Эффект Врат Орехова Анна

Глава 8. Мохнатые соседи

Место Нюрау занял госковчанин в светло-сером костюме. Он сообщил, что гостям отведены комнаты в восьмом коридоре, и выдал каждому металлический обод. За это чудо техники пришлось заплатить депозит в три тысячи ирбужских лупов. Расэк заметил, как округлились глаза земного шпиона, и сделал вывод, что и для людей эта сумма оказалась приличной.

Николай Петрович уже давно скрылся в восьмом коридоре, госковчанин вежливо попрощался и ушел по своим делам, а Расэк с Алисой по-прежнему молча сидели в холле.

Нюрау поступил, в общем-то, предсказуемо. На его месте Расэк тоже запер бы на планете важного свидетеля, да и что скрывать, главного подозреваемого. Хороший и понятный ход. С точки зрения закона всё тоже было гладко: если подойти к вопросу формально, никто не держит Алису силой. Ведь проблемы, с которыми девушка столкнется, решив покинуть восемнадцатый сектор, всегда можно списать на случайность. Прозрачная капсула отказывается работать? Подождите пару суток, всё починим. Поезд не останавливается у здания Перехода? Технический сбой, не иначе. У пограничника сломалась печать? Что поделать, придется ещё немного задержаться на Госке.

Алиса тоже прекрасно понимала, в какую вляпалась передрягу, а потому вот уже минут десять сидела в кресле и что-то напряженно изучала на идеально гладком госковчанском полу.

«Вот и ещё одна причина побыстрее раскрыть это дело», – подумал Расэк. Никогда прежде он не видел Алису такой потерянной. Его злило, что он ничем не может помочь. Хотелось успокоить её, сказать что-то ободряющее. Вот только что? Дела и впрямь были из рук вон плохи: стоит госковчанам получить доступ к информации о посылке Серхата, и Алиса в тот же миг угодит в тюремный сектор.

А ещё его злило, что причиной мрачного настроения девушки послужил не столько вердикт Нюрау, сколько слова земного шпиона. Он не представлял, что такого наговорил Николай Петрович, но предпочёл спросить об этом позже. Сейчас же нужно было приложить все усилия, чтобы заставить Алису улыбнуться.

Он переместился в кресло напротив девушки и самым серьезным видом спросил:

– Знаешь, почему госковчане такие худые?

Алиса подняла глаза. В них явно читалось: «И ты туда же?» Но Расэк не собирался отступать. Да, шутка про госковчанскую худобу была не очень-то остроумной, но, как назло, ничего более тонкого не приходило в голову.

– Понятия не имею, детектив, – наконец проворчала Алиса. – Давай, удиви меня.

Расэк многозначительно поднял брови:

– Да потому что стыдно обжираться перед сном, когда за тобой пристально наблюдают.

Пару секунд девушка смотрела на него как на полного идиота.

– Ты совершенно не умеешь шутить. Бросай это дело.

Однако Расэк с удовольствием отметил, что уголки её губ всё-таки дрогнули.

– Договорились. Но для начала ответь мне ещё на один вопрос.

Алиса состроила страдальческую гримасу:

– Ты не успокоишься, да?

Расэк беспомощно развел руками:

– Надо же как-то возвращать тебя к жизни.

Алиса тяжело вздохнула:

– Надо. Только имей в виду: я терпеть не могу подобные шутки. Но, может, со второго раза у тебя получится лучше?

Расэк улыбнулся. К ней возвращался саркастический настрой, а значит, он выбрал правильную тактику.

– Скажи, что госковчане носят с собой для самообороны?

Девушка скептически приподняла брови:

– Не знаю, детектив, вряд ли тут в ходу газовые баллончики. Давай, говори уже, вижу, что тебе невтерпеж.

Расэк выдержал театральную паузу и победоносно изрёк:

– Фонарик! Самое страшное оружие на Госке.

Алиса покачала головой:

– Кошмар. Эта шутка ещё хуже.

Но по крайней мере теперь она по-настоящему улыбалась. Расэк поймал её взгляд и кивнул, как бы говоря: «Не переживай, прорвемся!»

– Спасибо, детектив. – Алиса поднялась с кресла. – Я рада, что застряла тут не одна.

Расэк тоже встал и как бы между прочим заметил:

– Ну если разобраться, я-то могу в любой момент уйти.

Девушка ошарашенно уставилась на него.

– Издеваться надо мной в подобной ситуации… – восхищенно пробормотала она. – Всё-таки ты не безнадежен!

Расэк улыбнулся и подхватил сумку.

– Идём?

– Идём.

Алиса закинула рюкзак на плечи. Почти синхронно они приложили госковчанские ободы ко лбу. Холодный металл тонкой полоской приклеился к коже. Расэк соединил кончики пальцев, и всё вокруг сделалось слегка размытым. Это включился персональный экран. На матово-белых стенах засветились цифры с номерами коридоров, кресла очертил мерцающий контур. Расэк указал на ближайшее из них, и контур стал еще ярче. Он повёл пальцем вправо – кресло послушно поплыло по полу. Алиса тем временем упражнялась с соседним.

– Чувствую себя Гарри Поттером, – пробормотала она.

Расэк не стал уточнять, о ком речь. Он бросил сумку в кресло и с заговорщическим видом предложил:

– Давай наперегонки?

Алиса изумленно вскинула брови:

– В смысле? Устроим гонки на креслах?

– Ну да.

Девушка оценивающе посмотрела сначала на кресло, потом на противоположную стену и уточнила:

– К восьмому коридору?

– Разумеется!

Расэк плюхнулся в кресло, ткнул в него пальцем и направил вперед, туда, где на матово-белой стене светила цифра восемь.

Импровизированное транспортное средство заскользило по полу.

– Эй, так нечестно! – послышался сзади возмущенный возглас.

А спустя минуту Алиса уже его догнала. Она сидела в кресле, скрестив ноги, щеки порозовели, а взгляд был устремлён к восьмому коридору. Расэк три раза стукнул по воздуху пальцем и вытянул ладонь. Кресло поехало быстрее. Алиса, похоже, этого приёма не знала.

– Чёртов жулик! – крикнула она.

А Расэк уже достиг цели. Он развернул ладонь к себе, заставляя кресло остановиться.

– Просто ты в детстве не играла в госковчанские виртуальные игры!

Алиса всё ещё еле плелась и при этом старательно делала вид, что возмущена до глубины души.

– Да я и в земные-то не особо играла.

Расэк отправил своё транспортное средство назад к центру холла и посмотрел на стену. Под цифрой восемь пролегала вертикальная линия. Теперь благодаря госковчанскому ободу она тоже светилась.

Расэк указал на линию пальцем – та зажглась еще ярче. Он сжал кулак и сделал движение на себя, будто вытягивая линию из стены. Светящийся контур стал шире, и в стене образовалось ровное прямоугольное отверстие, за ним уходил вглубь матово-серый коридор. Расэк оглянулся, Алиса уже стояла рядом. Она кивнула, и они вошли внутрь.

На стенах коридора светились номера комнат, под ними пролегали уже знакомые вертикальные линии. Одни пульсировали – значит покои были зарезервированы. Другие светились ровно, показывая, что комнаты свободны.

– Будем соседями? – Расэк остановился между номерами девять и десять.

– Почему бы и нет?

Алиса протянула палец, сжала кулак, и под девяткой образовалась прямоугольная дверь.

– Знаешь, я на самом деле рада, что ты здесь. Только постарайся, пожалуйста, побыстрее поймать этого чертового убийцу.

– Разумеется, – хмыкнул Расэк. Помедлил секунду, но всё-таки спросил: – Алиса, что такого он тебе наговорил?

Девушка оперлась плечом о дверной косяк и невесело улыбнулась:

– Сказал, если заключу с госковчанами сделку, дома меня не выпустят за пределы здания Перехода.

Расэк редко ругался, но сейчас не сумел сдержать гнев.

– Сакатса! – сквозь зубы процедил он.

– Не бери в голову. – Алиса переступила порог и улыбнулась. – Увидимся позже?

Расэк растерянно кивнул. Ему вдруг очень захотелось провести с Николаем Петровичем пару минут наедине.

Девушка коснулась воздуха пальцем, и стена перед ней сомкнулась, снова превращая дверь в светящуюся вертикальную линию. Расэк постоял ещё секунду. «Не бери в голову!» – мысленно возмутился он. Что ж, он ждал от змного шпиона чего-то в таком духе, однако с трудом удержался от того, чтобы не разыскать Николая Петровича и не пообщаться с ним с глазу на глаз.

Войдя в свою комнату, Расэк застыл пораженный открывшейся картиной. Дальнюю стену полукругом занимало огромное панорамное окно. А за ним простирались бескрайние снежные покровы. Ровное безмятежное пространство голубело под лучами солнца, завораживало и притягивало взгляд.

Пол застилал пушистый белый ковер. У стены справа разместился серый диван, рядом стоял невысокий прозрачный столик. Мебель светилась ровным контуром, ожидая команд нового владельца. Напротив полусферой громоздилась конструкция, обтянутая плотной шерстяной тканью, – кровать-берлога, так ирбужцы называли место, где госковчане предпочитали спать. От кровати до противоположной стены тянулась матово-серая перегородка, за которой, судя по всему, находилась ванная комната.

Расэк плюхнулся на диван, с удовольствием вытянул ноги и отклеил ото лба металлическую полоску. Предметы вокруг перестали светиться. Он посмотрел на обод и подумал, что последний раз пользовался подобным устройством двенадцать лет назад.

Мама подарила игрушку на семнадцатый день рождения. Впервые надев обод, Расэк погрузился в удивительный виртуальный мир. Иллюзия была настолько сильной, что чувствовались запахи, а каждый предмет можно было потрогать. Он часами бродил по нарисованным городам, наблюдал за жизнью вымышленных персонажей, разгадывал загадки и выполнял сложные миссии. Спустя год загруженные в обод миры были изучены вдоль и поперек, и Расэк уже подумывал заказать с Госки что-нибудь новенькое, но не успел. Мама сообщила о болезни.

Салламека – диагноз звучал вполне безобидно, но на деле означал смертный приговор. Сначала отказывал какой-нибудь внутренний орган, а затем в считаные дни болезнь распространялась по всему организму, и мало кого из пациентов удавалось спасти.

Существовал единственный способ борьбы с салламекой – выявить, в каком органе притаилась зараза, и обезвредить её путем пересадки. Задача сложная, но вполне решаемая. Вот только каждый медицинский тест стоил баснословных денег, и проводить обследование можно было не чаще раза в год, иначе пациент быстрее умирал от облучения.

Узнав о маминой болезни, Расэк забыл о виртуальных играх. Он бросил учёбу, днем подрабатывал в ресторане, по вечерам делал за бывших одногруппников домашнюю работу. Каждая копейка отправлялась на медицинский счет. В первый год они проверили сердце, на следующий – печень, далее по плану была селезёнка. За неделю до третьего теста мама предъявила ультиматум: или Расэк возвращается к учебе, или она больше не возьмет у него ни копейки…

И вот теперь, глядя на тонкий металлический обод, Расэк думал, что только благодаря маминому упорству стал детективом. Он достал из сумки чистую одежду, придирчиво оглядел стопку земных футболок, выбрал красную с изображением человеческого мозга. Белая надпись недвусмысленно намекала: «Use it»[1], и Расэк намеревался последовать совету. Но для начала нужно было привести себя в порядок.

В ванной царил полумрак, свет поступал сюда только из основной комнаты, и его явно не хватало. К потолку за длинный металлический трос был подвешен огромный прозрачный шар – госковчанская ванная. Она наполовину была заполнена водой и ждала, когда новый владелец соизволит смыть с себя пыль и усталость. Расэк тяжело вздохнул и принялся стягивать одежду. Глупо было надеяться, что госковчане снабдят гостевые комнаты нормальным душем. Но в отсутствие выбора годился и гигантский шар.

Он потрогал воду, та оказалась горячей и приятно обжигала кожу. Расэк забрался в ванну. Круглое дно тут же изменило форму, подстраиваясь под тело, в спину ударили тонкие водяные струи, под головой образовалась удобная подставка. «Не так уж плохо» – заключил Расэк, а шар тем временем заполнился сладковатым паром. Из боковых отверстий полилась бледно-розовая жидкость, он вдохнул ягодный аромат и улыбнулся, можно было расслабиться и наконец подумать о деле.

Биографию жертвы Расэк изучил еще на Ирбуге, где каждый хотя бы раз слышал имя Мирелка Тавер. Талантливый учёный, бизнесмен, владелец десятка различных компаний, создатель технологии знаменитого ирбужского купола – огромной прозрачной конструкции, воздвигнуть которую можно было за несколько часов. Купола использовались для защиты важных объектов, и ещё никто не нашел способ обойти их систему безопасности. Мирелк продал технологию властям, а сам переключился на новую задачу – энергетический кризис.

Переселившись на Ирбуг четыреста лет назад, бывшие обитатели Торнора столкнулись с миллионом проблем. Тогда мало кого волновали вопросы экологии и ограниченности ресурсов. Нужно было обживать планету: растить урожай, строить школы и больницы, налаживать производство и воздвигать заводы. Время шло, энергетические запасы истощались. Двадцать лет назад их стало настолько мало, что ученые забили тревогу. Сырья не хватало, а природные источники, такие как солнце и ветер, не могли заткнуть образовавшуюся энергетическую дыру.

Ирбужцы обратились за помощью к мохнатым соседям. Вот только госковчане, разгадавшие тайну холодного ядерного синтеза, не привыкли бесплатно делиться. Они предложили взаимовыгодное сотрудничество: ирбужцы позволяют им строить на планете заводы, а они взамен поставляют энергию по приемлемым ценам. Конечно, ирбужцев такие условия не устраивали, но и особого выбора не было. Госковчане взяли соседей в тиски и не желали идти на уступки. Другие расы помочь не могли.

Ирбужцы даже подумывали заполучить технологию силой, но госковчане предусмотрительно снабдили заводы системой самоуничтожения. Приходилось играть по чужим правилам. По крайней мере до тех пор, пока кто-то не отыщет выход. И вот два года назад Мирелк Тавер вызвался помочь родной планете.

Он не жалел на исследования собственных денег. Построил лаборатории, снабдил их оборудованием и нанял лучших ученых. А сам тем временем перебрался на Симор, чтобы заняться любимым хобби – астрофизикой. Он планировал построить на планете космодром, хотел изучить её поверхность из космоса. Именно на Симор ему пришло известие о том, что соотечественники выбрали его представителем Ирбуга на межпланетном саммите. На время Мирелк оставил строительство космодрома и отправился на Госку. Ну а дальнейшая судьба ирбужского ученого, бизнесмена и политика оказалась весьма прискорбной.

Лежа в горячей воде, Расэк размышлял о мотиве. Кому могла понадобиться смерть Мирелка? Близких родственников у него не было, родители давно умерли, а семью он так и не создал. Все своё имущество Мирелк завещал различным научным фондам, пожалуй, каждый из них был заинтересован в том, чтобы получить деньги быстрее, но могло ли убийство иметь столь банальную причину? Расэк решил, что стоит отправить телеграфом запрос на Ирбуг. Пусть коллеги соберут об этих фондах-наследниках как можно больше данных.

Далее по списку шли госковчане. Если предположить, что ученые в лабораториях Мирелка совершили прорыв и продвинулись в освоении технологии холодного ядерного синтеза, тогда мохнатые соседи могли избавиться от конкурента. Вот только что дает убийство главного инвестора? Чтобы сохранить открытие в тайне, пришлось бы отравить ядом еще с десяток учёных. Смущал и отчет, который Алиса доставила жертве. Почему документ исчез с места преступления? Для чего Мирелку понадобилась информация о траектории земных комет? Как всё это связано с межпланетным саммитом? И могут ли к убийству быть причастны земляне?

