Дом Цепей Эриксон Стивен

Карса и Делюм поглядели на него, одинаково ошеломленные.

— Молчите, — продолжал Байрот, — пока не услышите всё. Говорят, Форкасали пришли на место Войн Духов, чтобы помирить противников. Один из кусков древней легенды. Демона наказали за его старания. Вот вам второй кусок. Икарий тоже желал положить конец войне, но прибыл слишком поздно. Победители знали, что им его не одолеть, и ушли без боя. Третий кусок. Делюм Торд, письмена в пещере тоже говорят об Икарии?

— Да, Байрот. Икарий дал Теблорам законы, обеспечившие выживание.

— Но, будь это в их силах, Тлан-имассы придавили бы камнем и его. — Байрот замолчал.

Карса поворотился и подошел к плите. Свечение ее было неровным, что говорило о древности заклятия, об ослаблении поддерживающей его силы. Старейшины Теблоров употребляли магию, но редко. После пробуждения Каменных Лиц волшебство состояло в получении видений во сне или трансе. Старые легенды упоминают о злоупотреблении магией, о страшном оружии с наложенными чарами… но Карса подозревал, что всё это было придумало для того, чтобы сделать сказки более интересными. Он скривил губы: — Не понимаю такой магии.

Байрот и Делюм встали рядом.

Рука больше не шевелилась.

— Интересно, слышит ли демон наши слова? — спросил Делюм.

Байрот хмыкнул: — Даже если слышит, как он может нас понять? Низменники говорят на ином языке. У демонов тоже должен быть свой.

— Но он пришел примирять…

— Он нас не слышит, — заявил Карса. — Он едва лишь может улавливать присутствие.

Байрот пожал плечами и присел около плиты. Протянул руку, помедлил, но все-таки коснулся камня. — Ни холодно, ни горячо. Эта магия не для нас.

— Значит, она должна не отгонять, а только удерживать, — предположил Делюм.

— Втроем мы могли бы снять плиту.

Карса глянул на Байрота. — Кого же ты желаешь пробудить, Байрот Гилд?

Здоровяк поднял голову, сощурился. А потом брови поползли вверх, и он рассмеялся. — Носителя мира?

— В мире нет ценности.

— Между Теблорами должен быть мир, или им не объединиться.

Карса склонил голову набок, обдумывая слова Байрота.

— Демон мог сойти с ума, — пробурчал Делюм. — Долго ли он лежал под камнем?

— Нас трое, — возразил Байрот.

— Но демон пришел из времен, когда наш народ победили. Если Тлан-имассы пленили демона, то потому, что не смогли его убить. Байрот, для такой твари мы можем оказаться пустяком.

— Мы заслужим его благодарность.

— Безумие не ведает благодарности.

Оба воина поглядели на Карсу. — Мы не можем знать, что задумает демон, — сказал воевода. — Но одно я заметил: он все еще старается защитить себя. Одной рукой он смог отогнать всех зверей. В этом видится действие разума.

— Терпение бессмертного, — кивнул Байрот.

Карса повернулся к Делюму. — Делюм Торд, ты все еще сомневаешься?

— Да. Но я приложу свою силу, Воевода, ибо вижу решение в твоих глазах. Да будет так.

Без дальнейших разговоров уриды встали по краям каменной плиты. Ухватились руками. — На четвертом вдохе, — сказал Карса.

Камень поднялся со скрежетом и гулом. Полетела пыль. Совместным усилием они повернули плиту и привалили к стене.

Придавленное существо лежало на боку. Громадный вес камня должен был сломать кости и раздавить мышцы, но демон не был сокрушен — за тысячи лет он вырыл канавку глубиной в половину тощего тела. Оказавшаяся под телом демона рука сначала медленно процарапала место для себя, потом для плеча и бедра. Обе босые ноги также проделали нечто подобное. Тело демона покрывал серый саван из паутины и пыли; затхлый воздух словно бы нехотя утекал из углубления. Пахло как-то необычно, вроде бы насекомыми.

Трое воинов стояли и глядели вниз, на демона.

Он еще не двигался, но Теблоры успели увидеть, что это существо не похоже на них. Длинные конечности с лишними суставами, натянувшаяся кожа бледнее лунного света. Масса иссиня-черных волос закрывала склонившееся к полу лицо, походя на вросшие в камень тонкие корни. Демон был явно женского пола.

Конечности дернулись.

Байрот подошел поближе и заговорил мягким, тихим голосом: — Ты свободен, Демон. Мы Теблоры из племени Урид. Если хочешь, мы поможем тебе. Скажи, чего тебе нужно.

Руки и ноги теперь просто дрожали. Тварь медленно подняла голову. Познавшая вечную тьму рука выскользнула из-под тела, ощупала каменный пол. Пальцы задели волосы, и они рассыпались как пепел. Затем рука легла вдоль тела. Напряглись мускулы рук, плеч, шеи — тварь при помощи резких, неуклюжих движений села. Потянула за пыльные волосы, обнажая лысую макушку, блестяще — белую.

Байрот шагнул было, чтобы поднять демона, но Карса удержал его. — Нет, Байрот Гилд, она познала слишком много прикосновений камня. Думаю, ее лучше не трогать еще долгое, очень долгое время. Может быть, никогда.

Байрот мрачно поглядел на Карсу, вздохнув: — Карса Орлонг, я слышу в твоих словах мудрость. Снова и снова ты меня поражаешь. Нет, я не хочу тебя обидеть. Я почти готов восхищаться. Прости мне слова, идущие от сердца.

Карса пожал плечами и перевел взгляд на демона. — Теперь нам остается ждать. Демон познал жажду? Голод? Ее горло не принимало воды много поколений, ее желудок забыл, для чего предназначен, легкие не впускали в себя достаточно воздуха с момента, когда опустилась плита. Хорошо, что сейчас ночь, иначе ей выжгло бы глаза… — Тут он замолчал, потому что демон — женщина встала на четвереньки и подняла голову. Им впервые удалось увидеть ее лицо.

Полированный мрамор лишенной недостатков кожи, широкий лоб и огромные полуночные глаза, похожие на оникс. Их тоже пятнал слой пыли. Высокие, торчащие скулы, широкие губы высохли, покрылись кристалликами соли.

— В ней нет воды, — сказал Делюм. — Совсем.

Он пошел на стоянку, чтобы принести бурдюк.

Женщина медленно села на корточки, потом попыталась встать.

Воинам было трудно устоять на месте, и они приготовились подхватить ее, когда она упадет.

Казалось, она это заметила, и уголок рта чуть приподнялся.

Одно движение преобразило все ее лицо. Карсу словно ударили молотом в грудь. «Она смеется над своим плачевным состоянием. Вот первая ее реакция на свободу. Она в затруднении, но может смеяться над собой. Услышь меня, Уругал Плетеный. Я заставлю пленивших ее пожалеть о своих делах, а если они мертвы — то их потомков. Эти Тлан-имассы… я объявляю их личными врагами. Я, Карса Орлонг, клянусь в этом».

Делюм вернулся с водой, но замедлил шаг, увидев, что она уже встала.

Она была тощей: все тело — одни углы и впадины. Груди торчали в стороны, потому что грудина выступала килем. Казалось, у нее слишком много ребер. Ростом женщина была с Теблора — юнца.

Заметив бурдюк в руке Делюма, она не потянулась к нему. Вместо этого она принялась рассматривать яму, в которой лежала.

Карса видел, как вздымается и опадает грудь, но в остальном она стояла недвижимо.

Байрот заговорил: — Ты Форкасаль?

Она поглядела на него и снова чуть улыбнулась.

— Мы Теблоры, — продолжил Байрот, и улыбка ее стала заметнее. Карса понял, что демон узнает слово и оно почему-то кажется забавным.

— Она понимает, — сказал он вслух.

Делюм поднес бурдюк. Она глянула на него, покачав головой. Он замер.

Карса видел, что глаза прояснились, да и губы кажутся более полными. — Она оправилась, — сказал он.

— Свобода — вот единственное, что было нужно, — заметил Байрот.

— Так лишайник намокает ночью, — согласился Карса. — Жажду она утолила, высосав воду из воздуха…

Тут она бросила на него резкий взгляд. Тело напряглось. — Если я чем-то обидел…

Не успел он вздохнуть, как женщина оказалась рядом. Пять мгновенных ударов — он опрокинулся на спину, кожу жгло, будто он упал не на камень, а на гнездо огненных муравьев. Воздух вышел из легких. Тело пронизала боль. Он не мог двигаться. Послышался боевой клич Делюма — оборвался сдавленным хрипом — еще одно тело шлепнулось о камни…

Байрот крикнул сбоку: — Форкасаль! Стой! Оставь его… — Карса поморгал, изгоняя слезы, и обнаружил, что женщина нависла над ним — глаза блестят как два черных озера, губы пухлые, красные даже в звездном свете.

Она проскрежетала на языке Теблоров: — Они не оставляют тебя, не так ли? Давние мои враги. Кажется, разбить их кости оказалось недостаточно. — Затем взор ее чуть смягчился. — Ваш род заслуживает большего. Думаю, мне нужно ждать, Воин. Ждать, видеть, что случится с тобой, прежде чем я решу принести свой вечный покой.

Байрот вскрикнул с десяти шагов: — Форкасаль!

Она выпрямилась и повернулась с необычайной живостью: — Вы глубоко пали, раз исказили мое имя, не говоря уже о своем. Я Форкрул Ассейла, юный воин. Не демон. Меня зовут Тишина, а также Приносящая Покой. Предупреждаю: меня так и тянет принести его прямо сейчас, так что убери руку от меча.

— Но мы тебя освободили! — воскликнул Байрот. — А ты ударила Карсу и Делюма!

Она засмеялась: — Икарий и проклятые Т'лан Имассы будут недовольны, узнав, что ты испортил их работу. Но ведь Икарий наверняка не помнит о произошедшем, а Т'лан Имассы далеко. Что же, второго шанса я им не дам. Но я знаю, что такое благодарность, и потому скажу тебе так: воин по имени Карса избран. Если я хотя бы намекну на конечную цель его служения, ты захочешь его убить. Но в этом не будет пользы, ведь избравший найдет другого раба. Нет. Следи за другом. Береги его. Придет время, когда он встанет, желая изменить мир. Когда придет это время, я буду там. Ибо я несу мир и покой. В тот миг прекрати охранять его. Сделай шаг назад, как сделал сегодня.

Карса со всхлипом втянул воздух в саднящие легкие. Его захлестнула волна дурноты. Приподнявшись на локте, Карса выблевал на пыльный пол. Кашляя и задыхаясь, он смутно расслышал, что Форкрул Ассейла — женщина по имени Тишина — уходит.

Миг спустя Байрот встал на колени рядом с ним. — Делюму совсем плохо, Воевода. Голова… Из трещины в черепе каплет жидкость. Карса Орлонг, я сожалею, что выпустил эту… эту тварь. Делюм сомневался…

— Но он же… — Карса еще раз кашлянул, сплюнул, ощутив волну боли в сломанных ребрах, и встал. — Ты не мог знать, Байрот Гилд, — пробормотал он, утирая слезы с глаз.

— Воевода, я не вытащил оружия. Я не пытался защитить тебя как Делюм…

— И поэтому один из нас невредим, — зарычал Карса, двинувшись в угол, где лежал Делюм. Его одним движением швырнули о стену. На лбу виднелись четыре трещины, из расколотого черепа капала желтоватая жидкость. На кости были заметны отпечатки ногтей демоницы. Глаза Делюма были широко раскрыты, но лишены разума, лицо обвисло, как бы лишившись вместе с мыслями всякого выражения.

Байрот присоединился к нему. — Глянь, влага прозрачная. Это мыслекровь. Делюму Торду не оправиться от таких ран.

— Да, — пробурчал Карса, — не оправиться. Если мыслекровь вытекла, дело плохо.

— Моя вина.

— Нет. Делюм ошибся, Байрот Гилд. Я убит? Форкасаль не хотела меня убивать. Делюм должен был делать как ты. То есть ничего.

Байрот моргнул. — Она говорила с тобой, Карса Орлонг. Я слышал шепот. Что она сказала?

— Я мало что понял, только что она приносит покой смерти.

— Наши сказания искажены.

— Точно, Байрот Гилд. Идем, пора перевязать раны Делюма. Мыслекровь соберется в бинтах и высохнет, закрыв трещины. Может, она не вся вытечет и Делюм сможет вернуться к нам.

Двое воинов вернулись на стоянку. Придя туда, обнаружили, что свора сбилась в кучку, псы дрожат и повизгивают. Следы Тишины вели через центр площадки. На юг.

Жгучий, ледяной ветер свистел над гребнем перевала. Карса Орлонг сидел спиной к скале и смотрел на Делюма Торда, а тот ползал на четвереньках среди собак. Он вытягивал руку, чтобы их погладить или подергать за шерсть; изо рта исходили высокие скулящие звуки, половина лица постоянно улыбалась.

Это были охотничьи собаки. Ласку они принимали с терпеливой покорностью, иногда переходящей в раздражение — и тогда они тихо рычали и щелкали челюстями. Делюм, казалось, не замечает этого.

Грыз лежал рядом с Карсой и полузакрытыми глазами лениво следил за блужданиями Делюма среди своры.

Целый день понадобился, чтобы Делюм Торд вернулся к товарищам, и большая часть его души заблудилась где-то по пути. Еще день Карса и Байрот выжидали, не вернется ли разум, не загорятся ли глаза светом понимания. Но перемен не было. Он не видел спутников. Только псов.

Байрот ушел на охоту; день тянулся, и Карса понял, что Байрот Гилд не желает возвращаться на стоянку. Освобождение демона лишило их Делюма, и причиной беды стали слова Байрота. Карса плохо понимал такой ход мыслей, такое желание наказать себя. Ошибку свершил Делюм, показав демону меч. Саднящие ребра Карсы доказывали боевое мастерство демонической женщины — она напала с впечатляющей скоростью, с таким Карса еще не сталкивался и даже никогда не видел подобного. Трое Теблоров для нее были как дети. Делюм должен был тотчас же это учуять и удержать руку. Как сделал Байрот.

Да, воин сглупил и вот теперь ползает вместе с псами. Каменные Лица не жалуют глупых воинов, так почему Карса Орлонг должен быть иным? Байрот занимается самооправданиями, превратив стыд и жалость в сладостный нектар, упивается, бичуя себя.

Карса быстро терял терпение. Пора возобновить странствие. Если что и может вернуть Делюму разумение, так это битва. Пусть ярость крови пробудит душу.

Байрот Гилд наконец появился. На плечах был остов дикого козла. Он постоял, глядя на Делюма, затем бросил добычу. Раздался хруст, стук копыт о камень. Байрот достал разделочный нож и склонился над тушей.

— Мы потеряли еще день, — сказал Карса.

— Дичи мало, — ответил Байрот, вскрывая брюхо. Собаки встали полукругом, ожидая подачек; Делюм оказался среди них. Байрот разрезал жилы и начал вытаскивать из чрева сочащуюся кровью требуху. Кинул собакам. Они не пошевелились.

Карса толкнул Грыза в бок. Зверь поднялся и потрусил вперед, за ним пошла трехлапая сука. Вожак понюхал каждый кусок и выбрал себе печень. Подруга схватила сердце. Они отошли, таща добычу; остальные собаки сомкнулись над требухой, визжа и кусая друг дружку. Делюм бросился и вытащил кусок легкого из пасти одного пса, злобно оскалив зубы, и поплелся прочь, прижимая кусок к груди.

На глазах Карсы Грыз встал и пошел к Делюму. Тот заскулил и выронил легкое, а сам упал на живот, втягивая голову. Грыз полизал немного кровь из лужицы и отошел к собственной жратве.

Карса крякнул и сказал: — Свора Грыза приросла. — Ответа не было. Он поднял голову и увидел, что Байрот в ужасе пялится на Делюма. — Видишь его улыбку, Байрот Гилд? Делюм нашел счастье, и это нам подсказывает, что назад он не вернется. Зачем бы ему?

Байрот уставился на кровавые руки, на разделочный нож, тускло мерцавший в красном свете заходящего солнца. — Ты не ведаешь горя, Воевода? — прошептал он.

— Нет. Он не мертв.

— Лучше бы был! — вскрикнул Байрот.

— Так убей его.

В глаза Байрота плескалась первобытная ярость. — Карса Орлонг, что она тебе сказала?

Карса нахмурился — он не ожидал такого вопроса. Пожал плечами. — Она прокляла меня за невежество. Слова не ранили меня, ибо я к такому равнодушен.

Глаза Байрота сузились: — Ты превращаешь случившееся в шутку? Воевода, ты больше не ведешь меня. Я не буду беречь твою спину. Будь прокляты войны! Мы потеряли слишком много…

— В тебе есть слабина, Байрот Гилд. Я давно это знаю. Многие годы. Ты не отличаешься от нынешнего Делюма — это тебя и пугает. Ты на самом деле думал: мы вернемся назад без шрамов? Ты считал, что мы неуязвимы для врагов?

— Значит, ты…

Карса грубо засмеялся. — Ты дурак, Байрот Гилд. Как мы смогли зайти так далеко? Через земли Ратида и Сюнида? Через выигранные схватки? Наша победа — не дар Семерых. Мы прорубили путь к успеху мечами. Под моим руководством. Вы думали, что это похвальба, что я юнец, не готовый к пути воина. Вы обманывали себя и тем утешались. Ты ничем не лучше меня, Байрот Гилд. Ни в чем.

Байрот Гилд смотрел на него, выкатив глаза. Кровавые руки тряслись.

— И теперь, — рычал Карса, — если ты выживешь в этом странствии, постарайся заново осознать ценность послушания. Твоя жизнь в руках вождя. Следуй за мной к победе, Байрот Гилд, или пади на пути. Так или иначе, я все поведаю честно. Ну, как тебе?

Эмоции пожаром пробегали по широкому, сразу побледневшему лицу Байрота. Он хрипло, мучительно вздыхал.

— Я веду свору, — спокойно сказал Карса, — а не кто-то другой. Бросишь вызов?

Байрот медленно сел на корточки, поудобнее перехватил рукоять ножа. Твердо взглянул в глаза Карсе. — Мы давно были любовниками, Дейлис и я. Ты ничего не знал, хотя она смеялась над твоими неуклюжими ухаживаниями. Каждый день ты показывался рядом, дразня, подначивая меня, стараясь умалить в глазах Дейлис. Но мы неслышно смеялись, Дейлис и я, и проводили ночи в объятиях. Карса Орлонг, возможно, ты один вернешься в деревню… я даже уверен, что ты позаботишься об этом, и моя жизнь почитай что кончена. Но мне не страшно. Вернувшись в деревню, Воевода, ты возьмешь Дейлис в жены. Но истина останется с тобой до конце дней, и вот она: с Дейлис я вел, а ты шел следом. Этого уже ничем не изменить.

Карса медленно оскалил зубы: — Дейлис? В жены? Вряд ли. Нет, я ославлю ее перед деревней. Она легла не с мужем. За это ее отсекут, и тогда я потребую ее в рабыни…

Байрот кинулся на Карсу. Нож сверкнул в сумраке. Прижатый к стене Карса мог лишь откатиться в сторону. Не успел он вскочить на ноги, как Байрот навалился сверху, обвив рукой шею, загнув голову назад. Лезвие пробежалось по коже, стремясь к горлу.

И тут псы набросились на обоих, давя, толкая, рыча, вонзая клыки в кожу одежд.

Байрот закричал и отпрянул. Рука выпустила шею Карсы.

Перекатившись на спину, он увидел, что приятель зашатался. Собаки повисли на обеих руках, Грыз глубоко вонзил зубы в бедро. Остальные псы набрасывались, тоже стараясь ухватить его. Он зашатался и упал.

— Прочь! — заревел Карса.

Собаки вздрогнули и начали отходить, все еще рыча. Сбоку Карса различил согнувшегося Делюма: лицо его исказила дикая ухмылка, глаза блестели, руки то впивались в почву, то судорожно хватали воздух.

Он свистнул, и псы тут же замолкли.

Байрот перевалился на живот, встал на четвереньки.

Карса показал рукой.

На тропе впереди блеснули факелы. Кто-то шел в сотне шагов. Уриды все еще находились среди скал, так что звуки драки вряд ли были услышаны.

Забыв про Байрота, Карса выхватил меч и пошел навстречу. Если это сюниды, то они проявляют беспечность, и за это он заставит их дорого заплатить. Но это скорее всего низменники. Он видел, перебегая от тени к тени, что впереди не менее шести факелов — значит, отряд довольно большой. Он расслышал звуки мерзкого языка низменников.

Байрот показался рядом. Вытащил меч. Кровь капала из укусов на руках, заливала бедро. Карса оскалился на него, жестом приказал отойти.

Байрот с гримасой повиновался.

Низменники зашли в тупик, где была пленена женщина-демон. Свет факелов заплясал на высоких стенах утесов. Голоса стали громче, в них слышалась тревога.

Карса неслышно подкрадывался, пока не оказался около самого круга света. Он увидел девятерых низменников, собравшихся вокруг опустевшей могилы в середине тупика. Двое были хорошо защищены и вооружены — они несли тяжелые самострелы, у бедер висели длинные мечи; их поставили на страже у входа в каменный закуток. Рядом мялись четверо людей в землистого цвета рясах; волосы их были заплетены в косы, а косы перекрещивались на груди. Оружия при них не было.

Остальные трое казались разведчиками: плотно облегающие кожаные костюмы, короткие луки и охотничьи ножи. На лбах можно было различить клановые татуировки. Один из них, по — видимому, был главарем: он отдавал приказы резким и громким голосом. Двое других присели у края ямы, изучая следы на каменном полу.

Оба стража стояли в пределах отброшенного факелами круга света, что делало их практически слепыми к окружающей тьме. Казалось, они относятся к дозору с прохладцей.

Карса поудобнее перехватил меч. Устремил взор на ближайшего стража.

И атаковал.

Голова слетела с плеч. Кровь хлынула фонтаном. Бросок Карсы вынес его прямиком к второму низменнику в доспехах — но того на месте не оказалось. Выругавшись, Теблор развернулся и напал на разведчиков.

Они успели разойтись в стороны; свистнули вынимаемые из ножен лезвия.

Карса захохотал. Выбраться по отвесным стенам тупика возможности не было, так что единственный их путь лежал в сторону приготовившего оружие Карсы.

Один из разведчиков что-то выкрикнул и бросился вперед.

Деревянный меч Карсы обрушился, рассекая сухожилия, а затем и кость. Низменник завопил. Шагнув мимо падающего, Карса вырвал меч из тела.

Оставшиеся разведчики напали одновременно, с разных сторон. Не обращая внимания на первого — хотя широкое лезвие ножа уже прорвало кожаный доспех и пересчитало ребра — Карса отбил выпад второго и, все еще хохоча, рассек низменнику череп. На обратном пути меч коснулся первого разведчика, отчего тот взлетел и ударился о каменную стену.

Облаченные в рясы ожидали Карсу, не выказывая особого страха. Они затянули монотонную песнь.

Воздух перед ними странно замерцал, затем родилось слепящее пламя, окружая Карсу.

Пламя ярилось вокруг, простирая тысячу когтистых рук, терзая, опаляя, круша тело, лицо и глаза.

Карса, пригнувшись, шел вперед.

Пламя рассыпалось, послав в ночное небо тучу искр. Вздрогнув от внезапного облегчения, Карса подоспел к четверым низменникам.

Лица колдунов, еще миг назад спокойных и самоуверенных, вдруг выразили смятение, а потом и ужас перед мечом, уже вонзающимся в их тела.

Они умирали так же легко, как остальные. Через мгновение Теблор встал посреди скопища дергающихся тел. Темная кровь запятнала клинок из кроводрева. Вставленные тут и там между камней факелы коптили, бросая трепещущий свет на стены тупика.

Показался Байрот Гилд. — Второй дозорный сбежал вверх по тропе, Воевода, — сказал он. — Собаки гонятся за ним.

Карса хмыкнул.

— Карса Орлонг, ты сразил первую группу детей. Трофеи твои.

Карса протянул руку и схватил за рясу одно из лежавших у его ног тел. Поднял труп в воздух, оглядел мелкие конечности, головку с нелепыми косами. Лицо в морщинах, как у Теблора, отмерившего много сотен лет жизни, однако размерами походит на личико новорожденного Теблора.

— Они визжали как сосунки, — сказал Байрот. — Значит, сказания не врут. Низменники поистине подобны детям.

— Но они не дети, — ответил Карса, изучая обмякшее в смерти лицо.

— Умирают легко.

— Да, легко. — Карса отшвырнул труп. — Байрот Гилд, вот наши враги. Ты следуешь за Воеводой?

— На этой войне — да. Карса Орлонг, мы больше не будем говорить о нашей… деревне. То, что легло между нами, подождет возвращения домой.

— Согласен.

Две собаки из своры не вернулись, да и Грыз с остальными вошли на стоянку отнюдь не с видом победителей. Как ни странно, солдату удалось сбежать. Делюм Торд, обвивший рукой шею подруги Грыза (так они просидели всю ночь), заскулил, видя возвращение своры.

Байрот перенес мешки — свой и Карсы — на спину жеребца Делюма, ведь было очевидно, что Делюм забыл, как скакать на коне, и побежит вместе с собаками.

Когда все было готово к отправлению, Байрот сказал: — Возможно, этот солдат был с Серебряного Озера. Он постарается их предупредить.

— Мы его найдем, — пробурчал Карса, привязывавший к кожаному шнурку последние трофеи. — Он мог спастись от псов, только влезши на гору, так что быстро передвигаться он не сможет. Мы будем искать следы. Если он шел всю ночь, то сильно устал. Если нет — недалеко ушел. — Выпрямив спину, Карса поглядел на шнурок с отрезанными ушами и языками, вгляделся почти в каждый из сморщенных кусочков плоти — и повесил связку на шею.

Вспрыгнул на спину Ущерба, взял повод.

Остатки своры Грыза побежали вперед — вынюхивать следы. Делюм бежал за ними, взяв в охапку трехлапую суку.

За ними двинулись и Теблоры.

Перед самым полуднем они нашли следы последнего низменника, в тридцати шагах за трупами двух псов (в каждом торчало по арбалетному болту). Россыпь железных пластин, ремней и пряжек. Солдат избавился от лишнего веса.

— Этот умный, — заметил Байрот Гилд. — Он заранее услышит, как мы идем, и приготовит засаду. — Он метнул мрачный взор в сторону Делюма: — Мы потеряем еще собак.

— Он не станет устраивать засаду, ибо хорошо понимает, что наверняка погибнет. Если мы его нагоним, он постарается спрятаться. Скрытность — единственная его надежда. Полезет в утесы, мы его обгоним и, таким образом, он не успеет предупредить Озеро.

— Мы не будем его ловить? — удивился Байрот.

— Нет. Мы идем к Костяному Проходу.

— Но он пойдет следом. Воевода, враг за самыми спинами…

— Дитя. Его зазубренные стрелки могут убить собаку, но для Теблоров они что соломины. Даже наши доспехи им не пробить…

— У него острый глаз, Карса Орлонг. Он убил двух собак в темноте. Он нацелит туда, где доспехи не прикрывают.

Карса пожал плечами: — Тогда нужно обогнать его еще до Прохода.

Они ехали дальше. Тропа расширилась и пошла вверх, да и вся гряда становилась выше и загибалась к северу. Скача галопом, они покрывали лигу за лигой, пока перед вечером не увидели, что въезжают в туманное облако, не услышали впереди глухой рев.

Тропа резко свернула.

Натянув повод, Карса сошел с коня. Собаки запрыгали вокруг.

Перед ними был крутой обрыв. Впереди и слева река вырезала в утесах расселину шириной более чем в тысячу шагов; внизу, должно быть, был широкий уступ, а еще ниже располагалась покрытая дымкой долина. Дюжина или больше тонких водопадов обрушивались с обеих краев расселины, появляясь из трещин в камне. Все это, сообразил Карса, совершенно неправильно. Они въехали на самую высокую часть хребта. Здесь не может быть полноводной реки! Что еще странней, боковые водопады выходят из трещин на разной высоте, как будто горы за ними содержат воду внутри себя.

— Карса Орлонг, — закричал Байрот, пересиливая шум воды, — кто-то… древний бог, наверное… расколол гору надвое. Расселина промыта не водой. Нет, ее словно бы прорубили громадным топором. И рана… кровоточит.

Не отвечая Байроту, Карса огляделся. Справа вниз с утеса вела извитая каменистая тропа, засыпанные щебнем и галькой каменные уступы. Все блестело влагой.

— Это наш путь вниз? — Байрот прошел мимо Карсы, повернулся и метнул на воеводу недоверчивый взгляд. — Невозможно! Все провалится под ногами! Под копытами коней! Да, мы спустимся — как валуны с горной кручи!

Карса присел и внимательно оглядел почву. Поднял камень, швырнул вдоль по тропе. При первом же ударе галька зашевелилась, задрожала и потекла вниз. За ней последовали более крупные камни. Масса обвала исчезла в тумане долины.

На месте камней показались широкие, грубые ступени.

Сделанные из костей.

— Как и сказал Палк, — пробормотал Карса. Повернулся к Байроту. — Идем. Путь ждет нас.

Глаза Байрота затуманились. — Точно так, Карса Орлонг. Под нашими стопами лежит истина.

Карса скривил губы: — Вот наш путь вниз, с гор. И ничего более, Дайрот Гилд.

Воин дернул плечом: — Как скажешь, Воевода.

Карса пошел впереди.

Кости подходили размерами низменникам, однако же были толще и прочнее. Они превратились в камень. Тут и там виднелись рога и бивни, а также и шлемы, искусно сделанные из черепов больших зверей. Здесь погибла армия, и кости воинов были разложены, превратившись в зловещие ступени. Туман торопливо скрывал все, что впереди и позади, но каждая ступень была широкой, прочной и чуть скошенной, чтобы путники не скользили к краю обрыва. Теблоры могли бы шагать широко, но их задерживали кони.

Казалось, что вызванный Карсой обвал расчистил путь до самого уступа, где река снова собиралась перед падением в долину. Воины сошли более чем на тысячу шагов — слева пропасть, из которой доносится все более мощный рев воды, справа стена обрыва — и сумрак все гуще окутывал их.

Бледный призрачный свет в смешении с мутными тенями туманов господствовал на уступе, принимавшем на себе водопады. Кости образовали здесь как бы настил, он выходил из скалы и продолжался под водами реки, грозно ревевшей в двадцати шагах.

Коням нужен был отдых. Карса глядел, как Байрот сходил к реке; потом оглянулся на Делюма (тот сжался рядом с собаками, дрожащий и мокрый). Слабое свечение исходило от костей; казалось, оно дышит неестественным холодом. Вся сцена была бесцветной и какой-то мертвенной. Даже могучая сила потока казалась лишенной жизни.

Байрот подошел. — Воевода, кости под нами… они ведут на ту сторону реки. Настил толстый — почти в мой рост, насколько я сумел разглядеть. Чтобы сделать такое, нужно было умертвить десятки тысяч. Десятки десятков. Весь выступ и…

— Байрот Гилд, мы достаточно отдыхали. Сверху падают камни — или это спускается стражник, или новый обвал засыпает все, что мы расчистили. Такие обвалы должны случаться часто — ведь низменники прошли вверх всего несколько дней назад.

На лице Байрота мелькнуло беспокойство; он глянул на мелкие камешки, скачущие по верхним ступеням. Их было все больше.

Они схватили коней за повода и подошли к краю уступа. Спуск оказался слишком крутым, чтобы удерживать на себе осыпи; ступени тянулись так далеко, как могли различить Теблоры. Кони готовы были взбунтоваться.

— Карса, на этом пути мы будем уязвимы.

— Мы все время были уязвимы, Байрот Гилд. Низменник позади уже упустил лучшую возможность. Вот почему я думаю, что он отстал и камни сыплются всего лишь под весом новых обвалов. — Сказав так, Карса заставил Ущерба сделать первый шаг.

Через тридцать шагов они услышали сверху рокот, отличающийся по тону от рева водопадов. Град камней пронесся почти над головами, но все же чуть справа; за ним последовал мутный ливень.

Они шли, пока руки и ноги не налились усталостью. Туман иногда становился разреженнее — или это глаза привыкали в сумраку: Колеса звезд и солнца незримо кружились над головами. Единственными мерилами времени служили голод и утомление. Остановок не будет до самого низа. Карса спутался, считая извивы лестницы; они явно прошли не тысячу шагов, а много больше. Река всё падала рядом, она стала источником туманов, шипящим потоком, источающим жгучий холод, делающим их слепыми к долине внизу и небесам сверху. Мир сузился до бесконечных костей под мокасинами и грубой каменной стены у плеч.

Они достигли еще одной полки; кости пропали, их похоронили слои хлюпающей грязи, кочки с травой, чахлой, но все же зеленой. Все вокруг загромождали обвитые мхами упавшие деревья; дальше простирался туман.

Кони замотали головами, когда их наконец вывели на ровное место. Делюм и собаки сбились в кучу мокрого меха и кожи. Байрот подошел, чуть не спотыкаясь, к Карсе: — Воевода, я в смятении.

Карса нахмурился. Ноги подгибались под ним, мышцы непроизвольно подергивались. — Почему, Байрот Гилд? Мы сделали это, мы спустились Костяным Проходом.

— Да. — Байрот кашлянул. — И вскоре нам придется сделать это снова. Полезть наверх.

Карса, не торопясь, кивнул: — Я уже все обдумал, Байрот Делюм. Низменники грабят наше плато. Есть иные проходы, к югу от земель Урида — должны быть, иначе мы никогда не видели бы низменников. Обратный путь поведет нас вдоль края гор, к западу, и мы найдем тайные пути.

— Через все территории низменников! Нас всего двое, Карса Орлонг! Набег на ферму у Серебряного Озера — одно… но война против целого народа — безумие! Нас будут гнать и преследовать всю дорогу. Невозможно!