Против «псов-рыцарей» Павлищева Наталья

На пару дней Биргера задержало радостное сообщение – Ингеборга родила сына. Второго сына, которого уже давно договорились назвать Магнусом. Все точно, как говорила та женщина из Гардарики. Она не могла знать об их с Ингеборгой уговоре, значит, действительно ведьма? Нет, у женщины синие чистые глаза, они не лгут, хотя и не говорят всего.

Зачем ей нужно отговорить его от похода? Биргер давно понял, что никакие не торговые дела привели этих четверых в Сигтуну, они пришли по его душу. Странная четверка. Мужчина явно главный, но держится в тени, старшая женщина тоже. О той, что украла его сердце, Биргер старался не думать. У него красивая жена, принесшая положение рядом с королем. Хотя владельцы Бьельбу и без такой женитьбы, по сути, правили страной, но только женитьба на сестре хилого короля дала возможность Биргеру диктовать свою волю бездетному, едва живому Эрику. Если на то пошло, именно его род вообще помог сначала отцу Эрика стать королем, без поддержки Бьельбу ничего бы не было, что в Восточном, что в Западном Гёталанде главная сила – родичи Биргера.

Конечно, Биргер не ярл, но это пока и потому что ярл его собственный двоюродный брат Улоф Фаси, тоже из рода Бьельбу. Воевать со своими последнее дело, потому Биргер ждал. Эта синеглазая женщина права, он будет править Швецией. Она сказала, что даже сможет окончательно объединить все три короны. Это, собственно, произошло, только пока нет законов, утвержденных для всех земель.

Эрик Картавый без силы Бьельбу ничто, он это прекрасно понимает, потому подчиняется воле зятя безоговорочно, а Улоф Фаси не мешает. Биргер вскинул голову: походу быть! Даже если его собственное лицо после этого окажется изуродованным. И вдруг стало почему-то чуть жалко, но не лица, а… второй синеглазой женщины. Она тоже из Хольмгарда, идти на ее соотечественников – значит наносить ей кровную обиду. Но Биргер прекрасно понимал, что у него с этой женщиной нет будущего вообще. Это раньше мужчина мог брать несколько жен, теперь нельзя, и ссориться с церковью ради женщины он не станет. И наложницей тоже не возьмешь, Ингеборга будет против, да и сама синеглазая не пойдет…

Что ж, жизнь не всегда такова, как хочется. И между властью и женщиной Биргер выбрал власть, хотя рана на сердце получалась сильнее той, которую предрекала ему пророчица на лице.

Биргер вздохнул: ладно, поживем – увидим. Ему бы радоваться рождению сына, а он думал о прибывших из Хольмгарда. Да, до отъезда в Бьельбу нужно непременно поговорить с той женщиной и завершить еще несколько дел.

На постоялый двор, где мы обретались, явился человек от королевского зятя. Хозяин двора Непей с изумлением выслушал вопрос, где можно видеть женщину из Хольмгарда.

– Да тута. Эй, Неждана, позови-ка кого из вятичских.

Неждане первой попалась я. Девка кивнула в сторону лестницы, ведущей вниз, почему-то старательно округлив глаза:

– Там за вами пришли…

Если честно, то сердце упало. Неужели, Биргер решил все же покарать за пророчества? Это плохо, потому что Вятича рядом не было, он где-то на конюшне, Анее с Лушкой я ничего рассказывать пока не стала.

– Неждана, быстро позови с конюшни Вятича.

– Ага, – все так же старательно тараща глаза, согласилась девка и шмыгнула впереди меня вниз.

И то ладно. Я быстро прикинула, стоит ли брать с собой меч, решила, что не стоит, потому что если меня решат взять, то против тех троих амбалов я все равно не устою, а покалечив хотя бы одного, вызову такое, что не только Анее с Лушкой, но и всему двору Непея не выжить.

