Хроники Горана. Прознатчик Башибузук Александр

Глава 32

«…есть Румия, альбо Румийский Союз. В состав сего союза на правах вассальных герцогств входят Урисс, Фрадия и Дакия, а також великое баронство Лифлядия, однако ж сие баронство не имеет государственности и является наследным леном короны Румии. На землях сего баронства с наидревнейших времен проживали племена эстутов, латутов и лиетужинов из семьи балто-ославских племен. Однако ж оные, будучи дремучими варварами с великим самомнением, отринули покровительство Жмудии и Переполья, погрязли в сварах, и дабы приобщиться к прогрессу, отдали самостоятельно себя на правление кесарю Румии и ожидаемо напрочь потеряли национальную составляющую в языках и обычаях. А коренные народы Румии принадлежат истоками к румелийской языковой группе и исходят из племен шаабов, баарцев и пруссков. По верованию оные принадлежат к церкви Восшествия, но с некоторыми отличиями в службе и в иных процессуальных практиках.

Столица Румии есть Кесария, истинно великий град, чудесный своими храмами, именуемыми киирхами…»

(Преподобный Эдельберт Великоградский. «Бестиарий и описание рас Мира Упорядоченного»)

Серединные земли. Петриковская волость. Заречье.

04 Зимобора 2001 года от восхождения Старших Сестер. Вечер

— Барон Касдей Ставрус Партос! — представился румиец, гордо задрав расквашенный нос к закопченному потолку и многозначительно добавил: — Из рода Кесарийских Касдеев, потомственных конюших Великого Кесаря.

Знакомимся мы. После того как конфликт к обоюдному удовольствию уладился, пришло самое время откушать, что боги послали, а вернее, что наемники на откуп выставили, ну и, конечно, познакомиться, ибо ничто так не сближает, как партнерство в хорошей драке. Или даже просто хорошая драка.

— Горан. Словен.

— Несомненно, вы есть нобль? — уточнил барон.

Ага, барон требует прояснить происхождение. Ну что же, хотя на Звериных островах такого понятия как боярство сроду не водилось, отказываться не буду, ибо каждый словен и словена — от рождения привилегированного положения.

— Так и есть.

— Не сомневался в сем! — Партос энергично кивнул. — Храбрость и благородство свидетельствуют.

Надо сказать, румийский барон производит весьма приятное впечатление. Открыт, буен, отчаянно носат, кудряв как баран, весел, громаден телом и очень напоминает какого-то литературного персонажа из моего прошлого мира. Вот только пока точно не помню, какого. Что еще… вряд ли румийцу больше двух с половиной десятков лет, и на ославском языке говорит плохо, коверкая слова на румийский лад.

— Моя очередь… — алв метко закинул баранью кость в пустой кувшин у стены и вежливо улыбнулся. — Арамий Амадеус Блюмелот, потомственный сенатор.

Ага, и этот боярин, только на алвский лад. Но тоже весьма интересный персонаж. Высоченный, с меня ростом, но, похоже, при своем довольно тонком строении тела обладает недюжинной силой и ловкостью. Рубака еще тот, лоб наискосок пересекает рубленый шрам, тщательно залеченный, но все равно хорошо заметный. Ну и, конечно, весь в алвском антураже: длинная грива волос, прихваченных в хвост серебряным кольцом в камушках, высокие, чуть ли не до паха, замшевые сапоги, длинный шитый серебром, подбитый мехом камзол и кружевная рубашка. Ну и серьги в ушах. Правда, впечатление портят расквашенная губа и шишка на лбу, но все равно весьма авантажен. Такие, наверное, очень нравятся местным женщинам. Алв, одним словом. Даже не скажу, сколько ему лет, но не молод. И явно владеет Силой: пытался накоротке несколько раз меня прощупать, амулет Малы исправно каждый раз свидетельствовал об этом.

— Гор. Славен. — Я в свою очередь поклонился алву.

Очень интересно. Теперь осталось понять, что собрало этих людей здесь, и главное — какой кикиморы, они все дружно схлестнулись с наемниками. Впрочем, скорее всего тому причиной…

— Купава, инокиня Обители Торжества Веры… — девушка почему-то скрыла факт нашего знакомства.

— Гор. Почту за честь разделить с вами стол;, но что случилось? В чем причина конфликта?

Купава слегка покраснела, неопределенно хмыкнула и сразу сделала вид, что полностью занята фаршированными угрями.

— Хамы… — пожал плечами румиец. — Я не совсем понимать, но, кажется, эти хамы затеять ссору с почтенной Купавой.

Инокиня покраснела еще больше и, скрывая это, даже отвернулась.

