Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник) Майер Стефани

Она наконец взглянула на меня и улыбнулась:

— Победа духа.

— Вроде бы легко, — сказал я, улыбкой давая ей понять, что всего лишь поддразниваю ее.

— Я бы не сказала, что это легко, скорее… требует титанических усилий, но осуществимо. И, кстати… отвечая на другой твой вопрос…

— Прости, — сказал я.

Она тихо рассмеялась.

— Почему ты извиняешься? — ответа явно не требовалось, и Эдит быстро продолжила, приложив палец к моим губам на случай, если бы я решил пуститься в объяснения: — Мнене легко, и поэтому, если это приемлемо для тебя, я предпочла бы, чтобы ты… следовал моему примеру, — она опустила палец. — Справедливо?

— Конечно, — сказал я быстро. — Всё, что хочешь, — как обычно, я имел это в виду в буквальном смысле.

— Если это окажется… слишком, я уверена, что смогу заставить себя уйти.

— Я позабочусь о том, чтобы не стало слишком, — нахмурившись пообещал я.

— Завтра будет сложнее, — предупредила Эдит. — За этот день я привыкла к твоему запаху и порог чувствительности к нему поразительно вырос. Если я покину тебя на какое-то время, придется начинать все заново. Хотя, наверное, не совсем с нуля.

— Не уходи вообще, — предложил я.

Ее лицо смягчилось в улыбке:

— Это мне подходит. Закуй меня в кандалы — я твоя пленница, — говоря это, она обхватила холодными пальцами моё запястье, имитируя наручник. — А теперь, если не возражаешь, могу я позаимствовать одеяло?

Мне потребовалось несколько мгновений.

— О… хм, конечно. Вот.

Свободной рукой я потянулся за ее спину, подцепил старое лоскутное одеяло, лежавшее сложенным у изножья кровати, и передал его Эдит. Она отпустила мое запястье, взяла одеяло и встряхнула его, после чего вернула мне обратно.

— Я была бы счастливее, если бы знала, что тебе комфортно.

— Мне очень комфортно.

— Пожалуйста?

Быстрым движением я набросил одеяло на плечи, словно плащ.

Она тихо усмехнулась.

— Не совсем то, что я имела в виду, — она уже стояла, накрывая одеялом мои ноги и укутывая меня в него. Прежде чем я успел осознать ее действия, Эдит снова забралась ко мне на колени и прижалась к моей груди. Одеяло образовало собой барьер между нами везде, где наша кожа могла соприкоснуться.

— Лучше? — спросила она.

— Не совсем уверен на этот счет.

— Но все же приемлемо?

— Более чем.

Она засмеялась. Я погладил ее по голове. Это казалось достаточно осторожным.

— Как странно, — сказала Эдит. — Ты читаешь о чем-то… слышишь это в мыслях других людей, видишь, как это с ними происходит… но ничто не способно подготовить тебя к чувству, которое испытаешь, когда это случится с тобой. Восторг первой любви. Это больше, чем я ожидала.

— Намного больше, — пылко согласился я.

— И другие эмоции — ревность, например. Мне казалось, я отчетливо представляю себе, что это такое. Читала о ней сто тысяч раз, видела актеров, изображавших это в бесчисленных пьесах и фильмах, ежедневно слышала в мыслях окружающих — даже, бывало, чувствовала сама по мелким поводам, жалея, что обделена чем-то… Но всё равно была потрясена, — Эдит нахмурилась. — Помнишь день, когда МакКейла пригласила тебя на танцы?

Я кивнул, хотя тот день запомнился мне в основном по другой причине.

— Тогда ты снова заговорила со мной.

— Я была ошарашена вспышкой негодования, почти ярости, которую испытала тогда — сначала даже не поняв, что со мной. Не знала, что ревность может быть настолько сильной… настолько болезненной. Потом ты отказал ей, а я не знала почему. Неспособность слышать твои мысли раздражала больше, чем обычно. Была ли тут замешана другая девушка? Или это просто ради Джереми? Я знала, что в любом случае не имею права беспокоиться об этом. Я старалась не беспокоиться… И тут начала выстраиваться очередь.

Я застонал, а Эдит рассмеялась.

— Я ждала, — продолжала она, — непозволительно страстно желая услышать, что ты им скажешь, каждый раз пытаясь расшифровать выражение твоего лица. Я не могла отрицать, что вид твоей раздраженной физиономии приносит мне облегчение. Но не была уверена. Не знала, каким был бы твой ответ, если бы тебя пригласила я…

Она подняла на меня глаза.

— В ту ночь я впервые пришла сюда. Наблюдая, как ты спишь, я ломала голову, каким образом преодолеть пропасть между тем, что я считала правильным, нравственным, этичным, благородным, и тем, чего желала. Я знала, что если поведу себя как должно и буду по-прежнему игнорировать тебя или исчезну на несколько лет, пока ты не уедешь, то однажды ты встретишь подходящую девушку — человека, вроде МакКейлы. Это огорчало меня.

— И тогда, — голос Эдит упал до шепота, — во сне ты произнес мое имя. Ты говорил так четко, сначала я даже подумала, что ты проснулся. Но ты беспокойно заворочался, еще раз пробормотал мое имя и вздохнул. Чувство, которое пронзило меня в тот момент, было пугающим… ошеломляющим. И я поняла, что не в силах больше избегать тебя.

Она на мгновение затихла, вероятно, вслушиваясь в неровное биение моего сердца.

— Но ревность… это так иррационально. Вот только что, когда Чарли спросил тебя об этой надоедливой девчонке…

— Его вопрос заставил тебя ревновать? В самом деле?

— Я в этом новичок. Ты возрождаешь во мне человека, и все чувствуется острее, потому что незнакомо.

— Но честно, не понимаю, как это может тебя беспокоить, если Роял, манекенщик года, Роял, Мистер Совершенство, предназначался тебе? Я же слышал это собственными ушами. Элинор или не Элинор, но разве я могу здесь конкурировать?

Ее зубы сверкнули, а руки снова обвились вокруг моей шеи.

— Нет никакой конкуренции.

— Этого я и боюсь, — я нерешительно обнял ее и осведомился: — Так хорошо?

— Очень даже, — Эдит счастливо вздохнула. — Конечно, Роял по-своему красив, но даже если бы он не был мне как брат, и не подошел Элинор, он всё равно никогда не смог бы иметь десятой, нет, сотой доли той притягательности, которой обладаешь в моих глазах ты, — теперь она была серьезна, задумчива. — Почти девяносто лет я блуждала среди представителей своего вида… и твоего… все это время считая себя самодостаточной, не понимая, чего ищу. И не находила ничего, потому что тебя еще не было на свете.

— Это как-то несправедливо, — прошептал я в ее волосы. — Ведь мне вообще не пришлось ждать. Почему я так легко отделался?

— Ты прав. — согласилась Эдит. — Мне определенно следует усложнить тебе задачу, — она погладила меня по щеке. — Тебе всего лишь приходится рисковать жизнью каждую секунду, проведенную со мной… конечно же, это сущие пустяки. Ты всего лишь вынужден отказаться от своей природы, от человечности… чего все это стоит?

— Я не чувствую себя обделенным.

Она уткнулась лицом в мою грудь и прошептала:

— Пока нет.

— Что… — начал я, но тут ее тело вдруг застыло. Я замер, вот только она уже исчезла и мои руки обнимали воздух.

— Ложись, — прошипела она, однако из-за темноты я не понял откуда.

Бросившись на кровать, я расправил одеяло и перекатился на бок — обычно я сплю в такой позе. И услышал, как дверь приоткрылась. Чарли проверял меня. Я дышал размеренно и чересчур глубоко.

Прошла бесконечно долгая минута. Я прислушивался в ожидании, когда закроется дверь. Внезапно рядом со мной оказалась Эдит. Она взяла меня за руку и, опустив ее себе на плечи, придвинулась ближе ко мне.

— Ты ужасный актер — я бы даже сказала, что путь в эту профессию тебе заказан.

— Плакал мой десятилетний план, — пробормотал я. Мое сердце вело себя безобразно. Вероятно, она не только слышала, но и чувствовала его, когда оно колотилось о ребра с такой силой, словно готово было сломать одно из них.

Эдит мурлыкала незнакомую мне мелодию, напоминавшую колыбельную. Потом перестала.

— Убаюкать тебя пением?

— Ну да, — засмеялся я. — Можно подумать, я способен спать, когда ты здесь.

— Ты делаешь это постоянно, — напомнила она мне.

— Не когда ты здесь, — возразил я, крепче обнимая ее.

— Ты прав. В таком случае, раз ты не намерен спать, то чем хочешь заняться?

— Честно? Много чем. Но все это не имеет ничего общего с осторожностью. — Она ничего не ответила и, кажется, перестала дышать. Я быстро продолжил: — Но раз уж я обещал быть осторожным, то хотел бы… побольше узнать о тебе.

— Спрашивай о чём угодно. — Теперь я расслышал в ее голосе улыбку.

Из всех вопросов я выбрал наиболее важный.

— Зачем ты это делаешь? — спросил я. — До сих пор не могу постичь, почему ты настолько упорно сопротивляешься своей… природе. Не истолкуй мои слова неправильно, я, конечно, рад, что ты так поступаешь… никогда еще не был так счастлив быть живым. Я просто не понимаю, зачем тебе вообще было себя утруждать.

Эдит медленно ответила:

— Хороший вопрос, и ты не первый, кто его задает. Других — а именно подавляющее большинство представителей нашего вида, вполне довольное своей судьбой — тоже удивляет наш образ жизни. Но, видишь ли, только то, что нам… выпал такой жребий, еще не значит, что у нас нет права выбора подняться выше — выйти за рамки участи, которой никто из нас не хотел. Попытаться, насколько это возможно, сохранить человечность.

Я лежал неподвижно, испытывая своего рода благоговение. Эдит была лучше, чем я когда-либо мог бы стать.

— Ты уснул? — почти неслышно пробормотала она спустя несколько минут.

— Нет.

— Это все, что тебя интересовало?

Я закатил глаза.

— Не совсем.

— Что еще ты хочешь знать?

— Почему ты способна читать мысли — почему только ты? И Арчи, предвидящий будущее и всё такое… почему так происходит?

Я почувствовал под своей рукой, как Эдит пожала плечами.

— Мы толком не знаем. У Карин есть теория… согласно которой мы приносим с собой в следующую жизнь наши самые яркие человеческие качества, и они усиливаются — так же, как разум и органы чувств. Она считает, что я, вероятно, еще до обращения была очень восприимчива к мыслям окружающих. И что Арчи обладал прозорливостью, где бы он ни был.

— А что принесла в новую жизнь она сама и остальные?

— Карин принесла сострадание. Энист — способность страстно любить. Элинор — силу, Роял свое… упорство. Или это скорее можно назвать ослиным упрямством, — она усмехнулась. — У Джесамины очень интересный дар. В своей прошлой жизни она была весьма харизматичной и умела влиять на окружающих таким образом, чтобы они принимали ее точку зрения. Теперь ей удается управлять эмоциями тех, кто находится рядом с ней — успокоить целую комнату обозленных людей, к примеру, или, наоборот, взбодрить вялую толпу. Это очень тонкий дар.

Я обдумывал те невероятные вещи, о которых услышал, и пытался осознать полученную информацию. Эдит терпеливо ожидала, пока я размышлял.

— Так с чего же все началось? То есть Карин обратила тебя, а до этого кто-то, должно быть, обратил ее, и так далее…

— Ну а откуда произошли вы? Эволюция? Сотворение? Разве не могли мы развиваться так же, как и другие виды, среди которых есть и хищники, и жертвы? Или, если ты не веришь в самопроизвольное возникновение всего этого мира, которое мне и самой сложно принять, то неужели так трудно согласиться с предположением, что сила, породившая изящную коралловую рыбку и акулу, детеныша тюленя и кита-убийцу, вполне способна была создать и оба наших вида?

— Позволь уточнить сразу — я детеныш тюленя, не так ли?

— Верно, — Эдит рассмеялась, и пальцы ее коснулись моих губ. — Разве ты не устал? Это был довольно долгий день.

— Просто у меня осталось еще несколько миллионов вопросов.

— А у нас есть завтра, и послезавтра, и послепослезавтра…

Чувство эйфории, абсолютного блаженства, наполняло мою грудь до такой степени, что мне казалось, я могу просто лопнуть. Невозможно было представить, что где-то в мире нашелся бы наркоман, который не променял бы свое излюбленное снадобье на это чувство.

Прошло некоторое время, прежде чем я снова заговорил:

— Ты уверена, что утром не исчезнешь? В конце концов, ты ведь мифическое существо.

— Я тебя не покину, — торжественно пообещала Эдит, и меня вновь, даже сильнее, чем раньше, охватило то же самое чувство.

Когда ко мне вернулся дар речи, я сказал:

— Тогда еще один вопрос напоследок… — и тут же кровь прихлынула к моей шее. Темнота не спасала. Я был уверен, что Эдит почувствовала этот жар.

— Что такое?

— Ммм… не-а, забудь. Я передумал.

— Бо, ты можешь спрашивать меня о чем угодно.

Я молчал, и она застонала.

— Я всё еще надеюсь, что со временем буду меньше раздражаться, не слыша твоих мыслей. Но становится только хуже и хуже.

— Хватает и того, что ты подслушиваешь мою болтовню во сне, — пробормотал я.

— Пожалуйста, скажи мне, — тихо попросила Эдит, и в ее бархатном голосе прозвучала та гипнотическая сила, против которой я не в силах устоять.

Но я пытался. Я молча покачал головой.

— Если ты мне не скажешь, то я решу, что это гораздо хуже, чем на самом деле, — пригрозила она.

— Мне не следовало заводить речь об этом, — сказал я и сжал зубы.

— Пожалуйста? — снова этот завораживающий голос.

Я вздохнул:

— Ты… не обидишься?

— Конечно нет.

Я набрал полную грудь воздуха:

— Ну… в общем, ясное дело, я не знаю всей правды о вампирах, — это слово вырвалось у меня случайно, я слишком сильно увлекся обдумыванием своего вопроса, а потом понял, что именно сказал, и замер.

— Да?

Ее голос звучал обыденно, будто это слово не имело никакого значения.

Я выдохнул с облегчением.

— Хорошо, то есть я знаю только о тех вещах, о которых ты мне рассказывала, и, похоже, мы очень… отличаемся. Физически. Ты выглядишь как человек… только лучше… но ты не ешь и не спишь, например. Не нуждаешься в том, что необходимо нам.

— Некоторые моменты спорны, но многое из сказанного тобой верно. И какой у тебя вопрос?

Я вдохнул поглубже:

— Прости.

— Спрашивай.

Я быстро выпалил:

— В общем, я всего лишь обычный человеческий парень, а ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел, и я просто… сражен тобой, и отчасти это, естественно, выражается в том, что меня безумно влечет к тебе, чего ты, уверен, не могла не заметить, учитывая твою чрезвычайную осведомленность о моей кровеносной системе, но я понятия не имею, ощущаешь ли ты то же самое. Или же это как сон и пища, которые тебе не нужны, а мне да… хоть я и желаю их несравнимо меньше, чем желаю тебя? Ты сказала, что Элинор и Роял уезжают и живут как супружеская пара, но означает ли это для вампиров то же самое, что и для людей? И это абсолютно непозволительный вопрос, совершенно неприемлемый на первом свидании, и я прошу прощения, а ты не обязана отвечать…

Я втянул огромную порцию воздуха.

— Хм… Я назвала бы это свидание вторым.

— Ты права.

Эдит хохотнула:

— Ты спрашиваешь меня о сексе, Бо?

Мое лицо снова вспыхнуло.

— Да. Я не должен был.

Она снова рассмеялась:

— Я действительно забралась к тебе в постель, Бо. И считаю, что этот факт делает подобные вопросы вполне объяснимыми.

— Но ты всё равно не обязана отвечать.

— Я же говорила, что ты можешь спрашивать меня о чем угодно, — Эдит помедлила, а затем ее голос изменился. Стал официальным, как у читающего лекцию преподавателя. — Итак… в широком смысле — «Секс и вампиры. Основы». Все мы были людьми, Бо, и большинство человеческих страстей остались при нас — просто их затмевают более мощные желания. Но мы не всё время испытываем жажду, и, как правило, склонны образовывать… очень прочные связи. Сильные как физически, так и эмоционально. Роял и Элинор очень похожи на любую пару людей, которых влечет друг к другу, и под этим я подразумеваю, что они очень, очень действуют на нервы тем из нас, кому приходится жить с ними под одной крышей, особенно тому, кто слышит их мысли.

Я тихо рассмеялся, и она присоединилась.

— Неудобно, — пробормотал я.

— Ты даже не представляешь, — мрачно заметила она, потом вздохнула: — А теперь о частностях… «Секс и вампиры. Часть вторая: Бо и Эдит», — она снова вздохнула, на этот раз более медленно. — Не думаю… что это будет возможно для нас.

— Потому что тогда я буду слишком… близко? — догадался я.

— Это стало бы проблемой, но не это главное. Бо, ты не представляешь насколько ты… ну, хрупкий. Я не хочу оскорбить тебя как мужчину, ведь для меня хрупким является любой человек. Когда мы вместе, мне постоянно приходится контролировать каждое свое движение, чтобы не навредить тебе. Я же могу убить тебя очень легко, совершенно случайно.

Я подумал о том, как она касалась меня первые несколько раз, как осторожно тогда двигалась, как сильно, казалось, это пугало ее. Как она просила меня убрать руку, вместо того чтобы просто выдернуть из-под нее свою кисть.

Теперь Эдит положила ладонь мне на щеку.

— Если бы я заторопилась… или хоть как-то отвлеклась, то могла бы, намереваясь просто дотронуться до твоего лица, нечаянно раскроить тебе череп. Ты не понимаешь, как невероятно легко тебя сломать. Когда я с тобой, мне нельзя ни на мгновение позволить себе потерять самоконтроль.

Если бы жизнь Эдит таким же образом была в моих руках, неужели я уже убил бы ее? При этой мысли я съежился.

— Думаю, ты способен очень сильно отвлечь меня, — пробормотала она.

— Меня никогда не отвлечь от тебя.

— Могу теперь я спросить кое о чем — не исключено, что это тебя обидит?

— Твоя очередь.

— У тебя есть опыт по части «Секс и люди»?

Я был слегка удивлен тем, что мое лицо снова не стало горячим от прилива крови. Казалось естественным рассказать Эдит обо всем.

— Ни малейшего. Это все для меня впервые. Я говорил тебе, что прежде никогда не чувствовал такого к кому-либо, даже ничего похожего.

— Знаю. Просто я слышу, о чем думают другие люди. И понимаю, что любовь и вожделение не всегда идут рука об руку.

— Для меня идут.

— Это хорошо. По крайней мере, у нас есть нечто общее.

— О…

Когда она ранее говорила о том, что они «как правило, склонны образовывать очень прочные связи, как физически, так и эмоционально», я не мог не задаться вопросом, исходит ли она из собственного опыта. И с удивлением обнаружил, каким облегчением для меня было узнать, что это не так.

— Значит, ты находишь меня отвлекающим?

— Безусловно, — Эдит снова улыбалась. — Хочешь, расскажу тебе о том, что именно меня отвлекает?

— Ты не обязана.

— Сначала это были твои глаза. У тебя прекрасные глаза, Бо, они как безоблачное небо. Я провела всю свою жизнь в дождливом климате и поэтому часто скучаю по небу, но только не рядом с тобой.

— Э-э, спасибо?

Она хихикнула.

— Я в этом не одинока. Шесть из десяти твоих поклонниц тоже первым делом запали на твои глаза.

— Десяти?

— Не все они такие самоуверенные, как Тейлор и МакКейла. Хочешь весь список? У тебя есть варианты.

— Думаю, ты просто смеешься надо мной. Но в любом случае никаких других вариантов нет.

И никогда уже не будет.

— Следующими были твои руки — я очень люблю твои руки, Бо — от плеч до кистей, — Эдит провела ладонью вниз вдоль моей руки, потом вернулась обратно к плечу, и снова спустилась к кисти. — Или, возможно, вторым был подбородок… — она коснулась пальцами моего лица, как будто думала, что я не понимаю, о чем идет речь. — Не вполне уверена. Я никак не ожидала обнаружить, что нахожу тебя не только вкусным, но и красивым.

Мои лицо и шея пылали. Я знал, что это не может быть правдой, однако сейчас Эдит была вполне убедительной.

— О, и ведь я еще даже не упомянула твои волосы, — она провела ноготками по моей голове.

— Ладно, теперь я уверен, что ты насмехаешься.

— Ничего подобного. Знаешь ли ты, что у твоих волос точно такой же оттенок, как у тикового дерева, которым был выложен потолок в одном монастыре, где я однажды останавливалась в… думаю, сейчас это Камбоджа?

— Э-э, нет, не знал, пока ты не сказала, — я непроизвольно зевнул.

Она засмеялась.

— Я удовлетворила твое любопытство?

— Э-э, да.

— Тогда тебе следует поспать.

— Не уверен, что смогу.

— Хочешь, чтобы я ушла?

— Нет! — ответил я слишком громко.

Она рассмеялась, а затем начала напевать все ту же незнакомую колыбельную — голос Эдит был подобен ангельскому и ласкал мой слух.

Более уставший, чем предполагал, изнемогая от перенесенного за день психологического и эмоционального стресса, какого до сих пор никогда не испытывал, я погрузился в сон, держа в объятиях ее холодное тело.

Глава пятнадцатая

Каллены

Я проснулся, разбуженный неярким светом очередного пасмурного дня. Плохо соображая спросонок, я лежал, прикрывая глаза рукой. Что-то — наверное, какой-то забытый сон — пыталось прорваться в мое сознание. Застонав, я перекатился на бок в надежде уснуть снова. И тут в мою память хлынули воспоминания о вчерашнем дне.

— Ох… — я сел так быстро, что закружилась голова.

— Твои волосы еще и способны не подчиняться гравитации, — донесся до меня из угла веселый голос Эдит. — Это вроде твоей собственной суперсилы.

Я машинально потянулся к волосам, чтобы пригладить их.

Она сидела, положив ногу на ногу, в кресле-качалке, и на ее идеальных губах сияла идеальная улыбка.

— Ты осталась! — похоже, я все-таки еще не проснулся.

— Конечно. Ведь ты этого хотел, правильно?

Я кивнул.

Улыбка Эдит стала шире:

— Я тоже.

Я выбрался из постели, не уверенный в том, куда направляюсь, и зная только, что мне необходимо быть ближе к Эдит. Она ожидала меня, и на ее лице не было удивления, когда я опустился перед ней на колени. Я медленно потянулся к ней и положил ладонь ей на щеку. Она прижалась к моей руке, закрыв глаза.

— Чарли? — вспомнил я. Ведь мы разговаривали, не понижая голоса.

— Уехал час назад, с поразительным количеством снаряжения.

Его не будет весь день. Значит, мы остались вдвоем с Эдит в пустом доме и нам не надо никуда идти. Столько времени в нашем распоряжении! Я чувствовал себя как спятивший старый скряга, радующийся грудам золотых монет, только вместо монет копил секунды.

И только тут до меня дошло, что Эдит переоделась. Вместо топа на тонких бретельках на ней был персикового цвета свитер.

— Ты уходила? — спросил я.

Она открыла глаза и улыбнулась, одной рукой придерживая мою ладонь на своем лице:

— Вряд ли я могла выйти сегодня из вашего дома в той же одежде, в которой вошла, — что подумали бы соседи? Как бы то ни было, я отлучалась всего на несколько минут, причем в тот момент, когда ты крепко спал, поэтому уверена, что ничего не пропустила.

Страницы: «« « ... 1718192021222324 » ... »»