Темное море Камбиас Джеймс
– Широкохвост! Не припомню, как ты предупреждаешь меня о своем появлении, – говорит Долгощуп. – Но, в любом случае, я очень рад.
– Я изгнанник, – признается Широкохвост. – Изгнан из Бесконечного Изобилия за убийство землевладельца на общей земле.
Долгощуп обдумывает его слова.
– Опиши преступление.
– Помню, в доме собраний идет спор по поводу установки сетей. Предводитель противной фракции пытается перетянуть меня на свою сторону. Мы спорим. Я голоден и устал. Он отказывается покинуть мою территорию. Я уверен, что нахожусь на своей земле, и дерусь с ним. Убиваю его и затем узнаю, что мы на общей земле.
– Печальная ошибка. Я, конечно же, удивлен, но повторяю: тебе здесь рады. В Горькой Воде ты под моей защитой.
– Спасибо, – Широкохвост чувствует огромное облегчение. Долгощуп – приверженец старых традиций и, если он назвал кого-то гостем, будет держать слово.
Впервые после суда Широкохвост спокоен. Он больше не изгнанник, а в границах владения Долгощупа находится в безопасности как гость свободного землевладельца.
Хозяин прерывает его мысли сигналом:
– Довольно болтовни – ступай в дом и первым делом что-нибудь съешь. Ты звучишь так, будто внутри панциря пусто! Я рассчитываю, что мы как следует поговорим, когда работа будет закончена.
И тут же оборачивается к одному из своих работников.
– Ты, безмозглый детеныш! Ощупай это соединение. Половина потока утекает сквозь шов. Заделай его, как должно!
Роб проспал девять часов, слопал огромный завтрак и отработал еще одну вахту, пакуя вещи Анри Керлерека, чтобы его каюту могла занять Уна Карлссен. Так для инопланетян освободилось два смежных помещения.
Алисия вызвалась ему помогать, но Роб отказался.
– В этих каютках двоим не развернуться, – объяснил он. – Обещаю, что не кинусь резать вены в приступе запоздалого раскаяния.
И все равно, разбирать пожитки Анри былостранно. Все, что раньше бесило своей манерностью, теперь выглядело печально и чуть ли не трогательно. Египетский крест, найденный, если верить Анри, в гавани Александрии. Форменная рубашка французских подводников, которую он надевал, когда хотел выглядеть как мачо. Летный костюм с нашивками миссий на Титане, Европе и Ильматар.
Роб старался вести себя почтительно, аккуратно сворачивал вещи и укладывал их в сумки из огнеупорной ткани. Внезапно он задался вопросом, что бы нашли те, кому пришлось бы упаковывать имущество Роберта Фримана? Несколько выцветших футболок с названиями музыкальных групп и марок пива. Инструкции к видеооборудованию. Перстень выпускника Калтеха. Две рубашки с эмблемами съемочных групп – ему случалось подрабатывать в кино.
Анри был эгоистом и занозой в заднице, но его, по крайней мере, будут помнить. Если Роб пропадет в глубинах ильматарского океана и никогда не вернется на Землю, заметит ли это кто-нибудь? Пяток родных, может, с десяток знакомых и тот, кому поручают вырезать имена на мемориале погибшим астронавтам в Космическом центре Кеннеди…
Покончив с каютой, Роб провел еще пару часов, сражаясь с плесенью в уборной, ближайшей к комнатам инопланетян.
Окинув станцию свежим взглядом, он был вынужден признать, что ее обитатели – жуткие неряхи. Они с энтузиазмом взялись прятать подозрительные артефакты, но никому и в голову не пришло заняться банальной уборкой вроде оттирания стен да выметания сора из углов.
Дизайнеры Японского космического агентства превзошли себя, снабдив «Хитоде» самоочищающимися туалетами и пластиковыми стенами с антигрибковым покрытием, но со временем исследователи космоса переставали обращать внимание на пятна и запахи, воспринимая их как неизбежное неудобство в одном ряду с низкой гравитацией и постоянным холодом.
Когда до встречи оставалось четыре часа, Роб опрометчиво прилег на минутку и проснулся за десять минут до прибытия инопланетчиков.
Он натянул свой единственный чистый комбинезон и бросился по тоннелю в четвертый блок, где большая часть экипажа уже толпилась в общей гостиной. Доктор Сен стоял рядом с дверью шлюза, облаченный в безупречно белый шелковый костюм – определенно самую элегантную вещь на планете. «В остальном – не слишком привлекательная толпа», – подумал Роб, оглядев собравшихся. После многих месяцев без солнца у большинства обитателей станции был бледный и нездоровый цвет лица, даже у темнокожих от природы кожа приобрела жутковатый серый оттенок. Выгодно отличались только супруги Исикава, проводившие рабочее время под лампами гидропонной фермы.
