Завоеватели Хаецкая Елена

— На какой только помойке подобрал тебя Бьярни?

Синяка молчал. Завоеватель сильно встряхнул его и неожиданно сказал:

— А может, ты не человек вовсе? Может, ты тролль?

— Может быть, — ответил Синяка, пытаясь высвободиться.

Хильзен за его спиной обнажил меч и упер острие в носок сапога.

— Отпусти-ка парня, Иннет, — сказал он, щуря свои темные злые глаза. На пленника Хильзену было наплевать, пусть хоть по стене размажут. А вот Синяку отдавать не хотелось. — Если у тебя чешутся руки, то я к твоим услугам.

Но Иннет еще не сошел с ума, чтобы связываться с Хильзеном. Он нехотя разжал пальцы.

— Защитник выискался, — буркнул он. — Ты, Хильзен, смотри… Кто он и кто ты?

Хильзен деликатно, по-кошачьи, зевнул и отвернулся. Он явно не испытывал больше никакого интереса к происходящему.

Синяка сказал Иннету:

— Послушай, этот человек кузнец. Вам ведь нужен кузнец? Не убивайте его.

— Верно, — проворчал Иннет. — Кузнец нужен.

И махнул остальным.

Кузнеца схватили под руки и поволокли от подвала наверх. Он мотал головой и цеплялся ногами за камни.

— Бракель решит, что с ним делать. Тащите его, ребята, — распорядился Иннет.

Кузнец дернулся, жестом показывая, что пойдет сам. И действительно пошел, сильно хромая и приволакивая левую ногу. У поворота он обернулся и странно поглядел на Синяку, но Иннет хватил его кулаком между лопаток, и Аст, споткнувшись, поплелся дальше.

— Эх, зря отдали кузнеца Бракелю, — сказал Хильзен, вкладывая меч в ножны. — Я мог бы отбить его для «Медведя».

— Бракель только неприятностей с ним наживет, — сказал Синяка. — Этот Аст не станет на него работать. Он вас ненавидит.

— А ты? — спросил Хильзен так неожиданно, что Синяка споткнулся и чуть не упал.

— Что?

— Разве ты не ненавидишь нас? — спокойно поинтересовался Хильзен.

Синяка растерянно пожал плечами. Он не знал ответа. И никак не мог поверить, что Хильзен, Норг, Батюшка-Барин и все остальные — те самые люди, в которых он стрелял у форта. А сами Завоеватели? Разве в их представлении Синяка не принадлежал уже «Медведю»? Почему бы иначе Хильзену вступаться перед Иннетом за темнокожего паренька?

Хильзен высокомерно смотрел, как Синяка в смущении покусывает нижнюю губу. Несмотря на то, что Хильзен был старше всего на несколько лет, Синяка по сравнению с ним казался мальчишкой. Десятки поколений фон Хильзенов ходили в походы под полосатым парус ом. Этот темноглазый молодой человек был потомком старинного драчливого рода, уставшего от бесконечных войн.

Наконец, Синяка нехотя сказал:

— Я же неполноценный гражданин, с отклонениями. — Для верности он покрутил пальцем у виска. — Тут уж ничто не поможет, останусь тем, кто есть.

— А кто ты? — с любопытством спросил Хильзен.

— В том-то и дело, — вздохнул Синяка, — что этого я НЕ ЗНАЮ…

Они неторопливо свернули за угол и оказались возле завала, перегородившего улицу. Синяка залез на груду обломков, уселся, свесив ноги, и уставился на Вторую Морскую, убегающую вниз, к заливу.

По набережной вдоль залива кто-то неторопливо шел. Вроде как даже гулял. Синяка прищурился, пытаясь разглядеть, кто же там бродит, но было слишком далеко. За время осады он уже отвык от того, что по городу можно просто гулять. Горожане теперь по улицам не ходили, а шмыгали, не отрывая глаз от мостовой и норовя свернуть в ближайшую подворотню. Встречались также унылые тени, бродившие по руинам в поисках воспоминаний и утерянных вещей. Но чтобы просто прогуливаться — спокойно, по-старинному… Кто же это в Ахене такой несгибаемый?

Придерживая шпагу, Хильзен устроился рядом. Юноша показал рукой в сторону фигуры возле залива:

— Видишь?

— Ну и что?

— Гуляет кто-то, — пояснил Синяка и вздохнул.

Хильзен легонько постучал сапогом по камням завала.

— Ты действительно какой-то странный, — вымолвил он, наконец.

