Отряд смертников Корн Владимир

Глава 24

Однинск

– Сдается мне, он на мели. – Прокоп, как и все остальные, смотрел на теплоход, находившийся посередине реки Одны.

– Не просто на мели – утонул он, – поправил его Денис Войтов. – Приглядись повнимательней: нижняя палуба едва из воды торчит. Вернее, надо льдом.

Они дошли наконец до Однинска. Дошли, несмотря ни на что, и теперь им предстояло пробраться в самый центр города.

«Только не все дошли», – скривился как от зубной боли Чужинов.

В гибели Крапивина Глеб винил лично себя: недосмотрел. Да – на крыше было полно трупов. Да – очень трудно отличить облудка от обычной твари, когда они валяются вот так, вповалку, залитые кровью, с многочисленными отметинами от вонзившихся в их тела пуль. Да – никто не мог предположить, что облудок окажется вместе с другими тварями на крыше: все считали, что он управляет издалека, тщательно скрываясь от людских глаз. Да – перед этим была бессонная, нервная ночь, которая всех вымотала. Все так, но это лишь оправдания, а если ищешь их себе, значит, не прав.

«И ведь какая хитрая! – Чужинов скрипнул зубами от злости. – Не бросилась сразу, когда мы были настороже, дождалась, пока не расслабились».

Продукты и патроны, оставшиеся после Романа, раскинули по похудевшим за время рейда рюкзакам. Постояли, посмотрели на могилу, возвышавшуюся над землей едва заметным бугорком, и пошли дальше, не оглядываясь.

– Следов к пароходу как будто бы нет, – оторвался от бинокля Джиоев. – Вернее, какие-то имеются, но явно не твариные и уж тем более не человечьи.

– Подходы открытые: на реке издалека будем видны, – засомневался Киреев. – С другой стороны, река – она тут везде, и обойти ее не удастся. Главное, чтобы лед выдержал.

– Куда он денется? Морозы стояли еще те, давно такой суровой зимы не было. Ну что, Глеб, потопали?

– Потопали, – кивнул тот. – Но за два раза: Рустам, Прокоп, Егор – останетесь здесь. Прикроете, если понадобится. И самое главное: увидите, что мы влипли безнадежно, даже не отсвечивайте, уходите. Попытаетесь где-нибудь в другом месте Одну пересечь. Рустам, – взглянул он на Джиоева, – я на тебя надеюсь. Список у тебя есть, но запомни: главное – первые три пункта в нем, остальное как получится. И не перегружайтесь: то, что мы должны были унести всемером, втроем вы никак не упрете. Войтов, Сема, за мной.

Река Одна, на чьих берегах и располагался Однинск, была широка. И теплоход, к которому они направлялись, старательно озираясь вокруг в надежде вовремя узреть опасность, тоже был немалым: многопалубный круизный лайнер. Группа из трех человек на заснеженном льду Одны практически не выделялась: маскхалаты, на оружии – чехлы-«колготки» и даже автоматные магазины обмотаны белым пластырем. Но такая маскировка против людей, и лишь при беглом взгляде. От тварей не поможет и самый совершенный камуфляж.

Добравшись до теплохода, поднялись в рубку, осмотрелись вокруг при помощи оптики, уделив особое внимание противоположному берегу. Дело к вечеру, им еще предстоит там оказаться и найти подходящее убежище: горячей пищи двое суток уже не видели.

Глеб вышел на крыло мостика, махнул рукой – присоединяйтесь. И сразу же словно из ниоткуда вынырнули три фигурки и ходко направились к теплоходу по уже пробитой лыжне.

– Чужак, спустись сюда, – услышал он откуда-то снизу, из глубины теплохода, голос Войтова, заставивший его напрячься: судя по интонации, ничего хорошего тот не обнаружил. И он не ошибся.

– Что там еще?

– Взгляни сам. Жуть сплошная.

– Иду. Семен, как у тебя?

Поликарпов контролировал противоположную сторону.

– Пусто, – коротко ответил тот.

– Что у вас тут случилось? Чего такие хмурые? – первым делом поинтересовался Прокоп, когда они с Рустамом и Егором поднялись на мостик. – Случилось что?

– Сейчас сам все увидишь, – ответил ему Чужинов. – Денис, Семен, останетесь здесь, вы уже там побывали.

То, что они увидели, судя по надписи на дверях – в каюте капитана, больше всего походило на декорации из фильмов-ужасов. Кровь была повсюду: на стенах-переборках, на потолке-подволоке, на полу – палубе. Как и на мебели, разломанной или опрокинутой там, где существовала хоть малейшая возможность ее сломать или уронить. Кровь застывшими потеками, россыпью брызг и целыми лужицами. На светлом пластике стены виднелся смазанный отпечаток растопыренной пятерни. Он тянулся вниз, как будто человек, оставивший его, пытался подняться на ноги, но так и не смог.

И еще: все вокруг имело отметины от пуль – погибшие здесь люди отчаянно пытались выжить, поливая пространство вокруг себя автоматными очередями.

– Все девять здесь, – произнес Рустам.

– Единственный оставшийся в живых почти до Малиновки сумел добраться, – кивнул Киреев.

Никаких сомнений не было: здесь погибли их предшественники. Соответствовало все: количество останков, автоматов АК-12, пистолетов Ярыгина, рюкзаков и остального. Рустам поднял один из автоматов, отсоединил магазин, дернул затвор – пусто. Снаряженных магазинов, как и патронов россыпью, хватало: после того как от рюкзаков остались одни лохмотья, они валялись повсюду.

– Интересно, кто из них Лева? – Киреев вглядывался в останки людей, представлявшие собой месиво из мелких осколков костей и лоскутьев одежды. – Попробуй тут разбери.

Лева, или Лев Игнатьев, считался одним из лучших проводников. Люди утверждали, что лучший все же Чужак, в чем сам Глеб сильно сомневался, хотя никому свое мнение не навязывал. Именно Игнатьев и возглавлял эту группу.

«Хороший был мужик, – подумал Чужинов. – Хотя и не без тараканов в голове».

– Представляю, как все здесь произошло, – тихо сказал Джиоев. – Ночь, темнота, и вдруг сразу несколько облудков. Тут любой голову потеряет. Нисколько не сомневаюсь: они больше друг друга перестреляли, чем их твари успели загрызть.

Глеб кивнул: по его предположениям, все именно так и случилось. Приходилось ему уже видеть подобное, а однажды и с ним самим такое едва не произошло.

– Главный вопрос – как сюда проникли облудки? – продолжил Рустам. – Иллюминаторы закрыты, стекла в них целы, дверь повреждена только пулями. Причем намеренно в нее никто не стрелял: вы только посмотрите, какой разброс. Ну не сами же они дверь им открыли? Не такие это были люди, чтобы просто взять ее и открыть, без всякой подстраховки.

– Загадка, – согласился с ним возникший на пороге Денис Войтов. – И очень бы хотелось ее разгадать. – Не из праздного любопытства… должна быть причина, по которой твари сумели проникнуть внутрь. И если ее узнать, вполне возможно, это поможет спасти собственные жизни. – Единственный светлый момент – патронами теперь разживетесь, не сочтите за циника.

У Войтова тоже был АК-12, но под «семерку»[17], и самому ему не светило ничего.

Они в очередной раз тщательно осмотрели каюту, но ни к какому выводу не пришли.

– Так, Пинкертоны, пять минут на то, чтобы собрать патроны, и гоу отсюда, время уходит, – скомандовал Глеб и бросил на место, где разыгралась трагедия, прощальный взгляд: «Совсем немного не дошли: вон он, шпиль на крыше медицинского научного центра, его из иллюминатора видно. И еще, как сказал Денис, не хочется быть циником, но все-таки жаль, что они не успели там побывать. Тогда бы здесь оказались нужные нам вещи и не пришлось бы туда топать. Если, конечно, хоть что-нибудь осталось, ведь даже часть патронов пришла в негодность после зубов тварей», – и он аккуратно прикрыл за собой дверь.

Чтобы попасть в медицинский центр, который и являлся целью их пути, оставалось всего лишь пересечь улицу. Заснеженную, как и другие, с едва угадывающимися автомобилями. Они стояли и смотрели на него из окон дома напротив, перед тем как совершить решающий бросок.

– Раньше было проще, – размышлял Киреев. – Залез на любую возвышенность, будь то автобус, будка какая-нибудь трансформаторная или еще что-нибудь в том же роде, и ты царь горы – знай постреливай вниз. После того как появились облудки, такая тактика может не прокатить.

