включая Шару. Два часа мы шли по болотистой почве с заросшими травой кочками к подножию горы, потом стали подниматься по крутому склону к гребню вершины. Он был почти отвесным, но мы еще шагали по «легкой» дороге.

Уже через двести футов девушки здорово устали. Я сказал, что если уж мы проделали такой долгий и утомительный путь по болотам, то стоит подняться повыше. Ведь это интересно. Все согласились со мной, и мы продолжали медленно подниматься.

Ближе к вершине склон становится более отлогим, однако перед этим тропа идет по довольно открытому участку. Расстояние небольшое, всего несколько сотен футов, и я подумал, что девушкам понравится безопасный подъем, когда не нужны никакие веревки. К тому же оттуда открывался изумительный вид на море.

Но я ошибался. Стоило вскрикнуть одной девушке, как остальные тоже закричали от страха. Просто удивительно, насколько заразительна паника. Затем начались слезы. Кошмар!

Мне пришлось буквально спускать одну за другой самых боязливых девушек. Я становился перед каждой из них, держа ее за руки, и помогал ей сделать шаг, заставляя ставить ноги на то место, куда ступал я, чтобы предохранить ее от падения.

Но самым потрясающим открытием стало то, что единственная девушка, которая проявила полное спокойствие и хладнокровие, была Шара, которая уверенно поднималась, а потом столь же уверенно спускалась вниз рядом со мной, когда я помогал другим участницам нашей экскурсии.

Это меня окончательно сразило. Я всегда восхищался умением проявлять спокойствие в трудный момент. И если до этого я еще не был окончательно влюблен, то после этой прогулки в горы я просто голову потерял. Я начинал понимать, что встретил девушку своей мечты.

Глава 76

На следующий вечер, перед самым Новым годом, мы с Шарой договорились, что ровно в двенадцать часов по секрету от всех встретимся у задней двери дома.

– Давай погуляем, – предложил я.

– Конечно. Правда, уже полночь и минус пять градусов, к тому же совершенно темно, ну и пусть, давай погуляем. – Она помолчала. – Только не на Бен-Лойал, – добавила она и улыбнулась.

И вот мы брели с ней по залитой луной тропе. «Через двадцать ярдов я ее поцелую», – сказал я себе. Но мне не хватало смелости, чтобы поцеловать такую необыкновенную девушку.

Двадцать ярдов превратились в двести ярдов. Потом в две тысячи. Минут через сорок пять она предложила повернуть к дому.

– Да, хорошая мысль, – ответил я.

«Давай, Беар, смелее! Эх ты, тряпка! Смелее!»

И я решился. Сначала быстрый поцелуй в губы, затем чуть более долгий, а потом я вынужден был прекратить поцелуй. Я едва не потерял сознание от переполнявших меня чувств.

«Вау! Ради этого стоило пойти погулять!» – думал я, улыбаясь во весь рот.

– Пойдем назад, – подтвердил я, все еще улыбаясь.

Я не уверен, что Шаре очень понравилось соотношение между трудом и наградой, – я имею в виду долгую прогулку по морозу и быстрый, горячий поцелуй, – но для меня небеса и облака расступились, и все изменилось сразу и навеки.

Следующие несколько дней мы практически не расставались. Мы дурачились, по вечерам складывали головоломки, и она с улыбкой стояла на берегу, ожидая, когда я совершу свое традиционное новогоднее омовение в ледяной воде.

У меня было ощущение, что мы предназначены друг для друга. Я даже узнал, что она живет совсем близко от дома моего друга в Лондоне, у которого я снимал комнату. Разве это не кажется невероятным совпадением?

Приближался конец праздников, и мы оба собирались вернуться в Лондон. Она летела самолетом, я ехал в своей машине.

– Я приеду в Лондон раньше тебя, – заявил я.

– Как бы не так, – улыбнулась она. («Но твой азарт мне нравится!»)

Разумеется, выиграла она. Мне понадобилось десять часов, чтобы добраться до Лондона, и в десять часов того же вечера я постучал в ее дверь.

Она открыла дверь, уже одетая в пижаму.

– Черт возьми, ты была права! – со смехом сказал я. – Поедем куда-нибудь, поужинаем.

– Но, Беар, я в пижаме.

– Я вижу, и она тебе изумительно идет! Набрось пальто, и пойдем.

Она так и сделала.

Наше первое свидание – и Шара в пижаме. Вот это девушка!

С тех пор мы почти не расставались. Днем я писал ей длинные любовные письма и постоянно упрашивал взять отгулы.

Мы катались на роликах в парке, а на выходные я возил ее на остров Уайт.

Мама с папой давно перебрались жить в старый дом деда в Дорсете, а наш коттедж на острове сдали каким-то жильцам. Но рядом с домом по-прежнему стоял старый бабушкин фургон на колесах, скрытый густыми зарослями, и при желании любой из наших родственников мог незаметно пробраться в него.

Полы в нем сгнили, в ванной обитали разные жуки и насекомые, но нас с Шарой это не смущало. Лишь бы быть вместе – это было невероятное счастье.

Через неделю я уже точно знал, что она создана для меня, а через две недели мы признались друг другу в любви.

Я понимал, что теперь мне будет очень трудно уехать на Эверест на три с половиной месяца. Но я обещал себе, что если останусь живым, то непременно женюсь на этой девушке.

Глава 77

Тем временем продолжалась лихорадочная суета с подготовкой длительной экспедиции на Эверест.

К нам с Нейлом захотел присоединиться мой давний друг Мик Кростуэйт, и его включили в состав британской команды. Мы с Миком вместе росли на острове Уайт, ходили в начальную школу, потом учились в Итоне и много раз поднимались в горы.

Сколько я помнил, Мик всегда отличался физической силой и волевым духом. В девять лет он один выигрывал схватку за мяч в регби, благодаря чему наша школьная команда всегда выходила в победители. После окончания университета он с легкостью прошел невероятно тяжелые военные учения.

Мик всегда был надежным товарищем, и я обрадовался, что он пойдет со мной на Эверест. Таким образом, наша группа была окончательно укомплектована.

Отправление было запланировано на 27 февраля 1998 года.

Поскольку наша команда была небольшой, мы решили примкнуть к более крупной экспедиции, возглавляемой Генри Тоддом, который организовал маршрут для Ама-Даблам.

По плану мы должны были совершить восхождение на Эверест с непальской стороны, по юго-восточному гребню. Это был самый первый маршрут, по которому шли Хилари и Тенцинг, и один из труднейших. Факт этот не остался не замеченным мамой.

К тому времени из ста шестидесяти одного альпиниста, погибших на Эвересте, сто один погиб именно на этой трассе. Мы с Миком решили выехать примерно на месяц раньше Нейла и Джеффри Стэнфорда (последнего члена нашей команды), чтобы как можно дольше потренироваться на высоте, прежде чем начнется само восхождение.

На аэродроме у меня состоялось полное слез прощание с Шарой, и мы вылетели в Непал.

Скоро для нас с Миком должен был начаться тяжелый период акклиматизации.

Акклиматизация проводится для того, чтобы организм приспособился нормально функционировать при уменьшении концентрации кислорода в воздухе. Для этого необходимо набирать высоту постепенно, с большой осторожностью. Когда начинаешь подниматься слишком быстро, на определенной высоте может развиться горная болезнь, последствия которой, скорее всего, станут убийственными. Если неправильно пройти этап акклиматизации, в любой момент могут проявиться симптомы этой болезни: отек мозга, потеря сознания и кровотечения в глазном дне, в сетчатке. Так что скалолазание сродни игре с огнем – так же опасно и непредсказуемо.

На север от Эвереста до самого горизонта простирается Тибетское нагорье. К югу вплоть до долин Непала тянется гигантская и мощная гряда Гималаев. На всей планете нет более высокой точки, чем Эверест.

Но прежде чем добраться до пика, скалолаз должен преодолеть тысячи футов скал, покрытых снегом и льдом, на которых погибло множество восходителей. И вот почему.

Юго-восточный склон Эвереста, начиная от вершины, представляет собой крутую гладкую стену из скал, покрытых льдом. Она ведет к узкому ущелью – кулуару, заполненному снежным порошком, затем спуск идет дальше вниз, где на расстоянии трех тысяч футов от вершины находится перевал, так называемая Южная седловина.

Эта седловина, где должен был расположиться наш лагерь 4, соединяет две гигантские вершины, с севера Эверест, а с юга Лхоцзе.

Большую часть восхождения, рассчитанного на полтора месяца, у нас должен был занять подъем к Южной седловине.

За Южной седловиной начинается крутой спуск, ледяная стена в пять тысяч футов, – это склон Лхоцзе. Приблизительно в середине этой стены во льду будет вырублен наш лагерь 3.

Стена эта упирается в самый высокогорный в мире ледопад. В центре его будет устроен лагерь 2, а в его конце – лагерь 1. Этот громадный язык изо льда называется Долина Молчания.

Ледопад стекает через крутой вход в долину, где лед начинает с грохотом ломаться, разлетаясь на громадные глыбы, которые со страшной скоростью летят вниз.

Это можно сравнить с тем, как река, попадая в узкое ущелье, начинает бурлить и пениться. Только здесь вода превращена в крепчайший лед. Огромные блоки льда, иногда размерами с дом, с грохотом медленно скользят по склону.

Этот поток льда около пятисот ярдов шириной, ледопад Кхумбу, представляет собой самый опасный участок восхождения.

И наконец, у его начала находится базовый лагерь Эвереста.

Мы с Миком в течение этих нескольких недель тренировались, поднимаясь на относительно невысокие вершины Гималаев, чтобы акклиматизироваться и прочувствовать серьезность предстоящей нам задачи.

Забираясь все выше в горы, однажды мы оказались на высоте семнадцать тысяч четыреста пятьдесят футов, у кромки ледопада Кхумбу, откуда, собственно, и начинается подъем на Эверест.

Мы раскинули свои палатки в базовом лагере; через два дня должны были прибыть остальные члены нашей команды.

Закинув голову, мы часто смотрели на далекую вершину Эвереста, и мне становилось жутковато. Хотелось поскорее начать восхождение, тяжелее всего дается ожидание.

Никогда еще я не испытывал такого ужаса, волнения и тревоги – и недостатка кислорода.

И это еще до начала подъема и на сравнительно небольшой высоте.

Я решил не заглядывать вперед и полностью настроился на многодневный напряженный труд, готовый ко всем тяжелым последствиям высоты.

И если восхождение обойдется без них, это нужно воспринимать как великое снисхождение со стороны горы.

Во всяком случае, я не обманывался – восхождение будет невероятно трудным и сложным.

Глава 78

Наконец прибыли Нейл и Генри – экспедиция началась.

К этому времени базовый лагерь заполнялся альпинистами из разных стран, от Сингапура до Мексики и России. Примерно сорок альпинистов, и в том числе могучий и веселый восходитель из Боливии Бернардо Гуарачи.

Каждому не терпелось рискнуть всем ради штурма вершины.

Но не все вернулись живыми.

От этих отважных, загорелых и мощных атлетов исходила ощутимая энергия – энергия стремления к цели. Альпинисты готовили снаряжение, обсуждали маршруты и тактику восхождения.

В нашу группу под командованием Генри Тодда, отвечающего за снабжение и маршрут, входили врач Энди Лэпкасс и Карла Уилок, молчаливая, дружелюбная и очень смелая девушка, мечтавшая стать первой мексиканкой, покорившей Эверест.