Звезда Ада Дашков Андрей

Глава первая

Старвятник и змея

Была седьмая ночь десятого месяца года 2994 от Рождества Спасителя. Одна из тех ночей, когда хитроумная нечисть и обезумевшая природа объединяются, чтобы досадить слабым и заблудившимся в поисках приюта…

Рваные тяжелые тучи проносились низко над землей, словно гигантские твари, неожиданные и угрожающие. Иногда их чрево исторгало ледяной дождь, струи которого были готовы отхлестать каждого, кто не спрятался или не удосужился как следует защититься. Ветер бился и стонал в темных кронах, обламывая ветви, разрушая гнезда, выпивая остатки тепла из трепещущих птичьих тел. Не был виден даже Глаз Дьявола, хотя обычно положение его желтого зрачка угадывалось в небесах сквозь самые плотные облака.

Духи ветра яростно штурмовали старинный дом семьи Ганглети, но не могли поколебать его толстые, поросшие мхом стен. Все, что им оставалось, — это выть в дымоходах, трясти дубовые ставни и метаться по двору, волоча за собой траурный шлейф из почерневших листьев и пепла.

Однако Слот Люгер, больше известный среди врагов под прозвищем Стервятник, почти не замечал дурной погоды. Вернее, она даже придавала его приключению некий драматический оттенок.

Он лежал в постели одной из красивейших и влиятельнейших женщин королевства Валидия, госпожи Геллы Ганглети, и, предавшись расслабленности после бурных ласк, размышлял о природе распутства… Трижды любовники поднимались к вершинам наслаждения, но теперь Люгеру хотелось уйти. Единственное, что его останавливало, — буря, разыгравшаяся в ночи. А ведь он собирался покинуть Геллу, приняв облик стервятника.

Здесь, в самой середине каменной башни, непогода давала знать о себе лишь завываниями ветра за окнами и приглушенным шумом дождя. В лиловой спальне Ганглети тихо потрескивали дрова в камине и колыхались от сквозняка сумрачные гобелены на стенах, оживляя уродливых, навеки забытых всеми героев.

Люгер не любил женщину, лежавшую рядом. Ее прохладное бедро касалось его бедра, но он думал о Сегейле, прислуге из трактира «Кровь вепря», и о том, как случайны капризы хозяйки жизни, именуемой судьбой.

Сегейла, по мнению Люгера, не уступала Гелле Ганглети в красоте и очаровании, и он хорошо представлял себе, насколько ярко мог бы расцвести этот цветок в соответствующем окружении, однако Сегейла получила в удел совсем иную жизнь. Сердце Люгера принадлежало служанке, но он был слишком знатен и слишком беден, чтобы открыто помогать ей.

Однако он не терял самоуверенности и всерьез надеялся когда-нибудь поправить свои дела. На мнение других ему было наплевать, к Сегейле он испытывал самые нежные чувства, при этом хорошо знал собственное непостоянство и не собирался ни в чем себя ограничивать. Он не выяснил еще мрачных тайн разоренного поместья Люгеров. Стервятник не сомневался в том, что в истории его рода нашлось бы место и для чудовищных преступлений, и для неправедных богатств, и для гнусного злокозненного колдовства.

Слот размышлял и о себе. Его любовь к Сегейле была осквернена его многочисленными изменами. Тут уж он ничего не мог поделать и утешал себя тем, что душой остается верен своей единственной настоящей возлюбленной.

То, что Люгер был распутником, не являлось для него откровением. Он побывал в постелях многих женщин, и это уже начинало надоедать ему. Бесконечная погоня за удовольствиями была для него просто способом бегства от самого себя. Слот искал новых связей отчасти от скуки, отчасти из-за того, что был излишне тщеславен. Но главной причиной, конечно, была скука. С Сегейлой Люгер не скучал, но он видел ее так редко!..

Он был последним и единственным отпрыском древнего рода Люгеров.

Его отец умер загадочной смертью в ночь рождения сына, и с тех пор никто никогда не видел ни одного из его тел. Люгер-старший был необуздан, слишком неравнодушен к женщинам, немного баловался магией и успел нажить себе немало врагов. В том числе и довольно влиятельных. Стервятник считал почти неоспоримым, что они и приложили руку к его смерти, но среди недоброжелателей Слота ходили слухи и о том, что распутный и коварный дух отца тут же вселился в сына.

Мать Стервятника умерла спустя три месяца после рождения ребенка, и его воспитала кормилица. В те времена никто не посмел лишить Слота его родового поместья, да это было бы и бессмысленно — магия древних Люгеров была так сильна в этом средоточии воинственности и порока, что чужак не протянул бы здесь и недели.

Сын кормилицы Слота, Газеус, несмотря на то что был простолюдином, участвовал в детских играх юного Люгера и стал его единственным другом. Это была мучительная для обоих дружба — их разделяла непреодолимая пропасть, обусловленная разницей в происхождении.

Позже Газеус был убит в уличной драке и навеки лишился человеческого тела. Двух оставшихся хватало лишь на то, чтобы влачить в Валидии довольно жалкое существование, но, в конце концов, это было уделом многих. Газеус достаточно страдал, однако остался верным своему старому приятелю.

…Гелла зашевелилась рядом. Слот посмотрел на ее руки, украшенные браслетами, руки, которым, как он знал, было не чуждо колдовство. Она могла быть опасным противником. Двумя другими ее телами были змеиное и кошачье.

Гелла сладострастно потянулась и принялась умело ласкать его. Пожалуй, слишком умело, чтобы эта ласка могла показаться искренней. Некоторое время Стервятник раздумывал о том, что ей нужно от него.

Магию и особые инстинкты последнего из рода Люгеров часто использовали в разного рода темных делах, но сейчас был явно не тот случай. Слот сам не пренебрегал помощью влиятельных любовниц, когда запутывался в умело сплетенной сети чьих-нибудь интриг. Он был посвящен во многие грязные тайны; это делало его незаменимым, однако порой невыносимо усложняло жизнь.

Ветер уныло всхлипывал за высокими окнами и швырял в стекла пригоршни дождевых капель. Ветви скребли о стены, а издалека раздавались похожие на стоны, гнетущие крики какой-то твари.

Слот рывком поднялся, отстранив от себя Геллу. Ощущение опасности, грозившей ему, стало настолько сильным, что Стервятник лишился не только покоя, но и надежды на приятное завершение этой ночи. У него не было здесь ни одежды, ни доспехов, ни оружия. Не для того он тайно пришел сегодня к Гелле, чтобы покинуть ее в человеческом обличье или оставить в доме Ганглети следы своего присутствия…

Грациозно изогнувшись на широком ложе, Гелла наблюдала за ним с недоброй иронией. Стервятник был высок и худ. Свежий шрам розовел на его ребрах. Глубоко посаженные серые глаза настороженно осматривали окна и стены. Густая грива пепельных волос волнами опускалась до лопаток. Бледное лицо Слота стало злым и холодным. Инстинкт гнал его прочь отсюда. Более ни в чем не сомневаясь, он распахнул окно.

Темный смерч ворвался в покои Ганглети, неся с собой холод, леденящую влагу и оборванные листья. Ветер ударил Слота и заставил его отступить от окна. Это спасло ему жизнь. Арбалетная стрела, пущенная из темноты, вонзилась в дубовую раму на уровне его головы.

Люгер стремительно обернулся. Гелла больше не улыбалась. Ее лицо стало меняться — Слот заметил, как удлиняются ее передние верхние зубы. Ему уже приходилось видеть мучительную смерть от змеиного яда… Он оказался в западне.

Ужас парализовал его, но только на мгновение. У него еще была возможность спастись. Слот произнес заклинание, стоя посреди комнаты между окном и Геллой, и вскоре увидел, как его окутывает спасительный черный дым. В это же время зеленый туман обволакивал его недавнюю любовницу.

… Грязно-белый стервятник с седым воротником вокруг шеи, неуклюже подпрыгивая и расправив широкие крылья, побежал к окну, с трудом оторвал от пола тяжелое тело и наконец взлетел. Призрачной тенью он пронесся сквозь оконный проем и услышал тонкий звук спущенной тетивы. Еще одна стрела пролетела мимо…

Ветер принял Люгера в свои чудовищные обьятия. Все, о чем мечтал Стервятник, — это улететь подальше от предательского дома. Он знал, что в такую бурю долго не протянет. Но на крайний случай у него было еще два тела.

Широко расставленными птичьими глазами Слот старался увидеть как можно больше, чтобы знать, кому он остался должен.

Стреляли из окон, расположенных на высоте окон спальни в боковой башне дома. Люгер проклинал себя за беспечность и тупость. Разглядеть стрелявших было невозможно. Слот увидел только их тени и отблески света на металлических частях арбалетов.

На безопасном расстоянии от дома Стервятник с большим трудом повернул голову, совершив немыслимый трюк в воздухе, и успел заметить стремительно уменьшающийся прямоугольник окна в спальне Геллы, а также большую змею, сворачивающуюся в кольца на роскошных коврах, которые забрасывал черными листьями разъяренный ветер.

Глава вторая

Слот и Газеус

С большим трудом Люгер добрался до своего родового поместья. Временами ему казалось, что он уже не в силах бороться с ветром и его уносит все дальше от цели. Слот мог опуститься на землю и превратиться в четвероногую тварь, но он торопился попасть под защиту родных стен…

Ледяной дождь отобрал у него остатки тепла, вдобавок ему пришлось спасаться от стаи какой-то нечисти, преследовавшей его возле деревни лилипутов.

…Обессиленный, он влетел в верхнее окно на чердаке дома. Оно было разбито давным-давно; им пользовался еще отец Слота и, вероятно, дед. По голому чердаку тоже разгуливал ветер, но уже не той сокрушительной силы, которая едва не погубила Стервятника…

Люгер сложил тяжелые намокшие крылья, и его окутал черный дым.

Спустя минуту стервятник превратился в обнаженного, дрожащего от холода человека. Слот с трудом разогнул окоченевшие ноги. А потом деревянной походкой отправился вниз, к спасительному теплу горячей ванны и живому каминному огню.

Он спускался по каменной лестнице, заглядывая в комнаты, расположенные на разных этажах. Так он миновал мрачноватый Зал Чучел, где были собраны чучела и мумии, сделанные из тел врагов его рода, умерщвленных многими поколениями Люгеров на протяжении нескольких веков. Здесь было и чучело гигантской летучей мыши — одного из тел Хоммуса, смертельного врага Слота, который, к большому сожалению Стервятника, еще сохранил свое человеческое естество.

Но летучую мышь Слот убил лично, во время кровавой схватки в воздухе, и немало гордился этим. На память об этой схватке у Стервятника осталась рана на шее, которая порой нестерпимо зудела. Может быть, тогда, когда Хоммус занимался наведением порчи…

Люгер и сейчас не удержался от мстительной улыбки, увидев летучую мышь, навеки прикрепленную к своему насесту.

Мумии и чучела других мертвецов — четвероногих, крылатых, пресмыкающихся и даже двуногих, — потемневшие и запыленные, уставившиеся стеклянными глазами в пустоту, рядами уходили в гулкий мрак.

Слот прошел мимо библиотеки, стены которой были обшиты красным деревом, пропитанным негорючим составом. По его приказу здесь всегда пылали свечи в высоких бронзовых подсвечниках, и он увидел длинные ряды книг, переплетенных в телячью, змеиную и человеческую кожу, — собрание многих лет, спасенное от огня, воды и хаоса междоусобных войн предками Слота. Горы книг по магии, астрологии, ведовству, оракулы древних, манускрипты с утраченным смыслом, пергаменты, которые уже никто никогда не прочтет… если только Стервятник на склоне своих лет не возьмет на себя труд разобраться в них. Сейчас у него просто не хватало на это времени. Он был занят обучением трудному ремеслу выживания…

В одном из переходов он встретил служанку, которая смущенно потупила взор при виде его наготы. Слот усмехнулся и велел ей приготовить ужин.

Верный пес Газеус поджидал хозяина внизу, виляя хвостом. Слот улавливал слабый ток его настроений. Он положил руку на голову пса и почувствовал, как его пронизывает теплая волна неподдельного дружелюбия. Но в глазах Газеуса застыла тревога. Пусть у него уже не было человеческого тела, однако благодаря сохранившейся мистической связи с Люгером он ощутил, что у Слота большие неприятности.

Стервятник покачал головой в ответ на немой вопрос Газеуса. Он сам пока ничего не понимал в случившемся.

Люгер с наслаждением погрузился в горячую ванну и оставался там до тех пор, пока не почувствовал, что внутри его тела растаяла последняя крупица льда.

Тогда он позволил служанке высушить и заплести в косу свои длинные пепельные волосы, а после отправился ужинать, приказав подать к столу побольше красного вина.

Сидя около весело потрескивающего огня в жарко натопленной комнате, он прислушивался к утихающим завываниям ветра, смотрел, как за окнами плывет предутренняя серая мгла, и раздумывал о том, почему его пытались убить этой ночью.

Газеус лежал у ног Слота и то ли задремал, то ли оцепенел от тягостных предчувствий.

Глава третья

Слот и слепой странник

Наутро Люгер проснулся немного растерянным. Он обнаружил, что провел ночь в кресле. Бокал, выпавший из его руки, был разбит, и на полу остался след от высохшей лужицы вина.

Газеус сидел рядом и, по-видимому, уже долго и пристально смотрел на хозяина. Не додумавшись ни до чего после ужина, тот ничего не придумал и утром. Слот мог перечислить два десятка своих врагов, но не мог вообразить себе причину, по которой его смерть была выгодна Гелле Ганглети. Во всяком случае, ему оставалось только удвоить осторожность и как можно реже показываться вдали от родового гнезда, там, где магия Люгеров значительно ослабевала.

Но если первое условие было желательным и даже необходимым, то второе казалось Стервятнику совершенно непереносимым. Он уже почти ощущал, как смертная тоска когтями впивается в его мозг.

Спасением была Сегейла. Он ухватился за мысль о ней, будто утопающий за соломинку. Встреча с Сегейлой обещала Люгеру несколько ни с чем не сравнимых часов, наполненных нежностью и участием. Сейчас, когда мир в очередной раз продемонстрировал ему свою неизменную враждебность, он нуждался в этой женщине как никогда. Она и Газеус были двумя существами, которым было небезразлично его смятение. Во всяком случае Люгеру хотелось в это верить…

Он вспомнил серые прозрачные глаза Сегейлы, ее манящий рот и гибкое податливое тело. Видение оказалось столь ярким, что он ощутил на мгновение былую легкость и былую радость. Потом они исчезли, растворившись в тревоге и жажде мщения.

Слот надел под рубашку тонкий защитный жилет, сделанный из стальных пластин. Кроме меча, к его поясу был привешен кинжал в костяных ножнах, лезвие которого Стервятник натер отравляющим составом. Еще один клинок — острый, как игла, стилет — был спрятан в голенище его сапога. Удавка, обмотанная вокруг левого запястья, и массивный перстень на среднем пальце правой руки, выбрасывавший ядовитые иглы посредством мощной пружины, не исчерпывали арсенал последнего из рода Люгеров — кроме этого, он заручился поддержкой магических сил.

На его шее болтался выбеленный временем змеиный череп, смоченный когда-то в крови девственницы, умершей от змеиного укуса. Волосы Слота были посыпаны порошком, в который он истолок легкие птичьи кости. На груди Стервятника был начертан знак, слабо светившийся в темноте, и это был Знак, Выводящий Из Лабиринта.

На самый крайний случай несколько магических предметов было спрятано в ошейнике Газеуса. Если Люгер будет захвачен, оглушен, лишен собственных амулетов, останется надежда на то, что рядом окажется Газеус. А Газеус в трудную минуту оказывался рядом почти всегда.

Свои длинные пепельно-серые волосы Стервятник спрятал под накидку из неприметной коричневой ткани, которая заодно скрывала от посторонних глаз кинжал и удавку.

Газеус печально наблюдал из угла за его приготовлениями. Люгеру показалось, что во взгляде пса можно прочесть укоризну.

Слот ухмыльнулся. Он и сам понимал, что слишком рискует. И хотя внутри него притаился страх, внешне он был спокоен и даже насмешлив. Он решил, что возьмет Газеуса с собой. Несмотря на слегка меланхолический вид, в схватке тот был неудержим и беспощаден. Мощные лапы способны были перенести пса через широкий ров или забор высотой в полтора человеческих роста, и Слоту не раз приходилось видеть, как стальные челюсти в несколько мгновений разрывали чужую глотку…

Люгер отправился в город Элизенвар, столицу королевства Валидия, предместье которого так спешно покинул ночью.

Молодой конь Тайви нес его через лес. Покупка Тайви в свое время оставила Слота без гроша в кармане, но часто ходить пешком Стервятник считал ниже своего достоинства…

Огромный короткошерстный пес Газеус, тело которого было покрыто многочисленными шрамами, бежал следом за Тайви на расстоянии пятидесяти шагов, настороженно поглядывая по сторонам. Временами он останавливался и тщательно вынюхивал воздух.

…День клонился к вечеру, лес казался сонным и пустынным. Деревья лениво шумели, когда легкий ветерок где-то высоко касался их крон. Лишь однажды Слот увидел стайку пугливых косуль, исчезнувших в чаще при его появлении…

Эти места он знал хорошо. К северу от Элизенвара лес был сравнительно чистым, его редко посещали Те, Кто Прислуживает Ночи, и слуги самого Князя Подземелья. Стервятник Люгер не относился к их числу, хотя и не водил дружбы со Слугами Дней. Силы, к которым он обращался за помощью, были попеременно силами Света и Тьмы; он всегда выбирал те, что быстрее приводили его к цели.

Он выехал на лесную дорогу, проложенную копытами лошадей и колесами экипажей. Она вела из Элизенвара к северным окраинам королевства, граничившим с владениями Белых Кротов. К поместью Люгера дорог не было. Гости посещали его крайне редко, а сам хозяин, даже если пребывал в человеческом обличье, предпочитал дикие лесные тропы.

…Где-то далеко впереди Слот услышал глухой частый стук палки о пыльную дорогу. Спустя несколько мгновений Люгер узнал этот звук, который невозможно было ни с чем спутать. Остановив Тайви, он злобно выругался сквозь зубы.

Определенно, у него продолжалась полоса невезения. В этот день он повстречал на дороге Слепого Странника, что само по себе было дурным предзнаменованием…

Пока Слот раздумывал, не свернуть ли ему в придорожные заросли, слепец показался из-за поворота. На его безмятежном розовом лице, не стареющем вот уже три сотни лет, была написана радость, которую он испытывал всегда, когда встречал кого-либо из будущих жертв собственных предсказаний. Но руки его были руками старика. В одной из них он сжимал клюку из темного дерева, отполированного временем, и размеренно постукивал ею по обочине дороги.

Белые лохмотья, в которые был одет слепец, никогда не обновлялись, но и не становились более дряхлыми. Ужасные бельма глаз, лишенных зрачков, уставились прямо на Люгера. Стервятник видел Странника пять раз за свою жизнь и порой сомневался в том, что тот был слепым на самом деле.

Газеус глухо заворчал за спиной у Слота. Люгер пришпорил коня и пустил его шагом. Когда он поровнялся со Странником, голова слепого повернулась в его сторону. В невидящих глазах отразилась темная стена леса.

— Судя по запаху падали, Стервятник Люгер, — пробормотал слепец как бы про себя, но так громко, что Слот услышал это.

Люгер поборол в себе искушение ударить слепого рукоятью кинжала. Во-первых, он испытывал нечто похожее на суеверный страх перед этим вечным существом, во-вторых, смерть безумца все равно не изменила бы хода событий, которые тот предсказывал. Лучше всего было поскорее забыть о нем.

Слот подстегнул Тайви и постарался думать о близкой встрече с Сегейлой. Газеус послушно потрусил за ними.

— Поезжай, Люгер! — крикнул старик вслед Стервятнику. — Сегодня ты останешься живым в обители мертвых, но кто знает, может быть, тебе придется пожалеть об этом!..

Слот оглянулся, хотя минуту назад дал себе слово не оглядываться.

Пыльная лента дороги была пуста. Пес тоскливо завыл возле его левого стремени. В этом вое было столько невысказанного и необъяснимого ужаса, что у Люгера зашевелились волосы на голове.

Чтобы избавиться от наваждения, он остановил Тайви и вернулся на то место, где повстречался со Странником. Если бы старик спрятался в чаще, Слот поехал бы дальше относительно умиротворенным. Однако следы слепца и его клюки обрывались прямо посередине дороги, покрытой пылью. Здесь были отпечатки лошадиных копыт, огромных лап Газеуса, непрерывные полосы, оставшиеся от каретных колес, но частые следы Слепого Странника обрывались так неожиданно, будто на этом самом месте его подхватила и унесла в когтях гигантская птица. Может быть, старик и сам превратился в птицу или летучую мышь, однако Люгер никогда не слышал о таких стремительных и бесшумных превращениях.

Раздраженный засевшим в его мозгу тягостным воспоминанием о слепце, он ехал, нахмурившись, по безлюдной дороге и вскоре пришел к выводу, что встреча с Сегейлой ему совершенно необходима.

Глава четвертая

Слот и Сегейла

Он оставил Тайви в конюшне одного постоялого двора на окраине Элизенвара. Всадник был бы слишком заметен на городских улицах, а Люгер сейчас не испытывал потребности в соглядатаях. Хозяин двора был обязан Слоту своим кошачьим телом, а тот мог не сомневаться, что у Тайви всегда будет вдоволь овса и никто не потревожит коня, сколько бы времени Люгер ни отсутствовал.

Отсюда Слот пешком отправился к трактиру «Кровь Вепря». Огромный пес, бесшумный, как тень, следовал за ним в отдалении, готовый встать на пути любого, кто посягнет на жизнь, свободу или покой его двуногого приятеля.

…Сумерки опустились на город. Взошедший над крышами домов Глаз Дьявола посеребрил края облаков и отразился в лужах посреди быстро пустеющих улиц. Странная пара — человек и пес — двигалась по самым грязным и темным закоулкам Элизенвара, но Слота не покидала безотчетная тревога, которую он испытывал всякий раз, когда за ним следили.

У Стервятника не было иллюзий относительно того, что его появление в городе осталось незамеченным. Те, кто хотел убить Люгера, наверняка нашли способ проследить и за его поместьем, и за городскими окраинами…

Чем глубже погружался он в темный лабиринт улиц, тем сильнее проклинал себя за то, что поддался безумному порыву. Каждую секунду он ожидал услышать свист арбалетной стрелы за спиной или появления из подворотен безликих теней, готовых отправить его на тот свет.

Подходя к трактиру «Кровь Вепря», он почувствовал, что его спина покрылась холодным потом, хотя ночь, опустившаяся на город, была далеко не жаркой.

Трактир находился в одном из беднейших кварталов Элизенвара, населенном преимущественно ремесленниками, торговцами, наемниками и проститутками обоих полов. Несколько ювелиров, чьи лавки располагались поблизости, славились отнюдь не чрезмерной честностью, а разыскать здесь человека, готового за десять монет совершить убийство, было делом столь же простым, как найти женщин для оргий или малолетнюю жертву для совершения ритуального жертвоприношения.

Обстановка в ближайших окрестностях «Крови Вепря» была соответствующей. Стая бродячих собак лениво отдыхала у дверей трактира, изредка затевая злобную потасовку из-за брошенной кости с остатками мяса. Без сомнения, некоторые из этих псов давно лишились своих человеческих тел. Голодные собаки внимательно рассматривали посетителей, и мало кто чувствовал себя уютно под тяжелыми взглядами мутных коричневых глаз. Человек, перебравший лишнего в трактире и оставшийся ночью на улице, рисковал быть попросту съеденным.

… Издалека завидев Газеуса, стая подняла хриплый лай, а тот невозмутимо расположился за сотню шагов от таверны, в тени большого дерева, так что только сверкающие во мраке белки выдавали его присутствие.

Положив голову на лапы, Газеус стал ждать хозяина. Жалкие твари, теснившиеся у дверей трактира, не были для него серьезными противниками. Он не раз уже расправлялся с ними, и они хорошо помнили об этом. Сейчас он гораздо больше опасался двуногих, которые несли с собой неумолимую стальную смерть и ужас мрачного колдовства.

Безмятежность Газеуса, лежавшего в тени дерева, была лишь видимостью: его глаза, не различавшие цветов, настороженно всматривались в силуэты, а нос ловил запахи всего необычного, ползущие по грязной улице среди сотен других запахов.

Слот взялся за тяжелое бронзовое кольцо на двери трактира, отполированное прикосновениями тысяч рук, и услышал глухое злобное рычание у себя за спиной. Псы всегда инстинктивно чувствовали в нем чужого, существо из другого мира — мира, в котором передвигаются верхом на четвероногих, пьют из горного хрусталя, согреваются в ваннах, отлитых из серебра, и занимаются развратом на огромных постелях, которые сделаны из драгоценного дерева, добытого приговоренными к смерти или к пожизненной каторге в Лесу Ведьм далеко на западе.

Люгер обернулся и пробормотал заклинание. Не столько для того, чтобы отпугнуть псов, сколько желая проверить, сильна ли еще здесь его магия. Он увидел, как дернулись собачьи головы, пронзенные резкой болью, и, хотя эта боль была преодолима, она оказалась слишком неприятна, чтобы стая не предпочла оставить незнакомца в покое.

Стервятник погрузился в удушливую атмосферу трактира. Огромный зал с низким потолком был наполнен дымом жаровен и трубок, запахами потных тел и грубой пищи. Многочисленные колонны и раставленные в беспорядке столы превращали помещение в труднопроходимый лабиринт, дальние закоулки которого терялись в полумраке. Свечи на столах едва разгоняли тьму и делали лица людей похожими на восковые маски. На голых каменных стенах шевелились гигантские уродливые тени.

Впрочем, отсутствие яркого света сейчас было на руку Люгеру. Он медленно двинулся к узкому пустующему столу возле самой стены, откуда мог видеть большую часть помещения и входящих в трактир. Его глаза непроизвольно искали ту, ради которой он явился сюда. Осторожность заставляла рассматривать и всех остальных.

Любой из сидящих здесь людей мог вчера стрелять в него из окон дома Геллы Ганглети. Десятки безликих фигур плавали в сизом тумане. Лишь ближайшие из них обретали плоть и вес…

Некоторые посетители трактира нагло рассматривали Стервятника в упор. Люгер принадлежал к знати, в среде которой даже слишком прямой взгляд при определенных обстоятельствах можно было счесть за оскорбление. Он почувствовал, как в нем нарастает раздражение. Ссора или драка со здешними подонками не входила в его сегодняшние планы.

Слот опустился на скрипящий стул и положил на стол руки с длинными тонкими пальцами. Поблизости не было Сегейлы, и ему оставалось лишь смотреть на свои руки. Почти полное отсутствие линий на ладонях, бывало, ставило в тупик валидийских хиромантов. О единственном зловещем знаке на правой ладони Люгер старался не думать.

Он нервно постучал по грубой доске длинными ногтями, хищно загибавшимися книзу. Стервятник знал, что руки выдают в нем чужого, но то же самое можно было сказать и об его лице. Он бывал здесь уже много раз и прятаться, конечно, было бессмысленно…

Грузная фигура в засаленном одеянии возникла рядом с ним. Совсем не та фигура, которую он ожидал увидеть. Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, Слот велел слуге принести пиво и жареное мясо. Потом с отвращением проводил взглядом жирное, колышущееся тело того, кто наверняка еще и ублажал мужчин в задних комнатах «Крови Вепря».

…Люгер сидел в одиночестве, стараясь оттянуть окончание своей бесхитростной трапезы. Он медленно пережевывал жесткое мясо, обильно приправленное специями, и запивал его пивом. Свеча, оплывавшая в бронзовом подсвечнике и обернутая куском жести, освещала стол, оставляя в тени лицо Стервятника. Уродливый подсвечник был намертво закреплен в стене, и от него тянулся кверху черный язык копоти.

Люгер внимательно рассматривал людей, входивших в трактир, — бродягу с отрезанным языком, двух солдат, едва державшихся на ногах, карточного шулера с холодным самоуверенным лицом… Но гораздо больше его интересовали безликие существа в глубине помещения. Порой он ловил на себе их быстрые скользящие взгляды.

Слот чувствовал, как вокруг него постепенно сгущается и становится почти материальным облако неприязни. Из этого облака наконец появилась Сегейла, и он на секунду расслабился.

Она села напротив него на свободный стул, и это само по себе было вызовом, брошенным посетителям «Крови Вепря». Возлюбленная Люгера еще никогда не вела себя так свободно. Слот видел в конусе света ее лицо, прозрачные серые глаза и пытался понять, чего в них больше — любви или отчаяния…

— Где ты была? — спросил он только затем, чтобы прервать мучительно затянувшуюся паузу.

— Я должна уехать, Слот, — сказала женщина, не обратив внимания на его вопрос.

…Люгер смотрел, как шевелятся ее губы, и почувствовал легкий укол в сердце.

Порой он спрашивал себя, каким образом Сегейле удается существовать в этом кошмарном месте. Ее красота оставалась безупречной, пальцы тонкими, ногти — длинными и гладкими, несмотря на довольно грязную работу. Таких стройных и красивых ног Люгер не наблюдал ни у кого из аристократок, а в этом деле у него был кое-какой опыт. Кожа Сегейлы была чуть темнее бледной кожи Слота и имела ровный кремовый оттенок.

Люгер до сих пор ничего не знал о ее происхождении. Она была откуда-то с юга, может быть, из самой Морморы. Он не знал также, каким образом Сегейла оказалась в Элизенваре и что удерживало ее здесь. Приятно было бы сознавать, что причиной являлась его собственная скромная персона, но Стервятник был подозрителен и не настолько самоуверен.

Все их прошлые встречи происходили тайно, в тесной комнате Сегейлы, под самой крышей полупустого дома, находившегося в двух кварталах от трактира. Об обстоятельствах своего знакомства с этой женщиной Люгер старался вспоминать как можно реже…

И вот теперь она собиралась уйти, уйти навсегда.

— Меня только что выгнал хозяин, — сказала она. — Вернее, я сделала так, что он меня выгнал…

Слот ощутил что-то вроде удушья.

— Если бы я не появился, ты ушла бы, не простившись со мной? — спросил он, медленно произнося слова.

— Я хотела найти тебя. Например… в твоем поместье.

— Ты прекрасно знаешь, что вряд ли отыскала бы его, — со злостью оборвал ее Люгер. — Значит, ты просто хотела уйти…

Да, обстоятельства набросили петлю на его шею, и эта петля медленно затягивалась. Стервятник знал, что станет циничным и беспощадным, когда придет время схватки, а в особенности — его последней схватки; он будет сражаться без всякой веры, в отсутствие всякой надежды и тогда, когда жизнь утратит всякий, даже самый примитивный смысл.

Но перед тем он не мог потерять эту женщину. Люгер вдруг почувствовал, что хочет ее. Очень сильно и прямо сейчас…

Внезапно с улицы в трактир проник слабый и необычный звук. Чуткое ухо Слота мгновенно уловило его среди множества других, более громких звуков. Это был долгий вой Газеуса…

Стервятник различал десятки сигналов, которые мог подать ему пес. Сейчас это не был вой ужаса или боли, это было всего лишь предупреждение.

Люгер вспомнил, где он находится…

Он кожей ощущал враждебность, повисшую за его спиной; она тянулась к сердцу холодными щупальцами страха и шевелила волосы на затылке дыханием неведомой опасности. Он вдруг понял с почти неопровержимой уверенностью, что этой ночью ему не дадут спокойно уйти из трактира…

И причиной этому могло быть странное поведение Сегейлы.

Едва заметная, но непреодолимая отчужденность раньше служила ей лучшей защитой от посягательств здешнего отребья. Слухи о ее связи с человеком древнего рода, владеющим черным колдовством, отпугивали более настойчивых. Тех, кого не остановило и это, уничтожил при помощи магии и кинжала сам Стервятник, но об истинных обстоятельствах их смерти не знала даже Сегейла. Хотя давно подозревала что-то в этом роде. И в ее отношения с Люгером стал закрадываться страх…

Слот хорошо знал, что за все в этой жизни надо платить, и, может быть, сегодня для него наступила ночь главного платежа.

— И куда же ты уезжаешь? — спросил он, хотя как раз это было совершенно неважно.

— Куда угодно, Слот. Я устала…

Взгляд Сегейлы был устремлен на колеблющееся пламя свечи. «Всегда одно и то же», — с горечью подумал Люгер. Страсть, которую он испытывал к этой женщине, не мешала ему тщательно взвешивать причины ее поступков. Сейчас она явно что-то скрывала от него. Слот мог подчинить ее себе колдовством, но не пошел дальше мысли об этом — он слишком любил Сегейлу.

Он задумался о том, что было причиной ее внезапного желания бежать — их затянувшиеся отношения без будущего, чье-либо вмешательство или какая-нибудь тайная миссия?.. Стервятник успел перебрать в голове десятки возможных причин, и все они были более или менее реальны.

Потом он понял, что на самом деле это его совершенно не интересует. Любые слова сейчас были лишними и прозвучали бы пошло. Он не мог потерять Сегейлу и в эту ночь готов был сделать для нее все что угодно. Даже то, о чем, возможно, впоследствии придется пожалеть…

Стервятник еще не знал, как выйдет из создавшегося положения. Он не считал свою связь с Сегейлой мезальянсом, но двор Валидии придерживался несколько другого мнения и был неумолим. Открытое продолжение этой связи обрекало Люгера на изоляцию, а может быть, и на изгнание за пределы королевства. Это превращало Слота в легкую добычу для его давних врагов и всех тех, кто захочет доставить себе изысканное удовольствие полакомиться останками последнего из великих древних родов.

…Люгер рассеяно проводил взглядом троих монахов, вошедших в трактир и скромно расположившихся в дальнем углу. Их рясы, покрытые пылью дорог, были рваными и изношенными, а капюшоны низко надвинуты на лица. Монахи выглядели так, как выглядят сотни странствующих Преследователей Греха, и, по всей видимости, проделали нелегкий путь, прежде чем добрались до Элизенвара. Это вполне объясняло их появление в столь неподобающем месте.

Стервятник почти сразу же забыл о них и принялся думать о том, долго ли он сможет прятать Сегейлу в своем поместье, и еще о том, как без риска увести ее отсюда…

Но судьба избавила Люгера от мучительной неопределенности.

Судьба все решила за него.

Глава пятая

Стервятник и оборотни

— С каких это пор придворных ублюдков стали интересовать наши женщины? — раздался над ним насмешливый голос.

Стервятник медленно повернул голову, одновременно незаметно и непринужденно опуская правую руку на рукоять кинжала. Возле стола стоял, покачиваясь и ухмыляясь, один из тех солдат, что незадолго до этого вошли в трактир. Теперь, однако, он не выглядел пьяным и скорее был похож на сомнамбулу…

— Слот, прошу тебя… — прошептала Сегейла. — Давай уйдем отсюда…

Люгер бросил на нее странный взгляд. Порой она совершенно не понимала его.

— Теперь это у нас вряд ли получится, — проговорил Стервятник сквозь зубы, равнодушно глядя на то, как солдат заносит руку для удара.

Люгер не был новичком в делах такого рода и прекрасно понимал, что попал в хорошо подготовленную ловушку, расставленную задолго до его появления здесь. Внешне он казался спокойным и даже беззаботным, но его мозг лихорадочно работал, взвешивая шансы на благоприятный исход этой ночи. Откровенно говоря, их было немного…

Не оставалось сомнений в том, что солдат был всего лишь исполнителем чьей-то враждебной воли, и, судя по его мутным бессмысленным глазам, тут не обошлось без колдовства. Это означало, что в игру вступил таинственный враг Люгера, по меньшей мере равный ему по способностям и силе…

Возможность спасения зависела и от количества исполнителей, задействованных в этой драме со скрытой интригой и непредсказуемым концом. Люгер надеялся, что их окажется не слишком много. В противном случае покушение на его жизнь нарушало бы давние традиции наемных убийц Элизенвара.

На протяжении того недолгого времени, пока он думал об этом, его левая рука, лежавшая на столе, сжалась в кулак, а потом совершила быстрое движение в направлении солдата. Средний палец нажал на скрытую пружину, и один только Стервятник видел тень иглы, вонзившейся в не защищенное одеждой горло наемника.

Тот закачался, а в глазах его появилось выражение крайнего удивления.

Потом широко раскрылся рот, и солдат исторг из своей глотки сдавленный хрип. Тело его пронзила судорога, мгновенно затвердевший язык вывалился наружу, и когда наемник рухнул на пол, то был уже мертвецом.

Со стороны это выглядело, наверное, как внезапная и слишком быстрая смерть от удушья.

В перстне Стервятника оставались еще две ядовитых иглы.

Он поздравил себя с удачным выстрелом. Не каждый день попадаешь в незащищенное горло, да еще из неудобного положения. Однако глупо было и дальше рассчитывать на подобную удачу. Теперь Люгеру и Сегейле требовалось только место и немного времени для превращения.

Но времени на это им не дали.

Второй солдат устремился к Слоту, и тот уклонился от удара короткого меча. Клинок наемника скользнул по его предплечью, нанеся болезненную, но не опасную рану. Если, конечно, лезвие не было покрыто ядом.

Оскалив от боли зубы, Люгер ударил солдата кинжалом в грудь. Острие проткнуло кожаную накидку и звякнуло о кольчугу. Удар всего лишь отбросил убийцу на два шага назад.

К этому времени помещение трактира превратилось в арену, где за Стервятником наблюдали десятки горевших враждебностью глаз.

Люгер оказался у стены; где-то справа от него, в тени, находилась Сегейла. Он вглядывался в жаждущее крови стадо за спиной солдата, чтобы вовремя заметить блеск арбалетной стрелы, пока его еще не превратили в мишень.

Несколько наиболее отчаяных головорезов, которых не смутила смерть одного из солдат, отделились от толпы и приближались к месту схватки, поигрывая неброским, но действенным оружием.

Тем временем наемник топтался перед Люгером, совершая резкие выпады и выбирая момент для верного удара. Слот не стал ждать, когда подойдут другие. Он сделал несколько быстрых шагов в направлении двери, ведущей на улицу, как будто намеревался бежать. Дверь действительно была близко, и наемник принял ложное движение Люгера за отчаянную попытку спастись.

На лице солдата появилась торжествующая ухмылка, когда он шагнул к стене наперерез Слоту и занес над ним меч. Рука Стервятника выпрямилась в многократно отрепетированном движении, выполненном с почти змеиной быстротой, и он увидел черную точку, появившуюся под левым глазом солдата.

Люгер не стал смотреть на короткую агонию и схватил за локоть Сегейлу. Путь к двери был почти свободен. Никто не пытался помешать чужаку увести женщину — если не считать трех угрюмых монахов, приближавшихся к двери со смиренно сложенными на животах руками.

В одно мгновение Люгер все понял и задохнулся от злобы и ужаса.

Люди в рясах не были монахами.

Стервятник окончательно убедился в этом, когда один из них распахнул рясу на груди, и под нею обнаружились доспехи с рельефным символом Серой Стаи — увенчанной короной волчьей головой.

Люди-оборотни, слуги нынешней королевы-волчицы Ясельды, появились в Элизенваре еще в те времена, когда был жив прадед Слота. Их появление было следствием союза, заключенного между Валидией и далеким восточным королевством Земмур, объединившимися для отражения сокрушительного натиска многочисленных племен северных варваров.

Земмур был страной оборотней, имевших от рождения всего два тела: человеческое и волчье. Одним из условий союза был брак между королем Валидии и дочерью правящей ложи Земмура.

Тогдашнему правителю Валидии не приходилось выбирать — варвары приближались к ее северным границам, и положение королевства было катастрофическим. Браки между принцами Элизенвара и дочерьми властителей Земмура стали с тех пор обычаем, который умело поддерживался колдунами-оборотнями, хранившими сосуды с кровью валидийских королей.

Однако оборотни выторговали себе еще одну привилегию: в Валидии королеве должна была служить Серая Стая — представители одной из тайных лож Земмура, фанатично преданные слуги, глаза и уши своей госпожи, стоявшие на страже ее интересов, проводники секретных миссий и исполнители различного рода щекотливых поручений.

Но если при первых двух королевах, апатичных и обожавших роскошь самках, Серая Стая оставалась не более чем ритуальным излишеством, то при третьей госпоже, Сомар, известной своим умом, властностью и изощренным коварством, оборотни начали приобретать вес, тайную власть, мрачную славу…

Армия Земмура вполне оправдала возлагавшиеся на нее надежды, и с тех пор Элизенвар не беспокоили варвары, однако многим придворным Валидии стало казаться, что за относительный покой было заплачено слишком дорого, а кое-кому пришлось пожалеть о давнем соглашении. Может быть, о нем сожалели и короли, утратившие абсолютную власть и самостоятельность, — но на открытый разрыв с государством оборотней пока никто из них не решился. Варвары были по крайней мере хорошо известным злом, а вот об изолированном от остального мира Земмуре в Валидии знали слишком мало…

Нынешняя, четвертая, королева-волчица Ясельда ни в чем не уступала своей предшественнице, и Серая Стая стала при ней силой, с которой приходилось считаться всем.

Три года назад с Ясельдой случилась неприятность — во время королевской охоты в Лесу Ведьм она утратила свое человеческое тело. С тех пор королевой Валидии оставалась волчица, правившая своими подданными через посредников из Серой Стаи…

Стервятник был хорошо наслышан о методах убийц из Стаи, о подземной тюрьме, находившейся прямо под покоями королевы, о конце тех, кто перешел дорогу волчице и ее слугам, и о том, что, может быть, сама Ясельда не брезговала мясом и кровью своих жертв. Вполне вероятно, что подобные слухи частично распространялись по приказу самой королевы, но Люгер не знал никого, кто захотел бы проверить их истинность на собственной шкуре…

— Нам нужна твоя женщина, Люгер, — тихо сказал человек из Стаи, на груди которого переливалась всеми оттенками бронзы волчья голова. Он отбросил капюшон, и Слот увидел костистое лицо, короткие жесткие волосы, торчавшие над низким морщинистым лбом, водянистые глаза неопределенного цвета, широкий нос с ноздрями, заросшими шерстью, и узкогубый рот над скошенным назад подбородком. Оборотень говорил на языке западных королевств без акцента. Трудно было понять, на кого направлен взгляд чужеземца, — настолько бледными казались его зрачки.

Лица двух других представителей Стаи, остановившихся чуть позади, были по-прежнему скрыты в тени низко надвинутых капюшонов, но Люгер догадывался о том, что под рясами у них спрятаны отнюдь не молитвенники.

В тот вечер Стервятник сделал то, чего никогда и ни при каких обстоятельствах не сделал бы раньше. Он отрицательно покачал головой и показал смертельно побледневшей Сегейле на дверь.

В трактире воцарилась почти гробовая тишина. Только где-то булькала жидкость, вытекавшая из опрокинутой бутылки, но никто не потрудился поднять эту бутылку. Открытое противодействие Серой Стае было исключительным событием в Элизенваре…

Казалось, даже человек из Стаи был немного удивлен. Впрочем, это никак не отразилось на жестком лице оборотня, только слишком долгая пауза выдала его легкое замешательство.

— Ты встал на сторону шпионов Морморы? — спросил он наконец, и в его тоне не было угрозы. Он обладал слишком большой и слишком страшной силой, чтобы использовать в разговоре дешевые приемы.

— Мне плевать, кто она, — ответил Стервятник, поражаясь собственной отчаянной наглости. — Сегодня она уйдет со мной.

Человек из Серой Стаи улыбнулся, и его рот растянулся в узкую щель. Теперь стало заметно, как сильно выдаются вперед его мощные челюсти.

Люгер осознал, что с этой минуты он — живой труп, за который никто в Валидии не даст и гроша. Далее он действовал, исходя из этого неоспоримого факта.

Третья, последняя, игла вонзилась в лоб человека из Стаи, стоявшего от Слота на расстоянии двух шагов. Это расстояние Люгер преодолел раньше, чем оборотень стал мертвецом благодаря яду на острие иглы, и оказался рядом с двумя оставшимися противниками.

Прежде чем ближайший из них успел выхватить из-под рясы короткий меч, Стервятник ударил его стилетом в незащищенное доспехами место на правом боку. Слоту пришлось оставить клинок в ране, потому что на него обрушился меч уцелевшего оборотня. Люгер едва успел убрать голову, и сильный удар сверху пришелся ему в плечо. Стальные пластины жилета приняли его на себя, но правая рука Стервятника на некоторое время утратила подвижность.

Отступив на несколько шагов, он начал левой рукой вынимать из ножен меч, понимая, что вряд ли успеет сделать это, — оборотень в монашеском облачении уже занес над ним свой клинок.

Сверкающее лезвие описало короткую дугу и остановилось за головой нападавшего. Слот, сжавшийся в ожидании удара, перевел взгляд на лицо человека из Стаи и увидел кровавую пену, выступившую у того на губах. В зрачках оборотня уже была смерть.

Он рухнул на пол лицом вниз, едва не задев Люгера мечом. В его спине торчал кинжал с узким серповидным лезвием и рукоятью из отполированного черного дерева — оружие из Морморы, которое местные женщины носили в волосах как часть гребня, поддерживающего прическу. Другая часть могла быть не менее смертоносной, но не это сейчас интересовало Люгера.

Он смотрел на Сегейлу, представшую перед ним в совершенно новом свете. Она слегка улыбнулась ему обескровленными губами и, нагнувшись, вытащила из тела оборотня морморанский кинжал.

Стервятник скорее почувствовал, чем увидел, как за его спиной зашевелилась потрясенная толпа, как забурлили в ней темные, пробужденные страхом инстинкты.

Придерживая бессильно повисшую вдоль тела руку, он перешагнул через два трупа, раздумывая над тем, не прикончить ли раненого оборотня. Это, безусловно, немного задержало бы поиски, но у Люгера уже не было выбора.

Впервые в своей жизни он присутствовал при посмертном превращении оборотня. Тело человека, которого он убил первым, вздулось, и Слот увидел, как начали меняться его лицо и кисти рук, покрываясь грязно-серой шерстью. Лопнули кожаные ремни, стягивавшие пластины панциря; Люгер услышал хруст костей, звук рвущейся ткани и что-то, похожее на глухое утробное рычание, которое раздавалось сквозь сжатые в судороге челюсти.

Громкий тревожный вой Газеуса, донесшийся с улицы, вывел его из оцепенения. Он подтолкнул Сегейлу к двери и успел заметить, что с лицом оборотня происходят отвратительные метаморфозы.