Верой и правдой. Битвы фельдъегеря (сборник) Корчевский Юрий
Третья изба оказалась пустой, половцы успели вынести всё, кроме лавок и стола.
В четвёртой избе они нарвались на ожесточённое сопротивление. Половец, выходящий из амбара с мешком зерна на плече, успел схватиться за саблю. Завязался бой с Алексеем. Конрад же ворвался в избу, где шарили по сундукам ещё двое степняков. Однако, услышав звон сабель во дворе, они успели приготовить оружие. Но куда им с саблями против меча Конрада! Они могли только отбивать атаки, и то с великим трудом. Рыцарь с рёвом гонял их по избе, не давая выскочить в дверь. Исхитрившись, он рассёк спину одному, перерубив ему позвоночник. Другой, чувствуя неминуемую смерть, с подвыванием отбивался. Но Конрад был значительно крупнее и сильнее. Достав половца мечом, он отрубил ему ногу ниже колена. Упав на пол, половец выронил саблю и зажал рану руками. Конрад же приставил меч к его груди:
– Сколько вас, язычники?
Половец не понимал языка Конрада, но рыцарь принял его молчание за отказ говорить, за упорство, и добил раненого.
Алексею противник попался умелый, дрались они на равных, поскольку сабли были одинаковыми. Алексей был крупнее, его удар был жёстче и сильнее, но половец был более вёртким. Один удар саблей по боку рыцарь пропустил, но сабля степняка только скрежетнула по железу, не причинив вреда.
Алексей стал осторожничать. Ему удалось загнать половца в угол двора, к стыку амбара и дровяного сарая. Половец отбивался, сабля так и мелькала в его руках. На помощь Алексею подоспел Конрад, в конечном итоге расправившийся с обоими врагами.
– Вот как надо! – заорал он, ударив мечом половца из-за спины Алексея, справа. Сабля половца жалобно звякнула и сломалась у рукояти. Вторым ударом сверху вниз Конрад разрубил половца едва ли не до пояса. – Долго ты с ним цацкался!
– У тебя меч, тебе легче. Конрад, нам бы хоть одного пленного степняка взять.
– Это ещё зачем?
– Допросить. Чьи они люди и сколько их в набег пошло?
– Их не допрашивать надо, а убивать. Идём!
В гневе Конрад был страшен. Глаза налились кровью и горели яростью, одежда в брызгах крови. Не будь Алексей его товарищем – испугался бы.
Они добрались до следующей избы. Во дворе и в постройках – никого, дверь избы нараспашку. Они бы и дальше прошли, но вдруг услышали какие-то звуки. Заскочив в избу, увидели страшную картину: на полу половец насиловал девку. Та, увидев вошедших – больших, забрызганных кровью, завизжала от ужаса.
Алексей приставил к шее насильника лезвие сабли:
– Слазь, приехал уже.
Половец, косясь на саблю, медленно поднялся, пытаясь надеть штаны.
– Замри, пока не зарубил! – предупредил Алексей.
Понимавший по-русски половец послушно замер.
– Кто хан у вашего племени?
– Куря.
О таком Алексей слышал в первый раз, и, к несчастью своему, не в последний.
– Сколько вас в набег пошло?
– Куда?
– У тебя что, мозги отшибло? В эту деревню!
– Ага, не отшибло. Два десятка.
– Поблизости ещё половцы есть?
– Мы кыпчаки! – приосанился степняк.
– Мне всё едино! – сплюнул Алексей.
Девка, подвывая, залезла под стол.
– Полсотни нас всего было, три десятка в другое село пошло, – нехотя признал половец.
Алексей кивнул. Конрад кивок понял неправильно и обрушил на степняка меч. Девка под столом в ужасе завыла на высокой ноте – как сирена.
– Умолкни! – нагнулся к ней Алексей.
Привлекать к избе внимание не стоило. Он прикинул – скольких они уже убили? Вроде восьмерых, значит – осталось ещё двенадцать. В открытом бою их не одолеть, на Конраде нет шлема и кольчуги.
Рыцари вышли во двор. С крыльца видно было, как степняки связывали пленных.
Изба, в которой они сейчас были, стояла на краю площади. Пленных набралось много, видимо, нападение было внезапным, и убежать в близлежащий лес никто не успел. Семьи на Руси были многодетными, и сейчас на площади жались друг к другу не менее полусотни подростков и молодых мужчин и женщин.
– Давай освободим, – предложил Конрад.
– Их ещё целая дюжина осталась, степняков, а ты без брони, – попытался урезонить его Алексей.
– Плевать! Я рыцарь, а не запечный таракан.
Алексей понял, что его не отговорить. Рыцарь рождён для турниров и боёв и должен прославиться, чтобы о нём слагали легенды и песни, чтобы им гордились потомки. С потомством у Конрада по причине молодости было никак, а славы хотелось, кровь кипела.
– Хорошо. Только давай так. Оружие в ножны, и идём спокойно к пленным. Пока половцы поймут, что к чему, мы выиграем маленькую толику времени. Но только молча, ты понял? А потом ты рубишь половцев, а я режу верёвки. Если половцы всей силой навалятся, пробиваемся к этой избе. У неё дверь добротная и запор крепкий, продержимся какое-то время.
Окна в избе были крохотные, человеку не пролезть.
– Согласен.
Схватив какое-то тряпьё, висевшее в сенях, Алексей набросил его на Конрада и на себя, пытаясь прикрыть спереди кольчугу. Они вышли через сорванную с кожаных петель калитку и направились к пленным, до которых было шагов тридцать. Возле них было двое половцев-караульных. К ним подходили другие степняки, подводили всё новых пленных.
Большую часть пути рыцари прошли, не привлекая к себе внимания. Но вдруг один из караульных показал на Алексея рукой.
«Чёрт! Шлем на голове!» – подосадовал Алексей – ни у местных, ни у половцев шлемов не было. Поняв, что хитрость не удалась, он крикнул другу:
– В атаку! Руби их!
Немец только и ждал сигнала. Выхватив меч, он с рёвом помчался к половцам. С разбега зарубив одного, с другим завязал бой. Алексей же саблей, как пилой, стал резать верёвки, связывающие руки пленным и самих пленных между собой.
– Мужики, хватайте вилы и топоры, бейте поганых! Бабы, все бегом вон в ту избу! – он показал рукой на избу, об отступлении в которую договаривался с Конрадом.
Дружно завизжав, бабы и девки гурьбой кинулись к избе. Парни и мужики бросились врассыпную.
Когда нападают внезапно, некоторые за оружие – пусть даже топоры и вилы – схватиться не успевают. А тут им дали шанс. Только что они были связаны, обводили родные пенаты прощальным взглядом, и вдруг – луч надежды!
Мужики не стали искать топоры, вилы или косы. Они подбежали к забору и выдрали жердины.
На Руси, когда вдруг случится выпить изрядно, да по такому поводу драка начнётся, бились на кулаках да дрекольем, выдирая его из забора. Оружие не бог весть какое, но попробуй саблей отбиться от него! А когда злых мужиков десяток?
А к площади, встревоженные криками, уже бежали половцы, побросав трофеи и обнажив сабли.
Алексей и Конрад встали в центре, мужики – справа и слева от них, образовав два фланга.
– Вперёд! – закричал Алексей.
Конрад бы тоже крикнул, только вот языка не знал.
Стенка пошла на стенку. Десяток мужиков и два рыцаря – небольшой перевес теперь уже на русской стороне. Но это если по головам считать, а по саблям – так перевес на стороне половцев.
Конрад заработал мечом, как мельницей. Алексей, зная это, держался поодаль. Одному половцу грудь пропорол, как консервную банку. На Конрада кинулись двое. На Алексея напал половец в довольно зрелом возрасте, в вышитом халате, не иначе – десятник. И опытен, собака, ударами так и сыпал. Ударит – и туловище назад перенесёт, с опорой на левую ногу.
