Преторианец Скэрроу Саймон
Катон не мог сдержать улыбки:
– У меня? Ты бы на себя посмотрел!
– Так что это было? – Макрон болезненно скривился. – Такое ощущение, как будто какой-то урод хрястнул меня кирпичом по башке.
– Ты, наверное, ударился головой об эту ветку, когда падал в реку.
– В реку? – Макрон поднял голову и в замешательстве огляделся по сторонам. И вздрогнул, явно припомнив последние моменты перед тем, как их смыло огромной волной. – А император?!
– Он спасся. Вон там плавает. – Катон показал на ветку, за которую цеплялись Бурр и Клавдий. Бурр успел переместиться поближе к императору. Их уже почти прибило к берегу, и через минуту их ветка наткнулась на какое-то подводное препятствие и развернулась параллельно выступавшей из воды песчаной косе. Катон испустил громкий вздох облегчения, потом слегка пихнул Макрона в бок: – Давай, поплыли. Пора отсюда выбираться.
Катон заработал ногами, разворачивая столешницу, чтобы та направилась к берегу. После чего они вместе начали грести руками и колотить ногами, выбираясь со стремнины. Им потребовалось довольно много времени, прежде чем они ощутили под ногами поднимающееся дно и причалили свой импровизированный плот к выступающим в реку зарослям камыша, растущего вдоль кромки воды. Тут они оставили столешницу и пошли вброд сквозь камыши, добрались до твёрдой земли и упали на поросший травой берег выше камышей. Макрон положил голову на подставленные ладони и застонал, а Катон остался стоять на четвереньках, низко опустив голову и глубоко дыша, выхаркивая остатки воды из лёгких и отплёвываясь. Сердце всё ещё сильно колотилось, да и сам он трясся, охваченный необоримой дрожью. Воздух был холодный, так что его промокшему телу было ещё более холодно, но он знал, что дрожит не от холода, но от чудовищных усилий, которые ему пришлось предпринимать с того момента, как на них налетел водяной вал. От этого и ещё от последствий шока и ужаса от того, что на них обрушилось.
Потом он с трудом поднялся на ноги и обозрел окрестности. Бросив взгляд вверх по течению реки, он разглядел в полумиле от них водопад, где вода из промоины изливалась в реку. Между самой промоиной и берегом виднелась полоса изуродованной земли, рассекавшая луг. Там валялись вырванные с корнем деревья и были видны фигурки людей, стоявших и сидевших прямо в грязи и оглядывающихся по сторонам. Ещё несколько человек стояло вдоль края, выше того места, где промчалась вода. Ни носилок императора, ни его свиты, ни столов, на которых стоял торт, видно не было. В нескольких сотнях шагов выше по течению Катон разглядел трибуна Бурра, который поддерживал императора. Они шли обратно, откуда их принесло течением. Тигеллина нигде видно не было.
Катон присел рядом с Макроном.
– Как себя чувствуешь?
– Всё болит, – пожаловался тот, дёргая щекой. – Должно быть, здорово башкой треснулся… Я за эту ветку держался… потом нас через что-то бросило, и мы свалились вниз. Это последнее, что я запомнил, а потом какой-то урод хрястнул меня по морде. – Он поднял взгляд. – Это был ты, я правильно понимаю?
– А на что вообще нужны друзья? – Катон протянул руку и помог Макрону подняться на ноги. – Пошли, надо поглядеть, что там осталось от нашей центурии.
Они пошли к фигурам людей, вразброс торчавших на полосе грязи, оставленной потоком. Кто-то уже занимался поисками уцелевших, застрявших в обломках, и помогал пострадавшим и раненым.
– И что это было за божье наказание? – спросил Макрон.
– Ну, это ясно. Плотину прорвало.
– Как это? Разве такое возможно? Ты ж сам слышал, что говорил этот инженер. Что нужно не меньше сотни человек, чтобы устроить обвал плотины.
– Клятая ублюдочная работа кретинов-греков, вот что всё это вызвало!
– Ты и впрямь так считаешь? И именно тогда, когда император случайно оказался точно на пути водного потока, когда тот вырвался из-за плотины? Ничего себе, совпадение!
– И не такое бывает. У богов свои собственные игры.
– И у изменников тоже. Ты видел, как себя вёл Тигеллин? Такое впечатление, что он – единственный из всех нас, кто ничуть не удивился происходящему.
Дальше они некоторое время шли в молчании, а потом Макрон прокашлялся и продолжил:
– Ну хорошо, если это проделали Освободители, будь они прокляты, то как им это удалось?
– Не знаю. Пока что не знаю. Но хочу как следует посмотреть на то, что осталось от плотины.
К тому времени, когда они добрались до остальных уцелевших в катастрофе, оставшиеся в живых германцы уже выстроились вокруг императора. С вымокшими длинными волосами, перемазанными грязью, в грязных туниках и латах, они имели ещё более варварский вид, так что преторианцы и гражданские лица держались от них подальше. Кто-то нашёл табуретку для императора, и Клавдий теперь сидел, тупо обозревая происходящее. Выжившие инстинктивно взбирались куда-нибудь повыше, на склон по одну сторону от конца промоины – на случай новой беды. Нарцисс стоял рядом с императором, наклонившись к нему, утешая и ободряя, тогда как ошалевший от ужаса Аполлодор держался подальше, стоял между германцами-телохранителями.
– Вы, оба!
Катон обернулся. К нему подходил трибун Бурр. Они с Макроном выпрямились, встали по стойке «смирно» и отдали честь командиру когорты. Бурр внимательно посмотрел Катону в лицо, словно стараясь запомнить его черты, потом кивнул:
– Это вы двое помогли мне спасти императора?
Катон быстро прикинул: у него было искушение приписать себе честь спасения Клавдия, но это означало риск привлечь к себе и к Макрону повышенное внимание посторонних. Особенно Освободителей, которые в таком случае несомненно их заподозрят и попытаются выяснить, какие мотивы ими двигали.
– Я просто держался за ту же ветку. Это всё. Полагаю, это твоя заслуга, что он спасся, мой господин.
Бурр прищурился, словно подозревая какую-то уловку. Потом медленно кивнул:
– Очень хорошо. Но при всём при этом я приму меры, чтобы и ваша роль в его спасении не осталась незамеченной и без награды.
Катон кивнул в знак признательности.
– Ваш центурион куда-то пропал. Вы его видели? – спросил трибун.
– Он плыл недалеко от нас в потоке, потом в реке. А потом я потерял его из виду.
– Жаль. Отличный был парень. Быстро сориентировался и пытался спасти императора, когда волна ударила. К счастью, я оказался рядом и преуспел там, где он оплошал.
– Точно так, господин.
– Теперь командует его опцион. – Бурр кивком указал на Фусция, который каким-то образом умудрился не потерять свой командирский жезл и теперь был занят тем, что разыскивал среди выживших и уцелевших парней из шестой центурии. – Вам бы лучше доложиться ему прямо сейчас.
– Это подождёт, трибун, – перебил его Нарцисс, подходя к троим гвардейцам. – Мне нужно осмотреть плотину. Пусть эти двое меня сопровождают на случай, если что-то ещё случится.
– Что-то ещё случится? – Бурр явно удивился такому предположению. Но потом пожал плечами: – Хорошо, они в твоём распоряжении.
Императорский советник кивнул в сторону императора и понизил голос:
– Присмотри за ним. Он в жутком шоке.
– Конечно.
Нарцисс бросил взгляд на Катона с Макроном, приняв равнодушный вид человека, привыкшего рассматривать все широкие человеческие массы в качестве одного-единственного класса – слуг.
– Следуйте за мной! – приказал он.
Они пошли по поросшей травой земле, обходя скользкую полосу грязи, простиравшуюся от промоины до реки. Когда они достигли самой промоины, им пришлось пробираться дальше с большой осторожностью – земля тут была очень скользкая, то и дело приходилось обходить спутанные остатки деревьев и кустов. Как только они выбрались из поля зрения выживших, Нарцисс повернулся к Катону и Макрону:
– Это был не несчастный случай. Это было прямое и наглое покушение на жизнь императора. И на мою тоже.
Макрон засопел.
– Не говоря уж о доброй сотне гвардейцев и гражданских. Но, как я полагаю, мы не в счёт, а?
– По большому счёту, да. Не в счёт, – холодно ответил Нарцисс. – Всё же я рад, что этот грек-инженер полагает, что это случайность. Он до смерти перепуган, так что вполне может выдать кое-какую информацию, которая может оказаться весьма полезной. Сейчас или потом.
– Потом? – переспросил Катон, поглядев на него.
– Если он случайно проговорится и даст мне сведения, которые помогут в дальнейшем держать его в руках, это будет полезный побочный результат всего происшедшего.
Макрон покачал головой:
– Клянусь богами, ты никогда не упустишь возможности кого-то зацепить, не так ли?
– Стараюсь не упускать. Именно поэтому я ещё жив и по-прежнему рядом с императором. Немногие из моих предшественников могли бы похвастаться тем, что выжили на моём посту хотя бы чуть дольше, чем я.
– А теперь Паллас пытается тебя с этого поста сбросить, – заметил Макрон и прищёлкнул языком. – Это создаёт тебе некоторые трудности, а?
– Ну, я обыгрывал людей и поумнее Палласа, – решительно ответил Нарцисс. – Теперь он уже недолго будет мне мешать.
– Да неужто?
Нарцисс метнул на него быстрый взгляд, потом осторожно обошёл огромный валун. Поглядел вперёд и указал пальцем:
– Вон там мы, я надеюсь, обнаружим ответы на некоторые вопросы.
Катон и Макрон проследили, куда он указывал – там виднелись остатки плотины. Поперёк узкого дна промоины тянулась цепочка камней, между ними всё ещё сочился небольшой ручеёк. Вокруг было разбросано ещё большее количество камней и расщеплённых деревянных брусьев, они занимали всё пространство перед основанием плотины. Трое людей осторожно пробирались вперёд, потом остановились на небольшом расстоянии от основной бреши в плотине.
– Я пытаюсь вспомнить, как она выглядела прежде, – сказал Нарцисс. – Надо было более внимательно её осмотреть тогда, и особое внимание обратить на эту зануду, Аполлодора. Кажется, вот тут, в середине, плотину держали эти палки…
– Палки? – Катон улыбнулся. – Мне кажется, они именуются брусьями.
Нарцисс поглядел на него и чуть нахмурился.
– Хорошо, пусть будут брусья. Я помню, он сказал, что потребуется очень много людей, чтобы вытащить хоть один из них, когда придёт время спускать воду, собранную за плотиной.
– Всё верно, – кивнул Катон.
– Ну и что же в итоге произошло? Откуда они вдруг взялись, все эти люди? Возле плотины ведь никого не было!
– Были там люди, – ответил Катон. – Помнишь, там стояла группа, возле фургона у самого основания плотины?
Макрон кивнул:
– Точно. Хотя их было не более десятка. Они бы ни за что не сумели выдернуть эти брусья. Сил бы у них не хватило.
– Точно. Ты прав, – заключил Катон.
Они пошли дальше, пробираясь мимо залитых жидкой грязью обломков. Потом Нарцисс остановился и указал на что-то позади, в дальней части промоины:
– А это не один из них? Кажется, один из тех брусьев, а? Или, по крайней мере, то, что от него осталось.
Катон с Макроном обернулись и посмотрели. В сотне шагов позади них под углом к боковине промоины стояло нечто вроде измочаленного древесного ствола, зажатого между двумя валунами. Катон отметил, что оно слишком прямое и вроде как обработанное, более строгих очертаний, чем обычный ствол дерева.
– Надо глянуть, – сказал он.
– Зачем? – спросил Макрон, которому явно не нравился вид всех этих залитых грязью перепутанных корней и веток, что отделяли их от разбитого бруса.
– Для того чтобы плотина рухнула, должны были сперва рухнуть обе главные подпорки, так ведь?
– И что?
– А то. Разве тебе не хочется выяснить, как и почему они рухнули?
Макрон ответил ему уверенным взглядом:
– Не то чтобы мне очень этого хотелось.
Катон не обратил внимания на его слова и начал осторожно пробираться через завалы и нагромождения мусора к валунам. Остальные двое, помедлив, последовали за ним. Часть замеченного ими бруса была погребена под слоем жидкой грязи, но его конец футов шести длиной торчал, нацелившись вверх, а его оконечность представляла собой сущее месиво из измочаленных щепок. Катон провёл пальцами по тому, что осталось от ровного края расщеплённого бруса.
– Ну вот, видите? – Он отступил в сторону, давая остальным возможность хорошенько всё рассмотреть. Макрон поднялся на цыпочки и прищурился.
– Выглядит так, словно его подпилили. – Он протянул руку вперёд и проследил пальцами след пилы в дереве. – Довольно глубоко подпилили.
Катон кивнул.
– Готов спорить на что угодно, что мы обнаружим такие же пропилы и в других брусьях, если найдём их. Да и на прочих подпорках тоже. Если ослабить достаточно много подпорок, то вовсе и не понадобятся эти сотни людей, чтобы достаточно сильно потянуть за канаты и обрушить эти брусья или хотя бы расшатать их. – Он похлопал по брусу. – Вот его и ослабили. И тогда стоит сместить в сторону хотя бы часть подпорок, и давление воды, скопившейся позади плотины, сделает всё остальное.
Нарцисс кивнул:
– Как я говорил, это не случайность, не несчастный случай, и вот вам доказательства.
– Имеется и ещё кое-что, – сказал Катон. – Когда появилась эта волна, ты заметил, что все от испуга замерли на месте?
– Да. И что?
– Один человек не замер на месте. Центурион Тигеллин помчался к Клавдию ещё до того, как все остальные сумели собраться с мыслями и как-то отреагировать. А перед этим он успел снять с себя самую тяжёлую часть доспехов, чтобы они потом не утянули его вниз, на дно.
Нарцисс слегка нахмурился, припоминая детали этого события.
– Да, он быстренько среагировал… Можно даже было подумать, что он вознамерился спасать императора, если бы не тот факт, что перед этим он заменил Луркона. – Он пристально взглянул на Катона. – Так ты считаешь, что Тигеллин заранее знал, что произойдёт с плотиной? И именно поэтому они хотели избавиться от Луркона, потому что планировали именно это?
– Возможно, – неуверенно ответил Катон. – Но откуда им было знать, что император намерен посетить эти работы по осушению озера? Решение заменить Луркона было принято прежде, чем Клавдий решил осмотреть эти работы.
– Это ведь крупный проект, на его осуществление потребовались годы и годы, – заметил Макрон. – Так что всегда была такая возможность, что он приедет лично поглядеть на завершающий этап работ.
– И ещё какая возможность! – перебил его Нарцисс. – Аполлодор отнюдь не сам назначил день празднования. Эту идею подал Паллас. Это он организовал праздничную церемонию и заказал торт.
– Значит, за всем этим стоит Паллас? – Макрон нахмурился. – Паллас работает на Освободителей?
– Не знаю, – признался Нарцисс. – Это возможно. Но лично я сомневаюсь… От возврата к республике Паллас ничего не выиграет. Более того, он многое потеряет, равно как и я. Так что я сомневаюсь, что это он стоял за этим покушением на жизнь Клавдия.
– А почему бы и нет? – спросил Катон. – Если бы Клавдий утоп, тогда Нерон был бы наиболее вероятным его наследником.
– Это правда, – согласился с ним Нарцисс. – Но во дворце было множество людей, кто отлично знал, что император отправляется именно сюда. И любой из них мог работать на Освободителей. Как бы то ни было, Освободители узнали о выезде императора на озеро и решили претворить в жизнь свой план, чтобы Тигеллин убил императора. Они подпилили подпорки плотины, и Тигеллин знал, что должно произойти, и был готов нанести свой удар в момент всеобщего замешательства, когда по нам ударит волна.
– Ну, это уж слишком заумно, – возразил Макрон. – В таком случае Тигеллин ведь собственной жизнью рисковал! Да коли на то пошло, рисковали и все те, кто занимался подпиливанием подпорок. Одно неверное движение, и вся эта штука обрушилась бы прямо на них!
– И это показывает, насколько решительно настроены наши враги, – мрачно заметил Нарцисс.
– Они хотят подвести убийцу поближе к императору. И какими бы ни были их планы в отношении Тигеллина, все шансы за то, что у него не было бы почти никакой возможности удрать после того, как он совершит задуманное. По сути дела, вся эта задумка с обрушением плотины, видимо, должна была дать ему все возможности нанести свой удар и успеть спастись от того, что он должен был получить за это.
Катон кивнул:
– Думаю, ты прав. Беда, однако, в том, что если это была всего лишь случайная попытка использовать создавшееся положение, то их исходный план действий всё равно продолжал бы осуществляться, пока Тигеллин остаётся в живых. Или же у них имеется ещё один человек, готовый заступить на его место, если он погибнет. Ты намерен сообщить об этом императору?
Нарцисс явно колебался:
– Нет ещё, пока что нет. Я сперва хочу провести расследование. Нужно проверить и подтвердить все факты, прежде чем я пойду с этим к Клавдию.
– Разумно. Только вот ещё что. Аполлодор ко всему этому не имел отношения. Прорыв был такой же неожиданностью для него, как и для всех нас. Ты бы его успокоил, прежде чем взять с собой на расследование.
Нарцисс обдумал это предложение.
– Может быть, потом, попозже, – сказал он наконец. – После того, как его допросят. Потому что прямо сейчас будет лучше, чтобы все считали это печальной случайностью. Именно этого от нас явно хотят Освободители, чтобы все мы думали именно так, и я пока что не хочу, чтобы они перепугались и разбежались. На сей раз их попытка не удалась. Но они попытаются снова, если будут считать, что мы не догадываемся об их заговоре. И чем больше они будут рисковать, тем больше у нас будет шансов выяснить, кто они такие. И уничтожить их.
– И тем больше у них самих будет шансов уничтожить императора, – добавил Макрон.
– Значит, мы все должны быть ещё более бдительны на предмет всех потенциальных опасностей, не правда ли? – резко бросил Нарцисс. Он помолчал, потом заставил себя говорить более взвешенным тоном. – Это реальная возможность покончить с Освободителями раз и навсегда. Мне бы следовало раздавить их ещё годы и годы назад, когда выпадал такой шанс, – добавил он с горечью и быстро продолжил: – Если мы сейчас заставим их попрятаться, они снова будут ждать подходящего момента, ещё одной возможности нанести удар. А император тем временем будет жить под постоянной угрозой покушения, и мои агенты, да и сам я, будем разрываться в поисках всех этих возможных признаков опасности. Так что лучше уж покончить с ними сейчас, вам не кажется?
Макрон посмотрел на него и пожал плечами:
– Это тебе решать. Вообще-то это вовсе не моё дело – гоняться за заговорщиками. Это твоя забота – оберегать императора.
– Не совсем так. – Нарцисс ткнул Макрона пальцем в грудь. – Это наша общая забота. Общий долг всех нас – защищать императора и Рим. Ты в этом принёс присягу.
Рука Макрона метнулась вперёд, пальцы крепко сжались вокруг запястья императорского секретаря.
– И я принесу совсем другую присягу, если ты ещё раз посмеешь вот так тыкать в меня пальцем! Понял?
Они уставились друг на друга, потом центурион ещё сильнее сжал пальцы, и Нарцисс скривился и отвёл глаза. Он выдернул руку из захвата Макрона и, болезненно кривясь, размял её.
– Ты об этом пожалеешь, – буркнул он.
– Я не раз и о многих вещах жалел в своей жизни, – надменно ответил Макрон. – Так что не стоит меня останавливать, я всё равно буду их делать.
Катону уже надоели эти пререкания.
– Хватит! – рявкнул он. – Надо идти к императору. Нарцисс, тебе нужно позаботиться, чтобы он поскорее вернулся в Рим, во дворец, пока Освободители не начали распространять слухи о его гибели.
Императорский советник метнул последний негодующий взгляд на Макрона, потом кивнул:
– Ты прав. Кроме того, его телохранители в таком жалком состоянии, что вряд ли смогут защитить его от нового нападения. Надо возвращаться, пока не упала ночь.
– Именно. – Катон махнул им рукой. – Пошли.
Они двинулись вниз по промоине, стараясь поскорее убраться из этого проклятого места. Катон шёл впереди, не в силах отделаться от мыслей о решительности их противников. Если они так охотно готовы рисковать собственными жизнями, чтобы добиться своих целей, значит, это самые смертельные, самые опасные враги из всех, с которыми они с Макроном когда-либо сталкивались. И в следующий раз, когда они нанесут очередной свой удар, им с Макроном следует с большим рвением постараться их предупредить.
Глава двадцать первая
– Четырнадцать человек утонуло, ещё десять ранено и двенадцать пока что считаются пропавшими без вести, включая центуриона, – подвёл итог Фусций, мешком рухнув на свою кровать в комнате их секции. Он помотал головой. – У ребят никаких шансов не было, когда нас ударило волной… – Опцион закрыл глаза и закончил почти шёпотом: – Я и сам был уверен, что погиб, когда меня водой накрыло…
Катон сидел на своей кровати напротив него. Он наклонился вперёд:
– Мы все тогда так подумали. В нашей боевой подготовке такого ведь никогда не предусматривалось и не учитывалось, не так ли?
Его попытка смягчить обстановку была встречена гробовым молчанием. Фусций тупо смотрел на пол перед собой. Потом всё же заговорил:
– В пятой центурии потери ещё больше, чем у нас… Я-то был уверен, что служба в преторианской гвардии – это роскошная жизнь. А тут – нате вам. Сперва этот проклятый кровавый бунт, а теперь ещё и это… Проклятье какое-то.
Макрон сухо рассмеялся:
– И что? Ты полагал, что солдатская служба не таит в себе никаких опасностей? Парень, тебе бы неплохо было поглядеть на кое-какие штучки, каких мы с Капитоном досыта насмотрелись за свою жизнь. Гораздо хуже и опаснее, чем всё это. И мы пока что живы, сидим тут и толкуем о том о сём. И ничего это не имеет общего ни с какими проклятиями. Так что надо просто выпить за наших товарищей, которых мы потеряли, почтить их память и продолжать службу. Это всё, что ты сейчас можешь сделать. И должен делать. Так что хватит сидеть, скулить и предаваться печальным размышлениям. И вякать про всякие проклятия. Особенно теперь, когда ты стал опционом. Пока не вернётся Тигеллин или пока ему не найдут замену, центурией командуешь ты. Так что давай, бери себя в руки и действуй.
Фусций поднял взгляд и уставился на Макрона. Сперва его лицо ничего не выражало, потом он подозрительно прищурился:
– Всё это произошло после того, как вы к нам поступили.
– Мы?
– Да, вы. До вас всё было тихо и мирно. А тут нас сперва потрепала эта толпа, а потом половина шестой центурии утопла в этом траханом потопе. – Он сделал паузу. – С моей точки зрения, это не просто совпадение. А отсюда возникает вопрос, что вы двое такого натворили, что вызвало гнев богов, обрушившийся на головы ваших товарищей, а?
– Вздор городишь, парень. Катон и я всего лишь выполняли свой долг. И ничего, кроме этого. Точно так же, как остальные ребята. И боги не имеют к случившемуся никакого отношения.
– И плотина, значит, рухнула сама по себе? Гнусный несчастный случай? Согласись, Калид, это ведь был гнев богов, это он на нас обрушился!
– Гнев богов, как же, чтоб мне сдохнуть! Какой-то ублюдок…
– Калид! – рявкнул Катон. – Хватит! Опцион и без того в напряжении. Если ему предстоит командовать центурией, то сейчас ему неплохо бы отдохнуть. Так что оставь его в покое.
Макрон обернулся к Катону. Он был разъярён.
– Ты ж слышал, что он несёт! Этот щенок считает, что всё произошло из-за нас!
Катон выразительно поднял брови.
– Ну, ладно… Да, я понял… – Макрон пригасил свою ярость и, обернувшись к Фусцию, прокашлялся: – Ты… э-э-э извини, опцион. Я, кажется, палку перегнул.
– Ладно, проехали. – Фусций медленно кивнул. – Оставим это, ладно? Мне и впрямь надо отдохнуть. Может, Тигеллин объявится. Если нет, мне к утру надо быть готовым.
– Точно, опцион, – кивнул Катон. – Мы присмотрим, чтоб тебя не беспокоили. А ещё лучше, мы с Калидом свалим отсюда, чтоб ты спокойно поспал.
Макрон метнул на Катона гневный взгляд, но его друг ответил ему таким же и резко ткнул большим пальцем в сторону двери. Они поднялись с коек и тихонько вышли из комнаты, а молодой опцион растянулся на постели, на грубом матрасе, повернулся на бок и свернулся клубком. Катон прикрыл за ними дверь, и тут Макрон яростно прошипел:
– Этого сопляка неплохо бы поставить на место! И как он только смеет так с нами разговаривать?!
– Думай лучше о нашем деле, – тихо и спокойно ответил Катон. – Ты только что чуть нас не выдал. Насколько всем известно, плотина обрушилась сама по себе, это был несчастный случай, понятно? Пока Нарцисс не скажет иначе.
– Ты что, действительно считаешь, что такое объяснение долго продержится?
– Да нет, конечно, – устало ответил Катон. – Но это поможет нам выиграть немного времени, пока противная сторона не успела предпринять никаких мер, чтобы скрыть следы своего преступления. Сейчас нам нужна любая помощь и поддержка, какую только можно получить. – Катон кивнул в сторону двери. – Ладно, нам надо поговорить. Но не здесь. Пошли в столовую.
Столовая, большое помещение в конце казармы, была почти пуста. Кроме Катона с Макроном здесь разместилось ещё несколько человек, они сидели в углу и неспешно и не слишком увлечённо играли в кости. Они посмотрели на пришедших, покивали в знак приветствия и вернулись к своей игре. Выбрав себе стол в противоположном конце залы, двое друзей сели. Макрон нетерпеливо вздохнул.
– Ну вот, пришли. И о чём ты хотел поговорить?
Катон ответил не сразу. Он некоторое время смотрел на сильно исцарапанную поверхность столешницы, потом медленно провёл пальцем по глубоким выемкам – какой-то томимый скукой гвардеец несколько лет назад вырезал здесь свои инициалы.
– Я всё пытаюсь определить, до чего мы со всем этим добрались.
– Желаю удачи, приятель. Должен сознаться, для моей башки это становится всё более сложным и непонятным. Эти проклятые Освободители, кажется, успели нагадить буквально повсюду. У них имеются свои люди на ключевых постах даже в преторианской гвардии. Они использовали свои связи и контакты среди поставщиков зерна, чтобы закупить все поступающие партии зерна, а теперь ещё и умудрились повалить эту плотину. Они повсюду, вот что я тебе скажу, Катон. Прямо как сраные крысы из Большой Клоаки.
При последних словах друга Катон чуть нахмурился, словно пытаясь что-то припомнить, потом бросил это дело и лишь покачал головой.
– Ты прав, но мне это кажется совершенно неправильным. Как это Освободители ухитрились заставить работать на себя столько людей и при этом оставаться в тени? Это противоречит здравому смыслу. Чем больше людей втянуто в игру, тем труднее становится держать всё это в секрете. И если кто-то смог бы проникнуть в подобный заговор и разрушить его, так это Нарцисс. И тем не менее, как мне кажется, он знает не больше нас. Это первое, что мы должны помнить, имея с ним дело.
Макрон значительно крякнул.
– Есть и ещё кое-что, что, мне кажется, не укладывается в цельную картинку, – продолжал Катон. – Почему ни императрицы, ни Палласа не было среди приехавших сегодня на озеро?
– Ну, я полагаю, мы уже отлично знаем ответ на этот вопрос. – Макрон широко улыбнулся. – У них были другие занятия, поинтереснее.
– Оставим это в стороне. Не находишь ли ты это слишком удачным, что их не оказалось рядом с Клавдием, когда он чуть не погиб?
– Несомненно, для них это счастливый случай, – согласно кивнул Макрон. – Но что ты хочешь этим сказать? Ты считаешь, что их отсутствие имеет какую-то связь с нашим сегодняшним приключением? Это не имеет смысла, мой друг. Перед этим ты утверждал, что в этом замешан Тигеллин. Нам известно, что он входит в число заговорщиков. В таком случае, как такое может быть, что он также работает на Палласа и императрицу? Только если они все вместе в этом замешаны. Но как такое вообще может сработать? От Освободителей вряд ли можно ожидать, что они затеют общее дело с женой императора. Они желают убрать её со сцены, точно так же, как и самого Клавдия. И не только её, но и всю императорскую семью и всех их наиболее доверенных советников вроде Палласа и нашего милого Нарцисса. – Макрон помотал головой. – То, что Палласа и Агриппины сегодня с нами не было, это, должно быть, просто совпадение.
– Может, ты и прав, – сказал Катон. – Но если бы ты оказался на месте Освободителей, разве тебе не хотелось бы избавиться от всей императорской фамилии одним ударом? Зачем рисковать Тигеллином и теми, кто подпиливал подпорки плотины, а потом повторять всё это с остальными членами императорской семьи? Если бы император погиб, кордон телохранителей вокруг оставшихся в живых стал бы ещё плотнее и Освободителям пришлось бы гораздо труднее завершить начатое дело.
Макрон с минуту раздумывал, потом сказал:
– Возможно, они просто оказались в безвыходном положении. Одна попытка уничтожить императорскую семью у них уже провалилась. И теперь они, вероятно, решили использовать любой шанс, любой случай, какой только подвернётся.
– Это возможно, – согласился с другом Катон. – Но имеется и другая вероятность. Что, если мы имеем дело не с одним заговором? Что, если Освободители планируют уничтожить императорскую фамилию, а в это же самое время Паллас и Агриппина разрабатывают собственные планы убрать Клавдия, чтобы расчистить Нерону путь к трону?
Макрон покачал головой:
– Но это всё же никак не разъясняет события сегодняшнего дня. Если это Паллас затеял, то как объяснить роль Тигеллина?
Катон раздражённо засопел.
– Этого я объяснить не могу. Пока что. Если только он не что-то вроде двойного агента… А что, если так? – Его мысли внезапно стремительно понеслись вперёд, захваченные этим предположением. – Да-да, это вполне разумное объяснение. И тогда возникает вопрос, на чьей стороне он действует на самом деле и какую сторону обманывает? – Он старался припомнить всё, что ему известно о недавно получившем повышение центурионе. – Он вернулся в Рим из изгнания в то же время, что и Агриппина. Может, он действует в её интересах. Он вполне может выдавать себя за слугу Освободителей, чтобы использовать их для содействия замыслам Агриппины и Палласа… – Тут Катона внезапно осенило: – Да! Тогда всё сегодняшнее происшествие легко объясняется! Императрица и Паллас намерены дождаться, когда Освободители уберут с дороги Клавдия, а потом захватить власть. А когда она получит то, чего добивается, и усадит Нерона на императорский трон, тогда она сможет использовать информацию, собранную Тигеллином, чтобы начать действовать против Освободителей. – Он помолчал и заулыбался. – Умно, очень умно!
– Ты, кажется, очень доволен собой, – сухо заметил Макрон. – Может, ты и прав, но это ничуть не помогает нам понять, каким образом Освободители теперь намерены избавиться от Клавдия.
– Я знаю. – Лицо Катона снова приобрело выражение бесконечной усталости. – И тем не менее мне необходимо как можно скорее уведомить Нарцисса о своих подозрениях. Если я прав, то угрожающая Клавдию опасность гораздо больше, чем думает Нарцисс.
– После сегодняшнего потопа, думаю, Нарцисс уже наверняка пришёл к той же мысли.
Катон рассмеялся. У него было такое ощущение, словно с плеч свалилась тяжеленная ноша. И только сейчас он понял, насколько устал и вымотался. Помимо изматывающей борьбы с мощными потоками воды, что несли его прочь от плотины к реке, Катон был весь покрыт царапинами и ссадинами от столкновений со всякими плавучими предметами и прочим мусором. Ему был крайне необходим хороший отдых, а глядя на Макрона, он понял, что тот нуждается точно в том же.
– Уже поздно. Надо хоть немного поспать.
Макрон кивнул, и они, с трудом поднявшись на ноги, пошли к выходу из столовой. Обменялись кивками с парнями, всё ещё бросавшими кости, после чего затворили за собой дверь. И вышли в галерею под длинной колоннадой, что вела к лестнице на второй этаж. Прошли мимо квартиры центуриона, потом миновали комнату первой секции, и тут заметили у подножия лестницы чью-то фигуру, медленно бредущую в их сторону. Лица этого человека было не разглядеть. Он остановился шагах в десяти от них, загородив им дорогу. Катон напряг зрение, но рассмотрел только, что человек этот с головы до ног покрыт грязью. На нём были туника и калиги, а ножны его кинжала болтались пустыми. Меч висел на левом бедре, как и положено командиру. Катон тихо выругался и встал по стойке «смирно».
– Центурион Тигеллин, я уж думал, ты пропал.
– Тигеллин? – переспросил Макрон и тоже вытянулся.
Человек тяжело дышал и некоторое время молчал, глядя на них. Потом его губы растянулись в слабой улыбке:
– Вернулся из царства мёртвых, вот какое дело. Эта клятая река унесла меня на несколько миль вниз, пока мне удалось выбраться на берег, и в итоге я попал в какое-то вонючее болото. И когда наконец выбрался оттуда и добрался обратно до озера, было уже совсем темно и все вы оттуда уже смотались. Ну, я и пошёл обратно в город, пешочком. – Он сделал шаг вперёд и уставился на Катона: – Ну, так что произошло?
– Извини, господин?
– Как император? Он спасся?
– Да, господин.
Вымазанное грязью лицо центуриона ничего не выражало. С минуту он молчал. А когда заговорил снова, его голос звучал неестественно спокойно и взвешенно:
– Это следует понимать так, что вы спасли жизнь императору?
– Нет, мой господин. Это трибун Бурр его спас. – Катон понизил голос и сказал со значением: – Хотя ты сам мог легко добраться до императора первым. Если бы не споткнулся.
– Да, я бы первым до него добрался, – ровным тоном ответил Тигеллин. – Император не пострадал?
– Нет, господин. Но в шоке после этого происшествия. Те из его эскорта, кто выжил, переправили его во дворец, а сами вернулись в лагерь.
– Понятно. – Тигеллин молчал ещё минуту, и разобрать выражение его лица было невозможно.
– Какие у нас потери? – наконец спросил он.
– Более трети центурии погибло, господин. Хотя некоторые, вроде тебя, пока что считаются пропавшими без вести.
– Значит, командует Фусций?
– Да, господин.
– Где он?
– Спит, господин. Отсыпается. Если хочешь, мы его разбудим и пришлём к тебе.
Тигеллин некоторое время думал, потом отрицательно качнул головой:
– Нет, не надо. Просто скажи ему, что я вернулся, так что, когда утром труба сыграет побудку, пусть он возвращается к своим обычным обязанностям.
– Есть, господин.
Читать бесплатно другие книги:
