Фунт плоти Джексон Софи

– Ну здравствуй, Остин Форд.

– Здравствуй, Картер.

Минуту или две они молча разглядывали друг друга. Картер, не отличавшийся терпеливостью, заговорил первым.

– Зачем пожаловал? – спросил он, раздраженно тряхнув головой.

– Ты не отвечаешь на наши звонки, – спокойно, но с изрядной долей надменности ответил Остин.

– Твои отморозки не могли до меня дозвониться, и ты решил потратить свое драгоценное время, притащившись сюда?

– Ничего личного, Картер. Но документы нуждаются в подписании.

Картер достал из заднего кармана пачку сигарет, закурил и глубоко затянулся.

– Документы, как ты их называешь, были составлены без моего согласия, – сказал он, тыча в сторону Остина дымящейся сигаретой. – Цель ясна даже дебилу: уронить меня с доски. Так что, мистер Форд, здесь очень много личного, и это личное называется шантажом, обманом, махинациями и так далее.

Остин поморщился, словно говорил с задиристым подростком.

– Послушай, Картер. У меня и моих коллег хорошая память. Не ты ли постоянно твердил, что в гробу видал эту компанию? Не ты ли говорил, что она камнем висит на твоей шее? Но когда мы предлагаем тебе достойное освобождение от ноши, ты почему-то начинаешь брыкаться.

– Чушь собачья! – резко возразил Картер. – Ты предлагаешь мне исчезнуть с горизонта, поскольку семейство Фордов до жути боится скандала. Как же! Вдруг акционеры WCS пронюхают, что владелец компании – преступник. Вот только по иронии судьбы, если вспомнить всех тех, с кем ты ведешь дела, там такие статьи могут нарисоваться! Моя покажется детской шалостью… Никак Казари забил в колокола?

Остин сощурился:

– Картер, при чем тут слухи? Мы как-никак родственники.

– Только не надо разыгрывать со мной семейную идиллию! – Картер полоснул по нему сердитым взглядом.

Он отшвырнул недокуренную сигарету, и та пролетела в нескольких миллиметрах от левой руки Остина.

– Когда я сел, никто из родственничков по линии Фордов и носа не показал в Артур-Килле. Так что нечего теперь изображать любовь!

Остин примирительно поднял руки:

– Я тебя понял.

– Нет. – Картер стал надвигаться на него. – Ты ни бельмеса не понял. Родство там или не родство, но у меня руки чешутся прямо здесь начистить тебе задницу. Просто из принципа.

Остин не отступил, даже когда Картер оказался с ним нос к носу.

– А тебе не кажется, что это сильно повлияет на твое досрочное освобождение?

– Валил бы отсюда вместе со своим долбаным благочестием, – прошипел Картер. – И нечего смотреть на меня так, будто ты чище монашкиной простынки. Ты знаешь: один мой звонок, несколько слов о твоих сделках с Казари, и федеральные власти мигом обложат тебя со всех сторон.

– А ты что, уже нарыл кучу компромата на Казари и на меня?

Они оба стояли почти вплотную, сердито переглядываясь и не отступая ни на полшага.

– Парни, это у вас игра такая?

В дверях мастерской стоял Макс, скрестив руки на широкой груди. Глаза Остина блеснули в его сторону и тут же снова переместились на Картера.

– Да, Макс, – ответил Картер, продолжая в упор смотреть на Остина. – Мой двоюродный брат уже уезжает.

Остин хмуро кивнул:

– Ты все-таки подумай о моих словах, Картер. До связи.

Он двинулся к своей машине на противоположной стороне улицы.

Картер дождался, когда тот уедет, затем повернулся к Максу. Лицо у него было мрачнее тучи.

– Что понадобилось этому выползку? – спросил Макс.

Картер встал рядом с ним:

– Опять пытался купить меня на отступные.

– И что ты ему сказал?

– Чтобы поискал себе другие занятия, а если не найдет, пусть сам себя поимеет.

– Правильно. Это по-нашему.

Макс одобрительно хлопнул его по плечу. Картер усмехнулся и мысленно приказал себе успокоиться.

Ишь, родственничек выискался. Да что этот гребаный Остин знает о родстве?

Форды – они все такие. Их волновали лишь способы добраться до его денег и упрочить собственную власть. Картер хоть и ненавидел каждый цент, поступавший на его счет в швейцарском банке, но танцевать под фордовскую дудку не собирался. Он не шестерка, чтобы гнуться перед так называемой родней.

В следующее мгновение ему стало не до Остина.

– Черт! Я же совсем забыл!

Картер хлопал себя по карманам, будто что-то искал.

– Макс, который час?

– Без четверти четыре. А что за пожар?

Вместо ответа Картер выругался и кинулся в мастерскую за ключами и рюкзаком.

– Я опаздываю! Понимаешь? Опаздываю!

Он натянул кожаную куртку, надел вынутые из кармана темные очки и подбежал к своему мотоциклу.

– На урок опаздываю! – пояснил он изумленному Максу, надевая шлем. – Я же обещал ей, что ни в коем случае не опоздаю!

– А-а, ты про свою училку, – наконец понял Макс.

Картер уже выруливал на проезжую часть.

– Если урок не заладится, скажи ей, что готов вместо тебя записаться в ученики. И в учителя тоже. Мне всегда нравились рыжие.

Картер показал ему средний палец. Макс загоготал, глядя, как его друг на полной скорости рванул по улице.

Кэт раздраженно барабанила пальцами по столу читального кабинета. И с чего она взяла, что Картер сдержит слово и не опоздает?

По одной простой причине: дура она, вот и все.

Глупо было думать, что он приедет вовремя. Еще глупее было строить планы совместных занятий и злиться на него, что он, даже не подозревая об их существовании, уже их опрокинул. И уж верх глупости – подкрасить губы, прежде чем явиться сюда.

Кэт достала из сумки «Ленивого мышонка Уолтера» и перечитала надпись на форзаце: «…какими бы ни были препятствия».

И вообще, что она знала о его привычках? В тюрьме он был вынужден подчиняться общему распорядку. А в обычной жизни… Про таких говорят: «Он и на собственные похороны опоздает». Кэт закрыла книгу и снова посмотрела на часы. Десять минут пятого. В прошлый раз она ждала полчаса. Сейчас уже прошло двадцать минут. Кэт проверила мобильник. Ничего, кроме сообщения от Остина. Тот желал ей удачного дня и спрашивал, есть ли у нее планы на субботу.

Кэт закрыла глаза. Как назло, перед мысленным взором встала сцена в книгохранилище, когда Картер – сильный, рослый, мускулистый – подхватил ее со стремянки и потом так замечательно поддерживал за талию.

– Дурь это все! – Кэт уткнулась подбородком в стол и даже не заметила, что разговаривает вслух. – Размечталась, как старшеклассница. Возьми себя в руки. Все эти красавчики…

– О каких красавчиках речь? – послышался вдруг знакомый голос.

Кэт открыла глаза. Голову от стола она поднимала медленно, как будто каждый дюйм давался ей с огромным трудом.

– О моих… туфлях, – сказала она, выставляя ногу и показывая Картеру серо-стальную лодочку от Гуччи. – Правда, красивые?

Она упорно разглядывала туфли, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Картер смотрел не столько на туфлю, сколько на ее ногу.

– Я не очень понимаю в женских туфлях. Но у вас хороший вкус. Раз вы их купили, значит это то, что вам надо. – Куртку он повесил на спинку стула. – Я прекрасно понимаю, что опоздал. И помню, что обещал приехать вовремя.

– Да, – резко согласилась Кэт, радуясь перемене темы. – Второе опоздание подряд. Понимаю: у вас есть дела. Но у меня тоже они есть. А эти постоянные опоздания ни к чему хорошему не приведут. Мы уже потеряли пятнадцать минут.

– Персик, не наезжайте на меня. Пожалуйста. У нас с вами всего второе занятие. Я еще не успел войти в колею жизни на свободе. Мне не свойственно хронически опаздывать… Я постараюсь. Договорились?

Его лицо стало мягче и… беззащитнее, что ли?

– Что вас задержало на этот раз? – (Картер как будто не понял ее вопроса.) – Почему вы опоздали? Что случилось?

Он глубоко втянул в себя воздух:

– Родственная разборка. Пришлось встрять. Когда спохватился, было без четверти четыре. Я сразу помчался сюда.

Родственники? Меньше всего Кэт ожидала услышать от него такую причину. Но ведь она ничего не знала о его семье.

– Вы уладили… конфликт? – осторожно спросила она.

– Более или менее… на время. – Картер отвел глаза. – Ну что, начнем занятие?

Кэт заметила, как он стиснул зубы. «Я почти ничего о нем не знаю», – подумала она. Раньше это ее не задевало, но сейчас почему-то задело. Ее тянуло к Картеру, временами – очень сильно, однако зов тела не углублял знакомства. То, что она знала наверняка, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Картер отбыл часть тюремного срока (причем не первого), был хорошо образован и работал в автомастерской у своего лучшего друга. Что еще? Все его жесты, например курение сигареты, распространяли сексуальные флюиды. Он потрясающе выглядел в далеко не новых джинсах, а эти темные очки…

Хватит придумывать! Кэт злило, что она ничего не придумывала. Она… констатировала факты.

Черт!

– Смотрю, вы опять прямо с работы.

Футболка (на этот раз с портретами рок-дуэта «Уайт страйпз») была вся в масляных пятнах.

– Да. Опять ковырялся в моторе.

Картер смотрел на нее из-под ресниц, а ей казалось, что он раскаленным пальцем водит ей по коже.

– Персик, извините за опоздание. – Он поскреб лоб. – Мне до жути хочется курить.

Кэт встала:

– В библиотеке курить нельзя. Идемте на улицу.

– Но вы же не курите.

Кэт шагнула к двери:

– Понаблюдаю за процессом. Пошли.

Кэт привела его на примыкающий к зданию крошечный дворик, где была устроена площадка для курения. Площадку заливало теплое осеннее солнце.

– Начинайте. Получайте порцию спасительного никотина.

Картер усмехнулся и закурил. Как ни глупо, но никотин действительно сейчас был для него спасительным. Он прислонился к стене, держа сигарету так, чтобы дым шел в другую сторону. От Персика вкусно пахло духами. Картер даже глаза прикрыл, наслаждаясь тонким сладковатым ароматом.

Ее макушка доставала ему только до плеча. Как он раньше этого не заметил? Наверное, ее строгость, уверенный учительский тон делали ее выше ростом. Солнце подсвечивало ей волосы, отчего они переливались золотисто-оранжевыми полосами. Картер хотел ее. Постоянно. Особенно когда видел. С каждой минутой его желание становилось сильнее. Персик разглядывала проезжающие машины, а он смотрел на нее, ощущая сильную резь в нижней части живота.

– А почему вы захотели стать учительницей? – спросил Картер, чтобы погасить разгоравшееся либидо.

Она быстро повернулась к нему. В больших зеленых глазах появилась настороженность.

– Извините, – пробормотал Картер, заслоняясь облачком дыма. – Я не собирался вторгаться в вашу личную жизнь. Наверное, это вообще меня не касается.

Он уткнулся глазами в пол и не поднимал их, пока Персик не заговорила.

– Это из-за отца. Когда он умирал, я дала ему обещание. – Она подняла голову к небу. – Отец всегда говорил мне, что нельзя только брать, принимая это как должное. Нужно обязательно отдавать. Я любила читать, любила писать, и мысль стать учительницей… что-то во мне зажгла. – Она посмотрела на Картера. – Видите, как все до банального просто?

– Совсем не просто, – покачал головой Картер. – Это замечательно, когда у человека есть страсть к чему-то. Многим все равно, чем заниматься.

– А кем хотели стать вы? – вдруг спросила она.

– Вы не поверите, но одно время я хотел стать врачом.

Об этом Картер никогда и никому не рассказывал. Даже Макс не знал.

– Врачом?

– Точнее, хирургом. Не удивляйтесь. У меня пальцы как раз подходящие.

В подтверждение своих слов Картер пошевелил пальцами.

– Хирургом вы не стали и теперь лечите автомобильные моторы?

– Не совсем так. Сейчас, как вы знаете, я просто обязан где-то работать. А до тюрьмы я просто помогал Максу. Мне интересно копаться в железках. Раскрутишь все по винтикам, посмотришь, как это устроено, потом снова соберешь, чтобы ни одной «лишней» гайки не осталось. – Картер прикрыл глаза. – Я, можно сказать, любитель. А есть настоящие моторные доктора. Профессионалы. Те по звуку мотора сразу скажут, где у него «болит». Вообще, знаете, у двигателей своя музыка.

Картер вспомнил, как жарким летним днем он погнал на своем «харлее» в Нью-Джерси. От рокота мотора у него все кости вибрировали.

Он открыл глаза и увидел, что Персик смотрит на него: невинная и полная желания. И как только в ней уживались два противоположных состояния? Парадокс. Утихнувшее было желание самого Картера вспыхнуло и начало разливаться по всему телу.

Это уже было не желание. Страсть. Он жаждал ее целиком. Всю. Любым способом, каким бы она позволила.

У Картера перехватило дыхание. Помимо отчаянного желания секса с ней, ему столь же отчаянно захотелось ее поцеловать.

– Что? – моргая, спросила Персик.

Картер откашлялся. Потребность прижаться губами к ее губам накатывала на него, как приливная волна.

– Так, ничего, – соврал он.

Эта потребность была для него совершенно новой.

Он не целовал женщин. Обычно они сами целовали его. Обычно они умоляли его трахнуть их и от легкого кивка его головы начинали раздеваться. Едва увидев Персика в тюрьме, он думал о всевозможных позах с ней. Но поцеловать ее? Такое никогда не приходило ему в голову.

Вплоть до этого момента.

– А что вы делаете, когда возвращаетесь из мастерской, смываете с себя машинное масло, переодеваетесь? – спросила Персик и как-то странно улыбнулась.

Почему странно? Он просто не привык к таким улыбкам. Она потрясающе улыбнулась.

Ему захотелось облизать ей нижнюю губу. Или осторожно закусить и пососать.

– Я люблю играть на гитаре, – хрипловатым от возбуждения голосом ответил Картер. – Телик смотрю. Пиво пью и что покрепче. Гоняю на мотоцикле. Ничего особо выдающегося.

– Да. Я сразу обратила внимание на ваш шлем.

– Без шлема я на своего малыша не сажусь.

– Игрушки больших мальчиков, – засмеялась Персик.

– В точку попали.

Носком своей лодочки от Гуччи Персик ковыряла песок:

– В детстве отец катал меня на мотоцикле. Я люблю мотоциклы.

У Картера снова перехватило горло. Она любит мотоциклы! Неужели такое совершенство возможно? Он раздавил окурок и бросил в урну.

– Пора на урок, – сказал он.

Персик кивнула, отлепившись от стены. Она пошла первой, Картер за ней, чтобы полюбоваться восхитительным покачиванием ее бедер. Войдя внутрь, они успели сделать несколько шагов… Картер не заметил, откуда появился этот крупный бородатый придурок с громадным портфелем. Не сбавляя хода и явно не видя идущих навстречу, хозяин портфеля налетел на Персика и сшиб с ног. Она наверняка шмякнулась бы на пол, если бы Картер не подхватил ее и не прижал к себе.

– Смотреть надо! – крикнула она придурку, уцепившись за руку Картера.

– Сама бы лучше смотрела, – огрызнулся тот. – Слепая курица.

Картер в три прыжка догнал бородатого, вдавил пальцы в его руку и развернул к себе. Бородатый оторопел. Картер надавил сильнее, зная, какую боль сейчас испытывает этот верзила.

– Эй, чего вам надо! – заверещал тот, пытаясь вырваться из живых тисков Картера.

– Картер! – крикнула Персик, подбегая к нему.

Картер стал медленно поворачивать руку хама с портфелем.

– Руку мне сломаешь! – уже не закричал, а завизжал тот.

– И сломаю, если не извинишься перед женщиной. Ты ее не только толкнул, но еще и оскорбил.

Придурок открыл рот, но не издал ни звука.

– Извиняйся! – потребовал Картер.

– Извините, – простонал бородач, однако Картер его не выпускал.

– Картер, он извинился, – сказала Персик. – Отпустите его.

Усмехнувшись в лицо струхнувшему придурку, Картер для памяти еще раз сдавил тому руку и лишь потом разжал пальцы. Бородач попятился, тряся рукой. Подхватив с пола брошенный портфель, он, не оглядываясь, выскочил из библиотеки. Казалось, еще немного – и сверкающие глаза Картера прожгут две дыры в его спине.

– Это что за балаган? – сердито спросила Персик.

Не дожидаясь ответа, она повернулась и поспешила в читальный кабинет, стремительно раздвигая руками воздух. Картер двинулся следом. Когда он вошел в кабинет, Персик шумно выкладывала на стол материалы для урока.

– Чем вы недовольны? – тихо спросил Картер.

Персик молча уселась в кресло с деревянными подлокотниками.

– Вы спятили? – спросил он, не веря своим глазам.

– Нам пора заниматься, – отрезала она, наградив Картера сердитым взглядом.

Ее раздражение передалось и ему.

– Кажется, я задал вам вопрос, – сказал он, скрещивая руки на груди.

– Да, я спятила, – прошипела она.

– Почему?

– И вы еще спрашиваете?

– Да. Спрашиваю. Можно подумать, что это я сбил вас с ног и обозвал.

От ее неблагодарности у него по коже бегали мурашки, а от ее гнева… от ее гнева его член стоял так, будто был сделан из титана.

– А мне что, радоваться прикажете? – спросила она сквозь зубы. – Вы чуть не сломали руку человеку, который лично вам ничего не сделал. И не где-то на улице, а в библиотеке. Ваше счастье, что он испугался и убежал. А ведь он мог бы найти свидетелей и вызвать полицию. Дальше объяснять? Вы вели себя как идиот, забывший про то, откуда он недавно вышел и на каких условиях. Пора бы научиться сдерживаться.

Картер подскочил к ней, вцепился в подлокотники кресла и практически запер ее в узком пространстве. Персик отпрянула, насколько могла, прикрыла глаза. Картер придвинулся еще ближе.

– Ваша гневный монолог окончен? – спросил он, буравя ее глазами. – А теперь послушайте мой, мисс Лейн. Если бы я не подхватил вас, вы в лучшем случае вытерли бы пол своей великолепной задницей. В худшем – ударились бы об него затылком. Нравится перспектива? А это бородатое ничтожество теперь дважды подумает, прежде чем сказать женщине гадость. Побоится, поскольку может найтись еще кто-то, кто врежет ему по рогам. Так что нечего читать мне мораль. Вы моя преподавательница, а не классная дама. Очень прошу усвоить эту разницу.

Картер думал, что кончит прямо в джинсы, когда глаза Персика скользнули по его рту.

Ему хотелось целовать ее, лакомиться ею, потеряться в ней. Ему хотелось ее кусать, лизать и ловить выдыхаемый ею воздух.

– Никак испугались? – спросил он.

Персик покачала головой. Упрямая девчонка.

– А стоило бы, – предостерег Картер. – Вы даже не представляете, на что я способен.

У нее расширились зрачки. Кожа на шее покрылась пупырышками. Картер смотрел и любовался.

– Когда вы успокоитесь, мы наконец займемся уроком, – тихо сказала она.

Картер медленно убрал руки с подлокотников. Поглядывая на раскрасневшиеся щеки Персика, он пододвинул стул, сел и потянулся к листу со стихотворением.

– Внимательно прочтите все стихотворение, – со знакомой ему властностью произнесла она. – Выберите любые понравившиеся вам строки и отдельные слова и отметьте их текстовыделителем. Потом мы их обсудим.

Они занимались целый час. Сегодня Кэт не собиралась задерживаться в библиотеке и по прошествии этого часа молча стала собирать свои вещи. У Картера ожил мобильник. Нехотя он достал телефон и вдавил кнопку ответа.

– В чем дело, Джек?.. Как где я и чем занимаюсь? Сейчас у меня занятие по английской литературе, если не забыли. Я сижу в читальном кабинете с мисс Лейн… Как она? По-моему, в лучшем виде.

Кэт прервала сборы и стала просматривать его письменные комментарии к стихотворению. Да, щедро природа наделила этого придурка. Даже почерк у него был красивый. Немного витиеватый для мужчины, но зато очень разборчивый. Кэт когда-то интересовалась особенностями почерка. Не зная Картера, она сказала бы, что эти строчки писал человек мягкий и уступчивый. Она мысленно усмехнулась, вспомнив, как те же пальцы чуть не сломали руку бородатому остолопу, имевшему несчастье налететь на нее.

Нет, Картер не так прост. Сегодняшний случай с предельной ясностью показал ей, что под его интеллектом, сообразительностью и обаянием скрывается нечто темное и опасное. Возможно, даже коварное. Нельзя об этом забывать ни на минуту. Картер умел выбить ее из равновесия. Ее пугала его непредсказуемость. Как ему удавалось за доли секунды превращаться из остроумного обаятельного мужчины в дикого необузданного зверя?

Что там Картер! Ей бы с собой разобраться. Самым жутким, самым необъяснимым была ее тяга к нему. Чем больше Кэт старалась заглушить в себе эту тягу, тем сильнее и жарче та разгоралась. Она мельком взглянула на его рот, задержавшись на изогнутой верхней губе. Когда он пригвоздил ее к креслу, ей подумалось, что он собрался ее поцеловать. Честное слово, она бы не возражала.

– Да. Я вам обязательно позвоню… Пока.

Картер окончил разговор и убрал мобильник в карман.

– Значит, «мисс Лейн»?

Он пожал плечами:

– Персиком могу вас называть только я. И только когда мы вдвоем. Я не хочу, чтобы другие трепали это имя.

– Я уже догадалась.

Она старалась не замечать его властного тона, хотя от этих слов у нее внутри плыли маленькие теплые шарики.

Картер натянул шапочку, которую всегда надевал под шлем.

– Наше занятие в пятницу не состоится, – вдруг объявил он. – Я никак не сумею приехать к назначенному времени.

Кэт чуть не поперхнулась от досады. Опять!

– В пятницу у меня первая встреча с Дайаной, – пояснил Картер. – Джек тоже будет. Извините, что так вышло.

Кэт почти обрадовалась. Значит, не моторы и не конфликты с родственниками.

– Это не ваша вина. Мы просто перенесем пятничное занятие на другой день и в другое место. – Она раскрыла свой органайзер. Картер встал рядом. – Увы, завтра никак не получится, – вздохнула она. – Уорд устраивает собрание. Библиотека закрывается в шесть. О ключах нужно договариваться заранее. Это довольно канительно… – Она горестно захлопнула органайзер.

– Ничего страшного. Потом наверстаем.

– Нет, это как раз страшно. В условиях вашего освобождения записано, что мы должны заниматься шесть часов в неделю.

– Слушайте, а что вы… что вы делаете в субботу? – спросил Картер, разглядывая пол.

– В субботу?

– Ну да.

– Я не заказывала время на субботу.

– А нам что, обязательно нужно заниматься в этом кабинете? – хмыкнул Картер. – Как-нибудь обойдемся без… книгохранилища. Если вы ничего не планировали на субботу, давайте встретимся. Сходим в какой-нибудь парк, там позанимаемся. Или в другое место.

– В парк?

– А что вы так удивились? – Картер недоверчиво посмотрел на нее, отчего Кэт захихикала, как девчонка. – Персик, будет надо мной издеваться!

– Простите, я и не думала издеваться, – все еще посмеиваясь, сказала она. – Просто удивилась. Представить не могла, что вас потянет заниматься в субботу.

– Сомневались в моем усердии по части английской литературы? – (Кэт фыркнула.) – Так у вас есть планы на субботу или нет?

Картер сейчас был похож на старшеклассника, назначавшего свидание. Он по-мальчишечьи боялся, что она откажется или начнет ломаться, как принято у девчонок в таком возрасте. Кэт и без органайзера знала: суббота у нее свободна. Следом в ее памяти всплыл аналогичный вопрос из эсэмэски Остина.

– Нет у меня никаких планов, – ответила она, удивляясь, с какой легкостью соглашается на его предложение.

Не пришлось бы потом жалеть.