Восстание Весперов Корман Гордон
Обхохочешься!
Последующие три часа она провела в самых сумрачных ночных заведениях Касабланки, чья репутация гремела по всей Северной Африке. Она исследовала мишени всех возможных конфигураций и размеров, носящих следы всех стадий человеческого отчаяния — начиная от прилипшей еды и жирных отпечатков кулаков и заканчивая даже кровью. И каждая из этих мишеней смотрела на нее пустым, ничего не говорящим «бычим глазом».
Провал.
Голова ее шла кругом, а на улицы Древней Медины спускалась ночь. Юная американка тринадцати лет от роду в питейных заведениях Касабланки привлекала к себе изрядное внимание. И рано или поздно она могла стала объектом не только нездорового любопытства, но и чьей-нибудь мишенью. Видимо, генерал Паттон был прав. Она свое дело сделала. Нельзя больше продолжать это безумие. Пора ей домой. А всех злачных мест в Касабланке за ночь не обойти.
Она решительно вздохнула и, скользнув напоследок взглядом по очередной вывеске, повернула к дому.
Стоп!
А это что такое?
«ФАКЕЛ БОЛЬШЕ, ЧЕМ КАЖЕТСЯ»!
В послании слово «факел» — это название военной операции. А что если «факел» больше, чем военная операция? И так называется место, где спрятан «бычий глаз»?
В «The Torch Singer Caf» народу толпилось больше, чем где-то еще. Впрочем, это могло показаться из-за узкого зала, который больше напоминал коридор. На крошечной сцене еле уместился бы один человек. Грейс осмотрела стены. Ни одного дартса!
А жаль. Она почти поверила в удачу.
Собираясь уходить, она вдруг увидела стеклянную дверцу, загороженную тележкой с грязной посудой. В стекле, облепленном жирными мухами, виднелся выход в пустынный внутренний двор с высокой бронзовой статуей какого-то животного. В темноте очертания ее были размыты. Грейс прищурилась.
Толстые бока, изогнутые рога.
Бык?!
Просто бык! С глазами!
Она отодвинула тележку и толкнула грязную дверь. Та открылась, подняв пыльное облако. Долго искать не пришлось. Один глаз быка посверкивал зеленоватым стеклом.
Другой зиял пустотой.
— Они опередили нас, — услышала она в темноте голос.
Грейс повернулась. И не сразу узнала его. Бежевые брюки, бледно-голубая рубашка…
Генерал Паттон в гражданской одежде!
— Генерал? Что вы здесь делаете?
Паттон горько улыбнулся.
— То же, что и ты, дитя мое. Ты настоящая Кэхилл, Грейс, раз уж ты умудрилась ускользнуть от моих гвардейцев. Тебя ждет большое будущее, детка, несмотря на то, что ты не слушаешься старших.
— Где бычий глаз? — она не давала сбить себя с толку. — Кто его похитил?
Генерал поднял брови.
— Весперы. Кто же еще? Они всегда на шаг впереди нас.
— Кэхиллы самые могущественные люди на земле! — жестко ответила она.
— Именно так, — поспешил согласиться Паттон. — Но у Весперов есть перед нами одно преимущество. Они друг другу не родственники. Они набирают в свои ряды только лучших из лучших, наделенных дьявольским умом и нечеловеческой хитростью. Весперы целенаправленно и единодушно идут к своей цели, — в глазах его блеснула сталь. — К завоеванию мира. А мы, между тем, погрязли в семейных распрях. Да, это наши враги, но, увы, у них есть, чему поучиться.
— Нет, — прошептала Грейс.
Она проделала такой путь, она так рисковала, и все же ей повезло больше, чем Драго. Как Паттон может так просто сдаться? Кэхиллы так никогда не делают!
— Но этот Веспер еще может быть в Касабланке! — воскликнула она. — Быть может, он опередил нас всего на пять минут. Мы должны найти его! Догнать! У вас целая армия, генерал! Мы обязаны схватить и обыскать его! Речь идет кольце, так ведь?
— Я восхищен твоим боевым духом, девочка, — сказал Паттон. — Можешь не сомневаться: прежде, чем я покину Касабланку, перстень будет у меня в руках! Обещаю. А теперь, нам надо идти, нас ждет машина.
Он протянул руку, и свет упал на его нагрудный карман. Что-то подозрительно оттягивало его. И это что-то было размером с пустую глазницу бронзового быка! Грейс притворилась, что споткнулась и «упала» генералу на грудь. Это что-то круглое, с острыми, жесткими краями. Похоже на мужской перстень!
Подавив негодование, она покорно шла за генералом к машине. Он же ничего не подозревал.
Раз. Он убедил ее, что кольцо у Весперов и они всегда на шаг впереди Кэхиллов.
Два. Он пообещал ей, что не покинет Касабланку, пока перстень не будет у него в руках.
И как это сложить вместе?
Паттон — это Веспер.
Первое испытание, с которым столкнулась Грейс: «Уйми свой гнев». Ничто не должно мешать думать.
В соседних апартаментах триумфатор пожинал во сне двойную победу — армии и Весперов. Это говорило в пользу того, что значение кольца было просто колоссальным. В операции «Факел» участвовали три компании — и Паттон оказывается главнокомандующим именно той, что нацелена на Касабланку, убедив военное командование США, что удар в этом направлении должна совершить именно его армия. Однако, единственная его цель в Касабланке — это бычий глаз. «Нечеловеческая хитрость», — сказал он о Весперах.
Так оно и есть.
Старина «Пот и Кровь» Паттон перехитрил всех.
Но над пролитым молоком не плачут — еще не все потеряно!
Как и накануне, Грейс вылезла в окно. Только на этот раз она не стала прыгать. Босыми ногами встала на каменный карниз, который опоясывал весь дом, и прокралась до широкого балкона, за которым находилась спальня Паттона. В такой теплый вечер балкон не может быть закрыт! Она на цыпочках прошла внутрь. Справа от нее мирно храпел генерал, слева находилась большая гардеробная. Там в строгом армейском порядке были развешаны все его мундиры.
А вот та самая светло-голубая рубашка. Грейс проверила карман.
Пусто.
«Никакй паники. Он не мог его далеко спрятать…»
Она проскользнула в спальню. Толстый ковер поглощал ее тихие шаги. Ночной столик. Графин с водой и наполовину наполненный стакан. Она, затаив дыхание, открыла ящик. Золотые часы, больше ничего.
Грейс склонилась над кроватью, чтобы лучше рассмотреть его руки. Ой, что делать, если кольцо на нем? Но все в порядке — там его нет. Деревянная вешалка чуть поодаль. На ней висит приготовленная на утро форма. На мундире в несколько рядов поблескивали награды.
Хочет показать всем, какой он герой… Он дорожит и гордится ими, как ничем на свете. Кроме, пожалуй, кольца.
Грейс подошла ближе. Что может быть надежней, чем эти золотые ордена и медали? Это же просто гениальный тайник!
Вот он!
Между Французским Военным крестом и Пурпурным сердцем!
Он был приколот к орденской красно-белоголубой ленте и висел между другими наградами.
Перстень.
Она осторожно сняла его, а на пустое место нацепила медаль, которая висела с краю. Спрятав кольцо в карман, она вышла на балкон, перелезла на карниз и бесшумно вернулась к себе. Наконец можно как следует рассмотреть вещь, за которой охотились Кэхиллы и Весперы.
Небольшой перстень из желтого золота с выпуклыми бороздками по краям и простым геометрическим узором. Ничего примечательного. Значит, ценность его заключается в какой-то тайне.
«Перестань мудрить. Главное, что оно у тебя, и Паттон не…»
Теперь надо вместе с перстнем исчезнуть из Касабланки, пока генерал не обнаружил пропажи.
Она вышла в холл, но навстречу к ней тут же вышел часовой.
— Простите, мисс, но вас не велено никуда выпускать.
— Я никуда не ухожу. Мне только в лазарет — за аспирином. Рука очень разболелась.
Солдат с сочувствием посмотрел на ее руку и пропустил вперед.
Грейс слетела со ступенек и вбежала в лазарет, где доктор накладывал ей гипс. Она нашла скальпель и проткнула им дырку с тыльной стороны гипса. Она торопилась. Если часовой что-то заподозрит, он спустится за ней. Грейс засунула в дырку перстень и сверху намотала еще кусок бинта, потом смочила его водой и придала ему ту же форму. Наспех убрав за собой мусор, она вернулась к себе как раз, когда часовой уже спускался вниз по лестнице.
— Нашли аспирин, мисс?
— Да, спасибо. Я долго не могла открыть крышку одной рукой.
Часы пробили 3:30 утра. Ее самолет вылетал через два с половиной часа.
«Сладких снов, мой генерал! Спокойной вам ночи».
Первое, что увидел генерал Паттон, когда проснулся, — Бронзовую Звезду. Не на месте.
Непорядок.
Самый последний рядовой Западной Операционной Группы назубок знает расположение всех орденов на груди своего главнокомандующего.
Он вызвал помощника, но не успел открыть рта, как все понял. Перстень. Он исчез.
Эта девчонка просто что-то…
Ну, ладно… Все равно ей не уйти.
— Есть, генерал! — влетел в комнату адъютант.
— Позвонить на аэродром! Самолет с Грейс Кэхилл не должен покинуть Касабланки!
Адъютант сделался белым, как снег.
— Он уже улетел, сэр. Мисс Грейс боялась опоздать и выехала раньше. Она была единственным пассажиром на борту, и…
— Вернуть сюда самолет! На цепи привести мне эту маленькую ведьму! — взревел генерал.
Лицо у адъютанта скорчилось, как от зубной боли.
— Она уже приземлилась в Лиссабоне, сэр — под юрисдикцию Португальских властей. Сожалею, генерал. Мы ничего не можем предпринять.
— Вон отсюда! — зарычал Паттон, и офицер, опасаясь за свою жизнь, скрылся за дверью.
Проиграл. Тринадцатилетней девчонке!
О, Кэхиллы! Почти пятьсот лет они хотя бы на шаг, но впереди Весперов!
Он был готов в одиночку сразиться со всей немецкой армией, но трепетал перед этим проклятым семейством.
Перстень Гидеона снова у Кэхиллов, в руках их нового лидера — девочки, которая доблестью и смекалкой обошла генерала Джорджа С. Паттона с фланга.
Нуль за окном.
Есть.
Грязный снег на тротуарах.
Есть.
Завтра контрольная по математике.
Есть.
Никакой подготовки к контрольной.
Есть.
История по шкале скуки: уровень 10.
(Вздох) Есть.
Статус Дэна Кэхилла: Ситуация под контролем!
Дэн старался сосредоточиться. Губы миссис Запаты двигаются, рот открывается, а что говорит — непонятно. Вот мелькнуло знакомое слово. «Этрусски». Ага, и еще «Кровавое сражение».
И снова — скука и шумовые помехи.
Он завяз в этой истории уже на сто часов. Ладно. На сорок две минуты и тринадцать секунд. Но все равно. Это был последний урок. И такой захватывающий, что он едва не разомкнул глаз. Он с тоской смотрел на асфальтовое февральское небо и старался не зевать громко.
Мог ли он еще в сентябре, во время гонки за 39 ключами, представить себя в школе на уроке истории? Да тогда, среди всех этих предательств, преследований и смертельной угрозы, школа представлялась ему райским местом.
Приземлившись в аэропорту Логан, они с Эми были вне себя от счастья и кричали так, что думали, развалится весь аэропорт. Им не терпелось вернуться в свою старую жизнь и стать такими, как теперь — одуревшими от смертельной школьной скуки.
Но они кое-чего не рассчитали. Они забыли, что скука скучная, а тоска тоскливая. А забыл ли он кличку миссис Запаты?
«Миссис З-з-з-з-з-з».
Потому что никто не умеет так ловко ввергнуть человека в здоровый сон, как она.
И это было бы смешно, если б не было так грустно — она зудела о том, что только что произошло с ним самим. Например, в Египте. Он знал по себе, что это такое — когда от зноя плавятся мозги и на зубах скрипит песок. Когда ты плывешь на маленькой шлюпке по чернильному ночному Нилу мимо мертвой Долины Царей.
Миссис Запата вела рассказ так, словно читала инструкцию к посудомойке.
Еще одно случайно выпавшее слово: «Нефертари».
Дэн проснулся.
— …красивейшая гробница в Египте. Вы возможно помните ее по знаменитому бюсту.
Но экране высветился слайд.
Дэн поднял руку.
— Это Нефертити, — сказал он. — Она была другой царицей.
Миссис Запата нахмурила брови и посмотрела в конспект.
— А вы, кажется, правы. Да… Так… Продолжаем.
Мелькнул еще один слайд.
— А вот и внутренняя камера, где находилась ее усыпальница.
Дэн поднял руку. Миссис Запата закатила глаза.
— Вы уверены? — Спросил Дэн. — Вообще-то, это боковая камера.
— Действительно, — губы ее сжались. — А откуда вам известно, Дэн?
— Просто я… — замялся Дэн.
«Просто я там был. Просто меня там заперли с одним бывшим агентом КГБ, вот и пришлось выучить ее вдоль и поперек».
— Особенно учитывая, что она закрыта на реставрацию, — закончила миссис Запата.
«Да, но у нас были связи с этим, с египтологом. Правда, он потом оказался вором и обманщиком. Но мы его обезвредили. Я подкрался и как врезал ему лампой по голове…»
Весь класс смотрел на него. Дэн не знал, что сказать. А такого с ним никогда не было. Они вернулись в школу четыре месяца назад, наврав, что пропустили пять недель по семейным обстоятельствам в связи со смертью бабушки. Никто не должен знать ни про охоту за 39 Ключами, ни про то, что их заперли в египетской гробнице. А еще, что в них стреляли, заживо поджигали и чуть не взорвали.
— Наверное, я это где-то видел, — пробормотал он.
Миссис Запата изо всех сил сдерживала торжествующую улыбку.
— Давайте мы с вами постараемся запомнить, что не стоит делать заявлений, которые не соответствуют истине. Договорились? — Она молчала, дожидаясь, когда весь класс снова повернется к Дэну.
Он знал, что все ждут, когда он опять станет Дэном-Суперменом, и ответит так, что это будет не слишком грубо, но и не слишком скучно, и при этом так смешно, что класс взорвется от хохота.
— Конечно, — сказал он.
Миссис Запата с видом триумфатора вернулась к своим конспектам, ни один мускул не дрогнул на ее лице.
Четыре месяца назад им с Эми казалось, что это будет легко и просто — вернуться к старой школьной жизни. Но это оказалось ни легко, ни просто. Дэн понял, что он уже другой. Он не знал какой точно, но другой. Ему стало скучно подкалывать учителей и смешить весь класс.
Может, он просто никак не выспится? Его иногда мучили такие кошмары, что приходилось оставлять включенным свет. Он не мог нормально общаться со старыми друзьями. Ему стало неинтересно то, что радовало раньше — друзья-приятели, всякие клевые вещи, вроде комиксов и видеоигр. Ему даже почти все равно, выиграют «Ред Сокс» в новом круге чемпионата или нет.
Он стал одиночкой. А это по шкале популярности в средней школе означает быть почти на нуле, то есть Лузером.
Когда прозвенел звонок, он быстро встал и первым покинул класс. Выбираясь из толпы орущих школьников, Дэн смотрел себе под ноги и вздохнул свободно, только когда вышел на сырой февральский воздух.
Эми училась на соседней улице. Они каждый день встречались в кафе, в котором после уроков иногда оставались булочки с корицей. Если повезет. Там же их каждый день встречали Нелли или дядя Фиске.
Сегодня среда — значит, приедет Фиске. У Нелли по средам лекция в Бостонском Университете. Фиске обычно бывает слышно прежде, чем видно. Он, видимо, в молодости прошел школу вождения «NASCAR» и говорил, что дороги Бостона это вызов профессионалу, и себя лично он считает чемпионом.
Из-за этого Эми жила в постоянном страхе, что дядюшка разорится на одних только штрафах. В этом вся Эми. Если она несколько минут живет, ни о чем не волнуясь, Дэн уже бежит проверять ее пульс.
Когда Эми с Дэном вернулись в Бостон, они решили, что сохранят все, как было, в том числе и свою квартирку. Но когда вместе с ними поселились их опекуны — Нелли и Фиске — не прошло и двух недель, как стал ясно, что квартирка для них слишком мала.
Фиске придумал идеальный вариант — они переехали в Аттлбороу и стали жить в гостевом домике в поместье Грейс. Фиске целиком посвятил себя переустройству главного дома, который был уничтожен пожаром. А пока в гостевом домике каждому нашлась своя комната и для всех вместе — большая кухня. Окна из комнаты Дэна выходили на широкий луг с большим старым дубом. У Эми над кроватью висел роскошный балдахин, а Саладин выбрал себе место на окне с видом на сад. Они быстро привыкли дому и легко в нем освоились.
К тому же они оказались страшными богачами. Кроме двух миллионов долларов на каждого, которые они получили за формулу Гидеона, Грейс оставила им свое поместье и еще какое-то имущество, что делало их почти миллиардерами. Довольно странное ощущение. Они могли позволить себе личного водителя, но даже не представляли, зачем он им. Они жили своей старой жизнью.
Просто не умели быть богатыми.
— Пора перекусить, — сказал Дэн, — Фиске еще не видать. Спорю, он гоняет сто миль в час там, где разрешено не больше сорока.
— Нет. Он будет с минуту на минуту, — сказала Эми.
— Пойдем, Эми, булочки с корицей не будут ждать! Ты слышишь, как они зовут: «Эми? Дэн? Съешьте меня скорей! Посмотрите, какой у меня вкусный сахарный бочок!»
И тут только Дэн заметил выражение ее лица — точно она кусок асфальта проглотила. Очень уж хорошо Дэн знал это выражение. В кафе галдела компания крутых ребят из ее школы. Так вот в чем дело! Там же Эван Толливер! Дэн тяжело вздохнул. Эми по уши в него втрескалась — это ясно. Каждый раз, когда он появлялся в радиусе десяти метров, она опять начинала заикаться.
— Ах, простите, а я и не заметил — там же наш Люк Скайвокер! Или Дарт Вейдер?
— Ш-ш-ш! — щеки у Эми запылали. — Он идет!
— В смысле Эван Толливер лично ступит своей ногой на асфальт? Ты не забыла прихватить лепестки роз?
— Заткнись, бацилла!
— Привет, Эми! — услышала она за спиной, и летние розы на ее щеках превратились в зрелые помидоры.
Она покосилась на Дэна и убила его одним взглядом.
— Привет, Эван! — сказал он. — Я ее маленький глупый братик Бацилла! Приятно познакомиться, старина!
Эми загородила его спиной.
— П-привет, Эван.
— Привет, здорово, что ты здесь! Ты уже выбрала тему для сочинения? Я что-то ничего не могу придумать.
— Правда? Н-ну, у меня есть кое-какие мысли…
Дэн быстро включил бесшумный режим, который он все время держал на паузе, дожидаясь, когда Эми опять заговорит про школу.
Но вдруг раздался громкий, оглушающий гудок. Перед кафе выстроился длинный хвост автомобилей, между которыми лавировал мотоцикл. Как только из-за поворота показался Фиске, гонщик подрезал фургон и пристроился прямо за ним. Ничего не подозревая, Фиске припарковался на обочине, мотоциклист тоже.
Большой волосатый чувак на «Харлее».
В кожаных штанах, кожаной куртке, кожаных ботинках и с кожаными глазами за стеклами круглых черных очков.
— Эй, Эми, — протянул Дэн, не отводя глаз от чувака на «Харлее».
Мотоциклист снял шлем, и по его плечам рассыпались черные кудри, но и без шлема он не потерял своего страшного обаяния. Ни на секунду.
«Харлей» медленно, вразвалочку, шел прямо к Фиске.
«Он просто тянет время», — понял Дэн.
Фиске перегнулся через пассажирское сиденье и помахал Дэну. Дэн рьяно замахал ему в сторону «Харлея». Это чувак следит за дядей! Фиске покачал головой и показал на часы.
Эми даже не успела закончить фразу.
— …думала, что м-может быть…
— ЭМИ!
Кудрявый поравнялся с водительским сиденьем. Дэн кивнул в его сторону и страшными глазами уставился на Эми. Все-таки, недаром им пришлось встречаться с разными психами и продираться сквозь угрозы и шантаж! Они умели бороться за жизнь, точно дикие звери.
«Харлей» что-то достал из-за пояса и наклонился к Фиске. Фиске повернулся к рулю и, наконец, увидел его.
А они увидели в его глазах страх.
— Неееееееееееееет! — закричала Эми и бросилась наперегонки с Дэном с места.
Время остановилось.
По опыту Дэн знал, что такое бывает, когда висишь между небом и землей. Когда они ударились об капот (ой — вмятина) и Дэн вырвал из окна щетку (не лучшая идея, но, слушайте, он же импровизировал), чувак на «Харлее» был на пути к мотоциклу.
Он шел подозрительно быстро. Успел уже надеть обратно шлем и очки. Взревел двигателем мотоцикла, вылетел на дорогу и укатил, зигзагом лавируя между машинами.
Эми лицом размазалась по ветровому стеклу и не могла отлипнуть. Дэн держал над головой щетку, забыв опустить руку.
Эван Толливер смотрел на них со странным выражением лица, будто ничего не понял.
Дэн издалека помахал ему щеткой.
— Эй, старина. Мы просто боялись опоздать на прогулку.
— Понимаю, — сказал Эван, притворившись, что увидел что-то в стороне.
Он странно улыбнулся и вернулся в кафе.
— С вами все в порядке? — спросил Фиске.
Эми стукнулась головой о стекло.
— Что он хотел? — прохрипел Дэн.
— Он спросил, сколько я здесь простою, — сказал Фиске. — Хотел купить латте. По-моему, он вас испугался.
«Да, я другой, — думал Дэн, отдавая Фиске щетку. — В каждом встречном вижу конец света. Есть».
Эми была в своем обычном репертуаре — учебники разложены в строгом порядке на столе. Карандаши остро заточены. Пачка стикеров разорвана с аппетитным хрустом. Саладину послан воздушный поцелуй. Он, свернувшись в клубок, отвечал ей сонным подмигиванием.
Эми пишет сочинение, точно идет в бой.
На столе порядок — в голове порядок! Шагом марш!
Не считая Эвана Толливера… Как он на нее смотрел!
И это когда она впечаталась в капот и вытерла носом ветровое стекло.
Унижение перед старшеклассниками? Ей это на роду написано.
Их первый разговор! Он сам увидел ее, вышел из кафе специально, чтобы поздороваться при всех! Нет, конечно, он всего лишь хотел спросить домашнее задание. Но не важно! Она была уверена, что до этого он вообще не знал о ее существовании. И тут такое… Он сказал, что ему нравится ее свитер. И еще, что он идет к ее глазам! Выходит, он заметил ее глаза… Или нет?
А потом она сама все испортила. И все из-за того, что послушалась своего младшего брата и бросилась на этого несчастного мотоциклиста, которому просто захотелось выпить кофе!
Что он всем про нее сказал там, в кафе?
Какую ей на этот раз дадут кличку?
Привет, Как-Твой-Шлем-Эми?
Дашь списать, Салфетка?
Читать бесплатно другие книги:
