Отряд смертников Корн Владимир

Глава 27

Дом с башенками

– Зацепило? – Кровоточащая ссадина на разгоряченном лице Прокопа бросалась в глаза.

– Сам виноват, – досадливо поморщился Прокоп, размазывая ладонью кровь по щеке. – Об стенку хлебалом шоркнулся.

Глеб посмотрел на Егора. Почему-то именно тот всегда вызывал у него особенное беспокойство. Наверное, потому, что видел он в нем того насмерть перепуганного мальчишку, каким тот был, когда они впервые встретились. Казалось бы, столько лет прошло, столько событий минуло, но от своего наваждения Чужинов никак не мог избавиться. С Егором было как будто бы все в порядке. Впрочем, иной раз в горячке боя даже самое тяжелое ранение можно почувствовать далеко не сразу. Случается, люди теряют сознание, так и не сообразив, что же с ними произошло.

– Нормально все, Глеб, – недовольно буркнул Егор, правильно истолковав его взгляд.

Чужинов перевел взгляд на врагов: как будто бы все мертвы, и лишь один скреб пальцами затоптанный снег – явная чья-то недоработка. Исправил положение Рустам, ткнув недобитка под левую лопатку ножом. Все верно: случается всякое. Иной раз такие, как этот, начинают вдруг палить в спину, когда про них уже успеешь забыть.

– Уходим. – И Чужинов вбил носки обуви в крепления лыж.

И все же перед тем, как начать движение, ткнул лыжной палкой ближайший к нему труп. Его интересовало, почему Семен принял их именно за сектантов. С виду люди как люди, одеты кто во что горазд, и оружие разнокалиберное в прямом и переносном смысле. Вопрос не праздный. Сектанты – не обычные бандиты, с которыми все просто: достаточно истребить часть из них, и они отстанут, поняв, что им не справиться. Затаят злобу, постараются отомстить при первой возможности, но отстанут. Сектанты – нет, будут преследовать до последнего. Так кто же они? Нет у сектантов особых примет, за исключением повадок. Эти люди практически все бородаты? Но и сами они бородами успели обрасти, у Рустама вон почти в прежнюю превратилась. Говорят, что женщины у сектантов воюют наравне с мужчинами? Есть и среди этих парочка, но тоже не признак: на почти десяток мужчин всего две фемины – такое и у обычных людей случается.

– Уходим, – повторил он, так и не придя ни к какому выводу. Кем бы они ни были, следовало поторопиться.

Пробежав вдоль следующего дома – близнеца того, возле которого погиб Семен Поликарпов, они миновали, судя по разбитым рекламным щитам, здание торгового центра, выглядевшего так, будто ему довелось пережить ядерную войну, – выгоревшего и полуразрушенного. Дальше начинался тесно застроенный хрущевками спальный район. Преодолев его, остановились, перевели дыхание: бежали на грани возможности, стремясь увеличить расстояние с преследователями.

– Куда дальше? – спросил Прокоп, дышавший тяжелее остальных.

«Самому бы знать», – подумал Глеб, но ответил уверенно, чтобы ни у кого не возникло ни малейшего подозрения в том, что и сам он пребывает в легкой растерянности.

– Кирпичный дом с башенками, на самом берегу, – и даже указал направление рукой, хотя ошибиться было сложно: здесь такой единственный.

Представшая им картина местности особого оптимизма не вызывала. Река Одна, делившая город пополам, в этом месте изгибалась к югу. Мост через нее оставался правее, а сама она сразу же за мостом значительно раздавалась вширь. По сути, они находились на окраине, дальше начинался частный сектор, что на этом берегу, что на противоположном. Отсюда, сверху, практически весь он просматривался, а следовательно, и простреливался, и стоит только преследователям оказаться на их месте, беглецам придется туго. О возвращении вглубь города не могло быть и речи: там легко наткнуться на сектантов, а встречный бой находился в планах Чужинова на самом последнем месте. К мосту тоже дороги нет: там укрытий еще меньше. И оставался только этот двухэтажный, красного кирпича дом, до которого еще нужно добраться.

Сам дом чем-то напоминал Глебу дом Киреева. Не тот, что в Вылково, в котором Прокоп проживал последние несколько лет, другой. Тот, что Прокоп выстроил буквально перед тем, как все и случилось. Наверно, башенками, заканчивающимися конусообразной крышей. Правда, здесь башенок, в отличие от прокоповского дома, целых две. Ну а в остальном они были схожи. Хотя бы огромными стрельчатыми окнами, занимавшими практически весь фасад. Рустам кивнул, одобряя его решение.

– До темноты в нем, даст бог, продержимся. Ну а ночью ударим по реке лыжным пробегом. К тому же все к снегопаду идет, – взглянул он на низкое хмурое небо, грозившееся разродиться осадками. – А он придется в тему.

– Лишь бы без кубла в доме обошлось, – пробормотал Киреев. – А то, как куда не заглянем, – всюду оно.

– Типун тебе на язык, Андреич, – уже на ходу обронил Денис Войтов.

Последнюю пару улиц пересекли уже под обстрелом. Лупили по ним очередями, не жалея патронов, сразу в десяток стволов. Затем стрелков значительно добавилось, но к тому времени они уже успели укрыться с тыльной стороны присмотренного ими дома. Тут и выяснилось, что попасть внутрь не так-то просто, как казалось сверху: окна первого этажа были заложены изнутри наглухо, без всяких бойниц и даже малейшей щели. Мешками с грунтом или песком. Попытки сдвинуть их с места не увенчались успехом: кто-то поработал на совесть.

Шум погони приближался, проникнуть в дом через окна второго этажа было сложно и рискованно, и Глеб уже подумывал о том, чтобы увести людей к ближайшему строению, представляющему собой скорее дачу, когда Прокоп нашел лаз. В окне полуподвала имелась узкая щель, и Кирееву попросту повезло в нее провалиться. Под ногами у него что-то хрустнуло, сам он охнул, и Глеб уже подумал, что тот себе что-то повредил, и даже собрался выругаться – как не вовремя, – когда Прокоп объявил:

– Там под ногами пустота какая-то.

– Лезь, – недолго думая приказал Чужинов. – Егор, давай вместе с ним.

И те полезли, предварительно сбросив рюкзаки. Преследователи не торопились, охватывая дом широкой дугой. Шла перестрелка, на взгляд Глеба – довольно вяленькая, словно сектанты накапливали силы перед решительной атакой. Чужинов, да и не только он уже начали поглядывать на лаз с нетерпением: «Ну что они там телятся? Или что-то пошло не так?» – когда наконец где-то наверху раздался звон разбитого стекла, несколько выстрелов, а вслед затем спокойный, глуховатый голос Киреева:

– Заходьте. И рюкзаки не забудьте.

– Давай, Денис, – скомандовал Чужинов: не хватало им всем сразу столпиться перед лазом. И только когда наверху к стволам Прокопа и Егора добавился еще один ствол, пропустив вперед Рустама, полез сам, едва не получив от него подошвой по лицу. Они оказались в цоколе, где было темновато. Сориентировавшись, Рустам бросился наверх, на помощь остальным, ну а сам Глеб задержался: необходимо было решить, что делать с лазом. С одной из двух башенок дома он должен быть на виду, и все же предстояло решить проблему более радикально. Осмотревшись при свете зажигалки, он обнаружил кусок толстого листового железа. Лист лег на место идеально, и оставалось только зафиксировать его обрезком металлической трубы, для которой нашлись крепления.

«Вот теперь как надо, – кивнул Глеб. Чтобы окончательно убедиться, хорошенько приложился по нему ногой, но лист даже не дрогнул. – Пора к своим». – Судя по участившейся стрельбе, бой набирал обороты.

Первое, кого он увидел, взлетев по лестнице на второй этаж, был медленно оседающий на пол Егор. Автомат выскользнул из безвольных рук парня, но в помещении стоял такой грохот стрельбы, что стук при ударе оружия об пол при всем желании услышать было невозможно. Глеб успел подхватить Егора, осторожно уложил его на пол.

– Мм! – простонал тот сквозь плотно стиснутые зубы. На левой стороне груди виднелось входное отверстие от пули.

– Что с ним? – на миг оторвался от стрельбы Рустам, уловив краем глаза резкое движение сбоку от себя.

– Серьезней некуда, – пробормотал Чужинов: не до разговоров. Как ему самому, так и всем остальным. Стрельба нарастала, и все трое – Рустам, Прокоп, Денис Войтов – метались от окна к окну второго этажа, пытаясь оказаться сразу везде. Глебу сейчас бы им помочь: еще один стрелок – подспорье немалое, но, возможно, именно нескольких минут потерявшему сознание Егору будет достаточно, чтобы уж точно не выкарабкаться с того света. – Надо же, как неудачно-то, а? Не повезло. – Пуля прошла рядом с подсумком разгрузки, где хранились запасные магазины. Угоди она чуть правее, глядишь, и они бы спасли Егора от ранения.

Чужинов, расстегнув на нем разгрузку, рванул бушлат на груди так, что пуговицы брызнули во все стороны, затем одним движением задрал одежду, обнажая грудь. Пуля вошла на ладонь ниже левой грудной мышцы: сердце не должно быть задето. Но тут надо смотреть, под каким углом: стреляют снизу, так что угол мог быть самым нехорошим. Глеб просунул ладонь под спину Егора, почувствовав под пальцами влажную теплоту. Выходное отверстие есть, примерно на том же уровне, что и на груди.

«Ранение сквозное, что обнадеживает. Случается, пуля начинает гулять по телу так, что без вариантов. Но, по-моему, легкое все же задето: пузыри видны, пусть и не при каждом вздохе, – думал он, с маху вонзая в тело Егора шприц-тюбик с буторфанолом[20], держа в другой руке приготовленный бинт.

– Егор, ты только держись, – попросил он, заметив, что парень начал приходить в себя. – Пожалуйста.

Все остальное потом: антибиотики, более основательная перевязка, возможно, еще обезболивающее. Сейчас необходимо помочь своим: если им не удастся остановить атаку этих людей, выжить не получится ни у кого. Глеб выглянул в окно, стараясь держаться от него сбоку, чтобы его силуэт не был виден в проеме, и сразу же нашел цель. Дистанция сократилась до какой-то полсотни метров, всего-то на один бросок. Но снег глубокий, по которому не разбежишься, как ни пытайся, да и парни стреляют что надо: только в его секторе, беглым взглядом, около десятка неподвижных тел. Была и парочка раненых, корчащихся на снегу, но Глеб их трогать не стал. Не из милосердия – не до них. Угрозу представляют полноценные бойцы, вот ими-то и стоило заняться в первую очередь. Дойдет и до раненых: за Сему, за Егора, за других незнакомых людей. Ведь даже если эти люди не бандиты, они ничем не лучше, коль скоро позволяют себе нападать на тех, кто ничего плохого им не сделал.

Целей оказалось три, явно готовившихся к броску, а подпускать их к стенам категорически нельзя. Глеб поймал мушкой того из них, что был правее, нажал на спуск, увидел, как дернулась голова, испуская фонтанчик крови, видимый даже на таком расстоянии, и сразу же перенес огонь на других. Второго он тоже достал качественно, судя по тому, как тот, выронив из рук оружие, завалился навзничь, но третий успел укрыться за хлипким деревянным забором. Ему бы уйти правее, за угол сарая, тогда бы уж точно удалось спастись. А так… Глеб дважды выстрелил туда, где, по его предположениям, должна быть грудь противника, и не ошибся: вряд ли бы тот, желая обмануть, высунул из-за забора дергающуюся ногу.

Чужинов присел, перекатился по полу, оказался у другого окна, попутно взглянув на Егора: как он? Как будто жив. Его ученик, можно сказать. Плохо учил? Как смог. К тому же неуязвимых нет. Тот же Поликарпов с его-то рефлексами и опытом случайно нарвался на очередь.

Воспоминание о Семене заставило Чужинова потратить лишний патрон, хотя и без того было очевидно – новая цель была мертва уже после первого выстрела. Еще двоих буквально с мушки снял у него Денис Войтов, судя по звукам выстрелов занявший позицию в одной из башен. В соседней комнате зло ругнулся Киреев, и Чужинов бросился туда, молясь по дороге, чтобы все обошлось и Прокоп оказался цел. Первое, что он увидел, было окровавленное лицо Киреева, но тот в ответ на вопросительный взгляд лишь яростно мотнул головой.

– Второй раз этой же щекой шоркнулся, – пояснил Киреев. – А так все путем, Глеб. Как минимум полдюжины за мной. Смотри-ка, – добавил он, глядя уже в окно, – досыта они свинца наелись – пятятся.

И верно: стрельба изнутри дома прекратилась, и лишь снаружи все еще раздавались одиночные выстрелы. Вскоре утихли и они, а где-то вдалеке мелькали фигурки явно отступавших сектантов.

– Все целы? – громко, чтобы и Рустам, и Денис услышали наверняка, поинтересовался Чужинов.

– Все, – ответил за обоих Джиоев, хотя находились они на противоположных крыльях дома.

– Ну и ладушки, – пробормотал Глеб, пристраиваясь на коленях рядом с Егором.

Раненого, сейчас, когда наступило затишье, предстояло осторожно переложить на изомат[21], иначе тот к своему ранению еще и застудится на оледенелом полу. Ну и заодно перенести туда, где даже рикошет не сможет его достать.

– Слышишь, Чужак, мне тут какая мысль в голову пришла, – показался в дверном проеме Денис Войтов. – Что-то все не совсем чисто тут.

– Ты о чем, Дёня? – нетерпеливо спросил Глеб: ему необходимо было толком осмотреть дом на тот случай, если сектанты все же сумеют приблизиться к нему вплотную, и не хотелось тратить время на разговоры, неизвестно, насколько долгую они получили передышку.

– Да о том, что как-то не вяжется все.

– Денис, говори яснее.

– Суди сам: эти козлы атакуют нас так, будто родину от захватчиков освобождают.

– Что с них взять? Ущербные люди.

В морозном воздухе остро запахло спиртом. Прокоп, смочив марлевый тампон, прикладывал его к щеке, дезинфицируя царапины и заодно отмывая ее от крови.

– Да погоди ты! – отмахнулся от Киреева Денис. – И отступать начали как будто бы по команде, дружненько так, я бы даже выразился – синхронно. Но что-то я ни на ком гарнитуры не видел.

– Ну и о чем все это говорит? – Глеб по-прежнему не понимал, к чему клонит Войтов.

– Чужак, ну а вдруг?..

– Денис, что «вдруг»?

– Вдруг ими кто-то командует? Или руководит, помыкает, заставляет… И он не человек.

Заявление Дениса было неожиданно и даже нелепо, и все же Чужинов задумался. Войтов прав: поведение этих людей не вписывается ни в какую логику. И не вписывалось с самого начала.

– Что, не верится? А в то, что вокруг который год уже происходит, вообще поверить можно? Но мы же с этим как-то живем! Что ты молчишь, Чужак?

– И кто ими помыкает, тварь, что ли? – спросил внимательно слушавший разговор Рустам.

– Да, – кивнул Войтов. – Кто же еще? Причем, возможно, она нас еще от Малиновки ведет, а то и раньше.

Глеб почему-то вспомнил слова мальчишки из Малиновки, Степана, который заявил, что тварь, которая на них так и не напала, вероятно, из-за того что увидела подмогу в лице Рустама, Егора и Поликарпова, смотрела на него так, как будто пыталась запомнить.

«Бред какой-то», – тряхнул он головой.

– Та тварь на крыше еще сдохла, когда Рома из-за нее погиб, – засомневался Прокоп.

– Так, и у кого есть полная уверенность, что это была именно она? – продолжал настаивать на своем Денис. – Вспомните корабль на реке, группу Левы Игнатьева. Сами же видели: ну не должно было случиться с ними того, что случилось.

– А почему тогда она нами самими не пыталась, как ты выразился, «помыкать»? – не сдавался Прокоп.

– Не знаю, – честно признался Войтов. – Единственное, что приходит в голову, – нет у нее такой способности. Но вот вам вариант: она встретилась с той, которая на корабле побывала, они между собой перетерли по-своему, по-твариному, а тут им эти люди и подвернулись.

– Как все сложно, – сказал Киреев, но сомнений в его голосе явно поубавилось.

– Мне пару раз еще по дороге в Однинск показалось, что за нами кто-то следит, – неожиданно подал голос лежавший с закрытыми глазами Егор. – Не уверен был, говорить не стал.

– Мы сегодня парочку облудков видели из окна центра, – напомнил Рустам. – А вообще знаете что: Денис, хоть и мерзавец отъявленный, в чем я неоднократно мог убедиться, но на этот раз я склонен верить его словам безоговорочно. Наши действия, Глеб?

– Надо подумать. Но в любом случае, Денис, снаряжай свой девайс: сдается мне, самое ему время. А ты, Андреич, – обратился он к Кирееву, – пока передышка, попробуй чайку вскипятить, вдруг времени хватит? Сейчас-то нам от кого скрываться? И Егору будет полезно сладенького попить, столько крови он потерял.

Глава 28

Модульное оружие

АК-12 изначально проектировался как комплекс, чтобы в перспективе стать базой для многих моделей, на примере австрийского Steyr AUG, который благодаря сменяемым модулям легко трансформируется в пистолет-пулемет, штурмовую винтовку, снайперскую винтовку поддержки пехоты или даже легкий пулемет с соответствующим каждой единице боеприпасом. Потому-то Денис Войтов и остановил на нем свой выбор в богатом арсенале Мирного. Сейчас ему предстояло превратить автомат в то, для чего, собственно, он его и взял. А именно – в снайперскую винтовку, позволяющую быть уверенным в точности выстрела на дистанциях, недоступных обычным автоматам. И Чужинов, и Войтов понимали, что без подобного оружия не обойтись. Такого, когда одним выстрелом можно решить значительную часть возникшей перед ними проблемы. Если не всю.

В то же время оба они отчетливо себе представляли, что основное время Денису придется действовать как обычному штурмовику, где автомат – вещь необходимая. Нести же на себе в глубоком рейде две единицы оружия, когда нагрузка на каждого вычисляется чуть ли не по граммам, – непозволительная роскошь.

Денис отстегнул от рюкзака тубус, где хранился ствол, которым он и хотел сейчас воспользоваться. Тем же калибром 7,62 миллиметра, но под винтовочный патрон НАТО – 0.308. Вынул из рюкзака тщательно упакованный футляр с оптикой, и, наконец, на свет появились складные сошки. Денис почти священнодействовал, но, наблюдая за ним, никому в голову не пришло ухмыльнуться. Все время пути он обращался со своим рюкзаком крайне осторожно, как будто нес очень хрупкий и чрезвычайно дорогой груз. Это другие позволяли себе на привале откинуться на рюкзак со всего маха, только не он.

– Денис, ты обещал дать мне из него стрельнуть, – попытался пошутить Егор, которого успели перевязать, вколоть антибиотики и очередную дозу обезболивающего.

– Я и сейчас не отказываюсь, – ответил Войтов, который, сменив уже ствол, едва ли не с нежностью устанавливал оптику на ее штатное место. – Ты, главное, быстрее в себя приходи.

– Рустам, что там у тебя? – спросил Глеб.

– Затишье пока. Никакой движухи.

– Андреич, закончишь с чайником, займись волокушей.

– Сделаю, Глеб, – кивнул тот.

– Как только стемнеет, отсюда уходим, – объявил Чужинов уже для всех.

Оставаться здесь категорически нельзя. Дом этот, в обычных условиях вполне пригодный для обороны что от людей, что от тварей, мог превратиться в смертельную ловушку. Ведь если Денис прав, а в его правоте Чужинов почти не сомневался, стоит только этим отродьям подкрасться к ним вплотную, как вполне может случиться то, что произошло на пассажирском теплоходе.

«Но даже если Денису удастся их достать, выбираться отсюда необходимо как можно скорей: Егор с такой раной долго не протянет», – думал он, глядя на то, как Войтов протирает линзы кусочком мягкой фланели.

– Держи! – Чужинов протянул Денису кружку с дымящим чаем.

Тот, отхлебнув, сморщился:

– Чего такой сладкий?

Глеб пожал плечами:

– Это Прокоп тебе столько насыпал. Побольше глюкозы, чтобы, говорит, Дёня тварей не просмотрел. Да и не так много в нем сахара, просто ты отвык уже от нормальной дозы.

– С вами поведешься – от всего отвыкнешь, – не отрываясь от наблюдения, проворчал Денис.

Он приблизил кружку ко рту, чтобы сделать очередной глоток, когда резким движением отвел руку, отчего чай расплескался почти наполовину. Затем, не глядя, попытался пристроить кружку на стол. Глеб уже собрался ее подхватить, и тут Войтов разжал пальцы, роняя кружку на пол.

Чужинов, затаив дыхание, замер: Денис явно нашел цель. Близился вечер; еще час, другой, и начнутся сумерки, за которыми неизбежно наступит ночь. Атак больше не было, да и сами преследователи куда-то делись. Возможно, их не стало совсем: где-то там, наверху, за домами, одно время слышалась интенсивная пальба, иногда длинными очередями на весь магазин. Потом пальба утихла, раздалось несколько одиночных выстрелов, и наступила тишина.

– Она их между собой стравила, – высказал предположение Рустам, и Войтов не удержался от того, чтобы не заявить:

– Душман, ты точно про драконов с эльфами перечитал! – Денис противоречил своему же недавно высказанному предположению.

Но что бы там ни произошло на самом деле, людей они больше не видели.

«Метель бы, или хотя бы снег повалил», – молил про себя Чужинов.

Во время осадков, не важно каких, чутье тварей на электричество значительно притупляется, что давало им лишний шанс выбраться отсюда живыми и невредимыми.

Несколько раз пробрасывало легким снежком, и они уже начинали радоваться, когда тот прекращался. Все говорило о том, что снегопад вскоре начнется: и вид низкого хмурого неба, и бок у Глеба, который ломило в том месте, где срослось перебитое пулей ребро.

«И Семен непременно пожаловался бы на боль в руке», – вспомнил Чужинов о погибшем Поликарпове.

Как ни ждал он выстрела Войтова, и все же тот раздался неожиданно. Денис еще какой-то миг смотрел через оптику на только ему видимую цель, затем сделал шаг в сторону.

– Все, Чужак, одна есть точно.

– Возможно, единственная, – пробормотал Глеб.

– Нет, – отрицательно покрутил головой Денис. – Как минимум еще одна должна быть, сам видел. Хотя… – Он замолчал, но и без того было понятно: недавняя пальба вполне могла отправить эту гадину на тот свет. А может, и нет.

– Где она? – спросил Чужинов, берясь за бинокль.

Во время выстрела Войтова он смотрел в ту же сторону, но не увидел даже намека на движущуюся, а уж тем более притаившуюся тварь.

– Чуть правее домика с синей крышей, рядом с поленницей, – пояснил Войтов. – Она несколько раз там промелькнула. То исчезнет ненадолго, то вдруг снова возникнет. А тут застыла на миг, иначе мне бы не успеть.

Вот теперь Глеб ее разглядел. И то определил, что она, лишь по темному пятну крови на снегу. Никогда он на зрение не жаловался, но Денис – настоящий уникум. Глеб хлопнул Войтова по плечу. В этом жесте было и поздравление, и восхищение мастерством друга, и напутствие на дальнейшие подвиги.

– Час до темноты остался, – сказал он, спускаясь вниз по винтовой лестнице. – Проклятый долбаный снегопад: когда он на хрен не нужен, неделями может продолжаться.

Войтов взглянул в спину Чужинова: «Если уж Глеб начал выражаться, значит, и у него нервы есть: не такой он и железный, как кажется с виду».

Время тянулось томительно медленно. В зимнюю пору световой день короток, но сейчас он казался им бесконечно длинным. Все собрались в одной из комнат второго этажа, полностью готовые к тому, чтобы покинуть этот дом, который в любой миг мог стать для них смертельной ловушкой.

Глеб видел, как товарищи бросают друг на друга опасливые взгляды: вдруг одна из тварей, та самая, которая умеет воздействовать на сознание людей, подобралась достаточно близко и уже залезла в чей-то мозг. И что тогда? Ждать неожиданного выстрела от того, кому ты полностью доверяешь? Кто не раз спасал тебе жизнь и кому ты сам помог не единожды? Или такая тварь способна подчинить своей воле сразу всех? А может, все не так плохо, как они вбили себе в голову, и тварь умеет влиять только на такую же тварь. Но сомнение – то чувство, которое может, как ржа, разъесть любую уверенность, как бы крепка та ни была. И лишь Егор, укутанный во все, что только можно, а ему, неподвижному, потерявшему много крови, получить переохлаждение было несложно, лежал с закрытыми глазами.

– Уходим, – объявил Чужинов.

– И снежок как нельзя кстати пошел, – пробормотал Денис, подхватывая с одной стороны волокушу с раненым, которую еще предстояло протащить через узкий лаз.

– Да что там снежок – снежище! – приноравливаясь с другой стороны волокуши, сказал Киреев. – Каюсь: я уже все известные мне молитвы не один раз прочел, чтобы он только начался.

Глеб наполовину высунулся из лаза, прикрыл глаза, прислушиваясь: толку от зрения сейчас практически ноль – темно, да и снег валит так, что действительно стоит повторить за Прокопом – снежище. Ничего так и не услышав, рывком выбрался наружу, держа наготове автомат. Из дыры тут же показался Рустам, но тот задерживаться не стал. Прокоп появился следующим. Вдвоем с Войтовым они извлекли волокушу с Егором.

Когда они оказались на льду Одны, Чужинов взглянул в ту сторону, где растворилось во мраке их временное прибежище. Будь все иначе, они бы обязательно задержались в нем на некоторое время. В доме явно кто-то обитал продолжительное время и покинул его не так давно, возможно, даже прошедшей осенью. Отчего покинул и почему не вернулся – другой вопрос, ответ на который Чужинова в данный момент не интересовал.

– Темно, как у негра в заднице, – проворчал Прокоп, едва ли не на ощупь вручая Чужинову привязанную к волокуше веревку. Шли они по стрелке компаса и, по его предположениям, вот-вот должны были упереться в берег реки. Крутой, в отличие от противоположного. Затем необходимо было пройти вдоль него, чтобы наткнуться на овраг, по которому и следовало взобраться наверх. Глеб взял с запасом правее, чтобы уж точно не пройти мимо, потому что до следующей такой возможности предстояло топать и топать.

Вот попробуй обнаружь вход в овраг, когда вокруг черным-черно, к тому же еще и снег, густой, крупными хлопьями. Красивое зрелище – смотреть на такой снегопад, находясь, например, на освещенной улице, где на каждом столбе горит яркий фонарь, но только не сейчас. Значительно потеплело, едва ли не до ноля, и, ложась на разгоряченные лица парней, снежинки таяли, заставляя их раз за разом смахивать влагу с лица.

– Стоп! – сказал вдруг Рустам. – Замерли!

И все застыли, вслушиваясь в тишину. Недолго думая Глеб рухнул на лед, прижимаясь к нему ухом, чтобы тут же вновь оказаться на ногах: Рустам не ошибался.

– Уходим! Уходим быстро! – И они побежали.

Берег оказался значительно ближе, чем предполагал Чужинов, и теперь оставалось только найти выход на него. Они бежали вдоль откосной стены, отчаянно надеясь, что вот-вот появится тот огромный валун, который располагался у самого входа в овраг. Топот множества лап приближался, он становился все ближе, и тогда Чужинов подал новую команду. Едва не прижимаясь спинами к обрыву, люди встали вплотную друг к другу, выставив перед собой стволы автоматов, ожидая в любой момент, что из тьмы вдруг появятся смутные тени тварей. Застыв как изваяния, стараясь дышать через раз, они слушали, слушали, слушали, до боли в глазах всматриваясь во мглу. И когда напряжение достигло высшей точки, топот вдруг начал удаляться. Он становился все тише и тише, пока наконец не стих совсем. Некоторое время люди оставались без движения, а затем дружно, как по команде, перевели дух.

– Эх! – внезапно сказал Джиоев. – Зря я тогда Лильку от себя гнал!

– Почему это зря? – поинтересовался Прокоп. – Да и вообще, зная твое отношение к бабам, что-то с трудом верится.

– Она все мне на шею вешалась: Рустам, ребенка от тебя хочу!

– Ну и зачем гнал, если женщина сама просит?

– Страшненькая она, – признался тот. – Я же – орел! Теперь вот жалею.

– И пошто так?

– У тебя, Прокоп, дети имеются. У Чужака есть, у Дёни тоже. Егор, – обратился он к раненому, – вы-то со своей еще не ждете?

– Ждем, – слабо откликнулся тот. – Где-то в июле.

– А теперь судите сами: даже у такого пацана ребенок скоро родится. И подумал я минутой ранее, когда ждал, что закончится вот-вот славная жизнь Рустама Джиоева, что никого после него не останется. Вам все-таки проще.

– Что-то сомневаюсь я, что у такого ходока, как ты, где-нибудь пацан не бегает. Или девчонка.

– Возможно, где-нибудь и бегают, – согласился Джиоев. – Только я ведь о них не знаю. А это все равно, что их нет.

Сейчас, когда опасность далеко еще не миновала, стоило бы затаиться на время, вместо того чтобы чесать языки. Но Чужинов понимал, что людям необходимо выговориться, снять напряжение после того, что они пережили. Судя по шуму, невдалеке от них прошла свора тварей, свора настолько огромная, что лед ощутимо вибрировал под их тяжестью. Неизвестно, куда они направились, так же, как неизвестно – продолжат они свой путь или вернутся, чтобы отыскать потерянный след. Ну а в том, что твари ищут именно их, Глеб не сомневался: всегда исходи из самого худшего развития сценария, и не ошибешься никогда.

– Вернемся… когда и если, – тут же поправил себя Денис, – сразу парочку заделаешь. Не получится, мы всегда готовы тебе на помощь прийти, только позови. Чужак, как ты думаешь, далеко они уже ушли?

Почему-то ему, впрочем, как и остальным, казалось: пока стоишь, не двигаешься – ничего тебе не угрожает, но стоит сделать шаг…

– Вперед! – решительно скомандовал Глеб: от судьбы не уйдешь и ее не обманешь – ни у кого еще не получалось. – И чтобы дышать через раз, а земли вообще не касаться – по воздуху лететь.

– Будь у меня крылья, я бы давно уже где-нибудь в Малиновке воспроизводством Рустамчиков занимался, вместо того чтобы в вашей компании такую жуть терпеть, – прокомментировал его слова Джиоев.

Глава 29

Особенности рейдовых рюкзаков

Там, где им предстояло взобраться на берег, должен стоять камень. Огромный валун, даже сейчас, в середине зимы, не заваленный полностью снегом. Судя по всему, он нашел себе место у самого среза воды, а возможно, его подножие располагалось уже в ней.

«Даже если мы проскочим мимо оврага, обязательно на него наткнемся, – размышлял идущий первым Чужинов. – Главное, держаться ближе к берегу».

После пережитого его все еще потряхивало. И дело не в том, что с ними вполне могло случиться несколько минут назад: топот все ближе и ближе, наконец из мглы появляются твари, отчаянная стрельба, крики, острая боль от укусов – и все, забытье… Тварь – само по себе создание кошмарное, одним своим видом способное вызвать страх. Есть и другая причина: когда их много, пусть даже самих тварей не видно, человек зачастую начинает испытывать необъяснимое чувство ужаса, переходящее в панику. Явление, никем еще не объяснимое, но тем не менее существующее. Глеб был уверен в каждом из своих людей и в то же время понимал, что сорваться мог любой. Впрочем, как и он сам. Но пронесло. Он улыбнулся, подумав, что Прокоп обязательно бы прокомментировал – каким именно образом пронесло, представься тому такая возможность.

Согласно плану города, наверху должна находиться грузовая железнодорожная станция, или, как иначе ее называют, «сортировка». Миновать ее не получится, и там их ожидает новая опасность – электричество. Слишком много когда-то работавших на электричестве механизмов сосредоточено в одном месте, а человеку иногда так мало надо, чтобы начать мутировать.

«И все же рискнуть придется». – Глеб остановился, приглядываясь.

Нет, не показалось: это тот самый камень. Сомнений быть не может: он единственный в округе, а местность Чужинов за время вынужденного сидения в убежище успел изучить досконально. Сразу же рядом с ним возник Рустам: Что? Где? Почему остановились?

– Пришли. Все, поворачиваем.

Подъем дался куда труднее, чем он рассчитывал: снега в овраге хватало, откос крутой, и камус на лыжах почти не работал. Кроме того, приходилось придерживать Егора, чтобы тот не сполз с волокуши. Но поднялись, мысленно проклиная зиму, снег, непроглядную ночь, тварей, свое согласие отправиться в экспедицию и все остальное, что только пришло в голову. Уже наверху остановились, переводя дыхание, позволяя себе минутную передышку.

Чужинов склонился над Егором, пытаясь понять, жив тот или нет, и обрадовался, услышав:

– Все нормально, Глеб.

– Не замерз? – поинтересовался Чужинов, отлично понимая, что даже если сейчас тот пожалуется на холод, помочь ему они не в состоянии.

– Нормально все, Глеб, – повторил Егор, и в голосе его прозвучало сожаление о том, что он создает проблемы, которых и без него достаточно.

– Пошли, – выпрямившись, скомандовал Чужинов. – Держимся ближе к дому.

По правую руку смутно проглядывалось длинное двухэтажное здание, окна которого сплошь были забраны решетками.

«По крайней мере, за эту сторону пока можно не беспокоиться. Слабое, но утешение», – усмехнулся он.

Вплотную к торцу здания примыкал забор из бетонных плит с натянутой поверх него колючей проволокой. Преграда пустячная, но они продолжали идти вдоль него, пока наконец им не повстречались гостеприимно распахнутые ворота с задранным вверх шлагбаумом. Они обогнули длинный грузовой состав, стараясь держаться подальше от электровоза и держа курс на здание вокзала. Именно в нем, по замыслу Чужинова, предстояло провести остаток ночи, а если не повезет, то и переждать снегопад. Разыгравшаяся непогода дала им шанс ускользнуть от тварей, но она создавала и проблемы: когда даже при свете дня в нескольких десятках шагов ничего разглядеть нельзя, чрезвычайно легко нарваться на неприятности.

Та ли это особь, преследующая их от самой Малиновки, другая ли… Ясно одно: она подняла из спячки целую свору, о численности которой можно только догадываться. Долго обычным тварям в зимнюю стужу не подержаться, но облудки, насколько о них знали люди, нисколько не жалели сородичей, используя их в своих целях как расходный материал. Тот же Прокоп успел высказаться по этому поводу: «Высшая раса, мля».

Смутная тень появилась откуда-то сбоку, Чужинов вскинул оружие, когда хлопнул приглушенный ПББС выстрел Джиоева. Тварь замертво свалилась у самых их ног, и люди закрутились, выискивая новые цели: беглого взгляда было достаточно, чтобы определить – тварь летняя, а значит, где-то должны быть и другие, чей топот они слышали на льду Одны. Вспомнив, сколько их, Глеб невольно сжал автомат еще крепче – единственную свою надежду на спасение. Надежду маленькую, практически иллюзорную, но другой у него нет.

– Пошли, – некоторое время спустя негромко произнес он, но все отлично услышали.

Не успели они сделать несколько шагов, когда со стороны реки раздался шум, источник которого определить было несложно.

– Услышали все-таки! – Денис скрипнул зубами так, что всем было слышно.

– Бегом! – скомандовал Чужинов. – Должны успеть! – добавил он только для того, чтобы дать людям хоть какую-то надежду.

«Плевать: электровоз, подстанция, да что угодно, только бы от них укрыться», – билось у него в голове.

Здание вокзала показалось неожиданно, и в стороне от предполагаемого им места. До него было близко, но еще ближе раздавалось хриплое дыхание тварей.

– Успеваем! – проорал Чужинов, веря в свои слова еще меньше всех остальных.

Мало попасть внутрь вокзала, нужно умудриться обнаружить убежище, в котором они будут в безопасности. Обычную дверь твари снесут, даже не поморщившись, необходимо что-то серьезное. Например, линейный пункт полиции – он есть на каждом вокзале. Там и дверь должна быть металлической, и окна зарешечены. Только где этот пункт находится и удастся ли в него попасть?

Вероятно, Киреев точно знал, где находится такое убежище.

– За мной! – рыкнул Прокоп, вбегая в здание вокзала.

Они с Денисом Войтовым несли волокушу с Егором на руках, и Чужинову оставалось только догадываться: каково это – продолжать нести их сейчас, когда руки заняты, а их вот-вот настигнут твари, единственная цель которых – вцепиться в горло мертвой хваткой. Следом за ними, едва ли не спиной вперед, вбежали Глеб и Рустам.

До дверей, наполовину распахнутых и, что особенно порадовало Чужинова, явно металлических, оставалось не так много, когда твари показались откуда их не ждали – из глубины зала ожидания. Прокоп с Денисом положили, почти бросили волокушу с Егором, открыв огонь еще тогда, когда та не успела даже коснуться земли. Сзади Чужинова раздались выстрелы Рустама, ну а сам он, рванувшись вперед, рухнул на колени, скользнув к волокуше по заснеженным плитам пола. Глеб толкнул ее, целясь в проем двери, отчаянно надеясь, что она не остановится на полпути и не застрянет в дверном проеме. Стрелять Чужинов начал еще с колен, но то, что он увидел, едва не заставило его взвыть от отчаяния: Рустам, вместо того чтобы кинуться к спасительной двери, стоял, широко расставив ноги, и вел бешеный огонь по скоплению тварей.