Верой и правдой. Битвы фельдъегеря (сборник) Корчевский Юрий

– Ратибор, отведёшь их на постой в свой двор. У тебя места много, разместятся. Вокруг поставь усиленные караулы – и для безопасности хана, и его людей, и для нашего спокойствия, – дабы не напали внезапно, с них станется.

– Исполню.

– И ещё: людей Ольбеговых поближе к половцам поставь – из тех, кто язык их знает. Если удастся, пусть послушают, о чём те говорить будут.

– Сомневаюсь, что они языки распустят. Как говорится, и у стен бывают уши. – Однако указание князя исполнил.

Половцы въехали в распахнутые ворота. Впереди – сам хан, слева от него – знаменосец, справа – сын. А за ними уже воины, все из знатных, в хороших одеждах, сбруя на лошадях украшена медными узорчатыми бляшками.

Князь проявил уважение к гостю, сошёл со стены.

И хан половецкий с лошади слез, поддерживаемый воинами своими. Мог бы и сам спрыгнуть, не старик, однако – традиции, этикет.

Хан и князь поручкались. Хан гордо огляделся: все ли видят, что он с уважаемым князем вот так, на одном уровне, с почётом встречаем?

Воевода Ратибор пошёл впереди, указывая дорогу. Он завёл половцев на свой двор, довольно обширный, и указал хану избу – располагайся. Воины его по соседству в другой избе расположились. Коней в конюшню определили – поодаль, в углу двора. Холопы стол накрыли: барашка, жаренного на вертеле, пирожки, овощи, рыбу. Квашеную капусту, огурцы и солёную рыбу не предлагали – не употребляли половцы соли и не ели солёной пищи.

Вокруг своего двора Ратибор расставил дружинников.

– Глядите в оба, чтобы мышь не проскочила! – напутствовал он их, уходя. – Однако ежели степняки со двора выехать задумают – ворочайте их назад. Оружие не применяйте до тех пор, пока сами не нападут.

Торков же с Алексеем он поставил у избы, где расположился хан, вроде как почётный, внутренний караул. Только торки и Алексей поближе к слюдяным окошкам стали. Вдруг словцо какое или фразу, неосторожно обронённую, услышат?

Все приехавшие половцы собрались в одной избе с ханом, зашумели, принялись есть-пить и жадно рвали зубами горячую ещё баранину.

Ратибор меж тем направился к князю и во дворе столкнулся с киевским боярином, Словятой.

– Рад видеть тебя, воевода!

– И тебе доброго здоровья, боярин.

– Поговорить бы…

– У князя побеседуем.

– Допрежь наедине надобно.

Ратибор завёл боярина в гридницу.

– Слушаю тебя, боярин.

– Давай хана с отпрыском его и воинами перебьём?

– Окстись, боярин! Князь сына в заложники половцам отдал. Если хана убьём, княжича смертью лютой казнят. Жалко мальчонку!

– Разве мне не жаль? Сам отец. Только половчее это сделать надо, с умом. В моей дружине все ребята хваткие, половецкий знают.

– И что из этого?

– Я шатёр приметил, куда княжича определили. Ночью мои люди к шатру подберутся, охрану половецкую ножами втихую снимут, княжича вывезем.

– Рискованно! Хватятся сразу, вдогон кинутся – они и до города добраться не успеют.

– Как только мы княжича освободим, ты с дружиной ударишь. Войско без хана – что человек без головы, разбегутся все.

Однако Ратибор упорствовал:

– Я своего князя много годков знаю. Он слово дал и не нарушит его. Клятву ведь давал, что хану ничего не угрожает!

– Так то князь слово давал, не мы. Сам подумай, какой случай удобный! Одним разом и хана и отпрыска его убьём.

– Заманчиво, не скрою. Только это с самим князем решать надо.

– Так идём скорее, время терять нельзя. Ещё часа два, и темно будет. Если князь согласие даст, нам всем готовиться надо.

Они прошли к князю в его комнату.

Владимир сидел в кресле, опершись локтями о стол. Ратибор и Словята склонили головы в приветствии.

– Думу тяжкую думаю, бояре. Хан на переговоры приехал и уедет с миром, коли дары богатые получит. Только казна пуста, и чем отдариваться, ума не приложу.

Ратибор подтолкнул вперёд Словяту:

– Вот как раз боярин киевский слово имеет. Говори, Словята!

И Словята рассказал свой план. И хана ликвидируют, и войско его ночью разгонят. Ночью не видно, велика ли княжеская дружина, паника поднимется. А страх, неизвестность, суета и суматоха, неясность своего положения – худшие враги воина, потому как они внутри его.

Князь, выслушав Словяту, покачал головой:

– Нет, я слово послам ханским дал. Да и за сына боязно: вдруг сорвётся у вас что-то, они сына жизни лишат – как я жить после этого стану, как Гите, супруге своей, в глаза посмотрю? Никак не можно!

Но чувствовалось – князь в смятении, колеблется. Уж очень велик соблазн одной ночью решить все вопросы, преподать половцам урок.

Подал голос Ратибор:

– Князь! Нет в тебе греха. Они ведь, как всегда, дав клятву, разоряют землю русскую и кровь христианскую проливают беспрестанно. Доколе терпеть?

Князь осторожничал, но понять его можно. На кону не только жизнь сына, но и его самого, его семьи, судьба города – всего княжества.

– Ну, предположим, я соглашусь. Как действовать мыслите?

– Половцы, как дети степи, спать ложатся рано. К полуночи, я полагаю, уснут. Люди Словяты подойдут к шатру…

– Это я слышал. Дальше-то что?

– Как только Словята…

– Боярин, ты сам пойдёшь? – снова перебил Ратибора князь, обращаясь к Словяте.

– Сам, княже. Если неприятность случится и сына твоего не вызволим, так и мне не жить, погибну с честью. Ты сыном рискуешь, я головой своей. По-моему, честно.

– Пусть так. Только как мои дружинники, что при сыне, вас узнают? Ведь за мечи схватятся! Твои люди им незнакомы!

Ратибор вмешался:

– А пусть с ними Ольбег пойдёт. Дружинники его в лицо знают, как и он их.

– Годится. А дальше?

– Сигнал твоей дружине дадим. Как только люди Словяты уйдут, по-тихому дружину из города вывести. Но молча. Иначе хан Итларь услышит, как они из города уходят.

– Чего проще! Двор Ратибора от городских ворот дальше, чем княжеский. Пусть гриди по одному выходят, а лошадей в поводу ведут.

– Принимается! А что за сигнал будет?

– Огненная стрела вверх. У половцев костров много, заранее стрелу паклей обмотаем, выстрелим в небо. Тут уж вам не медлить.

– Хм… – князь задумался, мысленно проигрывая похищение сына и последующий бой.

– А где шатёр Китана?

– Если со стены смотреть – вправо от центра. Там ещё санный след на нашу весь идёт, которую половцы на дрова для костров пустили.

– Вот туда и надо нанести первый удар, хана убить. Просто так ханами не становятся, он отпор наладить сможет. Первым делом – он и его приближённые, а затем уже – по стану. Рубить всё, что шевелится, не давать спуску.

– Ясно.

Задуманное предприятие было серьёзным. Обычно такие не один день разрабатывали, но сейчас всё проводилось в спешке – поутру ситуация может измениться.

Разговор подошёл к главному, но никто не решался начать первым. Князь кашлянул:

– Ну а с Итларем что делать будем?

– Как со станом разберёмся, двор Ратибора окружить, а избу с ханом сжечь! – предложил Словята.

– Да ты что, боярин! Дома вокруг деревянные. Не смотри, что зима, – полыхнёт на весь город. Не пойдёт!

– Тогда в честном бою сразимся, – подал голос Ратибор.

– Часть гридей в бою с половцами в их стане поляжет. При хане воины опытные, знаешь, какие потери будут? А у меня каждый дружинник на счету!

– Отравить если? – предложил Словята.

– У тебя зелье есть? – переспросил его князь.

Боярин только развёл руками.

– А что же ты предлагаешь тогда?

– Я придумал! – вмешался в их разговор Ратибор.

– Ну-ка, ну-ка – послушаем.

– Пригласить их, хана с его людьми, утром на завтрак, скажем – в избу, где Ольбег сейчас проживается. Как все усядутся, двери подпереть дрекольем и через окна из луков пострелять.

– Окна маленькие, всех не достанешь.

– Тогда хитрее сделать. Доски на чердаке подпилить, но не до конца – вроде лаза получится. Как хан с воинами откушать сядут, лаз выломать, и сверху из луков их пострелять. Ты помнишь, князь, как хан и воины его въезжали? Сабли и ножи у всех, а луков и щитов нет. Два лучника сверху всех и положат.

– Хм, пожалуй, может получиться. И ещё избу протопить как следует, – предложил воевода.

– Ох и хитёр ты! – удивился боярин. – Они от жары всё снимут, даже кольчуги и поддоспешники – не верю, что они без них. Хан – не простой воин, наверняка в броне, пусть и трофейной.

– План неплохой. Кому поручим?

– А вот пусть рыцарь с торками и исполняет. Их изба, они там всё знают. А торки лучники отменные.

– Всё, так и делаем, – твёрдо сказал князь. – Ратибор, сними рыцаря с торками от избы хана, всё равно они спать улеглись. Слушать там нечего, пусть гриди избу готовить будут, стрелы на чердаке сложат. Я холопам распоряжусь, чтобы избу натопили, как в бане, да еды для поганых спозаранку приготовили. А дальше дело за тобой, Словята. Сможешь сына освободить – должник я твой. Только в долгу оставаться не привык. А потом уже Ратибор в бой вступит.

До утра времени немного, заболтались мы, а между тем полночь уже. Бог в помощь!

Князь встал, Словята и Ратибор пошли исполнять первую часть плана. Личная дружина у Словяты на загляденье, воины – как на подбор.

Князь накинул чёрный шерстяной плащ и поднялся на стену – он сам хотел видеть, как всё пройдёт. Да и как можно в тереме сидеть, когда столь важные дела сейчас начнутся?

Алексей планов князя и бояр не знал, но всеми своими потрохами, интуицией чувствовал, что затевается нечто. Сначала Ратибор появился, Ольбега увёл, что-то шепча ему на ухо. Затем воевода появился снова, палец к губам приложил, рукой призывно махнул. Алексея с торками в их избу увлёк, план рассказал.

Придумке Алексей изумился, но, вникнув в детали, понял, что план вполне осуществим.

– Пилу только где взять?

– Ровно не знаешь! У плотника. Только потом при свече пол в избе осмотри, чтобы нигде опилок не было, не то хан догадается. И стрел побольше принесите, не жалейте их на поганых.

Торки согласно кивнули. Половцев они ненавидели не меньше, чем русские. А теперь появилась возможность поквитаться – да с кем? С самим ханом Итларем и его приближёнными. У них глаза от такой перспективы загорелись.

Уходя, Ратибор подозвал к себе Алексея:

– Дело важное доверяю. Смотри, не подведи, иначе у нас потери большие будут. Торков от себя не отпускай и ни с кем разговаривать не давай.

– Не беспокойся, воевода, всё сделаю.

Не успел Ратибор спешно уйти, как Алексей принялся за дело – впереди предстояла беспокойная ночь.

Тем временем дружинники Словяты по одному выходили из лагеря, выводя в поводу лошадей.

Боярин подошёл к караульному на башне:

– Что в стане половецком?

– Тихо, спят. Но дозорные на конях лагерь объезжают.

Отойдя немного от лагеря, дружинники вскочили на коней и дальше ехали уже открыто, не таясь.

Их увидели, и к ним направились верховые. Словята кафтан боярский да шапку бобровую в тереме у князя оставил, а поверх кольчуги простую шерстяную рубаху натянул.

Когда караул половецкий вплотную подъехал, старший из половцев спросил:

– Кто такие?

– К хану Китану от хана Итларя.

– Зачем?

– Ах ты, собака! Ты себя считаешь равным ханам? И тебе следует передать слова ханские? Ты разве хан?

Боярин ударил половца плёткой по лицу. Тот вскрикнул и закрыл глаза рукой, из-под пальцев зазмеилась кровь. Остальные караульные в страхе отшатнулись. Хан ведь и осерчать может, если узнает о ненужном любопытстве караульного.

Дальше они ехали беспрепятственно.

У самого стана разделились. Десяток гридней по взмаху руки боярина ушёл в сторону, к шатру, в котором сидел заложником сын Владимира Мономаха. Теперь впереди ехал Ольбег.

Не доезжая немного до шатра, дружинники спешились, и вперёд ушли люди Словяты. Ольбег уже рвался идти за ними, однако старший из гридей киевских его остановил:

– Сами справятся, не впервой.

И в самом деле, не прошло и четверти часа, как из темноты, беззвучно, как привидение, появился гридь.

– Всё свободно, идём.

Ольбег со старшим дружинником подошёл к входу в шатёр. Обе половины войлока, закрывавшие вход, были завязаны шнурами.

– Эй, гриди! Это я, Ольбег! – прошептал сын воеводы.

За войлоком послышалось движение, две верхние завязки развязались, поверх них высунулось усатое лицо и удивилось:

– На самом деле Ольбег…

– Тс! Тихо! Развяжи полог, войти надобно. Со мной воины киевские.

Воин быстро развязал завязки, откинул полог:

– Заходите.

Ольбег и десяток дружинников Словяты проскользнули внутрь.

Шатёр изнутри был освещён масляными плошками. Передняя часть, где находились воины, была отделена от остальной войлочной перегородкой.

– Пусть прислуга одевает княжича. Только ради всего святого – быстро и тихо, надо в город идти.

– Сани рядом с шатром, только лошадь половцы увели.

В несколько минут собрали княжича. Выглядел он слегка испуганным, но, увидев Ольбега, заулыбался.

Сына князя и двух женщин вывели из шатра, притащили сани.

– Садитесь.

Дружинники Владимира, бывшие ранее в шатре, схватились за оглобли и поволокли сани к недалёкому Переяславу. Бежали они быстро и, пожалуй, в скорости едва уступали лошади. Силуэты дружинников и сани растворились в темноте.

– Пора!

Старший из гридей киевских зажёг от масляной плошки стрелу, наложил её на тетиву, вскинул лук и пустил вверх горящую стрелу.

– Я своё дело сделал, – подвёл итог Ольбег, – мне в Переяслав надо, с Итларем разобраться.

– Ты мне не холоп, у тебя свой князь есть – иди.

Ольбег побежал по санному следу к городу – оттуда уже выходили и строились в боевой порядок гриди. Всё делалось в тишине, дабы не побеспокоить находящегося в городе хана.

Когда Ольбегу осталось до ворот полсотни шагов, старый воевода взмахнул мечом, и конница рванула с места. Никто не кричал, не свистел по-разбойничьи, как бывало при атаках.

А в половецком стане уже кипел бой, оттуда раздавались крики – это боярин Словята ворвался в шатёр Китана, изрубил сонного хана и его охрану. А тут и княжья дружина подоспела.

Половцы сначала не могли понять – кто осмелился напасть? Темнота, обоих ханов нет, команды подавать некому, а хуже того – все пешие. Половцы только верхом воевать привыкли, пешие воины из них неважные.

А конные дружинники рубили и кололи, не давая половцам организовать отпор. Крики, беготня, суматоха, стоны раненых и хрипы умирающих… Половцы не выдержали, запаниковали и побежали, а гриди всё наседали и рубили. Каждый убитый половец – сохранённые русские жизни. Степняки несли огромные потери.

За пару часов дружинники рассеяли всё войско, взяв богатые трофеи в виде шатров, оружия и коней. Одних пленных взяли около сотни. Их связывали и укладывали на войлок от поваленных шатров. Уж князь-то определит их, продав в рабство, – а это деньги, так нужные княжеству.

До первых проблесков зари Ратибор руководил гридями, гонявшимися по заснеженной степи за половцами. Без коней, без тёплых шатров, без еды им и так не добраться до своих зимних становищ, помёрзнут.

Едва на востоке начало сереть, Ратибор повёл свою дружину в город, оставив киевских гридей в разорённом половецком стане. Ещё жив был хан Итларь, а с ним – два десятка отборных воинов и приближённых.

А на дворе князя уже вовсю топили избу, готовя ловушку для Итларя.

Ратибор переоделся – он сам должен был утром явиться к хану и с почётом проводить его до избы.

И никто не должен был заподозрить, что воевода ночь провёл в седле, будучи в сече.

Ольбег нашёл отца:

– Всё готово, воевода, дело только за кушаньями. Но уже барана жарят на вертеле, пироги пекут.

– Славно! Нам теперь дороги назад нет. Иди, сам проследи.

– Слушаю, отец.

К рассвету всё было готово. К тому времени и хан проснулся.

Дав гостям время оправиться после сна и привести себя в порядок, к ним в избу вошёл воевода.

– Доброе утро, хан. Как почивалось?

– Хорошо.

– Перед переговорами с князем изволь откушать. В другой избе, рядом с княжеским теремом, уже готов стол.

– А! – шутливо погрозил пальцем хан. – Я знаю, что сытый мужчина добрее и сговорчивее.

– Ты мудр, хан, и раскусил нашу хитрость.

Хан самодовольно ухмыльнулся.

Сопровождаемый всеми своими людьми, он важно прошёл в приготовленную для него избу. Он уже взошёл на крыльцо, как вдруг повернулся и ткнул пальцем в русского дружинника, случайно попавшегося ему на глаза. Им оказался Алексей.

– Ты! Иди сюда!

– Я? – удивился Алексей.

– Иди, – подтолкнул его Ольбег.

Хан со свитой вошёл в избу, Алексей – за ними.

В избе было очень жарко, лица степняков покрылись капельками пота. Половцы разделись, свалив шубы и тёплые халаты на лавку.

Алексей с тревогой посмотрел на потолок – не видно ли следов их ночной работы? Но нет, потолок выглядел отлично. Тогда зачем он потребовался хану?

Хан указал пальцем на пирожки:

– Попробуй вот этот.

Алексей взял пирожок, откусил и стал жевать. Вкусный!

Хан показал на барана, зажаренного целиком на вертеле и лежавшего на огромном блюде в центре стола:

– Пробуй!

Алексею отрезали кусок и протянули. Он и его съел.

Хан довольно кивнул – он явно опасался, что его могут отравить.

– Иди.

Алексей с облегчением вышел – он был весь мокрый от пота.

К нему тут же подступил Ольбег:

– Чего он хотел?

– Заставил меня еду пробовать – не отравлено ли?

– Стережётся! Пора!

Дверь подпёрли заранее приготовленным дрекольем. С задней стороны избы на чердак полезли торки, за ними – Ольбег и Алексей. Он заметил, что за амбаром прячутся княжеские дружинники с оружием наготове – на всякий случай.

На чердаке было пыльно, сумрачно и тепло.

Торки взялись за луки, положив перед собой колчаны, набитые стрелами.

– Готовы! – прошептали они.

Ольбег и Алексей ухватились за верёвку, с силой потянули – даже рванули всей силой, весом своего тела. Подпиленные доски не выдержали и целым пластом поднялись вверх, открыв широкий проём.

На треск досок половцы подняли вверх изумлённые глаза, и в этот момент торки начали метать стрелы. Одна за другой летели они в половцев. Алексей ещё никогда не видел, чтобы так стреляли из лука – колчан опустошался на глазах с непостижимой скоростью. Укрыться половцам в единственной комнате – пусть и большой – было негде.

Первым был убит хан и почти одновременно с ним – его сын. Некоторые успели броситься к двери и ударить её плечом с разбега, но толстая дубовая дверь не поддалась. В малюсенькие оконца было не выбраться, и половцы в панике заметались по избе.

От торков до цели было всего несколько метров, и каждая стрела находила цель. Пара минут, и внизу – никакого шевеления.

Через лаз все четверо заглянули в комнату. Убитые лежали в самых нелепых позах там, где застала их смерть.

– Все?

– Вроде бы.

– Тогда спускаемся.

Они спустились по лестнице вниз. Ольбег махнул Ратибору рукой и показал большой палец. Десяток дружинников подбежали к двери. Они убрали дреколье, подпиравшее её, и вошли в избу. Гриди держали мечи обнажёнными. Но нет, никто не шевелился, не стонал и не дышал.

А потом за дело взялись холопы. Они выносили тела и укладывали их в телегу. Трупы решено было бросить в поле – там, где был половецкий стан. Убитых врагов было не принято хоронить, пусть их кости обглодают волки и шакалы, расклюют стервятники.

Вернувшись, холопы замыли полы от крови и доели всю еду на столах.

Князь и воины были рады одержанной победе – по всем канонам воинского искусства они должны были проиграть. А между тем оба предводителя половцев, ханы Итларь и Китан, далеко не последние люди, были мертвы, часть их воинов была истреблена, а другая – пленена. Полная и долгожданная победа, впервые за многие годы. Раньше от половцев либо откупались, либо выходили на сечу и терпели поражение – слишком много воинов было у половцев. И в силе ещё оставались ханы Боняк и Тугоркан, при упоминании имён которых стыла кровь в жилах у всех православных.

Горожане ликовали. Князь распорядился выкатить для них несколько бочек яблочного вина из подвалов.

Дружина во главе с князем пировала два дня, празднуя победу. По правую руку от князя сидел воевода Ратибор, по левую – киевский боярин Словята. И он, и дружина его внесли в победу над язычниками весомый вклад, и теперь могли сидеть на пиру с полным на то правом. Гриди обеих дружин пили, братались.

На третий день боярин Словята собрался в стольный Киев-град, к великому князю. Владимир Мономах передал с ним письмо.

– На словах расскажи Святополку Изяславичу, как нечестивых били. Плохо, что каждый князь свой удел, свою землю защищает. Объединяться всем надо, заканчивать усобицу. Объединившись дружинами, мы любую силу разобьём. Хватит у нас и веры, и храбрости, и мужества.

Боярин склонил перед князем голову.

– Всё в точности передам, ни словечка не запамятую.

– Удачи тебе, боярин. Свидимся ещё.

Страницы: «« ... 2829303132333435 »»

Читать бесплатно другие книги:

Книга о греческом острове Корфу и о том, что значит объединение между людьми.Читатель пройдет вместе...
Activities to encourage children to tell and respond to stories. This book introduces a wide range o...
Гитлер не зря величал свою Империю Смерти «тысячелетним Рейхом» – даже подыхая, нацизм дал метастазы...
Елена Никандрова живет в Нижнем Новгороде. Это ее четвертая книга. В сборнике представлены новые сти...
Два ребенка — мальчик и девочка, Кнопик и Кнопуля, — герои цикла детских стишков-потешек Вадима Прях...
В этой книге в стихах изложен духовный путь человека. Любовь — вот, что движет человечество к вечнос...