ДУ/РА Килина Диана
— Я-то да, а вот у Тима вечно с ними проблемы, — усмехнулся Лазарев, покосившись на друга.
— С кем?
Агеев продолжал сверлить дырку у меня во лбу. Я поморщилась и это подействовало самым плодотворным образом — он вздрогнул и отвернулся.
— Да с галстуками, — весело ответил Игорь, переводя взгляд, — Ты куда?
— Пойду переоденусь, — пробормотала Оля, выходя из кухни, — Жарко что-то.
Только сейчас я заметила резко залегшие темные круги у нее под глазами и неестественную бледность. Вяло улыбнувшись, Оля вышла из кухни и быстро поднялась по лестнице. Переглянувшись с Игорем, я остановила его, положив ладонь на руку, когда он начал подниматься.
— Не надо. Я пойду проверю, как она.
Выйдя из кухни и морщась от деревянного скрипа ступенек, я направилась к туалету в конце коридора второго этажа. То ли интуиция, то ли просто слишком хорошо знаю свою сестру, но я не ошиблась — судя по звукам из-за двери ее выворачивало наизнанку.
— Оль, это я. Открой, — дернула ручку, но та не поддалась.
Через секунду щелкнул замок, и я протиснулась внутрь крошечного помещения. Ничего не говоря, придержала волосы сестры, которые стали на несколько тонов светлее от испанского солнца, и погладила ее по спине.
— Воды?
Отрицательно качнув головой, она указала на зеркало над раковиной:
— Полотенце намочи.
Сделав, что велено, я протянула ей прохладную ткань. Оля вытерла лицо и подняла взгляд, изобразив что-то вроде улыбки:
— Если сейчас попью, снова вырвет. Лучше подождать.
Я опешила. Конечно, по утрам слышала, что ее полоскает — их ванная как раз за соседней стенкой с моей комнатой, но не догадывалась, что все настолько плохо.
— Оль, что говорит врач? — осторожно спросила я, — Это нормально вообще?
— Если будет хуже, то скорее всего меня на сохранение положат, — она вздохнула и протянула руку, поднимаясь, — У меня резус отрицательный. Анализы не очень хорошие, но шанс выносить есть.
— А родить?
Она замолчала. Пристально посмотрела на меня в зеркальном отражении шкафчика над раковиной, и пригладила растрепанные волосы. И без того маленькое помещение словно сжало стены вокруг меня, когда до меня дошло осознание.
— Игорь в курсе? — прохрипела я.
— Частично, — она пожала плечами и опустила взгляд.
Тишину заполнило журчание воды из-под крана.
— Ты должна сказать, — прошептала я, — Он имеет право знать.
— Илон, он хочет этого ребенка. И я хочу, — она снова подняла взгляд и то, что я увидела во отражении мне не понравилось — в уголках ее глаз начали собираться слезы, — Очень хочу, — едва слышно добавила она, — Пожалуйста, не говори ему.
— Но…
— Мне завтра надо ко врачу, на УЗИ. Пойдем со мной?
— Оль…
— Пожалуйста. Ты поймешь, я знаю, — умоляющий взгляд светло-зеленых глаз, прикушенная губа.
Как тут откажешь?
— Ладно.
— Пойду, прилягу, — мы вышли в коридор, и Оля направилась к спальне, — Скажи Игорю, что я просто устала.
— Думаешь, он мне поверит? — усмехнулась я.
Сестра пожала плечами и скрылась за дверью, тихо прикрыв ее за собой. Я покачала головой и, нацепив на лицо безмятежную, как мне показалось, улыбку, спустилась вниз.
— Оля устала, решила прилечь, — выпалила, найдя мужчин в гостиной.
Взгляд Лазарева метнулся к моему лицу. Глаза сощурились, словно он пытался понять — вру я или нет. Видимо, не поверил, потому что, едва я плюхнулась на диван, подскочил на ноги и вышел из помещения.
Я осталась наедине с Агеевым. Тот сразу же принялся буравить меня взглядом — клянусь, даже лоб зачесался.
— Что? — не выдержала.
— Ничего, — буркнул, отвернувшись, — Я могу отвезти тебя завтра на пляж.
— Не стоит.
— Ты же хотела? — Тимур пристально посмотрел на меня и нахмурился.
— Спасибо за предложение, Тимур Маратович, — резко ответила я, — Но от вас мне ничего не надо.
— Илона…
— И, если честно, я хотела бы контактировать с вами как можно меньше во время своего отпуска. Кстати, — я подняла ладонь, когда он открыл рот, чтобы заговорить, — Это отличная идея. Пойду тоже прилягу, что-то голова разболелась.
Не дождавшись реакции, я поднялась на ноги. Зайдя в свою комнату, громко хлопнула дверью, вымещая на несчастной всю свою злость.
Мой мобильник лежал на прикроватной тумбочке и тихо жужжал, вибрируя на деревянной поверхности. Ответила на звонок, сделав успокаивающий и очень глубокий вдох — звонил Кирилл, а, если честно, я не очень хотела с ним разговаривать.
— Привет, принцесса, — пропел он.
— Привет.
— Как отдыхается?
— Хорошо, — я пожала плечами и легла на кровать, закинув ноги на изножье, — Нормально.
— Что-то безрадостно как-то.
— Настроение немного испортили. — ляпнула я.
— Шеф?
— И он тоже.
— Если честно, Илона, — Кир вздохнул в трубку, — Я так и не понял, почему ты полетела с ним. То есть, если между вами есть какие-то отношения, я не буду осуждать и отступлю…
— Между нами нет и не может быть никаких отношений, — выпалила я, — Он лучший друг Игоря, Игорь — жених и будущий муж моей сестры. Точка.
В трубке повисла пауза. Я прикрыла глаза и потерла переносицу, слушая дыхание Кирилла. Затем он издал смешок и мягко проговорил:
— А у тебя есть коготки.
Я фыркнула.
— И мне нравится, что ты их выпускаешь, — его голос потеплел и стал приглушенным.
— Ты же знаешь, что я не сильна в этом?
— В чем?
— Во флирте. В отношениях.
— Может быть ты и не сильна, но, поверь, это исправимо, — рассмеялся Кир, — Просто нужна практика.
— Думаешь?
— Знаю. Хочешь, дам первый урок?
— Хочу, — улыбнувшись, я потянулась на кровати и снова бросила взгляд на свои ноги — надо спросить у Оли, есть ли у нее красный лак для ногтей.
— Сейчас мы попрощаемся, но чуть позже я снова тебе позвоню. Не бери трубку, — мягко сказал он, — Напиши сообщение, что не можешь разговаривать.
— Я не вижу в этом логики. А если я могу разговаривать и хочу?
— Женщины вообще существа нелогичные. Давай. Это первый урок. Мне надо идти, позвоню позже.
— Хорошо. Пока.
Бросив телефон рядом с собой, я нахмурилась. Странно, но эти короткие беседы с Кириллом не вызывали во мне никаких эмоций. Да, я улыбалась его шуткам, да мне вроде как было интересно, но…
Мое сердце не пропускало удар, когда я видела на экране мобильника его номер. Вот как сейчас, когда в дверь комнаты тихонько постучались и в приоткрытой щели появилась голова Агеева. Я села на кровати и выпрямила спину, приглаживая волосы.
Да что со мной такое?
— Я могу войти? — просипел Тимур, медленно открывая дверь и так же медленно закрывая ее за собой.
Он переступил с ноги на ногу и хмуро посмотрел на меня — на его лбу и между бровей пролегли глубокие морщинки.
— Ты уже это сделал, — закатив глаза, демонстративно отвернулась к окну, пытаясь утихомирить свою аритмию.
Пол скрипнул, а через несколько секунд матрас рядом со мной прогнулся. Я удивленно посмотрела на спину Агеева, когда он сел на край кровати и опустил локти на колени.
— Я хотел извиниться, — сказал он так тихо, что это прозвучало почти как шепот.
— Ты… Что?
— Хотел извиниться. Я обидел тебя.
