Шепчущие Коннолли Джон

И вот теперь сережки. Карен повернулась и открыла коробочку. И впрямь красивые. Антикварные. Нет, даже не антикварные. Антикварные – это как мебель или драгоценности примерно с 1800 года или примерно так. А вот сережки… Они были из древнего мира. Она почти ощутила их возраст, когда впервые к ним прикоснулась.

Карен поднялась и стала набирать ванну. День почти закончился, и она решила, что одеваться уже не стоит. Можно провести вечер в халате, посмотреть телевизор, заказать пиццу. Пользуясь отсутствием Джоэла, она свернула самокрутку из небольшого запаса «травки», который держала в своем ящике, и выкурила ее в ванной. Джоэл не одобрял наркотики и, хотя никогда не пытался запретить ей курить марихуану, ясно дал понять, что ничего не хочет знать об этом. Поэтому она позволяла себе оттянуться, только когда его не было рядом, или с подругами.

После ванны и «косячка» Карен почувствовала себя так хорошо, как не чувствовала давно. Посмотрев еще раз на сережки, она решила их примерить. Убрала наверх волосы, завернулась в чистую белую простыню и встала перед зеркалом, представляя, какой могла бы быть в некие другие времена. Глупо, конечно, но, надо признать, выглядела она элегантно, и сережки в свете лампы отбрасывали желтые отблески – как будто на лицо падали золотые пылинки.

Позволить себе такой подарок Джоэл никоим образом не мог, если только не врал ей о своих заработках еще больше, чем она подозревала. Вывод следовал только один: он занимается чем-то нелегальным, и сережки – часть этого нелегального бизнеса. В таких обстоятельствах украшение теряло свою привлекательность. За всю свою жизнь Карен никогда ничего не украла, даже конфетку или какую-нибудь дешевую косметику, на что обычно нацеливались мелкие воришки времен ее школьной юности. В ресторане она ни разу не брала больше, чем разрешалось по условиям продовольственного рациона. В любом случае этого хватало за глаза, и Карен просто не видела причин жадничать, хотя и знала парочку официанток, которые, пользуясь щедростью хозяина, уносили продукты домой и не только объедались сами, но еще и кормили своих бойфрендов и, возможно, всех подряд, кто заглядывал на огонек.

Но сережки были такие красивые. Ей никогда не дарили ничего столь изящного, старинного и ценного. Надев их, она сейчас не хотела их снимать. Если бы Джоэл убедил ее, что приобрел украшение честно, она могла бы оставить сережки и носить их, но солги он, она бы поняла. Но если Джоэл выберет ложь, их отношения окажутся под угрозой. Карен уже решила, что простит ему пощечину – простит, потому что любит, но пришло время быть честной с собой и, может быть, с ним тоже.

Карен села на кровать и включила телевизор. Подумав, махнула рукой – а какого черта! – и забила еще один «косячок». Показывали какую-то туповатую комедию. Карен видела фильм раньше, но теперь, будучи слегка под кайфом, смотрела его с бо€льшим интересом. За комедией последовал боевик, и ее стало клонить ко сну. Глаза закрылись… В какой-то момент она проснулась от собственного храпа. Карен устроилась поудобнее, положив голову на подушку. Голоса пожаловали снова, но на этот раз пришло странное ощущение, что этот сон и кошмары, связанные с Кларенсом Баттлом, слились воедино, потому что во сне она почувствовала чье-то присутствие.

Нет, не во сне.

В доме.

Карен открыла глаза.

– Джоэл? – Может быть, он вернулся раньше, чем рассчитывал? – Это ты?

Ответа не последовало, но ее слова отозвались реакцией где-то в доме: движение сменилось неподвижностью, звуки – тишиной.

Карен села. Потянула носом. Запах был незнакомый: заплесневелый, несвежий, но с легким ароматом, как бывает со старой церковной одеждой, которая и по прошествии лет отдает ладаном. Она нащупала халат, набросила на плечи, прикрывая наготу, и уже собралась выйти из спальни, но в последний момент остановилась, вернулась к прикроватному столику и выдвинула ящик. В ящике лежал «Леди Смит 60» 38-го калибра. На том, чтобы иметь в доме оружие, настоял Тобиас, и он же научил ее пользоваться им. Она держала револьвер только ради Джоэла, чтобы он не волновался, но сейчас была даже рада, что не беззащитна в его отсутствие.

Остановившись на верхней ступеньке, Карен прислушалась, но ничего поначалу не услышала. Потом что-то донеслось.

Шепот. Снова шепот. И теперь она слышала его уже не во сне.

Глава 34

Карен подошла к двери подвала и прислушалась. После снотворного, двух «косяков» и дневного сна она чувствовала себя сомнамбулой. Все как будто разбалансировалось. Когда она повернула голову, глаза словно отстали на долю секунды, и в результате «картинка» смазалась. Карен положила ладонь на ручку двери, осторожно опустилась на колени и приблизила ухо к замочной скважине. Странно, но голоса ничуть не изменились и звучали на том же уровне, хотя она и не сомневалась, что шепот идет из-за двери. Голоса были одновременно и внутри, и вне ее, и это порождало сдвиг в восприятии, который Карен визуализировала почти математически: равносторонний треугольник, одной вершиной которого была она сама, другой – источник голосов и третьей – транслируемый звук. Разговаривавшие не догадывались о ее присутствии или, точнее, не принимали ее присутствие в расчет как значимый фактор. Что-то подобное происходило, когда она была маленькой девочкой: друзья отца собирались в солнечный день, сидели за столом в саду и пили пиво, а Карен устраивалась в тени дерева, смотрела на них и ловила отдельные слова и фразы, но в полной мере суть их разговоров не понимала.

При всей ее нелюбви к темным местам и беспокойстве из-за возможной реакции Джоэла – узнав, что она ходила в подвал без него, он расценил бы это как незаконное вторжение, – Карен хотела посмотреть, что там у него. Она знала, что в подвале появилось что-то новое, потому как накануне, вернувшись с работы, видела, что он переносит из грузовика какие-то ящики. При мысли о тайном проникновении по спине у нее пробежала дрожь волнения, к которой добавился холодок страха.

Карен стала искать ключ от подвала. Один Джоэл носил на связке с другими ключами, но где-то поблизости должен был быть второй. К этому времени она уже неплохо ориентировалась в доме и знала, что в одном из ящиков на кухне валяется старый хлам, в том числе какие-то ключи, наборные замки и тому подобное. Перебрав все содержимое, подходящего ключа Карен не обнаружила и продолжила поиски в карманах курток Джоэла, которые висели в прихожей, но и там не нашла ничего, кроме пыли, пары монет и старой квитанции за бензин.

В конце концов, понимая, что переходит границы, Карен обыскала гардеробную Джоэла: прощупала карманы, пошарила в ботинках, заглянула под стопки футболок, трусов и носков. Все чистое и аккуратно сложенно – наследие армейской службы Джоэла. Незаметно поиски ключа отошли на второй план, и она стала рассматривать вещи интимного характера, рассказывавшие о любимом человеке. Она обнаружила армейские фотографии и письма его бывшей любовницы, из которых несколько прочла. Ее расстроило, что кто-то мог думать, будто любит Джоэла так же сильно, как она, и огорчило, что он эти письма сохранил. Карен перебирала их, пока не нашла одно, начинавшееся с простого «Дорогой Джон». Автор письма сообщала, что выносить длительное вынужденное расставание, связанное с армейской службой Джоэла, ей слишком трудно, и она хотела бы положить конец их отношениям. Письмо было датировано мартом 2007 года. Интересно, нашла ли женщина по имени Фэй кого-то, перед тем как написать это письмо? Шестое чувство подсказывало, что да, нашла.

В стальном ящике, стоящем на полу, лежал пистолет «рюгер» и несколько образцов холодного оружия, в том числе штык. При виде ножей ей стало нехорошо. Заключенный в них убийственный потенциал проявлялся в брутальной и вместе с тем интимной связи между убийцей и жертвой, быстротечном контакте отдельных существ через заточенный кусок металла.

Рядом с ножами лежал ключ, похожий на тот, которым открывался подвал.

Карен спустилась по лестнице и вставила ключ в замок. Держа в правой руке револьвер, повернула ключ левой. Он повернулся легко, и она, открыв дверь, вдруг осознала, что в доме наступила глубокая тишина.

Шепот прекратился.

Свет из прихожей освещал только три верхние ступеньки, дальше все тонуло в темноте. Пальцы нащупали свисающий с потолка шнур. Карен дернула его, и вверху загорелась лампочка. Теперь она видела и остальные ступеньки. Внизу был еще один шнур, включавший освещение во всем подвале.

Карен спустилась медленно и осторожно. Только бы не споткнуться. Она так и не решила, какой вариант хуже: Джоэл возвращается и находит ее на полу, со сломанной ногой, или Джоэл не возвращается, и она остается в подвале, ожидая, когда зазвучат голоса.

Нет, об этом лучше не думать. Не играть на нервах. На предпоследней ступеньке Карен приподнялась на цыпочках и, держась одной рукой за перила, другой нашла и дернула второй шнур. Ничего. Она дернула еще раз. И еще. Ничего, только тьма – впереди, позади и слева, куда уходил подвал.

Карен мысленно выругалась, а потом вспомнила, что Джоэл, всегда практичный и предусмотрительный, держал на полке, сразу за последней ступенькой, фонарик – именно на такой случай. И она видела его своими глазами, когда Джоэл в первый раз показывал ей дом. Карен медленно провела ладонью по стальной, оказавшейся на удивление холодной, поверхности – только бы не сбросить фонарик на пол, – а когда нащупала, включила, направив свет на потолок. Какой-то вырвавшийся из паутины паучок торопливо пробежал в угол. Вот только луч был слабый – батарейки надо было заменить. Впрочем, задерживаться сверх необходимого Карен не собиралась – только взглянуть.

Новые поступления она заметила сразу. Деревянные ящики и картонные коробки Джоэл составил в дальнем углу. Карен прошла туда, шаркая тапочками и поеживаясь от холода. Все ящики были открыты и заполнены упаковочным материалом, соломой или пенопластовыми шариками. Запустив руку в ближайшую коробку, она нащупала небольшой цилиндрический предмет в пузырчатой упаковке, достала его и развернула, посвечивая себе фонариком. Свет упал на два драгоценных камня, вставленных в золотые диски с обоих концов цилиндра, и вырезанные на слоновой кости – она была уверена, что это слоновая кость – непонятные знаки.