Алексей после второго удара особенность эту заметил, и, как только степняк нанёс удар, который он, Алексей, успешно парировал, рыцарь продолжил удар и клинком успел достать колено степняка. Халат и штаны распоролись и окрасились кровью.
К ним, выручая своего, бросился было ещё один половец, да двое мужиков преградили ему путь и стали дубасить жердями. Один бил сверху, как цепом, другой тыкал в него жердью, как копьём.
Половец, не зная, как защититься, попятился. Алексей же напал на своего врага, зная, что он ранен и теперь больше будет думать о том, как выйти из схватки и добраться до лошади. Вымотать его надо, пусть ослабеет от кровопотери.
Теперь Алексей беспрерывно наносил удары, не давая врагу ни секунды передышки. В глазах половца, до того полыхавших злобой и ненавистью, появился страх. Он сделал выпад, Алексей отбил его клинок и скользящим движением успел резануть половца по руке. Теперь кровь струилась уже из двух ран.
Помог Алексею мужик, оказавшийся рядом. Жердью он ударил по правой руке раненого, выбив у того саблю. Алексей не упустил момент, тут же нанёс удар в живот и вытащил саблю с поворотом кисти, увеличивая рану.
Половец качнулся и упал. Видимо, это и в самом деле был десятник, потому что с его падением половцы дрогнули и попятились. Это придало силы мужикам. С удвоенной энергией они стали бить половцев. А Конрад бросился вперёд и срубил голову ещё одному.
Раздался стук множества копыт, и Алексей с тревогой обернулся: идут на подмогу своим те самые три десятка, которые грабили соседнее село? Но нет. На всадниках были шлемы, на солнце блестели кольчуги. Русские! Не меньше полусотни дружинников, а впереди – князь в красном корзно.
Половцы сразу побросали оружие, надеясь сдаться на милость победителя. Но не тут-то было! Дружинники ещё и подскакать не успели, как мужики кольями забили насмерть оставшихся. Правда, во время боя и их полегла половина.
Князь остановил коня прямо перед рыцарями.
– Что происходит?
– Половцы напали, два десятка. Вроде управились с ними.
– Кто такие? – Князь был грозен.
– Рыцари, византийские катафракты, бежали из половецкого плена, – чётко доложил Алексей.
– Княже! – упал на колени один из мужиков. – Половцы соседнее село, Кологривку, грабят. Дочь там у меня, замужем за мельником. Ратуй!
– Дружина! За мной!
Алексей и Конрад едва успели отбежать в сторону, как мимо них, едва не сбив с ног, промчалась дружина – князь помчался защищать своё село. Выбьют людей – кто на полях работать будет, с кого оброк брать? Так впервые рыцари увидели вблизи Владимира Всеволодовича, князя черниговского.
Наступила тишина. Один из парней обернулся и невольно схватился за голову:
– Ой, беда! Сколь людей проклятые побили!
На дороге, на площади и у домов виднелись трупы селян.
– Выходите, люди добрые! Побили ворога! – крикнул мужик, всё ещё держа в руках жердь.
– Дубину-то брось, – сказал ему Алексей. – Да дома посмотрите, может, раненые есть, перевязать, помочь надо. И во дворах осмотритесь. Может, какой-нибудь вражина сховался.
– Это мы мигом! Василь, Никандр, Олесь – вы идите по своей стороне. Остальные – за мной, – распорядился селянин. Дубину он послушно бросил.
– Конрад, ты цел, не ранен? А то я смотрю – вся одежда в крови.
– Вроде не болит ничего. Значит, цел. А ты?
– Тоже. Пойдём к колодцу, умоемся.
Они зашли во двор. Изба была закрыта.
– Бабоньки, выходите. Побили ворога! – крикнул Алексей.
