Созревшие нивы. Жизнь в Церкви Ткачев Андрей

Установление праздника Богоявления восходит к апостольским временам. О событии его повествуют все евангелисты. Господь Иисус Христос является на Иордане, крещается от Иоанна. В это время сверху слышен голос Отца, а Дух Святой в виде голубя слетает с Небес. Бог являет Себя миру. Освящается водное естество.

Богоявление: начало Евангелия — Иордан

О, Иордан! С какой стороны мне мысленно подойти к тебе?

С востока ли, откуда пришел из пустыни народ, имеющий наследовать землю за твоей границей и которому ты позволил перейти по осушившемуся повелением Бога дну своему (см.: Нав. 3:7–17)?

Или с запада, откуда пробирались к твоим водам люди, желающие крещения Иоаннова? Сложен был тот последний путь, и много опасностей ждало путешественников. Но, видно, силен был голос вопиющего в пустыне (Лк. 3:4), раз рисковали люди быть ограбленными, но шли за духовным сокровищем.

Надо было когда-то одним перейти через Иордан, чтобы вселиться в землю, текущую молоком и медом. Надо было и другим окунуться в Иордан, чтобы уверовать в Того, на Кого Иоанн указывал.

«Начало мира — вода, и начало Евангелия — Иордан»[14].

Христос не ходил среди людей, говоря им громко или на ухо: «Я — Мессия». Очень редко слышим мы в Евангелии голос Иисуса, говорящего о Себе, что Он есть Обещанный и Долгожданный. Нужно иметь свидетельство от другого. И этот другой должен быть человеком, достойным всяческого вероятия, бескорыстным, праведным, ревнующим об Истине. Иоанн был таковым.

Сын священника, рожденный отцом и матерью в старых летах, житель пустыни, он должен был казаться иудеям Ангелом. Они спрашивали, не Илия ли он, не Мессия ли? Он отвечал словами Исаии (см.: Ин. 1:21–23). Слушавшие должны были понимать.

Он пришел во свидетельство, чтобы указать на Того, Кому считал себя недостойным развязать ремень на обуви.

Главное в проповеди Иоанна — покаяние. Ни капли сентиментальности. Один грозный голос, как рык львиный, созывал к нему множество людей со всех пределов земли обетованной. Они шли посмотреть, потолкаться, но им приходилось слушать. Он говорил, и они опускали головы долу. Потом, неся на лице краску стыда, они входили в воду, и он погружал их в нее (крестил) в покаяние и ради веры в Того, Кто имел прийти (см.: Мк. 1:5).

Имевший прийти пришел.

Иоанн узнал Его. Не по словесному или писанному портрету, но по биению сердца, по волнению души, по извещению от Духа Святого.

— Ты ли идешь ко мне? Мне нужно у Тебя креститься! — сказал пророк.

— Оставь сейчас. Нам надлежит исполнить всякую правду, — отвечала Истина (ср. Мф. 3:14–15).

Иисусу нужно чтить закон и почитать пророков. Иоанну надлежит смириться. Так грубых людей Промысл смиряет, ломая их о колено, а смиренные и чистые смиряются сугубо от благодати.

Безгрешный вошел в воду и, как говорит Лука, молился (см.: Лк. 3:21–22). И по молитве Его произошло то, что мы празднуем: «Троицы явление на Иордане бысть». Бог истинный явился как Троица. А Иисус из Назарета явился как Христос.

Христос не ходил среди людей, говоря им громко или на ухо: «Я — Мессия». Нужно иметь свидетельство от другого. И этот другой должен быть человеком, достойным всяческого вероятия, бескорыстным, праведным, ревнующим об Истине. Иоанн был таковым.

Отец проявил Себя голосом.

Сын стоял в воде иорданской.

Дух сошел на смиренное Слово в виде голубя.

Иоанн сказал: Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым (Ин. 1:33). Мы говорим: «Явился еси днесь вселенней, и свет Твой, Господи, знаменася на нас»[15].

Отец сказал: Сей есть Сын Мой Возлюбленный (Мф. 3:17). В каждом празднике есть догмат и есть назидание. Есть правило для ума и есть закон для поведения. Сей есть Сын Мой Возлюбленный — это догмат.

В Нем Мое благоволение (ср. Мф. 3:17) — это учение о невозможности угодить Богу Небесному, не слушаясь Его воплотившегося Сына. Точно так же скажет апостолам Отец на горе Преображения со временем: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, — и добавит: Его слушайте (Лк. 9:35).

Догмат и заповедь. Заповедь и догмат. Разорви связь — и отделишь душу от тела, то есть совершишь убийство.

Далее у них — разные пути.

Сын Девы (Иисус Христос. — Прим. ред.) уйдет в пустыню, чтобы сразиться с диаволом и впервые дать естеству человеческому возможность отразить все того выпады и удары. Сын Елисаветы (Иоанн Креститель. — Прим. ред.), исполнив службу, вскоре сядет в тюремное подземелье, чтобы не выйти оттуда иначе, как только через пролитие крови и отсечение праведной своей главы от постнического своего тела.

Сын священника умолкнет. Сын Марии подхватит проповедь. Ему должно расти, а мне умаляться, — скажет Иоанн (Ин. 3:30).

Но и Сын Человеческий пришел не для того, чтоб Ему служили, и потому проповедь Свою начнет с повторения Иоанновых слов: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4:17).

Мы же, со склянками и баклажками пришедшие во множестве[16], словно измученные жаждой и добравшиеся до водопоя, что услышим сердцем?

Пришедши за водой, примем Дух, а вместе с Духом — страх ко исправлению. Представим, что нам, а не кому-то другому, сказано устами Иоанна: Порождения ехиднины! Кто внушил вам бежать от будущего гнева? Сотворите же достойный плод покаяния (Мф. 3:7–8). И да не подумаем говорить в себе: «Мы-де право веруем. Мы хорошие. Мы, мол, ничего такого, а, наоборот, то да се». Сказывает нам Иоанн, что Бог от камней может сотворить детей Аврааму. Еще сказывает, что секира у корня всякого древа лежит. И срублено будет дерево, не принесшее плода. А уж огонь, в котором гореть ему, не угаснет (ср. Мф. 3:9–10). Это тоже для нас сказано.

В каждом празднике есть догмат и есть назидание. Есть правило для ума и есть закон для поведения. Сей есть Сын Мой Возлюбленный — это догмат.

Иисуса, явившего, что Он есть Христос, да возлюбим.

Богу, явившему над водами, что Он есть Троица, верою да поклонимся.

Ну а там уже можно и в полынью скакнуть.

Не простудимся.

Святое Богоявление

«Ты бо еси Бог наш, Иже водою и Духом обновивый обетшавшее грехом естество наше. Ты еси Бог наш, водою потопивый при Ное грех. Ты еси Бог наш, Иже морем свободивый от работы фараони Моисеом род Еврейский. Ты еси Бог наш, разразивый камень в пустыни, и потекоша воды, и потоцы наводнишася, и жаждущия люди Твоя насытивый. Ты еси Бог наш, Иже водою и огнем пременивый Илиею Израиля от прелести Вааловы»[17].

Вода присутствует во всех деяниях Божиих, и Богоявление — это праздник начала Священного Писания и начала Евангелия.

Когда мы вспоминаем, как Дух Божий в виде голубином носился над Христом на Иордане и сошел на Него, то вспоминаем и голубя, возвестившего Ною окончание потопа. Когда воды, тяжелые, темные, мрачные воды потопа, были полны смерти, когда носились по волнам раздутые трупы беззаконников, и вороны сидели на них, выклевывая глаза, тогда среди этих вод, убивающих грехи вместе с грешниками, прилетел голубок с масличной веточкой в клюве в Ноев ковчег, и забрал его Ной. Это значило, что есть уже сухая земля. Голубь нашел что-то на земле, и принес Ною весть, и пришла милость Божия.

Теперь мы так же видим над Господом Иисусом Духа Божия в виде голубине на Иордане, возвещающего о спасении, потому что водой Господь может и миловать, и губить. «Вода и огонь — это хорошие слуги, но плохие хозяева», — говорят англичане. Они если греют, то греют, а если жгут, то беда. Если моют и питают, то хорошо, а если топят, то тоже беда.

Вода Крещения — это вода спасения. Кроткий Христос пришел на Иордан вместе с грешниками. Иоанн не знал Его, он говорил: «Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым» (Ин. 1:33), и когда увидал Христа, к нему грядущего, то вострепетал и пожелал сам у Него креститься, потому что, без сомнения, меньший должен креститься у большего. Но Христос для того и пришел, чтобы стать ниже всех, и пошел креститься первым. И Господь, крестившись, вышел из воды, разверзлись небеса, и Дух Святой сошел на Него, и было явление Троицы на Иордане.

Водой Господь может и миловать, и губить. Вода Крещения — это вода спасения.

Праздник Богоявления — это праздник явления Бога как Троицы и Иисуса как Христа. Христос явил Себя как Христос, а Бог явил Себя как троичное единое Божество. Единовременно все три ипостаси явили себя: Сын, в воде крестящийся, Отец, голосом благовествующий, и Дух Святой, сходящий в виде голубине. Одновременно это все произошло, то есть «Троицы явление на Иордане есть», как говорится в одном святом песнопении.

А Иисус явился Христом. Не стал Христом, а явился. Еретики различного толка говорили, что Иисус стал Христом, когда на Него Дух Святой сошел на Иордане. А родила Мария Иисуса-мальчика, и вот этот мальчик рос праведным, хорошим и т. д. Потом Он пошел на Иордан, на Него Дух Святой сошел, и Он стал Христом. А Церковь говорит — явился, а не стал. То есть родился уже Господь. Когда Ангелы пели с небес, то они говорили и Марии, и Иосифу, и пастухам: «Мы возвещаем вам великую радость, родился здесь в Вифлееме Христос Господь» (см.: Лк. 2:10–12). Христом нельзя стать, Христом можно только родиться.

Кстати говоря, антихристом нельзя родиться, им можно только стать. Это очень важно, потому что многие люди говорят: «Антихрист родился, антихрист родился…» Антихрист будет всего лишь человек и никто более, но по глубине лукавой души станет вместилищем диавола и всякой хитрости и злобы, и по гордости захочет соперничать с Христом, занять Его место. Он станет антихристом, когда диавол войдет в него. Он согласится на это избрание, и когда все люди будут готовы поверить в это, тогда это совершится и он станет антихристом. Антихристом нельзя родиться, можно родиться просто ребенком, просто мальчиком, просто девочкой. Антихристом можно только стать, поэтому когда говорят: «Антихрист родился», — не верьте этому, это ерунда, это совершенно бессмысленно с точки зрения Закона Божия.

Есть воля человеческая, эта воля должна быть свободной и должна покориться Господу, а если она покорится диаволу, значит, такова будет ее мера. Итак, Христом нельзя стать, Христом можно только родиться, а антихристом нельзя родиться, им можно только стать. Имейте это в виду, потому что у нас в православной среде постоянно идут эти бесполезные разговоры неграмотных людей. Будьте мудрыми, ибо спасение зависит от веры и мудрости. Спастись трудно, но мудро. Ошибиться легко — совершил глупую ошибку и потом всю жизнь тратишь усилия впустую, а только полезные усилия на пользу человеку.

Христос на Иордане явился и засвидетельствовал, что Он Мессия обещанный. И Отец сказал: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мф. 3:17). Потом то же самое произошло на Фаворской горе во время Преображения. Облако на Христа сошло, и апостолы перепугались, и голос произнес: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте» (Мф. 17:5).

Вода драгоценней всего остального. Вода — это начало мира. Пока вода есть, можно за нефть воевать. Но когда воды не будет, тогда уже про нефть забудут и будут драться за стакан холодной воды.

Иисус явился как Христос, Бог явился как Троица, повторяю еще раз. Это очень важно понять. Потому что мы — христиане — не просто верим в Бога, мы верим в Единого и знаем тайну о Нем, которую Он Сам нам открыл, что Он един, но Он Троица. Он един в трех — три в Одном. Три свидетельствуют на небе — Отец, Слово, Дух Святой. И вот, сии Трое явились на Иордане, проявили Себя, и мы поклоняемся Богу Троице в Единице — и Единице в Троице.

Во имя Троичного Единства мы крещены — во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Не в имена, а во имя — в одно имя, троичное имя. Не сказано было Христом — идите, крестите во имя Отца, во имя Сына и во имя Святого Духа, или в имена, а сказано: «Крестите во имя…» — одно, потому что один Бог, но троично имя, потому что Бог есть Троица — неслитная, нераздельная, чудотворная. Это все есть предмет догматического богословия, предмет научения христианского, и, конечно, не всегда мы бываем способны к этим разговорам, потому что мы далеко от них отстоим по жизни, по образу мысли. Но в праздник нужно об этом думать.

В сочельник накануне Богоявления совершается первое водосвятие по всем храмам и монастырям: «Днесь вод освящается естество». То есть одно естество, и можно купаться не только в проруби для купания. Если вы нальете ванну и пропоете тропарь Крещения «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи…», а потом залезете в эту ванну, в холодную воду или горячую, вы тоже будете принимать освящение, потому что все в одно естество освящается, всякий водный источник.

Вода, которую Господь собирал на второй день и сказал: «Да соберется вода, яже под небесем, в собрание едино…» (Быт. 1:9), вся вода вместе, этот водный резервуар, — он в принципе неизменен по количеству. То есть воды не добавляется в мире и не уменьшается, она в принципе одна, только круговращается в природе: то замерзает, то испаряется, то уходит, то приходит. И все водные ресурсы мира соединены вместе, воедино. И из любого источника освященная вода втекает, так или иначе, в собрание вод единое, в единую мировую водную систему, Богом созданную, и будет благословение Божие на всяком водном источнике. Это очень важно.

Когда люди от хозяйственной деятельности своей и от грехов своих начнут до конца уничтожать свою жизнь, то первыми пострадают моря и реки, водные источники, и там издохнет все живое, всплывет брюхом вверх, и пить нечего будет. Люди будут кусать языки свои. Вода первой отреагирует на грехи человеческие. Как в кровь превращен был Нил, когда Господь Бог забирал евреев из рабства египетского. Сейчас за нефть воюют, а лет через двадцать будут воевать за воду — за Байкал, за Днепр, за Енисей, за Иртыш, за Обь, за Нил, за другие воды. Когда будет такое, если мы еще будем живы-здоровы, если доживем до этого, то мы еще увидим, что войны будут не за уголь и не за золото, а за воду, потому что вода драгоценней всего остального. Пока вода есть, можно за нефть воевать. Но когда воды не будет, тогда уже про нефть забудут и будут драться за стакан холодной воды.

Вода — это начало мира. Вода — это начало Евангелия, посему нужно беречь ее, осторожней к ней относиться, она чувствительна, она впитывает в себя более всего другого благодать Божию. Поэтому мы освящаем ее в день водосвятия не погружением креста, а словами священника: «Сам и ныне, Владыко, освяти воду сию Духом Твоим Святым». Троекратно повторив эти слова, троекратно осенивши воду, Христос через священника освятил эту воду, независимо от того, окунули крест в твою банку или в твою кастрюльку. Мы, конечно, всегда страшно переживаем за свою кастрюльку, свою чашечку, свою баночку.

Такие дни — с разбиранием и собиранием баночек, скляночек, кастрюлек с яблочками, со сливками, с грушками, со всем этим смаком — это экзамен на ваше христианское сознание. Пожалуйста, покажите, что вы никуда не спешите, что те три-четыре минуты, которые вам придется подождать, пока вас пропустят туда, к вашему сосуду с водой, для вас есть маленькая и терпимая жертва. Покажите, что вы не желаете портить себе и другим настроение лишней суетой.

Можно молиться пять часов и за две секунды все потерять, можно трудиться пять лет и за полдня потратить. Набирается долго — теряется быстро.

«Дом Мой, — говорит Господь, — домом молитвы наречется» (Мк. 11:17). Вы помолились, но это не значит, что, закончив, можно шуршать, шуметь, спорить, кричать… Дом молитвы пусть всегда таковым будет. Ты замолк — ангелы продолжают молиться. Потом мы на вечерню придем, ангелы умолкнут, начнут слушать нас, мы опять начнем молиться. Пожалуйста, дорогие христиане, будьте максимально отрешенными от вещей, которые и без того терзают и мучают нас в быту, в ежедневной суете. В праздник Преображения с яблоками, на Пасху с крашенками, на Богоявление с водой, на мучеников Маккавеев с травками-муравками — во все эти дни, пожалуйста, будьте людьми, имеющими страх Божий. Знаю по опыту, и вы тоже должны это знать, что можно молиться пять часов и за две секунды все потерять, можно трудиться пять лет и за полдня потратить. Набирается долго — теряется быстро.

И еще. Хотите искушать Господа Бога, — ставьте опыты: закатывайте банку с водой крышкой, ставьте в дальний угол и через десять лет доставайте ее обратно и пейте, — она будет как свежая, как впервые освященная, потому что это великая святыня. Но лучше не экспериментируйте, а эту воду, свежую, новую, освященную, используйте по назначению, — кропитесь, мойтесь, кропите жилища свои, окатывайтесь с ног до головы или на свежем воздухе, или в ванной у себя. Вода попадет в сточные системы, освящая все и там. Освящать нужно все: и хлеб, и скотный двор в селе, и туалет, и всякие прочие помещения, нужно все окропить, всему сообщить эту святыню.

При рождении первого ребенка любая семья богоизбранного народа должна была «выкупать» первенца, жертвуя либо агнца, либо двух голубиных птенцов. Этот обычай поспешила исполнить и Преблагословенная Матерь Богомладенца в сороковой день после Его рождения. У храма ее ожидала удивительная встреча («сретение»), в ознаменование которой праздник и получил свое название. Встретил Их старец Симеон, который, по преданию, входил в число 72 переводчиков («толковников») Ветхого Завета на греческий язык. В то время как Симеон переводил Завет, ему было явление Ангела, и он получил от Бога обещание, что не умрет, пока не увидит обетованного Мессию-Богочеловека.

Видеста очи мои… Слово на Сретение Господне

Один из самых известных псалмов — 90-й: «Живый в помощи Вышняго». У нас он читается в чине шестого часа, на панихидах и погребении. Его мы также читаем, желая оградить себя Божественной помощью в сложных или даже опасных обстоятельствах. Подобным образом он использовался и в иудейской традиции. Его читали на погребениях, в утренних молитвах и в молитвах субботы. Это, кроме прочего, значило и то, что псалом был хорошо известен всем сынам Израиля. Псалом составлен так, что речь в нем ведется от лица наставника, перечисляющего наставляемому различные блага, проистекающие из надежды на Бога. А заканчивается псалом тремя стихами, произнесенными уже от лица Самого Бога. Последний стих звучит так: Долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое (Пс. 90:16).

Вчитываясь в рассказ евангелиста Луки о событии, называемом сретением, можно заметить, что Божественное обещание 90-го псалма исполнилось на старце Симеоне. Этот праведный и благочестивый муж был стар и насыщен днями (ср. Пс. 90:16). И было ему обещано Духом Святым, что он не умрет ранее, нежели увидит собственными глазами Христа Господня (Лк. 2:25–26).

А ведь это и было заветным чаянием всех древних праведников. Они хотели жить как можно дольше не для того, чтобы наслаждаться благами этой грустной земли, а для того, чтобы дождаться Искупителя и увидеть Его собственными глазами. Поколение сменялось поколением, праведники с печалью закрывали глаза и с верой уходили в смертную тьму. Свои надежды они препоручали потомству. И именно поэтому бездетность ощущалась как проклятие. Ведь в этом случае не только ты не дожил до пришествия Христа, но и семя твое не укоренилось на земле и не стало причастным радости.

Шли столетия. Вера оскудевала и засорялась земными мечтами о могущественном царе, который должен дать Израилю политическую свободу и земную славу. Только некий «священный остаток», слишком малый числом, чтобы его заметить, жил чистой надеждой и терпеливой молитвой. Первым среди этого остатка был Симеон. До него многие праведники умерли в вере, не получив обетований, а только издали видели оные, и радовались (Евр. 11:13). А рядом с ним, в одно и то же время, жило множество нечестивых и суетных людей, которые, хотя и дожили до пришествия Мессии, не ощутили дня посещения (1 Пет. 2:12) из-за черствости души. И это — урок для всех. Мало жить во времена праведника. Мало находиться вблизи праведника. Все это не будет на пользу, если не будет веры, которую подает Дух Святой.

О Симеоне сказано, что Дух Святой был на нем (Лк. 2:25). Сей Дух предсказал старцу будущую встречу с Мессией. И Сей же Дух повел Симеона в храм, когда Мать Иисусова с Сыном на руках пришла для исполнения законного обряда. Храм Иерусалимский никогда не был пуст. Он был единственным святилищем для израильтян. Иных храмов, кроме Иерусалимского, никто не смел строить. Весь многочисленный народ Израиля исполнял свои обеты и приносил жертвы в этом храме. Для этого туда со всех сел и городов ежедневно, не говоря уже о праздничном многолюдстве, стекались толпы для принесения жертв: жертв повинности, жертв благодарственных, жертв по обету. И в этом многолюдстве Симеон, ведомый Духом, без труда различил Тех, Кого он так долго ждал, — Мать и Дитя. Он подошел к Матери, взял Младенца Христа на руки и произнес ту молитву, с которой теперь мы заканчиваем прожитый день и надеемся закончить жизнь.

В этой молитве он исповедал, что обещанное ему исполнилось. Видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицем всех народов (Лк. 2:30–31). Исполнились и слова 90-го псалма: явлю ему спасение Мое (Пс. 90:16).

Симеон видел прозорливым внутренним взором будущую Голгофскую Жертву. Того, Кто лежал у него на руках, он видел уже распятым за грехи мира. Поскольку именно Крест с распятым на нем Праведником — это и есть спасение, которое Бог уготовал.

То, что Симеон предчувствовал тайну Креста, видно и из слов старца к Марии. Тебе Самой, — сказал он, — оружие пройдет душу, да откроются помышления многих сердец (Лк. 2:35). Эти странные слова исполнились, когда Мать-Дева стояла у подножия Креста, терзаясь сердцем о страдании Своего Сына. Так очи, слепнущие от старости, приобретают орлиную зоркость в вещах духовных, если сердце человека очищено верой и терпеливым ожиданием.

Древние праведники хотели жить как можно дольше, чтобы дождаться Искупителя и увидеть Его собственными глазами. Поколение сменялось поколением, праведники с печалью закрывали глаза и с верой уходили в смертную тьму. Свои надежды они препоручали потомству.

Мало сказал Симеон, но вся будущая история мира нашла отображение в его словах. Он предсказал, что Христос просветит язычников; что в Израиле, для которого Он — слава, Ему предстоит стать предметом пререканий. Из-за Него многие падут и многие поднимутся (ср. Лк. 2:34). Слова эти вряд ли можно было понять в то время, но последующая история подтвердила их полностью.

Увидев все, чего так долго дожидался, и сказав все необходимое тем, кто продолжал земное странствование, Симеон покинул землю. Покинул без страха и сожаления. Он видел Мессию! Он шел теперь в темноту шеола, чтобы рассказать Давиду и Соломону, Исаии и Иеремии о том, что обетование исполнилось и время всеобщего освобождения близко. Мария с Иисусом на руках осталась за его спиной. Старец медленно и твердо шел к черте, отделяющей этот мир от мира иного. И об этих его шагах нельзя сказать лучше, чем уже сказано:

Сретение Господне. О Симеоне Богоприимце

Смысл Праздника Сретения Господня заключается в очень многих вещах, в частности — в укреплении веры человеческой во Христа пришедшего, что дается человеку Духом Святым. Никаких нет иных аргументов, всепобеждающих человеческое неверие, кроме благодати Духа Святого. Сколько бы ни набирал человек фактов, подтверждающих то, что Христос есть Господь и то, что Он есть истинный Мессия, пришедший, обещанный, долгожданный; сколько бы он ни отыскивал себе интеллектуальных подпорок, на этом вера стоять не может. Вера стоит на благодати Божией.

Симеон-старец в Иерусалимском храме узнал в младенце Иисусе Мессию, хотя Христос еще не проповедовал, не исцелял, не ходил по водам, не выгонял бесов, не воскрешал мертвых. Впоследствии Господь совершил многое и говорил о том, что, если бы Он не пришел и дел не сотворил, «ихже ин никтоже сотвори, греха не быша имели» (Ин. 15:24), то есть не было бы вины на тех, кто не веровал в Него. Потому что все, что Он сделал, выходит за рамки привычного, и это есть знамение.

Наши добрые дела не столь добры. В нашем «добре» добра настоящего очень мало. Если я делаю что-нибудь доброе тебе, то это значит, что я почему-то подобрел в отношении тебя, и Бог смягчил мое сердце, и я это по любви делаю, а возможно — по корысти, ибо половину добрых дел мы делаем по корысти или по желанию похвалы. Во всяком случае, это не знамение.

Христовы чудеса называются знамением, потому что они имеют смысл не в том, что это дела добрые, а в том, что они указывают на нечто большее, — на то, что Христос и есть Бог, пришедший во плоти, показавший Себя Ангелам, оправдавший Себя в Духе, проповеданный в народах и принятый в мире. Христовы дела знаменуют пришедшее в силе Спасение Божие. И люди видели множество дел Христовых. Если бы не видели, суда бы не имели, но видели и не отплатили Христу верой.

Наши добрые дела не столь добры. В нашем «добре» добра настоящего очень мало. Если я делаю что-нибудь доброе тебе, то это значит, что я почему-то подобрел в отношении тебя, и Бог смягчил мое сердце, и я это по любви делаю, а возможно — по корысти, ибо половину добрых дел мы делаем по корысти или по желанию похвалы.

Да и мы с вами за жизнь свою сколько разных милостей могли бы заметить, если бы были внимательны! Сколько разных чудес смогли бы сложить в копилку памяти, если бы были заметливы, а не легкомысленны!

Многие пользовались от Христа, но не было веры у них в ответ. Симеон еще ничего не видел от Христа, он шел мимо и увидел просто маленького ребенка на руках у его мамы. И он узнает в Нем Мессию, и благословляет Отца, берет на руки младенца Иисуса, произносит свою трепетную молитву предсмертную и уходит умирать без страха.

Эта вера во Христа пришедшего Симеону была дана Духом Святым, а не знаниями, не сопоставлениями пророчеств, не тонким изысканием из сказанного старцами. Можно себе представлять, как некоторым людям дается вера или неверие. Они себе все что-то составляют, сочиняют, плетут, как паук, свои паутины, долго плетут, а потом ветер дунет и все рвется. Плетут опять, плетут, плетут… Опять взяли, тронули и все порвалось — это знание человеческое. А знание Божие видит несомнительное и настоящее и не зависит от внешних условий. Симеон — это человек, который видит перед собой Христа, еще маленького, но истинного Христа.

В Иерусалимском храме было каждый день множество людей, и таких мам с детьми было ежедневно десятки, десятки и десятки, потому что у еврейского народа был только один храм. В синагоге нельзя было ни посвятить младенца Богу, совершив обряд на сороковой день, ни принести священного выкупа — надо было в храм идти.

А сколько людей было в израильском народе? Несколько миллионов как минимум. А сколько детей рождалось каждый день в многомиллионном народе, в котором не было абортов, в котором многодетность воспринималась как Божие благословение, а бездетность — как проклятие? Конечно же, там рождался каждый день не один ребенок, а намного больше.

И, соответственно, каждый день становился сороковым не для одного ребенка, а для многих детей. И все мамы с папами поднимались на ноги, садились на навьюченных животных, на осликов, и ехали, а то и пешком шли в Иерусалимский храм для совершения законного обряда. Приходили туда, платили необходимую сумму денег — пять священных шекелей, приносили жертву, принимали свое дитя обратно из священнических рук, как посвященного Господу, и уходили восвояси.

В Иерусалимском храме никогда не было пусто. Там была постоянная служба. Утренняя жертва курилась на жертвеннике до вечера, вечерняя до утра, постоянно приносились другие жертвы, например — обетные, благодарственные и всякие-всякие. Людей было много постоянно, а в праздники вообще на улице негде было яблоку упасть. Со всего мира съезжались евреи, и в Иерусалиме было не протолкнуться. Там не хватало воды и был заражен воздух от скопления людей, там даже лечь на улице, чтобы поспать ночью, невозможно было из-за многолюдства. Священники приносили столь много жертв, что кровь в святилище доходила до щиколоток. Они ходили босиком и поднимали свои одежды, чтобы не испачкать их кровью жертвенных животных.

Симеон зашел в храм, в котором было полно людей. И он, ведомый Духом Святым, без сомнения, пришел именно к Марии, именно к Ее младенцу. Симеон взял Его на руки и сказал Господу, если говорить сегодняшним языком: «Сегодня, Владыко, ты с миром меня отпускаешь, как Ты сказал, так ты и сделал. Сегодня я дождался и вижу в руках своих Свет во откровение язычников и Славу народа Твоего Израиля».

После этого он благословил Марию и предрек Ей страдания. Она была в недоумении и радости, и в самых разнообразных восторженных чувствах. И он предрек, что душу Ей пронзит оружие, что ребенок сей лежит у Нее на руках на падение и на восстание многих. Что сие дитя будет знаком пререкания и соблазна, что многие о Нем соблазнятся, многие скажут, что это не Он, что не такой Он пришел… Что душу Марии пронзит великая боль. И она пронзила душу Марии в день крестных страданий Господа Иисуса Христа Крестом Голгофским, когда была плоть Христа пробита гвоздями и избита мечами римских солдат. В это время душу Марии пронзало острейшее оружие — страдание за Своего сына. Это все тоже Симеон Ей предрек, потому что это все ему дал сказать Дух Святой. И, произнеся все, что нужно, он пошел умирать.

Говорят, когда умирал Вольтер — известный философ, властитель умов XVIII века, — он метался на подушках и кричал доктору: «Продлите мне жизнь, хотя бы на месяц, потому что я ухожу в ад и я хочу вас всех забрать с собой!» Такие крики раздаются у постели умирающих гордецов и у постели умирающих грешников. Совершенно по-другому умирают праведники, они уходят мирно туда, куда Бог зовет их, и им не страшно умирать, потому что они сделали все и Господь, без сомнения, не забудет их и в вечности.

Христовы чудеса называются знамениями, потому что имеют смысл не в том, что это дела добрые, а в том, что они указывают на нечто большее, — на то, что Христос и есть Бог. Христовы дела знаменуют пришедшее в силе Спасение Божие.

Симеон, когда уходил в смерть, смертную темень, шел туда, где ждали его душу праведники. Конечно же, души грешников и души праведников находятся в разном состоянии. Даже до Воскресения Христова было так, хотя врата ада еще не были разрушены и все праведники, от века почившие, томились в ожидании Искупителя.

Ежедневно умирали праведные души и приходили туда, в эту темную местность, называемую по-еврейски «шеол» — место тоски, место долгого ожидания. Там находился Моисей, там находился Иеремия, там находились Давид, Самуил, там находились многие святые в ожидании Мессии, и каждого вновь прибывшего они спрашивали: «Ну что, ну как?» И каждый вновь прибывший говорил: «Нет! Еще нет, еще не пришел!» И опять приходил новый, и опять говорил, что еще нет! И они говорили: «Будем ждать». То есть самое тяжелое — это ждать, верить и ждать. «Он все равно придет, Он сказал, Он исполнит, Он спасет нас». И они ждали.

И наконец пришел туда Симеон, они посмотрели на него и спросили: «Ну как?» И он сказал: «Пришел! Я видел Его, я держал Его на руках. Он уже здесь. Он уже пришел, и скоро все будет по-другому».

А потом перед Христом вышел проповедовать Иоанн Предтеча и воззвал громким голосом к людям: «Покайтесь!» Голос этот до сегодняшнего дня звучит, он витает в воздухе, и его нельзя заглушить. И если мы только настроимся на волну покаяния, то этот голос тоже нас касается. «Покайтесь, — говорит Предтеча, — ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3:2). Проповедуя, он передал эстафету проповеди Христу, а сам погиб. Иоанна Предтечу заточили в тюрьму и отсекли ему голову. И он тоже сошел в ад к этим праведникам и сказал: «Да, Он не просто пришел, а Он уже вышел на проповедь, уже начал творить дела Свои, начал учить…»

Симеон, по сути, явился первым проповедником пришедшего Христа для всех томившихся в аду праведников. И нам сегодня тоже он возвещает об этом же самом, потому что кто мы такие?

Мы ягнята, мы овцы… Впрочем, простите, бараны и козлы в том числе. Мы с вами — люди — все эти животные парнокопытные. Мы в лучшем случае овцы, не имеющие пастыря, в худшем случае упертые козлы или дерзкие бараны. Мы с вами приобретаем ценность и смысл и превращаем свою жизнь из хаоса и абсурда, из животного блеяния в человеческое существование только по мере веры во Христа, уже пришедшего.

Мы не ждем, что Он еще только придет, как ждут Его евреи. Мы ждем Его Второго Пришествия. В этот момент многие из сынов Израиля обратятся к Господу Богу и поймут, что Он и есть приходивший однажды, Он и есть ожидаемый во Второе Пришествие. Мы ожидаем Второго Пришествия Христа, и во Христе мы приобретаем смысл жизни и человеческое достоинство.

Симеон, по сути, явился первым проповедником пришедшего Христа для всех томившихся в аду праведников. И нам сегодня тоже он возвещает об этом же самом.

То есть как только мы обретаем Пастыря Доброго, тут же мы превращаемся в овец Его святого стада словесного и становимся настоящими людьми. Как ни странно это звучит, но овца Христова — это и есть настоящий человек. Овечка послушная, которая на плечах у Доброго Пастыря легла, найденная, и никуда уже не убегает.

Поэтому Симеон, узнавший Господа, молится Христу о том, чтобы все люди мира познали Христа, познали Его Духом Святым и, познавши Его, поклонились Ему и нашли в Нем покой, нашли в Нем веру, успокоили во Христе свое мятущееся мятежное сердце.

Успокаивайте свое мятущееся сердце во Христе Иисусе, Господе нашем, который родился от Девы в Вифлееме, обрезан в восьмой день по закону еврейскому и был принесен в храм в сороковой день, на руках Симеона лежал и был благословлен от святого старца. Впоследствии Он вселился в Назарет, где и был воспитан до того возраста, когда вышел на проповедь и позвал нас всех за Собою в Царствие Свое, которому не будет конца. Слава Христу Спасителю со Отцом и Святым Духом!

Будем благодарны также и за то, что Господь нас собирает в храм и дает нам возможность учиться святой молитве, которой мы и спасемся, если продолжим эти упражнения на всю продолжительность нашей жизни. И встретим смертный час с благодарной молитвой и скажем: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром. Аминь!»

Событие праздника отражено в Священном Писании — апостол и евангелист Лука повествует о том, как Деве Марии явился Архангел Гавриил и принес ей Благую весть (отсюда название праздника) о том, что Она избрана Богом и родит Сына и Бога — Спасителя мира. Этот день — начало тайны Боговоплощения, начало спасения людей.

Благовещение: Дева Мария исправила ошибку Евы

Архангел падший, приняв образ змея, разговаривает с девой, обрученной мужу, и обманывает ее. Это — грехопадение. У жены в раю еще нет имени. Лишь после изгнания из рая Адам даст ей имя Хава, или Ева (см.: Быт. 3:20), что значит «жизнь».

Первое звено греха в человеческом роде, а вместе с ним и косвенная причина смерти — женщина — называется «жизнью», но не в насмешку, а ради пророчества. «Жизнью» должна стать Евина дочка, к Которой тоже придет Архангел, только не падший, а славный. Он придет и скажет: Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою (Лк. 1:28). Таких слов никогда не говорили ангелы людям: ни Моисею, ни Илии, как бы ни были велики эти двое, ни кому-то еще.

Моисей, проживший сорок лет во дворце фараона, еще сорок — в горах среди овец и, наконец, еще сорок в пустыне, предводительствуя евреям, описал в кратких словах историю грехопадения[18]. Лука, врач возлюбленный (Кол. 4:14), спутник Павла и апостол от семидесяти (см.: Лк. 10:1), описал Благовещение[19]. Эти рассказы зафиксированы не только в разные времена, но и на разных языках: Моисей писал на иврите, Лука — на греческом. Но, приложенные друг к другу, эти рассказы образуют подобие зеркального отражения. Все главные черты в них тождественны друг другу, и только знак «минус» рассказа Моисея меняется на знак «плюс» в Евангелии.

Если Господу было угодно родиться от Жены, то почему Он не родился сразу от Евы? Зачем нужна была эта длинная, кровавая и запутанная трагедия, называемая историей? Неужели наш мир для Него — подобие театра? Конечно, нет.

Причина в том, что нельзя, невозможно родиться Богу от любой жены. Любой куст может стать Неопалимой купиной, если Бог того захочет, но не всякий человек может быть вместилищем наивысшей благодати. В большинстве случаев куст сгорит в пламени Божества, а говоря евангельски, и мехи прорвутся, и вино вытечет (ср. Мф. 9:17).

Все женщины имеют одну природу, и детородные органы их приспособлены к вынашиванию и рождению. Но не все женщины имеют одни лишь мысли, одну чистоту, одну молитву, одно желание — служить только Единому и больше никому. Господь воплотился и стал человеком, как только нашел Ту, от Которой стало возможно Боговоплощение.

Вся история мира до Рождества, по словам Иоанна Дамаскина, двигалась в сторону рождения человечеством лучшего цветка — Богородицы. И в слове «Богородица», — говорит Дамаскин, — помещается весь Промысл Божий о ветхозаветном мире.

Если Господу было угодно родиться от Жены, то почему Он не родился сразу от Евы? Зачем нужна была эта длинная, кровавая и запутанная трагедия, называемая историей? Причина в том, что нельзя, невозможно родиться Богу от любой жены.

Ради этого — избрание одного человека, Авраама. Ради этого — дарование Аврааму потомства и превращение этого потомства в многочисленный народ. Ради этого — дарование народу Закона[20]: нужно было отделить и оградить этот народ от всех прочих, чтобы в недрах его вырастить Деву, достойную стать Матерью Мессии.

И вот Она родилась.

Уже прошли незаметные для посторонних глаз годы жизни при храме Иерусалимском — годы, овеянные тайной, пронизанные благодатью; годы, прожитые под недремлющим взором Всевидящего Ока. Уже девочка стала девушкой, и в храме больше оставаться было нельзя. Уже обручили Ее вдовцу из Ее же колена, который должен был хранить и оберегать врученное ему сокровище.

Она никогда не была праздной. За годы жизни в храме Она привыкла чередовать молитву с работой, а работу с чтением и богомыслием. И тогда Она тоже была занята делом, когда, не отворяя дверей, в Ее доме появился Архангел Гавриил.

На одних иконах Благовещения Дева прядет. Это скорее символ, чем факт, поскольку в Ее чреве и от Ее кровей для Бесплотного соткалась Плоть. Прядение указывает на это.

На других иконах Она читает. Читает, конечно же, Писание и, быть может, те самые слова, где говорится: Се, Дева во чреве примет и родит Сына (Ис. 7:14).

Так или иначе, книга больше подходит: ее многочисленные буквы, точки и крючочки так похожи на обилие ветвей и листвы на дереве[21], — а Дева Мария исправила Евину ошибку, загладила прежнее непослушание. В листве райского дерева спрятался змей, а в буквах этой Книги таится небесный смысл. Там, у дерева, праматерь была в высшей степени нерассудительна, доверчива, поспешна в решениях. Здесь Мария проявляет сдержанность и мудрость. Она проявляет наличие у Нее духовного опыта, редкого, почти невозможного для Ее отроческих лет.

Совсем недавно тот же Архангел, Гавриил, предстоящий пред Богом (Лк. 1:19), явился в храме священнику Захарии и возвестил о будущем зачатии Предтечи. Тогда старый священник смутился, и страх напал на него (Лк. 1:12). Когда же Дева Мария увидела небесного гостя, Она смутилась и размышляла, что бы это было за приветствие (Лк. 1:29).

Разница очевидна: священник боится, Дева размышляет. Она смотрит на гостя молча, так, словно Она привычна к посещениям сверху. Она молчит и рассуждает в себе. Это проявление дисциплины ума высшей пробы; это аскетическая зрелость высшего порядка.

Никакой мистический экстаз не овладевает Ею помимо Ее воли. Она предельно собранна. Она вслушивается в слова Гавриила, а тот объясняет Деве, что пророчества исполняются. На языке понятий, доступных только уму и сердцу истинных израильтян, чающих утехи Израилевой, Гавриил говорит о рождении Сына, Которому будет дан престол Давида, Который воцарится над домом Иакова и Царству Которого не будет конца.

Дева слушает.

Надо думать, что Она не просто слушает, но слушает и молится, силясь почувствовать, обман ли это, подобный шепоту змея в Раю, или правда Божия. Один раз Она позволяет Себе вопрос: как будет это, когда Я мужа не знаю? (Лк. 1:34). В ответ Гавриил говорит о Духе Святом и о Силе Всевышнего, Которые имеют найти на Нее и осенить Ее (ср. Лк. 1:35).

Дух Святой — это Утешитель, а Сила Всевышнего — это Слово Божие и Сын. Он здесь, Он смотрит на Ту, Которая будет Его земной Матерью. Он ждет Ее согласия. Ведь еще не произошло зачатие. Еще только идет диалог Ангела и Девы. Вся история мира истончилась до слабости нити. Испугайся Дева, скажи: «Я боюсь! Отойди от Меня», — и Ангел отойдет, а история продолжится. Продолжится поиск земной Матери для Безлетного Сына.

Мария не должна отказываться ни из чувства недостоинства, ни из чувства страха. Она должна быть выше Моисея, который, слыша повеление идти в Египет и уводить народ, то ссылается на дефект речи, то спрашивает, что именно ему говорить израильтянам.

Дева отвечает: Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему.

Все!

Двери души Марии раскрыты воле Божией и замыслу о Ней, а через Нее — о всех нас. Человечество в Ее лице сказало Богу: «Да!» Человечество сказало: «Приходи! Приходи тем чудным и неожиданным способом, которым Ты решил прийти».

Вся история мира до Рождества, по словам Иоанна Дамаскина, двигалась в сторону рождения человечеством лучшего цветка — Богородицы. И в слове «Богородица», — говорит Дамаскин, — помещается весь Промысл Божий о ветхозаветном мире.

Бог, уважающий свободу человека, получает человеческое разрешение на то, чтобы творить втайне от праздных взглядов Свои великие дела, открытые и понятные одним только смиренным душам. Об этом скоро Сама Мария пропоет, встретившись с матерью будущего Предтечи: низложил сильных с престолов, и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем (Лк. 1:52–53).

Наши молитвы в большой части своей повторяют однажды сказанные ангелами слова. Мы поем, вслед за серафимами, на литургии: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф». Мы читаем и поем Трисвятое. Мы начинаем утреню ангельскими словами: Слава в вышних Богу, и на земле — мир, в человецех благоволение (Лк. 2:14).

К Божией Матери мы тоже обращаемся ангельскими словами. Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою, — говорим мы Ей вслед за Гавриилом. Эти слова повторяются часто, далеко выходя за рамки праздника Благовещения. Вплотную к ним примыкают длинные похвалы великолепного акафиста Благовещению, каждая строчка которого слаще рахат-лукума:

все эти похвалы рождены архангеловым голосом и радостью об исполнившихся пророчествах.

А что же сам Гавриил? Исполнив то, что было велено ему, и услыхав слова согласия от Девы, он видел, как зачинается в Ее чреве и принимает плотский образ Господь, и с благоговейным страхом покинул скромный дом в Назарете.

И отошел от Нее Ангел (Лк. 1:38).

После воскрешения праведного Лазаря Господь въезжает в Иерусалим на осле, и народ встречает Его как Царя. Это событие описывают все евангелисты. Им открывается последняя страница общественного служения Господа. Сразу после этого начинается Страстная седмица — неделя страданий, издевательств, распятия и смерти ради спасения оставивших своего Бога людей.

Вход Господень в Иерусалим: праздник радости и скорби

Вход Господень в Иерусалим… Мы празднуем священное событие, описанное в Евангелии и предсказанное пророками. Христос вошел в Иерусалим и принял царские почести от народа, Его окружавшего.

О Христе было много толков и кривотолков. «Пророк, пришедший в мир», — говорили о Нем. «Возможно, Царь», — думали о нем иудеи, желая короновать Его, в особенности когда Он накормил много тысяч людей пятью хлебами. Таких царей, конечно же, приятно было иметь. «Обманщик или лжец», — так думали о Нем обезумевшие от своей мнимой мудрости начальники еврейского народа. На самом деле Христос не принимал на земле того поклонения, которого Он заслуживал как Сын Божий и Царь Вселенной. В претории, когда солдаты били Его, кланялись Ему, преклоняли колени, они называли Его «царь иудейский», но это была издевка. Тогда Христос был увит тернием и избит до неузнаваемости.

За неделю до этого Господь входит в Иерусалим. Люди увидели во входящем Христе — Царя. Он въехал в город не на коне, как завоеватель или триумфатор, как это было в обычае у всех народов. Он въехал в Вечный город на осленке, на кротком животном.

Об этом было сказано у пророков. Говорит об этом пророк Захария в девятой главе: «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се, Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной».

Момент был настолько торжественным, что, быть может, история Израиля могла повернуться иначе.

Вообще о Христе так много сказали пророки, что эти пророчества, собранные воедино, буквально сопровождают всю жизнь Спасителя. Говорится и о Его зачатии и рождении от Девы, о месте рождения, о многих обстоятельствах Его жизни — например, о чудесах, о том, что по Его слову хромой вскочит, как олень, и ясно заговорит немой, откроются глаза слепых, — о Его входе в Иерусалим, о распятии между разбойниками, о многом и многом говорится у пророков. И нет оправдания всем тем, кто веками читал пророков и распял Того, о Ком они говорили.

Один из пастырей-проповедников говорит так: «Если бы мы прочли о молодом офицере-корсиканце, который окончил артиллерийское училище, храбро проявил себя во время уличных боев в одной из европейских столиц, потом захватил власть и разделил ее с двумя подобными ему, затем упразднил их от власти и стал императором, затем хотел завоевать весь мир, а закончил свою жизнь на маленьком острове, разве каждый человек, близко или не очень знакомый с историей Европы, читавший какие-то исторические книги, не узнал бы в этом человеке Наполеона? Ну конечно, узнал бы. Так вот, мы назвали, скажем, шесть-семь-восемь сколь-либо важных событий из его жизни, а о Христе сказано гораздо более — десятки и сотни пророчеств содержатся в Библии». В частности, одно из них — о вхождении в Иерусалим.

Дети, вечно близкие к Богу, вечно приводимые Богом в пример, — ибо Господь говорил: «Если не будете, как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:3), — дети узнали в Нем Царя. Они восклицали: «Осанна Сыну Давидову!» Они подвигли взрослых стелить по дороге ослику под ноги одежды, срезали пальмовые ветви, которые мы, за неимением пальм, заменяем расцветшей вербочкой, и махали Христу — перед Ним и позади Него, и выражали свою бурную радость.

Фарисеи в это время зеленели, и каменели от злобы, и говорили: «Скажи им, пусть замолчат». Потому что приветствия, обращенные ко Христу, были мессианскими. Никого, кроме Мессии, так приветствовать было нельзя. В ответ на эти упреки Христос говорил: «Если они замолчат, то камни возопиют». То есть момент был настолько торжественным, что, быть может, история Израиля могла повернуться иначе. Они могли узнать Обещанного и Долгожданного, они могли поклониться Ему и признать Его и, быть может, все пошло бы по-другому. Но нет! Конечно же, и Крест был тоже предсказан, и тридневное Воскресение. И народу нужно было только порадоваться малое время, чтобы затем теми же устами через совсем короткое время прокричать: «Отдай нам Варавву, а Этого распни!»

Такие жуткие метаморфозы происходят и в душе отдельных людей, и в душах целых народов. Мы по себе знаем, как часто переменчиво наше сердце, как мечется от любви к ненависти, от поклонения к презрению. Так случилось и с тем народом, который Господь Сам избрал. Но пока Господь принимает от них поклонение и торжественные крики. Глаза Его, впрочем, думаю, были скорбны. Он зрит дальше и вглубь, видит ожидающее Его отвержение, оплевание, осмеяние и распятие. Поэтому Он не прельщается непостоянной любовью волнующегося людского моря.

Мы по себе знаем, как часто переменчиво наше сердце, как мечется от любви к ненависти, от поклонения к презрению. Так случилось и с тем народом, который Господь Сам избрал.

Если люди ищут славу у других людей, желают быть известными и принимать поклонение и торжественные крики, это говорит об их глупости и о похожести их душ на душу сороки, на привычку хватать блестящее независимо от его достоинства.

Христос, конечно же, со скорбью смотрит на тех, кто Его приветствует. Иерусалим принимает Своего Царя. Иерусалим не узнал своего посещения по-настоящему, и об этом Господь плакал ранее, наблюдая за священным городом с высоты Елеонской горы. Господь говорил: «Если бы ты узнал время твоего посещения. Но запрут детей твоих в тебе, и осадой обложат тебя, и побьют живущих в тебе, и придет на тебя многое зло за то, что ты поступаешь неправильно» (см.: Лк. 19:42–44). В таком смысле Господь говорил о грядущем на Иерусалим будущем разрушении, наказании за отвержение Мессии.

Поэтому праздник Входа Господня в Иерусалим радостный, как и все остальные, но и скорбный. Он вводит нас в печальные дни Страстной седмицы, когда человек верующий должен день за днем прожить последнюю неделю жизни Христа на земле. Великий Понедельник, Великая Среда… — все эти дни дают нам возможность ощутить себя близ Спасителя, входящего в Иерусалим на грядущие Ему страдания.

Этот двунадесятый праздник пасхального цикла всегда совершается в четверг шестой седмицы по Пасхе. В те сорок дней, что прошли после Воскресения Господня, Христос несколько раз являлся своим ученикам и укреплял их словом и благодатью для их дальнейшего апостольского служения. В одно из таких явлений Христос сказал ученикам о том, чтобы они собрались на сороковой день после Воскресения в Иерусалиме. После беседы Он вознесся от них на Небо, завершив свое земное служение.

Вознесение — праздник напоминания о Страшном Суде и воздаянии

Дело Христа не заканчивается с Воскресением. Главные этапы дела Христова это воплощение, рождение — Рождество, потаенная жизнь до тридцатилетнего возраста, явление на Иордане как Мессии, трехлетняя проповедь, подтверждающая мессианство чудесами и знамениями, промыслительное отвержение Его еврейским народом, распятие, смерть, Воскресение. Но это не конец.

После Воскресения Христос 40 дней пребывал на земле. Мы не знаем почти ничего об этом сорокадневном пребывании, кроме того, что Он являлся, когда Сам хотел, ученикам. Они постоянно находились в ожидании Его явления. Отрадно думать, что за остальное время Христос мог обойти всю вселенную: легкодвижимый, быстрый, Он мог являться на любом месте. Может быть, Он обошел те места, где потом явятся великие светочи христианства: Фиваиду, например. Возможно, Он являлся и Богоматери.

Число сорок — одно из сакральных в ряду чисел, это некий рубеж. Сорок дней пророк Илия шел до горы Хорив на встречу с Богом, сорок лет евреи странствовали по пустыне. И через сорок дней по Воскресении Христос уходит от земли. Уходит самовластно: без видимых ангельских рук, без колесницы, как Илия, без какой-либо иной поддержки, как, возможно, уходил Енох. Христос Сам покидает землю, благословляет учеников Своих и медленно восходит от них на Небо, заставляя смотреть вверх. Этим Он устанавливает нам некую вертикальную координату. На литургии есть возглас «Горе имеем сердца»: сердце должно быть направлено, устремлено вверх — горе. На этот возглас молящийся народ отвечает: «Имамы ко Господу» — наши сердца у Господа. Этот литургический возглас вполне соответствует празднику Вознесения. Сердце поднимает вверх.

Так они и стояли, мужи галилейские, на этой горе: подняв голову и прощаясь со Христом. Он уходил не быстро, не стремительно, и стал невидим не потому, что растворился или исчез, а потому, что с постепенным удалением от земли все уменьшался в их глазах, пока не скрылся из вида.

Апостолы не могли отвести взгляда от этого зрелища, и только Ангелы заставили их снова посмотреть перед собой, на землю, сказав: Мужи Галилейские! что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо (Деян. 1:11).

Таким образом, праздник Вознесения — это праздник напоминания о Втором Пришествии и праздник ожидания Страшного Суда. Христос пришел, чтобы взойти на Небо, и взошел, чтобы снова прийти на землю. Он говорил: Не оставлю вас сиротами. Приду к вам еще (ср. Ин. 14:18). Приду к вам, возьму вас к Себе. Он, по сути, устраивает нам небесное жилище: «В дому Отца Моего обителей много, иду приготовить вам место». Он взошел на Небо приготовить нам место. «Когда приготовлю место, паки прииду и возьму вас к Себе, чтобы там, где Я, там и вы были. Идеже есмь аз, и вы будете» (см.: Ин. 14:2, 3).

Число сорок — одно из сакральных в ряду чисел, это некий рубеж. Сорок дней пророк Илия шел до горы Хорив на встречу с Богом, сорок лет евреи странствовали по пустыне. И через сорок дней по Воскресении Христос уходит от земли.

Христос пришел и говорил о Своем отшествии: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему (Ин. 20:17). И никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сын человеческий, сый на небеси (Ин. 3:13). Но и в этом работа Его не прекращается.

Он взошел к Отцу, чтобы умолить Его и чтобы в пятидесятый день был послан на землю Утешитель (см.: Ин. 14:16). Христос ходатайствует перед Отцом как Архиерей, взошедший на небеса, проливший Кровь и со Своей кровью вошедший во Святая святых. Он священнодействует со Своей Кровью, Он ходатайствует за нас и умоляет послать иного Утешителя. Это уже полное откровение Божества в человечестве — насколько можно вместить человечеству в этом мире. Это уже дальнейшее продолжение дела Христова.

В Вознесение мы прощаемся с телесным пребыванием Христа на земле, — кроме Евхаристии, в Евхаристии Христос пребывает телесно. Видимым образом Христос оставляет нас, но говорит нам: «Я с вами и никтоже на вы»[22]. Он напоминает нам и о Втором Своем страшном Пришествии, которое будет уже не смиренным, а грозным, славным и торжествующим: пришествие воздаяния, пришествие суда, награды и наказания.

Праздник Вознесения — это праздник напоминания о Втором Пришествии и праздник ожидания Страшного Суда. Христос пришел, чтобы взойти на Небо, и взошел, чтобы снова прийти на землю.

Так что в Вознесение люди поднимают глаза и понимают, что они небесные существа — существа с небесной пропиской. Человеческое тело появилось там, где его никогда не было. Человеческая природа вошла в Божественные недра. В недра Божества вошел человек во Христе, и Ангелы теперь поклоняются обоженному человеку, видят Владыку воплощенного.

Празднование праздника Святой Троицы установлено самими апостолами в память о событии, произошедшем на пятидесятый день после Светлого Христова Воскресения. Это событие — сошествие Святого Духа на апостолов — было предсказано Господом в Евангелии. В день Пятидесятницы апостолы вместе с Пресвятой Девой Марией, некоторыми женами-мироносицами и другими последователями Христа собрались в Сионской горнице. Тогда и случилось это событие, принесшее апостолам дар говорить на разных языках, дар мужества, мудрости, смелости и решительности в деле проповеди Евангелия.

Пятидесятница — День рождения Церкви

День рождения Церкви Христовой — Пятидесятница. Все, что говорит Христос в Евангелии, сказано до излияния Святого Духа на апостолов. Если Моисей в Пятикнижии, начиная от сотворения мира, писал не то, что видел, но то, что открывал ему Бог, то апостолы писали то, что лично видели. Однако писали не сразу, как пишут репортеры, а записывали позже, не доверяясь одной лишь памяти человеческой, но под действием Утешителя, о Котором Христос сказал, что Тот от Моего возьмет и возвестит вам (Ин. 16:14). Итак, притчи Христовы, Его беседы с народом и с отдельными людьми (Никодимом, самарянкой), первосвященническая молитва, чудеса и знамения были произнесены и совершены до Креста и Воскресения. А затем, под действием Духа Святого, они были закреплены в виде текста святыми писателями — Матфеем, Марком, Лукой и Иоанном. В этом смысле интересно обратить внимание на слова Христовы, сказанные Им уже после совершения Искупительного Подвига. Этих слов, если сравнивать с евангельскими словами, немного, и они емки. Вот Христос является Павлу (будущему апостолу, а тогда — гонителю) по дороге в Дамаск. Происходит диалог, о котором даже в Книге Деяний Павел затем упоминает несколько раз. Можно думать, что в последующей жизни своей апостол языков многократно повторял множеству разных слушателей то, что произошло с ним тогда, по пути в Дамаск. Диалог Христа и Павла (в ту пору именуемого Савлом) имеет несколько характерных особенностей.

Люди, бравшиеся за объяснение Апокалипсиса, никогда не дерзали на полное и исчерпывающее его толкование. Они знали, что слово Божие вообще, а последняя книга Библии и подавно, способны выскальзывать с прокрустова ложа «исчерпывающих» объяснений и схем.

Во-первых, Христос называет будущего апостола по имени: Савл, Савл! Что ты гонишь Меня? (Деян. 9:4) Христос знает того, к кому обращается. И само обращение подобно тому, как призывал Бог по имени Авраама или Самуила. Имя призываемого человека повторяется дважды, так, чтобы и внешнее ухо услышало, и «сокровенный сердца человек» (1 Пет. 3:4). Весь человек в своей таинственной сложности призывается. А вот Савл не знает Говорящего с ним. Отсюда вопрос: Кто Ты, Господи? В ответ Господь называет Себя по имени: Я Иисус, Которого ты гонишь (Деян. 9:5). Затем следует еще вопрос: «Что повелишь мне делать?» — и указание Господа на то, как нужно теперь поступить Савлу.

Вот несколько черт, которые мы запомним: Христос знает, к кому обращается; вступая в диалог, Христос называет Себя, открывается; затем звучит повеление — что дальше делать. Эти характерные черты нам пригодятся, когда мы попробуем повести разговор о других словах Христа Спасителя, прозвучавших после Его Воскресения. Речь пойдет об обращении Господа к Ангелам семи Церквей. Слова эти находятся в Откровении Иоанна Богослова, во 2-й и 3-й главах. Послание Христа Церквам имеет одну структуру. Сначала Христос открывает о Себе нечто, именуясь неким новым именем, еще не звучавшим: «Так говорит Имеющий острый с обеих сторон меч» — или: «Так говорит Первый и Последний». После откровения нового имени Христос говорит, что знает того, к кому обращается: «Знаю твои дела». После этого идет речь, обращенная к конкретному слушателю, которого знает Господь, и речь эта носит обличительный, строгий характер. Вскрываются и именуются недуги, произносятся сдержанные и редкие похвалы. Затем совершается призыв к конкретному образу действий и дается обетование награды для тех, кто исполнит сказанное. Так повторяется семь раз.