— Я увидел, как прекрасная дева… — алв поклонился инокине, — вступила в бой с наемниками, и без рассуждений выступил на ее стороне. Ибо всегда готов служить очаровательным женщинам. Барон присоединился к нам, очевидно, из тех же побуждений. А что послужило ссорой, мне не ведомо, да и не столь уж важно.

— Они грубияны, — зло фыркнула Купава, очевидно, объясняя причину, и поспешила уйти от неприятной темы: — Пьем?

Возражений не последовало. Запеченный баран оказался отменным, огневица тройной перегонки — просто жуткой крепости, но приятного вкуса, так что вскоре напряжение спало и завязался обычный застольный разговор. Очень занимательный и непринужденный. Румиец громко хохотал и рассказывал, по его мнению, смешные анекдоты, не забывая отчаянно хвастать. Арамий тоже не оставался в стороне, колко и ехидно высмеивая народы Серединных земель, при этом очень тонко, не преступая грани откровенных оскорблений. Купава вливала в себя кубок за кубком и часто хохотала, почти всегда невпопад. И, кажется, очень тяготилась моим обществом. Но тут уж извини, красавица: Горан на посиделки не напрашивался, а вполне серьезно вытащил твою весьма привлекательную задницу из больших неприятностей. И уже не первый раз.

А что делал я во время застолья? Я больше молчал, из приличия поддакивая алву и румийцу. Но причин, по которым мои новые знакомые оказались в Заречье, так и не выяснил. Собеседники этой темы тщательно избегали, а Купава наше знакомство все так же скрывала. Ну и ладно, по большому счету, мне все равно. Главное, как-нибудь перебраться за Вал.

В целях разведки, даже выставил бутыль ядреного пойла наемникам, тем самым, которым врезал подле входа. Много не узнал, они были уже упиты вусмерть, но кое-какими полезными сведениями разжился.

В итоге, мы славно посидели, набили дармовым угощением желудки, опять чуть не подрались — некоторые буйные головы жаждали реванша — и все же разошлись вполне довольные друг другом. Такое, знаете ли, дорожное знакомство случилось. Ни к чему никого не обязывающее. И это хорошо, я совсем не расположен кому-то изливать душу. И принимать чужие излияния в ответ. И вообще, тяготит меня чужое общество. Бирюк и есть.

К полуночи, наконец, попал к себе в комнату — такой крошечный пенал со сбитым из досок топчаном, наполненным соломой и крытым потертыми козлиными шкурами. К счастью, номер оказался достаточно чистым, без насекомых, и теплым — кабатчик даже предоставил таз с горячей водой, а остальное мне как-то неважно. Делов-то — ночь перекантоваться… И вообще, голова совсем другим забита. Гоню дурные мысли прочь, но почти бесполезно, все равно всякая дурь в голову лезет. Все же просто: есть цель, от которой отказаться не могу, значит, этой цели надо достигать, и думать как раз над этим, а не строить конспирологические версии. Ан нет…

— И подустал я что-то… — буркнул я могучему засову на двери, больше похожему на потолочную балку. — Сейчас омоюсь — и пошло оно…

Не договорил, потому что раздался тихонький стук в дверь.

— Кто? — я на всякий случай достал пясть из ножен. Мечом в этом закутке явно не размахнешься.

— Я это… Ты откроешь или нет?.. — пьяненько прошептали за дверью. Голосом Купавы.

Я ругнулся мысленно, снял засов и узрел на пороге мертвецки пьяную воительницу. Вот интересно, все пишут об суровой аскезе в Обители, о всяческих лишениях, добровольно наложенных на себя воинствующими монахами, а вот это как уживается с монашеским уставом? Или на выезде — можно?

— П-поговорить х-хочу… — запинаясь, пробормотала девушка и показала мне оплетенную соломой бутылку. Почти полную.

— Заходи.

— Ага, сейчас… — Купава молодецки присосалась к бутылочному горлышку, икнула и неожиданно повалилась на пол. Едва успел ее подхватить. Вот за что мне такая напасть? Куда ее теперь? Драная кикимора!!!

Пришлось взвалить на плечо и оттранспортировать деву в ее номер, благо он находился по соседству. Постоял немного, убедился, что, скорее всего, она уже не проснется до самого утра, и отправился к себе. Омылся и с чистой совестью завалился спать. Ну их в задницу, такие приключения…

Ночь пролетела как мгновение. Только закрыл глаза — и сразу же их открыл. Тем лучше, вроде даже отдохнул. Поплескал в лицо водички, собрался, прихватил у корчмаря ковригу хлеба свежей выпечки и отправился в конюшню. Труба, кикимора ее дери, зовет. В поход, мать его… Вот чего-то нет у меня настроения.

К своему удивлению, в конюшне, помимо заспанного конюха, я обнаружил румийца, сплошь закованного в латный доспех, седлавшего своего мышастого могучего, под стать хозяину, жеребца. Партос угрюмо кивнул мне, изобразил приветствие на оплывшей физиономии и отвернулся.

А через мгновение нарисовался Амадеус, то есть алв. Такой же опухший от вчерашних побоев и возлияний, но в отличие от Партоса, вежливый и улыбчивый. В очень сложной и дорогой с виду чешуйчатой ламмелярной броне, обычной для алвов. А этот куда спозаранку намылился?

Но особо над этим я раздумывать не стал и принялся седлать Бурку. Пока возился, румиец и алв уже уехали. В добрый путь.

Но еще через пару минут брякнула дверь конюшни, и в клубах морозного пара появилась Купава. Выглядела она… краше в домовину кладут, но тоже явно куда-то собралась. А вот такие совпадения мне уже очень не нравятся…

Выехали мы одновременно, и очень скоро выяснилось, что инокиня правит в одном направлении со мной. Долго ехали молча, но потом я все же не удержался:

— И куда это мы собрались? —

— Неважно, — угрюмо буркнула Купава. — Куда хочу, туда и еду.

— Никак в Топи?

— Даже если и туда, тебе-то какое дело?

— Скатертью дорога. Чего вчера хотела?

— Вчера?.. — неуверенно переспросила девушка. — Вроде ничего… А что?

— Ладно, проехали. Зачем в Топи намылилась? Жить надоело?

— Обет исполнять… — по инерции ответила инокиня, но потом резко замолчала, поняв, что сболтнула лишнего. — Отстань, сказала. Спасибо тебе за все, но отстань. У нас разные пути.

— Уже отстал. Но дело в том, что я тоже туда.

— Зачем? — насторожилась Купава. — Тебе-то туда зачем?

— Скажешь — и я скажу…

Немного поломавшись, девушка все же сказала, нешуточно озадачив меня своим рассказом. Оказывается, она есть урожденная Чарнота. Прямая наследница тех самых становых бояр, вотчиной которых в свое время являлся Дромадар. Ныне сей славный род совсем пришел в упадок и разорение, но по семейному преданию, вернуть оному былое могущество должна была помочь корона Зосимы Чарноты, якобы до сих пор хранящаяся в развалинах родового замка в самом центре Топей. Так вот, Купава дала обет вернуть эту корону, причем умудрилась обзавестись благословением магистра своей Обители архисхимницы Секлетеи, разрешением коллегии по святым обетам Белого Синода и даже пропуском через заставы Донатова Вала.

— Ты хоть представляешь, с чем тебе придется там столкнуться? — попробовал я воззвать к благоразумию инокини. Для очистки совести, ибо я уже знаю, чем все закончится. Чем я вас прогневил, Старшие Властительницы? Да, согласен, в своей прошлой жизни, кажется, я натворил много зла, вот и искупаю по мере сил, но вешать мне на шею еще и вздорных девок — это уже слишком. Едва от одной отделался, как следующую подкидывают…

— Неважно! На все воля Старших! — убежденно заявила Купава. — Сгину — так тому и быть, но своего рода я не предам. На меня только надежда.

— М-да… — только и смог я сказать. Это уже похоже на представление скверных фигляров. Но, с другой стороны, все складывается как нельзя кстати… в какой-то мере.

— А ты? — осторожно поинтересовалась Купава.

— Что я?.. Туда же, но по своим делам. Ладно, так уж и быть. Составлю тебе компанию до замка. Если туда вообще возможно добраться. Но при нескольких условиях…

— А зачем тебе…

— Так вот, первое из них: не задавать никаких вопросов…

— Больно надо, могу и сама…

— А вторым будет: не бахвалиться, ибо я и так верю, что ты самая-самая…

Глава 33

«…что есть морок? Ежели следовать буквальному определению, то морок — не что иное, как иллюзия мыслимая и видимая. Однако ж, сие определение поверхностно, и не дает полного понятия. Хочу заметить: морок всегда порожден человеческим сознанием и не существуют нигде кроме него, затмевая взгляд человеков на бытие и тем самым порождая новые мороки. Не отрицаю возможности наводить оный некоторыми существами, а також человеками, но истинная его природа несомненно демоническая. Согласно преподобному Фульгариусу из Вилианы, существуют двенадцать демонов — повелителей морока. Первый — Пут, наводящий путы и суету на мысли человеков, тем самым искажая восприятие сущности. Второй есть Нав, вскрывающий все черные тайны и секреты, скрытые в сознании, а також оный помогает увидеть сие в других человеках, тем самым сея вражду между людьми; убивая радость, любовь и счастие. Третий — Мраз, повелитель обманчивых видений и тайных страхов…

… Тьмун, Шептун, Морд, Узд, Драк, Краж и Горин, Тлен и Кнур — все они используют в своих мерзких целях человеческие слабости, страхи и похоти, всегда живут внутри нас, и только Истинный Дух и Истинная Вера способны противостоять оным…»

(Преподобный Велимудрий из Самполья. «Порождения демонических сущностей»)

Серединные земли. Донатов Вал. Застава «Перепутье».

05 Зимобора 2001 года от восхождения Старших Сестер. Час пополудни

Полностью избавиться от вопросов Купавы не получилось.

— Пропала одна девушка. Есть сведения, что она находится в Топях, в руках некой секты, исповедующей чернокнижие. Так вот, я за ней.

— Кто она тебе? — прищурившись, поинтересовалась Купава. Она уже почти полностью отошла от вчерашнего и стала гораздо разговорчивее.

— Никто. Подрядился под клятву доставить ее до места, но не смог. Теперь должен это исправить.

— Точно черные? — с недоверием переспросила девушка.

— Точно. Теперь ты понимаешь, с кем и чем, там можно столкнуться?

— О этом должен знать Синод.

— Он знает.

— И что?

— Белоризцы мне как-то не докладывают… Но подозреваю, что-то собираются предпринять. И на этом хватит вопросов. А теперь рассказывай все, что знаешь про Топи.

Купава оказалась просто кладезем информации, особенно в вопросе борьбы с нечистью и прочей нежитью. В Обителях этому уделяли особое внимание, так как борьба со злом была одним из приоритетов воинствующих монахинь и монахов. Ну что же, это очень кстати. Тем более, боец она не из последних. Может, и окажемся полезными друг другу. К тому же у нее есть пропуск, а я сойду воительнице за сопровождающего, типа оруженосца.

Так и ехали, особо не спеша. Пообедали на ходу, а Донатов Вал показался уже ближе к вечеру. Деревянные стены, со стрельницами в сторону Топей, перемежались через версту высокими башнями. Не особо мощные укрепления, но, как писалось в книгах, заговоренные особым способом. Стены построили больше для препона любопытствующим и формальной изоляции очага зла, так как прорывы нечисти случались нечасто. Но все же случались; как раз для этого на заставах держали довольно сильные гарнизоны из наемных ватаг и специальной пограничной стражи. Вообще, подозреваю, Вал обходится властям в копеечку — значит, польза от этих укреплений есть. И немалая.

Я переживал, что в связи с розыском меня опознают, но заставный урядник, бегло просмотрев бумаги Купавы, вполне удовлетворился объяснением воительницы и даже не поинтересовался моим именем. Странно это, но как нельзя кстати. Прорываться с боем в мои планы не входит. Однако кое-что все же насторожило…

— Ты гля, пруть и пруть… — удивленно буркнул один из латников на посту при старшинской избе.

— Ага, тока што двух малахольных пропустили, — вторил ему напарник. — Будто медом им в ентих епенях намазано.

Купава уже отправилась на постоялый двор при заставе, а я немного подзадержался. Больно уж интересный разговор у стражников выходил.

— И у тех и у энтих бумаги в порядке. Чудно…

— Нешто, кто с головой, самовольно тудой отправица? Как есть малахольные…

— Как служба, братцы? — Я достал из мошны пару серебряных монет и подкинул их в ладони.

— Служба не кикимора — в болото не убежит… — хохотнул латник, не сводя взгляда с монеток.

— Ты спрашивай вашество, спрашивай, — подсказал второй. — Может, и сгодимся для чего-нить…

— А кого это вы пропускали перед нами? — я ссыпал монеты в подставленную руку.

Стражник мигом спрятал деньги, оглянулся и тихо ответил:

— Дык, иноземь. Значица, алв и румиец. Один… как его там… вроде Армен или Артемон. А второй, тот, что румиец — Пардон или навроде того.

— Арамий и Партос, — поправил своего товарища второй латник. — Морды у них еще маленько побитые были. Тоже с бумагами. Наш-то урядник прям тянулся пред ними. В аккурат за пару часов до вас прошли. Ночевать не захотели. Чудно, вашество…

— Чудно, — согласился я. — И часто людишки ходят в… енти епеня?

— Дык, пару раз в год случаеца. Когда почаще, а то пореже. Бывало, прохфесора: по своим делам мудреным, значица. А когда и просто смельчаки, альбо кто по обету сгинуть решил, — охотно подсказал стражник. — Бывало, и святые отцы захаживали, зло изводить. Всякие случались. Ходоки, опять же, промышляют время от времени. Но энтих мы гоняем. Приказ вышел, таких вешать безжалостно. Но все равно лезут, окаянные: дело-то прибыльное — одна ходка месяц кормит. Это, конечно, ежели живой возвернешься…

— И часто не возвращаются?

— По-разному… — невесело хмыкнул латник. — Кто недалече, с версту али две, так те почти все вертаются. Ну а кто дальше… таких случаев мы еще не видали.

— Ладно, братцы… — я добавил стражникам еще пару монеток. — Выпейте пивка за наше здоровье. А я пошел.

— Нешто без понятиев мы? — донеслось мне в спину. — Не сумлевайся, помянем как положено.

— Тьфу ты, шишигу вам в задницу… — ругнулся я от злости, плюнул и пошел на постоялый двор. — Помянут они…

Купава уже завела лошадок в конюшню и заказала ужин. Я подсел к ней и поинтересовался:

— Ты знала, куда румиец и алв собирались?

— А куда они собирались? — удивилась девушка. — Мне они не докладывали.

— В Топи… — я подцепил ложкой шкварку в горшочке. — Как раз пару часов назад их пропустили. Спешили они, ночевать не остались. Есть какие-нибудь мысли по этому поводу?

Никаких мыслей по этому поводу у Купавы не оказалось. Честно говоря, у меня тоже. Да, настораживает довольно сильно, но внятных объяснений не находится. Отправились так отправились… мало ли по какой надобности. Придурков хватает, мы тому живой пример. Хотя жалко: могли нам составить достойную компанию. Люди приятные, да и бойцы неплохие.

Перед тем как заснуть, попытался еще раз все обдумать всё, но в связи с недостатком исходных данных быстро плюнул на это дело. Отметил только, что во мне нет ни сожаления, ни страха. Только холодная решимость. Раз так — пора спать. Вон Купава уже давно сопит…

К своему удивлению, быстро заснул и отлично выспался. Перед самыми воротами, заставный урядник попробовал нас уговорить оставить коней на сохранение: мол, пешим в «ентих епенях» сподручней. Все понимаю: мужик решил хоть какой-то навар с потенциальных покойников снять. Ну уж нет, извини.

— Нет.

Купава тоже молча отрицательно мотнула головой. Старшина зло выругался и отдал команду. Два десятка стражников с самострелами быстро заняли позиции за воротами; толстые, стянутые мощными железными болтами створки скрипнули и поползли в стороны.

Перед нами открылся вид на «язву сего мира». Надо сказать, ничего страшного я пока не увидел, даже немного разочаровался. Воображение рисовало курящиеся ядовитыми испарениями жуткие трясины, замшелые чахлые деревца, орды нечисти наготове, а за воротами оказалась обыкновенная заснеженная, искрящаяся под утренним солнышком степь, местами покрытая заиндевелым кустарником. Правда, вдалеке, верстах в двух, прикрывая горизонт, сплошной стеной стояла плотная дымка. Но такое и на этой стороне бывает, когда непогода грядет. Словом — не впечатлило.

Скосил глаза на Купаву и обнаружил, что воительница тоже не проявляет никаких эмоций. Она вместо завтрака употребила содержимое нескольких маленьких флаконов, после чего на добрый час застыла на коленях в трансе. С того времени девушка не проронила ни словечка. Собранная, движения резкие, отточенные, глаза холодные и какие-то пустые. Именно такой она была в первый день нашей встречи. Ох и не проста дева… Более чем не проста. На близком расстоянии от нее мой амулет начинает нервно подрагивать: не удивлюсь, если Купава обладает в какой-то степени чародейскими умениями. Как же достали меня все эти неожиданные вводные… создается впечатление, что все вступающие со мной в контакт люди — совсем не случайные, и это все хорошо спланировано кем-то неизвестным и очень могущественным. Злит меня это очень. Но уже поздно что-либо менять. Будь что будет.

Бурка протестующее всхрапнул, но повинуясь команде, резво прянул вперед. За спиной заскрежетали ворота. Ну вот… теперь только вперед.

Где-то с полторы версты мы прошли наметом, взяв направление на большой холм с ветвистым деревом на вершине. Там осмотримся и решим с дальнейшим маршрутом. Надо до сумерек проскочить как можно дальше. Судя по картам, до замка полтора суток конного ходу. Но это если по нормальной дороге, коих пока не наблюдается от слова совсем. Хотя, с другой стороны, болотами здесь пока и не пахнет. Так, вот и холм.

Купава показала мне плетью на свежее кострище.

— Партос и Арамий? — высказал я очевидную догадку.

— Ночевали… — сухо ответила девушка и, сразу потеряв интерес ко мне, что-то достала из сумы. Раздался щелчок — и в ее руках оказалась небольшая подзорная труба. Надо же…

Полоса тумана уже была хорошо видна невооруженным взглядом и теперь явно не выглядела безобидной. Скажу больше, на туман это было меньше всего похоже. Свинцовая плотная дымка выглядела живой, сплетаясь и расплетаясь в вихрях, образующих гротескно призрачные фигуры. Казалось, что она предупреждает досужих путешественников: не подходи, здесь — граница между добром и злом, живым и неживым, призрачным и реальным… Тьфу ты, воображение разыгралось…

— Держи, — Купава протянула мне в открытой ладони цепочку с подвеской из оправленного в серебро черного камушка. — Пристегни на шею жеребцу. А тебе и твоего амулета должно хватить.

— Как поняла, что у меня он есть?

— Почувствовала… — нехотя буркнула девушка и сразу перевела разговор на другую тему. — Туман — это морок. За ним начинаются настоящие Топи. Следуй за мной след в след. Запомни: отстанешь — сгинешь без следа.

— Была уже здесь? — неожиданно догадался я.

— Да. Несколько раз. Торила дорогу. — Инокиня что-то скормила своему мерину с ладони, а потом подошла к моему жеребцу. — Не переживай, это просто сбор специальных трав. Спокойней будут. А для нас — вот это… — она продемонстрировала небольшую бутылочку синего стекла. — По паре глотков.

— А тебе не хватит? Глоточков-то? — ехидно поинтересовался я у нее. Но Купава не обратила на слова никакого внимания; отхлебнула снадобья и настойчиво сунула флакон мне в руки. М-да. Действительно попробовать, что ли?

Попробовал. Густая жидкость, похожая консистенцией на кисель, совершенно безвкусная, разве что едва отдает вербеной. Несколько минут никаких эффектов не ощущалось, но потом неожиданно в ушах раздался мелодичный звон, а все вокруг стало отливать синеватым цветом. Не скажу, что особо неприятно, даже наоборот, да и синяя рожица Купавы выглядит презабавно. И тревожное чувство, по мере приближения к туману постепенно сжимавшее сердце, исчезло без следа.

— И еще… — продолжила инструктаж Купава. — Морок находит самое сокровенное, спрятанное человеком глубоко в себе, и использует в причудливых формах, порой искажая до неузнаваемости. Амулет у тебя очень сильный, не отдаст разум под управление, но видения могут быть разные. Запомни: видения и призраки физического вреда принести не смогут. Не реагируй. И еще раз повторяю: отстанешь — сгинешь, ничем тебе помочь не смогу и даже не буду пытаться. Ты, в свою очередь, действуй так же. Заметишь, что со мной что-то не так, не вздумай встревать. Все равно ничего не сможешь сделать. А теперь смотри сюда…

Девушка развернула небольшой свиток.

— Туман стоит где-то на протяжении версты. Болота начинаются сразу за ним, но там сохранились остатки древнего большака. По нему и пойдем. Метки такие… Сначала к развалинам древней башни. Затем к холму с засохшей рощей. Там приметно, деревья скрученные, черные видом. Далее еще развалины, только старого каменного моста, а от него уже недалече. Понял? Вперед.

Я про себя порадовался, что встретил инокиню, и послушно полез в седло. Мелькнула мысль о том, что, пожалуй, неизвестные кукловоды немного просчитались, поставив на Горана. Страх не страх, но некая оторопь меня уже берет, и появились некоторые сомнения в своих силах. Желания немедленно повернуть назад нет, просто некая пустота в помыслах, и много вопросов, на которые не находилось ответов. Но на главный из них: зачем мне это надо, я уже почти ответил. Просто надо, и все.

— Каждому в этом мире дан свой урок по силам его… — как бы услышав мои мысли, тихо сказала Купава. — Просто человеки не всегда осознают свои силы…

Я ей не ответил и тронул жеребца с места. Кикимора бы вас подрала, философы хреновы…

Где-то через версту под копытами лошадей явственно захлюпало, снега уже почти не встречалось, вместо него стали попадаться небольшие болотца в обрамлении пышной, порой очень причудливой растительности. Лошадки никаких признаков беспокойства не выказывали, даже когда нам дорогу перебежал болотный носопыр — довольно угрожающего вида и размера ящер, очень напоминающий своим видом крокодила из моего прошлого мира, только с рогами на кончике морды. А мы и подавно держали свои чувства в узде.

А потом вступили в туман…

Солнце исчезло, сменившись кровавым свечением на небе, окрашивающим все вокруг в бордовые тона, придавая окружающим нас пейзажам страшный и зловещий вид. И холод; всю мою сущность заполонил дикий холод, заставляя сильнее стискивать зубы, сдерживая предательскую дрожь. Мертвая земля, мертвые деревья и мертвое небо: казалось, ничему живому нет места на границе Топей. Хотелось пришпорить жеребца и скорее выскочить из этих страшных мест, но дикими усилиями я сдерживал себя, помня слова Купавы.

— Жалкий человечишка! — неожиданно прогремел в голове чей-то зловещий голос. — Думаешь, ты сможешь прожить свою жизнь второй раз?! Как бы не так…

Я невольно бросил взгляд по сторонам. Впереди, застыв в седле, как истукан, мерно трусит Купава, слева ряды виселиц с покачивающимися на них обглоданными иссохшими костяками, справа… Справа на источенной временем скале сидит какое-то существо, практически неразличимое за огненным сиянием.

Амулет вспыхнул нестерпимым жаром: мне даже показалось, что запахло паленой кожей…

Стараясь не смотреть на сияние, я сорвал с шеи шарф и затолкал его под пылающую подвеску, стараясь хоть как-нибудь спастись от дикой боли.

— Пошел в задницу, урод, мать твою…

— Ты чудовище, и навсегда останешься чудовищем… — рычал голос. — Такой же, как мы, и никогда не станешь другим…

— Мне похрену… — я сплюнул на потрескавшуюся землю.

Купава неожиданно повернулась, и я с ужасом уставился на лицо древней старухи под шлемом. Девушка осклабилась, обнажая редкие кривые зубы, и задала вопрос хриплым надтреснутым голосом:

— Нравлюсь тебе?

— Пошла ты… — с трудом выплюнул я слова и опустил взгляд. — Все вы пошли…

Старуха глумливо захохотала и послала мне воздушный поцелуй. Да что же это такое… Голова совершенно ясная, полностью контролирую себя, но все остальное… Да когда же это закончится?

— Га-га-га… — кто-то глумливо захохотал. — А кто тебе сказал, что девчонка — здесь? Дурачок…

Я только посильнее стиснул зубы, полностью ушел в себя и отстранился от окружающей действительности, стараясь лишь не отстать от инокини.

Голос замолчал, но в голове яркими вспышками стали проявляться картинки из жизни меня прежнего, заставив меня сжаться от ненависти к самому себе. Не знаю, чего хотели добиться демоны морока, но в результате я твердо, чего бы мне ни стоило, решил прожить нынешнюю свою жизнь по-другому. Пусть даже эта жизнь будет очень короткой.

Неожиданно, как сквозь туман, раздался усталый голос Купавы:

— Слезай, надо напоить лошадей и немного передохнуть.

— Что? — я поднял взгляд и с изумлением обнаружил, что мы уже находимся на холме, густо покрытом кустарником и небольшими кривыми деревцами. На небе клубятся свинцовые тучи, ветерок несет запах болотной тины. Тепло, чирикает какая-то птичка в кустах и лягушки выводят рулады в осоке. И Купава с прежним, только сильно уставшим лицом. Прошли? Почему так быстро?

— Дальше я еще не заходила, — продолжила девушка. — Предлагаю…

Но я ее уже почти не слушал, так как смотрел на Топи.

Громадная, до предела заболоченная равнина, перемежающаяся редкими холмами, покрытыми чахлыми деревьями, клочки грязного тумана и зеленоватых ядовитых испарений над водой… все кажется больным, каким-то отвратительным и уродливым. Редкие развалины, полностью облепленные ползучими растениями, бородами мха и…

— Да, это он, замок… — Купава показала рукой на вздымающуюся на горизонте и полускрытую в серой дымке высокую башню. — Родовое гнездо Чарноты. Мое гнездо.

— Вижу. Что дальше?

Инокиня достала из сумы лист пергамента и ткнула пальцем в изображенную на нем какую-то схему: — Есть подземный ход у подножья вот этой горки. Через него мы попадем внутрь. Там я заберу венец — он в тайнике в подземельях. Ну а дальше… Твоя пропажа, скорее всего, тоже в замке. Больше негде, здесь других целых строений просто не сохранилось. Поможешь мне, потом я помогу тебе…

— Помогу. Смотри… — я неожиданно приметил внизу, в старых развалинах, яркую вспышку. — Что… вернее, кто?

Но можно было уже не спрашивать. Ветер отогнал хлопья тумана, и стало ясно видно, что в сотне метров от нас идет бой. Множество маленьких фигурок, суетясь и мешая друг другу, нападали на двух воинов. Один из воинов как раз швырнул что-то в толпу карлов — а это, судя по всему, были они, только другого вида, — и очередная вспышка расшвыряла в сторону маленькие корявые тельца. Партос и Амадеус? Ну а кто еще…

— Это они, — очень спокойно сообщила Купава. — Румиец и алв. Надо…

— Надо… — я намотал повод Бурки на сук, выхватил меч и собрался спускаться вниз. — Живее, дева!

— Остановись! — девушка схватила меня за руку. — Это их дело, нас не касаемое. К тому же…

— Что?

— Они уже закончили… — девушка ткнула рукой вниз.

Действительно, румиец и алв уже практически разобрались с нападающими и сейчас методично дорезали оставшихся.

— Они невольно помогают нам… — как неразумному ребенку продолжила втолковывать мне Купава. — Отвлекают внимание. Сейчас все взгляды хозяев Топей, буде такие есть, станут прикованы к ним, что позволит нам проскочить незамеченными. К тому же мы не знаем целей алва с румийцем, и невольно можем спутать им планы. Даже оскорбить своим вмешательством.

Арамий и Партос тем временем сели на коней и совершенно открыто, как будто привлекая к себе внимание, поехали по направлению к замку. Ничего не понимаю…

— Поехали, — тронула меня за плечо Купава. — Нам надо спешить.

Я молча сел на жеребца. Да… по большому счету, у каждого свой путь. И каждый выбирает его сам.

Инокиня выбрала дорогу на древней карте Дромадарской волости — мощеный камнем большак, идущий по большой кривой к замку. От него уже практически ничего не осталось, да и оставшиеся на поверхности участки почти не различались, но это все же позволяло коням чувствовать под копытами твердую поверхность.

Топи на первый взгляд показались пустынными, но на самом деле это было далеко не так. Поднявшись на один из холмов, я разглядел что-то очень похожее на деревеньку. Да, деревеньку: множество маленьких корявых домишек, больше похожих на шалаши, крытые мхом и большими листьями водяных растений, даже какие-то кусочки возделанной земли и копошащиеся на них маленькие фигурки. Карлы. Ну что же, идеальное место для их обитания. В Серединных землях этот народец давно практически истребили, а остатки загнали в самые глухие места. А здесь они себя чувствуют вольготно. Хорошо, что дорога обходит карлову деревеньку поодаль, иначе бы нам не поздоровилось — много их, очень много. А вот зверья, если местных обитателей вообще можно назвать зверьем, мы особо пока не видели…

Купава неожиданно осадила своего мерина. Впереди на тропинке вдруг возникло непонятное существо, больше похожее на копенку тины и водорослей, из которой живо поблескивали искорки глаз.

— Д-дать!.. — из вороха растений появилась тонкая длинная ручка, жадно шевелящая кривыми пальцами — Д-дать людь Ж-жуже блестяще-е-е!.. Не д-даш-ш-шь — не пройдеш-ш-шь… Напуш-ш-шю-ю лягвов…

Купава потянула из ножен саблю. Непонятное существо по имени Жужа отступило назад и предостерегающе зашипело.

— Тихо, тихо… — я выехал вперед и спрыгнул с седла. — Остыньте, обе. Так тебя Жужа зовут?

— Ж-жужа… — согласно кивнула шишенка, а это была именно она — дальняя родственница шишиг с кикиморами. Небольшой полумифический разумный народец под названием шишуны, и не такой однозначно злой к людскому племени. Больше зловредный.

— Д-дать красивое, б-блестящее? Иначе буду… — угрожающе продолжила шишенка, смешно шевеля заостренными ушами и морща нос, похожий на пятачок поросенка. Надо сказать, она не выглядела совсем уж отвратительно, просто по-другому, не по-людски.

— Подожди, подожди… — я поспешил ее успокоить. — Дадим. Но зачем тебе?

— Красивая буду! — торжественно продекламировала Жужа. — Буль меня выберет, а Кусю выгонит.

— Замуж, значит, хочешь? Так что же тебе дать?.. — озадачился я и вытащил из кошеля горсть серебра. — Вот, можно бусы сделать. Блестеть будут…

Шишенка жадно сграбастала монеты и безапелляционно заявила:

— Мало! Еще давай! Иначе…

— А рожа твоя корявая не треснет? — не удержалась Купава.

Я только мысленно выругался. Вот же зараза! Можно же было по-нормальному договориться… Может, еще не поздно? Однако шишенка среагировала не так, как я ожидал.

— Не т-треснет… — хихикнула Жужа. — Даш-шь — помогу, не даш-шь — пищать буду — лягваки прибегут, мигом сожрут людь.

— Что за лягваки?

Шишенка ткнула рукой в сторону стойбища карлов:

— Оные… Мы их не л-любить, они п-плохие, хитрые…

— А чем же ты поможешь?

— П-проведу… — хитро прищурилась Жужа. — Туда… — на этот раз шишенка показала в сторону замка. — Туда идти людь? Проведу — никто не увидеть…

— Откуда знаешь, что туда следуем?

— Знать, знать… — быстро зашептала Жужа. — Старшие говорили: скоро придут людь, воевать нехороших черных… Давай-давай…