Карен еще пошарила в коробке и нашла вторую, а потом и третью трубку. Они немного отличались друг от друга, но все были украшены золотом и драгоценными камнями. Всего в коробке оказалось дюжины две, а то и больше, цилиндров и по крайней мере столько же старинных золотых монет, каждая в отдельном пластиковом пакетике. Она завернула цилиндры и вернула их на место, после чего перешла к следующей коробке. Эта показалась тяжелее. Карен разворошила солому и обнаружила прекрасную декоративную вазу. В соседнем ящике, использовавшемся ранее для перевозки вина, лежала золотая женская головка с глазами из лазурита. Карен провела пальцами по лицу, почти живому и почти совершенному. Она не была большой любительницей музеев, но здесь, в подвале, вдруг поняла, в чем притягательность таких вот артефактов, красота которых пережила века и связала современность с давно исчезнувшей цивилизацией.

Ей снова вспомнились сережки. Она понятия не имела, где взял их Джоэл, но теперь знала, что это и есть тот большой куш, о котором он упоминал, и что в этих вещах – будущее, ее и его. Вслед за волной злости пришло, как ни странно, облегчение. Если бы в коробках лежали фальшивые банкноты, украденные из ювелирного магазина дорогие часы и украшения, она разочаровалась бы в Джоэле. Но эти вещи были так красивы, необычны, и все это было так неожиданно, что ей пришлось пересмотреть свое мнение о нем. Когда она переехала сюда, у него не было даже картин на стенах, а между тем, как оказалось, в подвале лежало такое. Она была готова рассмеяться. Смех рвался откуда-то изнутри, и она закрыла рот руками, чтобы не расхохотаться. В этот момент Карен вспомнила, как Джоэл сидел, скрестив ноги, на полу у двери в подвал и разговаривал с кем-то, кто находился за этой дверью, а вслед за этим вспомнила, зачем спустилась сюда. Улыбка на ее лице рассеялась. Она уже шагнула было к другому ящику, когда ее внимание привлек стоящий на полке предмет. Завернутый в пузырчатую упаковку, по форме напоминавший ящик или коробку, тот неприметно стоял между банками с краской и коробками с гвоздями и шурупами. При всей его незаметности и невыразительности Карен потянуло именно к нему. Она прикоснулась к упаковке и ощутила под пальцами вибрацию. Как будто кот заурчал.

Карен положила фонарик на полку и стала снимать упаковку. При этом ей пришлось приподнять контейнер, и внутри него словно что-то сместилось. Она уже не думала о том, что будет, если Джоэл застанет ее здесь, ею овладело жгучее желание рассмотреть ящик и открыть его. Едва дотронувшись до него, Карен поняла, что это и есть то, что она искала, это – связь с голосами из ее кошмаров, с ощущением клаустрофобии, с ночными разговорами Джоэла. Когда упаковка не поддавалась, она рвала ее, и пузырьки с хлопками лопались под пальцами. Наконец упаковка была снята, Карен увидела золотой ларец и бережно его погладила, поражаясь тонкости резьбы на нем. Подняла – какой тяжелый! Даже если не принимать в расчет все остальное, например, возраст ларца, одно лишь золото, которое пошло на его создание, стоило должно быть огромных денег. Карен осмотрела искусно вделанные замки в форме пауков, надежно прижимавшие крышку к корпусу. Замочных скважин видно не было, только неподвижные защелки. Она пробовала открыть ларец и так, и эдак, цепляла металл ногтями, теряя терпение и рассудок. Потом один ноготь сломался, и боль отрезвила ее. Карен выронила ларец, как будто тот обжег вдруг руки. Она чувствовала себя так, словно оказалась во власти зла, рядом с разумом, желавшим ей плохого и возмущенным ее прикосновением. Она хотела убежать, но вдруг обнаружила, что находится в подвале не одна, – в углу слева, напротив ступенек, кто-то двигался.

– Джоэл? – Ее голос дрогнул. Он рассердится. Карен уже представляла, как это будет. Джоэл в ярости из-за того, что она проникла в подвал, а она выговаривает ему за хранение украденных артефактов. Оба не правы, но ее прегрешение менее значительно по сравнению с его, вот только он считает иначе. Только бы не бил. К ней начал возвращаться здравый смысл. Джоэл вовлечен в серьезное преступление, и это плохо. Но ларец… ларец – это совсем другое. Он – мерзость и скверна. Им нужно держаться от него подальше. Уйти. Им вместе. А если Джоэл не согласится, она уйдет одна.

Если только он позволит ей уйти. Если, узнав, что она сделала, удовлетворится рукоприкладством. Карен вспомнила про оружие в гардеробной. Штык… Джоэл показал ей штык, когда она нашла его забившимся в угол комнаты, с красными от слез глазами, оплакивающим погибшего товарища, Бретта Харлана. Именно таким штыком, «М9», Харлан убил свою жену, а потом перерезал себе горло.

Потому что сделать это его заставил ларец.

Карен вздрогнула, вернувшись в реальность. Всматриваясь в темноту, она не сразу вспомнила про фонарик, а когда вспомнила, схватила его и посветила в угол. Тени задвигались: очертания садовых инструментов и поставленных друг на друга банок, полок и убегающей от света фигуры, растворяющейся в темноте под ступенями, уродливой, искаженной лучом фонаря, но также – и она это знала – неестественной по своей сути, извращенной в своих физических свойствах.

Это был не Джоэл. Это был даже не человек.

Карен попыталась преследовать ее лучом. Руки дрожали так, что ей пришлось держать фонарик обеими руками, прижимая к телу. Она посветила под лестницу, и фигура снова увильнула, бесформенная тень, дымок от невидимого пламени. Теперь движение возникло справа. Карен бросила луч туда и на мгновение прижала фигуру к стене – сгорбленную, с неестественно длинными руками и ногами и уродливо увеличенной из-за разросшихся костей головой. Она была одновременно реальной и нереальной, тень, вытянувшаяся, казалось, из самого ларца, как будто дух того, что содержалось в нем, просачивался наружу как дурной запах.

И снова зашелестел шепот. Теперь голоса говорили о ней, встревоженные, злые. Кто дозволил ей прикасаться к ларцу? Она осквернила его своими пальцами, своими женскими руками. Мерзкими. Нечистыми.

Кровь.

У нее месячные. Начались утром.

Кровь.

Порченая.

Кровь.

Они знали. Они чуяли ее. Карен отступила и попыталась пройти к лестнице, отчетливо сознавая, что три фигуры кружат, словно волки, подбираются к ней, но стараются не попасть под луч света. Она размахивала фонариком как факелом, разгоняя темноту, не позволяя им приблизиться, продвигаясь сначала вдоль полок, потом вдоль стены, пока не поставила ногу на нижнюю ступеньку.

Карен поднималась лицом к подвалу, не рискуя поворачиваться к ним спиной, и была уже на середине лестницы, когда лампочка моргнула и погасла. А потом и фонарик испустил дух.

Это делают они. Им нравится тьма.

Карен повернулась, одолела, спотыкаясь, последние ступени и, уже перед тем, как захлопнуть дверь, мельком увидела их, поднимающихся к ней, бесплотные формы, кошмары, вызванные из древних костей. Она повернула ключ и вытащила его из замка, но при этом споткнулась и упала, больно стукнувшись копчиком. Перед глазами у нее была ручка двери, и она уставилась на нее, опасаясь, что та вот-вот повернется, как в старых фильмах ужасов, но ничего такого не произошло. Она слышала лишь собственное дыхание и биение сердца, да еще халат зашуршал, когда она с усилием поднялась и оперлась о кресло.

В дверь позвонили, и Карен вскрикнула от неожиданности. На фоне ночного неба выделялся мужской силуэт. Она посмотрела на часы на стене. Начало четвертого. И куда только ушло столько времени? Потерев ушибленное место, Карен подошла к двери и сдвинула шторку, чтобы рассмотреть гостя получше. На ступеньке, повернувшись в профиль, стоял мужчина лет шестидесяти. Когда он вежливо поднял черную шляпу, под ней обнаружилась лысина с клочком седых волос. Она открыла дверь – присутствие человека, пусть и незнакомца, принесло облегчение, – но цепочку снимать не стала.

– Здравствуйте, – сказал незнакомец. – Мы ищем Карен Эмори. – Он не повернулся, так что ей оставалось созерцать только одну сторону его лица.

– Ее здесь нет. – Слова вылетели сами собой, еще до того, как она поняла, что именно сказала. – Когда вернется, не знаю. Уже поздно, так что, скорее всего, до утра ее не будет.

Карен не знала, почему лжет, и понимала, как неубедительно это выглядит. Гость не выглядел опасным, но ее сигнальная система включилась еще в подвале, и по спине бегали мурашки. Она допустила ошибку, открыв дверь, и теперь жизненно важно было закрыть ее как можно скорее. В груди нарастал крик – она оказалась между незнакомцем и призраками в подвале и уже жалела, что рядом нет Джоэла, хотя и понимала, что незнакомец пришел из-за него, из-за того, что в подвале, потому что зачем еще кому-то приходить к ним в три часа ночи? Она бы даже рискнула испытать его гнев, лишь бы он помог ей.

– Мы можем подождать, – сказал гость.

– Извините, но это невозможно. К тому же у меня люди. – Ложь наслаивалась на ложь и звучала все неубедительнее даже для нее самой. Она подумала, чт он только что сказал. Мы ищем Карен Эмори. Мы можем подождать.

– Нет. Мы не думаем, что у вас люди, – заявил он.

Карен выглянула – а вдруг там и впрямь кто-то еще есть. Но нет, он был один, этот чудной и жутковатый человек со шляпой в руке. А ее револьвер остался в подвале.

– Уходите. Уходите, или я вызову полицию.

Он повернул голову, и она увидела, как он плох, как изуродован. И еще поняла, что это не только физический распад, но и духовное гниение.

Карен попыталась закрыть дверь, но он успел поставить ногу в щель.

– Хорошие сережки, – сказал Ирод. – Старинные. И слишком хорошие для такой, как ты.

Он просунул руку – так быстро, что Карен и не успела отреагировать – и сорвал одну сережку. Из разодранной мочки уха на халат закапала кровь. Она попыталась закричать, но незнакомец схватил ее за горло, и его ногти впились в кожу. Он с силой надавил на дверь плечом, и цепочка вылетела из рамки. Карен пустила в ход ногти, но сопротивлялась недолго, только до тех пор, пока он не ударил ее головой о стену.

Раз…

– Не!..

Два.

– …Лги!..

На третий раз она уже почти ничего не чувствовала.

– …Мне!

Глава 35

Карен не потеряла сознание, во всяком случае не совсем, и чувствовала, как ее волокут за волосы по полу и швыряют в угол. Мочка горела от боли, кровь капала из раны. Она слышала, как незнакомец запирает дверь, и видела, как задергивает шторы, но потом ее затошнило, и что-то случилось с глазами, потому что, когда он подошел к окну, она увидела два отражения: самого незнакомца и…

Вторым был Кларенс Баттл. В его походке и позе было что-то, что пробудило бы память, даже если бы на нем не было темной ношеной куртки, той самой, из той давней ночи, и рубашки в черно-красную клетку, заправленной в мешковатые джинсы, которые больше подошли бы какому-нибудь толстячку. Джинсы держались на коричневом кожаном ремне с побитой серебряной пряжкой в форме ковбойской шляпы. Таким Карен запомнила его, потому что так он выглядел на фотографиях, сделанных уже после того, как следствие выявило его истинную сущность.

Но Кларенс Баттл давно умер. Умер в тюрьме от рака желудка, годами грызшего его изнутри. Отражавшийся в стекле Кларенс определенно выглядел пожеванным, вот только пострадали не внутренности, а лицо: за изъеденными губами чернели десны и пеньки гнилых зубов. Но в те последние секунды безгубый рот задвигался, и Карен услышала слова и уловила распространившийся по комнате мерзкий запах разложившихся внутренностей.

– Я был плохим, плохим мальчиком, – сказало отражение, которое было и не было Кларенсом Баттлом, и Карен, с трудом сдерживавшая тошноту, поняла, что видит ту самую сущность, сделавшую Кларенса Баттла тем, чем он стал, и слышит голос, рассказывавший ему про то, как весело играть с маленькими девочками в старой ливневке, голос того зловредного пришельца, вложившего имя Карен Эмори в уши Кларенса Баттла.

Она поиграет с тобой, Кларенс. Ей нравятся мальчики, и ей нравятся темные местечки. Она не станет кричать. Что бы ты ни делал с ней, она не станет кричать, потому что она хорошая, хорошая девочка, а хорошей девочке, чтобы проявить все самое лучшее, нужен плохой, плохой мальчик…

Незнакомец смотрел на нее с интересом, и Карен знала, что он видел что-то из того, что видела она, потому что его тоже изнутри и снаружи разъедала гниль. Может быть, это сущность приносит с собой рак? Может быть, духовное и психологическое разложение, достигая определенной степени, должно находить и некое физическое выражение? В конце концов, зло есть яд, инфекция души, и другие яды, постепенно накапливаясь, приводят к изменениям – от никотина желтеет кожа и чернеют легкие, алкоголь разрушает печень и почки, лицо от него становится одутловатым, от радиации выпадают волосы… Свинец, асбест, героин – все это влияет на организм, приближает его полное разрушение. Разве не может быть, что и зло в чистейшей своей форме делает то же самое? Ведь болезнь сидела в Кларенсе точно так же, как и в человеке, во власти которого она оказалась.

– Как его звали? – спросил он.

Она не стала упираться:

– Кларенс. Его звали Кларенс.

– Он обидел тебя?

Она покачала головой.

Но хотел. Да-да, Кларенс хотел поиграть, а когда дело касалось маленьких девочек, играл он жестко.

Карен подтянула ноги и обхватила колени. Отражение исчезло, но она боялась того, что создало его. Оно было здесь. Карен чувствовала его присутствие. Чувствовала, потому что между ней и Кларенсом Баттлом была связь. Ей удалось ускользнуть от него. Но из-за нее его поймали, и он до конца жизни не простил ей этого. Из-за нее он гнил в тюремной больнице, куда к нему никто не приходил, где никому не было до него дела и где ему не с кем было играть.

Незнакомец подошел ближе, и Карен отпрянула.

– Меня зовут Ирод, – сказал он. – Вам не нужно меня бояться. Я не сделаю вам ничего плохого – вы только отвечайте честно на мои вопросы.

Но она смотрела мимо него, ее взгляд метался по комнате, ноздри вздрагивали – Не-Кларенс был где-то здесь, она ловила его ядовитое дыхание, ощущала близость его грязных, цепких пальцев. Старик с любопытством посмотрел на нее.

– Вы ведь боитесь не меня, да? Вы видели его, а это то еще зрелище. Можете, если хотите, называть его Кларенсом, но вообще-то имен у него много. Для меня он – Капитан.

Ирод положил руку ей на голову, погладил по волосам, и Карен задрожала от его прикосновения, потому что в нем было то же, что и в Кларенсе.

– Бояться Капитана не надо, если только вы не сделали чего-то очень, очень плохого.

Его рука спустилась с ее головы на плечо, ногти впились в кожу, и она вздрогнула от боли и посмотрела ему в лицо. Взгляд ее скользнул к стреловидной язве на верхней губе.

– Думаю, даже такой шлюшке, как ты, с жарким дыханием и тесными трусиками, не о чем беспокоиться, потому что у Капитана и более неотложных забот хватает. Ты – случайный элемент. Не привлекай к себе внимание, и Капитан не потревожит тебя. В противном случае…

Ирод склонил голову набок, словно прислушиваясь к голосу, который слышал только он один, и неприятно усмехнулся.

– Капитан говорит, есть канализационная труба с твоим именем на ней, а возле нее кое-кто, кому не терпится с тобой поиграть. – Он подмигнул. – Капитан говорит, что старине Кларенсу всегда нравились теплые сырые местечки, и Капитан поступил с ним по справедливости, потому что он всегда держит слово. У Кларенса есть сейчас большая, глубокая, темная и сырая дыра, где он поджидает какую-нибудь заблудшую девочку. Вот только имея дело с Капитаном, надо внимательно читать мелкий шрифт, прежде чем что-то подписывать. Кларенс этого не понял, поэтому и сидит так долго в одиночестве. Мы же с Капитаном по-настоящему близки. Мы, можно сказать, говорим одним голосом.

Он встал, продолжая сжимать ее плечо, и ей тоже пришлось подняться.

– У меня для тебя плохие новости, но ты примешь их стойко, как солдат. Твой бойфренд, Джоэл Тобиас, уже не положит свою котлетку в твою булочку. Мы попытались поговорить с ним, но он оказался молчаливым собеседником, и мне пришлось немножко надавить.

Он легонько ущипнул ее за щеку. Пальцы были холодные, и она взвизгнула.

– Думаю, ты знаешь, о чем я говорю. Сказать по правде, смерть принесла ему облегчение.

У нее подкосились ноги. Она бы, наверное, упала, если бы Ирод не поддержал ее. Карен попыталась оттолкнуть его, но у нее не получилось, он был намного сильнее. Она заплакала. Он схватил ее за волосы и дернул с такой силой, что у нее хрустнуло в шее.

– Хватит. Сейчас не время скорбеть. Я человек занятой, и время не на моей стороне. Сделаем, что нужно, а потом можешь его оплакиать.

Он подвел ее к двери в подвал и, протянув правую руку, прикоснулся ладонью к двери.

– Знаешь, что там?

Карен покачала головой. Слезы еще текли, но чувства притупились, как будто боль потери пыталась и не могла пробить эффект анестезии.

– Снова лжешь, – сказал Ирод, – но, с другой стороны, не думаю, что ты на самом деле знаешь, что там. Вот мы и выясним это вместе, ты и я. Где ключ?

Карен опустила руку в карман халата, достала ключ и передала гостю.

– Я не хочу еще раз туда спускаться, – сказала она и подумала, что прозвучало это по-детски, со слезами и всхлипами.

– Но, юная мисс, оставить вас здесь одну я тоже не могу, так ведь? – возразил он спокойно и даже сочувственно, но она помнила, что этот человек совсем недавно называл ее шлюхой, что следы от его пальцев еще видны на ее плече, что это он порвал ей мочку уха и что это он убил Джоэла и она снова осталась одна. – Но вам не о чем беспокоиться, тем более вы под моей защитой. – Он вернул ей ключ. – Идите и откройте. Я за вами.

Для большей убедительности гость показал пистолет, и Карен послушно исполнила приказание, вставив ключ в замочную скважину почти недрогнувшей рукой. Когда она открыла дверь, явив притаившуюся за ней тьму, он отступил на шаг.

– Где свет?

– Не работает. Лампочка погасла, когда я была там. – Это они ее погасили, едва не добавила она. Хотели, чтобы я споткнулась и упала, чтобы осталась там, с ними.

Ирод огляделся, увидел лежащий на полу фонарик и наклонился, чтобы поднять его, и в этот момент Карен пнула его ногой в висок. Он упал на колени, а она бросилась к двери, но не успела отодвинуть задвижку. Ирод догнал ее, схватил и, зажав рот ладонью, оттащил назад и швырнул на пол. Карен шлепнулась на спину, и прежде чем она успела подняться, он наступил ей коленом на грудь, просунул руку ей в рот и так сильно сжал язык, что она испугалась.

– Последнее предупреждение. – Рана на губе снова открылась и начала кровоточить. – Я не причиняю боль беспричинно и считаю, что с тебя достаточно, но если вынудишь, я скормлю твой язык крысам и оставлю здесь захлебываться собственной кровью. Ты поняла?

Карен едва заметно кивнула, боясь, что чересчур энергичное движение будет стоить ей языка. Он разжал пальцы, и во рту остался вкус его пальцев, едкий, химический. Она поднялась. Он включил фонарик.

– Похоже, работает. Ты – первая. Руки держи перед собой. Ни к чему не прикасайся, кроме перил. И без резких движений, чтобы не пожалеть.

Карен нехотя двинулась вперед. Луч фонарика осветил лестницу. Ирод подождал, пока она спустится на три ступеньки, и последовал за ней. На середине Карен остановилась и посмотрела налево, туда, где тьма была гуще и где на полке стоял золотой ларец.

– В чем дело? – спросил Ирод.

– Он здесь.

– Что здесь?

– Золотой ларец. Вы ведь его ищете, да? Золотой ларец?

– Покажи, где он.

– Там еще всякие вещи. Я видела.

– Я же сказал, тебе ничего не грозит. Иди.

Карен дошла до конца лестницы и ступила на пол. Ирод подошел к ней и посветил по углам подвала. Снова запрыгали тени, но они появились от света, и Карен даже смогла бы убедить себя, что те, другие, ей только привиделись, если бы не шепот.

Шепот вернулся. И теперь голоса звучали по-другому – озадаченно, но и как будто бы в ожидании чего-то.

Карен подвела Ирода к тому месту, где лежали сокровища, но его не заинтересовали ни цилиндрические печати, ни прекрасная мраморная головка. Он смотрел только на ларец. Сначала оглядел его со всех сторон, поцокал языком, обнаружив какие-то царапинки и вмятинки, потом указал на холщовую сумку, лежавшую на старом чемодане у полки.

– Возьми и положи в мешок. Осторожно.

Карен не хотела брать в руки ларец, но хотела, чтобы все поскорее кончилось. Он получит свое и уйдет. А если сдержит обещание, то оставит ее живой. Несмотря на страх, она верила, что он не хочет ее убивать. Если бы хотел, она уже была бы мертва.

– Что это? Что в нем?

– Что ты видела, когда спускалась сюда?

– Я видела тени… силуэты… Искаженные. Как люди, только… не люди.

– Нет, не люди. Ты слышала о ящике Пандоры?

Она кивнула.

– Ящик, в котором было заключено зло. Его открыли, и зло вырвалось в мир.

– Очень хорошо, – сказал Ирод, – только это был не ящик, а глиняный сосуд, пифос. Сочетание «ящик Пандоры» возникло из-за неверного перевода на латынь.

Найдя то, что так долго искал, он был рад, что оказался в этот момент не один. Он хотел объяснить, хотел, чтобы хоть кто-нибудь понял важность находки.

– Это, – продолжал Ирод, – и есть подлинный ящик Пандоры, золотая тюрьма. Семь камер, каждая с семью замками, символизирующими ворота загробного мира. – Он показал на защелки в форме пауков. – Паук защитил от убийц пророка Мухаммеда, когда сплел паутину перед входом в пещеру, в которой пророк прятался с Абу-Бакром. Люди, сделавшие этот ларец, надеялись, что паук, может быть, защитит и их. Что же касается содержимого ларца, то давай назовем это древними духами. Почти столь же древними, как сам Капитан. Почти.

– Они плохие, – сказала Карен и поежилась. – Правда. Очень плохие.

– О да, так оно и есть.

– Но что вы будете делать с этим ларцом?

– Я намерен открыть его и освободить их, – терпеливо, словно разговаривая с ребенком, объяснил Ирод.

Карен посмотрела на него недоуменно.

– Зачем? Зачем это делать?

– Так хочет Капитан. А то, чего Капитан хочет, он всегда получает. Теперь возьми ларец и положи в сумку.

Она покачала головой. Ирод поднял пистолет и приставил к ее губам.

– Я получил, что хотел, и могу тебя убить. Или же мы оба останемся в живых. Выбирай.

Карен неохотно взяла с полки ларец и снова ощутила пальцами вибрацию. Изнутри донесся слабый стук, как будто запертый в ларце грызун царапал крышку, тщетно пытаясь выбраться. От неожиданности Карен едва не выронила ларец. Ирод раздраженно зашипел, но ничего не сказал. Она осторожно положила ящик в сумку, застегнула молнию и протянула Ироду, но он покачал головой.

– Понесешь ты. Иди. Мы уже почти закончили.

Карен поднялась по лестнице. На этот раз Ирод не отставал. В одной руке у него был пистолет, другую он держал на ее плече. Дойдя до гостиной, она остановилась.

– Держи… – Ирод не договорил, увидев то, что мгновением раньше увидела Карен. В комнате было трое вооруженных мужчин, и все они целились ему в голову.

– Отпусти ее, – сказал я.

Глава 36

Если Ирод и удивился, обнаружив нас, то виду не подал. Он притянул к себе Карен, прикрывшись ею как щитом, и прижал ей к шее дуло пистолета, направив его вверх, чтобы вышибить в случае чего мозги. Нам была видна только правая сторона его лица, и в такой ситуации рисковать не мог даже Луис. Из жуткой раны на верхней губе Ирода сочилась, стекая на рот и подбородок, кровь.

– Вы в порядке, Карен? – спросил я.

Она попыталась кивнуть, но так боялась пистолета, что кивок получился больше похожим на дрожь. Глаза у Ирода блеснули. Он не обращал внимания ни на Ангела, ни на Луиса и смотрел только на меня.

– Я знаю тебя, – сказал Ирод. – Видел в баре.

– Тебе бы следовало представиться. Сберег бы время и силы.

– Не думаю. Капитану бы это не понравилось.

– Что за Капитан? – спросил я и тут припомнил, что вроде бы видел в машине вторую фигуру, призрака с лицом клоуна.

– Капитан очень тобой интересуется, а возбудить его интерес не просто. Столько всего повидал, что из апатии его мало что выводит.

– Да он тебе зубы заговаривает, – подал голос Луис.

– Неужели? – Ирод склонил голову набок, словно прислушиваясь к голосу, который слышал он один. – Dominus meus bonus et benignitas est. Знакомо, мистер Паркер?

Я уже слышал эту фразу. Она была в ходу в разных сферах – как кодовое приветствие, как мрачная шутка, декларация веры в сущность, далеко не милостивую, как своего рода имя. «Мой повелитель добр и милостив». Добр и милостив. Good and kind. Гудкайнд. Мистер Гудкайнд. Так называли его сторонники, но здесь и сейчас Ирод намекал на то, что Гудкайнд и тварь, которую он называл Капитаном, суть одно и то же.

– Неважно, – сказал я. – Меня твои истории с привидениями не интересуют. Что в мешке?

– Еще одна история с привидениями. Это ларец-тюрьма. Я намерен выйти с ним, а вы не станете мне мешать.

– А вот я так не думаю, – вступил в разговор Ангел, с ленивым видом подпиравший дверной косяк. – Ты, может, не заметил, но на тебя направлены три ствола.

– А мой приставлен к голове мисс Эмори, – ответил Ирод.

– Убьешь ее – мы убьем тебя. И с коробочкой уже не поиграешь.

– Вы думаете, мистер Паркер, что просчитали все шаги, – сказал Ирод. – Как ни прискорбно, придется рассеять ваше заблуждение. Мисс Эмори, опустите руку в левый карман моего пиджака и достаньте то, что там найдете. Осторожно, а то никогда не узнаете, как закончится эта история.

Порывшись у него в кармане, Карен достала что-то и бросила на пол между нами. Это была плоская дамская сумочка.

– Смелее, – сказал Ирод. – Открывайте.

Сумочка упала возле левой ноги Луиса. Луис, не спуская глаз с Ирода, отфутболил ее ко мне. Я наклонился, поднял и открыл. В ней лежали косметика, какие-то таблетки и кошелек. А в кошельке водительские права на имя Кэрри Сандерс.

– Я закопал ее, – пояснил Ирод. – Нет, не слишком глубоко. Ящик стальной, наверное, военного образца. Нашел у нее в подвале. Прогнуться под весом земли не должен. Воздух у нее там есть – дырочка просверлена и пластиковая трубка вставлена. Но лежать в темноте, без движения – занятие малоприятное, и кто знает, что случится, если трубку что-то перекроет. Достаточно ведь листка с дерева или комка земли. Может, она уже паникует, а если паникует… Руки у нее связаны. Если она не удержит трубку губами, то у нее останется минут пятнадцать, не больше. Долгие пятнадцать минут…

– Почему она? – спросил я.

– Думаю, вы знаете, почему, а если не знаете, то вы не так умны, как мне казалось. С удовольствием бы остался и посвятил вас во все детали, но достаточно сказать, что чуть ранее мистер Тобиас и его друзья были заняты тем, что убивали мексиканцев. А когда закончили, отправились в дом мисс Сандерс – перегруппироваться. Я много узнал от мистера Тобиаса, прежде чем он испустил дух. О Джимми Джуэле и как он умер. О некоем Фостере Жандро. По-моему, мисс Сандерс при желании может быть той еще соблазнительницей. Полагаю, ее-то и нужно считать мозгом команды. Она всех и убила: Роддама, Джуэла, Жандро. Может быть, вам еще представится возможность самому ее расспросить, но только если отпустите меня. Чем больше вы тянете, тем меньше у нее шансов выжить. Все подлежит обмену. Обо всем можно договориться. Я – человек честный, обещания выполняю. Предлагаю жизнь мисс Эмори и местонахождение импровизированного гроба Кэрри Сандерс в обмен на ларец. Мы оба знаем, что вы не позволите мисс Эмори умереть. Вы не тот человек, который мог бы легко жить после такого.

Я еще раз посмотрел на водительские права и перепуганное лицо Карен Эмори.

– Откуда нам знать, что ты сдержишь слово?

– Я всегда держу слово.

Я подождал пару секунд, потом согласно кивнул.

– Ты это серьезно? – удивился Ангел. – Собираешься договориться с ним?

– А что еще нам остается? – спросил я. – Опустите пушки. Пусть идет.

Поколебавшись, Луис медленно опустил ствол. Ангел сделал то же самое.

– У вас есть сотовый? – спросил Ирод.

– Да.

– Дайте мне номер.

Я продиктовал номер.

– Записать?

– Нет, спасибо. У меня исключительная память. Через десять минут я высажу мисс Эмори у платного телефона. Я скажу ей, где найти Кэрри Сандерс. Я даже дам мисс Эмори денег, чтобы она позвонила вам. Вы приедете и заберете ее. На этом все закончится.

– Смотри, если что, я тебя найду. Тебя и твоего Капитана.

– Я же дал слово. Я не убиваю без необходимости. А грехов на мне столько, что еще на целую жизнь хватит.

– А ларец?

– Я собираюсь его открыть.

– Думаешь, сможешь контролировать то, что внутри?

– Я – не смогу, а Капитан сможет. Прощайте, мистер Паркер. И скажите своим друзьям, чтобы не мешали. Отойдите все в дальний угол, пожалуйста. Если я увижу, что кто-то из вас вышел из дома или пытается следовать за мной, сделка отменяется. Мы поняли друг друга?

– Да, – сказал я.

– Не думаю, что мы еще встретимся, – сказал Ирод. – Но вы и Капитан – дело другое. Уверен, рано или поздно у вас еще будет возможность познакомиться поближе.

Ангел отошел от двери, и мы втроем – я, Ангел и Луис – перешли в дальний по диагонали от двери угол. По-прежнему прикрываясь Карен как щитом, Ирод вышел из дома. Карен закрыла за ними дверь. Через несколько секунд с улицы донесся звук отъезжающей машины.

Луис шагнул было к двери, но я остановил его:

– Не надо.

– Ты ему доверяешь?

– В этом – да.

– Я не Ирода имел в виду.

– Я тоже.

Глава 37

Я не знаю, запаниковала ли Кэрри Сандерс. Не знаю, выскользнула ли дыхательная трубка у нее изо рта, так что она со связанными руками уже не смогла ее ухватить. Иногда я ловлю себя на том, что, представляя последние минуты Кэрри, вижу, как Ирод отбрасывает лопату и смотрит на утрамбованную землю, а потом наклоняется и осторожно вынимает трубку изо рта погребенной женщины. Он поступил так, потому что она нарушила какую-то устную договоренность с ним, а еще потому, что ему так хотелось. При всех разговорах о справедливости, честности и обещаниях, Ирод, как мне представляется, был человеком жестоким. Он сдержал слово в отношении Карен Эмори и, когда отпустил ее, сказал, где похоронил Кэрри Сандерс, но вскрытие показало, что умерла Кэрри за несколько часов до того, как ее нашли.

Страницы: «« ... 89101112131415 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Метро 2033» Дмитрия Глуховского – культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книг...
У Влада было обычное детство – любящая семья, дом. Но когда ему исполнилось семь лет, его жизнь в од...
Вы ищете проверенное пособие, которое поможет вашему ребенку быстро развить навыки чтения и письма? ...
«Метро 2033» Дмитрия Глуховского – культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книг...
Владимир Шаров – писатель, под пером которого российская история приобретает совершенно фантастическ...
Опер лечит от алкоголизма начальника медвытрезвителя, применяя к нему нетрадиционные методы лечения....