Удивленно открыв рот, смотрела на его затылок и почувствовала, что ладони покалывает от воспоминаний, как короткие волоски ощущались под ними. Плечи Тимура были напряжены, мышцы спины подрагивали, когда он медленно повернул голову вбок и его профиль осветился солнечным светом, бьющим из окна.
— Ну… — осторожно начала я, поерзав, — Если таким образом ты извиняешься, то лучше тебе было не приходить.
— Ты издеваешься надо мной? — прошипел Агеев, подскочив на ноги и разворачиваясь ко мне лицом.
— Я просто не считаю нормальным назвать кого-то шлюхой, а через пару дней заявиться с этим: «Я хотел извиниться», — пожав плечами, я скрестила руки на груди, — Хочешь, подскажу, как это делается? Нужно сказать: «Прости». Всего шесть букв, Тимур.
— Романова, — прорычал он, растрепав волосы на макушке, — Ну почему ты такая… Такая…
— Какая?
— Сука такая, — выплюнул он.
Прозвучало почти ласково, если сравнивать с обычными интонациями Агеева.
— Я не подумал, когда говорил это. И вообще, ты сама виновата, — ткнув в меня пальцем, он прищурился, — Если ты шашни крутишь с кем-то-там, зачем даешь себя лапать другому?
— Что-о-о?!
— Разве это прилично? — продолжил этот неугомонный.
— Ты сам ко мне полез, скотина! — взвизгнула я, хватаясь за первое попавшее под руки и бросая это в его сторону.
Тимур ловко увернулся от подушки и шагнул на кровать, возвышаясь надо мной. Я, взвизгнув, отпрыгнула в сторону, но его ручища схватили меня за плечи и рывком дернули обратно. Зажав мне рот ладонью, он скрутил меня и придавил своими телесами сверху.
— Не ори, а то Лазарев решит, что я тебя убиваю, — прошептал он близко с моим ухом, — Или трахаю, а это еще хуже.
Волна дрожи прошла по моему телу, когда он произнес это слово на букву «Т» и, похоже, Агеев это заметил. Мягко отстранившись и отпустив меня он прочистил горло:
— Мне правда жаль, что я так сказал, — перекатившись на спину, он закрыл глаза и потер лицо, — И я правда не знаю, что на меня нашло тогда.
Я тоже перевернулась и сейчас мы лежали плечом к плечу. В голове у меня до сих пор звучало его сиплое: «трахаю» и мои ноги непроизвольно сжались от болезненного ощущения чуть пониже пояса.
Знаю, что повторяюсь, но — что со мной такое?
— У тебя что-то есть с тем мальчишкой? — осторожно спросил Агеев, приоткрыв один глаз и покосившись им в мою сторону.
— Кирилл просто ухаживает за мной, — я пожала плечами, — А что?
— Он мне не нравится, — Тимур сморщил нос и повернул голову, посмотрев на меня с ухмылкой, — Можешь себе представить?
— Ерунда какая-то. — пробормотала я.
— Угу.
Мы замолчали. Я изучала вентилятор, висящий на потолке и нахмурилась, когда Агеев рывком поднялся и легонько толкнул мое бедро ладонью.
— Перемирие?
Пожав плечами, приподнялась и села, чуть отодвинувшись от него. Тимур вскинул брови и приподнял подбородок, ожидая ответа.
— Перемирие. Только больше так не делай.
— Как? — он усмехнулся, пробежав по мне взглядом.
— Просто держи себя в руках, ладно? — отодвинувшись еще дальше, я подобрала ноги и обхватила колени руками, — Я не умею играть в игры. И мне было бы проще, если бы наши отношения оставались сугубо деловыми, — вздохнув, я отвернулась, ну выдержав тяжелого взгляда, — Ну, может быть, чуточку легче было бы если бы мы могли общаться, как нормальные люди.
— Попробуем, — тихо отозвался он.