Горячий пар обволакивал сознание. Глаза слипались, Расэк не спал с того самого момента, как покинул Ирбуг. Он поморгал и попытался ещё раз сосредоточиться на имеющихся фактах. Разум не желал работать. Веки стали невыносимо тяжёлыми, тело отказывалось шевелиться. «Нужно осмотреть место преступления» – подумал он, на минуту закрывая глаза, а спустя мгновение уже спал в госковчанской ванной.

Глава 9. Вторая жертва

Расэк проснулся от резкого звука, будто кто-то со всей дури шарахнул металлом о металл. Он подскочил и понял, что всё ещё находится в ванной. Умная систеа поддерживала температуру, а потому вода оставалась теплой. В комнате по-прежнему было темно, пар развеялся, ягодный аромат испарился. Расэк вылез из ванной и с удовольствием погрузил распаренные ступни в пушистый ковер. Тело со всех сторон обдало тёплым воздушным потоком. И тут снова раздался металлический стук. Расэк обернулся в поисках источника шума, а в следующий миг бросился к лежащей на полу одежде: на него беззастенчиво пялился толстый седой ирбужец.

– Какого дьявола?! – рявкнул Расэк, пытаясь натянуть штаны на всё ещё влажное тело. – Вы кто такой?!

Но толстяк, похоже, не слышал. Он стоял шагах в десяти и смотрел… нет, не на Расэка, чуть левее, а потом развернулся и… растаял в воздухе! В ванной между тем возникла матово-серая перегородка, которая и раньше отделяла её от основной комнаты.

Расэк оставил попытки одеться и в сердцах швырнул штаны на пол.

– Мохнатые извращенцы, – проворчал он, наконец сообразив, что именно произошло.

Кем бы ни был незваный гость, он наверняка уже удалялся по коридору в сторону основного холла. Конечно, он не видел Расэка голым, всё это время толстяк стоял за дверью и ждал, когда ему откроют. А умная госковчанская система услужливо сделала перегородки прозрачными, чтобы хозяин комнаты видел, кто к нему пришёл.

Тёплый воздух по-прежнему обдувал тело. Расэк дождался, когда высохнут волосы, оделся и привычно поискал глазами зеркало. Спросонья голова отказывалась соображать, а потому он не сразу догадался, что для созерцания самого себя понадобится обод.

Устройство нашлось в основной комнате, на столике у дивана. Расэк приложил металлическую полоску ко лбу и соединил кончики пальцев. Перед глазами возникла едва уловимая плёнка персонального экрана. На экране мерцала чёрная точка, а под ней значилось: «Керберг Сабуре. Пропущенный вызов». Скорее всего этот Керберг и был тем самым толстым ирбужцем, что приходил в гости. «Подождёт немного», – решил Расэк, после чего сжал кулак, вызывая основное меню обода.

Конечно, госковчанин на его месте не стал бы использовать столь примитивный метод. Зачем перебирать список команд, когда для каждой существует специальный жест? Но Расэк знал только основные: включить-выключить, вперед-назад, быстрее-медленнее, вверх-вниз и так далее. Этого вполне хватало для виртуальных игр или, скажем, чтобы обогнать Алису в соревновании на госковчанских креслах. Но любой мохнатый ребёнок рассмеялся бы, узнав, что Расэк перебрал с десяток пунктов меню, прежде чем отыскал зеркало.

Наконец посреди комнаты возникла его объёмная копия. Она стояла с задумчивым видом глядя в одну точку перед собой, а спустя секунду сосредоточенный взгляд сменила довольная улыбка. Расэк сделал дугообразное движение пальцем, и копия повернулась к нему правым боком, не переставая при этом воссоздавать эмоции оригинала: чуть вздернула брови и скривила губы в усмешке. Расэк снова развернул отражение к себе и придирчиво осмотрел одежду.

Непривычно было видеть себя чёрно-белым: красная футболка превратилась в тёмно-серую, жёлтые штаны были лишь на тон светлее, а кожа стала бледной, бесцветной, в точности, как у землян. Расэк впервые задумался о том, что госковчане, должно быть, видят людей и ирбужцев одинаковыми.

Он выключил зеркало и послал сигнал ответного вызова Кербергу Сабуре. Практически сразу в комнате возникло просторное серое кресло и сидящий в нём толстый ирбужец. Проекция была настолько реалистичной, что казалось будто давешний визитер (а это без сомнений был именно он) решил снова заглянуть в гости. Только чёрно-белые цвета не давали забыть, что и кресло, и ирбужец на самом деле находятся в другом месте. На левой щеке толстяка неровным овалом размещалось огромное родимое пятно, виски закрывали седые пряди, от лба к макушке тянулась лысина.

– Детектив Расэк! Ну наконец-то! А я уж думал, что не сумею вас отыскать.

– Чем могу быть полезен? – неприветливо буркнул Расэк.

Он не собирался тратить время на пустые разговоры. Скорее всего старик заметил в холле соотечественника и попросту решил поболтать. Но лучше бы ему поискать в собеседники кого-нибудь другого.

– Думаю, это я могу быть вам полезен. Меня зовут Керберг, я прибыл сюда заменить Мирелка Тавер и жду не дождусь, когда смогу сообщить вам последние новости.

– Я вас слушаю. – На этот раз в тоне Расэка было больше учтивости. Что-что, а новости ему не помешают.

– Тринадцатая комната, детектив. Коридор номер два. Не задерживайтесь.

Старик стукнул по воздуху пальцем и испарился. Расэк раздраженно нахмурился, он терпеть не мог, когда кто-то (помимо начальства, разумеется) говорил с ним командным тоном. С чего этот Керберг раздаёт приказы? Политические привилегии таких прав не давали, а если старик считает иначе, это его личное дело.

Рассудив таким образом, Расэк решил ещё ненадолго задержаться. Если распоряжения Керберга можно было смело игнорировать, то команды собственного желудка требовали скорейшего исполнения. Уже минут пять тот настаивал на перекусе.

Расэк знал, что госковчане снабжают все жилища пищевыми автоматами, однако ничего подобного в комнате не заметил: диван, столик, кровать-берлога, перегородка, ведущая в ванную… Он не сразу разглядел за кроватью небольшой матово-серый шкафчик. Если бы не светящийся контур, шкафчик бы так и остался не замечен.

«А вот и еда».

Расэк подошёл ближе, ткнул в шкафчик пальцем, и перед глазами возникло меню. Видимо, обод решил подсобить временному владельцу, а потому сразу вывел список блюд с ирбужскими вкусами.

Однажды Расэк уже пробовал госковчанскую пищу: как-то ходил с коллегами в ресторан для мохнатых соседей, после чего решил подобные эксперименты не повторять. Конечно, питательные смеси содержали все необходимые элементы и легко усваивались, но на этом их преимущества заканчивались. Неважно, какой вкус значился на упаковке: мирцелии, слиор или кардутурский салат, – выбирай что угодно, всё равно получишь бутылку с пресной дрянью, ничего общего с оригинальным блюдом не имеющей.

Поэтому Расэк не стал долго заморачиваться и наугад ткнул в «смесь питательную со вкусом буоки». Автомат-шкафчик негромко пискнул, затем в его передней стенке образовалось отверстие, демонстрируя прозрачную бутылочку с густой бежевой жидкостью. «Ваш обед готов», – услужливо сообщил персональный экран и добавил, что с депозита списано пятьдесят лупов.

– Спасибо, – проворчал Расэк, извлекая бутылку.

Он вернулся на диван, заранее скривился и сделал глоток. Ожидания полностью оправдались: смесь была холодной, пресной и совершенно безвкусной. Но выбирать не приходилось, другой пищи на Госке не было, а сами мохнатые, видимо, считали, что проявляют верх гостеприимства, снабдив своё пойло названиями инопланетных блюд.

С горем пополам Расэк осушил бутылку, вернул её в шкафчик и направился во второй коридор. Это был тот самый дипломатический участок восемнадцатого сектора, который госковчане отключили от надзора. Он остановился между комнатами двенадцать и тринадцать, раздумывая, с какой начать. В первой нашли тело Мирелка, и Расэк как раз собирался там побывать. Во второй ждал вновь прибывший ирбужский политик, обещавший сообщить важные новости. Осмотреть место преступления или пообщаться с Кербергом Сабуре? Расэк решил для начала уделить две минуты политику. Вдруг он действительно знает что-то важное?

Полоска двери пульсировала белым светом. Расэк указал на неё пальцем, и в ответ раздался резкий металлический звук, такой же, что разбудил его в ванной. Значит, Керберг Сабуре был на месте. В противном случае дверь бы беспрепятственно открылась.

Мохнатые соседи относились к личному пространству иначе, чем ирбужцы. Они не привязывались к вещам, не покупали дома и уж тем более не обживали и не украшали их на свой вкус. Пара-тройка сменных костюмов и обод – вот полный список имущества любого госковчанина. Они жили в комнатах наподобие той, в которой разместился Расэк. Пока их скромные пожитки находились внутри, номер считался зарезервированным. Но это не означало, что туда не мог попасть посторонний. Стоило временному владельцу выйти за порог, кмната открывалась всем желающим.

Например, сейчас кто угодно мог зайти в покои Расэка и изучить содержимое его сумки. Вот только ни одному госковчанину подобная мысль не пришла бы в голову. Да, они могли подождать на диване или купить в автомате еду, в крайнем случае – принять ванну, но никогда не стали бы трогать личные вещи. Просто смысла в этом не видели, а может это надзор приучил мохнатых соседей соблюдать правила и вести себя прилично. Выходило, что на Госке личное пространство являлось одновременно и неприкосновенным, и общедоступным.

Расэк позвонил во второй раз. Видимо, официальное лицо Ирбуга занималось чем-то важным, а потому открывать дверь не спешило. Расэк подождал ещё минуту и собрался уже было уйти, но тут в стене образовалось прямоугольное отверстие.

Комната Керберга была точной копией той, в которой обосновался Расэк. Такое же панорамное окно во всю стену, перегородка, отделяющая ванную, кровать-берлога, пушистый белый ковер. Единственным отличием были два серых кресла, стоящие напротив дивана. В одном из них восседал массивный седой ирбужец с огромным родимым пятном на левой щеке. Одет он был в просторную желтую рубашку и светло-голубые штаны. Руки застыли на уровне упитанного пуза, пальцы выписывали в воздухе узоры. Губы беззвучно шевелились.

– Присядьте, детектив. – Старик говорил на ирбужском, взгляд его был устремлен в одну точку, веки слегка подрагивали. – Я почти закончил.

Расэк опустился на диван и изучающе посмотрел на Керберга: бегающие по воздуху пальцы, беззвучное движение губ, напряженный взгляд… Похоже, официальное лицо Ирбуга коротало время, играя в госковчанские виртуальные игры.

Керберг будто почувствовал недовольство Расэка и соединил ладони, отключая симуляцию.

– Занятная вещица, – проговорил он, массируя веки. – Слышали, что госковчане выпустили первую цветную версию «Снежного стража»?

– Слышал, – кивнул Расэк. – Только, насколько мне известно, в этой игре слишком много багов.

– Да, пожалуй, – ухмыльнулся старик, откидываясь на спинку кресла. – Голубая кожа фрионцев выглядит очень хм… экзотично, да? Но для госковчан и это прорыв.

Он поскреб родимое пятно и выжидательно уставился на Расэка.

– Вы хотели что-то мне сообщить, – напомнил тот.

– Хотел. Но для начала давайте разберемся с формальностями, да?

Расэк вопросительно вздернул брови, но старик не обратил на это внимания. Он поднялся с кресла и, тяжело переступая, двинулся к кровати-берлоге. Пока дипломат, присев на корточки, что-то искал под шерстяной тканью, Расэк раздраженно барабанил пальцами по подлокотнику. Он терпеть не мог таких типов: считают, что вправе распоряжаться чужим временем, раз их выбрали на высокий дипломатический пост. Если Керберг не планирует сообщить ему что-то важное, значит, пришло время попрощаться.

Наконец старик вернулся и протянул Расэку телефон – оранжевое устройство в виде половинки шара.

– Взгляните, детектив.

Он, тяжело дыша, опустился в кресло. Расэк нехотя взял телефон.

– Прошу прощения… – начал он, собираясь объяснить, что не намерен тратить время на обмен любезностями, но информация на экране заставила его прервать фразу.

– Это вы меня извините, – произнес специальный агент департамента внешней безопасности Ирбуга. – Терпеть не могу секретность, но работа, знаете ли… да…

Он развел руками, а Расэк недоверчиво хмыкнул. Шпион, ненавидящий секретность? Ну-ну… Керберг тем временем продолжил:

– Как вы понимаете, мне придется быть главным, да. Но у нас общая задача, детектив, поэтому я целиком и полностью готов положиться на ваш опыт. Чем быстрее мы найдем убийцу, тем быстрее я вернусь домой к внукам, а вы… у вас, насколько мне известно, имеется собственный интерес, да?

«Да», – раздраженно подумал Расэк, возвращая спецагенту телефон. Его злило, что шеф не только не предупредил о новом начальстве, но и рассказал Кербергу о его личных делах. Значит, старик в курсе, как для него важно раскрыть это дело. Знает, что только это избавит маму от салламеки…

Три месяца назад они предприняли еще одну попытку, и впервые за двенадцать лет тест оказался положительным. Все эти годы болезнь скрывалась в гипофизе. «Редчайший случай, – заметил врач. – Вырастить новое сердце или печень – задача вполне тривиальная, но гипофиз… насколько мне известно, такие опыты ещё не проводились». Законы Ирбуга не позволяли рисковать жизнью пациента, поэтому экспериментальную операцию могли разрешить, только если болезнь уже перешла в активную стадию. А до тех пор приходилось надеяться, что врачи успеют спасти маме жизнь, когда салламека себя проявит.

Расэк перевернул вверх дном все информационные базы, общался с лучшими докторами и выяснил, что опыты с пересадкой гипофиза всё-таки проводились. Таких случаев было всего девять, и восемь из них прошли успешно. Статистика оказалась на стороне Расэка, оставалось разобраться с юридической частью. И вот уже во второй раз его семья столкнулась с абсурдом закона. Двадцать шесть лет назад мама обошла систему и вывела его с Торнора, теперь настал черед Расэка спасать её жизнь.

Он нашел способ. Требовалась квота на экспериментальное лечение, вот только получить её было практически невозможно. Все операции планировались на пять лет вперед, не помогали ни деньги, ни просьбы, ни размахивание удостоверением детектива. Расэк уже практически потерял надежду, когда обнаружил в системе лазейку. Можно было получить квоту вне очереди, если она запрашивалась в интересах следствия. Например, медицинский эксперт просил подтвердить какую-то гипотезу или велось расследование врачебной халатности. В таких случаях требовалось согласие пациента и одобрение в высших кругах. С первым проблем не было. А вот со вторым… Кто согласится рискнуть репутацией, создавая липовые запросы? Именно поэтому шеф тянул и вечно перекладывал заявление Расэка в конец стопки. Однако в обмен на имя убийцы он наконец согласился помочь.

Керберг перекинулся через подлокотник кресла, пытаясь дотянуться до стоящего рядом столика.

– Как прошёл ваш визит на Землю? – прокряхтел он, подхватывая со стола бумажный пакетик. – Удалось что-то выяснить?

– Разумеется, – сухо ответил Расэк, – кое-что удалось.

Он не торопился делиться информацией с внезапно образовавшимся начальством. Керберг обещал новости, вот пусть первый и выкладывает.

– Хотите? – Старик извлек из пакета розовый шарик.