Синяка не ответил. Внезапно он понял, что возле завала прячется еще один человек. Кто-то третий, кого Хильзен пока еще не заметил. Синяка ничего не слышал, как ни прислушивался, но был уверен: совсем рядом скрывается невидимый наблюдатель. И от этого невидимки исходят тяжелые волны ненависти.

Хильзен посмотрел на своего спутника сбоку. Сидит себе на старой баррикаде. Прикрыл глаза и греется на позднем осеннем солнышке. Не человек, а воробей. В конце концов, может быть, Иннет и прав: кто такой этот Синяка перед Одо фон Хильзеном? Хильзен не много отодвинулся.

Синяка даже не заметил этого. Мысленно он был уже в пустом доме, в развалинах, слева от Хильзена. У него и раньше получалось видеть сквозь стены и проникать в мысли других людей (чаще всего — приютского повара), но никогда еще это не было так сильно, так очевидно. Толчок — и Синяка как будто стал тем самым человеком, что таился среди развалин. И теперь видел Хильзена глазами ненависти и страха: костлявый юнец с барскими замашками. Расселся, будто у себя дома! Скаля зубы, человек поднял арбалет.

Хильзен услышал слева от себя тихий шорох, как будто пробежала мышь. В тот же миг Синяка что было сил толкнул его, и Хильзен, не успев даже крикнуть, упал на мостовую. Туда, где только что сидел молодой Завоеватель, вонзился арбалетный болт.

Теперь Синяка смотрел на происходящее уже своими глазами. Он выпрямился. Человеку с арбалетом показалось, будто Синяка вырос перед ним из пустоты. Солнце светило Синяке в спину, и русые волосы, пронизанные лучами, стали золотистыми. Юноша побледнел, и его смуглое лицо стало пепельным. Свет как будто окутал Синяку с головы до ног.

Синяка вытянул руки ладонями вперед, обращая их в сторону пустого дома. Второй болт, свистнув, пролетел мимо синякиного уха. Юноша повернул ладони к себе, словно вытягивая невидимую сеть. Из развалин нехотя, как бы против своей воли, выбрался тощий человек с арбалетом. Его трясло. Прямо перед ахенцем высилась стройная фигура, объятая серебряным пламенем.

— Оставь оружие, — проговорил тихий мальчишеский голос, разрушая очарование страха.

Человек присел и осторожно положил арбалет на камни. Когда он выпрямился, страшная тень уже исчезла. На груде развалин стоял босой парнишка, загорелый до черноты. И совершенно безоружный.

— Эй, не бойся, — сказал паренек.

У ахенца затряслись губы. Теперь он вовсе не понимал, почему подчинился, почему оставил арбалет вместо того, чтобы пристрелить своих врагов из засады. Как вообще получилось, что он послушался приказаний какого-то оборванца?

— Зачем ты стрелял? — спросил Синяка.

Человек слегка отступил, пошатнулся и вдруг завизжал, разбрызгивая слюну:

— Гады! Гады! Убью вас! Гады!

Хлопнул выстрел. Человек застыл с раскрытым ртом и повалился затылком в выбитое окно пустого дома. Синяка спрыгнул с груды камней и увидел Хильзена, который дунул в дымящееся дуло своего пистолета и пристально поглядел на него своими злыми черными глазами.

Синяка казался очень усталым. И как будто постаревшим. Когда он тяжело привалился к Хильзену плечом, тот поморщился, но ничего не сказал.

Синяка вздохнул и перевел дыхание.

— Устал я, — сказал он виновато. — Не понимаю, что со мной. И есть очень хочется. Ты убил его?

— Надеюсь, — пробормотал Хильзен. — Как тебе удалось его выманить, а?

Синяка не ответил. Он снова повернулся в сторону залива, к людям, которых заметил еще прежде, и встал.

— Кого ты там увидел? — спросил Хильзен, засовывая пистолет за пояс.

— Это Норг, — уверенно сказал Синяка, — и с ним кто-то…

— Баба, кто же еще, — сказал Хильзен, пожимая плечами. — Норг — известный любитель юбок.

— Это не женщина. — Синяка вдруг рассмеялся. — Идем-ка.

Он легко зашагал под горку к заливу.

Синяка не ошибся — на набережной действительно гулял Норг. Одетый в куртку без рукавов, он был, как обычно, с головы до ног был увешан оружием. Возле него крутилась девчушка лет пяти, с круглыми серыми глазами и двумя толстенькими короткими косичками, которые болтались, как собачьи уши. Девочка была плотно закутана в огромный серый платок, завязанный на спине большим узлом. Платок мешал ей, но она стойко терпела неудобство. Кожаные башмаки, которые были ей велики, норовили свалиться при каждом шаге, и она то и дело притоптывала ножкой.

У Хильзена отвисла челюсть.

— ЧТО ЭТО, Норг? — пробормотал он чуть ли не в ужасе.

Норг побагровел от смущения и прикрикнул на ребенка, после чего пожал плечами.

— Это Унн, — глупо сказал он. — Привет, Синяка. Проклятая баба всучила мне своего гаденыша, чтобы я с ним, значит, повозился, пока она что-то там варит…

Он с затаенной нежностью покосился на «гаденыша». Хильзен, все еще ошеломленный, переводил взгляд с ребенка на Норга.

— Чья она? — переспросил он.

— Да бабы одной! — с досадой ответил Норг.

— Ты что, всерьез загулял с мамашей?

— Угу, — буркнул Норг, глядя себе под ноги. — Я бы женился на ней. А что? Она ласковая. И ни слова по нашему не понимает. Я к ней приду, принесу еды, она сварит и бух на стол миску. Я ем, она смотрит. Погладишь ее — ревет. Тихо ревет, боится. Ты бы узнал у нее, Синяка, почему она все время плачет? Я ее, по-моему, ни разу не обидел. Вон она идет.

Хильзен и Синяка оглянулись. По улице, путаясь в длинной широкой юбке, шла вдова по имени Далла. Рыжая прядь выбилась из-под платка и упала на бровь. Золотистые глаза смотрели на Завоевателей тревожно, в них не было и следа того веселого бесстрашия, с которым таращила глазенки на Норга маленькая Унн. Потом Далла узнала Синяку и пошла медленнее. Остановившись в пяти шагах, Далла негромко сказала ему:

— Опять ты здесь.

Синяка неопределенно пожал плечом.

— Что я тебе сделал?

— Ты нелюдь, — твердо сказала женщина. — Что-то в тебе есть такое, от чего мороз продирает по коже.

Она взяла за руку свою дочь и обернулась к Норгу. Норг шагнул к ней, обнял за плечи. Далла вздрогнула, а потом тихо вздохнула и прижалась к нему, другой рукой крепко удерживая возле себя девочку.

Синяка и Хильзен переглянулись и, не сговариваясь, пошли к заливу.

Ларс Разенна стоял на берегу реки Элизабет, примяв сапогами серую траву. Демон Тагет путался у него в ногах, стараясь устроиться поудобнее среди скользкой и холодной глины. Была уже поздняя осень. Из темной мутной воды торчали сухие камыши. Глядя на них, Разенна глубоко вздохнул и произнес с чувством:

— Да, вот это девушка!

— Богам она не понравилась, — подал голос Тагет. — Боги были разочарованы, боги нашли ее скупой и грубой, а я склонен полагать, что они редко ошибаются.

Великий Магистр посмотрел на маленького демона сверху вниз.

— Что твои боги могут понимать в девушках, — сказал он. — А ты, чучело, тем более.

Тагет фыркнул.

— И я ничуть не жалею о том, что застрелил Завоевателя, — добавил Ларс многозначительным тоном и опять поглядел на Тагета. — Вообще, согласно Уставу Ордена, убивать можно только ради пропитания, но здесь был особый случай…

Тагет не дал ему договорить.

— Ты должен был вырезать его сердце, — произнес демон с оттенком горечи и разочарования. — Оскудела этрусская кровь, и тошно мне стало от этого в сердце моем.

Для наглядности он ткнул себя под горло сухим пальчиком, после чего задрал голову и сверкнул на Ларса белесыми глазками:

— Почему сердце не вырезал?

— Некогда было, — с досадой сказал Великий Магистр.

Тагет выразительно передернул плечиком.

— Учи вас, учи, этрусков безмозглых… все без толку. Были вы, люди, сущим недоразумением, и остались им же, лишь усугубив свои пороки, но отнюдь не усовершенствовав свою натуру.

— Да ладно тебе, — сказал Разенна, ничуть не смутившись. — Так уж и «отнюдь». А порох кто изобрел?

Тагет посмотрел на него как на полного идиота.

— Ларс Разенна, — произнес он, — мало ли что вы там изобрели… В старину хоть Гомер был, Полибий какой-нибудь. А сейчас! — Он махнул рукой.

— Да разве древние римляне, к примеру, позволяли себя завоевывать? Только гуннам, да и то не сразу! — Подумав еще немного, демон снова заговорил о деле: — Ладно, хватит про девушку. Это не тема для обсуждения между паладинами, чего не скажешь о доброй трапезе. Давай лучше поговорим о твоем преступлении.

— Подвиге, — поправил Ларс.

— Поживи с мое, Разенна, и тебе станет ясно, что это одно и то же… Итак, своим выстрелом, не имеющим цели добычи пропитания, ты спас от неминуемой гибели брата прекрасной Анны… — Демон мечтательно прикрыл глазки. — Да, это достойно зависти.

— Если хочешь знать, — Ларс горделиво выпрямился, — я спас не одного, а сразу двоих.

— У нее два брата? — удивился демон.

— Да нет же, бестолковое ископаемое, — ответил Великий Магистр. — Второй был просто солдатик.

— Каков из себя? — тут же впился Тагет.

— Да я на него особо и не глядел. — Ларс наморщил нос. — Деревенщина…

— Как выглядел? — настойчиво повторил демон.

— Как?.. — Разенна прищурил свои и без того узкие глаза, вызывая в памяти образ солдатика. — Знаешь, Тагет, ничего интересного не могу припомнить. Странно только показалось, что он такой смуглый.

Демон насторожился.

— Смуглый?

— Да, почти черный. А глаза светлые. На что он тебе сдался? Боги его вылечили — и ладно. Сидит, небось, на кухне у печки… Что с тобой?

Тагет заволновался, забегал взад-вперед, время от времени останавливаясь, приседая и хлопая себя по бокам.

— Тагет, — окликнул его Разенна, — что-нибудь случилось?

Демон пожевал губами, с удовольствием помучил Ларса и, наконец, объявил:

— По твоему рассказу больно уж он похож на… Нет, не могу сказать, пока сам не убедился. Слушай, Ларс, я должен посмотреть на него. Проводи меня к этим твоим Вальхеймам.

— Ты рехнулся, старый пень. Девушка может испугаться.

— Ничего, я прикинусь младенцем, а ты скажешь, что я твой внебрачный ребенок.

Глаза Ларса засветились неприкрытой злобой, но Тагет невозмутимо поковырял в ухе и вытер палец о штаны с самым серьезным видом.

Вдали за рекой Элизабет громыхнуло. Быстро темнело. Надвигалась непогода.

— Скотина ты, — сказал Ларс своему другу.

Тагет вдруг с силой прижался к ногам Великого Магистра, вдавив голову ему в колени. Ларс Разенна наклонился и подул на седую макушку.

— Эй, что с тобой?

Тагет трясся, зубы его постукивали, лапки уцепились за штаны Ларса. Громыхнуло вторично.

— Стреляют, гляди ты, — удивленно отметил Ларс. — Делать им нечего.

Прогремело еще раз, медленно, торжественно.

— Это не пушки, — сказал Тагет шепотом. — Это гроза.

— Ай, — сказал Разенна, — не стыдно ли тебе, о демон? Ты всю жизнь заклинал молнии — и вот, струсил…

— Нервы шалят, — ответил Тагет и добавил гордо: — Старость близко…

— Давай, заклинай по-быстрому и пойдем в город, — нетерпеливо распорядился Великий Магистр. Ему ужасно захотелось поскорее увидеть Анну-Стину.

Переборов страх, демон с трудом оторвался от колен своего друга, вскарабкался на невысокий холмик у реки Элизабет и вскинул маленькие ручки к тучам.

— Велика власть твоя, о Менерфа, громы в руках предержащая… — начал он, и вдруг прямо над ним с треском разорвалась тройная молния. Пискнув, демон шарахнулся к Ларсу и забился ему под куртку. Гром ударил оглушительно. Демон сипло завопил: «Мама!..» Ларс почувствовал, как он дрожит.

Подергав его за связанные в пучок волосы, Ларс сказал:

— Эх ты… «мама»… У тебя же нет мамы, чудовище, тебя в борозде нашли.

— Про маму я загнул для красного словца, — оправдываясь, пробубнил демон. Он все еще вздрагивал. — На самом деле мать моя и отец мой — великий этрусский народ, который я учил заклинать молнии.

— Ты же до смерти боишься гроз.

— Потому и заклинаю, что боюсь. Перезабыл только все.

Демон высунулся из-под локтя Разенны. Дождь еще не начинался, резкие порывы ветра пригибали к земле сухую траву, трепали волосы Великого Магистра. Над болотом сгущалось темное облако. Оно опускалось все ниже, становилось все больше, темнее, и вот уже заслонило полнеба. Ларс вдруг с удивлением установил, что облако было плотным, тяжелым. И оно все меньше напоминало обычную грозовую тучу.

— Что это, Тагет?

— Это погибель наша пришла, — с мрачной убежденностью заявил маленький демон.

В черном облаке уже вырисовывался мерцающий конус, словно вспышки молний озаряли какой-то большой металлический предмет.

— Чтоб ты сгорел, Тагет, — сердито произнес Ларс. — Ты можешь объяснить мне толком, что это такое?

Тагет поднялся на цыпочки и жарко выдохнул Разенне в ухо:

— Торфинн. Торфинн это, хозяин Кочующего Замка.

— Кто он такой, этот Торфинн?

Глазки Тагета панически забегали.

— Говори потише. Незачем орать на все болото. Чародей это, страшный чародей. Ох, не к добру он явился! Зачем пожаловал к реке Элизабет? Зачем?

Разенна посмотрел в сторону Кочующего Замка, который теперь отчетливо был виден в клочьях гнилого тумана — черный, хищный, блестящий.

— Ох, не к добру, — снова заныл Тагет.

— Пожалуй, что и так, — неожиданно согласился Разенна. — Пойдем отсюда. Мы, вроде, в город собирались.

Не успели они перейти за реку, как хлынул дождь. Потоки холодной воды низвергались с небес с таким шумом, что, казалось, заглушали даже гром. Стало совсем темно. Но даже в этой черноте, сквозь плотную завесу ливня, зловеще и холодно отсвечивали металлические стены Кочующего Замка.

— С Торфинном всегда так, — бубнил Тагет, тесно жавшийся к боку Разенны и поминутно наступавший ему на ноги. — Никто не знает, когда он появится в следующий раз, что он задумал, где был. Говорят, он летит на Зло, как муха на падаль, и коли появился — быть беде…

Ларс недовольно ежился, когда вода попадала ему за шиворот, но слушал маленького демона внимательно. А тот вдруг прекратил разглагольствовать и остановился посреди лужи. Его крошечное старческое личико обиженно сморщилось, мокрое от слез и дождя.

— Что с тобой? — удивился Великий Магистр.

— Ларс, у меня не такие ходули, как у тебя, а нормальные ноги, — вздрагивающим голосом сказал Тагет. — И бегать, как ты, я тоже не могу.

Разенна добродушно ухмыльнулся.

— Тебя что, на ручки взять?

— Не вижу ничего смешного! — окрысился демон.

Великий Магистр посадил его себе на плечи и двинулся дальше.

Ахен лежал впереди. Молнии, сверкавшие над городом почти непрерывно, освещали развалины форта, широкие улицы, молчаливые дома, в которых не видно было огней.

— Ты хоть дом-то найдешь в такой темноте? — спросил Тагет, который словно читал мысли Ларса.

— Разумеется, — ответил Ларс высокомерно, из чего Тагет заключил, что шансы на успех у них невелики.

Однако проплутав по улицам с полчаса, Разенна вышел к знакомому перекрестку и по-детски обрадовался такой удаче.

— А вот и ее дом, — сказал он, указывая вперед.

Тагет свесился с шеи Великого Магистра.

— Где?

Разенна уже подхватил маленького демона на руки и опустил на мостовую.

— Подождешь меня здесь.

Демон даже подпрыгнул от неожиданности.

— Ларс!

Шагнувший уже было к дому Разенна с неудовольствием остановился.

— Ну, что тебе еще?

— Ты всерьез решил меня здесь бросить? — Демон всей кожей почувствовал, как бессердечный этруск совершенно искренне удивился.

— Подождешь несколько минут. Ничего с тобой не сделается. Не тащить же тебя в приличный дом.

С этими жестокими словами Великий Магистр пропал в темноте. Тагет остался один, в незнакомом месте, посреди враждебного мира людей.

Страшная гроза все еще бушевала и не думала стихать. Шмыгая носом, маленький демон присел на корточки, опираясь спиной о шершавую каменную стену. Вокруг него натекла большая лужа воды. Глазки демона светились в темноте двумя унылыми желтыми плошками. При громовых раскатах он вздрагивал и жался к стене. Торфинн словно утверждал свою власть в этом мире, и Тагет с ужасом представлял себе, как сквозь тучи холодно поблескивает черный металл Кочующего Замка.

А Ларса все нет и нет. Если рассвет застанет Тагета в городе, Завоеватели, эта жалкая пародия на финикийцев, чего доброго, затравят маленького демона, как дикое животное, а то и в печке сожгут. С них станется, с варваров. Но идти одному, без Ларса, на зад, на болота, быть может, прямо в когти к Торфинну? Гибель, гибель кругом… Низко несутся черные тучи… Где ты, Ларс? Почему бросил меня? Ибо никто, кроме Великого Магистра, не придет на помощь. И никому, кроме Ларса, не под силу совладать с темным, зловещим миром людей. Тагет прикрыл глаза, проваливаясь в ледяную пропасть кошмара.

…В этом кошмаре его трясло и качало, больно дергало за волосы, било под ребра, окликало ужасным рокочущим голосом, и, наконец, маленький демон сообразил, что это не сон. Тагет открыл глаза, метнул перепуганный взгляд на нависшую над ним темную громаду и засипел от страха — у него перехватило горло. Он дернулся, но чьи-то сильные руки крепко держали его за плечи.

— Да что с тобой, Тагет? — с тревогой спросила громада. — Ты болен?

Тагет раскрыл рот пошире, несколько раз вздохнул и, наконец, выдавил жалобно:

— Ве…ликий… Ма…

— Я это, я, — сказал Ларс и засмеялся. — А ты тут перетрусил без меня, малыш?

Тагет высвободил плечи из-под ладоней Ларса, энергично пригладил обеими ладошками волосы и ответил:

— Да нет, вздремнул… Где подозрительная личность, ради которой мы и пришли?

— Исчез солдатик, — сказал Ларс. — Анна-Стина говорит, что ушел из дома в день сдачи города и не вернулся. Может, с армией подался на юг, может, убили его.

— Так какого рожна ты торчал там столько времени? — взъелся Тагет. К тому моменту он окончательно пришел в себя.

Заметив это, Разенна тихонько щелкнул его по носу — как всегда, метко и потому очень обидно.

— Глупый ты у нас, Тагетик, — сказал он, — недогадливый. На-ка, брат долгожданный, погрызи плюшечку.

Он вынул из кармана сухарь, которым его усердно угощала растерянная Анна-Стина и который унес с собой «на память». Тагет сердито захрустел сухарем в темноте. Вспыхнувшая молния высветила его маленькое личико.

Следующая вспышка обнаружила чью-то темную фигуру, маячившую в конце улицы. Человек этот, видимо, тоже заметил Ларса, потому что замер и склонил голову к плечу, приглядываясь.

— Вон еще один идиот бродит под дождем, — сказал Ларс, перекрикивая шум ливня. Он двинулся навстречу человеку, стоявшему у перекрестка. Тагет засеменил следом, пища, как комар:

— Осторожней, Ларс! Не связывайся с этим отребьем! Сам знаешь, на что способны люди! И если что — сразу беги! И в этом нет позора, ибо своевременное бегство оставляет время для последующей мести…

Ларс как будто не слышал мудрых предостережений. Шел себе и шел. Время от времени молнии освещали незнакомца, и Ларс успевал разглядеть то волосы, прилипшие ко лбу, то штаны, подвернутые над босыми ногами, то загорелые руки, заложенные за пояс. Ларс с намеком потрогал свой карабин и вдруг рассмеялся — узнал.

— Синяка! — сказал он. — Вот это да! Мне только что сказали, что ты геройски погиб.

— Привет, — отозвался Синяка.

Ларс заключил его в свои могучие объятия.

— Я чрезвычайно рад видеть тебя, дружище, — заявил Великий Магистр.

Синяка одарил его сияющей улыбкой.

Тагет подергал Ларса за штанину и крикнул пискляво:

— Эй вы, дылды! Ларс!

Разенна подхватил демона на руки. Тагет с любопытством уставился на вымокшего под дождем парня своими пронзительными желтыми глазками.

— Чего это он? — осведомился Синяка с опаской.

Великий Магистр добродушно хмыкнул.

— А, не обращай внимания. Это старый демон Тагет, он всегда такой, с причудами. Он у нас немножко ненормальный.

Ларс посмотрел на Тагета так, словно видел его впервые в жизни, и как бы ненароком уронил в грязь. Демон возмущенно хрюкнул, однако на более членораздельный протест не отважился.

— Ты зачем под дождем бродишь? — спросил Разенна.