Тимур, наши дни
Кровать противно скрипнула подо мной, когда я привстал и потер лицо — сна ни в одном глазу. Игорь появился внизу пару часов назад — взял какие-то таблетки и, тихо пробормотав что-то о мигрени, удалился. Илона, после нашего разговора, так и не выходила из своей комнаты, сказав, что хочет почитать. Ума не приложу, что она читает, потому что кроме глянцевых журналов я ничего у нее не видел.
Я бы посидел на балконе, да только у Лазарева давно развилась паранойя — он ставит дом на сигнализацию каждую ночь и будить всех как-то не хочется. Решив размять ноги, вышел из комнаты и побрел по коридору. У двери комнаты Илоны остановился — изнутри доносился какой-то странный звук, похожий на жужжание.
Замерев, прислушался, но так и не понял природу этого шума. Стукнув для приличия один раз, опустил ручку и вошел в спальню, сканируя помещение взглядом.
Илоны в комнате не было, а вот источником звука оказался ее мобильник. Подойдя к кровати, я посмотрел на экран и скрипнул зубами. Дальнейшее объяснить логически не могу, но из песни слов не выкинешь…
Я снял трубку и тихо пророкотал своему собеседнику:
— Она занята.
На том конце провода воцарилась тишина. Затем некто, именуемый Кириллом, прочистил горло и имел наглость произнести:
— Тогда я перезвоню.
— Не стоит, — отрезал я.
— А это уже не тебе решать, — этот мудак фыркнул, — В любом случае я просто хотел пожелать спокойной ночи.
— Я обязательно ей передам.
Сбросив вызов, я швырнул трубку на прикроватный столик и чуть не снес ночник. Подхватив несчастный, поправил абажур и сел на кровать, потирая шею. Из коридора послышался скрип ступенек, а затем раздались шаги и удивленная Романова застыла на пороге.
Да, я знаю, что это ее комната. И я вроде как не должен здесь быть — сидеть на ее постели, как долбанный маньяк.
— Тимур?
— Не спится что-то, — ляпнул первое, что пришло в голову, — А ты где шастаешь?
— Воды захотелось попить, — она осторожно обошла кровать и остановилась, обхватив себя руками, — Что ты здесь делаешь?
Усталость навалилась на плечи, так резко, что я опустил голову. Затем на кой-то хрен лег на покрывало и, вытянув ноги, положил под голову подушку.
— Расскажи мне что-нибудь? — тихо попросил я, закрывая глаза.
— Ты же не собираешься здесь спать? — Романова осторожно забралась под одеяло, устраиваясь на своем законном месте, держа небольшую дистанцию.
— Я уйду, просто… — вздохнув, я поднял руки под голову, ощущая непривычную слабость, — Скучно тут как-то. Игорь носится с твоей сестрой, нам даже поговорить толком не удается.
— Ну, Оля не очень легко переносит беременность, — прошептала она, — Если честно, я боюсь за нее.
— Он тоже, — я приоткрыл глаза и посмотрел на нее, — Он очень сильно ее любит. Как одержимый. Знаешь, — прочистив горло я посмотрел на свои ноги и нахмурился, когда в свете прикроватной лампы мои на-забудьте-эту-часть-полированные ногти блеснули, — Я никогда не видел его таким, до встречи с ней. Я даже не думал, что Лазарь может потерять голову из-за какой-то девчонки.
— Эй, она моя сестра, — Илона обиженно надула губы, — Она не какая-то там девчонка.
— Ладно, признаю, — издав смешок, я зевнул, прикрыв рот кулаком, — Не прав. Вам туго пришлось в детстве? — осторожно спросил я, покосившись в ее сторону.
Илона напряглась, а потом накрылась одеялом так, что осталась торчать только голова. Посмотрела на меня своими голубыми глазищами и прикусила губу, отчего ее лицо стало таким невинным, что я почти испытал неловкость за то, что мое тело отреагировало на это не самым должным образом.
Впрочем, опустим этот момент.
— Я смутно помню родителей. Помню хорошо только Олю. Она заботилась обо мне. Кормила, одевала… Когда ее забрали, я была в ужасе, — ее взгляд стал рассеянным, и она зашептала, — Я же была тогда там. Оля сказала мне спрятаться и сидеть тихо. Я видела их… тех людей. Подглядывала в замочную скважину шкафа. Видела, как ее схватили.