Дверь избы распахнулась, на свет божий вывалилась толпа девушек и женщин и кинулась к рыцарям. Они стали их обнимать и целовать, заливаясь слезами.
– Грязные мы, – уговаривали их рыцари, осторожно отстраняясь, – в крови все, испачкаетесь!
Да кто их слушал?
– Отмоем и отчистим, – крикнула одна бойкая молодушка. – Правда, бабы?
Из колодца достали бадью воды. Рыцари скинули рубахи, умылись и стали похожи на людей. А то были страшны, как черти из преисподней.
– Спасибо вам, люди добрые! Из полона освободили… – поклонилась в пояс им одна из женщин. Другие тут же последовали её примеру.
– Погостюйте у нас! Ласково просим!
Мужики обошли все избы и дворы.
Убитых выносили на улицу и укладывали рядами на землю. У иной избы вырастал ряд из нескольких тел. Потом стали рыть общую братскую могилу. Чаще такие делали погибшим на поле бранном, а умершим селяне делают индивидуальные. Но теперь, когда некоторые семьи вырублены полностью, мужики решили вырыть братскую могилу. Вместе жили, вместе погибли – вместе и лежать будут. Гробов не было, и потому хоронили, завернув в холстины. И за священником для отпевания в соседнее село не ездили. Там половцы, туда князь с дружиной поскакал. Скорее всего, и там павших много, их тоже отпевать надо будет.
Кто-то из грамотных счёл молитву, и могилу засыпали землёй. Убитых торопились погрести до вечера. Тепло, попортиться могут, мухи на кровь слетаться начали.
Пока мужики рыли могилы, бабы готовили еду для поминок. За скорбными делами не заметили, как наступил вечер. Посреди площади развели костёр, вокруг него выставили столы и устроили тризну по павшим. И рыцарей усадили на почётное место, во главе стола. Обычно там сельский староста сидел, когда община собиралась на торжества – свадьбы, похороны, праздник урожая или Пасху. Но убит староста, а дружинники всегда по положению выше смердов стояли. Алексея в его кольчуге и шлеме приняли за дружинника, ну а Конрада – за воина.
Выпили за упокой, поели, потом селяне затянули грустные песни. Многие женщины плакали навзрыд: ведь погибших хорошо знали, всю жизнь соседствовали.
Рыцарей определили на постой: немца – в одну избу, Алексея – в другую. Они уже настолько свыклись существовать вместе, что, находясь порознь, чувствовали небольшой дискомфорт. Однако выспались они на мягких перинах на славу.
А утром начались подношения. Почти из каждой избы несли им рубашки, порты, испечённые, с пылу с жару, расстегаи. Селяне благодарили их, как могли. Впрочем, рыцари ничего не требовали за свои воинские труды.
Конрад подсел на расстегаи с рыбой да с мясом, запивая их сытом.
Потом заявились мужики с поклоном:
– Баньку вам истопили на задах у Николы-кожевенника. Самая знатная баня в селе. Приглашаем попариться, мы уж и венички замочили.
Помыться хотелось давно. Сопровождаемые мужиками, рыцари направились в баню. Все не пошли – тесно будет.
Внутри уже священнодействовал банщик. Он нагонял пар, причём лил на каменку отвары трав, и потому воздух в бане пах необыкновенно.
Сначала ополоснулись, потом тёрли друг друга мочалом и щёлоком. Когда кожа покраснела и скрипеть начала, зашли в парную. Оба рослые, а вверху температура высокая, и кожа на ушах стала гореть.
– Шапки наденьте, – заботливо посоветовал банщик.
Они натянули на головы войлочные шапки и улеглись на полки. Сначала банщик стал оглаживать их берёзовым веничком, потом похлопал и перешёл к дубовым – эти оказались пожёстче. Все поры на коже открылись, пот полил градом.
Конрад заорал:
– Не могу больше, дышать нечем! – и выскочил из парной в мыльню.
