Война с демонами. Мертвые демоны (сборник) Бретт Питер

– Она здорова? Ребенок…

– Видок у нее такой, будто проглотила снеговика. Нижний шар, – уточнил Арлен. – Но травница говорит, что все замечательно.

Он поворотился и крикнул:

– Коб! Раген вернулся!

Седовласый метчик вышел через секунду.

– Раген! Как съездил напоследок?

– Что до меня, то благополучно, – ответил тот.

– До пустыни доехал? – спросил Арлен.

Раген мотнул головой:

– Заночевал на Обзорном Холме.

Улыбка Арлена стала кислой.

– Я слишком долго довольствовался наблюдениями. Жду не дождусь лицензии, чтобы воочию увидеть мир. Отправиться туда, куда не ступал ни один вестник.

– Как Марко Шатун, значит? – улыбнулся Раген.

Арлен пожал плечами:

– Каждый вестник хочет быть Марко Шатуном.

– Эй, малец в своем праве, – вмешался Коб. – Я в его годы тоже приставал к жонглерам, чтобы рассказали о Шатуне.

– Истинно и справедливо, – кивнул Раген. – В преданиях говорится об удивительных местах, где он побывал, но всегда умалчивается о бремени на душе, с которым вернулся домой.

– Хочешь сказать, что дело того не стоит? – спросил Арлен.

– Создатель, да нет же, – поморщился Раген. – У меня в сумке лежат письма от половины купцов и знати, которые проживают южнее Рубежной реки. Все они просят, чтобы мой летний поход в Лактон перепоручили Арлену Тюку.

– Честное слово? – округлил глаза Арлен.

Раген кивнул:

– Цеховому мастеру Малькуму будет трудно отказать, коль скоро ты пришелся по нраву графу Брайну после твоего безумного путешествия на его копи.

С победным воплем Арлен вскочил на ноги. Это было настолько не похоже на того серьезного отрока, к которому привык Раген, что вестник не знал, как реагировать. Он посмотрел на Коба – старый метчик опешил не меньше.

– Элиссе это не понравится, – заметил Раген. – Как, полагаю, и Мери.

– От тебя они ничего не узнают. – Арлен окинул взглядом обоих. – Вы пока молчите. Я сам скажу, когда буду готов.

Раген кивнул:

– Лично мне предстоит лишь решить, как распорядиться остатком собственной жизни.

– У меня есть на этот счет кое-какие соображения, – отозвался Коб. – Поскольку ты почти обеспечен, я лишаюсь партнера.

Глава 4

Черныш

Осень 333 П. В.

Черныш укрылся в одном из многих своих убежищ, образованных свиным корнем, и следил за торфяным демоном, который рылся в отбросах.

«Свиной корень что твой сорняк, так и прет», – говаривала мать. Его обычная стружка пускала побеги почти в любой почве. На животворной свалке они распространялись, как пожар, удушая другие растения и создавая в открытой ночи островки безопасности.

Выползень засопел, обнаружив первую крысу с еще теплой кровью на мехе. Он возбужденно квакнул, поймал ее на коготь и зашвырнул в свой зияющий зев. Единожды куснул и проглотил животное целиком.

Черныш не выдавал себя ни звуком. Демон топтался в каком-то футе от него, но ничего не услышал – ничего не увидел. Черныш отменно слился со средой благодаря смоле свиного корня и грязи, покрывавшим одежду, а разило от него так, что нос отвернет любой подземник.

Некоторым демонам нравилось восставать в одном и том же месте, охотиться на небольшом пятачке и на рассвете погружаться там, откуда явились. Черныш наблюдал таких и знал, где их искать.

Другие выползни предпочитали скитаться и утекали в Недра там, где застигало их утро, а ночью восставали в той же точке. Нынешний приближался на протяжении нескольких дней. Черныш исправно высаживал свиной корень, но свалка притягивала недрил, как стоячая вода – комаров. Недрилам пуще всего хотелось людской плоти, а на свалке стоял густой человеческий дух.

Черныш рыл на его пути ямы, ставил растяжки и даже жег корень, но демон, вопреки всем основаниям сменить место охоты, оказался в неприятной близости к Терновнику, его тайному логову. Мириться с этим было нельзя.

Крыса – пустяк, но в нескольких футах выползень обнаружил еще одну, а следующую – в ярдах оттуда, неуклонно приближаясь к обрыву, с которого опорожняли мусорную тележку.

Черныш покачал головой. Этот демон уже в третий раз являлся на свалку, соблазняясь одним и тем же местом. Отец говорил, что у недрил мозги с горошину. Черныш перехватил старое метловище с притороченным наконечником отцовского копья и сунул руку в починенные ремни щита, гадая, научится ли подземник хоть чему-то.

Торфяной демон уже начал спотыкаться. Крыс Черныш отравил смесью синь-травы и маревника. От одной толку мало, но после пяти подземник будет двигаться неуклюже и медленнее.

Медленнее, но не медленно. Даже самый нерасторопный, тупейший недрила разорвет Черныша в клочья, если не действовать проворно и точно. Он видел воочию, на что способны твари.

«Ты должен уважать алагай, сын мой, – сказал отец, – но никогда не поддаваться страху перед ними».

Черныш принял страх и мигом пришел в движение – быстрый и тихий, как мышь. Демон смотрел в сторону и никогда бы не догадался, что опасность рядом. Он увидит только вспышку магии от удара о щит, а потом полетит с обрыва.

Но демон, потянувшись за последней крысой, помедлил, словно припоминая. Черныш прибавил скорости. Тварь оказалась умнее, чем он думал. В следующий раз понадобится что-то новое.

Даже одурманенный, демон был расторопен. Его голова резко повернулась, и он увидел врага как раз вовремя, чтобы упереться когтями задних лап и взмахнуть когтями передних.

Не в силах затормозить, Черныш покатился кубарем и поднырнул под них, разойдясь с ними на считаные дюймы. Он вскочил на краю обрыва и повернулся в тот самый миг, когда торфяной демон изготовился и харкнул.

Черныш прикрылся щитом, но мерзкая мокрота рассыпалась брызгами, капли попали на лицо и тело. Они ожгли его огнем, выедая плоть.

Не открывая глаз, Черныш бросил копье, набрал пригоршню сырой почвы и втирал ее в лицо, пока жжение не ослабло. Щит был воздет, но преимущество потеряно, и оба это поняли. Торфяной демон покрыл расстояние между ними одним гигантским прыжком и с жутким кваканьем приземлился перед Чернышом.

Он напал со всей прытью, но метки щита отразили удар. Черныш сунул руку в карман за порошком свиного корня и метнул его в морду демона, когда тот сделал вдох перед новым плевком.

Демон подавился, схватился за горло, и Черныш заплясал вокруг него. Подперев щит плечом, он столкнул подземника с обрыва.

Затем встал на краю скалы и проследил за тем, как демон, вереща, скатился по крутому, покрытому отбросами склону в далекое болото. Ил и грязь не дали демону уцепиться, и он скрылся в тумане.

Падение, как и ничто другое, не могло причинить выползню необратимый вред, но он убрался от жилища Черныша, и все остальное не имело значения. Вскарабкаться наверх почти невозможно. Недрила отряхнется и побредет в топи. Если Черныш еще и свидится с ним, то через несколько месяцев.

Лицо продолжало гореть, несмотря на прохладную грязь, Черныш глянул вниз и увидел на одежде дымящиеся капли слюны. У него был покореженный бочонок для дождевой воды, и он, добежав, окунул в него голову и смыл остатки гадости.

Дотронулся до лица и вздрогнул от жалящей боли.

«Тупица, – подумал он. – Сам виноват. Забыл про осторожность».

Придется приготовить припарку.

Когда взошла луна, Черныш приподнял компресс и на пробу подвигал челюстью, чтобы натянуть кожу. Там, куда попала слюна, развилось мокнущее покраснение, но быстро приложенная грязь избавила от худшего. Сшитую из кожаных лоскутов поддевку, которую он носил под одеждой, испещрили десятки дырочек. Кое-где толстую кожу прожгло насквозь.

Мать посоветовала бы оставить припарку до утра, но был седьмак, и рот наполнился слюной при мысли о Даянии.

Он сдвинул служивший дверью сломанный стол ровно настолько, чтобы открылась щель, и выскользнул из Терновника; затем вернул стол на место, прикрыв небольшой входной проем в закутке, который находился за самой здоровой мусорной кучей.

Потом пошел на полусогнутых – свиной корень вымахал достаточно, чтобы скрыть его полностью. Сорвал на ходу несколько листьев, размял и втер в одежду, чтобы освежить запах. Она уже сделалась почти черной и представляла собой наполовину материю, наполовину смолу.

Он обошел замаскированную яму для демонов и ловко перепрыгнул через растяжку, после чего задержался и осмотрел из-за побегов местность.

Недрил не было.

Он двинулся по дороге мимо темных и безмолвных домиков, обитатели которых давно уснули крепким сном. По поселку шастали демоны, но Черныш изучил их повадки и оставался, как правило, незамеченным.

Те немногие недрилы, что принюхивались, спешили отвернуться, часто – с чихом. Похлебка из свиного корня – его обычный обед – насыщала запахом даже дыхание и пот, которые отпугивали подземников. А те, что замечали его, предпочитали не связываться, если он сдуру не подходил слишком близко.

У Праведного дома их было погуще. Двор заливал свет фонарей, который отвлекал демонов от поселка. Недрилы кружили вокруг меченой стены, то и дело порождая вспышки магии остервенелыми наскоками.

Отдельные недрилы держались подальше, но стая могла взять его в кольцо и действовать агрессивнее.

Но по другую сторону от демонов лежали хлеб и эль.

«Смелее надо быть, – сказал отец. – Когда я учился в шарадже, излишне робкие оставались голодными».

Во время службы на седьмак рачитель возлагал на алтарь Даяние: теплый, прямо из печи, каравай и еще дымящийся эль в крытой кружке. В посуде вытравливались древние защитные метки, которые сохраняли утешительные и питательные дары для всех, кто мог прийти в Праведный дом в поисках убежища.

Через день хлеб зачерствеет, а эль выдохнется, но в первую ночь…

У него снова потекли слюнки. Корочка захрустит, мясо окажется нежным. Эль порадует горло щекотными пузырьками. Вкус был такой, что ближе к Небесам Черныш вовек не оказывался.

И вот он раз в неделю приходил к Праведному дому, хотя и не для молитв. Отец взъярился бы от такой непочтительности, но он был мертв и больше не мог браниться. Черныш понимал: Создателю неугодна кража даров из убежища. Но что он видел от Эверама, кроме гибели близких? Хлеб с элем едва ли возмещали ущерб, но по сравнению с холодными овощами и сырым мясом, которыми обычно питался Черныш, они казались пиром, и ради него стоило рискнуть и встретиться с парой недрил.

Пригнувшись, Черныш обходил стену, пока не перестал быть виден в окно. Он дождался, когда кольцо демонов разомкнется, и бросился вперед. Метки выбивались глубоко, цепляться было удобно, и он перемахнул через стену в считаные секунды, приземлившись среди надгробий, которыми рачитель помечал места захоронения пепла. Свет фонарей выхватывал выдолбленные в камне имена, но Черныш и впотьмах нашел бы могилу близких.

«Я тоскую по вам», – подумал он и провел пальцами по зарубкам, которые делал в счет каждой прошедшей со времени их смерти зимы. Их набралось девять. Лики родных расплывались перед умственным взором, но горечь и пустота утраты не уменьшились.

Держась в тени надгробий на случай, если рачитель тайком следит, Черныш пересек двор. Секунда – и он уже повернулся к Праведному дому спиной, осторожно подбираясь к тому месту, где крыло соединялось с основным зданием, образуя букву «L». Низко расположенный подоконник окна первого этажа – идеальная площадка, с которой можно ухватиться за следующий, выше. А дальше метки, такие же удобные для лазанья, как на стене, позволили ему без помех добраться до крыши.

Рачитель годами пытался выяснить, кто забирает Даяние. Это превратилось для них в своего рода игру. Рачитель развешивал в дверях и окнах колокольчики, но так и не сообразил, что еженедельный гость использует башню посреди остроконечной крыши, откуда звучит рог.

Черныш помедлил, обозревая Топь. В многочисленных домиках было темно, но ночь выдалась ясная, и в лунном свете он видел поселок до самой фермы Мейсена Тюка. Старик так и остался должен восемь ракушек за Майского Колокольчика, и Черныш раз в неделю взимал их молоком. «Дань» и правда не считалась кражей, а он получал возможность взглянуть на Тами. Она хорошела с каждым годом. За ней уже ухлестывали, но этим пока и ограничивалось. Он же изредка видел ее и мечтал о несбывшемся.

Вздохнув, он проскользнул в башню и тихо спустился по ступеням. Истертые башмаки были разные, но сидели прилично. Черныш без малейшего шороха миновал ризницу и вошел в неф.

По ночам перед алтарем всегда горела лампа, служа маяком, как и те дворовые, что указывали путь в укрытие. Свет падал на жертвенник и кафедру, отбрасывавшие длинные тени, которые позволяли Чернышу приблизиться к заветной цели. Он не сводил глаз с хоров, где любил прятаться рачитель, но оттуда не доносилось ни звука. Рачитель, карауля его, пил эль и к этому времени обычно уже спал беспробудным сном.

Черныш первым делом откинул крышку кружки и хорошенько приложился, щекоча пузырьками горло и смягчая спиртным боль ночной схватки. Затем потянулся к подносу с хлебом.

Крышка звякнула. Рачитель пристроил под ней колокольчик, незаметный снаружи.

Взгляд Черныша метнулся к хорам. Пусто. До тени всего несколько футов. Если поторопиться…

Но дверь ризницы распахнулась, и на пороге возник рачитель Вереск с торжествующим выражением на круглом красном лице.

Секунду они стояли как вкопанные, и рачитель округлял глаза. Его ликование сменилось потрясением.

– Терн?..

Глава 5

Последний поход

Осень 333 П. В.

Раген постучал в борт повозки, и охранник по имени Робберт, ехавший рядом, свесился к нему из седла.

– Почему стоим?

Робберт выпрямился и оглядел пробки, образовавшиеся на улицах Милна.

– День вестников, – пожал он плечами. – Наверное, пришли какие-то горячие новости с юга.

Раген ненавидел повозку. Было время, когда верхом ездил он, сопровождая грузы.

«А теперь я сам груз», – подумал уныло, взирая на растущее пузо. Он выглядел на свои пятьдесят два, но разительно отличался от себя прежнего.

В партнерстве с Кобом он разбогател, как ему и не снилось, а когда его друга и наставника унес рак, возглавил гильдию метчиков, получив абсолютное большинство голосов. Когда-то он тревожился за свою жизнь в отставке, а теперь оказался в числе самых богатых и влиятельных городских купцов.

Наконец они достигли лавки Коба.

Лавка Коба.

Ныне она принадлежала ему, и Элисса хозяйничала в ней уже не первый год, но про себя он продолжал называть ее лавкой Коба и вывеску не сменил.

Звякнул дверной колокольчик, Элисса подняла глаза и просияла улыбкой, от которой уныние сняло как рукой. Став Матерью, окончив Школу Матерей и восстановившись в сословии, она теперь могла жить, как ей вздумается.

После многих лет немилости и предпочтения ее сестер вдовая мать Элиссы, графиня Треша, возобновила визиты. Она хотела приобщить Элиссу к политике и была обескуражена, когда та отказалась и выбрала промысел Рагена – метки.

Увидев, что лавка пуста, Раген перевернул дверную табличку надписью «Закрыто» и подошел к жене. Он уже шагнул к стойке, готовый обняться, но в дверь тяжело постучали. Раген обернулся в тот самый миг, когда она распахнулась и на пороге нарисовался измученный, запыхавшийся Дерек Золотник. Он был еще в доспехах, сумку вестника покрыла дорожная пыль.

– Дерек! – воскликнула Элисса. – Мы не ждали тебя до завтра.

– Гнал вовсю, чтобы поспеть раньше, – ответил Дерек. – Завтра весь город загудит. Я хотел, чтобы вы узнали из первых рук.

Раген уловил напряженность в его голосе.

– О чем?

– Ты лучше сядь, – предупредил Дерек. – И если у тебя припасен самогон из Сладкого Колодезя, самое время сломать печать.

Элисса вышла из-за стойки:

– Хватит тянуть, Дерек. Что случилось?

– У меня новости об Арлене, – ответил Дерек.

До Форта Милн дошел слух, что Арлен Тюк и есть Меченый, но Дерек знал его раньше. Они познакомились два года назад, когда Дерек служил дозорным на полустанке при золотом прииске графа Брайна, а Арлен был вестником-подмастерьем. Арлен вернулся и привел Дерека с собой, после чего тот несколько лет проработал в меточной лавке, а потом вступил в гильдию вестников. Теперь Дерек обеспечивал еженедельное почтовое сообщение между Фортом Милн и Ривербриджем.

– И что говорят? – нетерпеливо осведомился Раген. – Он жив и здоров?

Дерек покачал головой:

– Он сразился с пустынным демоном на вершине скалы. Говорят, тот предпочел не проигрывать и увлек его в пропасть.

Раген побагровел:

– Говорят? Кто говорит?

Он знал, как быстро возникают слухи, и не поверил ушам.

– Это не просто досужие сплетни, – сказал Дерек. – Граф Тамос лично написал отчет. Я видел официальную копию.

Раген метнул взгляд на Элиссу. Арлен был ей как сын. Она стояла, оцепенев и онемев.

Раген подошел к ней:

– С ним ничего не случится. Это ошибка. Арлен силен. Он умен, он не может…

Его речь пресеклась, когда он осознал горькую правду. Даже Арлен не в состоянии упасть со скалы и выжить, чтобы сложить об этом историю.

Арлен мертв. Храбрец, которому он не знал равных. Его ученик. Его метка.

Его сын.

Он пошатнулся, перед глазами все поплыло, но Элисса подхватила его и принялась гладить по голове, нашептывая слова утешения. Он думал сам подставить ей плечо, а вышло наоборот.

– Мне пора домой, – сказал Дерек, чувствуя себя не в своей тарелке. – Надо и Стэси сообщить.

Он открыл сумку и положил на стойку перетянутую шнурком пачку писем:

– Вот, почту привез.

Уложив детей спать, Элисса дала волю слезам. За ужином оба перебрали вина, и Элисса с плачем уснула в объятиях Рагена.

Его глаза оставались сухи. Какая-то часть его не верила, что он вообще способен на слезы. Когда он в последний раз плакал? Раген не знал, сохранилось ли в нем это умение.

Сейчас его охватила злость, хотя он не понимал, на что или на кого. Мышцы напряглись, как перед дракой, но противника не было – некому мстить. Арлен погиб, и ничего не исправишь.

Он долго ворочался, но сон не шел. Наконец это стало невыносимо, и он осторожно, стараясь не разбудить Элиссу, соскользнул с постели.

В столь поздний час дом был пуст и темен, ставни – наглухо заперты, чтобы не дуло холодом с гор. Но Раген в жизни не боялся темноты. Бесшумно шел он сквозь мрак, чуть касаясь пальцами стен, пока не достиг кабинета. Вошел, притворил дверь и повернул выключатель. Зажегся лектрический свет.

Дойдя до стола, он выдвинул ящик, в котором хранились остатки самогона из Сладкого Колодезя – ныне бесценные, ибо подземники растерзали тамошних жителей.

Он вскрыл прочный воск ножом и вынул пробку. Не потрудившись найти стакан, хлебнул прямиком из кувшина.

И закашлялся, выплюнув половину. Ночь, он и забыл, какое крепкое пойло!

Взял чашку, налил еще, разбавил водой. Самогон обжег пищевод, но следом пришло онемение, и Рагену хотелось, чтобы оно поскорее распространилось на все его тело.

Он увидел на столе стопку писем, оставленных Маргрит, и перерезал бечевку. Еще немного самогона, и подсчет капиталовложений погрузит его в сон.

Раген откинулся в кресле, перебирая письма. Преимущественно деловые, но были и личные. Печать на одном особо привлекла его внимание. Давно ли он вспоминал Топь?

Сломав печать, он прочел:

Вестник Раген, да благословит тебя Создатель. Искренне надеюсь, что сие послание застанет тебя в добром здравии.

Памятуя о твоих отваге и беспокойстве в ночь трагедии, уведомляю тебя, что Терн Дамадж жив – во всяком случае, был жив за несколько недель до написания сего, когда я поймал его на краже Даяния с моего алтаря. Он убежал и не вернулся.

Отрок был весь в грязи и вонял. Полагаю, он жил, как животное, на болоте и прятался от демонов в тамошней жиже. Я потратил недели на поиски либо его самого, либо логова, но болота обширны и коварны. На прошлой неделе я оступился и сломал ногу. Вынужденный прекратить мои действия, я порадовался, что остался жив.

После вторжения красийцев в Райзон и предостережения госпожи Лощины о том, что нашествие продолжится, никто из болотников не поможет мне искать мальчика, который наполовину красиец. Полпоселка убеждено, что Релан был шпионом, посланным торить путь его хозяевам из пустыни.

Прошу тебя, вестник: Терн влачит одинокое существование в открытой ночи. Кроме нас, у него никого не осталось. Любое твое содействие в том, чтобы вернуть его за метки, окупится на Небесах сторицей.

Со всем смирением,

рачитель Вереск.

Праведный дом Топи

Лактонская епархия

Год 333 После Возвращения

Раген перечитал письмо во второй раз и в третий, но его взгляд упорно возвращался к двум коротким фразам:

«Терн Дамадж жив».

«Терн влачит одинокое существование в открытой ночи».

Дверь отворилась, и вошла Элисса, одетая в домашний халат.

– Я проснулась, а тебя нет.

Раген взглянул на нее:

– Мне надо в Лактон.

Элисса моргнула, сомневаясь, что расслышала правильно. Когда Раген так ничего и не добавил, она скрестила на груди руки:

– Зачем?

Дурной знак. Скрещивая руки, Элисса становилась упрямой, как скальный демон. Раген протянул письмо, готовясь к схватке.

– Я должен поехать, – сказал он мягко, когда она дочитала.

– Ну еще бы, – отозвалась Элисса.

– Я понимаю, это кажется невозможным – чтобы мальчик выжил в открытой ночи.

– Арлен же выжил.

– Арлен был вдвое старше Терна и отличный метчик, – напомнил Раген. – И он бы погиб, если бы я его не нашел.

– Значит, теперь тебе понадобилось найти этого, – проговорила Элисса. – Ты уже стар, но считаешь, что у тебя есть время на последнее приключение.

– Опасности никакой, – сказал Раген. – Юкор понастроил постоялых дворов до Ривербриджа, а мое копье пометил сам Арлен. Я возьму с собой Дерека. Он только обрадуется возможности сбежать от графа Брайна.

Он почти не соврал. Стараниями могущественного дядюшки жене Дерека, Стэси, удалось остаться в своем сословии, несмотря на замужество за слугой, однако, хоть граф и принял этот союз – и даже позаботился устроить Дерека на приличную работу, повысив его до купеческого звания, – и Брайну, и Дереку бывало лучше, когда последний находился вдали от Милна.

– Я знаю, – отозвалась Элисса.

Раген сузил глаза:

– Почему ты не возражаешь, не требуешь послать кого-то другого? Не грозишься уйти, пока меня не будет?

Элисса снова скрестила руки:

– Потому что на сей раз я поеду с тобой.

Раген, конечно, воспротивился. Неумолчный спор, растянувшийся на два дня подготовки к странствию, продлился до самых городских ворот. Но в исходе не сомневался никто: Элисса настроилась решительно, и более того – Раген поймал себя на том, что хочет ее участия. Хочет, чтобы она повидала большой мир, который разлучал их столько лет, – может, тогда она поймет.

Но, несмотря на желание видеть Элиссу рядом, он стремился обезопасить ее. Нанял отряд против разбойников, не поскупившись на оружие и доспехи. Выслал вперед гонца, чтобы зарезервировал на постоялых дворах Юкора комнаты и провиант. Дерек с восторгом присоединился к ним, пополнив компанию еще одним родным лицом.

В первую ночь они остановились в гостинице Харденс-Гроув. Последний был обнесен невысокой меченой стеной, которая сдерживала сухопутных демонов, однако воздушные могли пикировать на городские улицы. Гостиницу надежно пометили, но демоны все равно испытывали ее на прочность, возмущая ночь трескучими вспышками.

Элисса всякий раз подпрыгивала, а Раген поглаживал помеченное Арленом копье. Арлен пообещал, что оно уязвит плоть подземников, и Раген не сомневался в правдивости этих слов. Часть его изнывала от желания пустить копье в ход и убить демона после целой жизни, проведенной за метками. Однако часть бльшая, мудрая, надеялась, что ему никогда не придется опробовать оружие.

На второй день он крякнул, садясь в седло, и одернул доспехи.

– Что, звенья колются? – спросил Дерек.

– Скорее, потроха сдавило, – ответил Раген. – Набрал пару фунтов с последнего раза, как надевал.

– Ага, пару! – рассмеялась Элисса. – Совсем как я во время беременности.

– Ночь, надеюсь, все не так плохо, – парировал Раген и ловко увернулся от ее шутливого шлепка.

Дерек со смехом похлопал себя по тощему животу:

– На дорожной еде не разжиреешь, и вес согнать легко!

– Да, – кивнул Раген, – но прыти с годами становится меньше, Дерек. Запал уже не тот, однако мы продолжаем запасаться дровами.

Даже кратчайшая дорога от Милна до Топи занимала больше трех недель езды. Раген мечтал вырваться из милнского заточения, но обнаружил, что по многим аспектам странствия нисколько не стосковался. Бедра отчаянно ломило – когда он в последний раз провел целый день в седле? Даже на постоялых дворах лежаки были жесткие, а пища выбиралась не повкуснее, а посытнее.

В Ривербридже и Энджирсе их ждали еда и постель получше, но затем предстояли ночи пути до Лощины по сельскому тракту, а Топь находилась еще дальше.

В тот второй день он заработал свой первый в жизни солнечный ожог. И только тогда заметил, как побелели его руки. У вестника Рагена они, как и лицо, всегда были темно-бурого цвета и нечувствительными к солнцу.

Но к третьему дню ноги ожили. Отряд поднялся на холм для обзора окрестностей, и Раген откинулся в седле, расправив плечи при виде раскинувшегося перед ним герцогства.

– Вот чего мне не хватало, – молвил он.

Элисса ахнула:

– Какая красота!

Раген взял ее за руку:

– Это только начало.

– Скоро они восстанут, – сказал Раген. – Пора идти внутрь.

«Внутрь» означало – в холщовую палатку. Сейчас они находились южнее Энджирса, на обочине дороги, которая вела в Лощину.

– Нет, – возразила Элисса. – В палатке ничуть не надежнее, чем снаружи. Я потратила на изучение меток лучшие годы последнего десятилетия. Пора взглянуть на демона.

Раген видел, с каким напряжением расхаживает она, пока ждет. Кулаки у нее сжались.

– Одним не обойдется. Лесные демоны восстанут вдоль дороги сплошь и обнаружат нас быстро.

Элисса остановилась. Глубоко вздохнув, она всматривалась в лес по обе стороны тракта. Тем временем солнце нырнуло за горизонт, и мир поглотили сумерки.

Ей не пришось долго ждать. Из-под земли засочился ненавистный туман, который уплотнялся и приобретал узнаваемую форму, как глина под руками ваятеля.

То был лесной демон – долгорукий и длинноногий, с бурой броней, шершавой и узловатой наподобие древесной коры. Когти с тупой стороны напоминали отломанные палочки, но Раген знал из личного опыта: они кривы и остры с другой и одинаково годятся для лазанья по деревьям и потрошения жертвы.

Страницы: «« ... 678910111213 »»

Читать бесплатно другие книги:

В новую книгу «Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы» вошли одиннадцать биографий писателей ...
Автор бестселлера «Еда и мозг» раскрывает мощное влияние кишечных бактерий на состояние вашего мозга...
Злая шутка судьбы и случайное стечение обстоятельств заставили Арсения сбежать из детского приюта и ...
Автор книги — известный блогер rainhard_15, считающий себя авешей главного героя этих экспериментов ...
В 1989 году одному молодому журналисту позвонили из офиса Пола Маккартни в Лондоне и пригласили взят...
В книге задаются основы нового научного мышления в диапазоне от сотворения первого элемента материи ...