– Раньше – да, – согласился с ним Поликарпов. – И откуда только они взялись? Глеб, базу где сделаем? Здесь или уже на месте?

– На месте, – не раздумывая, ответил тот. – Считаю, на четвертом этаже правого крыла, там практически все стекла целы. А значит, снега внутри быть не должно.

«База не база, но временное пристанище необходимо. Надежное, где придется провести как минимум пару ночей и где можно оставить на время поиска часть вещей. Нахрапом вряд ли получится: заскочили, схватили все, что нужно, и сразу назад. Неизвестно, сколько времени понадобится, чтобы все отыскать».

– Музей тоже в правом крыле, на втором этаже, – продолжил он. – И еще нам обязательно нужно побывать в библиотеке. Библиотека на первом, но крыло левое.

– Вот где точно все снегом занесено: ни одного стекла целого, – сказал Прокоп. – Могу себе представить, что там сейчас с книгами: четыре зимы минуло. За зиму снега туда надует, летом он стает… влажность, сквозняки. Книги, гарантированно, плесенью уже покрылись. Странички у них слиплись, покоробило их. Так что надежды мало. Надеюсь, что с оборудованием все не так.

– Книги – дело второстепенное. Главная наша задача – разыскать хотя бы один микроскоп в хорошем состоянии.

– Причем обязательно безапертурный, – добавил Денис Войтов. И, как будто не замечая недоуменного взгляда Киреева – это что еще за хрень? – как ни в чем не бывало продолжил: – Я всегда медичек обожал. Все такие девочки циничные, а главное, раскованные. А компанейские какие! Эх, где все это!

– Там же, где и остальное. Потопали, – и Глеб передвинул автомат с плеча на грудь.

Шли медленно, настороженно поглядывая вокруг. Все они – люди опытные, и потому каждый знал, что чаще всего проблемы начинаются, когда до цели совсем близко, всего-то пара сотен шагов. Причем такие проблемы, что прежние могут показаться детской забавой.

Почему-то здание медицинского центра представлялось Чужинову таким мрачным, что хотелось развернуться и уйти. Уйти быстро, желательно бегом, совсем не так, как они к нему приближались. Шедший первым Глеб оглянулся на остальных: у него одного такое чувство? Но нет, судя по лицам спутников, нечто подобное испытывал каждый. Киреев даже высказался:

– Ощущение какое-то хреновое, как будто гнетет что-то. Может, кубло рядом?

Глеб только пожал плечами: может, и кубло.

– Чужак, – негромко окликнул его Семен, – ты только взгляни!

Сначала Глеб даже не понял, о чем это он. Пятиэтажный жилой дом, частично тронутый пожаром, стоял в стороне от их пути. Что в нем необычного? Как будто бы нет ничего такого, на что стоило обратить внимание. И тут Чужинов вздрогнул. Рустам, завидев такую его реакцию, невольно сжал автомат: уж если Чужак проявил эмоции – дело серьезней некуда.

– Что это? – несколько мгновений спустя ошеломленно спросил сам Рустам, когда сообразил, что именно поразило этих двоих. – Это то, что я вижу или у меня глюки начались?

– Нет, Рустам, не глюки. Второй раз подобное вижу.

– Вот это да! – вглядевшись, изумился Денис, а Егор едва не присвистнул.

И только Киреев продолжал вертеть головой:

– Объясните дураку, что не так?

– Ты на стену посмотри! – указал ему Денис. – Видишь?

– Да что я там должен увидеть, мля?! – Не сдавался Прокоп. – Какая-то хрень. – И тут же: – Глазам своим не верю! Да как же это так?! Такого быть не должно! – Прокоп переводил взгляд с одного на другого, словно пытаясь убедиться в том, что ему не привиделось.

– Пошли, – опомнился первым Чужинов. – И внимательней по сторонам, как бы хозяин не заявился.

Изображение на стене чем-то походило на уже виденное Чужиновым и Поликарповым в Хмырниках. Множество темных линий, которые пересекались между собой, закруглялись в спираль или соединялись в одной точке. На первый взгляд линии совершенно хаотичные, но Глеб готов был поклясться чем угодно, что в них заложен какой-то смысл. Непонятный, абсолютно чуждый человеческому пониманию, но смысл. Как выразился Рустам – глюки? Но почему сразу у всех? И почему все они, судя по реакции, тоже увидели в этом рисунке логику?

«Твари продолжают мутировать. Пройдет какой-то срок, год, два, три, пусть десять лет, и они станут разумными. И как тогда выжить жалким остаткам человечества, что еще не вымерло, если твари по-прежнему будут относиться к людям все с той же лютой ненавистью?» – грустно размышлял он.

Глава 25

Амброзия из тушенки

На четвертый этаж медицинского центра попали без приключений. Отыскали подходящее помещение, состоящее из двух смежных комнат. Укрепили дверь, ведущую в длинный коридор, придвинув к ней вплотную пару шкафов. Поставили в самом коридоре по обе стороны пару простеньких растяжек, целью которых было выдать шумом крадущуюся тварь. Стараясь не шуметь, устроили в нем настоящий завал из мебели, оставив узкую щель, через которую едва можно было протиснуться.

В помещении, когда-то служившем комнатой отдыха для персонала, явно бывали люди: тварям и в голову бы не пришло выдвигать ящики шкафов в надежде обнаружить что-либо ценное. Или выбросить из него предметы, имеющие отношение к электричеству.

Все молчали. Прокоп, после гибели Крапивина добровольно взваливший на себя обязанности повара, готовил ужин из армейских рационов. Закипала вода для чая, а его, благодаря щедрой руке Санеева из Малиновки, имелось с избытком.

– Малой, – нарушил наконец тишину Киреев, обращаясь к Егору, – сервируй стол. Там, в шкафчике, посуды полно. И даже пачка салфеток непочатая. Посидим по-человечески.

– Я видел, Андреич, – кивнул тот. – Сейчас сделаю.

– Вкусно пахнет, – потянул носом Семен. – Казалось бы, обычные консервы, но запах такой, что слюни сами начинают капать.

– Подожди немного, и они тебе вообще амброзией покажутся: крошки с утра во рту не было, а время уже седьмой час, – взглянул на наручные часы Прокоп.

– Амброзия жидкая, неучи, – присоединился к разговору Войтов. – И вообще: амброзия – это пища богов. При всем своем богатом воображении не могу представить, чтобы боги тушенкой питались, – скалился Денис.

– Специально для тебя, Дёня, я сейчас ее водой разбодяжу, чтобы жидкой стала. Аполлон, мля. Ты бы, кстати, за своим здоровьем получше следил: что-то покашливать в последнее время начал, хотя за прошлый мед еще не рассчитался. И вообще, давайте лопать, пока горячее, – улыбаясь в усы, проворчал Киреев, переставляя банки на стол.

– Жаль, что не Афродита. – Рустам улыбался тоже.

– Так, олимпийцы, будет вам и нектар, – и Чужинов установил в центре стола фляжку со спиртом. – Прибытие отметим. Но не всё, – сразу же предупредил он. – Нам еще обратная дорога предстоит.

– Хорошее дело ты затеял, начальник, – и Поликарпов довольно потер ладони.

– Кому водой разбавить? – Прокоп, разлив спирт в тесно стоящие друг к другу кружки, закрутил пробку, возвращая емкость Чужинову.

– Егору, кому же еще?

– Я как все, – запротестовал Егор и на всякий случай прикрыл кружку ладонью.

– Ну тогда за успех безнадежного дела! – произнес тост Киреев и, глубоко вздохнув, влил спирт внутрь.

Выпили и остальные, дружно посмотрев на Егора: все-таки у человека первый опыт. Возможно, придется помочь, например, постучать ладонью по спине, помогая отдышаться. Но нет: тот лихо махнул содержимое кружки в рот и принялся за еду. И лишь заслезившиеся глаза отчасти его выдавали.

– Хорошо, но мало! – заявил в конце трапезы Семен, тщательно вытирая ложку бумажной салфеткой.

– Ты о чем? – поинтересовался Войтов, сгребая со стола пустые упаковки и отправляя их в обнаруженный в шкафу черный пластиковый мешок, затем тряпкой смахнул туда же оставшиеся после еды крошки.

«Денис такой и есть, – наблюдая за ним, думал Глеб. – Во всем порядок любит, чего ни коснись. «Любой бардак оскорбляет мое эстетическое начало», – вспомнил он слова самого Войтова.

– Да обо всем сразу, – пояснил Семен. – Я бы еще столько же съел, не говоря уже о спирте.

– Вернемся – заставим Ларионова стол нам выставить, – мечтательно закатил глаза Рустам. – И чтобы обязательно с девочками!

– Стол, что ли, с девочками? – Денис сделал вид, что не понял.

Джиоев лишь досадливо отмахнулся:

– Дёня, дурака не включай. Что я, и там должен на твою небритую рожу любоваться? Ну уж нет, ты мне и без того хуже горькой редьки надоел.

– А с чего это он должен стол тебе выставлять? Да еще и с девочками? – гнул свое Войтов. – Как будто бы мы не для него стараемся, для всех. В том числе и для себя лично.

– Какое же ты все-таки приземленное существо, Войтов, – поморщился Рустам. – Нет в тебе никакого чувства прекрасного, и чужое ногами топчешь.

– Собственно, да, чувство прекрасного именно в том и заключается – чтобы стол, сплошь заставленный бутылками, груда шашлыка под самый потолок и много-много пьяно хихикающих полуголых девочек, с нетерпением ожидающих команды остаться совсем без одежды. Много девочек, много мяса, много бухла!

Глеб смотрел на них с улыбкой. Рустам с Денисом случайно встретились в каком-то поселении. Оба они – отличные спецы и потому, быстро став напарниками, никогда не оставалась без работы: заказов на них сыпалось множество. Но изводить друг друга могут часами, причем всегда с переменным успехом.

– То-то ты в Малиновке аскезу соблюдал! А чего это тогда Светочка в глазки твои на следующий день заглядывала, ручки к груди прижимала? Ах, Денис! Ах, Денис! – передразнил Рустам неведомую Чужинову Светлану.

– Мы с ней говорили о трактовке Библии, – скромно потупил глаза Войтов.

– Да ты у нас Арамис оказывается! А с Оленькой на следующую ночь суры изучал?

Денис уже собрался что-то ответить и даже язвительно усмехнулся, когда Киреев неожиданно спросил:

– Глеб, в Хмырниках такие же письмена на стене были? Или рисунки – черт их разберет?

– Чем-то они схожи, но не более того. Правда, и от тех жуть брала.

Поликарпов кивнул, соглашаясь.

– Есть такое дело. И вообще, это что же получается? Твари на глазах умнеют, такими темпами скоро они и цивилизацию свою строить начнут.

– Цивилизацию каннибалов? Они же и друг друга жрут только в путь? – усомнился Киреев.

– У людей когда-то каннибализм тоже был самым обычным делом. Перестали же, за редким исключением? Вот и эти перестанут. Страшнее другое: судя по их ненависти к людям, нам в этой цивилизации места не будет. Так что либо мы их, либо они нас. – Денис посерьезнел на глазах.

– Пока что они нас, – мрачно сказал Рустам. – Не скажу, что их становится все больше, возможно, поголовье даже сократилось, но пока в этой войне мы безнадежно проигрываем.

– Без электричества мы – ничто, – заявил Прокоп, и все согласились с ним. – Я бы лет пять жизни отдал за самый простенький прибор ночного видения, и чтобы без всяких последствий от его использования. Эх, да будь у нас техника вообще!.. Представьте, мы сюда почти месяц перлись, а на каком-нибудь бардаке[18] нам бы двух дней хватило. И то, с обеденными перерывами и ночевкой.

Не знаю, как насчет цивилизации тварей, но если так дело пойдет и дальше, то останутся люди лишь где-нибудь в пустынях, джунглях да на севере в тундре оленей пасти. Но надолго ли? Рано или поздно эта мразь и туда доберется. Возможно, всех не убьют – в своих зоопарках держать будут, как реликтовых животных. Да что там говорить! – И он тяжело вздохнул.

Все молчали: говорить было нечего. Хотя бы потому, что на подобные темы столько уже говорено! Любимая мечта для всех – чтобы вновь можно было безопасно пользоваться электричеством. Да и не только им. Ладно бы, только те приборы и механизмы, которые напрямую от него зависят, но ведь имеется и множество других. Тот же дизель. Принцип его работы основан на высоком сжатии топлива, казалось бы – заводи, поехали! И для этого можно обойтись и без аккумуляторов, и без электрических цепей.

«Или тот же паровоз. Уж там-то чего, казалось бы, опасаться? Пытались в одном месте запустить железную дорогу, и тоже плачевно все закончилось. Как будто специально нас кто-то в каменный век отбросил», – думал Чужинов.

Ходили упорные слухи, что есть люди, на которых электричество не действует вообще, и они могут пользоваться им без всякой опаски. Все о них слышали, но лично с ними не встречался никто.

– Все, спать, – скомандовал Глеб. – Лампу не тушим, при свете веселее.

По дороге сюда они смогли разжиться почти полной канистрой бензина, и оставалось только добавить в него достаточно соли, чтобы пользоваться им вместо керосина без опаски.

– Первыми заступают Егор с Киреевым, следом Поликарпов и я. Иначе два этих мушкетера на полночи заведутся, рассуждая о высоких чувствах, – улыбнулся Чужинов.

Дежурить придется по двое, пусть сон теперь сокращался у каждого: свежа была в памяти картина каюты круизного теплохода. По-прежнему непонятным оставалось и то, каким образом туда смогли проникнуть твари. Чья-то беспечность? Не тот Игнатьев человек, чтобы дать кому-то расслабиться хоть на секунду.

Чужинову все не давала покоя мысль, высказанная самым молодым из них – Егором.

– Только не сочтите за бред, – сказал тот, когда они еще были на теплоходе. – Вдруг появились и такие облудки, которые могут влиять не только на себе подобных, но и на людей? Допустите на мгновение, что они все же существуют. Тогда все становится ясным: кто-то из своих же дверь и открыл, сам того не желая.

Двое дежурных для того, чтобы приглядывали друг за другом, и Глеб об этом заявил в открытую. Если, конечно, твари не способны взять под контроль сразу обоих. Но не бодрствовать же всем вместе? Да и дежурить по трое – это уже перебор.

– Эх, Сема, как я теперь тебя понимаю! – ворочался в спальном мешке Денис.

– Ты о чем? – сразу же откликнулся Поликарпов, ожидая услышать в свой адрес какую-нибудь очередную колкость, коими Войтов был переполнен доверху.

– Это я о твоей любви к парилкам, – ответил тот. – Вернемся, сутки из нее не вылезу.

– Я – неделю, – сказал Рустам. – Даже если без девочек. А вообще надо было в библиотеку наведаться.

– Чего ты там забыл?

– Какую-нибудь книжку интересную перед сном почитать. Чтобы с драконами и магией, я вообще любитель подобного чтива.

– Откуда там подобное, любитель драконов? Здесь медицинское учреждение, научный центр. Да и врешь ты все: поди анатомический атлас прихватил бы, чтобы на какие-нибудь gluteus полюбоваться.

– Чего? – Рустам протяжно зевнул.

– Ягодичные мышцы на латыни. Что тебя еще может заинтересовать?

– А ты-то откуда название знаешь? От своих знакомых медичек набрался?

– Я – человек образованный в отличие от некоторых, – фыркнул Войтов.

– А скажи тогда… – Рустам некоторое время помолчал, вероятно, собираясь поставить Дениса в тупик. – Ладно, можешь не говорить: все равно не знаешь. Gluteus, – хмыкнул он. И через некоторое время, как будто бы в полудреме: – Как только вернемся, так сразу Войтова и убью, достал уже.

– А это для чего? – Семен Поликарпов вертел в руках инструмент, похожий на огромный пинцет, но с рукояткой, очень напоминающей пистолетную, и с винтовым зажимом.

На миг оторвавшись от окна, сквозь которое он наблюдал за улицей, Войтов взглянул в его сторону.

– Для удаления гланд, – пояснил Денис.

– Изуверы – таким в глотке ковыряться, – пробормотал Семен, после чего взял следующий экспонат, выглядевший еще более зловеще.

– Во, цепная пила! – Он покрутил ручку сбоку, отчего цепь со скрежетом провернулась. – А ею что делали? Кости пилили?

– Да, Сема, именно кости. Причем черепные: пила для трепанации, – снова посвятил его Войтов.

– Дёня, и откуда ты все знаешь? – изумился Поликарпов.

– Семен, там же написано, взял бы и посмотрел. Музей это, без объяснений нельзя.

– Денис, что там? – Чужинов рассматривал два микроскопа, выбирая из них тот, который стоит взять с собой. Оба выглядят не новыми, непонятно, что у них с линзами, и вообще, рабочий ли хотя бы один из них. Возьмешь не тот, а потом окажется, что, рискуя жизнью, пер на себе ненужную вещь, которой место на свалке.

– Как будто бы больше не было, – откликнулся тот.

Мелькала на горизонте парочка зимних тварей, затем они куда-то исчезли.

– Подойди, Денис, ты ведь у нас главный специалист по оптике. Семен, подмени его.

Сам Чужинов последний раз пользовался микроскопом еще в школе на уроке биологии. Как пользовался – смотрел вместе со всеми по очереди на предметное стеклышко, а что на том было, он и забыть-то давно уже успел.

Они находились в музее, вернее, в зале экспозиции, посвященной истории развития медицины. Некоторые экспонаты представляли собой такую древность, что, глядя на них, Семен Поликарпов невольно вздрогнул. Но сейчас, когда в мире отсутствовало электричество, именно они оказались востребованными и именно за ними и пришли люди в Однинск по просьбе Старовойтовой.

– Чужак – это не та оптика, которой я привык пользоваться, – начал объяснять Денис, после того как осмотрел оба экземпляра. – Ты бы у меня еще о телескопах проконсультировался. И вообще, что тут соображать: давай оба захватим. Не такие уж они и тяжелые, допрем.

– Я и сам так думаю, – кивнул Чужинов. – Но упаковывать сам будешь, не отвертишься.

Подошел Киреев, взвесил на руках один из микроскопов.

– Допрем, чего уж там. Плохо, что они разные, один сломается – другой на запчасти пошел бы.

Войтов скептически усмехнулся:

– Андреич, это тебе не движок к трактору «Беларусь». Тут настройки тонкие, вероятно, еще и специального оборудования требуют. Хотя русский Ваня при нужде из пылесоса и бензопилы компьютер соберет.

– Все, подхватили, – кивнул Глеб на отобранные инструменты и оборудование.

Куча получилась приличная, а с учетом заказанной Старовойтовой литературы, вес выходил еще тот, и нести его предстояло на себе. Глеб вздохнул, заранее смирившись с неизбежным.

– Сема, понравилась тебе эта гландовыдиралка, с собой захвати. Применение найдем: глядя на нее, любой язык развяжется, все, что знает, выложит, – шутя предложил он Поликарпову.

– Особенно если не гланды, а кое-что другое ей зажать, – добавил от себя Прокоп. – Вообще соловьем запоет.

– Тогда уж лучше пилу для трепанации, – хохотнул Поликарпов. – От одного взгляда на нее жутко становится. Так, по-моему, мы опять влипли, – внезапно заявил он, щелкая предохранителем автомата.

Глава 26

Сектанты

Одним прыжком Глеб оказался у окна. Осторожно выглянул из него, ожидая увидеть тварей. Судя по изменившемуся голосу Семена – много тварей.

– Что? Где? – успел спросить он, когда обнаружил вдали группу людей, направлявшихся в сторону медицинского центра.

«То, что мы влипли, еще не факт, – мысленно не согласился с Семеном Чужинов. – Возможно, это банда мародеров. Хотя сомнительно: существует множество других мест, где значительно спокойнее, а хабара[19] нисколько не меньше. Ясно одно: они обязательно должны наткнуться на следы от наших лыж: ни ночью, ни днем снегопада не было. И все же будем надеяться на лучшее: попробуем договориться, если понадобится. Им нужна добыча, а не проблемы, а их мы этим людям может устроить в полной мере».

– С чего ты взял, что мы влипли?

– Это сектанты как пить дать, – ответил тот. – Вспомни слова Санеева, что окрестности Однинска кишмя ими кишат. Еще мне говорили, что где-то в этих местах у них и алтарь находится, на котором они свои жертвы приносят. А тут как раз мы.

Чужинову и самому доводилось слышать нечто подобное. Сектанты – это проблема. Люди с непонятной психологией и мотивацией, поведение которых очень сложно просчитать. Сталкивался Чужинов с ними, было дело, и каждый раз не обходилось без стрельбы. Такое впечатление, что с головами у них полный непорядок: убить человека ради того, чтобы просто убить, – на такое даже не все бандиты способны, а уж среди них отморозков хватает. Да и как можно признать их нормальными, если они поклоняются тварям? К тому же приносят им жертвоприношения. Что еще хуже – человеческие. Глеб не верил рассказчикам, считая все домыслами, пока свидетельств не перевалило за десяток. Причем некоторые – от людей, счастливым образом этой участи избегнувших. В любом случае, договориться с сектантами не удастся.

– Считаешь – именно они?

– Ну а кому, как не им, здесь быть?

– Железная логика, – подал голос Денис. – Хотя, если разобраться, Сема может быть прав. Наши действия, Глеб?

– Уходим, – не задумываясь, ответил тот: «Береженого Бог бережет». Кто бы они ни были на самом деле, им еще минут двадцать ходьбы – время, вполне достаточное, чтобы собрать манатки и попробовать оторваться».

Здание медицинского центра необходимо было покинуть как можно быстрее: слишком неудобное место для обороны. С тварями еще куда ни шло, но против большой группы вооруженных людей… Им придется несладко. Вернее, держать оборону как раз получится, но без всяких перспектив. Прижмут их здесь, а остальное лишь вопрос времени.

Когда из окна дома напротив неожиданно прилетела приглушенная ПББС короткая очередь, Рустам чертыхнулся: пули угодили в мешок в его руках.

– Уходим, бегом! – уже не таясь, в полный голос скомандовал Глеб.

Кто бы мог подумать, что враг окажется значительно ближе, чем он предполагал. А значит, и времени у них не так много, как он на то рассчитывал.

Уже наверху Рустам, выглядевший виноватым, извлек из мешка микроскоп.

– Так я почему-то и думал, – грустно заявил он, рассматривая повреждения, нанесенные прибору пулями: микроскоп пришел в негодность.

Глеб едва удержался, чтобы не стукнуть кулаком в стену от злости. Именно этот микроскоп, по описаниям, был необходим Старовойтовой. Вслух же сказал:

– Повезло, что пуля не в тебя угодила.

– Что теперь с ним делать?

– Выброси. И поторапливаемся все, поторапливаемся.

Они подхватили вещи, благо для такого поворота событий все было готово: жизнь горьким опытом научила.

– Второй хоть цел? – уже на лестнице поинтересовался Чужинов у Семена.

– Цел. Только что-то брякает внутри его. Гребаные сектанты.

– Не то слово, – и Прокоп смачно выругался.

Глеб глазами указал Егору на Киреева: забери у него мешок с книгами. Предстоит долгий бег, и тому бы свои килограммы целыми унести. Они спустились снова на второй этаж и, стараясь не мельтешить вблизи окон, бросились в самый конец коридора. Утром, едва рассвело, Глеб в паре с Денисом провели рекогносцировку близлежащей местности и определили несколько маршрутов для отхода. Одним из них Чужинов и собирался сейчас воспользоваться.

Им предстояло десантироваться из окна второго этажа, броском преодолеть открытую местность, благо с нужной стороны их будут прикрывать какие-то постройки, и юркнуть за жилой дом, длинный, пятнадцатиподъездный, изогнутый – в народе такие прозвали «клюшками». Тот самый, на торцевой стене которого и находилось так поразившее их изображение. В нем, между третьим и четвертым подъездами, как раз на изгибе, должен быть сквозной проход. Сразу за домом начинался спальный район, сплошь застроенный хрущевками. Дальше уже дворами необходимо выйти на берег Одны, где располагался частный сектор. Если возникнет перестрелка, а она, судя по настроенности незнакомцев, начнется обязательно, там значительно меньше шансов поднять из спячки тварей. Те предпочитают устраивать кубла в подвалах многоэтажных домов, на окраинах они обычно не попадаются.

– Чужак! Вижу несколько, там, в окне. – Денис дернул головой, указывая, где именно.

– Нет. Уходим, просто уходим.

Задача у них одна – доставить во Фрязин оборудование, приборы и литературу. И завязывать бой, в котором могут возникнуть потери, – это неизбежно усложнить себе путь назад. Обстановка до конца еще не ясна: вполне возможно, эти люди приняли их за других, но даже если это и не так, все еще существует вероятность разойтись миром. До тех пор пока не будет жертв. Возникни они, и неизвестно, как поведут себя незнакомцы. Может случиться и так, что единственной целью их станет мщение.