Уже через несколько мгновений я едва не хохотала вслух, потому что никаких амбалов и вообще вооруженных людей не было, не считать же серьезным оружием привычный нож присланного слуги Биргера.

– Вятич, меня Биргер зовет.

– Зачем?

– Поговорить. А вдруг все же получится убедить его не ходить на Неву? Ведь точно неизвестно, был ли в походе Биргер.

– Ну что ты глупости говоришь, знаешь ведь, что пойдет и что битва будет!

– Главное, его запугать так, чтобы дальше устья Невы не сунулся и ждал Невского, сколько понадобится.

– Смотри, не перестарайся.

Вот это было трудно, у меня просто язык чесался напридумывать про всяких невских чудищ, пожирающих драккары вместе с мачтами и экипажем. Но Биргер слишком умен, чтобы верить глупостям, к тому же по этому пути столько раз плавали и купцы, и сами вояки, что обмануть будет невозможно. Решила просто рассказать о князе много хорошего, про его будущие победы, чтобы зять короля впечатлился заранее. Между прочим, тоже прием, запугать врага до сражения дорогого стоит.

На сей раз Биргер не стал мотать меня по округе, но мы снова разговаривали на берегу, а его охрана с Вятичем стояли чуть поодаль. Ладно, если он больше верит мне, то пусть слушает меня.

Биргер был вежлив, он даже постелил на камень свой плащ, чтобы я могла сесть, а сам уселся на соседний безо всякой подстилки. В ней не было необходимости, потому что солнце припекало основательно и камни были горячими, но мне приятно…

– Зачем вам нужно отговорить меня от похода, проще же убить?

– Убить? Нет, ты нужен шведам, ты многое сделаешь для своей страны и останешься в памяти потомков.

На мои благостные пророчества Биргер почти не обратил внимания, зато он вдруг поинтересовался в лоб:

– А ты не боишься быть казненной за свои пророчества как ведьма?

Круглые глаза вперились в мое лицо. Этот мгновенный переход от нормальной речи к угрозе произвел ужасное впечатление, я вдруг осознала, насколько рискованно заниматься вот такими душеспасительными беседами, по сути, с врагом. Главное, что мне удалось сделать, – не обернуться в поисках поддержки к Вятичу и не смотреть в круглые глаза Биргера.

Все это длилось мгновения, но мысль работала со скоростью приличного трехъядерного процессора. Не смотреть в глаза… а у него щеки словно отодвинуты вниз от глазниц, если бы Биргер был толстым, то походил бы на хомячка… нет, не смешно… а что смешно, то, что меня могут вздернуть как ведьму и Вятичу придется отправлять обратно в Москву? Еще раз он меня перетаскивать не станет. Вот дура-то, альтруистка чертова, Биргера, надежду Швеции, ей жалко стало! Да он пиратская акула не хуже всех остальных! Он-то тебя не пожалеет.

Неужели и правда может вздернуть? А я неуязвимая, самое худшее, что мне грозит в таком случае, – отправиться обратно в Москву. Конечно, про Москву я Биргеру говорить не стала, но в ответ все же усмехнулась:

– Я не ведьма и никогда ею не была. А про будущее узнала в Хольмгарде. Я тебя предупредила, дальше решай сам.

– Расскажи мне о князе Хольмгарда. Где будет наша с ним встреча?

Ага, сейчас, спешу и падаю! Прямо вот так изложу, как тебя должен обмануть Невский, как и где неожиданно нападет, как ранит в лицо… нарисую на карте, где произойдет сражение… Нашел дуру!

– Зачем, ты же все равно не веришь?

– Поход будет, чем бы он ни грозил. Объявлен ледунг, отменить его нельзя, и я не участвовать тоже не могу.

– Князь Александр хотя и молод, но толков и советников толковых у него много. А встреча состоится там, где будет назначено Господом.

– Не хочешь говорить?

Я вдруг подумала, что он может вздернуть меня вон на том дереве, неподалеку, с тремя рослыми воинами Вятичу все равно не справиться и возвращать в Москву меня будет просто некому. Но было уже все равно, я пожала плечами:

– Если я расскажу, то все произойдет немного иначе, только результат будет тот же – у тебя ранение, поход провален.

Я не стала больше искушать судьбу, ну его, не хочет слушать умных людей, пусть пеняет на себя.

Никто меня вешать не стал ни на ближнем дереве, ни подальше, я спокойно ушла и даже вернулась с Вятичем домой.

Там нас ждала неожиданность. Услышав отчет о проделанной идеологической работе и узнав, что Биргер, упрямый осел, никаких угроз не испугался и на шантаж не поддался, Лушка вдруг разразилась рыданиями. Вернее, рыдания вызвали мои последние слова, мол, вот пусть и ходит с изуродованной рожей!

– Ты чего?!

– Да-а… его ранит князь Александр…

– Биргера, что ли, жалко?

– Конечно…

– Луш, ну что мы еще можем поделать?

Почему-то молчала Анея, нам бы насторожиться, а мы не заметили. Если честно, то мне тоже было жаль Биргера, но одновременно брало зло на его ослиное упрямство. Вятич покачал головой:

– Ты не понимаешь. Он сам настоял на ледунге, заставил короля его объявить, всех взбаламутил, как теперь отказаться? А главное он узнал – для него лично все закончится ранением. Боевое ранение никогда в укор не поставят, вернется обратно, начнет собирать Швецию.

– Значит, будет все, как в летописях? А если…

– Без если, Настя. Мы уже добились главного – норвежцы идут малым числом, шведы ярла Фаси и Биргера врозь, датчане тоже морды своих драккаров воротят… Князь Александр знает. Хватит испытывать судьбу, пора возвращаться. Нужно сходить расспросить, кто из купцов в ближайшее время пойдет либо в Висбю, либо и вовсе в Хольмгард.

Я рассмеялась, Вятич тоже:

– Тьфу ты! В Новгород.

– Я с тобой.

– Пойдем.

Мне не хотелось оставаться и утешать Лушку, ну что мы могли еще поделать, если Биргер не желал прислушиваться ни к каким советам? Да и что Лушка, ей тоже пора уплывать, Биргер женат, причем на королевской сестре, недавно родившей ему второго сына, о нем надо забыть, и чем скорее, тем лучше. Для всех лучше, и для Биргера тоже, потому что он по-прежнему глазел на Лушку как голодный волк на добычу. Я вообще временами сомневалась, что они уже не согрешили. Жена у Биргера далеко, в его имении Бьельбу, он мужчина крепкий, а Лушка превратилась в красивую, очень красивую молодую женщину…

– Вятич, тебе не кажется, что Лушка готова к Биргеру пойти наложницей?

– Кажется, если уже не пошла. С нее станется.

– Ну ничего себе! Предательница.

– Настя, думай, что говоришь. Она никого ни в чем не предавала.

– Да-а?.. А кто втюрился в главного врага?

– Влюбиться – это предательство?

– У него жена!

– И что? Знаешь, он ведь тоже неравнодушен к нашей Луше.

– Вятич, это бред. Мне жаль Лушку, и Биргера тоже жаль, но это бред.

– Бред, и я не знаю, как быть. А Анея молчит.

Ладью мы нашли, правда, отправлялась она не скоро, время еще было, и я снова маялась от безделья и желания сотворить какую-нибудь гадость, но теперь уже не Биргеру, а тому же папе римскому, хотя прекрасно понимала, что он для меня недостижим, а я для него попросту никто.

На деле не получалось, но мысленно-то можно? И вдруг меня осенило:

– Вятич, я, кажется, знаю, что еще надо попытаться сделать. Только не говори сразу, что это невозможно, ладно?

– Ну, выкладывай, попробую сдержаться.

– Где тевтонцы?

– А черт их знает!

– Узнать можно?

– Наверное, они секрета из своего пребывания не делают.

– Отговорить их идти в поход нельзя, так?

– Конечно, они же его и задумали, во всяком случае, так считается.

– А если сделать так, чтобы они опоздали?

– Как это?

Я устроилась на постели, подогнув под себя ноги по-турецки, и начала рассуждать:

– Вот смотри, Биргер не слишком торопится обсуждать свои планы с тевтонцами, так? Ему выгодней, чтобы они вообще не шли, добычи больше достанется. Ну, это он так думает. Пусть думает. А тевтонцам можно сказать, что он нарочно отправляет их раньше, а сам вроде даже припозднится.

– Зачем? Почему рыцари должны в такое поверить?

– А! – Я основательно поерзала, устраиваясь поудобней. – В этом и вся фишка. В Неве осенью ветер дует в обратном направлении, ну, у Питера из-за этого вечные наводнения. Что, если вдолбить рыцарям, что осенью идти легче, потому как с попутным ветром пороги проскочить можно запросто, а летом так же запросто застрять?

– Так, подожди, я ничего не понял. Какие пороги, при чем здесь тевтонцы и Биргер.

– Еще раз для непонятливых. Биргер собрался идти летом, и мы знаем, что он застрянет у порогов. Странно, что ему об этом никто не сказал.

– Настя, просто в этом году довольно сухое лето и воды в Неве не слишком много, бывает и не так.

– Хорошо, согласна. Если сказать тевтонцам, что Биргер нарочно назначил поход на летнее время, чтобы остальные потоптались у порогов и повернули обратно, а сам пойдет позже, уже осенью при попутном ветре? Могут поверить?

– Знаешь, во что я не верю? В то, что Еву мог искусить змей, скорее, она сама кого хочешь искусила бы.

– Это можно считать за комплимент?

– Можно. Только я не думаю, что столь хитрый план осуществим. Во-первых, как бы ни относился к рыцарям Биргер, связь с ними он держит. Во-вторых…

Договорить Вятич не успел, потому как меня осенила очередная идея:

– Вятич! Ты «Кавказскую пленницу» помнишь?

– Чего?! Это-то тут при чем?

– Как говорил товарищ Саахов? Тот, кто нам мешает, нам и поможет! – Мой палец почти воткнулся в Вятича. – Давай эту же идею подбросим Биргеру, а еще лучше – сделаем, чтобы он нас отправил к рыцарям?

– Ты совсем с ума сошла? Мало Сигтуны, надо к рыцарям влезть, да еще и от имени Биргера. Настя, то, что ты двойная агентка, уже привычно, но хочешь стать тройной?

Я улеглась, глядя в потолок и пытаясь представить, как осуществить свою, согласна, почти бредовую идею. Ничего путного в голову не приходило, но отказываться от такого блестящего замысла так не хотелось. Заставить рыцарей опоздать… это же такая помощь Невскому. И тут меня снова осенило:

– Вятич, но ведь тевтонцев и правда не было в этом сражении! Значит, нам все удастся.

– Тебе? Не сомневаюсь, попробовал бы Биргер или магистр ордена воспротивиться твоему напору. Кстати, насколько я помню, их уже Ливонским орденом зовут, объединились.

– С кем?

– Вот те на! Знаток истории, Тевтонский орден принял к себе остатки разбитого ордена меченосцев.

– А кто разбил?

– Литовцы в битве при Сауле, но до этого основательно потрепал отец Невского князь Ярослав Всеволодович на Эмбахе. Не слышала о таком?

Я чуть смутилась:

– Да, что-то слышала…

– Вот именно, что-то. Занятная битва была, между прочим, не хуже Ледового побоища на том же Чудском озере, только в западной его части. Князь Ярослав также загнал рыцарей на тонкий лед, и те провалились.

– Ух ты! Вот в кого Невский! Отец небось сыну-то рассказал?

– Нет, зачем?

– Как зачем?!

Ну что за страна, папаша, основательно побив рыцарей, ни словом не обмолвился сыну, когда тому так бы пригодился его опыт чуть позже в похожей битве! Ну, дела… придется срочно исправлять ситуацию. Решено, вот тевтонских рыцарей с толку собьем, на Неве шведам мозги прочистим, обязательно расскажу Александру о подвиге его отца!

Я уже привыкла к тому, что Вятич читает все по моему лицу, потому не удивилась, когда он хмыкнул:

– Придумала, как будешь рассказывать князю Александру? Не стоит.

– Это почему? Ты же сказал, что отец ничего не говорил.

– Зачем говорить, Александр сам там был.

Наверное, вид у меня был довольно глупый.

– Как это был, когда?

– Ему было лет четырнадцать, в таком возрасте княжичи не сидят дома, когда отцы в походы ходят.

– Да?

Но сдаваться я не собиралась, знает князь Александр – и хорошо, сейчас речь не о нем.

– Не отвлекайся. С кем бы ни объединились эти тевтонцы, их все равно придется задержать. Слушай, так это они же приползут на Чудское озеро?!

– Нет, не они. Это шведские и датские рыцари, а на озере битва будет с ливонскими.

– Недалеко ушли…

– Далеко. Знаешь, думаю, можно попытаться действительно задержать, конечно, не Германа фон Зальца, и не так, как ты предлагаешь.

– Это еще кто?

– Могла бы догадаться, что глава ордена.

Меня просто подбросило:

– А ему никак башку не свернуть? Или отравить там… Ну, представляешь, у них траур по магистру… им не до походов…

– Все сказала?

– Вятич, миленький, придумай, как рыцарей обмануть. А может, датчан на них натравить?

– В июне 1238 года в Стенби был заключен договор между королем Дании Вальдемаром и Тевтонским орденом о совместном нападении на Новгород. Как ты понимаешь, натравить не получится, они заодно.

– Вот гады, а?!

Оказалось, что душить нужно не одного Батыя, а еще много кого, Вятич прав.

– Слушай, а как они поплывут со своими доспехами и конями на ладьях, это же так тяжело.

– Думаю, тевтонцы не должны плыть, вроде их задача – отправиться посуху одновременно с морским походом шведов и датчан. Подозреваю, что датчане и высадиться решили, не доходя до Невы, чтобы соединиться с тевтонцами.

– Как это?

– Ну, есть версия, что они пристали к берегу где-то в Эстонии, не дошли до устья Невы.

Я махнула рукой:

– Я знаю одно: нужно заставить всех выступить врозь, а уж тевтонцев с Биргером тем более. И поможет нам в этом Биргер. Попробуй объяснить ему о замыслах датчан и ордена, не дурак, поймет свою выгоду.

– Боюсь, что он и разговаривать не станет.

– И все-таки надо попробовать.

– Сам не пойду, но с кем поговорить, знаю.

У нас, похоже, начиналась большая политика, это вам не гадости со стен ордынцам орать, я понимала, что надо вести себя серьезней, чтобы не испортить все.

Биргер с усмешкой смотрел на норвежца Форкуда Трюггвассона:

– Ты думаешь, я не понимаю, кто тебя прислал? Тебя видели с этими людьми из Гардарики. Их задача – сбить меня с толку и заставить отказаться от похода. Женщина предрекала все, что угодно, только если я не пойду на их земли, даже грозила раной на лице. Когда и кого из настоящих воинов пугали такие мелочи? Они ничего не добьются, поход будет.

Форкуд уже жалел, что взялся за поручение Вятича, слишком легко раскусил его Биргер, разве от такого хитрого что-то скроется? Он вздохнул, хорошо, если обойдется без последствий для него самого…

Биргер смотрел на Форкуда и пытался понять, стоит ли ему поручать задуманное или все же привлечь людей из Гардарики. И вдруг решился:

– Я хочу еще раз поговорить с ними. Передай, пусть приедут в мое имение Бьельбу, там меньше лишних ушей. И сам молчи, не то даже я не сумею тебя сберечь от меча какого-нибудь крестоносца.

Форкуд кивнул, решив для себя, что нужно держаться подальше от всех хольмгардцев, шведов, датчан и рыцарей, вместе взятых, не его это дело вмешиваться в намерения королей или их зятьев, лучше заниматься своим собственным имением.

Норвежец ушел, а Биргер долго размышлял над услышанным. Не удалось испугать возможным ранением, так человек из Гардарики решил напугать угрозой со стороны ордена? Понятно, что пытаются поссорить Биргера с остальными, но зять короля не сомневался в своих силах и потому пренебрегал любыми страшилками. С теми силами, которые удается собрать, он и сам справится.

А вот по срокам в их словах есть резон. Идти одновременно с датчанами и тевтонцами нельзя. Но от датчан никуда не деться, значит, остается избавиться от тевтонцев. Орден хочет напасть по суше, захватить Хольмгард через Псков? Биргер уже почти свыкся с мыслью, что захватит Хольмгард, и поползновения тевтонцев казались почти кощунством, нападением на его собственные земли. Этого нельзя допустить.

Он сам разобьет этого мальчишку – новгородского князя, а потом сумеет откупиться от папы римского богатыми дарами, чтобы тот признал именно Биргера владетелем русских земель. Ишь, как все засуетились. Русские земли очень богаты, всего не взять, Биргер тоже намеревался прихватить только север, этого достаточно. На юге хозяйничали степные орды, об этом зять короля знал. Вот тевтонцы и торопятся.

Совсем не допустить их туда не получится, остается сделать так, чтобы явились к обглоданным костям. Этот русский хитрый, ох какой хитрый. Он прав, сделать такое можно, только назвав неверную дату похода, но если так поступит сам Биргер, то навлечет неприятности со стороны церкви, а этого делать нельзя. Биргер прекрасно понимал, что ссориться с церковью весьма опасно, напротив, нужно использовать их силу в своих целях. Для себя он давно решил, что так и станет делать.

Значит, надо как-то иначе. И вдруг зятя короля осенило: если русский рискнул отправить к нему Форкуда, значит, у него есть решение! Пусть оно не устроит Биргера, но может явиться основой собственной придумки. Хорошо, что позвал русского в Бьельбу.

Вятич, услышав такое приглашение, серьезно задумался. Что это, Биргер решился на сотрудничество или просто заманивает в ловушку надоедливых советчиков? С одной стороны, Бьельбу – место, где можно разговаривать, никого не опасаясь, с другой – в случае необходимости оттуда не выбраться.

– Я поеду один.

– Как это, а я?!

– Вы все трое останетесь в Сигтуне.

– Нет.

– Да.

– Нет.

И вдруг меня поддержала Анея, она не знала о нашей с Форкудом выдумке, но объявила:

– Мы все вместе. И Лушка тоже поедет.

Сестрица смотрела затравленным зверьком, я хотела сказать, что у Биргера там жена, совсем недавно родившая пацаненка, Лушке вовсе ни к чему видеть счастливую семейную пару, но она вдруг тоже уперлась рогом: поеду, и все тут!

Узнав, что Биргер отбыл, отправились в тот же день.

Биргер оказался прекрасным хозяином, а Бьельбу замечательным имением. Здесь был порядок, множество самых разных служб, все ухожено, разумно и, видимо, приносило неплохой доход.

Увидев нашу четверку, Биргер приветствовал, как старых знакомых, но удивленно поднял брови:

– Я думал, вы вместе просто потому, что все из Гардарики, а вы вообще вместе.

Меня так и подмывало сказать, что знал бы еще, как именно вместе!

Биргер старался не смотреть на Лушку, а мне заявил, чтобы больше с пророчествами не лезла. Я только плечами пожала:

– Да ради бога!

Жена у Биргера красивая. Высокая, светловолосая, сероглазая, она словно была выше мира, в котором жила, смотрела на всех почти свысока, одним словом, сестра короля. Я даже разозлилась, ну чего воображает, чем Лушка хуже, она сестра князя Александра. И еще неизвестно, что важнее. Вот врежет наш Александр ее Биргеру в лоб, будет знать!

К моему огромному изумлению, Ингеборга приняла Лушку весьма приветливо, хотя наверняка заметила заинтересованные взгляды своего супруга. Это что, тактика или стратегия такая? Ладно, мы здесь ненадолго, вот поговорят Биргер с Вятичем – и уедем.

Пока мужчины разговаривали, Ингеборга показывала нам усадьбу. Там было что посмотреть, но Анея тут же продемонстрировала свою хозяйскую хватку, сделав несколько очень толковых замечаний. Вернее, делать замечания было бы некрасиво, потому это звучало как заявление вроде: «у меня так, только чуть иначе». Ингеборга не дура, мотала на ус, хотя усов не имела.

Вернувшись после долгой прогулки, мужчины спокойно отправились вместе с нами обедать. Вятич успел шепнуть мне, что все получилось, разумный Биргер все понял, как надо. Я не могла поверить своим ушам, это что же, похода не будет? Вятич помотал головой, и было непонятно, к чему относилось это отрицание.

Разъяснил все Биргер, он некоторое время с усмешкой смотрел на меня (при этом был так похож на собственную восковую копию из музея, что я чуть не расхохоталась), потом вдруг хмыкнул:

– Вы убедили меня во всем, кроме одного. Я не боюсь ранения и завоюю вашу Гардарику. К тевтонцам вас проводят, только не перестарайтесь. А вот ты останешься в заложницах.

Последние слова относились уже к Лушке. Дальше следовала немая сцена секунд на пять, потому что никто не знал, как реагировать. Лушка безмолвно разевала рот, Ингеборга тоже, а мы с Вятичем переглядывались так, словно Биргер загнал нас в ловушку. Первой отреагировала, как ни странно, Анея:

– Тогда и я тоже.

– Хорошо, место найдется.

Получалось, что поедем мы с Вятичем? Я была не против, а вот Вятич да:

– Настя, ты тоже останешься.

С трудом сдержавшись, чтобы не скрутить кукиш, я помотала головой:

– Нет, я с тобой.

– Настя, со мной опасно.

– Я тебе уже однажды говорила: жизнь вообще опасная штука, еще никто не выдерживал, все умирают.

Разговор шел по-русски, потому Биргер только переводил взгляд своих круглых глаз с Вятича на меня и обратно. Вятичу было все равно, мне тоже.

– Я не шучу, рядом с тобой все время должен кто-то находиться.

– Находись, я же не против, как ты успел заметить.

Чтобы сотник не толок воду в ступе, я вдруг повернулась к Биргеру:

– Только договоримся: если ты вернешься из похода раненым, то отпустишь обеих женщин и поможешь им добраться до Хольмгарда.

Биргер усмехнулся:

– Я завоюю твою Гардарику, как бы ты меня ни пугала. А женщин… если захотят вернуться в Хольмгард, помогу. И здесь не обижу, не бойтесь, просто кто-то должен сидеть в залоге на случай, если вы вздумаете меня обмануть.

У меня глаза полезли на лоб:

– Как сидеть?! Ты будешь держать их взаперти в темнице?

– Я не варвар.

– В чем мы можем тебя обмануть?

– Вы действительно должны убедить рыцарей, что я отправлюсь позже.

Глядя в круглые глаза Биргера, я вдруг не выдержала:

– Тебе-то это зачем?! Ведь если не будет нападения с разных сторон, князю проще справиться с тобой.

Дом потряс хохот хозяина:

– Я не боюсь ни быть раненым, ни быть побитым! Я справлюсь с князем Хольмгарда один, мне не нужны рыцари, и остальные были бы не нужны, но от них не отвязаться. Зато и добыча будет вся моя, и дань тоже.