Ссыльнопоселенец. Горячая зимняя пора Стрельников Владимир

Ну вот и дело сделано. Бойцов Мак-Грегора повязали десанты с базы Корпуса, и мы стоим на поляне, наблюдая, как их заталкивают пинками в боты. Все, кончилась вольготная жизнь и ранчеро и компании: высадят их босыми и нищими на одном из островов около экватора. Может, пару мачете дадут и зажигалку. И все, про них можно забыть. Мужики сами по себе не размножаются, им для этого дела женщины нужны, а с островов бандитов забирать никто не будет. Нет, с голоду им там сдохнуть или от обезвоживания не грозит, места, по словам пилота, замечательные. Но вот испытать на себе наказание для пиратов, которых высаживали на необитаемый остров, им светит по полной.

– Ну что, красавицы? Вы понимаете, какой за вами должок? – Я шлепнул по прикрытой шубкой заднице Веры, сожалея о том, что Шел немного отскочила. – Я из-за страха за вас поседел, наверное.

– Хм… – Подошедшая Шейла сняла с меня шапку и оглядела взмокшие от пота волосы. – Да нет, тут не видно. А в остальных местах мы тебе у нас дома посмотрим, ладно? И каждый седой волосок отработаем, честно-честно. Правда, Вер?

– Правда. – Вера улыбнулась и потянулась ко мне.

А меня что-то с силой ударило в затылок… и тьма.

– Нет!!! Неправда, не может быть! – Вера, размазывая по лицу кровь Матвея, рыдала. Шейла держала ее за талию, оттаскивая от носилок с телом мужа, и тоже плакала.

Плакали Кетлин и Грессия, тонко выла Герда, сидя около ног Матвея. Впрочем, это продолжалось недолго: и их, и тело Матвея, и Федора с оставшимися девушками погрузили на десантный бот, и вскоре только инверсионный след показывал, куда они улетели.

А на месте, где в затылок Игнатьева прилетала пуля от спрятавшегося в снежную пещеру бандита, издыхающего от раны в печени, на белом снегу алело пятно крови.

– Как это случилось с сержантом Игнатьевым? – Адмирал был хмур и сумрачен. А его таким подчиненные побаивались. Но флаг-офицер адмирала был невозмутимо спокоен.

– Несколько накладок, товарищ адмирал. Десантники не осмотрели поляну насчет следов волочения и вообще насчет следов. Множественные помехи на местности для магнитометров. Несогласованность с системой наблюдения за коннекторами ссыльных, точнее, десантники вообще не поинтересовались этим. Тепловизоры бота не смогли вскрыть подранка, так как тот свалился было в глубокий овраг, настолько глубокий, что толщина снега стала достаточной для сокрытия теплового сигнала. Еще голована Игнатьева не обратила внимания на подранка, но тут вопрос к узким специалистам, я в этом не разбираюсь.

– Как сам Игнатьев? – Адмирал прошелся по ЦКП, заложив руки за спину.

– Сложно, товарищ адмирал. Но лучше, чем могло бы быть. Множественные разрушенные нейронные связи. Минимум половину объема мозга придется менять на кибернетику и искусственную мозговую ткань. Старший нейролог не отвечает, что пациент будет обладать всем своим прошлым объемом памяти. Но жить будет. Потребуется длительный восстановительный период.

– Как его жены? Их беременности что-либо угрожает?

– Кроме маниакального интереса профессора и его ассистентов – ничего. Женщины здоровы, насколько вообще могут быть здоровы молодые сильные женщины. Обеих хоть завтра можно отправлять на медкомиссию для поступления в пилотские школы. – Флаг-офицер позволил себе усмехнуться. – Обе на борту станции, в секторе «Z», живут в каюте младшего офицерского состава.

– Хорошо. С профессором я сам поговорю, чтобы не перегибал палку. О состоянии Игнатьева и его жен доклад раз в неделю, по средам. Ладно, что у нас следующее?

– Вот, Вера, Шейла, смотрите на ваших детей. У вас, Вера, два сына и дочка, у вас, Шейла, наоборот, две дочки и сын. – Доктор отошел в сторону от экрана и с улыбкой смотрел на недавно переселенных сюда, на орбитальную станцию, женщин.

– Но, доктор, тут же у всех у них пиписьки? Какие это девочки? А это что, у одного целых две письки?

– Это не письки, миссис Игнатьева. – Доктор с улыбкой поглядел на ошеломленную Шейлу. – Точнее, не все это письки. Это хвостики. Ваш супруг каким-то образом подвергся генной модификации Прошлых. Так что вы, дамы, носите в себе нормальных, здоровых детишек. Но непростых мальчиков и девочек, а нэков. Такие вот дела.