Я сглотнул, покачав головой. Протянул руку, и Илона легла на мое плечо, позволяя себя приобнять. Не буду лукавить, это оказалось приятным ощущением.
— Она не издала ни звука. Не знаю, может ей зажали рот или она просто молчала, но когда один из них дернул ее за руки и поволок к двери, она даже не пикнула, — когда Илона хлипнула носом я понял, что она плачет, — Отец с матерью пришли домой и первым делом открыли бутылку водки на кухне. Когда я подошла к ним и сказала, что Оли нет, они лишь отмахнулись, — сглотнув, Илона поежилась, — Тогда я пошла к участковому.
— Когда я искал тебя, я не обнаружил никаких записей о том, чтобы кто-то искал Морозову-старшую.
— Меня просто выгнали. Я попыталась потом, когда меня удочерили, но побоялась обращаться в милицию. Попыталась найти ее через социальные сети, но ничего не вышло. Ну, а дальше ты знаешь.
Задумчиво хмыкнув, я обратил внимание на то, что поглаживаю ее плечо и чувствую непривычное тепло где-то в районе грудной клетки.
— Почему ты так плохо спишь? — тихо спросила Романова, переводя тему.
— Когда как. Иногда Машка снится; иногда другое что-то…
— Машка?
— Во время первой чеченской была традиция — бэтээры офицеры называли именами своих дочек. Я попал в сапёрный батальон во вторую, уже как специалист, а они тогда в основном на «урках» были — это гусеничные ракетные установки разминирования. У внутренних войск по большей части БМП и бэтээры. Вот на такой мы натолкнулись во время одной из эвакуаций, — я передернулся и мягкие светлые волосы коснулись щеки, немного успокаивая, — Если вкратце, то местность там была трудно проходимая, а после дождей так тем более. Мы по ночам подвозили боеприпасы и забирали раненых — ну, что могли делать в тех условиях.
— И? — нетерпеливо промычали в плечо, — Что с Машкой-то?
— Ну вот представь — сидишь верхом на установке, а под твоей задницей две тонны пластида. Стреляют со всех сторон, а у тебя руки-ноги трясутся и гадаешь: «Попадут-не попадут?» Если попадут, то даже мокрого места не останется; даже по кусочкам не найдут. Только огромная такая яма будет… Страшно до одури, — вздохнул я, — И тут, каким-то чудом живой и невредимый добираешься до боевой позиции, а там стоит машина, на левом борту которой красивыми такими буквами написано: «Маша». И страх проходит резко — смотришь на эту Машку, а она словно ждала тебя.
— Сколько ты так ездил?
— Несколько ночей.
Веки начали наливаться свинцом, и я глубоко вздохнул, говоря себе о том, что мне надо встать и уйти к себе, в свою кровать.
Но потом, Романова уткнулась лицом в мою шею и мирно засопела, щекоча своим дыханием. Я честно попытался убедить себя в том, чтобы встать, но ничего не вышло — мои глаза закрылись, и я уснул, уткнувшись носом в ее макушку, пахнущую ромашковым шампунем.
— Спокойной ночи, — успел пробормотать я перед тем, как отключиться.
Глава 10
Странно, когда ты сходишь с ума,
У меня появляется чувство вины,
Я тебя понимаю, ведь мне иногда
Тоже снятся страшные сны.
Снится, что мне не дожить до весны,
Снится, что вовсе весна умерла.
Страх во мне оставляет следы,
Я думал, что страх — это просто слова.
Смысловые галлюцинации «ЗТМЛ»
Илона, наши дни
Меня разбудил мелодичный стук в дверь, а потом громкое: «Ой» моей сестры.
Подпрыгнув на кровати, я быстро была возвращена обратно, обхваченная твердой мужской рукой. В шраме, который тянулся от запястья к плечу я признала руку Агеева, и тихонько проскулила.