На всех были надеты комбинезоны астронавтов, ставшие многим узковатыми в плечах и груди: регулярное плавание развивало отдельные группы мышц. Комбинезоны носили опознавательные знаки полудюжины космических агентств, но у всех на правом плече выделялась нашивка МАК ООН. Одна большая, дружная космическая семья.
– Вижу подъемник, – послышался из стыковочного отсека голос Уны Карлссен. – Он на последней декомпрессионной остановке. Три минуты!
Забавно, как они все нервничали. Подъемник опускался с поверхности в течение тридцати шести часов, а здесь считали секунды до его пристыковки. Чтобы прервать напряженное молчание, доктор Сен, откашлявшись, заговорил:
– Давайте приложим усилия, чтобы этот визит прошел спокойно. Если шолены не найдут ничего, на что смогут пожаловаться, меньше шансов на то, что такие проверки повторятся.
– Я все же думаю, нам стоило представить парочку собственных претензий, – заметила Мария Ускавара. – Они не имеют права являться сюда и мешать нашей работе.
Сен терпеливо улыбнулся.
– Я уже подготовил подробное письмо в МАК ООН по этому вопросу, но мы не можем не впустить их сейчас.
– Особенно если учесть, что на входную дверь забыли приделать замок, – театральным шепотом проговорил Пьер Адлер.
Повисла очередная напряженная пауза, потом снова раздался голос Уны:
– Одна минута.
Снаружи послышался металлический скрежет – подъемник зашел на посадочные рельсы и начал скользить по ним, чтобы точно припасть к стыковочному шлюзу. Он опустился на поддерживающие кронштейны с тяжелым ударом, а потом лязгнули, вставая на место, захваты для стыковки. Последовала пауза, во время которой насосы накачивали воздух в пространство между двумя люками. Уна распахнула внутреннюю дверь и проверила датчик давления на люке подъемника: разница была минимальной. Она повернула уравнительный вентиль, а когда прекратилось шипение выходящего воздуха, открыла дверь, чтобы выпустить инопланетчиков из подъемника.
Их было двое. Шолены оказались крупнее людей, покрыты лоснящейся темно-серой шкурой и не носили одежды, за исключением поясов с накладными карманами. В ограниченном пространстве станции они передвигались на четырех задних ногах, близоруко разглядывая все вокруг и пробуя воздух быстро двигающимися фиолетовыми языками. Из-за горизонтальной стойки и лиц, удивительно напоминающих морды млекопитающих, они походили на гигантских бесшерстных выдр.
– Добро пожаловать на «Хитоде». Я Викрам Сен, директор станции.
– Я называюсь Гишора, представляю вам Тижос, – сказал главный, указав на свою спутницу.
Гишора был самцом, обладал устрашающего вида когтями на верхних конечностях и ярко окрашенными гениталиями. Самка, Тижос, была крупнее, и на ее груди виднелась едва различимая сумка. Приветствуя друг друга, шолены обычно обнимались так, что казалось, уже начинают любовную игру. С людьми они ограничились кратким объятием и несколькими движениями языка, чтобы ощутить запах. Доктор Сен подчинился этой процедуре с вежливым смирением человека, который не слишком любит собак, но мирится, когда те лижут ему лицо.
Роб, прежде не видевший живых шоленов, поймал себя на мысли, что внимательно наблюдает за их движениями. Даже если не обращать внимания на лишнюю пару ног, гостей нельзя было перепутать ни с одним из земных позвоночных. Когда инопланетяне повернулись, Роб разглядел сегментированный хребет – несколько сочлененных костей, похожих на бедренные.
Доктор Сен по-прежнему изображал гостеприимство:
– Разрешите показать комнаты, которые я для вас подобрал. Мы проследим, чтобы багаж благополучно выгрузили, а затем можем обсудить ваши планы по дальнейшему расследованию.
– Я согласен, – сказал Гишора.
– В таком случае, прошу, следуйте за мной, – пригласил доктор Сен. Он дал знак Робу, помогавшему нести багаж визитеров, – тот состоял, в основном, из еды и снаряжения для подводных работ (в одежде они явно не нуждались).
Сен повел гостей в первый блок, к каютам по соседству с его собственной.
Небольшая группа сотрудников «Хитоде» следовала за ними, и Роб ловил недовольные взгляды. Молчание прервал Симеон Фушар, когда они достигли выделенных для шоленов кают.
– Мы хотели бы узнать, в чем цель вашего визита, – начал он. – Это серьезное вмешательство в нашу работу, и мы должны понимать, зачем вы здесь.
Гишора обернулся и посмотрел на Фушара, затем – на Сена.
– Мы прибыли из-за инцидента, повлекшего смерть землянина. Он нарушил правила о контакте.
– Я знаю! Керлерек был идиотом и погиб из-за этого. Это грустно и неприятно, но это уже случилось. Зачем здесь вы? Что вы можете сделать такое, чего не можем мы сами?
– Мы должны разобраться, как могло произойти нарушение и какие последствия оно влечет для обитателей этой планеты.
– Не имеете права! Доктор Сен готовит подробный отчет, вам будет отправлена копия. Или вы считаете, что мы не собирались сообщать правду об инциденте с Керлереком?
– Доктор Фушар, пожалуйста, – попросил Сен. – Сейчас неудачное время для спора. Я уверен, что наши гости устали после путешествия, хотели бы отдохнуть и распаковать вещи.
– Нет, я не буду молчать! Они говорят, что прибыли для расследования, будто они – полиция, а мы – преступники. Я говорю, что у них нет такой власти, и никакого преступления здесь не совершалось.
– Симеон! – оборвал его доктор Сен, потянув за руку. Он склонился к уху Фушара, голос его был довольно тихим, но Роб все услышал: – Мне ситуация нравится не больше, чем тебе, нозлость и прилюдные стычки нам ничем не помогут.
– Тьфу! Ты слишком уступчив, Викрам. Вспомни, с какой ты планеты! – Фушар отступил, что-то бормоча себе под нос по-французски.
Сен развернулся к инопланетчикам:
– Надеюсь, вы простите доктору Фушару его вспышку. Понятно, что он огорчен происходящим.
– Я не понимаю, что вызвало его гнев, – заметил Гишора.
– Я думаю, дело в том, что он не хотел бы стать объектом расследования. В настоящий момент я готовлю отчет о гибели доктора Керлерека и приведшим к ней обстоятельствам. Позвольте мне вас уверить, что он будет абсолютно точен и правдив. Ваше желание провести собственное расследование предполагает, что вы не верите в наше желание сообщить правду. Между людьми это считается оскорблением.
– Я понимаю, – сказал Гишора. – И я приношу извинения, если наши действия оскорбительны. Но, боюсь, мне придется продолжить исполнение возложенного на меня поручения. Сейчас я должен поговорить с Тижос наедине, а затем мы хотели бы расспросить свидетеля инцидента.
Глава четвертая
Широкохвост просыпается в передней жилища Долгощупа. Он помнит, как еле вползает в дом и тут же засыпает, обессилев. Вода вкусно пахнет, и запах приводит его в столовую, где Долгощуп с работниками ужинают целым молодым тягачом.
– Я рад, что ты присоединишься к нам, – приветствует его Долгощуп. – Помню, как натыкаюсь на тебя в холле и думаю поручить кому-нибудь из подмастерьев переместить тебя в спальню.
– Прошу прощения, – говорит Широкохвост. – От Бесконечного Изобилия сюда долгий путь.
– Что ж, отщипни себе немного, – приглашает Долгощуп. – Тут на всех хватит. Может, я гоняю слуг, как учитель – личинок в холодных водах, но никто не покинет Горькую Воду голодным.
– Могу я поинтересоваться назначением любопытного устройства, которое помню, как вижу, у вас по прибытии? Оно предназначено для перемешивания воды?
– Принцип работы похожий, но мое приспособление измеряет силу потока. Я черпаю идею в работе Долгонога, где он приводит цитаты из древних писаний с руин Холодного Разлома. Поток в трубе проворачивает лопасти турбины, ось которой соединена с пучком жгутоцвета, жестко закрепленным на блоке. Таким образом, поворот турбины скручивает пучок, насколько хватает силы потока. Если воткнуть в пучок стержень у самого блока, то можно увидить, насколько плотно свернуты волокна, а значит – насколько силен поток.
– Потрясающе!
– Я хочу установить такие устройства во всех моих трубах и отрегулировать их размер. Надеюсь так уменьшить протечки и перерасход потока. Это средство уже помогает мне выявить неэффективность в расходовании воды.
– Я знаю в Бесконечном Изобилии землевладелицу, которая хочет перераспределить потоковые права. Такой прибор – то, что ей нужно! – Но тут Широкохвост вспоминает, что не может вернуться домой, и горестно умолкает.
Долгощуп тактично меняет тему:
– Ты помнишь четырехногое существо? С горячими пузырьками?
– Конечно! Я не помню себя, встречающего нечто более необычное.
– В ходе исследований в нем открыто немало любопытных свойств. Подозреваю, что верхний покров может быть искусственной оболочкой. Отдельные его части можно разделить на волокна, как плетеную ткань.
– Искусственной? Но кто может создать такой материал и зачем его надевать на странное существо?
– Помню, как задаю себе те же вопросы. А теперь у меня есть идея: ты можешь отправиться на поиски ответа.
– Я?
– Все складывается как нельзя лучше. В твоей… ситуации… приходится избегать любых поселений, но в холодных водах у тебя есть все права.
– Там, где закон молчит, неважно, что я вне закона?
– Именно! Есть и другие резоны. Ты знаешь об этом создании не меньше любого из членов Научного общества Горькой Воды. Однако, в отличие от некоторых из них, ты молод и силен.
– И мне больше нечем заняться. Я слышу тебя, Долгощуп, и считаю, что это отличная идея. Если ты снарядишь экспедицию, я согласен ее возглавить.
– Великолепно! Предлагаю встретиться и обсудить наши планы, после того как поедим и поспим.
Люди выделили для них две комнаты, разместив каждого по отдельности, в соответствии с заведенным у них порядком. Но настаивать на изменении жилищных условий Тижос и Гишоре не пришлось: одна каюта просто стала рабочим помещением, предназначенным для сбора информации и обработки записей, вторая превратилась в спальню, где они могли свернуться тесным клубком для отдыха или случки.
Шолены прекрасно видели, что люди с нетерпением ждут, когда нежданные визитеры закончат работу и уедут, поэтому Тижос не приходилось рассчитывать на спокойное изучение материалов, собранных по Ильматар. Она лишь бегло просмотрела записи землян, ища хоть какие-то доказательства контакта.
Информация оказалась изматывающе неполной. Тижос нашла сделанные с помощью дронов записи издаваемых аборигенами звуков и несколько размытых видеоизображений, снятых с дальнего расстояния. Люди располагали большой коллекцией артефактов из покинутых поселений, но ей приходилось довольствоваться их изображениями в каталоге. Оставалось лишь надеяться, что у нее будет возможность увидеть какие-то вещи своими глазами и прикоснуться к ним.
Единственного выжившего свидетеля инцидента с Керлереком они опросили на следующий день после прибытия на «Хитоде». Другие люди называли его Робом Фриманом, и он рассказал обо всех событиях с момента, когда погибший человек привлек его к своему мероприятию, до возвращения на станцию.
Тижос история показалась исключительно интересной, она надеялась выпытать как можно больше подробностей об ильматарианах и о том, что они делали с погибшим землянином.
– Скажи, чего, по-твоему, они хотели? – спросила она.
– Чего хотели? Убить его. И убили!
– Избранный ими способ выглядит слишком сложным. Объясни, зачем им понадобилось переносить его в укрытие и держать пленником почти час, чтобы после убить перед большим скоплением односельчан. Скажи, не увидел ли ты какой-то ритуальной цели в их действиях?
– Гм, я, честно говоря, не ксенолог.
– Скажи, наблюдал ли ты подобное поведение раньше?
Гишора позволил ей какое-то время расспрашивать землянина, затем вмешался:
– Тижос, боюсь, твои вопросы ничего не добавят к тому, что мы хотим узнать. Нам следует обратиться с ними к кому-то более сведущему, – Он вновь перешел на язык людей: – Объясни еще раз, почему ты и Анри Керлерек захотели приблизиться к аборигенам?
Человек с шумом выпустил воздух, прежде чем начать говорить.
– Анри хотел снять классное видео с ильматарианами, чтобы показать его на Земле. Он так по жизни делает. Делал…
– Мы бы хотели узнать, кто на Земле мог получить доступ к этой информации.
– Блин, да практически кто угодно! В смысле какие-нибудь дремучие племена на Амазонке без доступа к Интернету могли бы остаться в неведении, пока все не просочилось бы в прессу, но остальные – без проблем. Анри так зарабатывал на жизнь, понимаете? Отправлялся в странные места, снимал странные штуки, возвращался домой и рассказывал об этом.
– Скажи, кто кроме Анри Керлерека получил бы выгоду от собранных вами данных? – спросил Гишора.
Человек по очереди загибал пальцы, пока говорил:
– Его издатели на Земле, кем бы они ни были, Интернет-провайдеры, научные журналы – да все, интересующиеся Ильматар! Плюс парни, которые делают фигурки инопланетян, и разные спецы по сравнительной биохимии, а еще, я думаю, космические агентства и их подрядчики. И миллион-другой еще каких-нибудь ребят, о которых я сразу не вспомню.
– Я хочу знать, означает ли это, что деятельность Анри Керлерека представляла большой экономический интерес?
– Косвенно – да, наверное. Он всегда этим хвастался, и я думаю, не был так уж неправ.
– Скажи, повлияло ли это на твое решение присоединиться к нему? – спросил Гишора.
Человек какое-то время молчал.
– Ну, может, немного, – признался он. – В смысле, не было б у него денег, Анри бы не добыл костюм, и мы не были бы так уверены, что не вляпаемся в крупные неприятности. Но он не пытался меня подкупить или что вы там думаете, – землянин оглядел комнату, затем снова посмотрел на Гишору. – Я пошел с ним, потому что решил, что это прикольный проект. Меня никто не тянул.
– Ты сказал, что любой мог иметь доступ к собранным вами материалам. Скажи, входят ли в это число главы правительств и люди, принимающие решения в военной сфере?
– Думаю, да. Они тоже могут зайти на сайт Анри или посмотреть его видео, как и любой человек. А все находки экспедиции технически вроде как принадлежат МАК ООН. Так что, думаю, Пентагон или китайцы при желании могут просмотреть все что им угодно. Сам Анри был французом, а потому входил в европейскую бюрократическую корпоративно-интеллектуальную сеть.
Тижос удивилась, когда Гишора спросил о военных: вопрос звучал совершенно бессмысленно. Она торопливо заговорила, чтобы успеть спросить о своем, прежде чем Гишора продолжит:
– Скажи, какие меры вы приняли, чтобы не допустить контакта с аборигенными существами?
– Как я уже говорил, у нас был костюм-невидимка и замаскированные дроны. Я отправился в обычном гидроскафандре, держался далеко позади вместе с импеллерами и следил за Анри по лазерной видеосвязи. Все должно было получиться: он сумел подобраться к ним совсем близко, и его не заметили. Думаю, проблема оказалась в том, что он окончательно обнаглел и вклинился прямо между ними.
Тижос хотела задать вопрос о поведении ильматариан, но Гишора опередил ее:
– Этот костюм. Я хочу, чтобы ты рассказал нам о нем подробнее.
– Я не особенно много знаю. Думаю, он – разработка российского флота. Анри сказал, что скафандр добыли его приятели из Парижа и переправили сюда с последним грузовиком снабжения. Не знаю, купили они товар у русских напрямую, или кто-то спер его раньше.
– Можешь ли ты подтвердить, что слово «флот» означает военную организацию? – спросил Гишора.
– Ну да. Те, кто плавает на кораблях, и все такое. Знаете, в океане.
– Я не понимаю, почему ты спрашиваешь об этом, – сказала Тижос Гишоре на их собственном языке.
– Ирона задал бы эти вопросы. Устройство предоставлено военной организацией, специализирующейся на действиях в океане, и крупнейшие экономические агенты должны были получить прибыль с операции. Мы не можем закрыть на это глаза.
– Мне не хватает твоей уверенности. Возможно, ты видишь взаимосвязи там, где их нет.
– Если бы я не задал этих вопросов, фракция Ироны не преминула бы спросить, почему.
– Кретинизм. Полный! – Роб тяжело плюхнулся на кровать. Алисия принялась разминать ему плечи.
– Ты очень напряжен.
– Еще бы! Меня четыре часа мурыжили эти двое, и допрос еще не окончен. Они хотят завтра продолжить. А спать мне когда?
– Шолены не спят, значит, и ты не должен.
– Не спят? Вот уроды, – он стянул рубашку, подставляя затекшую спину для массажа.
– О чем они тебя спрашивали?
– Боже! Да обо всем! Я рассказал им все, что случилось со мной и Анри, а затем они начали играть в прокуроров. Два шестилапых законника, чашечки эспрессо не хватает! Тот, который босс, – вообще параноик. Такие, знаешь, вкрадчивые вопросики, типа, все дело – часть крупного заговора.
– Может, проблема в языковом барьере? Они просто не знают, как сказать это вежливо?
– Может быть. Но, клянусь, все звучало так, будто они пытаются что-то на меня повесить. Словно у них план не выполнен, и преступников не хватает.
– Роберт, – Алисия прекратила растирать ему шею, – я только что подумала: мысль ужасная, но что, если ты прав?
– Все бывает в первый раз.
– Нет, я имею в виду, что, если у них действительно есть задача дискредитировать нашу работу? Шолены всегда противились нашему присутствию на Ильматар.
– Напустить на нас СМИ? А что, похоже. Думаю, доктор Сен как раз этого и опасается. Эй, ты голая! Я и не заметил.
– Прекрати, не сейчас. Это серьезно. Если они действительно хотят нас оболгать, что мы можем сделать, чтобы их остановить?
– Помню, когда отец работал на лесозаготовительную компанию, он говорил: золотое правило общения со СМИ – всегда держи собственную камеру включенной. Тогда, если они решат помухлевать с монтажом, у тебя будет что предъявить.
– И часто такое случалось?
– Точно не знаю, но проблема была. В общем, собственное необработанное видео надо сразу выкладывать на общедоступный сайт. Даже если есть чего стыдиться.
– Тебе нужно было вести съемку во время разговора с ними. Или тебе есть чего стыдиться?
– Не особо, но идея хорошая. Слушай, давай предложим это доктору Сену – снимать их каждую гребаную минуту, даже когда они в туалете или трахаются… Кстати, трахаются…
– Роб, не сейчас. Мы все забудем.
Алисия включила свой терминал и составила сообщение доктору Сену. Роб ужасно мешал, но она справилась.
Широкохвост набрасывается на подготовку к экспедиции с энтузиазмом, который удивляет даже его самого. Отчасти причина в том, что обширная библиотека Долгощупа теперь в его распоряжении. Он бегло просматривает отчеты о чужих экспедициях, останавливаясь на описаниях снаряжения и припасов, тщательно перечитывает все бестиарии, ища упоминание хоть о ком-то, похожем на искомое существо.
Кухня Долгощупа все так же богата. Широкохвосту не нужно даже отрываться от книг, чтоб поесть: блюда появляются рядом с ним как по волшебству – слуги почти незаметны. Из-за такого количества пищи ему требуется меньше отдыха, так что подготовка уверенно продвигается, а заметки со списками необходимого уже занимают целый моток.
Идиллия прекращается, когда Долгощуп, пробежавшись усиками по смотке, застывает в ужасе от предстоящих расходов.
– Мой дорогой друг, я понимаю, у меня большое хозяйство, но даже я не могу выделить тебе столько тягачей. В моем стаде их меньше.
– Но если взять меньше припасов, меньше будет и расстояние, которое экспедиция сможет пройти. Каждому участнику нужен горшок еды на каждую дюжину кабельтовых.
– Тут и еще кое-что… число участников! Я могу понять, если ты возьмешь с собой следопыта и кого-нибудь присмотреть за животными. Но шесть охранников? Повар? Два личных помощника?
– Хорошо, – соглашается Широкохвост. – Один помощник.
– Может, вообще ни одного? – не выдерживает Долгощуп. – Я припоминаю истории о путешествии Узкоголова 99-го, прозванного Долгоплывом. Полная карта Глубоких Разломов, и все в одиночку.
– Его собственные записи полны рассказов о лишениях, встречах с разбойниками и воинственными землевладельцами.
– Полагаю, все это для того, чтобы увлечь читателей.
– Может быть, но я уверен, что не справлюсь один. Скольких ты можешь отправить со мной?
Долгощуп обдумывает вопрос.
– Троих. Тебя – для научной работы и общего руководства, охотника, привычного к холодным водам, чтобы показывал путь, и слугу, который будет заботиться о животных и готовить еду. Плюс одного тягача для припасов. Это позволит вам пройти шесть тысяч кабельтовых. Существенное расстояние.
Широкохвост решает смириться.
– Мой план – исследовать старый разлом, который тянется отсюда к холодным отмелям. Я помню, как странные существа появляются с той стороны. Вполне разумно предполагать, что их путь пролегает по линии старых источников вдоль разлома.
– Если ты проплывешь туда шесть тысяч кабельтовых, то попадешь почти к самым отмелям. Отличный план! А в поселениях у древнего разлома могут найтись старинные надписи, которые ты сможешь исследовать.
– Припоминаю, что думаю об этом, – без выражения говорит Широкохвост.
– Но постарайся не забыть о главной цели пути, – Долгощуп отталкивается от пола своего кабинета. – Очень хорошо, я одобряю. А сейчас предлагаю отметить это хорошим обедом.
– Ты – мой покровитель, я не могу отказаться, – соглашается Широкохвост, и они переходят в столовую.
Пока люди спали, Тижос пересматривала записи инцидента, вновь и вновь любуясь изображениями аборигенных существ. Она завидовала людям. Те могли работать здесь, изучать планету и ее обитателей. На Шолине она считалась лучшим специалистом по Ильматар, но никогда прежде здесь не бывала.
Шоленские исследовательские беспилотники открыли Ильматар, они же пробурили туннель сквозь толщу льда до покрывавшего планету океана. Зонды передали на Шалину снимки обитателей местных вод задолго до того, как земляне вышли за пределы родной атмосферы, после чего шоленское исследование этого мира закончилось.
Наверное, в стотысячный раз Тижос прокляла свою расу. Они сумели начать все с нуля на планете, разрушенной до основания; заново открыли способ выхода в инопространство, исследовали Вселенную, вступили в контакт с людьми и другими расами – а потом решили, что лучше выдувать стекло и возделывать клумбы в крошечных лесных деревеньках. Если бы не соседство землян, из-за которых шолены побаивались инопланетного вторжения, ее народ, пожалуй, вовсе отказался бы от космического флота.
Было почти больно держать в руках столько новых научных данных и знать, что больше она с Ильматар никогда ничего не получит. Эта миссия станет залогом такого исхода. Тижос помнила, в какую ярость привело соратников Ироны известие о случайном контакте людей с ильматарианами. Вряд ли решение отправить сюда столь дорогостоящую экспедицию было принято только для того, чтобы подтвердить существующие договоренности. Скоро все пришельцы покинут Ильматар навсегда.
Доктор Сен не стал долго раздумывать над предложением Алисии, и Роб обзавелся новой головной болью. Он хорошо разбирался в видеооборудовании, проводил много времени в компании шоленов, и ему больше особо нечем было заняться. Словом, наблюдать за наблюдателями поручили именно ему, и свободного времени у Роба практически не осталось.
Работа была тоскливой, но неожиданно для себя он ей увлекся. Все равно что снимать дикую природу: забудь обо всем, твоя цель – хорошее видео. Лучшие камеры на «Хитоде» предназначались для подводной съемки, но Роб отыскал несколько незанятых микроустройств и приспособил к ним телескопические кронштейны, чтобы вести одновременную съемку инопланетян и тех, кого они допрашивали.
Техническая подготовка была завершена, зато социальная выдала неожиданные результаты. У Тижос и Гишоры перспектива находиться под наблюдением не вызвала никаких вопросов. Шолены вообще не придавали большого значения приватности, а возможно, были согласны с мотивами Роба. Зато экипаж станции почувствовал себя оскорбленным тем, что доктор Сен принял решение записывать их разговоры с пришельцами. Даже после того, как Роб объяснил, зачем это нужно, на него продолжали ворчать.
– За меня не беспокойся, – сказал Симеон, когда шолены явились к нему поговорить об археологической программе. – Я знаю, когда следует придержать язык.
– Это на всякий случай, – возразил Роб. – Чтобы не было разногласий по поводу того, кто что сказал.
– Или чтобы найти виноватого, если кто-то допустит ошибку. Ты об этом подумал?
Роб не нашел, что ответить, и сосредоточился на своей работе. Допрос Симеона прошел сравнительно спокойно: несмотря на взрывной характер доктор Фушар разбирался в связях с общественностью и не раз давал интервью СМИ. С шоленами он держал себя прямо, но вежливо.
– Я считаю абсурдным ваше появление здесь и попытки нас судить, но я честно отвечу на ваши вопросы. Начнем.
Наблюдая, как шолены пытаются «расколоть» его коллег, Роб порой открывал их с неожиданной стороны. Если Фушар оказался на удивление дипломатичен, доктор Сен разговаривал более колко, чем можно было от него ожидать, однако язвил настолько изящно, что пришельцы могли и не заметить подвоха. На вопрос Тижос: «Скажи, что ты думаешь о гибели доктора Керлерека», – он дал образцовый ответ: «Как раз сейчас я начинаю понимать, что он чувствовал».
Был момент, когда Роб начал опасаться, что ему придется разнимать намечавшуюся драку. Гишора и Тижос беседовали с Дики Грейвзом, и весь их разговор напоминал перебранку агрессивных пьянчужек на углу улицы. Шолены, особенно Гишора, словно нарочно подбирали вопросы, способные вывести Дики из себя. Грейвз, в свою очередь, не скрывал своего отношения к пришельцам.
– Объясни, что ты здесь изучаешь, – попросил Гишора.
– Я пытаюсь исследовать ильматарский язык. Но это не слишком просто, учитывая, что я даже заговорить с ними не могу.
– Скажи, чего ты надеешься добиться.
– Добиться? О, я хочу получать огромную зарплату, которую у нас платят лингвистам. Кое-где, слышал, ее даже хватает на еду.
– Мы хотим знать, могут ли твои исследования быть продолжены другими средствами, – сказал Гишора.
– Ну, конечно! Можно, например, построить зонд, чтобы не слышать ильматариан так же, как их не слышу я. Но лучше не стройте, дешевле выйдет.
– Скажи, какие наблюдения над аборигенными существами ты проводил, – вмешалась Тижос.
– Я расставил сеть гидрофонов, чтобы улавливать их разговоры. Было бы проще, если бы я мог их разместить рядом с поселениями, но кое-кто мне это запретил, поэтому приходится ставить аппаратуру подальше от источников, вдоль путей, которыми часто путешествуют местные. Я здесь торчу уже два года и собрал около 36 часов записей, пригодных к работе. Остальные 99,5 % улова – тишина или крики животных.
– Расскажи, как ты их анализируешь.
– С трудом. Обычно у лингвистов есть возможность спросить у изучаемого субъекта, какое слово что обозначает. Так как мне это не позволено, приходится заниматься своего рода индукцией, сличая то, что говорят, с тем, что происходит. К этому моменту я успел порядком продвинуться, но, боюсь, без вашего вмешательства, ребята, это заняло бы у меня две недели, а не два года.
– Разъясни, что тебе удалось узнать, – попросил Гишора.
– Как я уже сказал, довольно много. В основе их языка – то, что я называю эйдофонами, или звуки, подражающие эхообразам отдельных предметов. Сравнивая эйдофоны с реальным эхо, я составил небольшой словарик и…
Тижос прервала его:
– Скажи, какое значение ты этому придаешь.
– Старое доброе «чего ради мы это делаем», да? Я думал, мы выяснили этот вопрос, когда впервые встретили вас в космосе. Но ладно, я подыграю: есть многое, чему мы можем научиться от ильматариан. Похоже, у них за плечами долгая история развития, они могли создать социальные институты и философские концепции, до которых мы пока не додумались. Биологи уже почерпнули здесь достаточно много такого, что может найти применение в земной медицине и биотехнологиях. Это место – золотая жила… – Тут Грейвз запнулся.
– Продолжай описывать выгоды, которые вы можете получить, – сказала Тижос.
– О нет! Я вижу, в чем фокус. Вы, ребята, пытаетесь изобразить нас старыми злобными колонистами, с тех пор как Каставерде впервые ступил на Ильматар. Если мы что-то здесь получаем, то сразу превращаемся в конкистадоров, явившихся за добычей. Но, если я скажу, что здесь нет ничего, представляющего ценность, вы передадите это в МАК ООН с предложением закрыть бесполезный проект. Я отказываюсь отвечать, – он повернулся к одной из камер Роба: – Все слышали? Я отказываюсь отвечать на какие-либо вопросы, так как эти двое пытаются переиначить мои слова и манипулировать моими ответами.
– Ричард Грейвз, прошу вас успокоиться, – сказал Гишора. – Мы всего лишь хотим узнать правду.
– Правду? Правда состоит в том, что бедняге Анри поперек горла встали ваши идиотские правила, и он рванул попытать удачи с местными напрямую, но напортачил, попался и был убит. Возможно, если бы вы, шолены, не указывали нам, что мы можем и чего не можем здесь делать, он бы подготовился лучше, и все не закончилось бы так плохо. Об этом вы не думали?
– Вы не можете винить нас за поступки людей.
– Да? Почему? Вы пытаетесь возложить на нас вину за то, что случилось с Анри, так почему бы не продолжить мысль? Сдается мне, вы не меньше нашего приложили к случившемуся руку – или лапу. Если хотите быть главными шишками в вопросах межпланетных контактов, вам стоит научиться нести ответственность, если что-то идет не так!
– Если бы Анри Керлерек соблюдал правила, не думаю, что он умер бы, – сказала Тижос.
– Так они придуманы для нашей защиты? Спасибо, мамочка, что велела нам не ходить в парк без няньки!
Гишора предпочел не продолжать.
– Мне кажется, сейчас мы должны остановиться и встретиться с Ричардом Грейвзом еще раз, когда все успокоятся.
Покидая комнату, Грейвз буркнул Робу:
Читать бесплатно другие книги:
