Куриный бульон для души: 101 история о животных (сборник) Хансен Марк Виктор

Дар Субиры

Делай, что можешь, с тем, что имеешь, там, где ты есть.

Теодор Рузвельт

В шестидесяти четырех километрах к северу от Лос-Анджелеса есть частный заповедник под названием «Шамбала» для выросших в неволе диких животных. Полные первозданной красоты, напоминающей об Африке, гигантские выходы пластов бурого камня хаотично рассеяны по обширной территории этого заповедника. «Шамбала» (на санскрите это слово означает «место мира и гармонии между всеми существами, животными и человеком») – безопасное обиталище для львов и других крупных кошачьих. Заповедник, приютившийся в благоговейном величии калифорнийского каньона Соледад, производит захватывающее впечатление.

Однажды небольшая группа молодых людей из местного реабилитационного центра приехала в Шамбалу на экскурсию. Чудесная женщина и актриса Типпи Хедрен, основательница «Шамбалы», стояла перед вольером с гепардом.

– Ее зовут Субира, – сказала Типпи, лучась улыбкой. – Это трехлетняя самка гепарда, она еще не вполне взрослая. Очаровательная, правда?

Словно следуя хорошо отрепетированному сценарию, Субира повернула голову к зрителям и ленивым взором уставилась в толпу. Черные полоски, сбегавшие от ее глаз к пасти, были такими четкими, что казались только что нарисованными – специально к сегодняшнему представлению. А близко посаженные на рыжевато-коричневом фоне густого меха черные пятна выделялись настолько ярко, что все присутствующие сочли своим долгом в унисон выдохнуть: «О-о-о, поглядите-ка на нее, какая красавица!» Это была и моя первая мысль.

Типпи, моя подруга, пригласила меня в тот день в гости; я сидела в первом ряду стульев, расставленных для посетителей. Все мы продолжали в благоговении взирать на благородное животное – за исключением парнишки-подростка в заднем ряду. Он то и дело издавал громкие вздохи скуки и недовольства. Когда несколько членов группы повернулись к нему, он демонстративно провел ладонью по футболке, словно стряхивая пыль, и в мачистском жесте, с расчетом впечатлить нас, закатал правый рукав, чтобы покрасоваться хорошо развитыми мышцами.

Типпи продолжала, игнорируя прервавшего ее парня.

– Гепард – самое быстрое животное на земле, – рассказывала она небольшой группе слушателей. – Правда, милая? – игривым бархатным тоном обратилась она к гепардихе, глядя через плечо на эту утонченную большую кошку, которая расслабленно лежала на широкой, длинной, низко нависающей ветви раскидистого дуба.

Грубо и насмешливо, словно испытывая отвращение к любому проявлению нежных чувств, парнишка в заднем ряду проговорил:

– Подумаешь, большое дело! Ну, здоровенная костлявая кошка с пятнами, которая быстро бегает. И что? Давайте дальше. Выводите этих своих дурацких тигров, или кто там у вас есть, чтобы мы могли поскорее с этим покончить!

Другие члены группы, смутившись, обернулись и неодобрительно уставились на подростка.

Типпи тоже посмотрела на парнишку, но никак не отреагировала. Зато это сделала гепардиха. Уставившись на грубияна, она вдруг начала мурлыкать.

Воспользовавшись этой подсказкой, Типпи сообщила группе:

– Гепарды издают характерные звуки. Звук довольства – это отчетливое мурлыканье, такое, как вы слышите сейчас. О голоде сообщает гортанная вибрация, а если гепард хочет сказать «берегись», то издает шум, который звучит как высокое гудение. Но, как вы можете убедиться на примере этого мурлыканья, сейчас она вполне довольна. На самом деле, мне кажется, вы ей нравитесь, – сказала она, глядя прямо на парня.

– Ага-ага, конечно! Она меня просто обожает, – саркастически передразнил тот. И снова Типпи проигнорировала это невоспитанное замечание. Я не могла не задаться вопросом: отчего в этом парнишке так много гнева и злобы?

Потом Типпи предоставила слово своей молодой помощнице, которая стала отвечать на вопросы посетителей, и знаком поманила меня в сторонку. Отойдя, мы развернулись, чтобы понаблюдать за группой, и увидели воинственного молодого человека, не склонного держать язык на привязи, с нового ракурса. Этот парень с мускулистым торсом, обтянутым тесной футболкой, напряженно сидел в инвалидном кресле. Одна подвернутая пустая штанина висела рядом с уцелевшей ногой в теннисной туфле.

Семнадцатилетний Кори мечтал когда-нибудь играть в главной бейсбольной лиге. Это было его единственной целью. Он жил и дышал бейсболом и грезил о том дне, когда у него будут поклонники, фанаты, которые будут знать, что круче его никого нет. Никто не сомневался в способностях Кори, и уж точно не испытывал никаких сомнений «разведчик спортивных талантов» – специальный сотрудник, искавший талантливых бейсболистов в университетах штата. Он выбрал Кори, подтверждая тем самым, что парня ждет многообещающее будущее. Это было до автомобильной аварии. И теперь казалось, что ничто не сможет заменить те радости, которых он лишился, потеряв ногу.