– Слабоват у тебя товарищ-то, – ухмыльнулся в бороду банщик. – Ещё пару поддать?
– Хватит. В мыльне банщик посоветовал:
– А вы в пруд окунитесь. Он рядом, буквально за стеной. Никола-то завсегда так делал, упокой, Господи, его душу.
Оба воина вышли из бани. Слева виднелась водная гладь небольшого пруда или озерка – туда вёл дощатый настил.
Первым в пруд с разбега прыгнул Алексей – после парной вода показалась ему ледяной. От избытка чувств он заорал. Услышав его крик, Конрад попытался затормозить на мостках, но не удержался и рухнул в воду. Водой обожгло разгорячённое тело, и он заорал тоже.
– Я думал, тебя водяной царь схватил, – пошутил Алексей. – Орёшь как резаный!
Он отфыркивался от воды.
– Снова в баню пора – немного попариться и обмыться.
Алексей полез на мостки.
– Ты прямо как русский, – не удержался от меткого замечания Конрад. – Что они находят в парной?
– Кожа дышит, как новая. Знаешь, змеи кожу меняют. Человек так не может, но лёгкость в теле и свежесть необыкновенная.
Оба стояли на мостках абсолютно нагие.
Из-за кустов раздался девичий смех. Оказывается, там были другие мостки, и девки шли стирать бельё. Увидев рыцарей голяком, они не удержались, чтобы не осмеять их.
– А ну их, нашли над чем смеяться! – И рыцари снова нырнули в баню. Конрад в парную не пошёл, и Алексей парился один.
Обмывшись, оба вышли в предбанник. А тут уже мужики расстарались! Принесли чистое нательное бельё и рушники – обтереться. А главное – на столе жбан прохладного кваса стоял и такой же – пива, и всё – из подвала, с ледника.
Воины уселись на лавку. Отдохнувшие, чистые – благодать! Мужики им к жбанам притронуться не дали, сами по кружкам разливали. Квас и Алексей, и Конрад проигнорировали – к пиву присосались. Свежее, прохладное, лёгкое – язык слегка пощипывает.
Конрад, большой знаток и любитель пива, восхитился:
– Да в этой деревне пиво варят не хуже, чем у меня на родине! Вот бы не подумал! Вернусь – все расскажу.
День прошёл – лучше не бывает. Помылись, одежды новые надели, а уж наелись – за все дни голодовки.
Вечером Конрад сказал:
– Ты знаешь, Анри, мне здесь нравится, клянусь святой Марией. Нигде меня так не принимали! Женщину бы ещё, соскучился.
– А ты хозяйке подмигни, может, согласится.
– Надо попробовать. Вечером вчера без сил в постель упал. А сегодня отдохнул, помылся, поел… Чую – мысли греховные посещать стали.
– Так ты же не монах. Действуй! Только упаси тебя Господь – не силком.
– Да что же я, не понимаю? Эх, жалко, языка не знаю!
– Учи понемногу.
– Как думаешь, нас выгонят завтра?
– Не знаю, но долго кормить не будут. Отблагодарили, как могли. Им ведь работать надо.
– Я понимаю. В сельские старосты податься, что ли?
– Для княжеского тиуна оброк взимать?
– Зато спину на поле гнуть не надо.
– Конрад, гость хорош, когда он вовремя уходит. Завтра утром в Чернигов пойдём, к князю.
– Славно, мне здесь нравится. И мечом помахал, руку размял, и покормили вдоволь, а главное – бесплатно!
Для Конрада, как истинного европейца, прижимистого по натуре, это было важно.
Вечером у хаты, где квартировал Алексей, девицы устроили перепевку – кто лучше споёт. Алексей сразу понял – неспроста девицы голосили. Он вышел на улицу, подпел, поплясал немного. Выбрал себе понравившуюся кралю и бочком-бочком увлёк её на сеновал. Какой отдых, когда приключение намечается?
Утром, едва он поднялся, отряхиваясь от сена, девицы уже и след простыл. Оно понятно: дойка, скотину кормить надо.
В дверной проём заглянула хозяйка, степенно поздоровалась:
– Тут товарищ твой приходил, тебя спрашивал. Вид помятый, но рожа довольная.
Алексей понял, что Конрад провёл ночь плодотворно.
– А где он?
– Я что, жена ему, чтобы следить? Бродит где-то. Снедать уже пора, горячее всё.
Едва Алексей уселся за стол, как в избу вошёл Конрад.
– Садись, покушаем, что бог послал.
– Я сыт, не могу.
Это было что-то новенькое. Обычно от еды, тем более дармовой, Конрад не отказывался. Выглядел он довольным, как кот, объевшийся сметаны, только что не мурлыкал.
– Анри, у меня к тебе предложение.
– Какое?
– И князь, и его дружина не денутся никуда. Давай пойдём завтра, а сегодня отдохнём. Ведь заслужили!
В принципе Алексей был не против. После всех злоключений и полуголодного существования он был не против отоспаться, отъесться, привести себя в божеский вид. И только он открыл рот, чтобы сказать «да», как послышался стук копыт и на площадь въехали всадники. Впрочем, «площадь» – это громко сказано, так, утоптанный до каменной плотности «пятачок» на пересечении улицы и переулка.
Оба рыцаря выскочили из-за стола и бросились на крыльцо. С облегчением увидели блестящие на солнце шлемы-шишаки и кольчуги на воинах. Не половцы это, княжеская дружина.
Алексей, выскочивший с набитым ртом, теперь спешно дожёвывал кусок пирога:
– Тьфу, доесть не дали!
– Анри, по-моему, князь с ними, – всмотрелся в приехавших Конрад.
Алексей метнулся в избу.
– Конрад, помоги!
Поспешивший следом за ним Конрад помог ему надеть кольчугу. Алексей надел шлем и опоясался поясом с трофейной саблей.
– Пошли.
У самого Конрада не было ни кольчуги, ни шлема, и он вышел, как был, – в рубашке, опоясанной поясом с мечом.
Дружинники уже созывали людей.
На площади князь рядом с конём стоит, красным корзно отсвечивает.
Едва рыцари приблизились, один из дружинников сразу направился к ним:
– Князь видеть вас желает.
Рыцари подошли, склонили головы в приветствии.
– Здравствуй, княже.
– А, так вот кто половцев в селе побил! За помощь спасибо!
– Вовремя ты с дружиной подоспел, княже!
Князь усмехнулся:
– Вы их и без меня добили бы. Чем заниматься думаете?
– В Чернигов шли, к тебе, да вот не добрались немного. В дружину проситься хотим.
Глаза князя подобрели:
– Хорошие воины мне нужны.
– Друг мой, чужеземец, жалованьем интересуется.
– А ты, значит, не интересуешься?
Алексей смутился.
– Если я не запамятовал, вы оба рыцарского звания и в Византии служили?
– Не запамятовал, княже. В тяжёлой коннице, катафрактами. Оба – командиры дозоров из пяти человек. В дозоре были, половцы на нас напали. Людей наших насмерть посекли, нас в плен взяли.
– То, что в плен попали, не зазорно. Небось тьмой напали?
– Днём.
– Я о числе.
– Полусотней. На Конрада сеть накинули, мне – аркан на шею. По-другому нас было не взять.
– Тогда интересно, почему вас император не выкупил?
– Уж очень медлительны у него служивые люди, чиновники.
– Редко кому из плена половецкого уйти удаётся. Стало быть, в выдержке и опыте вам не откажешь.
Алексей пожал плечами. Со стороны, мол, виднее.
– А друг-то твой что всё время молчит?
– Языка совсем не знает.
– Как мне его, немца, в дружину брать?
– Я переведу. А боец он сильный, не пожалеешь.
– И сколько же вам император платил?
– Пятнадцать золотых монет.
Князь покачал головой: