Хроники Горана. Прознатчик Башибузук Александр

Глава 34

«…и привели Старшие сей Мир в равновесие, и дали своим народам оный, с сего момента рекомый Упорядоченным, на проживание и радение. Сей факт непреложен, однако ж с великой печалью хочу засвидетельствовать, что в святых писаниях и иных инкунабулах почти совсем не упоминается о прежних жителях сих благодатных земель, рекомых друманами, також друмами, альбо прежними, свидетельства существования коих в разнообразных артефактах мы находим до сих пор. Однако ж, как ревностный последователь нашей святой церкви, признаю злую демоническую сущность и нелюдскую породу так называемых прежних, и горячо одобряю полный запрет на археологические изыскания и прочую деятельность, с ними связанную, ибо воистину: „многия знания — многия печали“…»

(Преподобный Эдельберт Великоградский. «Бестиарий и описание рас Мира Упорядоченного»)

Серединные земли. Дромадарские топи.

06 Зимобора 2001 года от восхождения Старших Сестер. Полночь

— Почему шишуны нам помогли?

Купава неопределенно пожала плечами и достала из сумы небольшую скляницу:

— Держи. Намажь на лицо и другие открытые части тела. Можешь и на доспех плеснуть малую толику. Отпугнет на время нечисть и скроет наш запах.

Я капнул бесцветной жидкости на руку. Пахнет мерзостно. Ну что же, отпугнет так отпугнет. Я и в дерьме ради такого дела обваляюсь… Хотя нет, это все же слишком. Вот зараза, щиплет маленько…

— Я первая пойду, ты за мной, — продолжила инокиня. — Я дорогу знаю. И не спорь.

— С чего взяла, что я собираюсь? — Я подумал и оставил лук в саадаке при седле. Ни к чему он в подземелье. Да еще такому стрелку как я. Стоп, надо все же его снять, да припрятать вместе со стрелами. На жизнь лошадок я и ломаного медяка не поставлю, схарчат животин вместе с оружием. Жалко будет, если пропадет, все же подарок богини. А вот щит — с собой. И шлем…

— На всякий случай предупреждаю, — ответила Купава, и пристально на меня посмотрела. — А ты все же другой. Не такой, как все остальные.

— Ты уже говорила, и в очередной раз ошибаешься, — я слегка подпрыгнул, покрутил плечами, присел и остался довольным подгонкой снаряжения. Так, теперь баклагу с водой и немного еды: мало ли… неизвестно, сколько под землей проторчим. — Все? Готова?

— Глоток. Один, не больше… — девушка с улыбкой показала мне очередной флакон. — Видеть лучше в темноте будешь. Хорошо видеть — факелы и светляки не понадобятся.

— Отравишь ты меня когда-нибудь… — я вернул ей улыбку. В Топях злость и ненависть просто витали в воздухе, подобно капелькам тумана, и невольно хотелось немного отогнать их холодные липкие щупальца. Хотя бы улыбкой.

— Пока незачем, — Купава подавая пример отхлебнула из скляницы и сунула мне ее в руку. — Пей давай. Видишь — я первая попробовала.

— Угу… — вкус эликсира оказался еще хуже, чем запах предыдущего, но, чудо: сумерки вдруг отступили, а окружающие нас развалины обрели ясные очертания, одновременно окрасившись в зеленоватый цвет.

— Храни нас Властительницы! — Купава истово осенила себя знаком Старших, обнажила саблю и первой ступила в провал.

— Хотелось бы… — буркнул я ей в спину и шагнул следом.

Некая торжественность момента невольно смазалась — сразу пришлось согнуться в три погибели, а потом и вовсе стать на четвереньки. Древний ход за прошедшие столетия успел частью осыпаться и забиться всякой дрянью и мусором. Ползти пришлось около часа, но вскоре впереди раздался отчаянный протестующий писк, зашебуршали лапками мелкие мохнатые создания, разбегаясь по сторонам, нора неожиданно расширилась, и привела нас в довольно большой зал со сводчатым потолком, подпираемым рядами толстых колонн. Весь пол был усеян толстым слоем покрытых плесенью мелких косточек и россыпями святящихся грибов, а по периметру стен, за некогда мощными, а теперь источенными ржавчиной решетками, неизвестные строители разместили множество тесных каморок. Понятно, тут не перепутаешь: ну как же без темницы… Правда, почему-то далековато ее разместили — до замка еще с полторы версты добираться. Впрочем, больше меня беспокоит, что дальнейшего хода не наблюдается. Тупик, однако. Ну и куда дальше?

Инокиня, сверившись с клочком бумаги, уверенно направилась к противоположной от входа стене и стала ощупывать руками замшелые каменные блоки.

— Я сейчас, а ты прикрой… — бросила она мне, нажимая поочередно на выступы. — Тут сложные запоры…

— Угу… — я отвернулся и стал следить за входом. В левом углу расположилось явно чье-то гнездо, из-под гнили выглядывает пара внушительных кожистых яиц. Их родители вполне могут заявиться в самое неподходящее время.

Вдруг за спиной раздался отчаянный скрежет и одновременно кто-то внушительно рыкнул в тоннеле, через который мы попали в темницу. Я оглянулся и увидел, что один из каменных блоков отошел в сторону, и в стене образовалась узкая щель, из которой сквозняк сразу потянул облачка пыли.

— Застряла, зараза!.. — Купава в отчаянии стукнула кулаком о выступ на стене.

В тоннеле опять рыкнули, уже громче, потом раздался топот, и в темницу просунулась вытянутая пупырчатая башка, увенчанная парой внушительных рогов между носовыми отверстиями. Носопыр? Ну да, здоровенный приземистый ящер, около трех метров в длину, весь покрытый ядовитыми шипами. Хренов Эдельберт, в своей книженции, иронично рекомендовал как противоядие к его яду… мочу девственниц. Твою же кикимору!

Носопыр рывком продрался внутрь, раздул радужные мешки по бокам головы и, расщеперив зубатую пасть, разъяренно заревел.

— Займись им… — натужно прошипела Купава за спиной. — Я сейчас открою… еще немного…

— Да не трогали мы твоих детишек! — вытянув меч перед собой, я стал отступать в сторону, стараясь отвлечь ящера на себя. — Иди, погуляй еще немного, крокодил хренов…

В голове непонятно откуда появился образ зеленого крокодильчика в красном сюртуке, и с ним — забавного ушастого зверька, но очень скоро исчез, поелику носопыр уговорам не поддался и сделал бросок, чуть не отхватив мне ногу.

— Не пользуйся Силой! — взвизгнула Купава. Она, используя старый кованый шандал как рычаг, старалась расширить щель. — Нас засекут!

— И не собирался… — я в очередной раз отскочил, уходя от удара шипастым мощным хвостом, и чиркнул носопыра кончиком меча куда-то по спине. Клятый ящер оказался очень проворным и уже почти зажал меня в угол. Вот же урод! Как бы сейчас пригодилась рогатина…

Бросил взгляд на инокиню, увидел, что щель постепенно расширяется, и метнулся за колонну, угадывая момент, чтобы половчее сбежать.

Носопыр обиженно взревел, сунулся обходить препятствие и получил по загривку. Даже искра проскочила от удара стали о костяные шипы. Видимо, я хорошо его достал, потому что ящер как-то по-человечески взвизгнул, сунулся мордой в пол, но тут же выправился и сделал еще один бросок, едва не проткнув мне рогами ногу.

Неожиданно с глухим стуком, по самое оперение, ему в бок вонзилась короткая и толстая стрела. Носопыр кинулся в сторону, засучил лапами, изгибаясь и старясь ухватить зубами древко, а когда не получилось, позорно сбежал, юркнув в тоннель.

— Живо!.. — Купава показала самострелом на проход. — Долго возишься…

— Долго…

Инокиня проскользнула в щель без труда, а мне пришлось снимать доспех и кафтан, иначе я не проходил. А сдвинуть каменную дверь даже моей силы не хватило. Но пролез все-таки… Впереди открылся довольно широкий и неожиданно сухой коридор. Кованые пушистые от ржавчины подставки под факелы по стенам, стены и сводчатый потолок аккуратно облицованы тесаным камнем, и пыль… Пыли столько, что пришлось замотать лицо кушаком, иначе вполне можно было задохнуться. И да… про паутину забыл. Толстые липкие нити ни в какую не хотели рваться, так что приходилось резать их ножом. Представляю себе их хозяина… здоровенная, наверное, тварь.

— Пещерный паук… — прокомментировала Купава. — Опасная тварь. Прыгучий, плюется ядом. Будь напоготове…

— Буду.

Ну а что мне ей еще сказать?..

— С драуграми сталкивался?

— Да… — я невольно поморщился. Сталкивался с клятыми мертвяками — и ту встречу приятной явно не назову. Еще их здесь не хватало…

— Скоро начнутся галереи, в которых упокоились мои предки и их ближники — сообщила инокиня. — Нельзя исключать, что они подняты. Попробуем обойти…

— Смотри сама.

Инокиня в очередной раз кинула на меня странный взгляд, потом резко отвернулась и пошла по коридору. А я за ней. Древние строители в свое время очень хорошо поработали, и мне почти не приходилось пригибаться. За исключением пыли и паутины, кикимора ее побери, наше передвижение даже можно было назвать комфортным. До поры до времени. Скоро начались завалы: древняя заговоренная кладка все же оказалась восприимчива к времени. Но к тому времени ход уже превратился в настоящий лабиринт, а вернее, как сообщила Купава, в каменоломни, из которых добывали камень на нужды волости, так что завалы как-то получалось обойти. Живности встречалось немного: вездесущие крысы, правда, просто гигантских размеров, еще какие-то грызуны, и пауки с различными червяками, порой весьма причудливого вида. Правда, тех самых пещерных пауков, самых опасных, пока не видно. И хорошо… но вот свидетельств их существования везде в избытке. В одном тупичке мы даже набрели на склад их «полуфабрикатов», весьма мерзкого и зловещего вида, надо сказать. Подвешенные в идеальном порядке, даже по размеру, опутанные паутиной тушки. В основном крысы, но не только…

— Слепыш… — Купава ткнула кончиком сабли кокон. — А это ползун, а вот это… — она озадаченно замолчала, — даже не знаю…

Я просто промолчал: описаний упомянутых ею созданий я в книгах пока не встречал; но судя по очертаниям коконов, они вполне походили на человекообразных. Да… причудливы ваши помыслы, Старшие Властительницы, по-другому и не скажешь. Хотя, судя по отрывком информации, эти создания могли населять здешний мир еще до Старших. Скорее всего, так и есть. Но углубляться в философствования по этому поводу мне как-то не хочется. Не то место.

— Карлы, — уверенно опознала инокиня следующие «полуфабрикаты». — Значит, спускались в подземелья по своим надобностям…

— Идем. Могут вернуться…

— Они за нами давно уже следят, — совершенно спокойно сообщила Купава. — Ждут момента, чтобы напасть. Но действительно поспешим, скоро закончится действие эликсира, и надо будет где-то переждать с пару часов, до того времени, как можно будет опять его принять. Сразу нельзя.

Я подивился спокойствию воительницы и вежливо развернул ее в сторону выхода. Не хватало еще в полной темноте с паучищами встретиться. И так по спине морозная дрожь проскакивает. Вот если… м-да, опять зарекаться стал. Поздно… вернее — рано. Выберусь — вот тогда…

С пауками встретиться все же пришлось: действие эликсира стало ослабевать, уже едва можно было что-либо рассмотреть в паре-тройке саженей впереди себя, и тут музыкально тренькнул арбалет Купавы, а с потолка, прямо к нашим ногам, увесисто шлепнулся мохнатый, как собака, паук. Тварь судорожно подергивала суставчатыми ногами и щелкала зазубренными жвалами, исходящими мутной слизью. Не знаю, как воительница умудрилась, но она влепила стрелу монстру прямо в его маленькую голову.

— Это самец, — обыденно пояснила инокиня. — Они обычно парами охотятся, но самка осторожнее: может, и поостережется нападать.

Поостережется так поостережется; я перешагнул через мохнатое чудовище и невольно поежился. Воистину сами боги послали мне Купаву. Правда, без нее я бы никогда в подземелья не сунулся, так и пер бы по поверхности. Пока смог бы. Интересно, а можно меня назвать дурнем? Скорее всего — да. Но как по мне, пусть лучше так, чем как в прошлой жизни.

Отдыхали мы в небольшой молельне, скрытой за мощными дверями, окованными до сих пор не поржавевшими полосами металла.

— Еда нормальная есть? — устало поинтересовалась она, высвободила из флакончика маленького светлячка и с едва различимым стоном плюхнулась на пол. — У меня только сушеная вепрятина, но ее еще попробуй разгрызи…

— Есть… — Я достал плетеный из бересты туесок с копченым мясом, обернутую в холстину ковригу хлеба с ломтем сыра… и невольно замер, потому что за дверью раздались отчетливые шаги, сопровождаемые лязганьем железа.

— Драугры… — сама себе сказала инокиня. — Значит, все-таки поднятые. — И пояснила мне: — Сюда им хода нет, они даже не чувствуют нас в молельне. Но… в общем, ничего…

— Говори.

— Отстань. Сказала: ничего — значит, ничего. Попробуем обойти их. — Инокиня выглядела растерянной и одновременно огорченной. — Тут уже недалеко осталось

— Потекла, что ли?.. — невольно ляпнул я, пораженный неожиданной догадкой. И стал ждать вспышки гнева, убежденный, что эта вспышка непременно последует.

Но не последовала.

— Да… — пристыжено прошептала Купава. — Вот же зараза! Не должна была. Правда — не должна была. Как некстати… и это… ты отвернись, отвернись…

— И что теперь? — Я отвернулся и стал рассматривать едва различимые фрески на стене.

Через недолгую паузу инокиня ответила с едва скрываемой досадой:

— Тебя надежно прикрывает твой амулет. Меня — мой; поверь, он не такой сильный, но работает исправно. Но женская кровь, особенно такая, по сути сама очень мощный источник флюктуаций, и будет очень сильно фонить — драуги пойдут на него косяком, никакие амулеты не помогут. Придется… придется…

— Биться придется, — я закончил фразу за нее. — Не переживай. Не брошу тебя.

Ну а что мне ей сказать? Некстати, конечно, но… словом, выгребемся как-нибудь… Тьфу ты! Нет, положительно мне везет с женщинами. Еще как везет, будь они неладны!

— Спасибо… — едва слышно прошептала Купава и отвернулась.

Отдыхали мы около трех часов, точнее не могу сказать: восприятие времени под землей сильно меняется. Поели, вздремнули по очереди, отхлебнули по глотку эликсира, после чего опять ступили в коридор. По словам Купавы, до родовой усыпальницы, где и была спрятана корона, оставалось всего с полверсты. Вроде как немного, но с учетом недавнего события, это расстояние могло оказаться по длине равным всей нашей жизни.

— Стой… — шепнула Купава и продублировала свои слова жестом, вздернув руку вверх и сжав в кулак.

Я уже и сам увидел в зеленоватых сумерках две тонких фигуры в старинных, источенных временем доспехах. Первый драугр стоял посредине прохода, опершись всем телом на топор с длинным древком, второй — чуть позади него, в рогатом шлеме и обрывках погребальных покровов, и на первый взгляд казался безоружным.

Боковой коридор, через который Купава собиралась сократить путь к усыпальнице, неожиданно оказался замурован. Значит…

Я осторожно попытался протиснуться вперед, но инокиня придержала меня за руку.

— Не спеши… — Купава ловко сменила болт в самостреле и прицелилась в мертвецов. Тренькнул спуск, и стрела с хорошо различимым стуком вонзилась прямо в грудь умертвия с топором.

Мертвеца качнуло назад, он опустил голову, разглядывая торчащее из иссохшего тела древко, а потом одним движением вырвал стрелу. Я выматерился от досады: похоже, этих драугов можно расстреливать до посинения, без малейшего вреда для оных. Разве что из осадного требушета пальнуть.

Но второй мертвец среагировал очень странно — он с глухим рычанием ударил своего товарища и выдрал стрелу из его рук. Еще мгновение — и закипела жуткая схватка, живые трупы с рычанием катались по земле, пластины доспехов с лязгом летели по сторонам вместе с оторванными конечностями и кусками мертвых тел.

Через некоторое время в битву вмешались еще два мертвеца, схватка вспыхнула с новой силой и, наконец, на ногах остался всего один, правда, сильно изломанный драугр. С вожделением прижимая к себе наконечник болта с кусочком древка и отчаянно хромая, он куда-то убежал, даже бросив свой топор. Остальные умертвия валялись на земле неряшливыми кучками гнилой плоти, из которых торчали обнаженные черные кости.

На мой вопросительный взгляд Купава смущенно буркнула:

— Сам подумай… Идем, только не спеша, там их должно быть еще много.

— Понятно, — я наконец догадался что инокиня сотворила со стрелой. Ага… типа, свою слабость в силу обратила. Ох уж эти женщины…

Картина повторилась через сотню метров; правда, теперь умертвия рубились оружием, с большей эффективностью и гораздо зрелищнее. Схватка сместилась в боковой коридор, туда попытался скрыться счастливый обладатель стрелы, так что мы беспрепятственно дошли до самой усыпальницы. Даже не ожидал, что так легко все получится. Правда, теперь впереди — самое трудное.

— Здесь… — Купава провела рукой по черным железным дверям, полностью покрытым руническими символами. — Здесь…

— К чему готовиться?

— Не знаю, — шепнула девушка. — Здесь лежит основатель рода, Кром Чарнота и Идильда Красивая, его жена. И ближники. Как случится — я не знаю. Но по возможности не вмешивайся…

Двери, скрежетнув, поддались, в лицо ударил яркий свет от огня, вспыхнувшего в больших чашах по периметру помещения. В просторном круглом зале, высеченном в скальном массиве, посередине стояли два больших каменных саркофага, украшенных грубой примитивной резьбой. Множество таких же гробниц, только проще видом и меньше размерами, теснились вдоль стен, завешанных истлевшими гобеленами. Не менее полусотни…

Я ожидал грохота сметаемых крышек и лязга доспехов поднимающихся мертвецов, но ничего этого не произошло. Стояла мертвая тишина, иногда прерываемая треском пламени и зловещим шепотом сквозняка.

Успел лишь приметить несколько скелетов на полу подле главных саркофагов, как Купава громко и торжественно, нараспев, произнесла:

— Я Купава Чарнота, дочь Олмуда Чарноты и Лидии Умной, пришла за своим по праву последней дщери рода Чарноты!!!

Несколько мгновений ничего не происходило, по лицу девушки пробежало недоумение и отчаяние, но вдруг что-то блеснуло, я невольно зажмурился, а когда открыл глаза…

Когда открыл глаза, гробницы исчезли, перед нами на резных каменных тронах сидели мужчина и женщина в богатых одеяниях, а за ними стройными рядами выстроилось множество вооруженных до зубов воинов. Все они казались абсолютно живыми, настоящими, что только подчеркивало нереальность происходящего — ведь эти люди были мертвы уже не одну сотню лет.

— Наконец-то! Долго мы тебя ждали, дщерь рода нашего! — торжественно произнес мужчина на троне. Его голос раздался в зале мертвых подобно грому. Коренастый, с суровым морщинистым лицом, орлиным носом и длинной белоснежной бородой до пояса, он сидел совершенно неподвижно, как каменное изваяние, вислые седые усы даже не пошевелились, но слова прозвучали отчетливо и ясно.

— Кто с тобой? — неожиданно спросила женщина, сидевшая рядом с ним. Как я понял, та самая Идильда Красивая. Она оправдывала прозвище своей величественной, но немного суровой красотой, проглядывающейся даже под печатями возраста. Но голос звучал очень молодо и поражал своей силой.

— Мой спутник и ближник, — ответила Купава, склоняясь перед предками в почтительном поклоне. — Достойный муж.

— Здесь место только мужам нашего рода! — недовольно рыкнул Олмуд. — Возьмите его…

По строю воинов за его спиной прошел глухой ропот. Первые ряды, ощетинившись клинками, угрожающе качнулись в мою сторону. Я приготовился подороже продать свою жизнь, но…

— Супруг мой, он достоин, — успокаивающе положила руку на плечо Олмуда его жена. — Я одобряю мысли девочки. Простим его, пусть просто выйдет. Тем более у него впереди свой урок. Достойный урок.

— Да будет так! — громыхнул основатель рода Чарнота. — Иди, чужак, мы прощаем тебя…

На языке прямо-таки вертелись разные дерзкие слова, но усилием воли сдержав себя, я коротко поклонился и вышел за дверь, попутно заметив, что Купава выглядит сильно смущенной. Не понял… О каких мыслях говорила Идильда? Мысли в отношении меня?.. Или нет?

Не знаю, что творилось в усыпальнице, из-за дверей не донеслось ни звука, но вскоре они отворились, и медленно вышла Купава. Лицо девушки было наполнено совсем не присущей ей мечтательностью, а на губах блуждала легкая улыбка. И почему-то она была с пустыми руками. А венец? Не отдали?

Но промолчал, дожидаясь, когда она сама все скажет. Инокиня неожиданно шагнула ко мне и горячо поцеловала прямо в губы.

— Благодарю тебя… — шепнула она. — Ты… ты даже не понимаешь…

— Не понимаю. Все получилось? Отдали венец?

— Это не более чем легенда, — улыбнулась девушка. — Они дали мне гораздо большее, чем паршивый, никому не нужный кусок металла. Они дали мне веру, знания, и наставили на путь к возрождению рода. Все оказалось очень просто… Но… но… — Купава виновато опустила голову. — Я пока останусь здесь. Не смогу пойти с тобой дальше. Прости…

Я молча погладил ее по щеке, поправил суму за плечами и поудобнее перехватил меч. Ну что же, мне так даже проще. И спокойнее. Успехов тебе, Купава Чарнота, в деле возрождения рода.

— Подожди! — инокиня порывисто схватила меня за руку. — Мы увидимся, обязательно увидимся. И еще…

После разговора с ней, я зашагал по прямому как стрела коридору. И с каждым моим шагом крепла уверенность в том, что я что-то делаю не правильно. Но решимость завершить начатое от этого не ослабевала…

Глава 35

«…что есть чародейское заклятие, альбо заклинание? В широком трактовании — несомненно, взаимодействие с материями Пределов, а ежели с формальной точки суждения — то заклятие есть комбинация определенных процедур. Основой заклинания служит процесс почерпывания Силы и эманация, сиречь преобразования оной, в необходимую производную. Дополнением к сему действию служит комбинация определенного жеста и словесной формулы, посредством которых определяется вид и состав заклятия. В отдельных случаях для проведения сложных видов чародейских заклятий требуются составляющие в виде неких ингредиентов, а також проведение определенных ритуалов, причем требующих строго соблюдения места и временных рамок…»

(Преподобный Анисим Краеградский. «Трактат о Материях Пределов»)

Серединные земли. Дромадарские топи.

07 Зимобора 2001 года от восхождения Старших Сестер. Утро

Тонкий как тростиночка драугр, позвякивая обрывками кольчуги и волоча за собой ленты погребальных покровов, неожиданно вынырнул из бокового коридора и, увидев меня, резко замер.

Не останавливаясь, я уже примерился подсечь ему ноги, но мертвяк вдруг так же резко развернулся и, скрипя костями, быстро поковылял в темноту.

— И правильно… — сказал я ему в спину и ускорил шаг. — Иди по своим делам.

Уже пятый по счету труп сбежал, но ничего в этом удивительного нет: им приказано меня не трогать. Никогда бы не поверил, но результат налицо, гостеприимство Крома Чарноты в действии. Но это в подземелье. А вот на поверхности… Так… похоже, пришли…

Коридор уже привел меня к массивной винтовой лестнице. Ну что же…

Я присел рядом на каменную плиту и откинулся спиной на стену. Нет, не устал, просто хочу собраться с мыслями и… и решиться. Да, решиться, ведь что меня ждет наверху, я толком не знаю, но здесь — последний рубеж, из-за которого возврата уже не будет.

Честно попытался себя отговорить, но не смог. Отпил воды из фляги, ополоснул лицо и руки, после чего стал подниматься по лестнице. Амулет, исправно, но тихо гудевший всю дорогу в подземелье, вдруг стал биться словно в припадке и стремительно раскаляться.

— Ничего, — я обернул его в кусок замши и поместил между доспехом и поддоспешником. — Это значит всего лишь то, что я на верном пути.

Поднимался долго, показалось что целую вечность, но в конце концов лестница закончилась большой квадратной площадкой.

— Итак? — я поискал проход и заметил на одной из стен продолговатую выемку. — Как же ты, родимая, открываешься?

Каких-либо запоров с замками не нашел и просто налег на нее всем телом в попытке сдвинуть. Каково же было мое удивление, когда каменный блок довольно легко поддался. В широкую щель пахнуло свежим воздухом, обильно сдобренным запахом… Запахом подгорелой каши!

— Каша? — я осторожно выглянул, но из-за темноты ничего не заметил. Тогда, выставив впереди себя нож, протиснулся наружу и, скользнув в сторону, сразу присел. Глаза, привыкнув к темноте, различили очередную лестницу, тоже ведущую наверх. Запах еды шел оттуда. Все вокруг было сплошь завалено обломками мебели, старыми корзинами, полусгнившими шкурами и прочим мусором. Очевидно, это место использовали в качестве чулана, стащив сюда весь ненужный хлам. Ну что же, все это свидетельствует о том, что замок населен. Вот только кем? Но это очень скоро станет ясным…

Я осторожно пробрался через завалы и ступил на лестницу. Еще с десяток ступенек — и показался пролом в стене. Стараясь оставаться в тени, выглянул наружу и…

Успел увидеть только край разрушенной стены, утопающей во вьюнке и бородах мха, как сверху послышался разговор: говорили на ославском языке с каким-то неизвестным мне акцентом. Два голоса — уверенный хрипловатый бас и визгливый тенор — весьма нелестно упоминали о каком-то гадском Брухе, который должен был принести пару кувшинов пива и притащить с собой какую-то поганую девку. Для употребления оной по назначению.

Ну что же, надо с чего-то начинать. Плана нет, от слова совсем. Вначале придется оглядеться, а для этого…

Прижимаясь к стене, я поднялся на десяток ступенек, почти до самого конца лестницы, сориентировался по теням и скользнул в проем.

Сразу стало ясно, что оказался на самом верху какой-то башни. Взгляд метнулся по проваленной остроконечной крыше, кое-как заделанной тесаными вручную досками и подпертой бревнами, а затем остановился на широкоплечем мужике в черном балахоне. Он сидел на корточках спиной ко мне, мерно помешивая варево в котелке, пристроенном на небольшом очаге. Второй, очень маленького роста, но такой же широкий, тоже в балахоне, смотрел в широкую бойницу.

Черные. Все же черные. Враги. Меня не слышат, не видят и не чувствуют…

— Ну и где этот ублюдок? — не оборачиваясь, раздраженно буркнул мужик у бойницы. — Если он не притащит девку, я его сам поимею. Силантий, ты меня слышишь?

Силантий ему не ответил, потому что я шагнул вперед и коротким ударом рубанул его по затылку. Хруст, сипящий хрип — черный стал валиться на бок. Его товарищ резко развернулся, вскинул руку, курящуюся черной дымкой, но я уже летел вперед и одним махом снес ему башку с плеч, удачно попав по шее. Украшенная козлиной бородкой и лысая как яйцо голова, весело кувыркнувшись в воздухе, шлепнулась точно в корзину, стоявшую рядом с очагом, а я, помня о встрече с колдуньей на острове, поспешил к первому чародею, слабо подергивающемуся на полу. Через мгновение еще одно вместилище чародейских мозгов покатилось по каменным плитам.

Убедился, что черные по-настоящему мертвы, облегченно выдохнул и прислушался. Никаких звуков тревоги, только посвистывает ветерок в проломах да шебуршатся мыши в сене. Вроде пока обошлось. Теперь самое время осмотреться и не прозевать этого самого Бруха.

Замок поражал своими размерами, но время его не пощадило. Стены превратились в груды битых каменных блоков и мусора, с редкими островками уцелевшей кладки. Башни и донжон осыпались, сравнительно уцелела только та, в которой я нахожусь. Но… но кто-то возвел посередине замковой площади высокую круглую башню из антрацитово-черного камня. Она выглядела абсолютно новой и, судя по архитектуре, изначально не принадлежала к замковым сооружениям. На верху башни неизвестные строители расположили площадку, окруженную острыми высокими зубцами, и сейчас над ними стояло едва различимое сумрачное сияние.

— Ну что же… — сказал я сам себе. — Мне, похоже, туда…

Невесело сказал. Невесело, потому что эта затея явно отдает сумасшествием. Мало того, что в самой башне, скорее всего, мне придется встретиться… одна кикимора знает, с кем мне придется там встретиться, но явно не с рядовыми чернокнижниками. Но до этой самой башни еще и добраться надо. По замковому двору снует множество — не меньше пяти десятков — фигурок в черных балахонах, занимаясь обычными хозяйственными делами. И это далеко не все, им помогают карлы и с три десятка зеленокожих чудовищ, очень напоминающих своей внешностью убиенного мной в каменоломнях Добренца. А вот совсем непонятные, мохнатые как медведи, но с алебардами в руках. А вот… И много разной нелюди, кикимора их дери! Не многовато ли — на одного меня?

— А чего ты ждал? — со злостью буркнул я, отвечая на свои мысли. — Баб в кокошниках и с караваями?

Отхлебнул воды из фляги и стал прикидывать, как пробраться в башню. Ну не зря же я сюда приперся?

Но в голову ничего умного приходить не хотело. А потом я заметил, как к башне неспешно бредет плешивый толстячок, таща за собой на цепи изможденную длинноволосую девушку в лохмотьях. В сердце мелькнула надежда, но быстро развеялась без следа — девушка на Петунью была совсем не похожа.

Я быстро оттащил трупы чернокнижников в сторонку и закидал их сеном, а сам стал к стене около двери. Пока ждал, в голову пришла одна интересная мысль. Даже не мысль, а нечто похожее на план.

— А вот и мы… — толстяк, отдуваясь, вплыл в башню и сильно дернул цепь, втаскивая за собой девушку. — Ну и где…

Меч с противным хрустом вонзился в жирную спину, обтянутую черным балахоном. Я толкнул чернокнижника плечом, снимая с клинка, подбил ему ноги в коленях и вторым ударом срубил плешивую голову. Отбросил ее ногой подальше от тела и развернулся к пленнице.

Она стояла на коленях, обессиленно опустив голову. На теле, сквозь прорехи рваного рубища, просвечивали ссадины и синяки; волосы, полностью закрывающие лицо, слиплись в неряшливых сосульках засохшей крови. Девушка тихонечко всхлипывала, тело ее содрогалось в мелкой дрожи. Вот же гады! Зачем мучать?

Пленница неожиданно подняла голову, в ее глазах плеснулась паника, разбитые опухшие губы скривились…

Я едва успел ей зажать рот:

— Тихо… Тихо, сказал… Я помогу… Поняла меня?

Девушка обрадованно пискнула и несколько раз быстро кивнула.

— Умница… — Я убрал ладонь от ее губ. — Как тебя зовут?

Пленница несколько раз глубоко вдохнула, а потом зачастила:

— Орыся я… Орыся… Ты же меня не бросишь? Молю, не бросай…

Я повнимательнее всмотрелся в лицо девушки. Ну вот, дела пошли на лад, первую уже нашел.

— Дочь аптекаря Гриця Шпака из Добренца?

Орыся часто закивала и вцепилась пальцами мне в руку:

— Не бросай, молю! Лучше убей!!! Лучше…

Я быстро нашарил флягу на поясе и насильно влил ей добрую толику огневицы в рот.

— Вот… молодец. Теперь я буду задавать вопросы, а ты — отвечать.

Едва отдышавшись, Орыся заговорила…

Оказывается, в плену у черных находилось не меньше трех десятков девушек разной национальности. Румийки, жмудинки и словенки, алвки и нупийки, харамшитки, хашиитки и даже девы народов, а существовании которых Орыся и не подозревала. Но всех их объединяла дата рождения: день сечи при Дромадаре, и все они теоретически были девственницами. Теоретически, потому что на практике все оказалось далеко не так. Девушек тщательно проверяли, даже брали кровь, подвергали еще каким-то непонятным процедурам, явно чародейского характера, при этом обращались довольно почтительно. Но по результатам, когда выяснилось, что у кого-то ошибочны даты рождения, а некоторые и вовсе не девственницы, в том числе и Орыся, отношение изменилось. Семерых девушек, у которых все подтвердилось, забрали из подвала, а остальных отдали в общее пользование…

— И на эти… экс… экспиренкты… — всхлипнула Орыся.

— Эксперименты. Какие?

— Н-не знаю, но они очень кричали…

— Понятно. Рыжеволосую подгорницу по имени Петунья встречала?

Орыся кивнула:

— Она вместе с Лилией и Сулией, алвкой и нупийкой, пытались бежать. Заманили двух карлов-охранников в клетку и закололи — шпильками в шеи; но сбежать не получилось, другие уродцы подняли панику. Но их не мучали, просто побили сильно и забрали куда-то, в числе тех семи…

— Где вас держали?

— Там сарай… — девушка не глядя ткнула рукой. — Под ним большой подвал… но уже никого не осталось… одна я-а-а…

Я опять сунул флягу в руки Орысе, встал и подошел к бойнице. Ну да… сарай есть… зараза, тут много сараев. Так куда могли забрать Петку? В башню, больше некуда. Ну и как дальше поступить? Дождаться темноты и попробовать пробраться? Так это еще целый день ждать… Рано или поздно еще кто-нибудь в башню наведается. Или наконец почуют нас. Да и времени нет: завтра уже может быть поздно. Ладно…

— Держи, — я снял с пояса одного из черных длинный кинжал и кинул его девушке. — Сейчас я сведу тебя вниз, спрячешься там. Жди, я должен вернуться. Если не вернусь… словом, сама знаешь, что сделать…

Ожидал паники от Орыси, но она вместо этого крепко прижала к груди оружие и послушно кивнула. Тем лучше…

Напялил на себя сразу две хламиды стараясь скрыть под ними доспех, накинул клобук (кровь на черном почти не различается), а меч со щитом завернул в старую шкуру и взял под мышку. Авось не заметят.

Итак, план такой: спокойно и вальяжно бреду к башне, по пути посылая всех и вся куда подальше. А если раскусят? Тогда… тогда попробую всех убить. Тьфу ты, бред какой несу… Но иначе никак. Вот и наступил твой шанс, Сашка. Да-да, я вспомнил, как меня зовут на самом деле. И не только это. Но лучше бы не вспоминал…

Каждая ступенька, каждое движение давались с трудом. Тело и разум отчаянно сопротивлялись, словно понимая, что их ждет. Но я все-таки заставил себя спуститься и вышел в замковый двор. Вопреки ожиданиям, никто не обращал на меня внимания, черные и их слуги так и продолжали заниматься своими делами.

Шаг, еще шаг… стук бешено бьющегося сердца уже стал заглушать шаги. Я даже начал опасаться, что его услышат обитатели замка. Осталась всего сотня метров, не больше. Какой же большой замковый двор, шишига его забери!

Высокий, сутулый чернокнижник с крючковатым носом и массивным посохом в руках, перед которым почтительно склонялись остальные черные и даже нелюди, проходя мимо, неожиданно остановился и заглянул мне в лицо.

Амулет Малены на моей груди в буквальном смысле взвыл, отчетливо запахло паленой кожей, даже через поддоспешник стал ощущаться его бешеный жар. Я приготовился выхватить меч, но черный, что-то презрительно хмыкнув, отвернулся и пошел дальше.

Я облегченно вздохнул, еще больше ссутулился и…

За спиной неожиданно несколько раз сильно хлопнуло, я невольно обернулся — и не поверил своим глазам…

Подле остатков стены возникли два громадных овальных зеркала, из которых выскочили несколько человек в белых сутанах со знаком Синода и вонзили в землю перед порталами какие-то посохи с сияющими белым светом оголовьями. Белоризцев сразу же разорвало на клочки, и даже эти клочки превратились в прах: в них ударили десятки заклинаний, пущенных чернокнижниками, но дело уже было сделано. Раздался резкий звон, порталы вместе с посохами накрыло матовым прозрачным колпаком, на первый взгляд непроницаемым для заклятий черных. Через порталы в замковый двор стали проникать люди, в том числе белоризцы и латники синодской гвардии. В черных ударили ответные чары, я совсем уже было собрался ввязаться в драку, но неожиданно заметил, как в башне закрываются ворота, и бросился к ней. О том, откуда здесь взялись бойцы Синода, даже не стал задумываться. Да и не до того мне. Очень уж хочется посмотреть в глаза уродам, затеявшим эту катавасию. Сейчас, уже немного осталось…