В том трагическом происшествии Кори лишился не только ноги: он утратил надежду. И пал духом. Авария сделала его не просто физическим инвалидом, но и эмоциональным калекой. Неспособный представить себе иную цель, нежели быть игроком главной бейсбольной лиги, он озлобился, ожесточился и чувствовал себя совершенно никчемным. Безнадежным. Теперь он сидел в кресле-коляске и задирал всех подряд, разгневанный на весь мир. Сегодня Кори приехал в заповедник на очередную «скучную экскурсию» по программе реабилитации.

Кори был одним из самых трудных пациентов реабилитационного центра. Неспособный собрать все свое мужество и начать мечтать о новых планах на будущее, он махнул рукой не только на себя, но и на других. «Отвяжитесь от меня, – говорил он директору центра. – Вы не можете мне помочь. Никто не может».

Мы с Типпи продолжали стоять рядом, пока экскурсовод группы продолжала:

– Гепарды никогда не кормятся падалью; они едят только свежее мясо – хотя в неволе им нравится человечья еда!

Падаль? Это слово почему-то заинтересовало парня – или, может быть, оно просто привлекло его резким звучанием. Сердитый молодой человек тут же спросил с места:

– Что значит это слово?

– Трупы, тела, останки, – пояснил ассистент.

– Брезгует, значит, жертвами автомобильных аварий, – фыркнул парень. Казалось, резкие звуки его голоса нравятся гепардихе, и она начала громко урчать. Зрители, завороженные довольным рокотом, который издавала Субира, заохали и заахали.

Наслаждаясь позитивной реакцией – и всегда готовая порисоваться перед поклонниками, – Субира решила продемонстрировать публике свои таланты. Точно призывая, «поглядите только, как умеют летать эти пятнышки», Субира внезапно молнией слетела со своего насеста, заметавшись по вольеру.

– О! – выдохнула толпа. – Она так прекрасна.

– У нее всего три лапы! – ахнул кто-то.

– Не может быть! – воскликнула девушка в переднем ряду, в то время как остальные ошеломленные молодые люди смотрели на Субиру в молчании, потрясенные увиденным.

Но сильнее всех остальных был потрясен Кори. Растерянно глядя на это невероятное животное, которое мчалось на полной скорости как ни в чем не бывало, он задал вслух вопрос, который был на уме у всех:

– Как это ей удается так быстро бегать на трех лапах?

Изумленный легкими, вроде бы совершенно естественными движениями гепардихи, парень прошептал:

– Невероятно… Просто невероятно!

Он смотрел на прекрасное животное, лишенное одной из конечностей, и улыбался, и в его глазах загорелся огонек надежды.

Типпи ответила ему с нашего наблюдательного пункта позади группы:

– Как теперь все вы заметили, Субира – особенное животное. Поскольку никто не сказал ей, что она не должна – или не может – бегать так же быстро, как гепард на четырех лапах, ей и в голову не приходит, что может быть как-то иначе. Вот почему ей это удается. – Типпи на мгновение умолкла, а потом, повернувшись к Субире, сказала: – Мы ее просто обожаем. Субира – живой пример, символ цели, которую ставит перед собой «Шамбала»: признавать ценность всех живых существ, даже если они по какой-то причине отличаются от остальных.

Парень умолк и с интересом прислушивался к Типпи, которая тем временем продолжала:

– Мы получили Субиру из зоопарка в Орегоне. Пуповина обвилась вокруг ее задней лапки еще в утробе, и та атрофировалась, что привело к потере конечности вскоре после рождения. Поскольку у нее было только три лапы, казалось, для маленького гепарда нет никакой надежды. В тот момент сотрудники зоопарка раздумывали, не усыпить ли ее.

Кори удивленно спросил:

– Но почему?

Типпи посмотрела Кори прямо в лицо.

– Потому что хозяева зоопарка думали: «Какой прок в трехлапом гепарде?» Они считали, что публика не захочет смотреть на изуродованное животное. Им казалось, что, коль скоро она не сможет бегать и вести себя как нормальный гепард, следовательно, ее существование бессмысленно.

Типпи перевела дух и заговорила дальше:

– В тот момент мы узнали о Субире и предложили ей убежище, где она будет жить настолько нормальной жизнью, насколько это возможно. Вскоре после переезда к нам она ярко продемонстрировала собственную ценность – свой уникальный дар любви и твердости духа. Честно говоря, просто не знаю, что бы мы без нее делали. В последние несколько лет дар Субиры не раз касался людей из самых разных уголков мира, и она стала нашим самым убедительным пресс-секретарем, хотя и не владеет даром речи. Ее списывали со счетов за то, что она была несовершенным животным, однако Субира создала свою собственную, особенную ценность. Она – воистину наш самый дорогой и бесценный дар.

Больше не пытаясь острить, Кори тихо спросил:

– Можно мне ее потрогать?

Бег Субиры словно зажег свет в сердце и разуме Кори. Это зрелище полностью изменило его поведение – и степень готовности участвовать в жизни. К концу экскурсии руководитель группы спросил, кто вызовется добровольцем отодвинуть в сторону и придержать створку откатных ворот, чтобы микроавтобус мог выехать с территории заповедника. К всеобщему удивлению руку поднял Кори.

Под изумленными взглядами остальных членов группы парень самостоятельно подъехал к большим воротам и, стараясь открыть их, рывком поднялся с кресла. Цепляясь за высокую проволочную ограду для равновесия, он толчком отодвинул створку. На его лице все время, пока он держал ворота и машина не выехала, сияло выражение огромной удовлетворенности и решимости. Было совершенно очевидно, что Кори принял дар Субиры.

Бетти Янгс

Чему может научить собака

1. Никогда не упускать возможности отправиться на поиски приключений.

2. Позволять себе испытывать чистый экстаз от ощущения свежего воздуха и ветра в лицо.

3. Когда любимые люди приходят домой, всегда бежать встречать их.

4. Всегда быть послушным, если это в твоих интересах.

5. Давать другим знать, когда они вторгаются на твою территорию.

6. Дремать днем и всегда потягиваться перед тем, как подняться.

7. Бегать, шумно возиться и играть ежедневно.

8. Поглощать еду со смаком и энтузиазмом.

9. Быть верным.

10. Никогда не притворяться тем, кем не являешься.

11. Если желаемое где-то зарыто, докапываться до него, пока не найдешь.

12. Когда у кого-то выдался плохой день, помалкивать, сидеть рядышком и мягко тереться носом.

13. Наслаждаться простыми радостями долгой прогулки.

14. Сиять от внимания и не отшатываться от прикосновений.

15. Не кусаться, когда достаточно просто рыкнуть.

16. В жаркие дни пить много воды и лежать в тенечке под раскидистым деревом.

17. Когда душу переполняет счастье, двигаться пританцовывая и радостно вилять всем телом.

18. Как бы часто тебя ни критиковали, не поддаваться чувству вины и не кукситься. Сразу бежать обратно к критику и стараться подружиться.

Джой Нордквист

Звезда родео

Когда я был совсем маленьким и мы жили в Ниагара-Фоллс, штат Нью-Йорк, то и дело попадал в больницу с сильными приступами астмы. В шесть лет врачи сказали моим родителям: если они не увезут меня в местность с лучшим климатом, я наверняка умру. И тогда моя семья перебралась в крохотное поселение высоко в горах за Денвером. Это красивые, но очень малонаселенные места. В конце пятидесятых годов в колорадском городке Конифер было гораздо больше животных, чем людей.

Для нас, детей, это был настоящий рай. Мы с моим старшим братом Дэном брали с собой еду и спальные мешки, седлали двух лошадей, прихватывали собаку и уезжали на выходные исследовать дикую природу, со всех сторон окружавшую наш дом. В этих вылазках мы не раз встречались с дикими животными, среди которых попадались медведи, рыси и даже неуловимые горные львы – пумы. Мы учились двигаться бесшумно и смотреть на здешнюю жизнь с уважением. Помню, как-то раз я проснулся и увидел прямо перед собой огромный нос лося. Я лежал совершенно неподвижно, пока лось не ушел своей дорогой. Сливаясь воедино с окружающей средой, иногда по нескольку дней подряд проводя в седле, мы считали себя истинными горцами. Родители знали, что, пока лошади и собака с нами, мы будем в безопасности и всегда найдем дорогу домой.

Помнится, Дэн, который был на три года старше меня и физически сильнее, всегда опережал меня во всем. Мое желание одержать над братом верх превратилось в жгучую страсть. Я отчаянно хотел для разнообразия хоть раз оказаться звездой.

Когда мне было восемь лет, Дэн привел домой коня по имени Чабби. Владелец Чабби перенес сердечный приступ, и врачи рекомендовали ему прекратить ездить верхом. Мужчина решил, что у нас Чабби будет хорошо, и отдал своего шестнадцатилетнего мерина нашим родителям бесплатно.

Чабби, низкорослый угольно-серый конек, был чемпионом родео трех штатов в ловле бычка на аркан и стир-реслинге. Сильный, умный и отзывчивый, он отличался великолепным характером, и вся наша семья обожала его. Дэн, разумеется, имел право первого голоса при выборе лошадей, поэтому мне досталась более неторопливая и ленивая лошадка по кличке Сторми. Пожалуй, Чабби все равно был слишком «взрослой» лошадью для восьмилетнего мальчишки, но я завидовал брату и страстно желал, чтобы Чабби стал моим конем.

В те дни мы с братом вместе со своими лошадьми ежегодно подавали заявки в 4-H Club – клуб сельской молодежи, имеющий целью совершенствовать четыре стороны человека: голову, руки, сердце и здоровье. В тот год, когда мне исполнилось девять, я неустанно практиковался в баррел-рейсинге[2], готовясь к соревнованиям. Но Сторми была лошадкой неторопливой, и я, несмотря на все старания и занятия, понимал, что нам ничего не светит. Лишь великая сила стремления к победе помогала мне продолжать подгонять Сторми, учить ее приемам огибания бочек и возвращения к финишной черте.

В день соревнований старший брат поразил меня, предложив участвовать в баррел-рейсинге верхом на Чабби. Я был вне себя от возбуждения и радости. Может быть, на сей раз мне наконец удастся победить.

Сев верхом на Чабби, я тут же почувствовал, что меня ждут совершенно иные скачки. Сторми всегда неохотно трогалась с места, а уж заставить ее потом шевелиться и вовсе было целое дело. Когда мы в тот день ждали сигнала на старт, Чабби нетерпеливо пританцовывал: ему явно не терпелось хорошенько побегать. Когда раздался сигнал, Чабби сорвался с места ракетой. Я не успел толком среагировать, и все, что мне оставалось делать, – это держаться изо всех сил. Мы проскакали мимо бочек и вернулись к финишу за считаные секунды. Адреналин еще бушевал во мне, когда я соскользнул со спины коня и был окружен радостными родными. Я выиграл заветную голубую ленточку, оставив далеко позади всех соперников.

В тот вечер я отправился в постель, опустошенный возбуждением и славой, выпавшей на мою долю днем. Но, лежа без сна, поймал себя на неуютном ощущении. А сделал ли хоть что-нибудь я сам, чтобы завоевать это первое место? Разве что сумел не свалиться и не опозорил себя или Чабби. Это мой конь выиграл голубую ленту, а не я. Я бросил взгляд на ленту, приколотую булавкой к торшеру, и мне вдруг стало стыдно.

На следующее утро я проснулся спозаранок. Выбрался из постели, быстро оделся и прокрался из дома в конюшню. Приколол голубую ленту на стену в стойле Чабби и стоял, поглаживая его шею, чувствуя, как он ощупывает губами мои карманы в поисках кусочков сахара, который просто обожал. И тут до меня дошло: коню безразличны ленты, не важно, голубые или какие-то другие. Он предпочитал то, что мог съесть. Чабби пробежал дистанцию на вчерашних соревнованиях не для того, чтобы выиграть, а просто потому, что любил бегать. Он получал искреннее удовольствие от препятствий и радости игры.

Проникнувшись к нему новым уважением, я принес ведро с дробленым овсом, любимым зерном Чабби, и насыпал в кормушку, а пока он ел, взял скребницу и хорошенько его вычистил. Этот конь подарил мне голубую ленту, но, самое главное, он показал мне, что это значит – отдавать всего себя, тело, разум и душу тому, что делаешь.

После этого, когда у меня на сердце снова стало легко, я поклялся, что до конца дней Чабби буду заботиться о том, чтобы у коня была его награда «в лошадиной валюте»: зерно, сахар, уход, возможность побегать – и много любви.

Ларри Пол Клайн

Уроки жизни от неразлучников

Не так давно мы с мужем были в нашем местном торговом центре. Время близилось к закрытию, и нам вдруг захотелось зайти в зоомагазин и осмотреться. Когда мы бродили мимо клеток с пуделями и померанскими шпицами, полосатыми кошками и черепахами, наш взгляд привлекло зрелище, которое тут же нас очаровало: это была пара неразлучников с перышками персикового цвета на головках. В отличие от многих других неразлучников, которых мы там видели, эта парочка казалась истинно «влюбленной». Они прижимались друг к другу все время, пока мы их разглядывали. И в следующие несколько дней я то и дело возвращалась мыслями к этим двум восхитительным птичкам. Меня покорила взаимная преданность пернатых партнеров, и казалось, само их присутствие было вдохновляющим.

Очевидно, такое же впечатление эти птички произвели и на моего мужа, поскольку вскоре после того случая он вернулся домой с работы с опозданием, держа в руках элегантную клетку, в которой ютились эти два драгоценных создания, и представил их мне как прибавление нашего семейства. Не один день мы пытались придумать им имена в честь известных пар, перебирая все подряд – от Рики и Люси, Джорджа и Грейси до Уилмы и Фреда. Но наконец остановились на Оззи и Хэрриет – ненавязчивом напоминании о прежних днях, когда жизнь была проще, а любовь и сплоченность между супругами были не просто выполнением обязательств, но образом жизни.

Думая об этом, я наблюдала за нашими неразлучниками и составила следующие замечания о жизни и любви.

1. Если слишком много времени смотреться в зеркало, легко утратить равновесие.

2. Всегда сохраняй приятное выражение лица, даже если твоя клетка нуждается в уборке.

3. Если твой партнер желает разделить с тобой жердочку, подвинься.

4. Истинные лакомства в жизни обычно появляются только после того, как разгрызешь немало шелухи.

5. Чтобы обниматься, нужны двое.

6. Иногда твой партнер замечает у тебя блох, о существовании которых ты и не догадывалась.

7. Пение привлекает больше внимания, чем резкие крики.

8. Только когда встопорщишь перышки, становится виден твой истинный цвет.

9. Когда игрушек слишком много, глаза разбегаются.

10. Когда в твоем сердце живет любовь, все окружающие радуются твоему присутствию.

