Первая Секунда Лилиен Мур

Ее глаза стали черной мутью; разворачиваясь, Гретхен готовила серьезный удар, который накапливала в руках у груди. Все перевернулось в моей голове, и словно время замедлилось, ожидая действий. Мы готовы действовать, но как?

Последовала сильная ударная вспышка, оглушившая всех. Я открыла глаза: парни рядом, мы все лежали на полу, теперь окно справа, бездна слева, в ушах ни звука, а где Гретхен?

– Она там, – болезненно прорезался слух.

Джон указал на Гретхен, лежавшую без чувств, глубоко в белой бесконечности. Я поднялась и пошла к ней.

– Не иди к ней, Туна, не буди зверя, – Пит дал верное предупреждение.

– Что это было?

– Лучше спроси, Том, что будет? – ответил Джон.

– Туна, не трогай ее! – крикнул Крис.

Гретхен не подавала никаких признаков жизни, хотя я не знаю, вообще были ли они у нее когда-нибудь. Подбежали остальные.

– И пульса нет, – сообщила я.

– Так она мертва?

– Похоже на то…

– Почему Мертин все еще нет здесь? – нервничал Джон.

Я всмотрелась в ее лицо, ее губы нарисовали оскал, но значение этому я даже не успела придать. Гретхен схватила меня за горло, вскочила, держа мое тело в воздухе; она переместила нас в лес. Вокруг стояла ночная темень. Передо мной остались ее залитые чернилами глаза.

Она ударила меня о дерево, словно пыталась вбить в него.

– А ты сильнее, чем мне представлялось… но все равно не сильнее меня!

С этими словами она швырнула меня, размазав по огромному камню. В момент удара я не почувствовала боли, а вот на земле о себе дал знать сущий ад. Казалось, мой позвоночник рассыпался в песок. Но ей этого явно было мало. Она стремительно подошла и снова вцепилась в мое горло. Прижав к скале, над землей, принялась наслаждаться моей беспомощностью, дала время задыхаться. Я была абсолютно беспомощна, что привело меня бешенство, но все это было бесполезно.

– Используете небесную силу, хотя еще и суток не прошло? Удивляешь, милочка. Ах, жаль, но тебе не продержаться до конца своих первых суток в наших мирах! Не переживай, я сделаю тебе услугу и незамедлительно отправлю за тобой твоих дружков.

Не думала, что таков будет мой конец. Ну, зато он не так тривиален, каким мог бы быть на Земле. Слова Гретхен становились все тише, а ее прекрасное лицо все темнее. Наступал полнейший мрак. Последнее, что я увидела – это образ Мертин. Потом пустота. Она длилась совсем не долго. Меня вернули голоса:

– Чем занимаются твои лекари, Мертин!

– Все, что нужно было сделать, они уже сделали, Крис.

– Туна, вернись… – приблизился голос Криса. Сердце заерзало в груди.

Мне захотелось открыть глаза, встать и обнять парней. Но этого конечно не случилось. Главное – я жива. И снова пустота… однако, и она, казалось, длилась не долго.

Послышалась мелодия. И кто-то пел. На этот раз я уже почувствовала боль, но собственного тела я не могла мысленно нащупать. Я подумала, что может для этого просто стоит вспомнить, как я двигалась, например, когда хотела встать, но, увы… все мои усилия напрасны, казалось, от напряжения сейчас треснет череп. И сколько мне находиться в этом невесомом состоянии? Нужно открыть глаза. И все не важно! Просто открыть…

– Эй! Эй! Очнулась!

Зачем в рупор орать?! И так голова раскалывается.

Пит, Крис, Том и Джон. Все здесь.

– Привет, – улыбался Пит скромно. – Как ты?

– Она вряд ли ответит, – сказал Джон.

– Может, попробуем мыслями? Как Мертин учила, – предложил Том.

Боюсь, ни к чему хорошему это не приведет.

– Давайте.

– Нет, нет, нет! Она только пришла в себя, об этом даже и речи быть не может! – разбушевался Крис.

– Да, ты орешь громче нас, – ответил Том.

– Она справится, – возразил Джон.

– «Что со мной?»

– Что с тобой? – переспросил Пит. – С тобой все хорошо, – отвечал он. Это не то, что я хочу услышать?! Мне нужны подробности, ведь я их не помню. – Ты быстро поправишься. Это приказ Мертин, так что тебе не следует его нарушать, – все улыбнулись. Мне не нравилось желание Пита шутить, ведь частенько оно возникает в отчаянии, когда кажется, что больше ничего не остается. – Еще она сказала, что очень немалую роль сыграла в твоей потери сознания та вспышка, когда мы дали отпор Гретхен. Нужно было начинать с приемов попроще из-за этого ты ослабла. Вспомнила?

О! Лучше бы не вспоминала.

– Да, – ответила я вслух.

– Это отлично.

– Как у нас это получилось?

– Все познается в деле, – появилась Мертин, но парни окружили мою белоснежную кровать, и ничего, кроме них, не было видать.

– Мертин… – нельзя передать, как я была рада ее видеть.

– Успокойся, милая. Гретхен больше не попадется тебе на глаза. Ты совсем скоро, поправишься; хранители помогут тебе.

– Им это не навредит?

– О, дорогая! Этот процесс необратим, он протекает и без вашего ведома. Прости, что не могу сейчас остаться. Мне нужно идти. Мир ждет вас, поправляйся, Туна, – она искренне улыбнулась и ушла.

Тикала неловкая минутка.

– Я слышала музыку. Это были вы?

– Да, – довольно ответил Пит.

Их выражения лиц требовали продолжения. Понятно, что парни хотели услышать.

– А… могли бы вы повторить?

Без разговоров Джон с Питом взяли гитары. Где, кстати, они их достали?! Небольшой отсчет и музыканты заиграли. Затем запел Крис. В сочетании это звучало так мелодично, красиво и романтично, что опьянило меня.

– «Пит, не переусердствуй! Его не слышно!» – недовольствовал Джон.

В песне пелось о полном одиночестве человека в этом огромном мире, о его тяжбах, поисках неумолимой веры и любви. Невольно я смотрела на Криса и… Чего это ты, Туна! Совсем из ума выжила! Это не для тебя, нет-нет.

Я, как и все люди, в первый раз почувствовав непередаваемое, решила отделаться самоунижением и просто уйти от этого.

Оказалось, я пролежала без сознания двое суток. Стоял четвертый день пребывания в Эмирии и мы с парнями долго беседовали. Они рассказывали о своей звездной жизни, до того, как они встретили меня. А о себе я не любитель говорить. И без того было такое ощущение, будто мы знакомы, целую вечность и встретились после небольшой разлуки. Надеюсь, искренность превалирует между нами, по крайней мере, мне хочется в это верить. Чувство страха обременения и прочей ерунды по отношению к ним, наконец, перестало мне мешать. А вечер в больничной палате скрасила нам сама королева, отвечая на наши бесчисленные вопросы.

Когда всех смыло спать, и я осталась одна в голову стали лезть ужасные мысли, которые так любят подбрасывать черти ночью. Я пережила кошмарно тяжелые три дня в новом для меня мире и обрела прекраснейших друзей, о которых так старательно мечтала. В ту ночь Эмирия впервые увидела мои слезы.

Утром ничего не изменилось, а даже ухудшилось в сотни раз.

Как всегда, с воплями, шуточной руганью, и вообще, с хорошим настроением явились «Twins». Они начали расспрашивать о моем здоровье, меня это раздражало, и я отвечала общими фразами. Мне хотелось их выгнать. Не понятно, откуда взялась эта бессмысленная злость, но я никак не могла совладать с нею. И, видимо, пока я не нарублю достаточно дров не успокоюсь.

– Думаю, я готова встать.

– Я помогу.

– Спасибо. Сама справлюсь, – грубым тоном остановила я Тома.

На удивление я встала без неуклюжих последствий: ноги оказались послушней, чем я думала.

– Пожалуй, я прогуляюсь.

– Я с тобой, – наглость Пита не оставила мне выбора.

«Зачем он поплелся за мной? Неужели не понятно, что я ушла, чтобы побыть наедине?! Да, мне мало одной ночи одиночества!» – думала я.

На мне, оказывается, была ужасно растянутая, абсолютно выцветшая неизвестно какого века выпуска рубашка с доисторическими кружевами, на которые я просто смотреть не могла. Теперь понятно, почему парни еле сдержали смешок, когда я поднялась, ведь это невероятное зрелище!

Мы вышли из палаты в коридор, сопровождающийся огромными окнами с узорными рамами, как в столовой. За ними открывался полный вид на небольшую площадь, кишащую эмирянами и, окруженную знатными замками. По белоснежному коридору медленно шагали больные вроде меня, на подмогу им спешили феи – нянечки.

– Ты нормально себя чувствуешь? Может помочь?

«Пошли его куда подальше, Туна!» – въелось мне в мозг.

– Знаешь, я нашел свой талант, уникальность или как там это называется. Короче, эту часть силы, которую ты мне подарила, – улыбался Пит. Меня рвало на кусочки страшное желание разукрасить им внизу красующуюся площадь. Он сделал довольную собой паузу в ожидании моих красноречивой похвалы, но конечно ничего подобного не произошло, на его счастье. – Что с тобой?

– А что не так? – изобразила я удивление.

– Вот, давай только без этого, – противился близнец.

– О чем ты?

– Перестань. Мы не заслужили такого отношения.

– А какое вы заслужили?

– Почему ты выбрала нас, Туна? – задал он встречный вопрос.

– Это случайность.

– Тебе ведь сказали, что случайности не случайны.

– Много чего можно говорить. Я тоже всем твержу: говорите мне правду, какая бы она не была. Только с ней я могу быть счастлива, но ведь всем наплевать!

– Ты сейчас из-за этого злишься?

– Какой ты проницательный!

– О, это мой талант! И со всей своей проницательностью и искренностью я говорю: тебе никто ни о чем не врал! Какая муха тебя укусила ночью?! – о, Пит был убедителен. Я не знаю, кто меня укусил ночью; не знаю, что со мной. Теперь мне надо бы мягко выбраться из сложившейся ситуации.

– Хорошо, Пит, я буду сильной. Но учти! Это на твоей совести, если таковая имеется.

– Имеется, имеется, – покачал он головой, а затем добавил. – Не важен сам предмет или происходящее, важно – как ты это видишь и воспринимаешь, – повел он бровью.

– Такое ощущение, будто жизнь идет сама собой, независимо от моих действий, – я абсолютно не понимаю, что происходит этим утром.

– Тебе это всего лишь кажется.

– Не знаю, что с этим делать.

– В этом и твой недостаток…

– Ненавижу, когда кто-то воображает, что он умнее всех! Говори так, чтобы я понимала что ты хочешь сказать! – мои нервы были на пределе.

– Может, взглянешь на нашу комнату? – непринужденно предложил Том, появившись из-за спины Пита.

– Но я ведь была уже там! Подождите. «Нашу»? «Нашу комнату»? Мы и вправду будем жить в одной комнате? Что в целой Эмирии для нас нашлась только одна комната?! – это был апогей.

– В этом нет ничего страшного, Туна! – возмутился Пит. Я лишь фыркнула, закрыв лицо рукой. Конечно, для него ничего страшного нет!

– Мы не кусаемся, – обидевшись, заметил Том.

– Да, я не об этом! – спохватилась я.

– Вот и отлично! – кто-то телепортировал нас в комнату, в которой уже ждали остальные. – Это твои личные жилищные метры, – торжествовал Том, указывая на нижний ярус одиночной кровати.

Я тихонько подошла, оценила игрой бровей заправленную постель, и задала гениальный вопрос:

– А кто сверху?

– Я, – с осторожностью сказал Крис.

– Пит, а ты где?

И не говорите, я сама себе удивилась.

– Не беспокойся, если что, долго искать не придется.

– Все слишком очевидно, – болезненно вставил комментарий Том, – у нас, братья, нет шансов.

– Я просто спросила. Какие еще шансы?

Все рассмеялись.

Мне нужно было немедленно улетучиться! Где мои 100 С^0?

– Это шутка, Туна! Расслабься!

– Замолчите, я вас умоляю, – я села на кровать и взялась за голову; «что происходит с моей жизнью?» – мелькало в ней.