История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III Коллектив авторов

5.3.1. Михаил Горбачев: перестройка в рамках системы. Чернобыль

11 марта 1985 г. мир узнал о смерти Генерального секретаря ЦК КПСС Константина Черненко. В тот же день состоялся внеочередной пленум ЦК КПСС, избравший новым Генеральным секретарем самого молодого члена Политбюро, пятидесятичетырехлетнего Михаила Горбачева.

В наследство новому генсеку досталось возглавление «лагеря мира и социализма», охватившего 30 стран и 31 % земной суши, где жило 34 % населения Земли. Однако дальнейшее расширение этого «лагеря» по земному шару завязло в войнах в Анголе, Мозамбике, Эфиопии, Никарагуа и Сальвадоре и, главное, в Афганистане. 18 октября 1983 г. США ликвидировали коммунистический плацдарм на Гренаде, высадив там морскую пехоту. Вопреки доктрине Брежнева, «победная поступь социализма» перестала быть необратимой. Ленинский мираж «мировой советской республики» рассеивался.

В наследство новому генсеку досталась и величайшая в истории военная сила – обладавшая 62 тысячами танков, 2354 стратегическими ядерными ракетами (против 1803 у США и их союзников), 228 атомными подводными лодками (больше, чем у всех остальных стран мира вместе взятых) и располагавшая общей мощностью ядерных зарядов в полмиллиона раз большей, чем бомба, сброшенная на Хиросиму. Но американцы начали изучать возможности «звездной войны» – противоракетной обороны из космоса. Осуществимость такой обороны была крайне сомнительной, но психологически ход президента Рейгана был удачным: он встревожил советское руководство.

В наследство новому генсеку досталась экономика, построенная как единое казенное военно-промышленное предприятие. Но командно-административный подход, отчасти действенный на ранних ступенях индустриализации, не годился для сложной и зрелой экономики. Он не давал стимулов ни для технического прогресса, ни для сбережения трудовых и материальных ресурсов и не удовлетворял спрос людей. «Темпы роста» с середины 1970-х гг. снижались, а огромные вложения капитала, особенно в сельское хозяйство, не давали отдачи. К этим системным проблемам вскоре добавилась конъюнктурная. Резкое падение цен на нефть на мировом рынке сократило доходы от экспорта, на которые закупались зерно, фабричное оборудование и ширпотреб, т. е. обеспечивалось относительное благополучие «советского народа», организованного и активного недовольства которого коммунистический режим боялся больше всего, особенно после общественно-политических возмущений в Восточной Германии, Венгрии, Польше.

Наконец, в наследство новому генсеку досталось общество, разрушенное и нравственно опустошенное 70-летним тоталитарным господством. Неограниченная власть при отсутствии сталинского террора развила в правящем слое кумовство и взяточничество. Коммунистическая фразеология давно превратилась в условность, за которой могли скрываться какие угодно воззрения и мотивы. Принудительная жертвенность превращалась в свою противоположность – в безоглядный эгоизм. В мемуарах Николая Ивановича Рыжкова, ставшего при Горбачеве Председателем Совета Министров СССР, облик правящего слоя рисуется так: «Ни чёрта не делали толком, пили по-чёрному, воровали у самих себя, брали и всучивали взятки, врали в отчётах, в газетах и с высоких трибун, упивались собственным враньём, вешали друг другу ордена».

В широких слоях общества господствовали апатия, безынициативность и безответственность. Каждый почти, копируя власть имущих, старался жить для себя, по-лагерному – выживать в одиночку, воруя у «общенародного государства» всё, что плохо лежит. А к тому времени «плохо лежало» практически всё. Люди большей частью понимали, что все лозунги и призывы, исходящие с вершин коммунистической власти, – полная ложь, и потому жили, делая вид, что работают для блага общества, в действительности делая только то, что выгодно и интересно им самим. Эта естественная форма жизни, приводящая нормальное общество, построенное на принципах частной инициативы, к процветанию, в советском социализме, где официально всякая частная хозяйственная деятельность была запрещена, только разрушала государственный организм и ничего не созидала. Но она приучала людей к воровству, безделью, лжи, ловкачеству и двуличию.

Горбачев и его единомышленники понимали, что «развитый социализм» завел страну в тупик. Но как из него выходить, ясно не было. Путь стали нащупывать опытным путем, в порядке «совершенствования социализма». Его для того и избрали генсеком старцы Политбюро, чтобы молодой лидер постарался найти выход. Ведь ему ещё жить да жить…

Будучи уже несколько лет близ вершины коммунистической власти, Горбачев составил себе представление – что и как надо менять. Горбачев обладал практической сметкой – принимал перемены, которые, по его мнению, были продиктованы самой жизнью, носили естественный характер и были необходимы как для модернизации общества, так и для удержания собственной политической власти. Другое дело, что у него был опыт только коммунистического администрирования (в компартию вступил он, сельский мальчик, двадцати лет) и искренняя вера в принципиальное превосходство социализма коммунистического типа над иными формами общественного устроения. Этому его учили на юридическом факультете МГУ в 1950–1955 гг., этому он сам учил, являясь сначала секретарем комсомольской организации факультета, потом первым секретарем Ставропольского крайкома ВЛКСМ, а с 1970 г. первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. С ноября 1977 г. Горбачев – секретарь ЦК КПСС, ответственный за знакомое ему сельское хозяйство (до университета он с отцом работал комбайнером в родном селе Привольное на Ставрополье). Даже после избрания генеральным секретарем Горбачев еще говорил в первые дни вещи, скорее приятные консерваторам: «Не секрет, когда Хрущёв довел критику Сталина до невероятных размеров, это принесло только ущерб, после которого мы до сих пор в какой-то мере не можем собрать черепки» (заседание Политбюро, апрель 1985 г.).

Через месяц после прихода к власти, в апреле 1985 г. Горбачев провёл Пленум ЦК КПСС, на котором поставил задачу ускорения технического и социально-экономического развития. Решать эту задачу попробовали привычными путями, не выходя за рамки системы. На последующую пятилетку резко увеличили размеры инвестиций в отрасли машиностроения, т. е. в тяжелую промышленность – на гигантскую по тем временам сумму более 200 миллиардов рублей. Начали покупать оборудование – целыми заводами – в западных странах. При этом не менялась ни система организации производства, ни система стимулов – производственники были по-прежнему заинтересованы в выполнении «вала», а не в инновациях.

Началась перестановка кадров. Со своих постов были сняты очевидные противники перемен или враги Горбачева: Гейдар Алиев, В. В. Гришин, Д. А. Кунаев, Г. В. Романов, В. В. Щербицкий. Вместо Н. А. Тихонова председателем Совета Министров стал Николай Рыжков. Андрей Громыко, выдвинув кандидатуру Горбачева в генеральные секретари, сам отошел на «тихий» пост Председателя Президиума Верховного Совета. Будущий главный «прораб перестройки» Александр Николаевич Яковлев, с которым Горбачев познакомился, когда тот служил послом СССР в Канаде, стал заведовать отделом пропаганды ЦК КПСС. Секретарем Московского горкома назначен был ровесник Горбачева Борис Николаевич Ельцин, ранее возглавлявший Свердловский обком компартии. Ельцин за год сменил почти все партийное руководство столицы. Сам же Горбачев за первые полтора года у власти заменил 70 % членов Политбюро, 60 % секретарей обкомов, 40 % членов ЦК.

На апрельском 1985 г. пленуме генеральный секретарь признал серьезные экономические проблемы, укоренившиеся в брежневское правление (вскоре оно стало обозначаться как «эпоха застоя»), но вместе с тем высказал убеждение в непорочности основ советского социализма. Проблема, по его словам, заключалась в том, что «потенциальные возможности социализма использовались недостаточно». Задачей было провозглашено создать «больше социализма», ускорить его развитие. «Перестройка» и «ускорение» – эти слова стали ключевыми в избранной Горбачевым реформаторской стратегии. Еще одним ключевым словом с 1986 г. стала «гласность», означавшая вскрытие недостатков, мешавших перестройке и ускорению.

Мнение современника:

28 мая 1985 г. член ЦК КПСС А. С. Черняев записал в дневник: «Да, это открытие действительно нового этапа в советской истории. Наверное, что-то большое из этого получится. Горбачев, кажется, не из тех, кто останавливается на четверти пути, как случилось с Хрущевым, испугавшимся своей смелости». – А. С. Черняев. Совместный исход. Дневник двух эпох. С. 629.

Во главу угла экономической модернизации была поставлена новая инвестиционная и структурная политика, которая предполагала перенести упор с нового строительства, покончив тем самым с разорительной практикой «долгостроев» и «незавершенок», на техническое перевооружение действующих предприятий и производств. Задачей номер один было признано ускоренное развитие машиностроения, в котором усматривалась основа быстрого перевооружения всего народного хозяйства. Программа «ускорения» предполагала опережающее (в 1,7 раза) развитие машиностроения по отношению ко всей промышленности и достижение ею мирового уровня уже в начале 1990-х гг. Но ни в одном из партийных документов, ни в одном из официальных расчетов не говорилось, что для достижения цели «догнать Америку» за пять лет в важнейшей отрасли необходимо было, чтобы производство оборудования для самого машиностроения развивалось, в сравнении с ним, еще в два раза быстрее. Советской экономике это было совершенно не под силу. Предпринятые массированные денежные, в том числе валютные, вливания в машиностроение не дали эффекта ни через год, ни через два после провозглашения этого направления приоритетным.

В волюнтаристском духе иллюзий 1960-х гг. была выдержана школьная реформа, одной из задач которой ставилось всеобщее компьютерное обучение школьников. Явно подразумевалось, что выпускники станут вровень с «синеворотничковым» рабочим классом Запада и создадут прочную кадровую базу для научно-технического прогресса. Из виду была упущена «малость»: советская промышленность не могла произвести и толики компьютеров, необходимых для осуществления реформы. Ряд командно-административных реформ, направленных на укрепление производственной и исполнительской дисциплины, начатых Горбачёвым, напоминал хрущевский и, еще в большей степени, андроповский подходы. К ним относился Закон о госприемке, согласно которому на промышленных предприятиях создавались специальные комиссии по контролю за качеством продукции. Реформа привела к разбуханию административного аппарата, но не дала позитивных практических результатов. Горбачев также сильно надеялся на внедрение компьютеров в планирование и поощрял группу ученых (Е. П. Велихов и др.), которая обещала ему прорывы в этой области. Это оказалось очередной иллюзией.

Среди командно-административных мер наибольшую известность приобрело постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма». Бытовое пьянство и алкоголизм стали к 1980-м гг. подлинной трагедией России. Злоупотреблял алкоголем каждый третий взрослый мужчина, каждая восьмая женщина. Пили студенты, учащиеся ПТУ, школьники старших классов. Ходила крылатая фраза – «с утра выпил – и весь день свободен».

Народу явственно угрожало физическое вырождение. По словам Горбачева, «речь идет не только о главной социальной проблеме настоящего времени, но о биологическом состоянии народа, о его генетическом будущем. И если мы этой проблемы не решим, ни о каком коммунизме не может быть и речи». Сам Горбачев практически алкоголя не употреблял. Со стороны ему еще яснее была видна обширность бедствия. Но бороться с ним он умел только старым партийным методом – запрещать производить, запрещать продавать, запрещать употреблять.

Антиалкогольная кампания проводилась энергично, с опережением намеченных сроков, уже к концу 1986 г. производство алкогольных напитков сократилось почти вдвое. Хотя напивались, в основном, водкой, были заодно вырублены прекрасные виноградники Крыма, Закавказья, Молдавии. Эта реформа, как и большинство других, дала неожиданные и непредвиденные результаты. Потребление алкоголя населением не сократилось, но вместо государственной продукции стали употреблять самодельные, зачастую суррогатные напитки. В магазинах возник хронический дефицит сахара – самогон варили все – от сельских бабок до профессоров. Был нанесен серьезный ущерб государственной казне: массированная антиалкогольная кампания сократила поступления в бюджет от продажи спиртных напитков на 37 млрд рублей в течение трех лет и впервые в истории коммунистического режима привела к острому бюджетному дефициту.

Апофеозом стратегических установок первого этапа правления Горбачева явился XXVII съезд КПСС, состоявшийся в марте 1986 г. Обещания, данные советскому народу «родной» коммунистической партией, были обширны. Особенно заманчиво звучали обещания удвоить к 2000 г. экономический потенциал СССР, в 2,5 раза повысить за тот же срок производительность труда и обеспечить каждой советской семье отдельную квартиру. В последнее обещание из здравомыслящих людей не поверил практически никто.

На съезде Горбачев говорил, что Сталин истребил ленинскую гвардию и исказил ленинские идеи, и надо вернуться к истокам коммунизма. Он призывал «активизировать человеческий фактор», вновь освоить опыт НЭПа и фабрично-заводских комитетов 1918 г. Выросший на кратком курсе ВКП (б), Горбачев скорее всего не подозревал, чем был НЭП в действительности и для чего он замышлялся Лениным. «Возродить НЭП», объединить социализм и рынок призывал главный консультант Горбачева в области экономики – академик Л. И. Абалкин. Идя в этом направлении, съезд, среди прочего, одобрил Закон о трудовых коллективах, предусматривавший выборы директоров предприятий советами трудовых коллективов и утверждавший принцип хозрасчета на предприятиях.

XXVII съезд подверг критике за утопизм прежнюю хрущевскую программу КПСС (она обещала полное построение коммунизма в СССР к 1980 г.), но его собственные решения были выдержаны в том же духе. Преемственность с прежними целями КПСС подтверждалась названием передовицы газеты «Правда», посвященной итогам съезда: «Наша цель – коммунизм!»

Конкретная реальность развивалась в явном противоречии с реформаторскими замыслами и обещаниями, свидетельствуя о полной исчерпанности возможностей коммунистической государственно-мобилизационной модернизации. Кризис советского социализма не ослабевал, но усиливался. Его зримым и трагическим проявлением стала катастрофа на Чернобыльской атомной электростанции.

В ночь с 25 на 26 апреля 1986 г. в 1 час 23 минуты на четвертом блоке Чернобыльской АЭС (самом новом на станции, введенном в действие в 1984 г.) произошла крупная ядерная авария, равнозначная по выбросу радиации 500 атомным бомбам, сброшенным в 1945 г. на Хиросиму и Нагасаки. В атмосферу было выброшено около 190 тонн радиоактивных веществ и 8 тонн радиоактивного топлива. Пожар на станции длился почти две недели. С огнем боролись войска и мобилизованные по всей стране «ликвидаторы». Радиоактивному облучению подверглось около 7 млн человек. Тысячи людей получили запредельные дозы облучения. Площадь загрязнения долгоживущими радионуклидами составила сотни миллионов гектаров на территории Украины, Белоруссии и России. Отдельные пятна обнаруживались в Прибалтике и Польше. Катастрофу пытались скрыть. Первомайская демонстрация в Киеве проходила под радиоактивным дождем, о чём люди не ведали. Партийные чиновники, отправляя свои семьи вне очереди на самолетах и поездах из зоны поражения, на весь мир врали о безопасности людей в отравленных радиацией зонах. О резком скачке радиоактивности первой объявила Швеция, до которой достигла повышенная радиация. На ликвидацию катастрофы были брошены 84,5 тыс. человек, из которых к началу XXI в. более половины умерли от облучения или стали инвалидами.

Историческая справка

Чернобыльская катастрофа была прямым следствием порочности советской системы безопасности на атомных станциях, некомпетентности высшего руководства и технических недоработок в реакторе РБМК-1000, из-за взрыва которого и случилась трагедия. Еще в 1975 г. на Ленинградской АЭС произошла авария: разгерметизировался канал на таком же реакторе, как в Чернобыле. Комиссия из сотрудников Института атомной энергии им. Курчатова разобралась в ее причинах и выдала рекомендации по устранению технических неполадок, но за 11 лет ничего не было сделано. В 1983 г., когда производилась загрузка реактора 4-го энергоблока технологическим топливом, были сделаны физические измерения характеристик активной зоны и обнаружено крайне опасное явление – стержни аварийной защиты при своем движении вниз в течение пяти секунд вносили в реактор не отрицательную, а положительную реактивность. Однако комиссия по физическому пуску сочла возможным допустить реактор к эксплуатации. С комиссией согласился и инспектор Госатомэнергонадзора. Начальник группы по надежности и безопасности атомных станций с реакторами РБМК лаборатории Института им. Курчатова, доктор физико-математических наук Вячеслав Павлович Волков неоднократно подавал докладные записки с обоснованием опасности реактора и давал предложения по его усовершенствованию. Внимания на них никто не обращал. Когда В. П. Волков приехал на Чернобыльскую АЭС и вскрыл массу нарушений техники безопасности, директор АЭС Брюханов сказал ему буквально следующее: «Что ты беспокоишься! Да атомный реактор – это самовар, это гораздо проще, чем тепловая станция, и персонал у нас опытный, так что никогда ничего не случится».

Ни научный руководитель работ по созданию реактора академик А. П. Александров, ни главный конструктор академик Н. А. Доллежаль не сделали ровным счетом ничего для усовершенствования реактора ни после аварии на Ленинградской АЭС, ни после результатов пусковых испытаний в Чернобыле, ни после серьезных предупреждений В. П. Волкова. Незадолго до катастрофы академик Александров публично выступал по радио с заявлениями о «высочайшей надежности наших реакторов». 88-летний министр «Среднего машиностроения» академик Е. П. Славский 26 апреля 1986 г. заявил, что стабильность в советской атомной промышленности не вызывает сомнений, хотя есть и отдельные «узкие места», к которым относятся финансовые недоработки, слегка повышенный травматизм и какая-то «мелкая» авария на Чернобыльской АЭС. Ко времени этого заявления трагедия на Чернобыльской АЭС уже развернулась в полную мощь.

В ночь с 25 на 26 апреля 1986 г. дежурство по пожарной охране АЭС нес караул под руководством лейтенанта Владимира Правика. В 1 час 23 минуты ночи над энергоблоком вдруг взлетели горящие куски и искры, часть их упала на крышу машинного зала. Начался пожар. В 1 час 30 минут пожарная машина В. Правика прибыла к месту трагедии. По внешним признакам – отблескам пламени на кровле машинного зала и аппаратного отделения – лейтенант определил очаг горения и организовал тушение пожара со стороны машинного зала. Это было единственно верное решение, так как оно предотвратило крушение металлических ферм. Час и двадцать минут Владимир Правик находился под действием смертоносных лучей радиации, но свой долг он и его экипаж выполнили: распространение огня и еще более страшная катастрофа были предотвращены.

В 1 час 35 минут к месту аварии прибыл дежурный караул другой пожарной части города Припяти во главе с лейтенантом Виктором Кибенком, который возглавил звено газодымозащитной службы, обеспечил подачу воды на кровлю машинного зала. Его расчет работал в помещениях, прилегающих к активной зоне реактора, где уровень радиации был очень велик. Виктору Кибенку и его бойцам удалось предотвратить распространение огня в сторону третьего энергоблока.

В 1 час 46 минут прибыл начальник пожарной части майор Леонид Телятников. Этот день был последним в его отпуске. Взяв руководство тушением пожара в свои руки, он полностью локализовал очаг огня, первым заметив свечение в реакторном зале, которое означало смерть от радиации. С 3 часов 30 минут была проведена частичная замена людей. К этому времени уже были сосредоточены 37 подразделений пожарной охраны. Пожарники понимали, на что они шли, но, несмотря на угрозу сильного радиационного поражения, мужественно сражались с огнем. Иван Шаврей, его брат Леонид, Александр Петровский, Иван Бугрименко и другие бойцы пожарной охраны проявили истинное самопожертвование. Если бы не их мужество, огонь мог перекинуться на другие энергоблоки, и катастрофа приняла бы еще более ужасный характер. От огня и проникающей радиации погибло шесть человек: лейтенанты Владимир Правик и Виктор Кибенок, старшие сержанты Николай Титенок и Василий Игнатенко и сержанты Владимир Тищура и Николай Ващук.

Посмертно лейтенантам Владимиру Павловичу Правику и Виктору Николаевичу Кибенку было присвоено звание Героев Советского Союза. Молодым офицерам было всего 24 и 23 года. Звание Героя Советского Союза получил и майор Леонид Телятников, который, по счастью, остался жив: ему была сделана операция по пересадке костного мозга. Он умер от последствий аварии в 2004 г. Большинство бойцов пожарной охраны, также перенесших подобные операции, вскоре умерли от последствий лучевой болезни.

В дело были брошены войска химической защиты и авиация. Наиболее опасная и сложная задача выпала на долю вертолетчиков. Огромную организационную работу провел заместитель командующего ВВС Киевского военного округа, генерал-майор Николай Тимофеевич Антошкин, в течение 40 дней лично руководивший действиями своих подчиненных. В ночь с 25 на 26 апреля по тревоге были подняты вертолеты гвардейского вертолетного полка, летчики которого недавно прибыли из Афганистана. Полковник Б. Нестеров, прилетевший на базовый аэродром раньше, организовал прием вертолетов, размещение личного состава, обеспечение всем необходимым, а утром вместе с полковником А. Серебряковым вылетел в Чернобыль. Ранним утром 26 апреля первый экипаж вертолетчиков под командованием капитана Сергея Володина пролетел над реактором и доложил обстановку командованию. Задача перед вертолетчиками стояла и серьезная, и смертельно опасная: необходимо было наглухо запечатать кратер реактора мешками с песком. Уровень радиации над реактором составлял 500 рентген в час, а для одного попадания необходимо было зависать над точкой выброски на высоте 150–200 м на 2 минуты. Средств защиты у летчиков не было никаких, лишь потом они стали подкладывать под сиденья свинцовые прокладки. Начальник Химических войск МО СССР генерал-полковник Владимир Карпович Пикалов (1924–2003) лично провел химическую разведку зараженной территории, подвергаясь риску радиационного поражения. Ему, прошедшему огонь Второй мировой войны, не впервой было рисковать жизнью. За доблесть и мужество, проявленные при ликвидации аварии, В. К. Пикалову и Н. Т. Антошкину было присвоено звание Героев Советского Союза.

Всего по состоянию на 1 мая 1986 г. вертолетчики сбросили на реактор 1900 тонн песка. Правительству СССР срочно потребовалась авторитетная фигура из Академии наук, способная, во-первых, оценить опасность трагедии и сформулировать концепцию ее ликвидации, а во-вторых, успокоить мировое общественное мнение. Выбор пал на молодого академика, доктора химических наук Валерия Алексеевича Легасова (1936–1988). В четвертом блоке находилось более двух с половиной тысяч тонн графита, который горел со скоростью одна тонна в час, т. е. за 240 часов горения эта масса могла заразить продуктами радиационного распада огромную территорию. Академик Легасов принял решение нейтрализовать горящий графит максимальным количеством боросодержащих компонентов. Вертолетчики под командованием Евгения Петровича Рязанцева сбросили в кратер реактора более 40 тонн карбида бора и 2400 тонн свинца. Вскоре началось строительство защитного саркофага вокруг разрушенного реактора. Специалисты-метростроевцы пробили под реактором тоннель длиной 136 метров, далее для охлаждения под реактор был пущен жидкий азот, а позже началось подведение мощной плиты, лежащей ниже всех фундаментов энергоблока, которая стала основой саркофага. При помощи мощных кранов были установлены металлические фермы, образующие замкнутые объемы по 40 кубических метров каждый, которые заполнялись жидким бетоном, подаваемым мощными насосами. 15 ноября 1986 г. строительство саркофага было завершено. Академик Легасов, получивший серьезную дозу радиации и вынужденный для спасения престижа страны перед всей мировой общественностью скрывать масштабы трагедии, застрелился 26 апреля 1988 г. – ровно в день двухлетней годовщины катастрофы. В 1996 г. В. А. Легасову посмертно указом президента Бориса Ельцина было присвоено звание Героя России.

В результате катастрофы Припять стала мертвым городом. Вне зоны поражения был возведен новый город – Славутич. Работы по ликвидации последствий аварии велись еще долгое время. К ним привлекались воинские части, курсанты училищ химической защиты, призванные из запаса военкоматами специалисты, которых в народе стали называть сокращенно «ликвидаторами». Многие из этих людей получили серьезные дозы радиоактивного облучения и стали инвалидами на всю жизнь. Не закончены работы по последствиям ликвидации аварии и по сей день.

Суд, приговорив директора Чернобыльской АЭС Брюханова и его ближайших помощников к длительным срокам тюремного заключения, ни слова не сказал о системном характере трагедии, расплачиваться за которую, проявляя при этом героизм, должны были ни в чем не повинные люди.

3 июля, на Политбюро, М. С. Горбачев говорил о Чернобыле: «Ситуация очень серьезная. Ни в коем случае не согласимся ни на какое шапкозакидательство: мол, ничего особенного, бывает… Происшедшее – событие чрезвычайного порядка, близкое к применению оружия массового уничтожения… Мы понесли огромные потери, и не только в экономике. Были и будут жертвы. Нам нанесен политический ущерб. Поставлен под сомнение уровень всей нашей работы в области энергетики. То, что произошло, дискредитирует нашу науку и технику. Ситуация очень серьезная. И ни в коем случае мы не согласимся ни при решении практических вопросов, ни при объяснении практических вопросов скрывать истину. Мы несем ответственность и за оценку происшедшего, и за правильность выводов. Наша работа теперь на виду у всего народа и у всего мира. И думать, что мы можем ограничиться полумерами и ловчить, недопустимо. Нужна полная информация о происшедшем. Трусливая позиция – это недостойная политика».

Вскоре после Чернобыльской катастрофы был, впервые за семьдесят лет, снят запрет на публикацию репортажей об авариях, повлекших многочисленные жертвы, о стихийных бедствиях и о том, чего в СССР якобы не существовало: о взяточничестве, воровстве, наркомании, проституции, СПИДе. Облик советской прессы начал меняться.

Чернобыль: долг и мужество: В 2-х т. М.: Изд-во Минатома России, 2001.

А. В. Иллеш, А. Е. Пральников. Репортаж из Чернобыля. М.: Мысль, 1988.

В. А. Легасов. Из сегодня в завтра. М., 1996.

С. Алексиевич. Чернобыльская молитва: Хроника будущего. М.: Время, 2008.

5.3.2. Новое политическое мышление. Приоритет общечеловеческих ценностей

Сразу после прихода к власти Горбачев, наряду с разработкой мер внутриполитической перестройки, обратился к обоснованию нового внешнеполитического курса. Его суть заключалась в установлении полномасштабного мирного сосуществования с некоммунистическими странами, замораживании и даже прекращении холодной войны. Инициатор перестройки был убежден, что масштабные внутриполитические преобразования неосуществимы без высвобождения огромных средств, тратившихся на оборону, что создать в СССР «больше социализма» невозможно без прекращения гонки вооружений. Серьезность внешнеполитических замыслов Горбачева подтверждалась радикальными кадровыми переменами: во главе Министерства иностранных дел вместо Андрея Громыко, давно и прочно известного на Западе как «Мистер «Нет», был назначен прагматичный Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе, а ответственным за идеологическое обеспечение нового внешнеполитического курса и его куратором от ЦК КПСС был утвержден опальный в недавнем прошлом свободомысл Александр Николаевич Яковлев.

Внешняя политика Горбачева была от начала до конца весьма последовательна, снискав советскому руководителю необычайную популярность в мире, особенно в странах Запада. Горбачев первым из большевицких лидеров не только на словах, но на деле отказался от фундаментального коммунистического принципа всемирного социалистического государства, от агрессивного ленинско-сталинского наследия во внешней политике.

ДОКУМЕНТ

В 1985 г. А. Н. Яковлев писал в докладной записке Горбачеву: «Политические выводы марксизма неприемлемы для складывающейся цивилизации, ищущей путь к примирению. Мы уже не имеем права не считаться с последствиями догматического упрямства, бесконечных заклинаний в верности теоретическому наследию марксизма, как не можем забыть и жертвоприношений на его алтарь».

Сразу после прихода к власти Горбачев объявил односторонний мораторий СССР на проведение подземных ядерных испытаний (сохранялся до конца 1986 г.), а 15 января 1986 г. выступил с инициативой уничтожить все запасы ядерного оружия в мире к 2000 г. Во время первой встречи с президентом США Рональдом Рейганом в ноябре 1985 г. правитель СССР проявил готовность к самым смелым соглашениям и радикальным уступкам, понимая, что продолжение «гонки вооружений» разрушит экономику СССР.

Свидетельство очевидца

Готовясь к встрече в Рейкьявике с Рейганом, Горбачев в начале октября 1986 г. объяснял своим помощникам: «Наша цель – сорвать следующий этап гонки вооружений. Если мы этого не сделаем, опасность для нас будет возрастать… Мы будем втянуты в непосильную гонку, и мы ее проиграем, ибо мы на пределе возможностей… Поэтому сорвать гонку – задача задач». – А. С. Черняев. Совместный уход. Дневник двух эпох. С. 696.

В документах партийного съезда появилось крылатое выражение горбачевской поры – «новое мышление». Оно использовалось, прежде всего, для разговора о внешней политике и подразумевало тихую ревизию сталинского идеологического наследия противостояния холодной войны. В углубление хрущевского тезиса о «мирном сосуществовании» Горбачев и его образованные помощники начали говорить о том, что безопасность в ядерный век «неделима». Иначе говоря, начисто отвергался сталинско-ждановский тезис о противостоянии «двух лагерей». Поэтому выражение «новое мышление» вызвало раздражение в международном аппарате ЦК. Ветеран Коминтерна, глава Международного отдела Борис Николаевич Пономарев ворчал: «Пусть американцы меняют свое мышление!» Но открытой оппозиции генсеку не было, да и сам термин на первых порах воспринимался как дань пропагандистской риторике «мирного сосуществования». Никто не мог предполагать, что в дальнейшем под флагом «нового мышления» произойдет демонтаж коммунистической идеологии в СССР.

17 сентября 1987 г. Горбачев поместил в «Правде» статью, где дал теоретическое обоснование своим действиям: отказ от «классовых интересов» во внешней политике, первенство «общечеловеческих ценностей», призыв к «новому мышлению». Горбачев призывал сограждан осознать единство мира, ценность, взаимозависимость всех стран, государств, народов. Такой призыв никогда не звучал из уст коммунистических правителей. «Новое мышление» способствовало росту доверия Запада к руководителям СССР.

Традиционному для СССР агрессивно-идеологическому определению приоритетов внешней политики, основанному на догме непримиримой классовой борьбы, был противопоставлен примат общечеловеческих ценностей и интересов. Среди общечеловеческих ценностей главными были признаны, что совершенно необычно для коммунистической идеологии и, тем более, практики, сама человеческая жизнь, благоденствие каждого отдельного человека и человечества в целом. Ради них страны и народы должны были преодолеть классовые, национальные и государственные разногласия, объединившись в решении глобальных проблем разоружения, сохранения окружающей среды, преодоления голода, нищеты, болезней и иных бед.

В декабре 1988 г. Горбачев выступил на Генеральной Ассамблее ООН и заявил, что применение силы в международных отношениях не может быть оправдано никакими интересами. Это заявление было воспринято с особым вниманием в странах Восточной Европы – но некоторые еще сомневались, будет ли Генеральный секретарь следовать высоким принципам, если начнется выход стран региона из коммунистического блока.

В практической реализации «нового политического мышления» центральное место заняли отношения СССР с США. В течение шести лет пребывания Горбачева у власти между ним и президентами США, сначала Рейганом, а затем Джорджем Бушем-старшим, состоялось несколько официальных переговоров и встреч, в ходе которых были достигнуты немыслимые в прежние годы договоренности.

Уже в апреле 1985 г. Горбачев объявил об одностороннем моратории на развертывание советских ракет средней дальности (СС-20) в Европе. Это решение было подготовлено предыдущим руководством, но требовало политической воли для своего претворения в жизнь. Испытания и дальнейшая разработка новой советской ракеты средней дальности «Скорость» была отменена. В ноябре 1985 г. Горбачев встретился с Рейганом в Женеве, в октябре 1986 г. – в Рейкьявике и в декабре 1987 г. в Вашингтоне. Они согласились на обоюдную ликвидацию ракет средней дальности. Было решено уничтожить ракеты средней (от 1000 до 5500 км) и меньшей (от 500 до 1000 км) дальности на основе американского «нулевого варианта», который до Горбачева советским руководством категорически отвергался. Окончательный договор (Договор по РСМД) был подписан в Вашингтоне 8 декабря 1987 г. и вступил в силу 1 июня 1988 г. В итоге США уничтожили 247 «Першингов-2», а СССР – 660 ракет типа «Пионер». Было уничтожено и много другого атомного оружия средней и меньшей дальности.

Буш, став президентом США в январе 1989 г., первоначально относился к реформам Горбачева с осторожностью. Но стремительная демократизация в Восточной Европе убедила его в том, что Горбачев не готов применить силу. 11 сентября 1989 г. Буш в разговоре с Генеральным секретарем НАТО Манфредом Уорнером сказал, что будет убеждать Горбачева отказаться от Варшавского договора. Когда Уорнер в этом усомнился, Буш отреагировал: «Быть может, это кажется наивным. Но кто мог предсказать те изменения, которые мы наблюдаем сегодня?» На Мальте 2–3 декабря 1989 г. Горбачев встретился с Бушем уже как партнер, а не соперник. Горбачев подтвердил, что судьбу ГДР и будущего устройства «двух Германий» должен решить сам немецкий народ. Горбачев и Буш договорились, что они будут делать все, чтобы в Прибалтике, где ширилось движение за отделение от СССР, не была пролита кровь. Буш был в особенности заинтересован, чтобы СССР прекратил «экспорт революции» в Латинской Америке и, в частности, перестал помогать режиму Кастро на Кубе. На это, однако, Горбачев в тот момент не пошел. Президент и Генеральный секретарь совместно объявили прессе, что они «похоронили холодную войну в водах Средиземного моря».

31 июля 1991 г. Горбачев и новый президент США Буш подписали договор о пятидесятипроцентном сокращении стратегических наступательных вооружений (Договор СНВ-1). Это соглашение предусматривало проведение инспекций и взаимный контроль «на местах» за ликвидацией и производством стратегических вооружений, чего прежние советские правители не допускали. Убраны были главным образом ракеты устаревших образцов, новейшая советская система «Тополь» сохранилась. Советское руководство, в отличие от своей традиционной позиции, согласилось не принимать в расчет ядерные силы Великобритании и Франции, союзников США. Ядерная гонка, начавшаяся еще в годы Второй мировой войны и измотавшая народное хозяйство России намного больше, чем США, была Горбачевым полностью прекращена.

5.3.3. Завершение Афганской войны

Сразу же вслед за избранием М. С. Горбачева Генеральным секретарем, в ЦК и в редакцию «Правды» пошел поток писем, в которых русские люди, не скрывая своего имени, задавали вопрос – зачем нужна эта война и когда она кончится. Одни предлагали вовсе закончить войну, другие, «если это так уж нужно», посылать не молоденьких новобранцев, но опытных солдат-добровольцев. Женщины рассказывали, какими морально, а порой и физически искалеченными возвращаются их дети из «Афгана». В среднем, каждый день в Афганистане погибало в 1985 г. десять русских людей.

Свидетельство очевидца

«Пишут солдаты, искренне и попросту сообщая, что они не понимают, «зачем они здесь». Пишут офицеры и даже один генерал, подписавший своим именем, что они не в состоянии объяснить своим солдатам, подчиненным, «зачем они там», и что только со стороны может показаться, что «выполняют интернациональный долг», а, находясь там, в это невозможно уверовать. Пришло два письма от экипажей танка и вертолета. Эти укоряют «Правду» – зачем она пишет неправду: вот, мол, вы недавно описали бой, в котором будто бы героически сражались афганские воины, а на самом деле – это «мы сражались, и всё было совсем не так». – А. С. Черняев. Совместный исход. Дневник двух эпох. С. 617.

Но бои в 1985 г. становились все более ожесточенными. Только что избранный генсек, по словам А. Черняева, «заангажировался на Афганистане» и твёрдо говорил: «Братьев мы не оставим в беде». Между тем «брат» Бабрак Кармаль абсолютно не годился на роль лидера Афганистана. По воспоминаниям Бориса Громова, Кармаль обладал всеми качествами партийного функционера в худшем своем варианте: он был демагогом, искуснейшим фракционером, мастерски мог прикрываться революционной фразой. Что же касается реальной работы, то он ее просто не вел, а поэтому не пользовался авторитетом практически ни у кого. Все эти качества усугублялись хроническим алкоголизмом.

Ряд советников, и в первую очередь академик Георгий Арбатов, пытались убедить нового генсека в бесперспективности Афганской войны, в ее крайней опасности для внутренней стабильности и международного положения СССР. Горбачев прислушивался к их доводам, и уже в июне 1985 г. поручил аппарату «подготовить предложения по решению афганского вопроса». 10 октября 1985 г. Бабрак Кармаль был тайно вызван в Москву. Горбачев в разговоре с ним предупредил, что к лету следующего года советские наземные войска уйдут из Афганистана. Он посоветовал афганскому диктатору расширять социальную базу режима, забыть о построении социализма, разделить власть с реально авторитетными в стране людьми, в том числе и с главарями банд и иных военных формирований, враждебных Кармалю, опереться на ислам и традиционные нравственные ценности, поднять жалованье муллам и армейским офицерам, разрешить свободный рынок. Бабрак Кармаль уехал из Москвы совершенно ошарашенным, а через неделю, 17 октября, Горбачев подвел итог этой встрече на заседании Политбюро: «С Кармалем или без Кармаля мы будем твёрдо проводить линию, которая должна в предельно короткий срок привести нас к уходу из Афганистана».

В мае 1986 г. Кармаль был заменен Наджибуллой, который до этого занимал должность начальника службы безопасности Афганистана. Наджибулла выгодно отличался от своего предшественника: он был человеком властным и волевым, однако его назначение не изменило общей обстановки в стране. Всем было ясно, что режим НДПА держится только военной и экономической помощью СССР. Несмотря на принятые Горбачевым сроки, советские наземные силы продолжали воевать в Афганистане.

Историческая справка

В одной из схваток с моджахедами совершил подвиг ефрейтор Александр Корявин, служивший в 103-й Витебской воздушно-десантной дивизии. Во время боя в горах он закрыл грудью от пуль душманов своего командира взвода – лейтенанта Андрея Ивонина. За этот подвиг воину-десантнику было присвоено звание Героя Советского Союза. Спасенный им офицер долгое время каждый год приезжал из Витебска к матери Александра в город Сергиев Посад Московской области. Свою дочь он назвал Сашей в честь солдата, спасшего ему жизнь ценой своей жизни.

К 1987 г. обстановка в Афганистане ничуть не улучшилась. Гражданская война шла почти восемь лет, перспектив ее окончания видно не было, а средства на нее тратились громадные, не говоря уже о гибели людей. Наладить отношения с Западом и США было невозможно без решения вопроса о выводе войск.

Конец 1987 г. ознаменовался ожесточенными боями в округе Хост, который был занят войсками непримиримой оппозиции, намеревавшейся создать в нем правительство, альтернативное кабульскому.

Свидетельство очевидца

Генерал-лейтенант Борис Громов, в то время командующий 40-й армией, так описывает сложившуюся обстановку: «Группировка оппозиции в этом районе состояла в основном из военизированной части племени джадран. Это очень гордые люди, которые в своей истории не подчинялись вообще никакому правительству и действовали так, как считали нужным. Общее руководство формированиями моджахедов осуществлял Джелалуддин, выходец из этого племени. Начать операцию решено было в ноябре. Одновременно с планированием и подготовкой боевых действий командование 40-й армии предпринимало одну попытку за другой для того, чтобы добиться деблокирования Хоста мирным путем. Переговоры пришлось вести, в том числе и мне, как командующему армией и руководителю предстоящих боевых действий. Несмотря на то, что я вместе с несколькими офицерами поднимался на перевал, который служил разграничительной чертой между владениями племени джадран и всей остальной территорией Афганистана, личная встреча с Джелалуддином так и не состоялась. Он не шёл на контакт с советскими. Наше общение с ним ограничилось несколькими письмами». – Б. В. Громов. Ограниченный контингент. М.: Прогресс, 1994. С. 299–300.

22 ноября началась операция «Магистраль», продолжавшаяся до 30 декабря 1987 г. К исходу 28 ноября части 103-й воздушно-десантной дивизии под командованием П. С. Грачева овладели перевалом Сатыкандав. В ходе боев был блокирован, а затем уничтожен базовый район Срана. В операции участвовали также 108-я и 201-я мотострелковые дивизии и 56-я десантно-штурмовая бригада. Со стороны вооруженных сил Афганистана действовало 5 пехотных дивизий и одна танковая бригада, а также силы госбезопасности и Царандоя. В результате боев было захвачено более ста складов с оружием и боеприпасами, девять бронетранспортеров и четыре танка. С 30 декабря 1987 по 19 января 1988 г. в Хост было доставлено более 24 тысяч тонн различных грузов, в основном, горючего и продовольствия.

Но, несмотря на успехи отдельных войсковых операций, общее положение дел в Афганистане было критическим. 14 апреля 1988 г. в Женеве министры иностранных дел Афганистана, Пакистана, СССР и США подписали пять документов по вопросам урегулирования положения вокруг ДРА. Согласно достигнутой договоренности, Ограниченный контингент советских войск должен был покинуть территорию республики в течение 9 месяцев, начиная с мая 1988 г. Вывод проводился в три этапа и был тщательно спланирован. Афганцам была передана вся инфраструктура 40-й армии, огромное количество снаряжения и военной техники: 184 городка на сумму 699 миллионов руб. и коммунального оборудования и различной техники (без учета военной) на сумму 98,3 миллиона руб.

Раскол афганского общества за годы гражданской войны стал очень глубоким. К январю 1989 г. в рядах оппозиции находилось 176 тысяч человек, из которых 85 тысяч воевали постоянно, а остальные – от случая к случаю. Правительство Наджибуллы контролировало лишь 18 % территории страны, но у него были и свои приверженцы: в рядах афганской армии находилось более 150 тысяч солдат и офицеров. В Кабуле на митинги 15 и 16 мая 1988 г. провожать советские войска вышло более 100 тысяч человек.

Операция по выводу войск имела кодовое название «Тайфун». Моджахеды полевого командира Ахмад-шаха Масуда попытались вести обстрел советских войск во время движения к границе. По ним были нанесены ракетно-бомбовый и артиллерийские удары. 15 февраля 1989 г. советские войска покинули территорию ДРА. Последним по мосту, соединяющему два государства, прошел командующий 40-й армией генерал Борис Громов.

Каковы же были результаты войны в Афганистане? Понадеявшись на «авось», высшее политическое руководство обрекло страну на абсолютно бесперспективную военную авантюру.

С точки зрения экономической афганская война была безумием. СССР, экономика которого к началу 80-х гг. входила в кризис, потратил на войну в Афганистане колоссальные средства. К концу 80-х гг. премьер-министр Н. И. Рыжков сформировал комиссию из экономистов, которая произвела полный учет советских расходов на афганскую войну. Окончательные результаты так и не были подведены – Рыжков ушел в отставку. Но известно, что в период с 1978 по 1990 г. расходы Советского Союза только на подготовку национальных профессиональных кадров для народного хозяйства Афганистана, на помощь в приобретении и использовании технологий, на льготное кредитование и отсрочки по платежам для правительства Афганистана, а также на безвозмездную помощь составили 8 миллиардов 48,6 миллиона инвалютных рублей.

Совершенно очевидно, что, учитывая стоимость современной военной техники, погибшей в боях, расходы на вооружение, ремонт и амортизацию, а также коррумпированность советского военного и партийного чиновничества, приведенную цифру можно увеличить минимум на порядок, а то и на два. Более того, даже после вывода войск СССР продолжал помощь оружием кабульскому режиму. В 1989 г. была поставлена военная техника на сумму 2,6 млрд рублей, а в 1990-м – не менее чем на 1,4 млрд В условиях экономического кризиса подобные расходы разрушали народное хозяйство России.

Структура потерь убитыми советских войск по категориям военнослужащих выглядит следующим образом

Ранено было 53,7 тысячи человек, из которых инвалидами стали 6669, в том числе 1-й группы – 1479 человек. 172 офицера вынуждены были прекратить службу в вооруженных силах из-за ранений. Инфекционным гепатитом было поражено 115 308 человек, а брюшным тифом – 31 080 солдат и офицеров. Боевыми орденами и медалями было награждено более 200 тысяч человек из 620 тысяч, принимавших участие в боевых действиях за 9 лет войны, 86 человек были удостоены звания Героя Советского Союза.

Свидетельство очевидца

Война в Афганистане, как и любая другая, явила примеры как беззаветного мужества, так и воинских преступлений. Борис Всеволодович Громов достаточно объективно оценивает их соотношение: «Среди нескольких сот тысяч военнослужащих встречались, конечно же, преступники. Так было во всех странах и во все времена. Не стал, к сожалению, исключением и Ограниченный контингент советских войск в Афганистане. Но истинное лицо 40-й армии определяли солдаты и офицеры, которые не на словах знают, что такое мужество, доблесть, воинский долг. Практически во всех частях и подразделениях 40-й армии царила уникальная атмосфера братства и взаимовыручки. Показателен эпизод, который произошел осенью 1988 г., перед завершением вывода советских войск из Афганистана. Сотни солдат и сержантов, которые уже должны были увольняться в запас, выступили с предложением оставить их еще на несколько месяцев в составе 40-й армии, чтобы не подвергать риску только что прибывших. А ведь они знали, что пуля не выбирает – молодой это солдат или не очень. Погибнуть мог каждый». – Б. В. Громов. Ограниченный контингент. С. 335.

Многие старшие офицеры, отличившиеся в Афганистане, заняли высшие командные должности в Советской, а позже – в Российской армии, стали видными политическими деятелями. Так, Александр Иванович Лебедь стал командующим 14-й армией в Приднестровье, а затем – кандидатом на пост Президента России и губернатором Красноярского края; Герой Советского Союза Руслан Аушев – Президентом Ингушской Республики, а Александр Руцкой, также удостоенный звезды Героя, – вице-президентом России. Командующий 40-й армией Борис Всеволодович Громов был избран губернатором Московской области.

Война в Афганистане нанесла колоссальный вред как отношениям между народами, более ста лет бывшими дружескими, так и оставила глубокую рану в душах всех людей, участвовавших в ней. В средствах массовой информации даже в эпоху перестройки, не говоря уже о брежневском периоде, распространялись «лакокрасочные» представления об этой войне. Солдаты и офицеры, вернувшиеся с нее, не могли слушать телевизионные передачи и в бешенстве выключали звук, а основная масса советских людей, ничего не знавшая о реалиях необъявленной войны, относилась к ней с прохладцей. До сих пор в крупных городах, в Москве и Санкт-Петербурге можно увидеть искалеченных солдат-афганцев, просящих подаяние: пенсия солдата-инвалида в 2007 г. составляла не более 4 тысяч рублей. Не все ветераны-афганцы смогли вписаться в послевоенную жизнь. Сказался «синдром локальной войны», исследованный американскими учеными после окончания вьетнамской кампании.

Еще одним штрихом афганской войны, вызвавшим возмущение во всем обществе, стал факт практически полного отсутствия в рядах 40-й армии детей партийных функционеров даже районного масштаба. Борис Громов пишет о двух известных ему случаях службы в Афганистане сына секретаря Астраханского обкома партии и еще одного сына партийного чиновника, но это исключения, подтверждающие правило. Призывая народ к исполнению «интернационального долга», правители СССР не распространяли его на своих домочадцев.

Афганская война для Советского Союза в военном отношении кончилась ничем. Советские войска не могли в Афганистане одержать победы по определению, равно как и потерпеть поражение. Победа над народом, который практически весь взялся за оружие, невозможна, более того, перед 40-й армией подобных задач никто не ставил, а нищая и разоренная страна не могла одолеть сверхдержаву, обладающую полным господством в воздухе и ракетно-ядерным оружием, что для современной войны является определяющими факторами победы. Гражданская война в Афганистане началась до ввода советских войск и не кончилась до сего дня. Режим Наджибуллы, подпитываемый советским оружием, продержался более трех лет после вывода советских войск из Афганистана и пал в апреле 1992 г., через 4 месяца после прекращения помощи в связи с распадом СССР. В Афганистане выросло уже два поколения людей, не знающих мирной жизни, что привело к радикализации исламского терроризма, появлению движения Талибан, повесившего Наджибуллу в сентябре 1996 г., а главное, привело эту страну к полномасштабной национальной катастрофе.

Съезд народных депутатов СССР признал в 1989 г. необъявленную войну в Афганистане «грубой политической ошибкой прежнего руководства СССР».

R. Braithwaite. Afgantsy: The Russians in Afghanistan 1979–1989. L.: Profile Books, 2011.

5.3.4. Антикоммунистические революции в Восточной Европе

С 1990 г. Советский Союз начал сокращать помощь и другим прокоммунистическим режимам в третьем мире, которая в 1986–1989 гг. составляла ещё около 93 млрд долларов. В то же время Кремль продолжал оказывать масштабную помощь некоторыми режимам, прежде всего Кубе, Вьетнаму, Эфиопии, Ираку и Сирии вплоть до развала СССР осенью 1991 г. В мае 1989 г. впервые за 30 лет глава Советского Союза посетил Пекин, начав нормализацию отношений с Китаем и переговоры по советско-китайской границе. Также в 1989–1991 гг. были установлены дипломатические отношения с Южной Кореей, состоялись переговоры с Японией (неудачные) об урегулировании территориальной проблемы «северных территорий» (т. е. Курильских островов).

Народы Польши, Венгрии, Румынии, Чехословакии, Болгарии, Восточной Германии, воспользовавшись радикальными изменениями в позиции советского руководства, обнаружили твердое намерение выйти из социалистического лагеря, в котором они сорок лет назад оказались по воле сталинского руководства. В Восточной Европе люди поняли, что с «новым мышлением» отпала угроза советской военной интервенции, такой как в 1953 г. в Восточной Германии, в 1956 г. в Венгрии и в 1968 г. в Чехословакии. В результате коммунистические правительства были сметены в восточноевропейских странах в течение нескольких месяцев, и Горбачев с удовлетворением воспринял эти события как «народное волеизъявление». 12 июня 1989 г. Горбачев и германский канцлер Гельмут Коль подписывают в Бонне документ о праве европейских народов самим выбирать форму своего правления.

Репутацию «самого веселого барака в социалистическом лагере» имела Польша, и крушение коммунистического блока началось именно там. Генерал Войцех Ярузельский, объявивший в 1981–1982 гг. военное положение, чтобы подавить рабочую «Солидарность» и предотвратить вторжение советских войск, вступил в переговоры с Гражданским комитетом, созданным в конце 1988 г., после ожесточенных забастовок, под председательством лидера «Солидарности» Леха Валенсы. На выборах 4 июня 1989 г. побеждает Гражданский комитет. В сентябре 1989 г. в Польше к власти приходит первое некоммунистическое правительство. Его возглавил издатель газеты католического направления, выходец из старой польской аристократии Тадеуш Мазовецкий. Белый орел польского национального герба вновь увенчивается золотой короной королей первой Речи Посполитой.

В Венгрии осторожное ослабление коммунистического режима началось уже в 1970-е гг. Правивший страной с 1957 г. Янош Кадар в 1988 г. ушел в отставку. Пришедшие к власти радикальные реформаторы во главе с Имре Пошгаи отказались в январе 1989 г. от утвержденной конституцией «руководящей и направляющей» роли компартии, разрешили образование других партий. В сентябре они открывают границу с Австрией, в октябре отказываются от статуса Венгрии как «народной демократии» – причем компартия Венгрии голосует за самороспуск – и в декабре 1989 г. приводят страну к свободным выборам. На них побеждает Демократический форум, партия христианско-демократического толка, во главе которой стоял Йозеф Анталл. Коммунистическая эмблема с красной звездой над щитком с цветами венгерского флага заменяется на древний герб Венгерского королевства, увенчанный короной святого Штефана.

В Чехословакии «бархатная революция» проходила более сложно. В августе 1988 г. начались демонстрации по поводу 20-летия советской оккупации. Возникшие на месте репрессированной «Хартии 77» новые оппозиционные группы создают Гражданский форум, организуют массовые выступления. Под их напором 24 ноября 1989 г. коммунистическое правительство подает в отставку. Парламент отменяет статью конституции о руководящей роли компартии и выбирает своим председателем лидера «Пражской весны» 1968 г. Александра Дубчека, а 29 декабря – президентом страны лидера «Хартии 77», проведшего несколько лет в заключении драматурга Вацлава Гавела. Он обещает привести страну к свободным выборам, которые состоялись в июне 1990 г. В следующем году последние советские войска покинули страну, а еще через год завершается мирный развод федерации чехов и словаков: с 1 января 1993 г. Чешская Республика и Словакия становятся двумя независимыми государствами.

В Восточной Германии открытие венграми австрийской границы в сентябре 1989 г. вызвало наплыв в венгерские и чешские консульства граждан, жаждавших выехать к соотечественникам на Запад. Под лозунгом «Народ – это мы» ширятся массовые демонстрации с требованием политических реформ. Реформы рекомендует и Горбачев, но шеф ГДР Эрих Хонеккер изрек: «Я не обязан клеить новые обои, если сосед занят перестройкой своей квартиры». Однако остановить демонстрации и поток беженцев через Венгрию он был не в силах. Сменивший его Эгон Кренц перед лицом массовых демонстраций с обеих сторон открыл 9 ноября 1989 г. проход через Берлинскую стену и границу с Западной Германией. После 28 лет разделения ликованию народа не было предела. Горбачев заявил о невмешательстве в объединительный процесс, а на последовавших за тем встречах с канцлером ФРГ Гельмутом Колем поддержал полное объединение Германии и согласился с членством объединенной Германии в НАТО.

В декабре к власти в Восточном Берлине пришло некоммунистическое правительство, следующим летом в ГДР была введена западногерманская валюта, а 3 октября 1990 г. ГДР юридически вошла в состав Федеративной Республики Германии согласно § 23 Конституции 1949 г. За уход советских войск Горбачев взял с Германии 13 млрд немецких марок. Несравнимо большие суммы Западной Германии приходилось много лет вкладывать в Восточную, чтобы несколько выровнять жизненный и культурный уровень немцев бывшей коммунистической части с остальной страной.

В Румынии режим Николае Чаушеску довел страну до полной нищеты и политического бесправия народа. К началу 1980-х гг. ради экономии электроэнергии запрещалось продавать лампочки мощнее 40 ватт, днём электрический свет отключался принудительно. Прилавки магазинов были пусты. Невозможно было купить не только мясо, но и хлеб, молоко, яйца, – и это в богатой природными ресурсами преимущественно сельскохозяйственной стране! В довершение хозяйственных трудностей Чаушеску стал разжигать конфликт между румынами и венграми, православными и протестантами, выставляя себя поборником «православной румынской цивилизации». Дело в том, что венгры Трансильвании требовали восстановления автономной области, упраздненной Чаушеску в 1970-е гг., и тянулись к более свободной этнической родине. В стране тайная полиция осуществляла немало похищений и убийств.

Когда Чаушеску приказал изгнать из Румынии жителя Трансильвании пастора-венгра и известного антикоммуниста Ласло Текеша, 16 декабря 1989 г. начались демонстрации в Тимишоаре. Их пытались подавить военной силой, но стрельба в народ взорвала общество – и венгров, и румын. Началось общенародное восстание, к которому примкнула армия. Чаушеску был 22 декабря свергнут, и через три дня расстрелян вместе с женой, соучастницей его преступлений. В мае 1990 г. на выборах побеждает Фронт национального спасения. Вместо коммунистического на национальный флаг Румынии вновь помещается старый королевский герб.

В Болгарии 10 ноября 1989 г. решением пленума ЦК Болгарской компартии был смещен коммунистический диктатор Тодор Живков (про него в Болгарии шутили: «Вы знаете, кто лучший мичуринец в Болгарии? – Это отец Тодора Живкова: он вырастил говорящую тыкву»). В заговоре по смещению Живкова кроме кандидатов в члены политбюро болгарской компартии – Луканова и Младенова, активное участие принимало и советское посольство (посол Б. Шарапов, представитель КГБ в Болгарии полковник А. Одинцов). Болгарская компартия, освободившись от Живкова, переименовала себя в Болгарскую социалистическую партию и победила на первых соревновательных выборах в июне 1990 г. Но после длительных дискуссий в парламенте президентом страны был избран лидер антикоммунистического Союза демократических сил – Желю Желев. Победа бывших коммунистов на выборах 1990 г. задержала реформы по декоммунизации Болгарии до середины 1990-х гг.

В сентябре 1989 г. Словения приняла поправку к конституции с целью выхода из состава Югославии, что она и сделала в июне 1991 г. одновременно с Хорватией. В 1992 г. независимость объявила Македония. Иначе сложилась судьба республики Босния и Герцеговина. Она на много лет оказалась ввергнутой в огонь жестокой межконфессиональной войны между православными, католиками и мусульманами (все они говорят на практически одном и том же сербскохорватском языке, хотя и пользуются различной графикой). В оставшейся части Югославии (Сербии и Черногории) удержался национал-коммунистический режим Слободана Милошевича.

За 1989–1991 гг. в Восточной Европе рухнуло 8 коммунистических диктатур.

В Китае во время визита Горбачева с 17 по 20 мая 1989 г. повсеместно шли радостные митинги за демократизацию, но после его отъезда власти 3 июня – через 2 дня после свободных выборов в Польше – расстреляли 2 тысячи демонстрантов на Площади Небесного спокойствия (Тяньаньмынь). Китайское руководство уже в 1978 г. начало осторожный переход к рыночным отношениям в экономике, но не думало менять политический строй и идеологию, полагая, что может обеспечить «порядок и благосостояние», тогда как в СССР нет ни того, ни другого.

Освобождением Восточной Европы и воссоединением Германии, произошедшим для него неожиданно, отчасти даже против его воли, хотя он этому решил и не противиться, Горбачев заработал огромный престиж на Западе, получил Нобелевскую премию мира. По добровольному согласию советского руководства в феврале 1991 г. был ликвидирован Варшавский договор, а вместе с ним и социалистический военно-политический блок. 27 июня 1991 г. прекратил существование и Совет экономической взаимопомощи социалистических стран. Начался и быстро осуществился вывод советских войск из бывших стран-союзниц СССР.

ДОКУМЕНТ

Выступая 5 июня 1991 г. в Осло при вручении ему Нобелевской премии, М. С. Горбачев высоко оценил сам факт этих наград, которые даются тем, «кто прославил себя мужеством в борьбе за соединение нравственности с политикой». Он подчеркнул, что основанием межчеловеческих и межгосударственных отношений должна быть солидарность. Таким образом, последний Генеральный секретарь ЦК КПСС отказался от основополагающего принципа коммунизма – классовой борьбы и от самой возможности какого бы то ни было «всепобеждающего учения». М. С. Горбачев, в частности, сказал: «Солидарность – это та общечеловеческая ценность, которая становится всё более необходимой для прогресса и самого выживания рода людского. Но современное государство должно быть достойно солидарности, иными словами, проводить и во внутренних и в международных делах линию на соединение интересов своего народа с интересами мирового сообщества. Задача, несмотря на всю свою очевидность, не из простых. Жизнь куда богаче и сложнее самых совершенных планов, как сделать её лучше. Она, в конце концов, жестоко мстит за насильственное навязывание ей какой-то схемы, пусть даже с благими намерениями. Перестройка позволила нам понять это в отношении своего прошлого. А реальный её опыт научил нас считаться с наиболее общими законами цивилизации». – Нобелевская лекция М. С. Горбачева. Известия. 1991. 6 июня.

Все эти события означали ликвидацию мировой системы социализма – советского блока, а вместе с этим прекращение всемирного противоборства двух противоположных лагерей и окончание холодной войны. В холодной войне не было ни победителей, ни побежденных – русский народ выиграл от ее завершения не меньше народов Европы и Северной Америки, скорее всего, даже больше: война коммунистического режима со всем некоммунистическим миром в течение 70 лет, то горячая, то холодная, совершенно измотала и обескровила Россию. Но кто действительно потерпел поражение в этой войне – это коммунистический режим СССР. Не прошло и года после завершения холодной войны – и коммунистическая власть рухнула в самой России.

Мнение участника событий:

«Коммунистический режим… 70 лет вел против своих подданных перманентную гражданскую войну всеми мыслимыми и немыслимыми способами… Завершение семидесятилетней гражданской войны в России, развязанной Лениным и унесшей десятки миллионов жизней наших соотечественников – главная заслуга команды Горбачева…» – А. Н. Яковлев. Черная книга коммунизма. С. 15.

История антикоммунистических революций конца XX века / Под ред. Ю.С Новопашина. Институт славяноведения РАН. М.: Наука, 2007.

5.3.5. Начало внутриполитической демократизации и экономической либерализации

Реформы 1985–1986 гг., предпринятые Горбачевым, не удавались. Причина неудач была вполне объективной – сформированная коммунистами за семь десятилетий общественно-экономическая система отторгала от себя и рабочее самоуправление, и элементы рыночных отношений. Но одновременно реформы натолкнулись на сильное сопротивление коммунистического руководства из-за верного ощущения, что они приведут к крушению строя. Горбачев, опять же следуя привычным среди коммунистов формам осмысления политического процесса и веря в непорочность и прогрессивность социализма, счел именно своих противников, которые тогда группировались вокруг члена Политбюро Егора Лигачёва, главным препятствием на пути реформ. Он и его друзья-реформаторы были в меньшинстве. И тогда, чтобы преодолеть сопротивление «консервативного большинства» ЦК, Горбачев решил опереться на независимую общественность. Такого с самого октябрьского переворота 1917 г. большевики никогда не допускали. На народ большевики рассчитывали как на субъект политического действия только для захвата и удержания власти. Но Горбачев верил, что «советский народ» пойдет за ним, а не за ретроградами из ЦК, и решился на политическую демократизацию. С 1987 г. начался второй этап перестройки.

В январе 1987 г. на Пленуме ЦК КПСС Горбачев предложил новую концепцию и стратегию реформ. Если прежде предполагалось, что практиковавшийся в СССР 70 лет социализм в основе своей здоров и нужно только «ускорить» его развитие, то теперь «презумпция невиновности» с советской социалистической модели («командно-административной», как она стала именоваться) была снята. У нее были обнаружены серьезные внутренние пороки, которые нужно устранять, направив усилия на создание новой – демократической модели социализма. Новый принцип был провозглашен лозунгом «Больше демократии!». По замыслу Горбачева, политические нововведения, соединяя социализм с демократией, приведут к отстранению от власти консерваторов и бюрократов, то есть тех, кто, по его представлению, были истинными виновниками саботажа и срыва предшествующих реформаторских усилий. Генеральный секретарь, видимо, не сомневался, что политически «освобожденный народ» поставит во главе общества сторонников Горбачева, которых стали именовать «прорабами перестройки».

В июне 1988 г. на XIX партийной конференции из программы КПСС была практически снята «несвоевременная» цель построения коммунизма (обещанного в 1961 г. Хрущевым к 1980 г.) и заменена лозунгами о гласности, демократизации и техническом переоснащении народного хозяйства. Более того, на конференции впервые был провозглашен курс на создание правового государства. Хотя оно должно было быть «социалистическим», это было третье, после отказа от «классовой» внешней политики и привлечения народа к политической деятельности, коренное отступление от ленинского наследия. Государство теперь основывалось не на воле правящего слоя, а на законе и общечеловеческом праве. И это было вполне логично. Без правового государства демократия в принципе невозможна. Право теперь должно было определяться свободно избранным парламентом, а не незаконно узурпировавшей власть в России партией большевиков.

Первой в духе демократизации политической реформой, провозглашенной Горбачевым, стали «альтернативные выборы». И по политологическим, и по литературным канонам эта формула звучала как нонсенс, являлась откровенной тавтологией, ибо любой выбор заключает в себе альтернативу. Но в СССР 1987 г. никто не обратил на это внимание: в советской политической практике безраздельно господствовали выборы без альтернативы, которые на самом деле могли быть в лучшем случае поименованы голосованием или избранием, но в коммунистической идеологии преподносились неизменно как самые демократические из всех возможных. Нововведение Горбачева по советским меркам было действительно радикальным, но он, скорее всего, не предполагал, что введение классической формулы выборов обернется политической революцией, разрушительной не только для командно-административной модели, но и для коммунистического режима в целом, и для КПСС, и для СССР.

На XIX июньской конференции КПСС была одобрена серия мер по демократизации политической системы. Альтернативные выборы становились основой избрания депутатов Советов всех уровней. Сами Советы предполагалось преобразовать в соответствии с канонами парламентаризма и передать им государственные функции, узурпированные прежде партийными органами. То есть впервые с 1917–1918 гг. государственная власть в России из большевицкой становилась «советской».

В соответствии с новым подходом были намечены выборы первого Съезда народных депутатов СССР. Партийная конференция также высказалась в пользу развития разделения властей, гражданского общества, а также расширения прав республик в составе СССР. Этими решениями коммунистической партийной конференции все внеправовые средства, с помощью которых коммунистическая верхушка управляла народом России, отбрасывались и уничтожались.

План перестройки высших государственных учреждений был закреплен 1 декабря 1988 г. в законах, принятых Верховным Советом. Высшим законодательным органом СССР стал Съезд народных депутатов, избираемый на 5 лет и собирающийся раз в год. В новых законах было предусмотрено выдвижение более чем 1 кандидата на 1 место.

Убежденные в том, что только экономически свободный субъект может быть политически независимым, Горбачев и его сторонники предложили в 1987–1988 гг. соединить социализм не только с демократией, но также с рынком (а не с его отдельными элементами, как в 1985–1987 гг.). Рыночные реформы, означавшие начало экономической либерализации, были достаточно многочисленны, но они не смогли поколебать основ командно-административной экономики, созданных за семь десятилетий на крови принудительных национализаций и коллективизации. Да и человек в СССР был за эти десятилетия крепко отучен от самостоятельного и самоответственного труда, привык к тому, что «всё вокруг колхозное, всё вокруг – ничьё». Законы об индивидуальной трудовой деятельности, о кооперации, об аренде, о фермерских хозяйствах и другие воплощались в жизнь с огромными трудностями, удельный вес новых экономических явлений оставался ничтожно малым и не смог повлиять на ослабление кризисных явлений в экономике.

Наиболее важное место среди рыночных реформ отводилось Закону о государственном предприятии (объединении), одобренному в июне 1987 г. и вступившему в силу в силу с 1 января 1988 г. Закон перераспределял прерогативы между министерствами и предприятиями, наделяя последние большой экономической самостоятельностью и создавая тем самым конкурентную среду. Роль центральных планирующих органов сводилась к подготовке контрольных цифр хозяйственного развития и определению государственного заказа, долю которого предполагалось постоянно снижать. Продукция, произведенная сверх госзаказа, могла реализоваться по свободной цене на любых выгодных для предприятий рынках. Кроме того, предприятия получили «свободу рук» в определении численности работающих, установлении заработной платы, выборе хозяйственных партнеров. За трудовыми коллективами закреплялось право выбора администрации.

Предполагалось, что в 1988 г. закон будет распространен на 50 % промышленных предприятий, а в 1989 г. – на другую половину. Но уже в 1988 г. выяснилось, что закон прочно забуксовал, а в следующем году стало ясно, что его воплощение потерпело неудачу. Тому было несколько причин. Одна заключалась в том, что предприятия столкнулись с полным отсутствием инфраструктуры, которая позволяла бы им более или менее уверенно пускаться в «свободное плавание». В стране не было посреднических организаций, товарно-сырьевых бирж, которые наладили бы механизмы закупок сырья и сбыта продукции. В таких условиях большинство руководителей предпочитали не рисковать, а получать по максимуму госзаказ, который служил гарантией централизованного снабжения сырьем и сбыта готовой продукции. Но они меняли ассортимент в пользу более дорогих изделий, приносивших большую прибыль. Дешевые изделия стали исчезать из торговой сети: росли дороговизна и дефицит. Добавочный доход предприятия пускали не на совершенствование или расширение производства, а на повышение зарплаты.

Индивидуальная трудовая деятельность и смешанные предприятия с участием иностранного капитала были разрешены еще в конце 1986 г., но теперь при госпредприятиях могли создаваться так называемые «кооперативы» – фактически частные фирмы, арендующие у госпредприятий помещения. «Кооперативы» при предприятиях, главной долей которых обычно владели директора, получали высокие барыши за счет разницы между дешевым государственным сырьем и высокими свободными ценами на свои изделия.

Основной результат реформы 1987 г. состоял в том, что она дала возникнуть новому слою деловых людей. Начало многим банкам и другим предприятиям, развившимся после реформ 1992 г., было положено именно в 1988 г. В то же время, несовместимость директивных отношений в системе госпредприятий с рыночными становилась очевидной. Одновременно усилилось жестокое преследование подпольных предпринимателей, сформировавшихся в брежневское время независимо от государства. Они получили большие лагерные сроки и перестали быть конкурентами новому слою.

Рыночные отношения не сложились и в силу утвердившихся стереотипов сознания советского человека, характерных и для администрации, и для государства, и для рабочих. Накануне вступления закона в силу было известно, что в стране насчитывается более 30 % убыточных предприятий, кроме того, еще 25 % получали очень небольшую прибыль, а это обрекало всех их в условиях перехода к самофинансированию и прекращения государственных дотаций на банкротство. Возможность и условия банкротства были предусмотрены статьёй 23 закона о предприятиях. Но статья эта так и не была введена в действие: лоббистские усилия партийно-хозяйственных органов, министерств, как и активность профсоюзов и трудовых коллективов, оставили «на плаву» даже самые безнадежные предприятия. Ничего не дало и право сокращения числа работающих: перспектива возникновения безработицы была решительно осуждена и трудовыми коллективами, и обществом в целом. Общественное мнение не приняло и перспективы повышения цен как следствия экономической свободы предприятий.

Неудачи экономических реформ углубляли хронический продовольственный и товарный голод. Горбачев пытался гасить общественный кризис и сохранить политическое лидерство с помощью своего главного и любимого нововведения – демократизации. Но демократизация быстро обрела собственную жизненную силу, оборачиваясь, вопреки помыслам архитектора перестройки, против ее творца.

5.3.6. «Гласность». Подъем общественной активности. Национальные и демократические движения

«Гласность» под руководством курирующего средства массовой информации А. Н. Яковлева быстро выходит за первоначальные рамки «критики и самокритики». В январе 1987 г. Горбачев объявил: «В советском обществе не должно быть зон, закрытых для критики». В печати, по радио и на телевидении начинаются острые дискуссии по самым разным вопросам современности. В январе 1987 г. появляются статьи Юрия Нагибина и Михаила Горбаневского о возвращении городам и улицам их исторических имен. Предстоящее 70-летие Октября дает повод раскрывать правду о советском прошлом, о репрессиях и терроре.

Оживают искусство, литература и издательское дело. В мае 1986 г. Союз кинематографистов на съезде в Москве избавляется от партийного руководства и выбирает председателем режиссера Э. Климова. Съезд театральных деятелей также выбирает реформаторское руководство. После встречи с Горбачевым в июне 1986 г. тем же путем следует съезд Союза писателей. Происходит смена редакций основных журналов: во главе «Нового мира» становится С. П. Залыгин, во главе «Знамени» Г. Я. Бакланов, во главе «Огонька» В. А. Коротич.

Следующие три года становятся подлинным праздником запрещенной ранее литературы. В размывании коммунистического режима огромную роль сыграли литературные и публицистические журналы, такие как «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Дружба народов», «Огонёк». Тиражи толстых журналов взмыли вверх и стали соперничать с тиражами многих газет. Особую популярность приобрели появившиеся в журналах, прежде строго-настрого запрещенные и даже не упоминавшиеся романы и повести русских писателей, уничтоженных когда-то системой или эмигрировавших за рубеж.

До русского читателя на родине наконец доходят «Мы» Михаила Замятина, «Доктор Живаго» Бориса Пастернака, «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана, «Белые одежды» Дудинцева, «Реквием» Анны Ахматовой, а в 1989 г. «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына. Выходят и ранее недоступные «Окаянные дни» Ивана Бунина, «Лето господне» и «Солнце мертвых» Ивана Шмелева, «Дар» и «Другие берега» Владимира Набокова: струя культуры Русского Зарубежья, вливаясь в общий поток, способствует раскрепощению сознания. Очень важным для освобождения от пут марксизма стало издание в России философских и социологических трудов Николая Бердяева, Ивана Ильина, Николая Лосского, Николая и Евгения Трубецких, Питирима Сорокина, Георгия Федотова. Посмертно деятели первой эмиграции участвуют в свержении коммунистического режима.

Из современных произведений пользуются популярностью пьеса Михаила Шатрова «Брестский мир», роман Анатолия Рыбакова «Дети Арбата», связанные с разоблачением сталинщины. И особенно фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние». Его смотрит практически вся Россия, а главная тема – покаяние детей за страшное прошлое, сотворенное отцами, и финальный вопрос героини «Кому нужна дорога, если она не ведет к храму?» до сего дня продолжают для многих из поколения перестройки быть камертоном происходящих в стране преобразований.

Сталинский период был определяющим в становлении Советского Союза, и его разоблачение логически ведет к нравственному выводу о необходимости не «перестраивать», а устранять власть компартии. В 1989 г. был отменен запрет на ввоз литературы из-за границы и рассекречена часть архивов, в частности, вывезенный в 1945 г. из Праги Русский заграничный исторический архив (РЗИА). Партийная цензура и монополия государства на средства массовой информации были отменены законом СССР «О печати» от 12 июня 1990 г. После этого в стране стали печатать практически всё.

За идейным раскрепощением следует самоорганизация общества. Из объекта политического управления и той тени, которую чем дальше, тем больше боятся коммунистические правители, российское общество превращается, как в 1905–1917 гг., в важнейшего субъекта политического процесса.

Центры притяжения общественной самоорганизации поначалу были самыми разными: спортивные клубы, музыкальные рок-группы, творческие союзы, научные семинары и, наконец, политические клубы. Из научно-интеллектуальных центров свободной мысли 1986–1990 гг. можно назвать ежемесячный семинар в Центральном экономико-математическом институте в Москве и семинар по ретроспективной и сравнительной политологии – «Полития», проводившийся в различных академических институтах Москвы, но чаще всего в Институте востоковедения.

Политклубы, возникшие не только в Москве и Ленинграде, но также в Свердловске, Саратове, Челябинске, Набережных Челнах, объединяла цель демократизации и радикализации процесса перестройки. Было создано много дискуссионных клубов типа «Московской трибуны», собиравших по преимуществу творческую интеллигенцию и ставших генераторами программ и идей углубления перестройки. Они уже не удовлетворялись концепцией демократического социализма, предложенной Горбачевым, а, как с осуждением говорил сам архитектор перестройки, стали «подбрасывать идею о политическом плюрализме, многопартийности и даже частной собственности». И действительно, политический организованный протест начинает складываться в России.

Первым видным достижением такого протеста стал отказ правительства в июле 1986 г. от очередного проявления гигантомании – проекта переброски воды сибирских рек в засушливые районы Средней Азии. Протесты были массовыми: помимо писателей и ученых письма подписывали сотни людей в городах Сибири. В том же июле общественный протест в Москве уберегает от сноса ряд исторических зданий в Лефортово. Общественность не только протестует, но и работает над выдвижением альтернатив. В августе 1986 г. на Змеиной горке под Ленинградом проходит семинар молодых экономистов по вопросам перехода от плановой экономики к рынку. В числе участников Егор Гайдар, Анатолий Чубайс и другие известные впоследствии фигуры.

В марте 1987 г. в Ленинграде идут демонстрации по поводу сноса гостиницы «Англетер», где окончил жизнь поэт Сергей Есенин. Они кладут начало культурно-экологическому движению «Спасение», которое затем перерастет в эколого-политическое. Его одно время возглавлял писатель Даниил Гранин, и в нем впервые нашли себя будущие демократические деятели города. Зрителей привлекают новые программы телевидения – «Взгляд» Владислава Листьева и другие.

В том же марте 1987 г. в Москве состоялась первая дискуссия на экономические темы, организованная клубом «Перестройка». Клубы эти быстро распространяются по всей стране. Выступая в поддержку Горбачева, против реакционных сил в компартии, они со временем становятся основой радикально-реформаторского крыла самой компартии, которое в августе 1989 г. начало оформляться как Демократическая платформа КПСС.

В июле и августе 1988 г. в Москве начинают выходить неформальные газеты «Гласность» и «Экспресс-Хроника», осенью в Ленинграде проходит уже съезд редакторов неформальных изданий. Тем же летом бывшие политзаключенные организуют первые группы общества «Мемориал». Замысел построить величественный памятник миллионам жертв коммунистического террора со временем становится нереальным. Но около 200 групп заняты увековечением их памяти иными путями: составляют списки погибших, находят места захоронения, организуют помощь выжившим и их потомкам, ведут научно-исследовательскую и политическую работу. Из-за сопротивления властей «Мемориал» только в январе 1989 г. был оформлен как Всесоюзное добровольное историко-просветительское общество.

6 сентября 1987 г. в Москве группа деятелей Всесоюзного общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИК) под руководством Д. Д. Васильева создает Национально-патриотический фронт «Память», проводит первый большой несанкционированный митинг. Вскоре мишенью национал-патриотов сделались, помимо компартии, и евреи (демонстрация против «Тель-Авидения» в Останкино в 1989 г.).

В том же сентябре в Москве создаются филиал Международного общества прав человека (МОПЧ) и организация либералов «Гражданское достоинство», позднее ставшая Партией конституционных демократов. Быстро растут казачьи объединения: как «белые», так и «красные».

23 августа 1987 г. в 48-ю годовщину пакта Молотова – Риббентропа вызвавшего советскую оккупацию, в балтийских республиках проходят митинги. Они положили основу Народным фронтам, стремившимся к освобождению своих стран. Поначалу их требования шли в направлении развития резолюций XIX партконференции, но с конца 1988 г. появились признаки того, что они не удовлетворятся расширением суверенитета республик в рамках СССР. В средствах массовой информации, на собраниях и митингах, организуемых Народными фронтами, все чаще и громче звучали фразы о советской оккупации Прибалтики, необходимости восстановления государственной независимости трех республик.

Кроме Прибалтики, Народные фронты добились наибольшего влияния в закавказских республиках. В Армении Народный фронт во главе с Левоном Тер-Петросяном наряду с общедемократическими требованиями выдвинул цель возвращения в состав республики Нагорного Карабаха, что привело к резкому обострению противоречий с Азербайджаном. Осенью 1988 г. шесть руководителей армянского Народного фронта были арестованы и переправлены в московскую Бутырку, но 31 мая следующего года освобождены в полном составе и с ликованием встречены в Ереване. В Грузии Народный фронт во главе с Завиади Гамсахурдиа постепенно вошел в жесткое противоборство с коммунистическим руководством республики, завершившееся трагическими событиями 9 апреля 1989 г., когда власти использовали силы Советской армии для разгона массового митинга в центре Тбилиси, созванного, чтобы выразить протест требованию абхазов о независимости от Грузинской ССР (см. 5.3.9). В ходе жестокого столкновения было убито 20 сторонников Народного фронта, после чего в Грузии начался быстрый рост антирусских настроений.

7 мая 1988 г. в Москве возникает Демократический союз (ДС). В годовщину начала Красного террора 5 сентября он проводит митинги в Москве и Ленинграде. Их разгоняет милиция, но с полдюжины неформальных групп объединяются в политическое движение. В Кратово под Москвой 7 сентября 1988 г. проходит учредительный съезд ДС. Руководители – Валерия Новодворская, Д. Стариков, И. Царьков и другие – стоят на радикальных позициях и не намерены участвовать в выборах, пока у власти КПСС. ДС занят агитацией и проведением уличных выступлений.

В июне-сентябре 1988 г., по примеру Прибалтики, во многих русских городах возникают Народные фронты за перестройку. Чтобы не навлечь на себя подозрения в «контрреволюции», они выступают за «совершенствование» строя и общенациональной организации не создают. Тем не менее, многолюдные выступления ширятся повсеместно. В июне в Томске проходит митинг под лозунгом «Перестройка в опасности!», в августе, в годовщину вторжения в Чехословакию ДС устраивает митинг на Пушкинской площади в Москве (разогнан милицией), клуб «Перестройка» – в Красноярске (митинг, хотя и разрешен, тоже разогнан), в Куйбышеве (Самаре) 20-тысячный митинг требует снятия местного первого секретаря обкома (смещен).

Прибалты выступали на митингах под своими национальными флагами, вывешивание которых строго наказывалось после 1940 г. Российская оппозиция коммунистам заявила о себе так же: 7 октября 1988 г. в Ленинграде на стадионе «Локомотив» недавно вышедший из заключения член НТС Р. Б. Евдокимов и его единомышленники впервые на подконтрольной советской власти территории подняли российский трехцветный флаг. Это вызвало потрясающий эффект «ниспровержения основ» строя, хотя многие русские люди к 1988 г. уже забыли, каков русский национальный флаг. Вскоре трехцветный флаг (или как его на французский манер почему-то стали называть – триколёр) стал повсеместно символом антикоммунистических демонстраций в России.

В 1988 г. самостоятельную позицию проявили не только демократические и национальные группы и движения, но также консервативно-охранительные круги. Самая жесткая контратака партийной бюрократии пришлась на март-апрель. В марте в газете «Советская Россия» появилась ортодоксальная статья «Не могу поступаться принципами», в которой Нина Андреева, преподаватель одного из ленинградских институтов, решительно осуждала архитекторов перестройки за утрату классового подхода и попытку под видом «улучшения социализма» насадить в стране чуждую идеологию и строй. Не ограничившись этим, она выступила в защиту Сталина и проводившейся им политики. Статья Андреевой появилась в тот момент, когда Горбачев находился в зарубежной поездке, и явно застала сторонников перестройки врасплох. Поскольку «Советская Россия» являлась газетой ЦК КПСС, быстро распространились слухи, что в верховном политическом эшелоне страны вызрел заговор консерваторов во главе со вторым секретарем ЦК КПСС Егором Лигачевым, а статья Андреевой является для их сторонников сигналом к контрнаступлению. После того, как стало известно, что статья перепечатана в десятках областных партийных газет, тревога сторонников перестройки сменилась паникой. В течение трех недель газеты, поддерживавшие реформаторский курс, пребывали в шоке, не решаясь вступить в полемику с газетой ЦК КПСС.

И только 5 апреля самая главная партийная газета «Правда» ответила на статью Н. Андреевой публикацией «Принципы перестройки: революционность мышления и действий». Публикация шла без подписи, как редакционная статья, выражающая, следовательно, официальную линию ЦК КПСС. По стилю и идеям авторство ее установить было несложно: она принадлежала перу Александра Яковлева. Одно за другим в ней решительно отвергались все положения Андреевой. После этого в течение полутора лет охранительно коммунистические круги не решались на открытое выступление против перестройки.

Важным шагом в направлении демократизации стало освобождение политзаключенных. Всего на середину 1980-х гг. в местах лишения свободы находилось около 2000 политзаключенных. Что касается состава осужденных за «антисоветскую агитацию и пропаганду», то 90 % из них были мужчины, причем преимущественно молодые и образованные: 36 % были в возрасте от 18 до 30 лет – вдвое больше, чем среди населения в целом. Около 15 % имели высшее образование – несколько больше, чем среди населения в целом. По национальности, среди осужденных было мало представителей азиатских народов и непропорционально много прибалтийцев и евреев.

16 декабря 1986 г. Горбачев позвонил в Горький (Нижний Новгород) и сказал А. Д. Сахарову, что тот может вернуться из ссылки в Москву. Сахаров напомнил про недавнюю смерть Анатолия Марченко в заключении, про других «узников совести». Горбачев ответил, что многих уже отпустили, другим улучшили условия. В феврале 1987 г. их тоже стали небольшими партиями освобождать, хотя некоторым пришлось сидеть до 1990 г. На осень 1986 г. их было 477 человек, осужденных по ст. 70 («антисоветская пропаганда») и 190¹ («190-прим» – «клеветнические измышления»), плюс около 500 (включая религиозных активистов), осужденных по разным статьям. Статьи 70 и 190¹ из Уголовного кодекса были исключены в 1989 г.

Другим шагом к развитию «гласности» стало прекращение глушения западных радиопередач 30 ноября 1988 г. Глушение было начато в конце 1940-х гг. и с тех пор совершенствовалось. К 1980-м гг. работало около 3500 «глушилок», как в системе дальнего радиоподавления, так и местных, стоявших в каждом из 200 крупных городов СССР. Их суммарная мощность более чем в 5 раз превышала мощность западных радиостанций, которые они подавляли. Глушение официальных радиостанций – «Голос Америки», Би-би-си, «Немецкая волна» прерывалось в периоды «разрядки» 1963–1968 и 1973–1980 гг., и временами шло выборочно. Передачи на русском языке таких стран, как Канада, Франция, Швеция, после 1968 г. вообще перестали глушить. А радио «Свобода», «Свободная Европа» и небольшую «Свободную Россию», вещавшую с 1950 по 1976 г., глушили непрерывно. Но, несмотря на сильные помехи, народ находил возможности «голоса» слушать. В августе 1991 г. на баррикаде перед Белым домом кто-то вывел: «Спасибо Голосу Америки за правдивую информацию».

Послабления коснулись и эмиграции. Число выехавших за границу на постоянное жительство росло. В 1987 г. СССР покинуло, как они объявили, «навсегда», 39 129 человек, в 1988 г. – 108 189, в 1989 г. – 234 994; в 1990 г. – 452 262 человека. Выезжали преимущественно евреи – в Израиль, этнические немцы – в Западную Германию, греки – в Грецию и кто угодно – в США, причем во всех этих потоках было много русских.

5.3.7. Возвышение Бориса Ельцина

На октябрьском 1987 г. Пленуме ЦК КПСС в руководстве КПСС начинает оформляться радикальная фракция – с критикой непоследовательности и медленности проведения реформ в стране выступил первый секретарь Московского городского комитета КПСС Борис Николаевич Ельцин, назначенный Горбачевым на этот пост вместо Гришина 23 декабря 1985 г. Обнаружив большой политический талант, Б. Н. Ельцин к 1987 г. понял, что власть в стране ускользает из рук партийной номенклатуры Политбюро и будет принадлежать тому, кто станет кумиром революционной толпы. Народ же в первую очередь желал покончить с ложью и несправедливостью в распределении богатств страны, когда правители, называя себя «слугами народа» и «строителями коммунизма», живут сами уже «как при коммунизме», а народ, которому они якобы служат, держат в бедности. Особенно раздражали людей скрытые привилегии – продуктовые распределители, спецаптеки, спецполиклиники, спецсанатории и т. п.

Ельцин знал, на что он шёл. Когда консервативное большинство пленума и сам генсек стали осуждать его за отсутствие реализма, он тут же вместо того, чтобы оправдываться или доказывать свою правоту, хлопнул дверью – подал в отставку с поста первого секретаря МГК КПСС.

В июне 1988 г. на партконференции он уже заявляет, да так, чтобы это стало слышно по всей стране: «Должно быть так: если чего-то не хватает у нас, в социалистическом обществе, то нехватку должен ощутить в равной степени каждый без исключения. Надо наконец ликвидировать продовольственные «пайки» для, так сказать, голодающей «номенклатуры», исключить элитарность в обществе, исключить и по существу и по форме слово «спец», так как у нас нет спецкоммунистов». Годом позже Ельцин продолжал развивать ту же тему: «Пока мы живём так бедно и убого, я не могу есть осетрину и заедать её чёрной икрой, не могу мчать на машине, минуя светофоры и шарахающиеся автомобили, не могу глотать импортные суперлекарства, зная, что у соседа нет аспирина для ребенка. Потому что стыдно» («Исповедь на заданную тему»).

Эти слова, расходясь в сотнях тысяч экземпляров по всей стране, вызывали колоссальную симпатию к секретарю ЦК – диссиденту. Людей привлекала не только глубокая честность этих слов, достойных махатмы Ганди, но, главное, то, что говорил их не нищий и гонимый правозащитник «из зависти», а всё имеющий представитель высшей партноменклатуры, готовый от всего отказаться ради правды, ради людей, «потому что стыдно». Ельцин, строитель по профессии, умеющий говорить с простыми людьми на понятном для них языке, с 1989 г. становится кумиром толпы, далеко обходя «заумных интеллигентов» – академика Сахарова, Юрия Афанасьева и, тем более, «заморского Солженицына», который из далекого Вермонта присылает для большинства неудобопонятный, слишком умный и честный текст – программу «Как нам обустроить Россию». Солженицын советует создавать пирамиду земств от уезда до всероссийской Думы – это что-то сложное и невразумительное. А вот отказаться от спецпайков и спецмашин, как объявил Ельцин, – это понятно, просто. Это – по-нашему. Все бы начальники так поступили. На митингах в Москве в 1990 г. повсюду плакаты: «Народ и Ельцин едины!», «Дядя Горби обманул нас с бабушкой. Мы за Ельцина – он честный».

Вчерашний первый секретарь Свердловского и Московского партийных комитетов смог взойти на самый гребень поднимающейся волны народного негодования коммунистическим режимом и мастерски удержаться на этом гребне вплоть до того момента, когда этот вал смял его главного соперника – архитектора перестройки Михаила Горбачева.

5.3.8. Освобождение Церкви

В начале 1980-х гг. на территории СССР оставалось всего 6700 православных храмов и 16 монастырей (2 – в РСФСР). На восьмимиллионную Москву приходилось лишь 46 православных храмов; в Ленинграде на 4 миллиона жителей – 12. Подавляющее большинство приходов было сосредоточено в Западной Украине, Западной Белоруссии, Молдавии и балтийских республиках – регионах, присоединенных в 1939–1940 гг., а потому менее подвергшихся принудительной атеизации. Советское государство, не желая роста влияния православия на умы граждан, до 1987 г. ограничивало регистрацию православных общин. В 1984 г. в СССР были зарегистрированы 2 православные общины, тогда как лютеранских – 12, баптистских – 19, пятидесятнических – 26, адвентистских – 12.

С 1984 по 1987 г. были зарегистрированы 234 общины этих четырех протестантских деноминаций и только 31 православная община. Председатель Совета по делам религии при Совмине СССР Константин Харчев в лекции перед преподавателями Высшей партийной школы в марте 1988 г. признал: «Раньше мы давили Русскую Православную Церковь и не сдерживали сектантов, так как боялись, что они уйдут в подполье, и мы окончательно потеряем над ними контроль. Но ведь католики, протестанты, баптисты, евангелисты и многие другие имеют центры и органы управления вне досягаемости советской власти, и потому их бурный рост чреват непредсказуемыми последствиями» (Русская мысль. № 3725. 20 мая 1988).

В первые годы правления Михаила Горбачева вопросы религиозной свободы были на периферии интересов государства и общества. XXVII съезд КПСС привычно призывал утверждать «научно-атеистическое мировоззрение для преодоления религиозных предрассудков» и «широко внедрять новые советские обряды и обычаи». На заседании Политбюро Михаил Горбачев в июле 1986 г. объяснял: «Надо стараться снизить религиозность, перевести эту потребность в другое русло». Егор Лигачёв в сентябре 1986 г. на совещании глав кафедр общественных наук порицал творческую интеллигенцию за «заигрывание с боженькой», за «выступления в пользу терпимого отношения к религиозным идеалам, в пользу возвращения к религиозной этике». В конце 1986 г. по указке ЦК КПСС разворачивается всесоюзная антирелигиозная кампания, в ходе которой такие газеты, как «Правда», «Правда Востока», требуют от интеллигенции и молодежи покончить с «кокетничаньем с боженькой», а от Церкви «прекратить спекулировать на эстетических и этических потребностях людей». Главный атеист И. А. Крывелев возмущается такими новыми произведениями литературы, как «Плаха» Чингиза Айтматова и сборник рассказов Виктора Астафьева «Место действия». Верующих продолжали выгонять с работы и дискриминировать иными способами.

Но это была уже последняя богоборческая кампания коммунистов. Год Чернобыльской катастрофы вызвал резкое усиление в обществе мистических настроений. Многие вспоминали слова из Апокалипсиса Иоанна – «упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде «полынь»; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки» [Откр. 8, 10–11]. Чернобыль – «полынь» по-украински (чорнобиль). Возмущение коммунистическим руководством, допустившим, а потом скрывавшим эту страшную аварию, соединялось у многих с чувством, что начинаются новые казни Божии за богоотступничество власти и народа. Эти мысли звучали в печати, об этом говорили делегаты Съезда писателей. «Вот если бы на головы современных осквернителей храмов… богохульников… низвергся вселенский свинцовый дождь – на всех человеконенавистников, на гонителей чистой морали», – говорил, например, Виктор Астафьев. Настроения общества в условиях гласности и демократизации не могли игнорироваться коммунистической властью. Несмотря на сопротивление партийных традиционалистов, освобождение религии как одной из форм общественного сознания началось вместе со вторым этапом перестройки.

В 1987 г. Церкви была возвращена Оптина пустынь, постепенно снимались ограничения с регистрации православных общин. Свой вклад в повышение общественного статуса Церкви внесли выступления и публикации академиков Дмитрия Лихачева, Бориса Раушенбаха, филолога Сергея Аверинцева, журналистов – Юрия Щербака, Александра Нежного.

Внимательных христиан радостно удивили слова Горбачева, сказанные в конце января 1988 г. в британском парламенте – «В этом году мы собираемся праздновать тысячелетие Крещения Руси». Эти слова произнес Генеральный секретарь ЦК КПСС, партии, объявлявшей атеизм одним из своих принципиальных оснований. Он, тем не менее, собирался праздновать тысячелетие Крещения Руси.

На 29 апреля 1988 г. Горбачев назначил встречу Патриарху Пимену, чтобы расспросить его о нуждах Церкви. Митрополит Филарет (Вахромеев), в то время председатель отдела Патриархии, ведающего внешними связями (в том числе и с государством), рассказывал авторам этого учебника, как они с Патриархом готовились к встрече: «Мы составили список просьб от самых незначительных до очень важных, системных. Решили начать с самых простых вопросов, а если Горбачев отнесется к ним благосклонно, то предложить к рассмотрению более сложные и существенные. Вопросов всего было 24. Когда на встрече Горбачев увидел, что я смотрю в список, он попросил разрешения взглянуть в него сам, и, посмотрев, на минуту задумавшись, сказал: «Все эти вопросы считайте решенными, что еще нужно для восстановления Церкви?» Следует добавить, что ни сам Горбачев, ни члены его семьи в то время не были верующими людьми. Внимание к нуждам Церкви было для Генерального секретаря следствием сложившегося его убеждения в приоритете «общечеловеческих ценностей» над классовыми и партийными.

Свидетельство очевидца

Помощник М. С. Горбачева А. С. Черняев под 26 апреля 1988 г. оставил такую запись в своем дневнике (видимо, не отмечая дат, Черняев делал записи и в два последующие дня): «С утра М. С. (Михаил Сергеевич. – Ред.) будет принимать Патриарха. Долго Иван Фролов (доктор философских наук, помощник Горбачева. – Ред.) мучился, как предложить называть: святой отец, Ваше преосвященство или мирским именем-отчеством?» – А. С. Черняев. Совместный исход. Дневник двух эпох. С. 755.

1988 г. вошел в историю как год радикальных перемен в отношениях Церкви и государства, Церкви и общества, ознаменовав смену эпох в государственно-церковных отношениях: Церковь гонимая, Церковь мучеников становится Церковью свободной. После апрельской встречи Горбачева с Патриархом Пименом юбилейные церковные торжества действительно приобрели статус общегосударственного торжества.

В мае 1988 г. в Оружейной палате Московского Кремля состоялась торжественная передача Церкви древних святынь, хранившихся в кремлевских запасниках, – частиц Древа Господня, десницы апостола Андрея Первозванного, главы святителя Иоанна Златоуста, частиц мощей русских святых. Накануне юбилейных торжеств, проходивших с 5 по 12 июня, была возвращена Церкви часть Киево-Печерской лавры. На празднование 1000-летия Крещения Руси, подтверждая всехристианское значение этого торжества, в Москву прибыли первоиерархи вселенских и поместных Церквей – патриархи Антиохийский, Иерусалимский, Грузинский, Болгарский, главы Кипрской, Польской, Чехословацкой, Американской церквей, архиепископ Кентерберийский, католикос всех армян, глава Коптской Церкви.

Поместный Собор открылся 6 июня (в Неделю всех святых) в Богоявленском соборе. 9 июня Собор провозгласил в лике святых, впервые с начала гонений (отдельные канонизации проходили только в автономных церквах Московской патриархии – Японской и Американской), восьмерых деятелей Русской Церкви: одного из обновителей русского монашества в XVIII в. – преподобного Паисия Величковского; благоверного Великого князя Димитрия Донского; иконописца – преподобного Андрея Рублева; богословов – преподобного Максима Грека, святителя Феофана Затворника, святителя Игнатия (Брянчанинова); митрополита Макария Московского; преподобного Амвросия Оптинского, блаженной Ксении Петербургской. Собор также принял «Устав об управлении Русской Православной Церковью», основные положения которого были приведены в соответствие с решениями Поместного Собора 1917–1918 гг. На Соборе впервые за многие десятилетия развернулось живое и даже полемическое обсуждение церковных проблем. Выступающие, в частности, подчеркивали, что хотя со времени Поместного Собора 1971 г. крещение приняло свыше 30 млн человек, большинство крещенных оставались невоцерковленными, духовных школ было мало, уровень подготовки пастырей в них был низок, а религиозное образование для мирян отсутствовало вообще.

10 июня в Большом театре состоялся юбилейный торжественный акт, на котором в докладе о 1000-летнем пути Русской Церкви говорилось, что в последние 70 лет «складывающиеся между государством и Церковью отношения не были однозначными… Среди тех, кто подвергся массовым репрессиям, были и священнослужители, верующие. Церковь разделила с народом тяготы выпавших на его долю испытаний». Впервые за многие десятилетия Церковь официально, хотя и осторожно, заговорила о гонениях на верующих в России в XX в.

За Поместным Собором юбилейные торжества продолжились по всем епархиям, возрождая для русских людей красоту богослужения и церковного искусства, глубину богословской мысли, выдающуюся культурную роль православия для России. Впервые за все годы существования СССР Церковь оказалась в центре общественного внимания. Если катастрофа в Чернобыле вызвала волну массовых крещений на фоне роста апокалиптических настроений, то торжества 1988 г. способствовали почти двойному увеличению числа крещений на фоне роста общественных ожиданий в отношении православия. Одновременно началось массовое открытие монастырей и приходов. Если в 1987 г. было открыто 16 приходов, то в 1988 г. – 809, а в первые девять месяцев 1989 г. – 2039. Ко времени распада СССР в декабре 1991 г. число православных приходов достигло десяти тысяч.

В октябре 1989 г., в год празднования 400-летия учреждения патриаршества на Руси, на Архиерейском соборе были канонизированы не только первый Патриарх Московский Иов, но и Патриарх Тихон (Белавин), чья канонизация положила начало прославлению сонма новомучеников и исповедников Российских, пострадавших в годы большевицкого террора. На этом же соборе было принято решение о создании Белорусского экзархата. Через год на другом Архиерейском соборе была дарована самостоятельность Украинской Православной Церкви. В условиях децентрализации государственной власти, угадываемого грядущего распада СССР, Церковь формировала свою церковно-административную структуру для духовного служения в обстоятельствах возможных государственно-политических разделений.

В мае 1990 г., после 19-летнего управления Церковью, скончался патриарх Пимен (Извеков). На июньском Поместном Соборе решался вопрос о будущем патриархе. Местоблюститель патриаршего престола митрополит Киевский Филарет (Денисенко) предполагал, что будет избран именно он. Но известные Собору «слабости» митрополита как в личной жизни (он, будучи монахом, был фактически женат, имел детей и внуков), так и в отношениях с коммунистической властью, ставленником которой он фактически был, побудили Собор искать иного кандидата. Рядом архиереев была выдвинута кандидатура митрополита Сурожского Антония (Блума) (1914–2003), который, являясь верным сыном Русской Православной Церкви Московского Патриархата, крупнейшим православным богословом и, как считали многие, духоносным мужем, всегда находился в твердом противостоянии коммунистическому режиму и никогда не жил в Советском государстве, будучи сыном эмигрантов. Он, к моменту собора, уже много лет возглавлял епархию РПЦ на Британских островах (Сурожскую епархию). Его книги, выступления, проповеди пользовались исключительной популярностью среди христиан, как России, так и Русского Зарубежья. Однако избрание патриархом епископа из русской эмиграции, да еще и столь популярного, означало полную смену умонастроений и ценностей в Московском Патриархате, архиереи которого привыкли с момента легализации Церкви Сталиным в сентябре 1943 г. подчиняться богоборческому коммунистическому режиму, невольно или вольно сотрудничать с ним. Митрополит Антоний Сурожский был, видимо, слишком свежим ветром в патриарших палатах Русской Церкви, и его кандидатуру отклонили под тем предлогом, что владыка Антоний не был гражданином СССР (очень странный и натянутый аргумент для Церкви Христовой). В конце концов, члены Собора, которых уже сильно затронули веяния свободы, сошлись на компромиссной кандидатуре митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (Ридигера). Митрополит Алексий был вполне своим человеком в епископате Русской Церкви, занимал в ней одно из ключевых мест, имел тесные связи с коммунистическим режимом, но в то же время рожден был в независимой Эстонии в семье русских эмигрантов, участвовал в юности в РСХД, то есть не понаслышке знал иную, несоветскую жизнь. Он и был, в конце концов, избран новым Патриархом Московским и Всея Руси с именем Алексий II. Выбор, как показало время, оказался удачным. Патриарх Алексий II успешно управлял Русской Церковью восемнадцать с половиной лет вплоть до своей трагической кончины утром 4 декабря 2008 г.

Оскорбленный неизбранием, митрополит Филарет Киевский начал вскоре создавать автокефальную Украинскую Православную Церковь, главой которой он являлся все 1990-е и 2000-е гг. Церковь эта не признана Собором Православных Церквей и находится вне канонического общения с ними, но популярна в независимой Украине.

В 1990 г. русское общество было потрясено зверским убийством 9 сентября известного православного богослова священника Александра Меня, убийством, не раскрытым и по сей день. Его похороны стали своеобразной манифестацией православной интеллигенции России.

Опрос общественного мнения, проведенный журналом «Огонёк» в 1990 г., удивил социологов: после 70-летия государственного атеизма Православная Церковь оказалась наиболее авторитетным институтом общества – ей доверяли около 67 % граждан. В последующие годы ситуация не изменилась: граждане больше всего доверяли Церкви и армии.

ДОКУМЕНТ

В 1989–1991 гг. обычными стали сообщения в центральной и местной прессе такого содержания и тональности: «Крещение детского дома. Среди шефов воспитанников детского дома имени Крупской в поселке Иноземцево близ Пятигорска по просьбе педагогов и их подопечных – детей, состоялось таинство крещения тридцати девяти мальчиков и девочек в возрасте от двух до пятнадцати лет. Торжественный обряд совершил протоиерей храма пречистого Антония Печерского Иоанн Остроушко с церковными служителями и певчими, а крестными матерями детей, заменив и здесь им родных, стали сотрудницы дома имени Крупской. Вместе с другими подарками ребята получили от церкви Библию, сообщает собственный корреспондент «Известий» по Ставропольскому краю В. Олиянчук». – Известия. 1991. 6 июня.

Распоряжением Совмина РСФСР от 24 августа 1990 г. за № 322 Совет по делам религий при Совете Министров РСФСР был упразднен, а вместе с ним – и институт уполномоченных. В октябре 1990 г. был принят закон СССР «О свободе совести и религиозных организациях», а через месяц – более либеральный закон РСФСР «О свободе вероисповедания», предусматривавший вместо Совета по делам религий создание Комиссии по свободе совести и вероисповедания при Верховном Совете РСФСР, допускавший преподавание вероучения на факультативной основе в дошкольных и учебных заведениях, а также предоставлявший религиозным организациям права юридических лиц. 5 ноября 1990 г. Патриарх Алексий II в обращении к народу оценил Октябрьскую революцию 1917 г. как событие, определившее скорбный путь России в XX в., и призвал не платить впредь человеческими судьбами за эксперименты политиков. С 1991 г. по просьбе Патриарха российские власти объявили Рождество Христово выходным днем.

Закон о свободе совести по-особому отразился на Западной Украине. Множество людей объявили себя приверженцами запрещенных со сталинских времен конфессий – греко-католической (униатской) и православно-автокефальной (независимой от Москвы). Опрос марта-апреля 1990 г., проведенный Академией наук СССР, показал, что во Львовской области 28 % взрослых привержены униатской церкви, столько же православной, 15 % – автокефальной. На Волыни униатство было слабым, но сторонниками автокефальной Церкви были очень многие. Началась борьба за храмы, отобранные у униатов и автокефалов после Львовского собора 1946 г. (см. 4.3.14). Взаимная нетерпимость, укорененная в тех репрессиях, которым десятилетиями подвергались со стороны коммунистических властей сторонники украинской независимости и самобытности, привела к жестокостям, насилию, крови. Умирающий дракон коммунизма продолжал отравлять людей своим ядом.

Д. В. Поспеловский. Русская Православная Церковь в XX веке. М.: Республика, 1995.

5.3.9. Межэтнические конфликты в Карабахе, Осетии, Абхазии и Приднестровье – 1988–1991 гг.

Для коммунистического руководства, верившего собственной пропаганде о том, что национальный вопрос в СССР решен окончательно, само его возникновение было неожиданным. Но с наступлением гласности и особенно с началом демократизации вышли наружу скрытые антагонизмы, вызванные подавлением национального самосознания и советской политикой национально-территориальной автономии, создающей неизбежно многонациональные территории с главными и второстепенными народами, на них проживающими. Масла в огонь подлили и результаты сталинских депортаций народов, еще более перемешавших этносы.

16–17 декабря 1986 г. после снятия Д. Кунаева с поста первого секретаря компартии Казахстана и назначения на этот пост этнически русского Г. В. Колбина, в Алма-Ате начались волнения казахов, так называемый «Желтоксан» – «Декабрьские события». Они стали «первой ласточкой» волнений на национальной почве.

Затем, как гром среди ясного неба, даже для самих армян и азербайджанцев, стал конфликт в Нагорном Карабахе (арм. Арцах). Нагорно-Карабахская автономная область (НКАО) в составе Азербайджана была создана в 1923 г. в результате сталинской перекройки политической карты Кавказа. Армяне чувствовали в ней себя ущемленными. Республиканские азербайджанские власти содействовали вытеснению армян Карабаха азербайджанским населением, препятствовали обучению на родном языке, игнорировали хозяйственные нужды, разрушали древние памятники армянской культуры – храмы, монастыри, хачкары (памятные и надгробные камни, часто очень древние, с вырезанными на них крестами высокой художественной работы). Несмотря на репрессии, в десятилетия коммунистического режима разговоры о необходимости воссоединения Карабаха с Армянской ССР не прекращались среди армян, тем более что между двумя образованиями был коридор всего в четыре километра шириной – населенный курдами-суннитами Лачинский район Азербайджана. Время от времени проходили митинги с требованием включить Карабах в состав Армении. С этой просьбой обращались к союзному центру даже партийные власти НКАО.

Горбачевская перестройка вызвала надежды армян на реализацию их давнего устремления. 80 тысяч жителей НКАО поставили свои подписи под обращением о ее присоединении к Армении. 18 февраля 1988 г. областной совет обратился с этой просьбой к Верховным Советам СССР, Азербайджана и Армении. Через несколько дней случилось первое столкновение между армянами и азербайджанцами, повлекшее человеческие жертвы. После сообщения о нем при полном невмешательстве милиции и местных властей произошел трехдневный армянский погром в Сумгаите 28 февраля – 2 марта, сопровождавшийся всеми ужасами кавказской межнациональной резни. За семьдесят лет своего владычества коммунисты ни в малой степени не разрешили этот межнациональный конфликт и не смягчили нравы – они просто подавили армяно-азербайджанские противоречия грубой силой, и теперь, когда внешней силы не стало, они вырвались на свободу во всём своём первобытном ожесточении.

Центральные власти оказались неспособны обеспечить общественную безопасность, что имело далеко идущие последствия для всего бывшего СССР. В ответ начались массовые выступления в Армении, где партийное руководство на глазах теряло власть. Все попытки коммунистических властей Армянской ССР пресечь массовое движение за присоединение Карабаха к Армении привели только к тому, что это руководство полностью утратило народное доверие и стало игнорироваться. Выдвинулись новые общественные вожди. Верховный Совет Армении, желая не остаться за бортом событий, удовлетворил просьбу областного совета НКАО о воссоединении. Вскоре, поздней осенью 1988 г., возобновились акты насилия против армян в Азербайджане. Они вызвали массовый исход армянских беженцев из Баку, Гянджи, Шамахи и других городов и спровоцировали насилие против азербайджанского населения Армении. Опасаясь массовой резни, почти все азербайджанское население Армении (около 12 %) ушло в Азербайджан. В Азербайджане началось свое массовое общественное движение за сохранение Карабаха в составе республики. Оно, как и в Армении, развивалось помимо коммунистических структур, возглавляемое учеными, журналистами, писателями.

В Азербайджане, а вскоре и в Армении было объявлено чрезвычайное положение. Безуспешные и половинчатые попытки центральной власти разрешить кризис путем введения прямого правления и с помощью других мер убедили лидеров выросшего в массовое движение Народного фронта Азербайджана в неспособности Москвы вернуть НКАО под контроль их республики. В единую силу слились демократические и националистические группировки, выступавшие за независимость и выход Азербайджана из СССР. Продолжавшиеся армянские погромы дали союзному руководству повод ввести в Баку войска. Вступление частей Советской армии в город было отмечено попытками сопротивления, живыми заслонами и, как результат, многими жертвами среди мирного населения. Вскоре первый секретарь ЦК компартии Азербайджана А. Везиров бежал в Москву. Новое руководство республики во главе с А. Муталибовым и партийно-хозяйственная номенклатура поначалу успешно смогли повести за собой национально-демократическое движение, променяв коммунистические символы на национальные. Опасаясь дальнейшей дестабилизации и стремясь сохранить СССР, союзное руководство на этом этапе поддерживало Муталибова.

В начале декабря 1988 г., когда по заледеневшим горным тропам шли в двух направлениях бесчисленные потоки беженцев с замерзшими младенцами на руках – армян из Азербайджана в Армению, азербайджанцев – из Армении в Азербайджан, на севере Армении в Шираке и Гугарке произошло мощное разрушительное землетрясение. Погибли многие тысячи человек в Ленинакане (Гюмри, до революции – Александрополь) и в Спитаке, а также во многих селах и поселках армянского севера. Оказалось, что жертв было бы на порядок меньше, если бы не страшное воровство на строительстве нового жилья, когда цемент в бетоне без меры замещали песком. Почти в каждой армянской семье были друзья или родные, погибшие или пострадавшие от стихийного бедствия. Это еще подлило масла в огонь конфликта. Люди теряли голову, поползли слухи, что Кремль применил в Армении новое «геотектоническое оружие», азербайджанцы же говорили, что «Аллах наказал армян».

В узком кругу своих помощников М. С. Горбачев признавался относительно Карабаха: «Я и сам не знаю решения. Если б знал, я не посчитался бы ни с какими установлениями и с тем, что сложилось. Но я не знаю!» (запись в дневнике А. Черняева 9 октября 1988 г.). В этой напряженной обстановке А. Н. Яковлев предложил общественности урегулировать конфликт, перед которым оказались бессильны армия и компартия. Попытку предприняли академик Андрей Сахаров и этнолог Галина Старовойтова. Они воспользовались проектом политического решения конфликта, подготовленным в Институте востоковедения Академии наук группой молодых специалистов, в том числе и авторов этой книги. В середине декабря Сахаров, Старовойтова и один из авторов проекта посетили при государственной поддержке миссии Баку, Ереван и административный центр Карабаха – Степанакерт, а также район, пострадавший от землетрясения. Эта миссия не увенчалась успехом – повсюду страсти армянской и азербайджанской общественности были накалены до крайности. Каждый хотел иметь всё и не потерять ничего. Лидеры народных движений боялись, если они пойдут на уступки, потерять популярность, которую тут же перехватят более отчаянные националисты. Переговоры зашли в тупик. Но важен был факт – компартия обращалась ко вчерашним диссидентам с просьбой о помощи.

Еще ранее декабря 1988 г. НКАО была оккупирована советскими частями, проводившими «проверки паспортного режима» в армянских селах и депортации «экстремистов». Это привело к деморализации армии. Главой временной администрации был назначен московский партийный чиновник Аркадий Вольский. После провала путча в Москве Баку объявил о восстановлении независимой Республики Азербайджан, существовавшей в 1918–1920 гг., что означало отмену автономного статуса Нагорного Карабаха. В ответ 2 сентября 1991 г. была провозглашена Нагорно-Карабахская Республика (НКР) в границах НКАО и Лачинского района, который ранее в нее не входил. В конце 1991 г. части Советской армии были выведены из Карабаха. Начались военные действия между армянами и азербайджанцами, переросшие в настоящую войну с применением тяжелой техники, продолжавшуюся около трех лет (1991–1994).

За Карабахом последовала Абхазия. Абхазы относятся к адыгской языковой группе и родственны адыгским народам, живущим в России, – адыгейцам, кабардинцам, черкесам, абазинам. В отношениях Абхазии с Россией и Грузией были разные периоды. Глубокий след в национальном сознании оставила национальная катастрофа – мухаджирство, т. е. уход значительной части абхазского народа в Османскую империю после перехода Абхазии от Турции к России в 1810 г. и после поражений Турции в войнах с Россией в 1829 и 1878 гг. Однако еще в канун Гражданской войны абхазы составляли абсолютное большинство населения Сухумского округа. Захватив власть в Закавказье, коммунисты сначала дали Абхазии статус союзной республики, но затем быстро включили ее в состав Грузии на правах республики автономной. Сталинские репрессии уничтожили абхазскую интеллигенцию и политическую элиту. Грузинское коммунистическое руководство поощряло колонизацию Абхазии переселенцами из малоземельной Мингрелии, продолжавшуюся до начала 1950-х гг. В результате к 1989 г. доля абхазов в населении Абхазии снизилась до 17,8 %, тогда как доля грузин составляла 45,7 %, армян – 14,6 %, русских – 14,3 %. Преподавание на абхазском языке было практически запрещено, абхазский язык переведен на грузинскую графику, абхазские топонимы заменены грузинскими.

Протесты абхазов против ущемления их языка и культуры в 1957, 1964, 1967 и 1978 гг., несмотря на репрессии, принимали формы массовых митингов и демонстраций. 18 марта 1989 г., пользуясь объявленной Горбачевым «гласностью и демократизацией», многотысячный сход абхазского народа в селе Лыхны – древнем политическом центре Абхазии – принял обращение к Москве о возвращении Абхазии статуса союзной республики. Это послужило поводом для кровавых грузино-абхазских столкновений. 8 апреля в Тбилиси состоялся десятитысячный митинг против отделения Абхазии и за выход Грузии из СССР. Советские войска разогнали митинг; в панике многие были задавлены, некоторые получили ранения от руки солдат, использовавших в качестве оружия дубинки и саперные лопатки. 20 человек, из них 16 – женщин, погибли. Грузины был безмерно возмущены насилиями во время разгона демонстрации. Сепаратистское движение в Грузии окрепло. На выборах в Верховный Совет Грузинской ССР, оттесняя руководителей компартии Грузии, победило движение «Круглый стол – свободная Грузия», возглавляемое фанатичным приверженцем национальной независимости Завиади Гамсахурдиа. Он призывал покорить Абхазию и не отдавать ни пяди земли Грузии, кто бы на ней ни жил – грузины, осетины, армяне, азербайджанцы. Гамсахурдиа, пренебрегая решением Верховного Совета СССР, запретил туркам-месхетинцам, переселенным Сталиным в Среднюю Азию, возвращаться к себе на родину.

Вторым острым национально-территориальным конфликтом в Грузии стал кризис в Южной Осетии. Корни этого конфликта уходят в докоммунистическое прошлое. Осетины были в основном безземельными крестьянами, работавшими у грузинских землевладельцев. Во время Гражданской войны правительство Грузинской республики беспощадно подавило поддержанное большевиками восстание осетин, желавших разделить помещичью землю. По мнению грузин, территория Южной Осетии – исконно грузинская, а ее осетинское население – недавние пришельцы и потому никаких прав на землю, а тем более на независимость – не имеют. Многие грузины таких же взглядов придерживались и в отношении абхазов.

В 1921 г. в составе советской Грузии была образована Юго-Осетинская автономная область (ЮОАО). По переписи 1989 г., две трети ее 100-тысячного населения составляли осетины, 29 % – грузины. При этом, хотя половина семей была смешанного осетино-грузинского происхождения, грузины третировали осетин как граждан второго сорта. Осетины протестовали против дискриминации по этническому признаку. 10 ноября 1989 г., в целях защиты интересов осетинского населения Совет народных депутатов ЮОАО принял решение о ее преобразовании в автономную республику. Верховный Совет Грузинской ССР признал это решение неконституционным, после чего колонны вооруженных грузинских националистов двинулись на столицу Южной Осетии Цхинвал, на окраинах которого их остановили советские внутренние войска. Город был взят в осаду, продолжавшуюся несколько месяцев. С обеих сторон появились первые жертвы.

Поскольку региональным партиям запретили участвовать в новых выборах грузинского парламента, Южная Осетия бойкотировала их. В сентябре 1990 г. была провозглашена Южно-Осетинская республика, и 9 декабря 1990 г. прошли выборы в ее Верховный Совет. На следующий день Верховный Совет Грузии упразднил осетинскую автономию. Началась новая блокада Южной Осетии, длившаяся около семи месяцев. Грузинские военизированные формирования вторгались на территорию самопровозглашенной республики, жгли деревни, угоняли скот, грабили и убивали мирных жителей. Люди страдали от голода и других лишений. В ответ осетины также чинили жестокости в отношении их соседей – грузин. Союзное руководство практически ничего не сумело сделать для разрешения конфликта. Тем не менее, на общесоюзном референдуме 17 марта 1991 г. население Южной Осетии проголосовало за сохранение СССР, так как только в его рамках могло произойти воссоединение с Северной Осетией – автономной республикой в составе РСФСР.

В западной части СССР острый национально-территориальный конфликт разгорелся в 1990 г. в Приднестровье.

Территория нынешнего Приднестровья была включена в состав России по Ясскому миру (1791) в результате войн с Османской империей. Эти плодородные земли в течение нескольких десятилетий были заселены казаками, русскими и украинскими беглыми крестьянами, румынскими крестьянами из-за Днестра, а также колонистами – немцами, болгарами, сербами, армянами и др. В 1812 г. в состав России было включено и населенное румынами междуречье Днестра, Прута и Дуная – Бессарабия, которая стала особой, долго сохранявшей некоторую автономию Бессарабской губернией. В 1918 г., во время Гражданской войны в России, Бессарабия была аннексирована Румынией, а Приднестровье стало частью советской Украины. В 1924 г. советские власти образовали Молдавскую Автономную ССР (МАССР), имея в виду создание предпосылок для присоединения Бессарабии. Территория МАССР включала нынешнее Приднестровье и часть Одесской области, где молдавского населения практически не было. Центром МАССР сначала был город Балта, а с 1929 г. – Тирасполь.

Когда в 1940 г., в соответствии с секретными протоколами к «договору Молотова – Риббентропа», Советский Союз занял Бессарабию, 11 районов МАССР из 17 были возвращены Украине, а 6 вошли во вновь образованную Молдавскую ССР. Так Молдавии была «компенсирована» потеря Южной Бессарабии с городом Измаилом и частью гирла Дуная, переданных Украине. В 1941 г. Молдавия была оккупирована Германией и передана ее союзнику – Румынии. В 1944 г. Молдавская ССР была восстановлена в прежних границах. Таким образом, левый берег Днестра был частью Румынии только на протяжении нескольких военных лет. Поэтому самосознание жителей левобережья, в том числе и молдаван, существенно иное, чем в Бессарабии, обитатели которой не пережили в СССР ломку первых 25 лет коммунистической диктатуры.