Вики Линн Эйджи

Дар мужества

Вот мужество… сносить, не дрогнув, все, что посылают небеса.

Еврипид

Марку, худенькому и сутулому, было около одиннадцати лет, когда они с мамой впервые привезли Мохо в клинику, где я работала. Мешковатая одежда скрадывала хрупкое строение мальчика, а вызывающие голубые глаза сердито смотрели на мир из-под поношенной бейсболки. Нам явно предстояло завоевать доверие Марка, прежде чем он позволит что-либо делать с его собакой. Тогда Мохо было около девяти лет; это старость для лабрадора-ретривера, но он был еще не слишком стар, чтобы перестать радоваться жизни. Однако в последнее время казалось, что Мохо растерял весь свой задор.

Марк внимательно прислушивался, пока врач обследовал его пса, отвечал на вопросы и сам задавал еще больше вопросов, нервно отбрасывая назад пряди светлых волос, которые вылезали из-под кепки на нахмуренный лоб.

– Мохо ведь выздоровеет, правда? – выпалил он, когда врач повернулся, чтобы выйти из смотровой. Никаких гарантий, увы, не было, и когда пришли результаты анализа крови, подозрения врача подтвердились. У Мохо обнаружилась болезнь печени и почек, прогрессирующая и в конечном счете ведущая к фатальному итогу. При условии должного ухода пес мог сравнительно комфортно прожить еще некоторое время, но ему требовались специальная диета, регулярные проверки и лечение. Мы с врачом знали, что финансовая сторона дела представляет определенные трудности, но в тот же момент, когда мы заикнулись об эвтаназии, вмешалась мать Марка:

– Мы не станем усыплять Мохо!

Они быстро и молча оплатили счет и бережно перенесли своего старого пса в машину, ни разу не оглянувшись.

Несколько недель от них ничего не было слышно, но однажды они снова объявились у нас. Мохо исхудал. Он очень болен, сказали его хозяева, и стал беспокойным. Когда я провожала Мохо в процедурную на инфузионную терапию, щуплая фигурка Марка преградила мне дорогу.

– Я должен пойти вместе с ним – я ему нужен, – твердо сказал мальчик.

Я не знала, как Марк перенесет вид игл и крови, но, похоже, спорить не было смысла. И действительно, Марк стерпел все это так, словно уже миллион раз видел подобное прежде.

– О, ты такой храбрец, Мохо, – тихонько говорил Марк, когда катетер скользнул в вену пса. Нам редко попадался более охотно сотрудничающий пациент. Мохо лишь чуть шевельнул головой во время неприятных процедур, словно просто желая напомнить нам, что он еще здесь. Казалось, он подпитывался силой, исходящей от маленькой белокожей руки, которая постоянно двигалась по его косматой шее, утешающе гладя ее.

Так и повелось. Мы стабилизировали Мохо, он возвращался домой, ему опять становилось плохо, и они вновь приезжали к нам. Марк всякий раз был рядом, задавая вопросы и напоминая, чтобы мы были осторожны, но в основном просто подбадривал и утешал своего старого приятеля.

Меня беспокоило то, что Марку будет слишком трудно присутствовать при всех этих процедурах, но любой намек на то, что ему лучше подождать снаружи, наотрез отвергался. Он нужен Мохо!

Однажды я обратилась к матери Марка, когда мальчик и пес были в другой комнате.

– Вы знаете, что состояние Мохо ухудшается. Вы подумали еще раз о том, насколько далеко готовы пойти в лечении? Мне кажется, Марку действительно трудно все это дается.

Мать Марка на мгновение замешкалась, а потом подалась вперед и заговорила тихим взволнованным голосом:

– Мохо появился у нас, еще когда Марк был младенцем. Они выросли вместе, и Марк любит его сверх всякой меры. Но это еще не все.

Она глубоко вдохнула и на мгновение отвела глаза.

– Два года назад Марку диагностировали лейкемию. Он борется с ней, и врачи говорят, что у него есть неплохой шанс полностью выздороветь. Но он никогда не говорит о своей болезни. Он ходит на анализы и сеансы лечения так, словно это происходит с кем-то другим, словно это понарошку, не на самом деле. Но по поводу болезни Мохо он в состоянии задавать вопросы. Это важно для Марка, так что, пока он этого хочет, мы будем бороться за Мохо.

В следующие несколько недель мы часто виделись с этой тихой троицей. Резкие вопросы и замечания Марка, когда-то слегка раздражавшие нас, теперь обрели новый смысл, и мы подробно поясняли каждую процедуру по мере прохождения. Мы и сами гадали, сколько сможет продержаться Мохо. Более терпеливого и добродушного пациента нам редко приходилось видеть, но теперь лабрадор ужасно исхудал и ослаб. Всех нас, сотрудников клиники, очень тревожил вопрос о том, как Марк справится с неизбежным.

Наконец настал день, когда Мохо потерял сознание еще до назначенного приема. Была суббота, когда они привезли его, и в приемной скопилась большая очередь. Мы занесли Мохо в заднюю комнату и устроили его на толстых одеялах. Марк, как обычно, был рядом. Я ушла за необходимыми принадлежностями, а когда спустя пару минут вернулась в комнату, потрясенно увидела, что Марк стоит у окна, засунув сжатые кулаки в подмышки, и по лицу его струятся слезы. Я бесшумно выскользнула из комнаты, не желая беспокоить его. Он вплоть до этого момента был таким мужественным! Позднее, когда мы вернулись, он стоял на коленях, снова с сухими глазами, рядом с Мохо. Его мама села рядом с мальчиком и обняла его за плечи.

– Ну, как вы, ребята? – тихо спросила она.

– Мам, – проговорил он, проигнорировав ее вопрос, – Мохо умирает, да?

– Ох, милый… – Ее голос прервался, и Марк продолжал, словно она ничего не сказала:

– Я имею в виду, все эти жидкости и таблетки, они просто больше ему не помогут, верно? – Он взглянул на нас, ища подтверждения. – Тогда я думаю… – Он шумно сглотнул. – Я думаю, нам следует уложить его спать.

Верный себе, Марк оставался с Мохо до самого конца. Он задавал вопросы, чтобы удостовериться, что так действительно лучше для Мохо и что его старому другу не будет ни больно, ни страшно. Снова и снова гладил он лоснящуюся голову пса, пока она не опустилась на его колено в последний раз. Когда Марк почувствовал, что последний вздох покинул исхудавшие ребра Мохо, и увидел, как свет тускнеет в добрых карих собачьих глазах, он, казалось, забыл обо всех нас. Не скрывая слез, он склонился над неподвижным телом Мохо и медленно стянул с себя кепку. Вздрогнув, я распознала эффекты химиотерапии, создававшие резкий и грубый контраст с юным лицом. Мы оставили мальчика наедине с его скорбью.

Марк ни разу ничего не говорил о собственной болезни и о своих чувствах в связи с трагедией Мохо, но когда через несколько месяцев его мама позвонила, чтобы задать пару вопросов по поводу щенка, которого подумывала купить, я спросила ее, как дела у мальчика.

– Вы знаете, – сказала она, – это было ужасное время для него, но после смерти Мохо Марк начал говорить о собственном состоянии, задавать вопросы и пытаться больше узнать о своей болезни. Думаю, то, что он возился с Мохо, когда пес так сильно болел, придало Марку сил бороться за себя и мужества, чтобы смотреть в лицо собственной боли.

Я всегда считала, что Марк мужественно держался ради Мохо, но когда вспоминаю эти спокойные, доверчивые глаза и тихонько виляющий хвост, который никогда не останавливался, как бы скверно пес себя ни чувствовал, думаю, что, возможно, это Мохо держался мужественно ради Марка.

Роксанна Уиллемс Снопек-Рат

Седлотерапия

Однажды утром, лежа в постели, я наблюдала, как воробьи клюют корм в кормушке за моим окном, потом расправляют крылышки и улетают. Пораженная рассеянным склерозом, болезнью, которая повреждает мышечный контроль, я была едва в состоянии приподнять голову. Как жаль, что не могу улететь вместе с вами, печально думала я. В какие-то тридцать девять лет мне казалось, что все радости жизни ушли от меня безвозвратно.

Я всегда любила свежий воздух. Мой муж Дэн и я обожали подолгу гулять возле нашего дома в Колорадо-Спрингс. Но после двадцати пяти лет у меня начали болеть суставы после наших походов. Я думала, что дело в перетруженных мышцах.

Материнство – мечта, осуществившаяся после того, как мы удочерили 11-летнюю Дженни и 13-летнюю Беки, – наполнило меня ликованием. Но как бы мне ни хотелось быть прекрасной мамой, после работы – я была рекреационным терапевтом – просто валилась на диван, слишком усталая, чтобы помогать девочкам делать уроки. Я полагала, дело просто в постоянном переутомлении из-за того, что совмещаю работу с обязанностями мамы.

Потом однажды утром я попыталась потянуться за кофейником – и не смогла: моя рука онемела. Что происходит? – думала я в тревоге. Один врач прописал мне обезболивающее от бурсита. Другой диагностировал тендинит.

Потом однажды, когда я гуляла с дочерьми, у меня подкосились ноги.

– Мама, что с тобой творится? – спросила перепуганная Беки, которой было в то время уже семнадцать лет.

– Должно быть, жутко устала, – пошутила я, не желая расстраивать девочек, но сама была глубоко обеспокоена. По настоянию Дэна я пошла к неврологу.

– У вас рассеянный склероз, – сказал он мне.

Единственное, что я знала об этой болезни, был услышанный где-то слоган: «РС – болезнь молодых взрослых». Пожалуйста, только не это! – с мукой подумала я и, смаргивая слезы, спросила:

– Насколько он может прогрессировать?

– Никто не знает этого наверняка, – мягко ответил он. – Но со временем вам может понадобиться кресло-коляска.

Хотя Дэн пытался меня утешить, в ту ночь я лежала без сна. Как я буду теперь заботиться о себе и семье?

Этот страшный вопрос не покидал моих мыслей на протяжении следующих недель и месяцев. Прошло какое-то время, и появился новый симптом. Теперь я могла ходить, лишь выполняя болезненную и сложную процедуру: зафиксировать колено и с усилием подволочь ногу вперед с помощью бедренной мышцы. В другие моменты ноги у меня немели, вообще отказываясь реагировать на приказы мозга. Я постепенно теряла контроль над руками до тех пор, пока уже едва могла шевелить пальцами.

– Все нормально, мама, мы же можем помогать по дому, – говорили девочки. И помогали.

Но ведь это я хотела заботиться о них. А вместо этого едва могла самостоятельно одеться и перемыть с утра пару тарелок, прежде чем без сил рухнуть в постель.

В то утро, когда я лежала, наблюдая за птицами и жалея, что не могу летать, как они, на сердце у меня было тяжело. Надежда во мне умирала.

Затем я увидела, как в комнату входит Дэн, и глаза его сияют.

– Милая, – проговорил Дэн, – я слышал по радио замечательную новость!

Оказывается, расположенная неподалеку от нас конюшня предлагала услугу, которая называлась тераевтической верховой ездой. Предположительно этот метод помогал при многих болезнях, включая и РС.

– Думаю, тебе стоит попробовать, – подытожил он.

Ездить верхом в качестве терапии? Казалось, что это невозможно. А ведь ребенком, живя в Айове, я любила ездить верхом. И даже если эта попытка хотя бы просто вытащит меня из постели, дело того стоит.

– Я буду падать носом в землю, – шутила я пару дней спустя, когда Дэн помогал мне доковылять, опираясь на трости, до конюшни. Мне понадобилась помощь, чтобы сесть на лошадь, но, когда я стиснула поводья и мой скакун шагом двинулся по арене, мое тело расслабилось.

– Это великолепно! – с восторгом воскликнула я. Когда сеанс был окончен, я сказала Дэну, что не могу дождаться возможности снова попробовать.

С каждым разом, когда я снова садилась в седло, мои бедра становились более свободными, а плечи – более расслабленными. Я понимала, что происходит что-то необыкновенное. Безнадежность – ставшая привычной домашней спутницей – покинула меня. Постоянной усталости больше не чувствуется, радостно осознала я.

Однажды днем я сказала волонтерам из центра верховой езды, что хотела бы ездить без седла, как делала в детстве. Когда я галопом мчалась по пастбищу и ветер трепал мои волосы, пришла мысль: Впервые за многие годы я чувствую себя свободной!

Потом, когда Дэн помогал мне спешиться, что-то показалось мне не таким, как обычно.

– Я снова чувствую свои ноги! – ахнув, сказала я Дэну. Дэн в изумлении смотрел, как я подняла ногу, потом легко и плавно снова опустила ее.

Чтобы дойти до конюшни с двумя тростями, мне требовалось полчаса. Но обратный путь занял меньше трех минут – и трости нес в руках Дэн!

– Ты это сделала! – победно подбадривал меня он. Слезы радости вскипели на моих глазах.

Вскоре после этого из колледжа приехали погостить наши дочери. Я вышла их встречать и обняла девочек.

– Мама, какая же ты молодец! – воскликнула Беки. С переполненным эмоциями сердцем я рассказала им, как лошади исцелили меня. Мои врачи не могут объяснить, почему «конская терапия» помогает. Все, что я знаю, – каким-то образом она это делает.

Сегодня у меня не проявляется почти никаких симптомов при условии, что я езжу верхом как минимум трижды в неделю.

Каждое утро я одеваюсь потеплее и отправляюсь на долгую прогулку быстрым шагом. Вдыхая свежий горный воздух вокруг своего дома, я ощущаю необыкновенный приток радости. Я так благодарна Богу за то, что Он вернул мне мою жизнь!

Билл Холтон со слов Шерри Перкинс, выдержка из материала журнала Woman’s World

Магия Китти

Большая золотая запятая,

Взлетишь пружиной, с ниткою играя,

И приземлишься у меня в душе.

Лида Бродхерст

Однажды вечером после очередной деловой встречи я ужасно устала. Горя желанием добраться до дома и поспать, я приблизилась к машине и вдруг услышала тоненькое мяу, мяу, мяу, мяу… Заглянув под машину, увидела крохотного котенка, который весь трясся и плакал, прижимаясь к покрышке.

Никогда не питала любви к кошкам. Я – заядлая собачница, а от кошачьих увольте меня! Всю свою юную жизнь, сколько себя помню, я росла в обществе собак, а кошки всегда меня доставали. Было в них что-то неуловимо пугающее. А больше всего я не терпела приходить в дома, где были кошачьи лотки-туалеты. У меня в голове не укладывалось, как можно не обращать внимания на эту ужасную вонь. К тому же кошки, казалось, всегда ухитряются валяться на всех возможных поверхностях – не говоря уже об их шерсти. А у меня на нее было что-то вроде полуаллергии. Достаточно сказать, что ни разу в своей жизни я не переступила через себя ради кошки.

Но когда я встала на колени и увидела этого маленького рыжего полосатого котенка, который так отчаянно мяукал, что-то побудило меня протянуть к нему руки. Это оказалась кошечка. Она тут же задала стрекача. Я подумала: Ладно, что ж, не больно-то и хотелось. Но уже садясь в машину, услышала, как котенок снова мяукает. Этот жалобный плач задел меня за живое, и сама не заметила, как пошла по улице, стараясь отыскать ее. Я находила ее, а она убегала. Снова находила ее, и она снова убегала. И так далее – до бесконечности. Однако я просто не могла ее бросить. Наконец мне удалось улучить момент и схватить кошечку. Утихомирившись в моих руках, она казалась очень маленькой, и тощей, и очень милой. А главное, она перестала мяукать!

Для меня это был совершенно нехарактерный поступок, но я взяла ее с собой в машину. Кошечка перепугалась, принялась вопить и носиться подобно молнии по салону машины, пока не устроилась прямо у меня на коленях – ну конечно, где же еще! Я ехала домой, всю дорогу не находя себе места от беспокойства, поскольку знала, что у моей соседки по квартире жуткая аллергия на кошек.

Я приехала домой очень поздно, опустила кошечку на землю в переднем дворе и оставила ей молока. Я наполовину надеялась, что она к утру сбежит. Но утром котенок по-прежнему был там, так что я взяла его с собой на работу. К счастью, у меня очень человечный начальник, особенно когда дело касается животных. Однажды у нас в офисе несколько недель жил подраненный воробей, которого он сам подобрал и выходил. Весь день в офисе я пыталась найти человека, который взял бы котенка к себе, но все знакомые любители кошек были полностью укомплектованы питомцами.

Я по-прежнему не знала, что делать с кошечкой, поэтому взяла ее с собой и после работы, когда нужно было поездить по делам. Она снова перепугалась в машине и на этот раз забилась под сиденье. Моей последней остановкой в тот день стал родительский дом.

Не так давно моему отцу поставили грозный диагноз – рак простаты. Он прошел курс гормонального лечения, и теперь докторам казалось, что они остановили развитие рака. По крайней мере, на время. Я старалась заезжать к родителям как можно чаще.

В тот день, припарковавшись у родительского дома, я попыталась выманить кошечку из-под сиденья, но она пулей вылетела из машины и исчезла в соседских кустах. В том районе много кустарниковых растений, и я, какое-то время поискав ее, осознала, что это мартышкин труд. Мне было немного грустно, но я утешала себя мыслью, что в округе много семей с детьми. Уж наверняка кто-нибудь найдет ее и подарит кошечке уютный дом, говорила я себе.

Честно говоря, даже чувствовала некоторое облегчение, потому что не знала, что с ней делать дальше. Я пообщалась с родителями, а когда уходила, попросила их позвонить мне, если кошечка зайдет к ним, и тогда я приеду забрать ее. Еще пошутила, обращаясь к отцу: «Конечно, ты можешь оставить ее себе, если захочешь», – на что он ответил: «Не дождешься!» Мне казалось, что папа не горит желанием заводить домашних любимцев, особенно кошек.

В тот вечер на моем автоответчике оказался звонок от отца. Кошечка действительно объявилась у их входной двери! Он сказал, что впустил ее в дом и с ней все в порядке, но спросил: не смогу ли я приехать завтра и забрать ее? Сердце мое упало. И что я буду делать с этой кошкой? – думала я. Утопить ее в пруду мне не позволила бы совесть, и я была уверена, что моя соседка не готова ехать в больницу, чтобы купировать астматический приступ. Я не видела никакого возможного выхода.

На следующий день позвонила отцу и сказала, что подъеду и заберу котенка. К моему великому изумлению, папа попросил меня не торопиться. Оказывается, он ходил в магазин и купил кошачий лоток (о нет!), кошачью еду и маленькую мисочку. Я только диву давалась, благодаря его за великодушие. Потом он рассказал мне, какой интересный у кошечки оказался характер и как вчера поздно вечером она носилась взад-вперед по всему дому. Я слушала с открытым ртом. Наибольший сюрприз папа преподнес мне, рассказав, что Китти пришла и улеглась к нему на грудь, когда он ложился спать. Я спросила только:

– И ты позволил ей это сделать?

– О да! Я глажу ее и чувствую, как работает ее моторчик, – любовно ответил он. – Так что не торопись, дорогая, искать для нее дом. Я могу подержать ее у себя, пока ты не найдешь что-нибудь подходящее.

Он уложил меня на обе лопатки. Мой папа, истинный Сеймур, мистер «держи своих собак на улице», позволил котенку урчать у себя на груди! Более того, в своей постели!

Шли недели, папа слабел. Его рак снова дал о себе знать. Однако всякий раз, звоня ему, я слушала все более и более долгие рассказы о том, какая Китти милая, как она носится по дому, как громко урчит ее моторчик, как она ходит за папой хвостом, куда бы тот ни пошел. Когда я бывала у родителей, отец звал ее, позволял запрыгнуть на колени, ласкал, разговаривал с ней и говорил, как сильно он ее любит.