— Вот срань, — выдохнув, осторожно выбралась из-под Тимура, который навалился на меня всем телом и мирно спал, уткнувшись мордой в подушку.
Он даже не пошевелился, лишь храпнул и потянул на себя мое одеяло. Покачав головой, я вышла из комнаты и столкнулась с удивленным взглядом Оли.
— Я чего-то не знаю? — пропела та.
Молча пройдя мимо нее, я начала спускаться по лестнице.
— Между нами ничего нет, — буркнула, ища спасение на кухне.
— Илон, я только что застукала вас. Спящих. В одной кровати, между прочим.
— Мы просто уснули.
— Они просто уснули, — с издевкой произнесла она, преследуя меня, — Представляешь?
— Что? — Лазарев, сидящий за столом поднял голову от утренней газеты и подмигнул мне, — Доброе утро.
— Если бы оно таким было, — промычала я себе под нос.
— Так что я должен представить? — оживившись, Игорь отложил газету и вскинул брови, наблюдая за моими перемещениями по кухне.
— Ты в курсе, что твой друг мутит с моей сестрой? — Оля скрестила руки на груди и облокотилась о столешницу, косясь в мою сторону.
С ее лица не сползала широкая улыбка и вообще она выглядела очень довольной. С чего бы друг?
— Не в курсе, — Игорь тоже довольно улыбнулся, и я поняла.
Он что-то знает. Что-то обо мне и Агееве, но что? Тимур ему рассказывал о тех поцелуях? С трудом вериться. Агеев вроде не сплетник. Да и Лазарев тоже.
— Мы просто спали вместе. Ничего такого не было, — выпалила я, наливая чашку из кофейника и делая большой успокаивающий глоток.
— Охереть, — выдал Лазарев, поперхнувшись, — Это что-то новенькое. Насколько я знаю, у Тима уже много лет проблемы со сном.
— Ну, минуту назад он спал и крепко. — усмехнулась Оля, — Обнимая нашу Илонку.
— Идите вы, — пробормотала я, заливаясь краской с головы до ног, — Просто так получилось. Можно позавтракать спокойно?
— Конечно, восстанавливай силы, — с издевкой пропела моя сестрица, — Выдвигаемся через час.
— Куда? — Игорь резко выпрямился и прищурился, глядя то на меня, то на нее.
— Я попросила Илону сходить со мной ко врачу, — Оля показала жениху язык и уселась к нему на колени, — И это не обсуждается.
Пожав плечами, Игорь поцеловал ее в щеку, и я невольно улыбнулась глядя на эту идиллию.
Усевшись за стол, мы молча приговорили завтрак. Агеев так и не спустился, что очень удивило и меня, и Лазарева — тот постоянно косился в сторону лестницы, но молчал. Оля, прожевав ровно половину, побежала наверх и я встретилась с обеспокоенным взглядом Игоря, но лишь ободряюще улыбнулась. Он, молча, вышел за ней следом, и я осталась на кухне одна, собирая посуду и ставя ее в раковину.
Намыливая тарелку пеной, я досадливо качала головой и размышляла над событиями прошлой ночи и утра. Мы с Агеевым заключили перемирие — факт. Даже установили рамки отношений, но сомневаюсь, что в понятие «дружбы» входит совместный сон и обнимашки по утрам. Или я не права?
Чья-то рука легла на мою талию, а потом и чье-то тело прижалось ко мне сзади. Я застыла, держа тарелку под краном и вздрогнула, когда мне на ухо прошептали:
— Ты сбежала. Мое сердце кровоточит.
Удивленно округлив глаза, обернулась к Тимуру, и моя челюсть упала почти до пола, когда он улыбнулся и подмигнул.
Еще раз: улыбнулся.
И подмигнул.
— Эээ, — вырвалось из меня, и я захлопнула рот.
Что-то в нашей системе начальник-подчиненная-ненавижу-давай-дружить определенно сломалось. Агеев потянулся к вымытой кружке, прижимаясь ко мне слишком плотно и слишком горячо.
То есть, я имею ввиду, что он был горячим. Ну, теплым. Ну, как живые люди, знаете.